Текст книги "Закатное солнце почти не слепило (СИ)"

Автор книги: Артем Губкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5

В кабинете директора детского лагеря «Кристалл» на стене висела такая же огромная телевизионная панель, как и в холлах корпусов. Сам Спартак Петрович сидел у окна, глядя то на море, то на экран телевизора, на котором вместо детского канала сияла красным опрокинутая на бок восьмерка – символ бесконечности. При ближайшем рассмотрении в восьмерке угадывалась карта лагеря: в центре, где все линии сходились, были ворота, разделяющие две половины лагеря, соответственно, левая часть знака бесконечности – девичья часть, а правая – мальчиковая. Широкие центральные аллеи обозначались тускло-бардовым цветом, а жилые корпуса, которые примыкали к этим линиям – были красными, дорожки – светло-серые, тропинки – коричневые нити, зеленые прямоугольники, круги и ромбы – скверы. Спортивные сооружения угадывались по схематическим обозначениям: теннисные ракетки, футбольный мяч, баскетбольное кольцо. Множество других значков подробно рассказывали о лагере: прямоугольник с дымовой трубой и язычками пламени внутри должен быть котельной, хотя некое испорченное воображение могло бы увидеть в нём крематорий.

Директор перестал смотреть в окно, он повернулся к экрану с картой, всё внимание сосредоточилось на живой схеме. Каждый отряд обозначен одной цифрой и одной буквой. «1-А», похоже, завершил купание и начал подъем по лестнице, в середине которой медленно росло и набирало яркость фиолетовое, нечеткое словно дымка, пятно.

Спартак Петрович был собран, словно гроссмейстер во время важной партии, он немного подумал, выдвинул из-под стола клавиатуру и набрал: «1-А» – остановка на 10 минут на обзорной площадке». Надпись мелькнула на экране и пропала, сразу же замигал кружочек «1-А». Когда одна из вожатых прочитала сообщение и подтвердила прием, кружок, ползущий к фиолетовому облаку, вновь стал гореть ровно.

Спортсменов в отряде было всего ничего – по пальцам одной руки пересчитать. Ни Хиз, ни Ира в это число не входили, плетясь в сильно растянутом хвосте, в который превратился весь отряд. Казалось, что ступеньки, насмехаясь, бесконечно выныривают из-за угла, вырастая друг за другом по одной или целыми пролетами после площадок. Чехарда из ступенек еще немного и начнет смешить: не может их быть столько за раз!

Впереди мучительно ползущего вверх отряда спокойно шла Светлана, она как могла подбадривала плетущийся «хвост». Впрочем, как раз ближе всего к ней оказались те, кому ободрения были ни к чему. Рита явно наслаждалась подъемом, вернее тем, как легко она его преодолевает по сравнению с отстающими. Девушка, скорее всего, давно занимается спортом и, даже если раньше ей это не всегда было в радость, а тренировалась она с понуканиями родителей, то теперь все старания окупаются с лихвой – искренней завистью сверстниц.

«Жаль мальчишки не видят меня на фоне отряда – этого хилого жалкого зрелища», – мысль немного остудила рвение Риты, и она стала вышагивать не так тожественно, более естественно. Как ни странно, но от этого прогулка стала только приятней, налилась красками, Поля удивленно покрутила головой по сторонам. С моря бесконечную лестницу наверняка не разглядеть, скрытую деревьями, густо вьющимися виноградом и лианами. Только иногда на площадках покров зелени расступался и, обернувшись, можно было рассмотреть воистину величественный вид – волны становились все меньше, и бежало их все больше от скачкообразно отодвигающегося и распахивающегося горизонта. С высоты путь казался извилистым ручьём ниспадающим к морю по крутой зелёной горе. И как она всего этого не заметила раньше?

Но на площадках никто надолго задерживаться не хотел – солнце успело раскалить их до неуютного плавкого состояния. Змейка «1-А» тихо ползла себе по тени, делая резкие завитки кольцами на участках освещенных солнцем.

За Ритой спокойно шли четверо девушек, которые отличились тем, что не приехали со всеми на автобусах, а загадочно появились прямо в коридоре пятого этажа. «Наверняка местные», – снова подумала Ира, – «Бодро идут и спокойно, словно привыкли к горкам и лестницам».

Хиз толкнула Иру, показала взглядом на авангард и задыхаясь проговорила:

– Смотри как маршируют… (вдох) хоть бы вспотели… (выдох) с ними точно что-то не так!

Ира несогласно помотала головой, но свою позицию раскрыть не успела, так как из головы отряда стали раздаваться радостные, даже восторженные возгласы, которые привлекли внимание всех отстающих. По «хвосту» пробежала надежда: «Неужели пришли?».

Не пришли. По словам вожатых, осталась еще минимум четверть. Но здесь, на очередном повороте бесконечной лестницы, была обустроена большая обзорная площадка с беседкой углом, двумя краями головокружительно нависающая над обрывом.

– Отдых, девочки! – Послышался голос Светланы, дыхание ее не сбилось, говорила она, словно поднялась вверх не более чем на высоту второго этажа.

Отряд целую минуту собирался, благо, что для всех хватило лавочек. Девчонки садились лицом к обрыву, упирались коленками в гладкий, крашеный бетон невысокой стеночки-парапета и клали руки и подбородки на идущую по периметру трубу ограждения. Благодаря шиферной крыше беседки, на площадке была тень, привычный ветерок здесь дул едва заметно.

Девчонки затихли, наслаждаясь отдыхом и видом, от которого сознание вырывалось из головы и свободно парило над морем.

Всё стало подробным и контрастным, цвета приобрели насыщенность и разделились на бессчетное число оттенков. Море теперь было не просто синим и блестящим, а стало похожим на картину, вышитую шелковой нитью в тысячи палитр голубого, лазурного, бирюзового. Близкие и далекие деревья, скалы и бетон были настолько объемными, яркими на солнце и темными, глубокими в тени, что создавалось впечатление погружения всего сущего внутрь объема бесконечно прозрачного кристалла.

Ясность буквально кружила голову Рите. Если другие девушки только подняли глаза от ступенек и вертели головами по сторонам, то Рита уже успела попасть в плен высоты, она видела прямо перед собой сразу и всё – от правого до левого горизонта, от бурунов на гальке пляжа до белых клочьев облаков, стремительно пробегающих в высоте. Её внимание привлек корабль – фигурка на фоне моря. Он шёл далеко, наверное, в нескольких километрах от берега, но даже с такого расстояния было понятно, что судно имеет впечатляющие размеры. Рита видела большие корабли только в фильмах, поэтому её внимание без остатка приковалось к необычному судну. А то, что оно необычно стало ясно сразу – по черному дыму, таящему тонким шлейфом – его исторгали огромные трубы корабля. Полина принялась считать трубы – одиннадцать! Невероятно! Она стала считать их снова, как кто-то из отряда восторженно закричал:

– Смотрите, корабль!

Тут же к чёрточке, что рассекала волны на полдороге к горизонту, обратились все девичьи взгляды. Кто-то близоруко щурился, кто-то ставил ладонь козырьком, а вожатые смотрели в небольшие, но по виду совсем не театральные бинокли. Откуда они их только достали?

– Какой он необычный… – протянула Хиз, у нее было хорошее зрение.

– Да, экзотический, – согласилась вожатая Маргарита.

– Дредноут, – добавила вожатая Светлана. Это слово не все поняли, но бинокли в руках классных дам были замечены. Посыпались просьбы, даже мольбы посмотреть в них. Вожатые без лишних слов сняли кожаные ремешки биноклей с шей и отдали приборы девочкам. Образовалось две очереди и каждый, кто подносил к глазам окуляры, находил корабль и удивленно восклицал, тем самым только усиливая нетерпение тех, кто еще не смотрел. Хиз с трудом удерживалась, чтобы не прыгать. Наконец биноклем завладела Ира, она смотрела долго, потом молча передала прибор Тане. Хиз некоторое время водила биноклем из стороны в сторону, пытаясь поймать корабль, наконец, в скруглённом поле зрения промелькнуло что-то темное. Немного назад, вот!.. Все-таки Хиз не удержалась от удивленного возгласа. Бинокль обладал прекрасным увеличением и если невооруженным взглядом далекий силуэт казался лишь неуловимо нелепым, то с помощью оптики он представал во всём своём невероятном великолепии.

Дредноут, вожатая правильно обозвала этого монстра, быстро шел на запад, рассекая волны корпусом, который впереди приобретал форму загнутого кверху консервного ножа. Сам черно-ржавый, корабль, судя по всему, был гигантским: на его палубах с трудом можно было рассмотреть маленькие подвижные фигурки, но не людей. По рельсам сновали тележки с механизмами, краны поднимали на тросах неведомые грузы. В основном механика крутилась вокруг орудийных башен, а из каждой торчало сразу по несколько пушек, которые по калибру можно было бы сравнить с деревьями или фонарными столбами, и то не в пользу последних. Впереди корабля больших башен было три – одна стволами над другой, сзади – две. Орудия поменьше в большом количестве смотрели по бокам. Но самое уродливое и грозное, что было у этого корабля – трубы, из которых валили клубы черного дыма. Морально корёжило от того, как чистое небо марается такой густой копотью.

Хиз передала бинокль Рите и стала изо всех сил всматриваться в далёкий силуэт. «Наверное идет под всеми парусами», – подумала Хиз, а потом сама себя поправила, – «Нет, скорее у него полный вперед всех машин или что-то вроде этого». Ей представились черные от угольной пыли, мокрые от едкого пота люди, которые суматошно кидают уголь в жадную пасть раскаленной печи. «Такой работой можно заниматься, только если тебя прикуют в машинном отделении кандалами», – Тане пришлось помахать головой, чтобы отогнать мрачное видение, навеянное взявшимся из несчастливого мира кораблём.

Спустя двадцать минут чёрный дредноут скрылся за западным мысом, он оставил после себя ощущение неба испачканного дымом, неприятного и непонятного сна. В бинокли успели посмотреть все без исключения, теперь внимание было направлено на вожатых, те не выглядели удивленными, скорее расстроенными. Словно чудо само по себе было вполне возможно, но вот его проявление оказалось крайне неудачным.

– Мы, как старшие, похоже, должны что-то вразумительно объяснить. – Не то спросила, не то просто констатировала вожатая Светлана, она беспомощно обратилась взглядом за поддержкой к Маргарите. Та пожала плечами:

– Может быть такие корабли ещё используют, например, кино снимают, фэнтези? – предположение сначала прозвучало с сомнением, но потом Маргарита стала уверенней, она искала удобный ответ, и он любезно шел в руки. – В этой части Южного берега часто снимают фильмы.

Хиз хотела было возразить, что для киношных декораций «явление» было слишком масштабным и натуральным, но Маргарита, заглянув ей в глаза, продолжила строить версию:

– И в последнее время все чаще и дороже снимают. Вот, прошлым летом, за мысом к западу отсюда, – отряд послушно глянул вдоль берега влево, – снимали блокбастер с сумасшедшим бюджетом.

– Директору пришлось срочно связываться с МЧС, военными, чтобы те подтвердили, что это не война началась, а кино, – добавила Светлана и отряд сразу заулыбался. Если с вожатой Маргаритой хотелось спорить, то ее напарница вселяла в то, что рассказывала, улыбку и разделяла ее на всех. – Представляете, два десятка боевых кораблей было в море прямо перед нами, весь лагерь высыпал на набережную посмотреть на битву. – И только начало казаться, что Светлана рассказывает сказку, как подключилась Маргарита и ее веский и полный драматизма тон внес в историю цемент реализма:

– Большие десантные корабли, а их было два – с гору размером, стреляли из своих крупнокалиберных пулеметов, нам тогда казалось, что это настоящие пушки сошла с ума и не могут остановиться …

– Но потом на одном из фрегатов действительно несколько раз выстрелила пушка, – глаза Светланы поведали внимающему отряду, как невыразимо громко стреляли орудия.

– Словно в небо вбивают километровый костыль, – сказала Маргарита, – это было совсем непохоже на гром – резче, громче, глубже, в животе всё натянулось от такого звука. – Вожатая вскинула руками с растопыренными пальцами, словно ей неожиданно под дых дали.

– Не удивительно, что все подумали, что это настоящая битва перед нами. Откровенно говоря, стало очень не по себе.

– Столько детей на берегу, их невозможно быстро увести и спрятать…

– Пришлось бы силой тащить каждого. – Светлана драматически улыбнулась: «се ля ви», то есть пришлось бы и потащили силой, не стесняясь.

– Но тут всем вожатым поступило сообщение от директора лагеря, что с ним связались из ближайшей к «Кристаллу» воинской части: это съемки отечественного боевика с участием военно-морских сил.

– Вожатые зачитали сообщения и тут все принялись прыгать и вопить, словно могли докричаться до Фондарчука!

– Неизвестно, услышали ли на кораблях этот гвалт, ведь они были далеко от нас…

– Но в бинокли увидели точно и последовал целый салют из многих орудий и даже запустили несколько осветительных ракет, чтобы дети точно поняли, что это в их честь, а не просто по заказу режиссера.

– А как фильм называется?

– А когда он выйдет? – Посыпались вопросы отряда.

Отвечать взялась Маргарита:

– Это были съемки боевика «Флибустьеры». – Не все поняли кто такие флибустьеры, но название звучало многообещающе – многие девчонки воскликнули «Ух ты!». – Выйти фильм должен этой осенью.

– Не забыть бы посмотреть… – отряд оказался полностью захвачен историей о блокбастере, поэтому о проплывшем десять минут назад дредноуте почти забыли, только Хиз задумчиво произнесла:

– Интересно, из какого фильма наш корабль-чудовище сбежал?

– Вторая часть «Флибустьеров», – предположила Ира, которая была рядом и слышала Таню.

У Хиз заиграла загадочная полуулыбка, но не от того, что ее позабавил ответ, ей очень понравилось, что кто-то отвечает на все, что она пробормочет себе под нос – Иришка становится её любимой подругой!

Девчонки вернулись в родной корпус, опять усталые, но на этот раз счастливые прогулкой. Когда собрались в фойе, было сообщено, что на целых два часа все предоставлены сами себе. При этом вожатая Маргарита сказала:

– И подумайте над названием для своей половинки отряда.

– Потом мы соберемся и обсудим, что у нас получится, – добавила вожатая Светлана. – Только отнеситесь серьёзно, у всех будут головные уборы с вышитыми названиями.

– Забегая вперед. Потом эти предметы станут сувенирами – одними из лучших, что вы увезете домой. – Маргарита подмигнула отряду, они со Светланой заговорщически переглянулись, давая понять, что сувениры будут всякие.

– И напоследок о дисциплине. – Впервые в интонации вожатой почувствовалась не наигранная, а вполне серьезная строгость. И так примечательный тембр голоса Маргариты стал почти стальным – деревянная флейта задышала морозным воздухом. – Вы можете отсутствовать на объявленных сборах, не ходить вместе со всеми завтракать и обедать.

– Всего-то останетесь голодными или будете не в курсе событий, – сказала Светлана, интонации ее наполнил тот же лёд, звонкий голос выстукивал на ксилофоне из сосулек.

– Вам ничего не грозит за игнорирование общего распорядка.

– Только мы немного расстроимся, – теперь вожатые переглянулись без тени улыбок, они начинали пугать.

– Категорически запрещается только…, – эти слова были просто созданы для Маргариты в ее строгой ипостаси.

– …Покидать пределы лагеря и самостоятельно купаться в море. – Ледяной ксилофон Светланы зачитывал смертный приговор. – Отсутствовать с момента последнего общего сбора разрешается не более трех часов.

– Иначе вас будут искать, а когда найдут – вручат наручный навигатор. – Всем было очень интересно, что это за штука, но, ни одного вопроса задано не было.

– Телевизор в полном вашем распоряжении, как здесь, так и в зале для плохой погоды на нашем этаже, – Светлана снова была добра.

– Идите осмотрите зал сами, он прямо напротив лифта, а нам пора убегать к начальству, – Маргарита осчастливила всех своей острой улыбкой и вожатые ушли, как ни в чём ни бывало.

Светлана и Маргарита вошли в кабинет директора. В приемной сидела секретарша, она ничего не спросила, лишь кивнула. Спартак Петрович стоял у большого открытого настежь окна, руки его были сцеплены за спиной, плечи расправлены – он с видимым удовольствием дышал свежим воздухом и любовался видом, который с высоты директорского кабинета отдаленно напоминал карту на экране. Сквозь рощи парков просматривалась огромная восьмерка «Кристалла», виднелись кое-какие детали не прикрытые буйной летней зеленью: корты и спортивные площадки, и конечно черно-коричневый куб котельной с торчащей короткой, словно обрубленной посредине трубой.

Спартак Петрович повернулся к вожатым, как только они переступили порог кабинета.

– Ну как? – Спросил директор.

– Движение было, – сказала Светлана.

– Но скорее вниз, чем вверх, – добавила Маргарита.

– Но не точно вниз? – Для руководителя лагеря новость не была приятной. – Давайте посмотрим.

Вожатые вынули из кожаных футляров, которые были ладно пристроены у них через плечо, бинокли и положили на стол. Спартак Петрович сел в кресло, подсоединил к приборам по шнуру и выдвинул клавиатуру. Большая настенная панель со схемой лагеря мигнула и на ней появилось изображение дредноута. Вначале он был лишь далеким силуэтом на фоне бликующего моря, потом последовало медленное увеличение – корабль разросся до размеров экрана, а потом вышел за них. Стало возможно различать отдельные механизмы, такелаж, точки клёпок на броневой обшивке. Сомнений в том, что это боевой корабль не было. Но в каких морях он мог вести сражения?

Директор крутил пульт в руках, изображение переключалось с камеры одного бинокля на камеру другого. Когда девочки передавали приборы друг другу, картинка смазывалась, дёргалась, снова искала корабль, а потом пару минут изумленно по нему шарила. Внимательное лицо Спартака Петровича морщилось от вынужденных неудобств, но он продолжал изучать запись:

– Понимаю, что пришлось отдать оба бинокля детям, – сказал директор и сделал звук видеозаписи громче. Хорошая акустика, которой был оборудован кабинет, наполнила пространство легким шумом листьев и прибоя, и удивленными выкриками отряда. Директор просмотрел обе записи и только в одном месте он резко нажал паузу.

– Чей это голос? – Спросил директор, отмотав на нужные секунды и дав послушать вожатым восклицание за кадром:

Девушка была удивлена не меньше остальных, но в возгласе из коротких непонятных звуков слышались нотки возмущения, может быть даже крепкое словцо. Да, именно таким тоном, любой нормальный человек сообщил бы миру о молотке, ударившем по пальцу.

Пульт перешел к Светлане, она отмотала на несколько секунд назад: «О! Моире де те!». Кажется, девочка выругалась на иностранном языке.

– Хоть бы это был испанский, – улыбка у директора лагеря сидела немного криво. – Определите, кто это.

Отряд бы не узнал своих вожатых, их лица стали гипсовыми: скульптурная группа «сосредоточенность и ответственность». Запись шла, пока сквозь шум тот же голос не произнес: «Держи, Хиз». Картинка замелькала прежде, чем вновь найти корабль.

– Вы знаете, кто это? – спросил Спартак Петрович.

– Да, – сказала вожатая Светлана.

– Это Ира Верховская, – сказала вожатая Маргарита, – она отдала бинокль своей подруге Тане Хизер.

– Наблюдайте за ними, – директор выключил картинку с дредноутом, – и хорошо бы им побыстрее получить браслеты-навигаторы. И вы совершенно правы насчет корабля – сдвиг у нас был определенно вниз.

Глава 6

Душевых на этаже было две – обе располагались в тупике коридора, там, где у окна стояло кресло утром погребенное под девичьими сумками. В ожидании своей очереди на мягком сидении и подлокотниках устроились сразу шесть девушек – начало очереди. Похоже, в отряде не нашлось той, которая бы ни жаждала принять душ после невыносимого подъема от моря. Девушки выходили в халатах, с узлами полотенец на головах и тут же в душевые заскакивали следующие. Без всякой договоренности очередь была двойной – душ принадлежал той половине отряда, на стороне которой он находился. С северного душа вышла очередная пара чистых барышень, Хиз и Ира поспешно заскочили внутрь, их подлокотник тут же заняли следующие девочки.

Сзади хлопнула дверь и Хиз все-таки схватила Иру за руку, которую та крепко сжала. Несколько секунд девочки стояли ослеплённые, унимая головокружение и приводя дыхание в норму, потом они разняли руки и принялись щупать стены – сначала очень осторожно, а потом всё смелей, пока наконец не стали постукивать по большим прозрачным плиткам, из которых были выложены внешние стены душевой – угол здания. Чистые и слегка влажные квадраты толстого стекла не задерживали свет, но имея глубокой рельеф из переплетенных ромбов, преломляли и дробили то, что было по другую сторону до состояния пересыпающихся острыми гранями миражей. За стенами ветер раскачивал кроны высоких тополей – внутри душевой они превращались в мечущиеся зеленые облака и бешено прыгающие тени. Это было похоже на кошмар художника-импрессиониста, выражающийся в дискомфорте турбулентности света и цвета. Или же на прекраснейшее видение слепящей абстрактной радости лета.

Однако в этом ошеломительном душе надо было, прежде всего, мыться, а не наслаждаться световым хаосом. Хиз и Ира вспомнили о других девушках, которые дожидались за дверью. Несмотря на то, что душевые кабинки были отгорожены друг от друга обыкновенной стеной – непрозрачной, пришлось сделать некоторое психологическое усилие, чтобы раздеться. Помещение, которое воспринималось как буйное открытое пространство, не было уютным для обнажения. Возможно, после наступления темноты, оно и становилось сносным в этом отношении, но не сейчас. Хиз, считая себя менее впечатлительной, выбрала кабинку, вплотную примыкающую к прозрачной стене – головокружение здесь атаковало непрестанно.

Эксперименты с кранами показали, что воды, и горячей, и холодной, в корпусе имелось вдоволь. Таня вспомнила свой прошлогодний отдых с родителями: в прибрежной гостинице, где всё было на высшем уровне, включая развешанные по коридорам большие писанные толстым слоем масла картины, чтобы заполучить действительно горячую воду, родителям приходилось каждый вечер напоминать дежурному, чтобы тот будил кочегара пораньше. «Советская романтика», – говорили родители и странно улыбались переглядываясь.

Румяные от горячей воды, окутанные в облака влажного пара, девчонки облачились в халаты, Ира намотала на голову полотенце с мокрыми волосами, а более короткая причёска Хиз торчала во все стороны русым дикобразом.

Ко входной двери с внутренней стороны была прикреплена бумажка с надписью по трафарету (красный фломастер потёк): «Не забудьте включить вытяжку. Спасибо». Таня пощелкала выключателями – два из них включали свет, а третий, он был отдельно – запустил мотор вентиляции. Пар стал быстро всасываться в дыру под потолком, забранную крупной решеткой. За ней что-то громко затарахтело, так, словно в глубине отвалилась большая деталь. Девочки от неожиданности съежились, Хиз, которая едва успела убрать руку, хлопнула по выключателю. Мотор замолк с жалобным «хррр», но деталь продолжила свою лязгающую скачку по железным внутренностям канала, похоже, она приближалась к выходу.

Таня и Ира заворожено смотрели на отверстие, наконец, из него вылетела яркая золотистая железка: описав дугу она звякнула о пол и даже ни разу не подпрыгнула. Это был медный ключ, коротенькой цепочкой прикрепленный к медной же наполированной бирке. Хиз подскочила к нему, схватила и спрятала в кармане халата.

До номера подруги промаршировали быстро и молча – на них никто не обратил внимания.

Ключ Таня достала, только заперев комнату изнутри. Девушки сели каждая на свою кровать и стали изучать находку, вертя ее по очереди в руках. И сам ключ, и бирка, и даже цепочка выглядели новыми, те немногие царапины, что остались на меди, скорее всего получились во время падения через вентиляцию. С одной стороны на бирке было написано «Кристалл», а с другой находилась пиктограмма: схематическая калитка с номером «5» на дверце и раскидистое дерево за ней.

– И ежу понятно, что это ключ от калитки, которая ведет в лес, – заключила Хиз.

– Также ёж догадывается, – ответила Ира, – что искомая дверь имеет номер пять и соваться туда не следует.

– Это еще почему?

– Потому что наденут браслет-навигатор.

– Если поймают.

– Но, самое интересное не в этом. – Теперь Ира крутила в руках артефакт. – Самое интересное, кому этот сюрприз из вентиляции предназначался на самом деле?

– Тому, кто не включил вытяжку, купаясь перед нами. – Предположила Таня.

– А перед нами в душевой были подозрительные тебе местные, но когда мы вошли, пара не было, значит, вентиляцию включали. – Ира была наблюдательна.

– Значит, ключ сбросили, пока мы были под душем и ничего не слышали из-за шума воды. Следовательно, предназначается он именно нам, и мы просто обязаны посмотреть, кто нас будет ждать за калиткой.

– А может наоборот, не стоит откликаться на приглашение, вдруг – ловушка? – спросила Ира.

– Капкан! – ехидно воскликнула Таня. – Чего нам бояться? Мы же в детско-подростковом раю, забыла? Может быть, это твой школьный друг ищет романтической встречи?

Ира промолчала насчет друга, но она точно не была согласна мчаться сломя голову в лес. Хиз заметила отведенные в сторону глаза Иры и примирительно спросила:

– Я чего-то не знаю об этом лагере? Тебе твой друг за партой понарассказывал и страшных историй о «Кристалле»?

– Рассказал, – согласилась со вздохом Ира и тут же повеселела, – но ты их услышишь только ночью!

– Чтобы страшнее было?! – Таня уже предвкушала вечерние посиделки, когда рассказчик светит себе фонариком снизу на лицо.

– Да!

Найти карту с выходами в лес не составило особого труда. Возле корпуса располагались информационные щиты, на одном из которых был план лагеря с подробно обозначенными строениями, дорожками и лестницами. Тропинок, конечно же, не нарисовали. Таня была готова поклясться, что видела с балкона тропку, которая, огибая каменную подпорную стену, убегала сквозь заросли вверх по горе. Топтаная в траве дорожка рассказала о том, что здесь должны существовать сотни укромных мест, которые еще предстоит исследовать. Но это потом, а пока карманы жёг медный ключ. Калитка номер «5», судя по плану, оказалась прямиком за пятиэтажным корпусом, который словно маленькая корона венчал девичью половину лагеря. Его территория походила на лоскутное одеяло, брошенное на склон горы, а кольцом была проложена центральная улица, возле которой стояли все корпуса. От нее отходило множество дорожек потоньше – «переулков», которые вели к различным второстепенным строениям, обозначенным цифрами и буквами. В центре кольца находилось что-то под буквой «К» и этим строение привлекало внимание – единственное со столь лаконичным наименованием. Например корпус, в котором жил отряд 1А был обозначен, как ДПО-1, рядом же был многоугольник Ст-1 – столовая.

На схеме рядом с пятой калиткой проходила только узкая линия, начинающаяся у границы восточной и западной частей лагеря. Таким образом, надо было обходить пол территории: спуститься метров на 100 вниз по горе, потом выйти к дорожке, которая ведет вдоль всего периметра «Кристалла» и подняться по ней примерно на 130 метров вверх. Это если на лифте ехать, которого здесь, кажется, не было, а пешком умножаем на десять.

– Триста вниз, а потом четыреста вверх, – сказала Хиз.

– Что?

– Триста ступенек вниз, а потом четыреста ступенек вверх до этой калитки. Это если следовать схеме.

– А если не следовать, то нам по прямой в разы ближе выходит, – Ира хоть и была отличницей, но спорт не входил в сферу ее горячих увлечений.

– Пойдем тогда.

– Что, прямо сейчас?

– А когда?

– Девочки! – Голос Риты звучал сверху. Подруги закрутили головами и увидели, что с балкона им машут сразу четверо блондинок.

– Она собственный клуб открыла, – констатировала Таня.

– И набирает туда своих клонов-двойников, – согласилась Ира.

– Девочки! А вы уже придумали название? – Риточка так и сияла. – А мы придумали: «Солнечные ла…» – Договорить ей не удалось, на нее накинулись блондинки и закрыли ей рот руками.

– Это еще не окончательный вариант. – Раздался сквозь возьню комментарий с балкона. Полину утащили в номер, снова стало тихо.

– «Солнечные лапочки» времени не теряют, – сказала Хиз и они с Ирой рассмеялись.

– Мы совсем забыли о названии отряда! – Иру это беспокоило.

– И что с того? – А Таню беспокоил ключ.

– А если без нас ерунду придумают такую, что потом пилотку на голову не натянешь?

– Действительно. – Согласилась Хиз со вздохом. – Не хотелось бы носить всю смену глупое имя. Пойдем, найдем тех, кто уже начал что-то придумывать.

Приключение с ключом пришлось отложить.

Стоило только девочкам выйти из лифта на своем этаже, как их тут же взяли в дело. Незнакомая девушка отиралась у их двери, а когда увидела, нерешительно спросила:

– Вы с 509-го?

Получив утвердительный ответ, она сказала, что их и ждет, все уже собрались и придумали кучу названий.

Штаб мозгового штурма был в соседнем, 507-м номере. В небольшой комнате сгрудились все шестнадцать членов северной части отряда, примерно половина из них дискутировала, сидя на кроватях, а остальные лишь присутствовали, откровенно коротая время. Те, кто совсем соскучился, выходили на балкон и, облокотившись о перила, смотрели по сторонам. Лишь единицы до сих пор отчаянно пытались выжать из своих смартфонов хоть что-то интересное, но без мобильного интернета и вайфая те были на удивление никчёмными устройствами. Даже фоточки не интересно делать, когда их нельзя сразу запостить!

Таня и Ира уже хотели было протиснуться на балкон, но активная часть отряда, в которой, кстати, была та самая четвёрка «странных» девушек, решила ознакомить новоприбывших с имеющимися вариантами названий. «Русалки», «Север Кристалла», «Горные тропки», «Морские волны», «Свежесть утра», «Волшебный прибой» и еще с десяток более бездарных вариантов. Хиз сказала, что ей по душе «Горные тропки», потому что это звучит загадочно и многообещающе, а Ира, подумав, сказала, что, пожалуй, всё перечисленное неплохо, но необходимо подумать еще. Тогда ей рекомендовали придумать собственное название не откладывая. Таня вызвалась помочь подруге, и они беспрепятственно попали на балкон. В комнате уже просто болтали, вконец устав от любых названий.

– Мне тоже по душе «Горные тропки». – Сказала Ира. – Потому что хотелось бы запомнить именно вот этот вид с балкона, комнату, в которой нам предстоит прожить еще двадцать четыре дня. Но хотелось бы более яркого названия.

– «Сияние гор» – достаточно ярко? – Спросила Хиз.