Текст книги "Пересыхающее озеро"

Автор книги: Арнальд Индридасон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)

10

Эрленд нашел, что Марион Брим выглядит молодцом. Он заскочил туда на следующее утро. Ему удалось раздобыть фильм «Искатели» с Джоном Уэйном. Хотелось порадовать бывшее начальство. Марион сразу же просит включить фильм.

– И с каких пор ты увлекаешься вестернами? – поинтересовался Эрленд.

– Меня всегда занимали приключенческие фильмы. – Кислородная маска на этот раз лежит на столе около подлокотника. – Лучшие из них – незатейливые рассказы о простых людях. Мне казалось, тебе нравятся такие истории. Приключения на Диком Западе. А, сыч деревенский?!

– Я никогда не увлекался кинематографом, – буркнул Эрленд.

– А что слышно про озеро?

– О чем говорит тот факт, что скелет, пролежавший в воде, вероятно, с шестидесятых годов, был найден привязанным к русскому разведывательному приемнику? – спросил Эрленд.

– И каковы соображения?

– Шпионы?

– Да.

– Ты серьезно думаешь, что в озере утопили исландского разведчика?

– А кто говорит, что он исландец?

– Но разве такой вывод не напрашивается сам собой? – В голосе Эрленда прозвучало сомнение.

– Но ничего не указывает на то, что он был исландцем. – Марион заходится в кашле, с трудом дыша. – Дай-ка мне маску, мне станет лучше.

Эрленд потянулся за маской, приложил ее к старческому лицу и открыл вентиль, раздумывая, не стоит ли вызвать медсестру или даже врача. Но Марион словно читает его мысли.

– Перестань. Мне не нужна помощь. Медсестра придет во второй половине дня.

– Наверное, мне не стоит утомлять тебя.

– Не уходи так быстро. Ты единственный, кто заходит ко мне и с кем мне хочется говорить. И единственный, кто может дать мне сигарету.

– Я не дам тебе сигарету.

Наступило молчание. Маска больше была не нужна.

– Во время «холодной войны» исландцы занимались шпионажем? – спросил Эрленд.

– Не знаю. Но мне известно, что были попытки склонить их к этому. Помню, к нам пришел один человек с жалобой на то, что русские не оставляют его в покое. – Марион опять закрывает глаза. – Исключительно недоразвитый шпионаж, очень по-исландски.

Русские агенты вышли на одного человека и упрашивали его оказать им помощь. Им были нужны, среди прочего, сведения о Кеблавикском аэропорте и ведущихся там работах. Русские были настроены очень серьезно, для встреч назначали безлюдные, удаленные от города места. Назойливость агентов докучала исландцу. Он не мог избавиться от них. Говорил, что не собирается работать с ними, но они не желали его слушать, и в конце концов он не выдержал. Пошел в полицию, и мы устроили простенькую ловушку. Когда человек поехал на встречу с русскими к Козлиному озеру, двое полицейских спрятались в его машине под покрывалом. Другие устроили засаду на месте. Русские не ожидали подвоха. Полицейские выскочили из машины и арестовали их.

– Их выслали из страны. – На старческом лице появилась усмешка сожаления об этой нелепой попытке шпионажа. – Я все еще помню их фамилии – Киселев и Дмитриев.

– Я хотел узнать, не помнишь ли ты историю об исчезнувшем человеке здесь, в Рейкьявике, в шестидесятые годы? – спросил Эрленд. – Он продавал сельскохозяйственный инвентарь и экскаваторы. Но почему-то так и не доехал до фермера, жившего недалеко от столицы, с которым у него была назначена встреча. С тех пор о нем ничего не известно.

– Как же, прекрасно помню. Дело вел Нильс. Бездельник.

– Да уж, есть такое дело, – подтвердил Эрленд, хорошо знающий Нильса. – У пропавшего была машина – «Форд Фолкэн». Ее нашли около автовокзала. На одном из колес недоставало колпака.

– Может, он просто захотел избавиться от бабы? По-моему, именно к такому выводу пришло следствие: покончил с собой.

– Вполне возможно, – согласился Эрленд.

Марион снова закрывает глаза и, похоже, засыпает.

Эрленд довольно долго молча просидел на диване, уставившись в экран. Вестерн шел полным ходом. На коробке от кассеты было указано, что Уэйн исполняет роль бывшего солдата армии южан, который гоняется за индейцем, убившим его брата и невестку и похитившим их дочь. Много лет служивый искал племянницу, а когда наконец нашел ее, оказалось, что девушка забыла о своем прошлом и стала настоящей индианкой.

Через двадцать минут Эрленд встал и пробормотал что-то на прощание своему бывшему шефу, продолжающему дремать с маской на лице.

Добравшись до полицейского участка, инспектор зашел к Элинборг, которая сочиняла речь для авторского вечера по случаю выхода своей книги. Сигурд Оли тоже был на месте. Он сказал, что составил список владельцев «Фолкэна» вплоть до последнего хозяина автомобиля.

– Машину продали комиссионному магазину в Копавоге[14]14
  Копавог (исл. Kópavogur; букв. Тюленья бухта) – пригород Рейкьявика.


[Закрыть] в конце семидесятых, – доложил Сигурд Оли. – Магазин все еще существует, только никто не отвечает по телефону. Может, уехали в отпуск на лето.

– А от криминалистов что-нибудь слышно по поводу передатчика? – поинтересовался Эрленд.

Элинборг, уставившись в экран, шевелила губами, шлифуя свою речь.

– Элинборг! – не выдержал Эрленд.

Она подняла палец в знак того, чтобы он минуточку подождал.

– …и надеюсь, – Элинборг стала зачитывать вслух, – что с моей книгой часы, проведенные на кухне, станут для вас ни с чем не сравнимым удовольствием. Вы расширите свой кругозор. Я попыталась сделать текст легко читаемым, акцент поставлен на духе семейственности, а кухня и приготовление пищи как раз и являются важнейшей составляющей…

– Прекрасно, – перебил ее Эрленд.

– Подожди, – не сдавалась Элинборг, – … являются важнейшей составляющей крепкой семьи, тем местом, где ежедневно собираются вместе все члены семейства, чтобы насладиться покоем.

– Элинборг! – решил вмешаться Сигурд Оли.

– Слишком слащаво, да? – Элинборг поморщилась.

– Отвратительно, – признался Сигурд Оли.

Элинборг взглянула на Эрленда.

– Что криминалисты сказали по поводу передатчика? – повторил тот.

– Они все еще возятся с этим ящиком, – ответила Элинборг. – Пытаются найти какого-нибудь специалиста в телекоммуникационной компании.

– Я тут размышлял обо всех этих аппаратах для прослушивания, найденных в озере Клейварватн, – встрял Сигурд Оли, – и в особенности о том, что был привязан к скелету. Может, нам стоит поговорить с бывшими служащими дипмиссий?

– Пожалуй. Разузнай, с кем нужно связаться, – распорядился Эрленд. – С кем-нибудь из тех, кто помнит эпоху «холодной войны», когда она достигла своего апогея.

– А в Исландии тоже водились шпионы? – полюбопытствовала Элинборг.

– Не знаю, – отрезал Эрленд.

– Но это же нелепо! – воскликнула Элинборг.

– Не более нелепо, чем «то место, где ежедневно собираются вместе все члены семейства, чтобы насладиться покоем», – передразнил ее Сигурд Оли.

– Ох, помолчи уж! – воскликнула Элинборг и удалила только что напечатанный текст.

В комиссионном магазине в Копавоге работал один-единственный продавец, он же был хозяином. Да и то этот склад металлолома открывался лишь после обеда. За высоким забором торчали автомобильные кузовы, наваленные один на другой аж по шесть штук кряду. Некоторые были сильно покорежены после тяжелой аварии, другие изжили свой срок эксплуатации. То же самое можно было сказать и о самом хозяине – утомленный жизнью человек, вероятно, лет шестидесяти, в когда-то светло-голубом, а теперь засаленном продырявленном комбинезоне. Мужчина отрывал бампер от новенькой японской машины, помятой и буквально превращенной сзади в гармошку.

Эрленд остановился и принялся разглядывать горы автомобильных скелетов, пока хозяин не заметил его.

– Грузовик въехал, – объяснил мастер. – Слава богу, сзади никто не сидел.

– Совсем новая машина, – поддержал разговор Эрленд.

– А вам что нужно?

– Я ищу черный «Форд Фолкэн», – ответил Эрленд. – Его продали вам, а может, и просто отдали в конце семидесятых.

– «Форд Фолкэн»?

– Я понимаю, это безнадежно, – начал Эрленд.

– Машина должна была быть уже раритетом, когда она дошла до нас, – ответил хозяин, вытирая руки тряпкой. – «Фолкэны» перестали выпускать в конце шестидесятых или что-то вроде того.

– То есть для вас в этом автомобиле не было никакого проку, вы это имеете в виду?

– Большинство «Фолкэнов» исчезли задолго до восьмидесятых. А зачем он вам сдался, этот «Форд»? Вам требуются запчасти? Вы реставрируете «Форд Фолкэн»?

Эрленд рассказал ему, в чем дело, что он из полиции и что автомобиль связан с исчезновением человека. Такие новости возбудили любопытство у хозяина автомобильной барахолки. Он рассказал, что купил свое дело в середине восьмидесятых у человека по имени Хаук и не помнит никакого «Форда Фолкэна» среди комиссионных драндулетов. Но добавил, что старый хозяин, уже давно умерший, вел учет развалюхам на колесах, которые скупал. Мастер указал Эрленду на маленькую комнатку за прилавком, где чуть ли не до потолка были навалены папки и счета.

– Здесь у нас бухгалтерия, – объяснил хозяин, виновато улыбаясь. – Мы обычно ничего не выбрасываем. Можете посмотреть. У меня как-то никогда не возникало желания вести опись этого хлама, не вижу смысла. Но вот старик Хаук, напротив, был чрезвычайно щепетильным.

Эрленд поблагодарил хозяина и принялся разбирать папки, на всех них был указан год. Инспектор нашел стопку, помеченную восьмидесятыми годами, и начал с нее. Он и сам не знал, зачем ищет эту машину. У него не было ни малейшего представления, каким образом автомобиль может помочь ему в расследовании, если бы даже и нашелся. Сигурд Оли уже спрашивал, почему шеф так заинтересовался исчезновением именно этого человека. Ведь за последние дни они выслушали много историй. Эрленд не мог дать удовлетворительного ответа. Сигурд Оли никогда бы не понял, о чем толкует босс, если бы Эрленд не возьми и скажи, что не может выкинуть из головы одинокую женщину, которая уверилась в том, что наконец нашла свое счастье, а потом ходила взад-вперед перед молочной лавкой, ежеминутно глядя на часы в ожидании любимого человека.

Через три часа, когда Эрленд уже хотел было махнуть рукой, а хозяин неоднократно спрашивал, не нашел ли инспектор чего-нибудь, он наткнулся на то, что искал, – счет за сделку с автомобилем. Комиссионный магазин продал черный «Форд Фолкэн» 21 октября 1979 года, в нерабочем состоянии, салон сильно потрепан, но красочное покрытие хорошо сохранилось. Без номера. К листку с описанием была прикреплена счет-фактура, выписанная карандашом. Там значилось: «Фолкэн», дата производства – 1967 год, цена – 35000 крон, покупатель – Герман Альбертссон.

11

Первый секретарь российского диппредставительства в Рейкьявике оказался ровесником Эрленда, но значительно стройнее и здоровее на вид. Он вышел навстречу полицейским и, казалось, прилагал все усилия, чтобы разрядить официальную обстановку. Дипломат с улыбкой объяснил, что собирался играть в гольф, поэтому так одет – брюки цвета хаки и легкий свитер. Он пригласил Эрленда и Элинборг пройти в его кабинет и присесть, а сам, широко улыбаясь, расположился за большим письменным столом. Секретарь знал причину их визита. О встрече договорились заблаговременно, поэтому история с гольфом вызвала у Эрленда недоумение. Будто русский хотел поскорее от них отделаться. Беседа велась на английском языке, но, несмотря на то что секретарь был в курсе дела, Элинборг в двух словах описала, в чем смысл встречи. Нашли аппарат для прослушивания советского производства, привязанный к скелету мужчины, который по всем признакам был убит и сброшен в озеро Клейварватн где-то после 1961 года. Пресса еще ничего не знает об этом аппарате.

– После 1960 года в Исландии сменилось несколько послов, сначала советских, а затем российских, – произнес секретарь, самоуверенно улыбаясь, будто ничего из того, о чем ему говорили, его не касается. – Те, кто работал здесь в шестидесятые годы или в начале семидесятых, уже давно ушли из жизни. Сомневаюсь, что им было что-либо известно об аппарате для прослушивания советского производства, найденном в озере. Как, собственно, и мне.

Он расплылся в улыбке. Эрленд тоже улыбнулся.

– Но ведь вы занимались шпионажем на территории Исландии в годы «холодной войны»? Или, во всяком случае, пытались.

– Это было до меня, – усмехнулся русский. – Не мне судить.

– То есть вы больше не занимаетесь шпионажем?

– Зачем нам шпионить? Мы находим информацию в Интернете, как и все. К тому же ваш военный комплекс едва ли имеет какое-либо значение. Если он вообще что-нибудь значил раньше. Зоны конфликтов сместились. США больше не нуждаются в плавучей базе вроде Исландии. Никто не понимает, что они тут делают со своим дорогостоящим гарнизоном. Если бы они расположились в Турции, еще можно было бы найти смысл.

– Это не наша военная база, – попыталась вставить слово Элинборг.

– Нам известно, что сотрудников вашего посольства выслали из страны по подозрению в шпионаже, – добавил Эрленд, – когда отношения в период «холодной войны» обострились.

– В таком случае вы осведомлены лучше меня, – возразил секретарь. – И база, безусловно, ваша, – добавил он, посмотрев на Элинборг. – Не стоит заниматься самообманом. – Дипломат перевел взгляд на Эрленда. – Если мы и практиковали шпионаж в посольстве, то наших разведчиков уж точно было в два раза меньше, чем агентов ЦРУ в американском представительстве. Вы разговаривали с ними? По вашим описаниям у меня складывается впечатление, что этот скелет – как бы так выразиться – результат мафиозных разборок. Вам не приходило такое в голову? Литой ящик и глубокое озеро. Просто как в американском фильме о гангстерах.

– Но аппарат, привязанный к телу… м-м-м… к скелету, русского производства, – напомнил Эрленд.

– Это ничего не значит, – парировал секретарь. – Здесь ведь находились диппредставительства и миссии и других стран Восточного блока. Они пользовались приемниками, собранными в бывшем Советском Союзе. У вас нет права подозревать в чем-либо наше посольство.

– Вот более подробное описание аппарата и снимки, – сказала Элинборг, протягивая ему фотографии и документы. – Вы можете нам сказать что-нибудь о его применении? Кто занимался этим?

– К сожалению, мне не знаком такой приемник. – Секретарь взглянул на фотографии. – Я должен навести справки. Но даже если бы мы что-нибудь и знали, вряд ли смогли бы вам помочь.

– Все же можно попробовать? – не удержался Эрленд.

Секретарь усмехнулся:

– Уж поверьте мне, ваш скелет из озера не имеет ни малейшего отношения ни к нашему посольству, ни к его сотрудникам. Ни в прошлом, ни в настоящем.

– Мы считаем, что речь идет о приборе для прослушивания, – проговорила Элинборг. – Он мог улавливать частоты, на которых работали американские военные на базе, расположенной на плоскогорье Среднего мыса.

– Я не могу говорить на эту тему, – заявил секретарь и взглянул на часы. – Мне пора. Гольф ждет.

– Если бы вы занимались шпионажем в прошлом, чего вы, конечно, не делали, – начал Эрленд, – что в таком случае могло бы привлечь ваше внимание?

Секретарь нахмурился.

– Если бы мы занимались чем-то подобным, естественно, мы следили бы за военной базой, за дислокацией и передвижениями военных кораблей, воздушного флота, подводных лодок. Следовало бы определить количественный состав военнослужащих. Да вы и сами все это знаете! Выяснить, как база функционирует, какие еще военные силы существуют на территории Исландии. Вообще, не только в Кеблавике. Они ведь разбросаны по всему острову. Мы, конечно, следили бы за работой других дипломатических представительств, тенденциями во внутренней политике, политическими партиями и тому подобным.

– В 1973 году в озере Клейварватн нашли довольно большое количество радиоаппаратуры – приемники, низкочастотные передатчики, магнитофоны и даже радиостанции, – объявил Эрленд. – Все восточноевропейского производства. По большей части из Советского Союза.

– Я не знал этого, – удивился секретарь.

– О, конечно, нет! – воскликнул Эрленд. – Но по какой причине эти ящики были скинуты в озеро? Существовал ли какой-нибудь особый способ избавления от старой техники?

– Боюсь, что мне нечем вам помочь. – Секретарь больше не улыбался. – Я попытался ответить на ваши вопросы как мог, но есть вещи, которых я просто не знаю. Вот так.

Полицейские встали. Самоуверенность этого человека раздражала Эрленда. Ваша военная база! Что он смыслит в вопросах военной безопасности Исландии?

– Что это за техника? Устаревший металлолом, который не имело смысла отсылать на родину диппочтой?! – взорвался инспектор. – Разве нельзя было просто выбросить его на свалку вместе с другим мусором? Эти аппараты ясно указывают на то, что вы осуществляли разведку на территории Исландии. В эпоху, когда мир был проще и границы яснее.

– Вы можете делать какие угодно выводы. – Секретарь тоже встал. – Мне пора.

– Человек, найденный в озере, мог быть сотрудником вашего посольства?

– Нет.

– Или сотрудником других представительств Восточного блока?

– По-моему, мы разобрались с этим вопросом. И теперь я вынужден просить вас…

– Никто из сотрудников вашего посольства не пропал в те годы?

– Нет.

– Вы так в этом уверены, что вам даже и проверять не надо?

– Я уже проверил. Никто не пропадал.

– Так, значит, никто из ваших не исчезал? Так, чтобы было неизвестно, что с ним сталось?

– Будьте здоровы. – Секретарь с улыбкой открыл перед полицейскими дверь.

– Точно никто не пропадал? – Эрленд шагнул в коридор.

– Никто. – Секретарь захлопнул за ними дверь.

Американское посольство отказало Сигурду Оли во встрече с послом или его заместителем. Вместо этого он получил уведомление, помеченное грифом «секретно», в котором было сказано, что никто из сотрудников американского посольства в указанный период не пропадал. Сигурд Оли, однако, хотел добиться большего и встретиться с диппредставителем, но на собрании у начальника криминальной полиции его просьбу отклонили. Полиции требовалось указать что-то конкретное, чтобы связать скелет, найденный в озере, с американским посольством, или американской военной базой, или, на худой конец, с гражданами США, находящимися на территории Исландии.

Самой подходящей теорией казалось предположение о связи убитого человека со шпионажем на исландской земле и о его, возможно, иностранном происхождении. Сигурд Оли созвонился со своим приятелем, руководящим отделом безопасности министерства иностранных дел, и навел справки, может ли полиция обратиться к бывшим сотрудникам министерства за разъяснениями по поводу иностранных дипломатов, работавших в Исландии в шестидесятые и семидесятые годы. Он старался по возможности не раскрывать подробности расследования, но вместе с тем хотел возбудить любопытство своего знакомого, и тот в конечном счете обещал отзвониться в скором времени.

Эрленд ощущал себя не в своей тарелке. С бокалом белого вина в руке он взирал на копошение гостей, собравшихся по случаю выхода книги Элинборг. Решение прийти сюда далось ему с большим трудом, но все же он согласился поучаствовать в презентации. Его раздражали всеобщее радостное возбуждение и беспардонность, с которой его периодически толкали. Он сделал глоток вина и скорчил гримасу. Кислятина. С грустью вспомнил о своем ликере «Шартрез».

Элинборг помахала ему рукой из моря человеческих тел, и он улыбнулся ей в ответ. Она давала интервью журналистам. Женщина, составившая книгу кулинарных рецептов – инспектор криминальной полиции Рейкьявика, – вызвала определенный интерес у публики, и Эрленд радовался успеху коллеги. Однажды она пригласила его вместе с Сигурдом Оли и его женой Бергторой на ужин и предложила им новое блюдо – цыпленок по-индийски, рецепт которого она опубликовала в своей книге. Кушанье оказалось настолько изысканным и вкусным, что они принялись расхваливать Элинборг, вогнав ее в краску.

За исключением коллег по полиции Эрленд почти ни с кем из присутствующих не был знаком и обрадовался, увидев направляющихся к нему Сигурда Оли и Бергтору.

– Мог бы хоть разок улыбнуться, – бросила ему Бергтора, чмокнув в щеку.

Он чокнулся с ними своим бокалом с белым вином, а потом они выпили за здоровье Элинборг.

– Когда же наконец ты нам представишь свою подругу? – спросила Бергтора, и Эрленд заметил, как Сигурд Оли напрягся. По всему криминальному отделу уже разболтали, что Эрленд встречается с женщиной, но мало кто осмеливался спрашивать про нее.

– Ну, как-нибудь, – отмахнулся он. – На твое восьмидесятилетие.

– А она к тому времени не околеет? – парировала Бергтора.

Эрленд улыбнулся.

– Что тут за народ собрался? – Бергтора сменила тему и принялась разглядывать присутствующих.

– Я знаком только с теми, кто работает в полиции, – сказал Сигурд Оли. – Неужели Элинборг знает всех этих хлыщей?

– О, вон Тедди! – воскликнула Бергтора и помахала рукой мужу Элинборг.

Кто-то постучал ложкой по стакану, и шум стих. В дальнем углу зала начал выступать человек, но они не могли разобрать ни слова. Публика откликалась смехом на его речь. Элинборг прокладывала себе путь к оратору. Она достала заготовленный текст. Ее коллеги ринулись вперед, но услышали только, как в завершение Элинборг поблагодарила своих домочадцев и сотоварищей по полицейской службе за терпение и поддержку. Все зааплодировали.

– Вы остаетесь? – спросил Эрленд так, точно собирался покинуть их компанию.

– Что ты вечно такой напряженный! – возмутилась Бергтора. – Расслабься. Наслаждайся жизнью! Напейся!

Она подхватила бокал с белым вином с ближайшего подноса.

– Давай выпей!

Из толпы появилась Элинборг и расцеловалась с ними в знак приветствия. Поинтересовалась, не скучают ли они. Она взглянула на Эрленда, который глотнул кислого вина, и принялась обсуждать с Бергторой знакомого телеведущего, который прошел мимо них с каким-то начальником. Сигурд Оли пожал руку незнакомому человеку. Эрленд стушевался и совсем уж вознамерился уйти, как вдруг нос к носу столкнулся со старым коллегой по работе. Тот скоро должен был выйти на пенсию и, как догадывался Эрленд, страшился этого.

– Как там Марион? – спросил коллега, отхлебнув вина. – Я слышал, отказали легкие. Сидит дома и тихо умирает?

– Именно так, – ответил Эрленд. – Но еще смотрит вестерны.

– Ты интересовался «Фолкэном»? – продолжал коллега, прикончив вино и подхватив новый бокал с проплывавшего мимо них подноса.

– «Фолкэном»?

– Об этом болтают в участке. Ты ведь занимаешься поиском пропавших без вести в деле о найденном в озере Клейварватн скелете?

– Ты помнишь что-то об этой машине? – спросил Эрленд.

– Не то чтобы. Мы нашли ее около автовокзала. Дело вел Нильс. Я его, кстати, только что видел здесь. Какую книжечку нам преподнесла наша девочка! – добавил полицейский. – Я уже просмотрел ее. Иллюстрации великолепны.

– Хочу заметить, что «нашей девочке» скоро стукнет пятьдесят, – заметил Эрленд. – Но книга и в самом деле получилась красивая.

Он поискал глазами Нильса. Тот сидел на широком подоконнике. Эрленд присоединился к нему. Временами он даже завидовал этому человеку. За плечами у Нильса была длинная карьера на полицейской службе. Любой мог гордиться такой семьей, как у него. Жена – довольно известная художница. Вырастили четверых детей, подающих большие надежды. Все с высшим образованием. Уже внуки появились. Чета жила в большом особняке в Граварвоге.[15]15
  Граварвог (исл. Grafarvogur; букв. Ямная бухта) – пригород Рейкьявика.


[Закрыть] Дом был великолепно украшен женой-художницей. Две машины на семью, и ничего такого, что могло бы бросить тень на их безоблачно счастливое существование. Иногда Эрленд задавался вопросом, возможно ли устроить жизнь еще слаще и благополучнее, чем у Нильса. Они, конечно же, не были лучшими друзьями. Нильс всегда казался Эрленду лентяем, которому нечего делать в криминальной полиции. Еще сильнее раздражал его карьерный рост.

– Марион, похоже, сильно болеет, – сказал Нильс, когда сослуживец уселся рядом.

– Еще протянет, – заверил его Эрленд. – А как ты?

Он спросил из вежливости, поскольку и так знал, как у того дела.

– Я ничего больше не понимаю, – пожаловался Нильс. – Мы ловим на взломе одного и того же человека пятый раз подряд за выходные. Каждый раз он признается в содеянном, и мы его отпускаем, поскольку инцидент считается урегулированным. А он снова взламывает чужую дверь и опять кается, мы его отпускаем, и он принимается за старое. Что за ерунда? Почему у нас не выработана такая система, чтобы посылать подобных придурков прямиком за решетку? Нет, им надо дать совершить десятка два правонарушений, чтобы отделаться минимальным сроком, и тот они отбывают условно, а мы снова начинаем ловить тех же самых кретинов. К чему этот порочный круг? Почему не осудить таких людей как положено?

– Нет ничего глупее исландской судебной системы, – согласился Эрленд.

– Этот сброд считает судей полными идиотами, – кипел Нильс. – А ведь существуют еще педофилы и насильники!

Они замолкли. Разговор на тему недостаточной строгости судов в вопросах правонарушений разгорячил полицейских: они препровождают за решетку преступников – насильников и педофилов, а те потом получают мягкие наказания, зачастую даже условно.

– Кстати, – начал Эрленд, – не помнишь ли ты человека, который продавал сельскохозяйственную технику? У него еще был черный «Форд Фолкэн». Он исчез, точно сквозь землю провалился.

– А, ты о машине, оставленной у центрального автовокзала?

– Да.

– У него была очаровательная подруга, у этого типа. Что с ней сталось?

– Она не изменилась, – ответил Эрленд. – У машины на колесах не хватало одного колпака. Помнишь?

– Мы решили, что его сняли, когда автомобиль стоял у автовокзала. В деле не было состава преступления, разве только похищенный колпак. Если это вообще было кражей. Вполне возможно, что колпак отвалился, когда машина наехала на бордюр. Во всяком случае, он так и не нашелся. Собственно, как и сам водитель.

– Зачем ему потребовалось сводить счеты с жизнью? – спросил Эрленд. – У него ведь все было в порядке – красивая женщина, светлое будущее. Он только что купил «Форд Фолкэн».

– Знаешь, ничто не имеет значения, когда человек решает покончить жизнь самоубийством, – возразил Нильс.

– Думаешь, он сел в автобус и уехал в неизвестном направлении?

– Мы рассматривали такую версию, если мне не изменяет память. Опросили водителей автобусов, но они не видели этого человека. Вместе с тем не исключено, что он уехал из города.

– Так ты считаешь, что парень покончил с собой?

– Да, – подтвердил Нильс. – Но…

Нильс замялся.

– Что «но»?

– Он вел двойную жизнь, этот человек, – признался полицейский.

– Как это?

– Для своей подружки он называл себя Леопольдом, но мы не нашли никого с таким именем и такого возраста, как она нам описала, ни в наших списках, ни в Центральном архиве. Ни записи о рождении, ни водительских прав. Никого из Леопольдов нельзя было сопоставить с этим человеком.

– Что ты имеешь в виду?

– Либо все записи об этом человеке потерялись, либо…

– Либо он одурачил бедную женщину!

– Во всяком случае, его имя не Леопольд, – подытожил Нильс.

– А что она на это сказала? Как она отреагировала на ваш вопрос?

– У нас сложилось такое впечатление, что он держал ее за дурочку, – признался детектив. – Нам было жаль ее. У нее не сохранилось ни единой фотографии пропавшего мужчины. Какой мы должны были сделать вывод? Она ничего не знала об этом человеке.

– И?

– Мы ей ничего не сказали.

– Чего вы ей не сказали?

– Что у нас нет никаких записей о ее Леопольде, – объяснил Нильс. – Мы пришли к выводу, что дело ясно как день. Он водил ее за нос, а потом бросил.

Эрленд сидел молча, размышляя над словами коллеги.

– Мы заботились о ее чувствах, – попытался оправдаться Нильс.

– И она до сих пор ничего не знает?

– Не думаю.

– Почему же ты скрыл от нее правду?

– Из добрых побуждений.

– Но она все еще надеется его найти! – воскликнул Эрленд. – Они ведь собирались пожениться.

– Так и было бы, если бы он рассказал ей правду, но он исчез.

– А если его убили?

– Мы решили, что вряд ли такое возможно. Подобные случаи хоть и редки, но известны. Есть тип мужчин, которые запудривают женщинам мозги, чтобы получить… как бы это выразиться, некий комфорт, а потом – раз! – и исчезают. Думаю, где-то в глубине души она сознает это. Зачем нам было ей рассказывать?

– А машина?

– Автомобиль был зарегистрирован на нее. Кредит брала она. Так что владельцем машины считалась эта женщина.

– Все же вам стоило рассказать ей правду.

– Возможно. Но стало бы ей от этого легче? Она бы узнала, что любимый человек оказался мошенником и держал ее за дурочку. Он даже про своих родителей ничего ей не говорил. Она вообще ничего о нем не знала. Друзей у него якобы не было. Часто бывал за границей. Что скажешь на это?

– Она знала, что любит его, – возразил Эрленд.

– И вот награда!

– А что сказал фермер, к которому пропавший должен был приехать?

– Можешь посмотреть в отчетах, – отмахнулся Нильс, с улыбкой кивнув Элинборг, которая говорила о чем-то серьезном со своим редактором – Антоном, так она его называла.

– Ты прекрасно знаешь, что в отчет попадает не все.

– Пропавший коммивояжер так и не доехал до фермера, – сообщил Нильс, и Эрленд заметил, что тот пытается припомнить подробности. Все полицейские держат в памяти громкие дела – убийства, исчезновения, важное задержание, всякое серьезное увечье или насилие.

– «Фолкэн» мог бы пролить свет на вопрос, был ли пропавший у крестьянина или нет?

– Мы не нашли в машине никаких следов, которые указывали бы на то, что он заезжал на ферму.

– Вы брали образцы?

– По-моему, да, но в то время наши возможности были более ограниченными, чем теперь. Но мы вели расследование как полагается.

– А вы брали образцы с пола, под педалью?

– Посмотри в отчетах.

– Я ничего там не нашел. Вы могли бы установить, ездил ли он к фермеру или нет. На подошвах осталась бы земля.

– Эрленд, это дело не считалось запутанным, и никто не хотел его усложнять. Человек исчез. Вполне возможно, покончил с собой. Мы ведь не всегда находим тело. Тебе это известно. Даже если бы мы и нашли землю под педалью, она могла попасть туда откуда угодно. Человек много ездил по стране, продавал свою технику.

– А что говорили его коллеги?

Нильс задумался.

– Ох, все это было так давно, Эрленд!

– Попробуй вспомнить.

– По-моему, с ним не заключили постоянный контракт, что не было редкостью для того времени. Он получал проценты и комиссионные.

– То есть он сам рассчитывал свои налоги.

– Как я уже сказал, в официальных бумагах он не фигурирует. Нет никого по имени Леопольд.

– Так ты думаешь, он использовал эту женщину, когда бывал в Рейкьявике, ну, скажем, для проживания и в то же время имел пристанище где-то в провинции?

– Может, даже семью, – предположил Нильс. – Есть такие типы.

Эрленд глотнул вина, рассматривая безукоризненный узел галстука под белым воротничком рубашки Нильса. Плохой следователь. У него все дела простые.