Текст книги "Закатное солнце почти не слепило (СИ)"

Автор книги: Артем Губкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

II. Глава 4

Как и следовало ожидать, планировка этажа отряда 1-А не отличалась от таковой в корпусе мальчишек, но внешний вид был девчачьим. Парни продолжали путешествие по зазеркалью, в котором знакомые стены были покрашены в другие, более тёплые оттенки, растения в горшках зацвели, а висящие на тех же местах картины сменили сюжеты: с пушечного фрегата – на яхту с алыми парусами, акула стала морской черепахой, а вот и любимая картинка Сергея, за что с него смеялся Пашка – принцесса с длинными-длинными волосами тоскующая в мрачной башне. Ну конечно! Теперь по знакомой местности скачет принц на белом коне. «Наверное, скоро будет на месте», – подумал Сергей.

Свою комнату для общих собраний (дождливой погоды) мальчишки, поглощенные событиями дня, рассмотреть не успели, но даже так заметили, что она радикально непохожа на «девчачью». На месте остался только громадный телевизор. Первое, что бросалось, это десятки разноцветных подушек, раскиданных по полу, а также широкий подоконник, соединяющий оба окна, густо заставленный разнокалиберными чашками. Заметив взгляды друзей, высокая девушка с красными часами на запястье предложила:

– Чая? Сока?

– Нет, спасибо, – поспешно мотнул головой Сергей.

– Сока, – сказал Пашка.

Девушка дала им обоим по пластиковому стаканчику прохладного апельсинового сока, который она налила из графина, стоящего всё на том же подоконнике. В открытую створку окна врывался поток ночного воздуха, поэтому в комнате было свежо, а расположившиеся под окном четыре смуглые девушки накинули на плечи плюшевые пледы, по одному на двоих. Пока друзья осторожно (не хватало еще облиться!) пили, отряд 1-А устраивался на насиженных подушках. Ира помахала рукой, и ребята уселись рядом с ней на приготовленные места. Как ни странно, для такой большой компании, но всё происходило тихо, никто не разговаривал.

– Давайте знакомится, – сказала светленькая вожатая и первой представилась, – Светлана.

– Маргарита. – Сказала её напарница. – Мы вожатые отряда 1-А.

Светлана и Маргарита заняли подушки, расположенные напротив всех. Рядом стоял маленький столик, на котором лежали два рации и две серые пилотки. Вожатые, сразу произведшие на мальчиков неизгладимое впечатление (ребята пытались не любоваться, но у них плохо получалось) лишь вначале показались такими взрослыми. Это были девушки лишь лет на пять старше окружающих их школьниц, но у обеих на правильных лицах, под благожелательностью, были особые черты, в которых читалось знание и целеустремлённость, словно у профессиональных спортсменов, «или даже солдат», – подумал Сергей. Это выделяло их, делая на десяток лет старше и на голову выше, также, как военная форма и кортик превращает 20-летнего юношу в офицера и военного без возраста.

– Сергей.

– Пашка. Мы из отряда 1-Б.

– Вот и познакомились, – сказала Маргарита и несколько девчонок почему-то хихикнули. – Теперь рассказывайте, почему кричали?

– Что с вами случилось? – Голос и интонации Светланы определённо звучали милосерднее.

– Э-э… – Мальчишки переглянулись. Они, оказывается, были совсем не готовы перед аудиторией рассказать о сразившем их переживании. Тем более, это прозвучало бы так глупо: «Нам показалось…».

– Рассказывайте с самого начала, не торопитесь, думаю, не ошибусь, если предположу, что ваши приключения начались не на лестнице нашего корпуса. – Светлана улыбнулась и по затылку Пашки пробежал мороз удовольствия. Он готов был вечно смотреть, как улыбается вожатая.

Маргарита глянула на коммуникатор и добавила:

– Через полчаса закончится дискотека, а значит, через час вам надо быть в своём корпусе. Но если не успеем всё выяснить, мы сообщим, что вы задерживаетесь. Эта вожатая не улыбалась, но теперь была очередь Сергея таять от прекрасных черт и голоса.

Но, вместо того чтобы идиотски влюбляться в вожатых девчачьего отряда, нужно было немедленно решать: что выдумывать или как говорить правду? Внезапность попадания «в гости» к 1-А сбила друзей с толку.

– Мы нашли ключ, – начал Сергей. Пашка глянул на него и понял, что его друг решил выложить всё, как есть. Он был с ним согласен. Что-то в атмосфере этой комнаты подсказывало, что откровенно рассказывать о событиях, случившихся сегодня днём и даже о мрачном злоключении вечера.

Лагерь «Кристалл» встретил друзей, как и остальных полторы тысячи школьников, ярким солнцем, ветерком и вкусным обедом. Сергей, уже в третий раз оказываясь в этом детско-подростковом раю у моря, чувствовал себя ожидаемо счастливым, как Одиссей, вернувшийся после долгих странствий на свой остров. А Пашка, вообще впервые отпущенный родителями куда-либо самостоятельно, дальше бабушкиного городка в соседнем крае, был на седьмом небе, испытывая постоянное головокружение от ожидания открытий и приключений.

Отряд 1-Б, которому вскоре предстояло стать Романтиками и Головорезами, сходил к морю по тысяче и одной ступеньке, после чего, у душевых выстроились очереди пропотевших насквозь мальчишек. Когда Сергей и Пашка вернулись в свой номер (с видом на горы) и переоделись, с балкона донесся отчётливый «звяк»: ребята обнаружили ключ с медной биркой, где обозначалась калитка в лес.

(Пашка достал ключ и продемонстрировал всем присутствующим. Обычный предмет с новой блестящей кругленькой пластиной, на которой что-то выдавлено.)

Падать ему было неоткуда, ведь 1-Б занимает верхний этаж пятиэтажного корпуса, разве, что только с крыши. Ключ решили отдать вожатым при первой же возможности. Но потом, когда вожатые сообщили, что в лес ходить нельзя под угрозой кольцевания навигатором, Сергей с Пашкой решили не отдавать ключ. Почему? Авантюрист Пашка убедил, что из-за этого ключа их тут же заподозрят в хулиганских намерениях и, так или иначе, наденут «браслеты». А потом, после визита на спорт площадку и упражнению по ориентировании на местности… «Как нашли дорогу?..» Хорошо нашли, часик прогулялись и не спеша вышли все к корпусу. Южная сторона – на минуту быстрее Северной, им больше надо было, они в последний момент побежали.

Так вот, после ориентирования, появилась мысль (у Пашки, конечно) пойти и глянуть на калитку.

– Лес, как лес, еще не раз мы там побываем и походы на несколько дней будут, – попробовал отговорить своего друга Сергей.

– Ну то же вместе со всеми, а так – мы сами! Услышим, как птицы поют! Я никогда раньше в настоящем лесу не был! – Взмолился Пашка.

– А как же у бабушки в Лесках?

– В Лесках – одно название – рощицы там плаксивые, а здесь горы – всё диче, дремучее! Да мы просто проверим, подходит ли ключ, и сразу обратно!

И пока все придумывали эти дурацкие названия для отрядов, друзья искали злополучную калитку. Через полтора часа хождений отыскали, уже вначале сумерек.

На этом месте ребята запнулись, они не знали, как подойти к самому невероятному, Сергей беспомощно оглядывался по сторонам, а Пашка выжидательно смотрел на него.

– Ну, хватит резину тянуть, что было дальше? – Это сказала та, самая вредная блондинка с лестницы, у неё на руке тоже был красный навигатор.

– Резину!? – Пашка вскочил на ноги. – Вот вам резина! – Он вскинул ладони вверх и все смогли увидеть его багровые, стесанные в полосочку руки. – Нас там уже ждали! Мы и ста метров пройти за калиткой не успели! Говорит: «Ребята, идите сюда», а у самого зубы из пасти до подбородка свисают корявые!

Толстяк скорчил ужасную рожу. Он, пронзительно вопя, стал в ролях рассказывать и показывать. Лица девчонок и вожатых вытянулись, они следили за пантомимой не дыша, перед ними разыгрался ураган. Пашка бегал по комнате, у него из под ног разлетались подушки и шокированные слушатели.

– И он прыгнул на меня! – Толстяк совершил длинный прыжок и громко приземлился на пузо рядом с Сергеем, ловко перекатился на спину. – Я кричу: «Не-е-ет, не надо!», а он открыл огромную пасть и собрался откусить мне голову. Его зубы уже были в сантиметре от лица. – Тут Пашка выхватил из кармана свой потрёпанный фонарик. – Получай сволочь! – Толстяк ударил воображаемого соперника. – С него так и брызнуло! И всё на меня, а из пасти вонь такая… Это остановило его лишь на секунду, тут бы мне и конец. – Пашка поднялся с пола и сел на свою подушку, держа драматическую паузу. Сергей не дал довести её до предела, продолжив рассказ.

– Я понял, что это чудовище собралось убить Пашку, я остановился и побежал обратно, не зная, что делать, но тут этот парень, стоявший в аллее, ударом ноги, Ропальдо бы обзавидовался, снёс мародёра с него (толстяк восхищенно закатил глаза).

– Какого еще мародёра? – Спросила девушка, что сидела рядом с Ирой. На неё зашипели, а вожатые сделали знак молчать и слушать дальше.

– Так сказал здоровяк, когда пошёл добивать его в кусты.

– Добивать?! – Выдохнули, кажется, все сразу.

– Да, добивать. Он сказал, что мародёр еще жив и скоро может очухаться.

– После такого удара по голове ботинком! – Вскричал Пашка.

– И тут он достал пистолет, – продолжил рассказывать Сергей, – мы сначала оцепенели. Но когда он выстрелил тому чудовищу… или человеку прямо в голову, мы побежали.

– Он пытался вас догнать? – Спросила Маргарита ровным, как рельса голосом.

– Нет, просто кричал вслед, чтобы мы были осторожнее и, нигде не останавливаясь, бежали в отряд.

Вожатая не выказала эмоций.

– И вы никому ничего не рассказали?

– Своему вожатому Антону, – ответил Сергей, – кажется он не сильно поверил, но проверить обещал, а нас нагнал, чтобы не мешали. И тут мы решили найти мою одноклассницу Иру, чтобы попробовать предупредить, попросить быть осторожней, а может и рассказать всё.

– У нас было мало времени подумать, – заговорил Пашка, – а носить в себе такой секрет трудно. Кому расскажешь – засмеют. А Сергей сказал, что Ира – друг, хоть кто-то, кто мог бы нам поверить.

– Ладно, давайте дальше, – продолжила допрос Маргарита, – вы пришли сюда к Ире, а на лестничной площадке что-то случилось?

– Мы решили отдышаться и набраться храбрости, – продолжил Сергей, – стали смотреть через стекло на огни лагеря.

– Всё быстро потемнело, – перебил друга Пашка, – и мы оказались под чёрным небом…

– Летящими над морем…

– К красной луне, – эту фразу мальчишки произнесли хором и удивлённо уставились друг на друга.

– Чувство было, как будто… вынимают душу, – с трудом нашёл нужные слова Сергей.

– Как будто гибнешь.

Повисло долгое молчание, взгляды девчонок и вожатых перекрестились на ребятах. Во многих было сочувствие, но гораздо больше другой эмоции – что-то вроде неясной тревоги, но не за гостей, а за себя. В этой тишине Сергей сказал тихо:

– Вы считаете нас сумасшедшими.

– Вовсе нет, – ответила Маргарита.

– Почему же вы тогда молчите?! – Пашка не хотел, но выкрикнул затаённый вопрос, он понял, что ему кажется неестественным в этой комнате. Тридцать человек и так тихо: все сидят и слушают, смотрят. «Словно на больных», – подумалось с обидой.

– А мы уже наговорились. – Маргарита позволила чувству войти в шелестящий голос, и это была опустошённость.

Ребята осмотрелись, словно только что сюда попали, теперь они смогли взглянуть на отряд 1-А без собственных шор из бушующих впечатлений. Перед ними была сплочённая группа с огромной тайной, в которую вполне вписывался рассказ обезумевших гостей. Они выдохлись за день, все хотели бы махнуть рукой на любые тайны и отправится спать, но визит Пашки и Сергея добавлял еще один абзац в затянувшуюся главу.

– Вы не сумасшедшие. – Ира успокаивающе положила руки на плечи ребятам. – Просто кое-что здесь происходит… это долго рассказывать.

– Давайте я проведу ребятам краткий ликбез. – Руку подняла девушка с причёской «конский хвост». По-видимому, её активность была вожатым поперёк горла, те демонстративно скривились, но промолчали. – Спасибо. – Она кивнула вожатым. – Только не перебивать, все вопросы потом. – Сказала Сергею и Пашке и начала свою скомканную речь:

– В этом лагере на протяжении уже минимум трёх лет, каждое лето, наблюдается размытие границ, отделяющих слои… этого мира от соседних. Происходит примерно то же, что в замке с приведениями: век за веком особая атмосфера сильных эмоций (особенно, если в подземельях пытали и убивали), кристаллическая решётка древних камней, накапливающая этот потенциал, другие факторы, о которых можно только гадать, уводят всё строение вниз, в соседний слой. Это самый лёгкий тип смещения, сродни тому, которое осуществляет тонущий корабль с пробоиной ниже ватерлинии. Появляются приведения, голоса что-то шепчут… не на корабле – в замке… атмосфера соответствующая сама собой фиксируется и еще боле ускоряет погружение. Если этот сдвиг достигает некой ступени, то могут появиться предметы и «гости» оттуда воплоти. Что и происходит в «Кристалле». Но здесь над процессом работают целенаправленно, предположительно, помогая технологически. Руководит всем директор лагеря, а многие из вожатых, но не все, его идейные помощники, как например, ваши новые знакомые Маргарита и Светлана.

– Чушь! – Одновременно фыркнули вожатые.

– Чего хочет добиться эта группа людей – неизвестно, – Маргарита и Светлана получили гневный взгляд рассказчика, – но получится у них катастрофа и локальный апокалипсис, который вполне может стать глобальным. Это буквально в двух словах, хотя объяснять надо два часа минимум, что я до вашего появления и сделала. Картина сложилась?

– Абсолютно нет! – Честно ответил Пашка.

– …Ничего, – согласился Сергей, – набор слов.

– Как ничего? – На ноги вскочила худая девочка, похожая на ведьмочку тёмными отблескивающими медью волосами и бледным, даже голубоватым, лицом.

– Пусть лучше Вита всё расскажет, – сказала вожатая Маргарита.

– …И расходимся спать, – устало добавила Светлана.

– Спасибо, – кивнула ведьмочка. – Представьте себе, что мы рассматриваем сюжет некого фантастического фильма. – Вита обвела всё вокруг, наверное, помогая представить, на что похожи декорации киноленты. Она вообще много жестикулировала. – Всё упрощаем до банальности, и сюжет влезает в несколько предложений. Доктор Зло решил распахнуть двери в потусторонний мир, ему помогает банда прихвостней (вожатые поморщились)… извините… помогает ему группа единомышленников. В качестве прикрытия логова выбран детский лагерь на горе, в недрах которой кроется дьявольская машина. Её настраивают уже третий год, и она начинает работать, что вызывает массу необъяснимых явлений. Скоро врата откроются и в наш мир хлынут полчища невообразимых чудовищ. Что же делать?! Как же быть?! Это вы узнаете в фильме «Лагерь Кристалл»! – Вита эффектно опустила голову, и её волосы упали на лицо театральным занавесом.

Кто-то захлопал в ладоши, к нему инерционно присоединились жиденькие аплодисменты, которые, правда, тут же сменились удивлёнными возгласами: «Вы?».

В углу стоял пенсионер. Он тоже перестал хлопать.

– Ну, здравствуйте снова, девочки.

– Здравствуйте, – сказали нестройным хором Нимфы и Ласточки.

Скромный пенсионер, он же директор лагеря Спартак Петрович, оказался под множеством взглядов и еще такой уверенный в себе секунду назад, теперь, кажется, почувствовал себя неловко.

– Знаете, – не понятно к кому он обращался, ко всему отряду или только к вожатым, – я последние два часа был незримо в этой комнате. – Директор даже начал мямлить. – Извините меня все, пожалуйста. – Эти его слова, произнесённые с искренностью доброго человека, потушили едва не вспыхнувший огонь негодования. Но все стали оглядываться.

– Нет! – Неловко взмахнул руками директор. – Никаких камер. Хоть я и Доктор Зло, а подглядывать за девочками всегда считал постыдным. Просто, как самый главный здесь, могу включить коммуникатор любого вожатого и слушать. Что я и делал после поступления «SOS» от ваших несравненных Маргариты и Светланы.

Лица последних остались невозмутимыми: сигнал о помощи мог отправить кто угодно, только не эти стильные нордические девушки с поджатыми губами.

– Да, Лазутчица (Ангелла?), это произошло после твоего громкого появления. Я как раз на откровения поспел и сразу понял: мы в шаге от цели или в шаге от пропасти. И надо немедленно решать: остановиться или смело доделать начатое. Так получилось, хотя и совсем нами не предполагалось, что выберем путь мы все здесь присутствующие вместе. Хоть большинству и кажется, что я несу напыщенную околесицу, или всё это отличный розыгрыш…

– Чтобы было интересней. – Мрачно сказали Маргарита и Светлана отработанным унисоном.

– Да, именно, – продолжил директор, – мы вас не будем переубеждать. Но сейчас я хочу вам сообщить точку зрения, отличающуюся от прозвучавшей, чтобы завтра на свежую голову, где за ночь всё должно будет более-менее уложиться, мы снова вместе собрались и решили, как будет развиваться эта история.

Итак, Лазутчица рассказала, что под прикрытием детского лагеря и под моим чутким руководством здесь готовится апокалипсис. Врата разверзнуться и орды неслыханных чудищ хлынут в наш мир. Трудно поверить, не правда ли? Но может быть вам будет легче поверить в другое.

Этот лагерь действительно стал местом, где готовится событие глобального масштаба. Да, мы здесь, кстати, всё население лагеря, способствуем размытию границ между нашим миром и… Раем. Вы все благополучные дети, из хороших, и как минимум, в меру обеспеченных семей, иначе родители вас не смогли бы сюда отправить, но тем не менее постоянно сталкиваетесь с несправедливостью и серостью мироздания. Вы вернётесь в свои города и наступят рутинные будни – лишь какие-то двадцать дней относительного беззаботного счастья за целый год. Пока вы будете взрослеть, поверьте, этот срок сожмётся до недели, затем двух-трёх дней, а потом просто исчезнет.

Тихий голос директора начинал звенеть силой своей правоты.

– Но ведь где где-то должно быть место, где не надо зарабатывать хлеб свой в поте лица своего? Ведь кажется каждому иногда, что есть некий дом, куда так неизъяснимо хочется вернуться? Мы нашли дверь в сказку! Там другие физические законы: меньше боли, намного меньше! Больше чуда, намного, вплоть до единорогов и трансмутации металлов магией! Открываем двери и позволяем тому миру вылечить наш.

– А кто сказал, что вас желают лечить?! – Лазутчица вскочила на ноги, с ней случилась разительная перемена, она впервые смотрела яростно, даже в драке с отрядом, которая закончилась её поражением, она была спокойна и благожелательна. – А вы не боитесь погубить и Рай в придачу? Проказа этого мира заразна, она не лечится, вы обречены!

Спартака Петровича эта тирада ударила на отмашь, он даже сделал маленький шаг назад.

– Вот как?.. – Трудно было что-то прочитать в потухшем взгляде пожилого директора. – Думаю, все согласятся в одном – давно пора спать, продолжим наши приключения завтра. – Потом в адрес вожатых:

– Верю, вы позаботитесь, чтобы Ангелла, – он произнёс имя подчёркнуто нейтрально, раньше из его уст «Лазутчица» звучало на порядок теплее, – чувствовала себя максимально комфортно. («в нашем маленьком прокаженном мирке», – не сказал он). Мальчишки, – взмах в адрес Сергея и Паши, – пойдут со мной. Провожу до корпуса.

Друзья встали с подушек, где были приклеены густой смолой шока последние полчаса. Они дико озирались, вращая круглыми глазами, и не могли поверить, что видят, как все почти равнодушно готовятся расползтись ко сну.

– Но вы встретитесь не с Раем, – уже спокойно и тихо звучали в спину слова Лазутчицы, – судя по всему, открывают другие «двери» и оттуда выбегут совсем не единороги. – Она издала невесёлый смешок.

– Девочки просто устали, мальчики, – прошептал директор Пашке и Сергею, когда выходили из комнаты.

А Сергей подумал: «Откуда же тогда взялась ты, такая красивая, если двери не те открываются?»

II. Глава 5

Выйдя на порог корпуса необычная компания – директор и двое мальчишек – попала в лёгкий, но непрозрачный туман. В свете лампочки над крыльцом проплывали растрёпанные клочья, состоящие из микроскопических блестящих уколов сырых иголочек. Пашка подался вперёд и взмахом руки рассёк маленькое облачко, оно закружилось двумя вихрями размером с кофейные блюдца.

Мужчины не решались сойти с крыльца.

– Холодный ветер с гор встретился с тёплой морской влагой, здесь такое часто бывает, – сказал директор и шагнул со ступеньки, став чуть размытым. Мальчишки поспешили за ним, не желая отставать. Троица пошла в насыщенном жёлтом тумане, который, казалось, редел в тенях между фонарями, чтобы потом максимально собраться в свете, пытаясь заглушить ватой и так едва слышное гудение маленьких трансформаторов.

– Что вы обо всём этом думаете? – Спросил Спартак Петрович тоном, которым в конце добавляют шутливо-серьёзное «коллеги».

Несколько секунд мальчишки ничего не отвечали.

– В таком тумане верится в странные вещи, что с нами произошли, и что нам сказали. – Сергей медленно подбирал слова. – Но ощущение, как во сне, когда не знаешь, что спишь, и воспринимаешь как нечто обыденное происходящие вокруг чудеса.

– Завтра проснёмся и будем уверены, что всё это представление, – сказал Пашка. – Но пока что знаю: вечером мы были на волосок от гибели в лапах жуткого монстра. – Он посмотрел на ладони, потом протянул их директору. – Болят! Завтра утром, если все ссадины окажутся на месте, скажу: «Ну и шуточки у вас в «Кристалле»!

– Извини, мы уволим того актёра, он переигрывает, – пробормотал Спартак Петрович. В ответ мальчишки на него непонимающе уставились. – Ох! Простите за глупую шутку. Если бы только знал, что безопасность детей может быть под угрозой, я бы ничего даже не начинал.

– Ну, так прекратите всё!

– А вы думаете, что я могу просто щёлкнуть выключателем? Ребята, нет никакого рубильника ни на каком Генераторе зла! Лазутчица рассказала о каком-то устройстве, но у нас ничего нет, кроме этого лагеря, этой горы и детей, разделённых ажурным забором с зеленью. Всё устройство по расщеплению миров – это массы скал и вы: по левую сторону почти тысяча девочек, по правую – почти тысяча мальчиков. Плюс какая-то аномалия. Это была безумная идея! Прошлый директор, ещё при Советском Союзе, заметил, что с местом что-то не так. И максимально не так, именно когда здесь лето и дети. Двадцать лет назад мне по наследству, вместе с кабинетом, перешли его записи, где он среди прочего описывает целый ряд происшествий, которые нельзя было объяснить ни хулиганством, ни деятельностью военных.

– Военных? – Охнул Пашка, в душе он был тот ещё милитарист.

– Да, – сказал директор, всем видом показывая: удивляться нечему, – частое явление: разворачивается ударная коммунистическая стройка детского лагеря, а невдалеке, под прикрытием мирной пыли, закапывается в землю какая-нибудь секретная часть.

– Чтобы спутники-шпионы потенциального противника ничего не заподозрили, – серьёзно кивнул толстяк. – Так может быть у военных и находится таинственное устройство, о котором нам сказала Лазутчица?

– Кстати, а кто она такая вообще? – Вклинился Сергей.

– Эта девочка, вероятно, подослана какой-нибудь организацией, явной или тайной, скорее частной, чем государственной. Зачем? Об этом еще предстоит подумать. А вот насчёт военных практически исключено – уже 17 лет, как вывезено всё оборудование. Остался только бетон и по лесу много ржавой проволоки напутано. Я лично свежей видел ту траншею, из которой силовой кабель трактором выдрали. Если военную часть оставили без электричества – гарантированно она мертва.

– Тайной организацией? – Пашка был на грани экстаза. – У вас здесь заговор? Иллюминаты? Масоны? Тамплиеры?

Директор засмеялся. Громко и от души. Даже пришлось остановиться, чтобы переждать его неудержимое веселье. Спартак Петрович приседал и хлопал себя ладонями по ногам. Он почти успокоился, но затем, не удержавшись, хрюкнул: «Тамплиеры!» и снова разразился глуховатым пенсионерским хохотом, подхватываемый туманом и возвращаемый странным эхом, словно за дымкой прятались высокие стены. Ребята, втянув головы, оглядывались, ожидая, что из тумана раздастся ответный смех – не эхо, или просто директор перебудит всех в спящем лагере и вожатые с отрядами сбегутся посмотреть на возмутителя спокойствия. Хотя вожатые должны узнать голос своего начальника. (Тревожные они стоят у окон и говорят, не оборачиваясь, испуганным детям: «Не волнуйтесь, это директор, сейчас посмеётся немножко и перестанет»)

Спартак Петрович утёр большим платком слёзы, сложил аккуратно платок и спрятал во внутренний карман пиджака. Директор еще пару раз хихикнул и сказал, заметив растерянные лица ребят:

– Зря вы со мной не посмеялись, здесь вокруг жилых корпусов нет.

– Мы бы посмеялись, если бы знали, в чём юмор. – Обиженно сказал Пашка.

– Ах да! Вы же и близко не знакомы ни с кем из этих клоунов. К нам каждый год в старшие отряды заявляются «адепты» и «посвященные». В прошлом году были как раз пятеро неофитов-тамплиеров, прошедшие посвящение в Интернете по Телеграму. Серьёзные такие, важные. Видели бы вы их лица, когда на второй же день на общей линейке я объявил игру «Охота на тамплиеров». Они чуть не упали! На следующий день уже пол-лагеря знали, что в отряде «Рыцарь ордена» их «логово», потому что те всем рассказывали, что директор «Кристалла» – кровопийца и хочет их погубить.

– Помню, это было весело, а мы всё думали, почему ботанам из «Рыцаря с орденами» выпала честь попасть в центр внимания. Вот оно оказывается, как было… – Сергей на секунду задумался. – Зачем же вы так с ними жестоко?

– Это была терапия от глупости и предательства.

– Почему предательства? – Возмутился Пашка.

– Вот видишь, даже ты – эрудированный – не понимаешь, что все эти романтические вывески тайных обществ, лишь маскировочная сеть на хищниках: мелких, крупных и очень крупных, каждый из которых когтит ежедневно одних простаков, чтобы те вели ему в пасть других. Своих соотечественников, часто своих друзей и родственников. Вот вы бы вступили в Гитлерюгенд, чтобы составлять для СС списки евреев?

– Мы бы вступили в партизаны, – сказал Пашка серьёзно.

– А как бы ты отличил одних от других. По форме? Это 80 лет назад всё казалось простым, когда фюрер без особого вероломства сказал: «Мы – фашисты и будем тех, тех и тех изничтожать». Но, поверьте, и тогда всё просто не было! Историю надо учить, мальчики.

– Мы учим!

– Это не история, – отмахнулся Спартак Петрович, – в школе вам излагают бесталанную пропаганду, причём так, чтобы неинтересно было, чтобы самим потом чего-нибудь узнать не захотелось. Вы уже успели задуматься, почему в этом мире множество хороших людей влачит жалкое существование, работая на нелюбимой работе?

– Успели, – тихо проговорил за двоих Сергей.

– И почему?

– Мир несправедливо устроен.

– Поправлю и, думаю, вы согласитесь: это общество несправедливо устроено. Ваши родители, скорее всего, по нескольку месяцев откладывали, чтобы купить путёвки в «Кристалл». Но здесь хватает детей, чьи родители и часового дохода не потратили на это. И знаете что? В девяноста процентов случаев те, кто изо всех сил тянет жилы, чтобы не быть голодными и голыми, – производят, а те, кто в это время «кушает халву», – Спартак Петрович вкусные слова сказал с саркастическим акцентом, – мешает им в лучшем случае насильственным посредничеством, а то и открытым насилием. Помните определение государства из учебника права?

– Аппарат принуждения и насилия. – Нескладно процитировали ребята.

– Хорошо учитесь! – Похвалили директор. – И тем чудовищней эта формулировка, что она верна только для одной стороны: государство – это аппарат принуждения и насилия в руках класса паразитов против населения. При этом элита, эти смертоносные вши цивилизации, в чьих руках находится «аппарат насилия», не относит себя к населению. Как если бы власть в нашем мире захватили вампиры, считающие остальных людей не более чем едой. И еда подражает своим паразитам! Проказа, как выразилась Лазутчица, охватила большинство и людишки, измельчавшие такие, льют кровушку друг друга добровольно, чтобы смазывать жернова даже не истории, как любят напыщенно поговаривать многие толпящиеся у этого корыта, а просто поя своими жизнями жрущих и жрущих зверей. Мифические жернова одно делают хорошо: мелят в муку любые мечты о добре, справедливости и прогрессе… И к чему я это всё веду?

– Не знаем, – ребята украдкой обменялись недоумевающими взглядами.

– Это был риторический вопрос, на него я сам отвечу. Вы сказали, что ушли бы к партизанам? Считайте, что в этом лагере вы в гостях у них. Директор и полсотни помощников – не ахти какая сила в обычных обстоятельствах. Я стал педагогом, чтобы получить доступ к юным, неиспорченным душам, чтобы сеять в них мысли, идеи. Хотел увидеть всходы благородных поступков. И все эти годы видел, как любое добро, имеющее шанс хоть что-то заметно поменять к лучшему, душится, топчется, стирается, а хуже всего – очерняется, выставляется фарсом, случайной глупостью. Но в дневниках своего предшественника в «Кристалле» я прочёл нечто, что подсказало: нам могут помочь! Сильные и справедливые браться нетерпеливо ждут за дверями, чтобы войти и железной рукой изгнать из общего дома нечисть, а обычных людей научить порядку и миру.

Поворот аллеи вывел к лестнице, над которой светился из ночного тумана крыльцом пятиэтажный корпус.

– Мы пришли, ваш корпус. Теперь вы можете немедленно всех будить и поднимать панику, дескать, директор – шизофреник, а треть воспитателей – опасные маньяки. Возможно, у вас получится, и завтра сюда примчится комиссия, которая всех запрёт на целый день и будет опрашивать. «Странных» рассказов только одного отряда 1-А хватит на то, чтобы вынести решение о закрытии смены, затем всех отправят по домам. Но ложитесь лучше спать и еще раз подумаем обо всём завтра.

– Вы сказали отряду 1-А, что у нас будет выбор: прекратить всё, или попробовать сделать что-то чудесное. А потом сказали, что никакого рубильника нет. Так как же быть, если всё надо будет остановить?

– Вынуть из «Адской машины» главную запчасть – немедленно всех детей отправить по домам и для пущей верности снести лагерь.

Пашка и Сергей снова глянули друг на друга, и толстяк сказал твёрдо:

– Мы не будем поднимать сейчас панику. А завтра посмотрим.

– Большего я от вас пока не прошу. Кстати, можете оставить себе ключ от калитки в лес на память, – директор улыбнулся, – замок там уже поменяли, а то мало ли ключей по лагерю раскидано. Труп тоже нашли. Пока, мальчики, спокойной ночи.

– До свиданья, Спартак Петрович, – ответили ребята хрипло, переваривая последнюю новость.

Они пошли спать.

Корпус встретил ребят звенящими лампами в коридорах. Они думали, что будут долго говорить перед сном и не представляли, как заснут, но стоило головам прикоснуться к подушкам, как на уставшую психику снизошёл тёмный глубокий покой.