Текст книги "Пересыхающее озеро"

Автор книги: Арнальд Индридасон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

35

Лотар Вайзер тряс его, кричал и шлепал по щекам. Мало-помалу Томас пришел в себя и увидел, что кровавая лужа под головой Эмиля растеклась по грязному каменному полу. Он посмотрел на Лотара.

– Я убил Эмиля, – проговорил Томас.

– Что тут, к чертовой матери, произошло? – прошипел Лотар. – Почему ты напал на него? Как ты вообще узнал, где он находится? Как ты его вычислил? Что ты тут делаешь, Томас?!

– Я следил за тобой, – сказал он. – Увидел тебя на улице и пошел следом. И вот теперь я убил Эмиля. Он дурно отозвался об Илоне.

– Ты все еще думаешь о ней? Никак не забудешь ту историю?

Лотар подошел к двери и осторожно закрыл ее. Он огляделся, точно что-то искал в этом сарае. Томас хранил гробовое молчание и, как загипнотизированный, следил за действиями Лотара. Глаза уже привыкли к мраку, и он мог различать находящиеся в помещении предметы. Оно было заполнено старым хламом, сваленным в одну кучу, – столы, садовый инвентарь, мебель, матрасы. Рабочий стол был завален разнообразной аппаратурой и приборами, по большей части неизвестными Томасу. Здесь были микроскопы, большие и малые фотоаппараты и огромный магнитофон, подсоединенный, как ему показалось, к чему-то вроде передатчика. Еще он заметил разбросанные фотографии, но не мог разобрать, что на них изображено. На полу около стола находился большой черный ящик непонятного назначения с различными кнопками и счетчиками. Рядом с собой Томас разглядел коричневый чемодан, который, возможно, служил футляром для черного ящика. Но похоже, аппарат был в нерабочем состоянии, счетчики поломаны, и задняя крышка отвалилась, точно прибор уронили на пол.

Томас пребывал в состоянии полной прострации. Как в зачарованном сне. Совершенное им преступление казалось настолько невероятным и чуждым ему, что он не мог свыкнуться с ним. Он смотрел на тело, распростертое на полу, и на Лотара, суетящегося вокруг трупа.

– Я думал, что знаю его…

– Эмиль мог быть настоящей скотиной, – заметил Лотар.

– Это он? Он настучал на Илону?

– Да, Эмиль привлек наше внимание к сходкам, в которых она участвовала. Он сотрудничал с нами в Лейпциге, когда учился в университете. Ему было все равно кого закладывать. Даже его лучшие друзья находились под ударом. Как ты, например, – ответил Лотар, поднимаясь на ноги.

– Я полагал, что мы, исландцы, неуязвимы, – вздохнул Томас. – Никогда не мог заподозрить…

Он оборвал себя на полуслове. Сознание полностью вернулось к нему. Туман рассеялся, и мысли прояснились.

– Ты был не лучше, – проговорил Томас. – Стоил не больше него. Ты был даже хуже, чем он.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Должен ли я бояться тебя? – спросил Томас.

Он не испытывал страха. Во всяком случае, сейчас. Лотар не представлял для него никакой угрозы. Как раз наоборот. Лотар был озабочен проблемой, куда девать Эмиля, распростертого на полу в луже собственной крови. Немец не собирался нападать на него. Даже лопату у него из рук не вырвал. По какой-то необъяснимой причине Томас все еще держал ее в руках.

– Нет, – произнес Лотар, – тебе не нужно опасаться меня.

– Разве я могу быть в этом уверен?

– Даю слово.

– Никому нельзя верить, – заметил Томас. – Кому, как не тебе, это известно лучше всех. Ты сам меня этому научил.

– Уходи отсюда и постарайся забыть то, что здесь произошло, – проговорил Лотар, подойдя к нему и намереваясь взять лопату у него из рук. – Ни о чем не спрашивай меня. Я займусь Эмилем. И не вздумай сдуру позвонить в полицию. Забудь, точно ничего не случилось. Не надо делать глупостей.

– Почему? С какой стати ты оказываешь мне помощь? Я думал…

– Не думай ни о чем, – перебил его Лотар. – Уходи и никому ничего не говори. Тебя это больше не касается.

Они стояли напротив друг друга, и Лотар крепко уцепился за черенок лопаты.

– Естественно, меня касается эта история!

– Нет, – отрезал Лотар. – Забудь обо всем!

– О чем ты меня только что спрашивал?

– Как о чем? – не понял Лотар.

– Как я узнал о местонахождении Эмиля? Как я разыскал его? Он уже давно живет здесь?

– Где? В Исландии? Нет.

– Что происходит? Что вас связывает? Что это за приборы, разбросанные тут повсюду? И что это за фотографии на столе?

Лотар крепче ухватился за лопату и попытался вырвать ее из рук Томаса, но тот не отдавал.

– Чем Эмиль тут занимался? – спросил он. – Я считал, что он остался за границей. В Восточной Германии. Что после университета он так и не вернулся на родину.

Лотар казался ему еще большей загадкой, чем когда-либо прежде. Что это за человек? Получается, Томас все время ошибался на его счет, или же Лотар всегда оставался чванливой и подлой скотиной, какой показал себя в Лейпциге?

– Иди домой, – повторил Лотар. – И больше не думай об этом. Тебя это не касается. С Лейпцигом это тоже никак не связано.

Томас не верил ему.

– А что было в Лейпциге? Что там произошло? Скажи мне. Что сделали с Илоной?

Лотар выругался.

– Мы пытались склонить исландцев к сотрудничеству, – сказал он наконец. – Но из этого ничего не получилось. Вы тут же выдавали нас. Двоих наших людей задержали несколько лет назад и выслали из страны за то, что они пробовали завербовать человека, проживающего в Рейкьявике, чтобы тот делал для нас снимки.

– Снимки?

– Снимки дислокации воинских частей на территории Исландии. Никто не желал работать на нас. Пришлось привлечь Эмиля.

– Эмиля?

– Для него это не составило труда.

Лотар заметил недоверчивое выражение лица своего собеседника и принялся рассказывать об Эмиле. Точно он хотел убедить Томаса в том, что ему можно доверять, что он изменился.

– Мы нашли для него работу, которая позволяла ему ездить по стране без привлечения особого внимания, – сказал Лотар. – Все это доставляло ему массу удовольствия. Он считал себя настоящим разведчиком.

Лотар опустил глаза на труп Эмиля.

– Может быть, так оно и было.

– И он должен был фотографировать расположение американских войск?

– Да. Эмиль также работал время от времени на плоскогорье Длинного мыса,[26]26
  Длинный мыс (исл. Langanes) – мыс на северо-востоке Исландии.


[Закрыть] на Канальном мысу около Хёбна в Рогатом фьорде,[27]27
  Хёбн в Рогатом фьорде (исл. Höfn i Hornafirði, букв. Гавань) – город на юго-востоке Исландии.


[Закрыть] в Китовом фьорде, где находится нефтяное хранилище, и около горы на Проточном мысу в Западных фьордах. Оснащенный прослушивающей аппаратурой, он ездил с командировками в Кеблавик. Его официальным занятием была продажа сельскохозяйственной техники. Это позволяло ему ездить во все концы страны. Мы делали на него большую ставку, – признался Лотар.

– В чем, например?

– Возможности были неисчерпаемы, – вздохнул немец.

– А ты? С чего это ты разоткровенничался со мной? Разве ты не один из них?

– Конечно, – ответил Лотар. – Я один из них. Теперь ты наконец соизволишь уйти? Мне нужно заняться Эмилем. Забудь все и никому ничего не говори. Понял? Никогда.

– Разве не было риска, что его раскроют?

– У него имелось прикрытие, – сообщил Лотар. – Мы говорили ему, что это ни к чему, но он решил воспользоваться липовым именем и тому подобным. Если бы кто-то узнал в нем Эмиля, он бы сказал, что приехал в Исландию ненадолго, а вообще он называл себя Леопольдом. Не знаю, зачем ему это было нужно. Он любил вести двойную игру. Ему доставляло странное удовольствие представляться другим человеком.

– Что ты собираешься с ним делать?

– Время от времени мы сбрасываем старье в озерцо на юге от Рейкьявика. И никаких проблем.

– Долгие годы я лелеял чувство ненависти к тебе, Лотар. Ты ведь знаешь об этом?

– Говоря по правде, я уже забыл о тебе, Томас. Илона была серьезной проблемой, и рано или поздно она засветилась бы. Мои возможности ничего не изменили бы. Ничего.

– Почему ты так уверен, что я не отправлюсь прямиком в полицию?

– Потому что ты не испытываешь никаких угрызений совести по поводу этого человека. Поэтому лучше все забыть. Точно ничего не произошло. Я ничего не скажу о случившемся, а ты забудешь о моем существовании.

– Но…

– Что «но»? Собираешься рассказать, что совершил убийство? Прекрати ребячество!

– В ту пору мы были почти детьми, юнцами. Каким образом все так обернулось?

– Постараемся выпутаться из этой истории, – предложил Лотар. – Это единственное, что мы можем сделать.

– Что ты им скажешь? Об Эмиле? О том, что произошло?

– Я скажу им, что нашел его в таком виде и не знаю, какого черта тут произошло, и что пришлось избавиться от трупа. Они поймут. Давай уходи! Убирайся, пока я не передумал.

– Тебе известно, что стало с Илоной? – спросил Томас. – Скажи мне, что с ней случилось.

Он уже подошел к двери, но обернулся и задал вопрос, мучивший его все эти годы. Точно ответ мог бы помочь ему примириться с непоправимой трагедией.

– Мне почти ничего не известно, – ответил Лотар. – Я слышал, будто она попыталась бежать. Ее перевели в лечебницу. Но это все, что я знаю.

– Почему ее арестовали?

– Ты прекрасно знаешь, – усмехнулся Лотар. – Илона не была невинной овечкой. Она шла на риск и понимала, что делает. Илона была опасна. Она выступала против власти, а у них уже был опыт восстания пятьдесят третьего года. Им не хотелось повторения.

– Но…

– Она знала, какую ответственность берет на себя.

– Что с ней случилось?

– Хватит, все. Уходи!

– Она умерла?

– Скорее всего, – подтвердил Лотар, уставившись в задумчивости на черный ящик с поломанными счетчиками. Он взглянул на стол и увидел ключи от машины. На брелоке стоял фирменный знак «Форда».

– Мы заставим местную полицию думать, что он уехал из страны, – пробормотал Лотар себе под нос. – Мне остается убедить коллег. И тут могут возникнуть трудности. Они больше не верят всему, что я рассказываю.

– С чего бы это? – спросил Томас. – Почему они тебе больше не доверяют?

Лотар улыбнулся.

– Я проштрафился, – сказал он. – И думаю, им это известно.

36

Эрленд снова приехал в Копавог и теперь стоял в гараже, разглядывая «Форд Фолкэн». Он держал в руках колесный колпак. Инспектор нагнулся и поставил колпак на переднее колесо, тот занял свое место как влитой. Вдова настолько удивилась, снова увидев Эрленда, что тут же впустила его в гараж и помогла снять толстый брезент с автомобиля. Детектив разглядывал изящные линии машины, черный лак, округлые задние фары, белую обивку сидений, большой красивый руль и, наконец, «родной» колпак с колеса, вернувшийся на свое место после стольких лет, и вдруг он ощутил страстное желание обладать этой машиной. Уже долгие годы он не испытывал ничего подобного.

– Так это и есть оригинальный колпак? – спросила хозяйка.

– Да, – ответил Эрленд. – Мы нашли его.

– Здорово, – изумилась женщина.

– Вы думаете, автомобиль все еще на ходу? – поинтересовался инспектор.

– Насколько мне известно, был, когда его проверяли в последний раз, – насторожилась вдова. – А почему вы спрашиваете?

– Очень оригинальный автомобиль, – начал Эрленд. – Я тут размышляю про себя… Если бы вы собрались его продать… я бы…

– Продать? – воскликнула хозяйка. – Я пытаюсь избавиться от него с тех пор, как умер мой муж, но никто не проявляет к нему интереса. Могу сказать даже больше – я подавала объявления, но звонили только какие-то чудаки, которые и не думали платить. Надеялись, что я за просто так отдам машину. Черт меня подери, если я сделаю такой подарочек!

– И сколько же вы просите за нее? – поинтересовался Эрленд.

– А вы не хотите посмотреть для начала, на что она годится? – предложила женщина. – Можете покататься на ней несколько дней. А я потолкую с сыновьями. Они в этом лучше разбираются. Я ничего не понимаю в машинах. Только знаю, что мне и в голову не придет отдать этот автомобиль задаром. Я хочу получить за него хороший куш.

Эрленд подумал о своем старом драндулете японского производства, который уже насквозь проржавел. У него никогда не возникало желания сменить машину. Он не видел смысла в вещизме. Но в этом «Фолкэне» было что-то, что притягивало его. Возможно, это из-за прошлого автомобиля и связанной с ним загадки исчезновения человека много лет назад. Так или иначе, Эрленд чувствовал, что будет обладателем этой машины.

Сигурд Оли с трудом мог скрыть удивление, когда на следующий день Эрленд заехал за ним в обеденный перерыв. «Форд» ехал легко. Вдова объяснила, что ее сыновья регулярно наведываются в Копавог, чтобы прогреть двигатель, хотя и не испытывают никакой страсти к старым автомобилям. В первую очередь Эрленд прямиком направился в автосервис для проверки машины. Механизмы смазали, очистили от коррозии и проверили электрику. Автомобиль высоко оценили, признав, что он как новенький, обивка цела, счетчики в полном порядке, да и двигатель в прекрасном состоянии, пробег небольшой.

– Ты чего это выкрутасничаешь? – не сдержался Сигурд Оли, опускаясь на пассажирское сиденье.

– Выкрутасничаю? – не понял Эрленд.

– Что ты собираешься делать с этим антиквариатом?

– Ездить на нем, – заявил Эрленд, трогаясь с места.

– Разве это возможно? Ведь автомобиль числится в качестве вещественного доказательства.

– Посмотрим.

Им нужно было отыскать еще одного человека из той группы студентов, обучавшихся в Лейпциге, о котором говорил Ханнес. Эрленд заехал утром проведать бывшее начальство. Марион, как всегда, спрашивает, как продвигаются дела с озером Клейварватн, и о Еве Линд.

– Нашел свою дочь?

– Нет, – ответил Эрленд. – Я не знаю, где она.

Сигурд Оли сообщил боссу, что от нечего делать поискал в сети информацию о «Штази», восточногерманском министерстве госбезопасности. И это просто потрясающе! Им удалось установить практически тотальный контроль над гражданами. Штаб-квартиры «Штази» размещались в сорока одном здании, плюс министерство имело в своем распоряжении еще 1181 пункт, в которых работали его сотрудники. К этому надо прибавить 305 домов отдыха, 98 спортивных сооружений, 18000 квартир для агентурных явок. На «Штази» работало 97000 человек, из них 2171 сотрудник был направлен на чтение почты, 1486 ставили телефоны на прослушку, а 8426 работников были задействованы для прослушивания телефонных разговоров и радиопередач. У «Штази» имелось более ста тысяч неофициальных информантов, и примерно миллион граждан время от времени оказывали министерству госбезопасности разного рода услуги. В «Штази» были заведены дела на шесть миллионов человек. Целый отдел занимался слежкой за другими сотрудниками министерства.

Сигурд Оли закончил излагать статистику, как раз когда они с Эрлендом остановились перед дверью дома Томаса. Дом был небольшой, одноэтажный, с подвалом и казался ветхим, нуждающимся в подновлении. Крыша из гофрированного железа покрылась пятнами ржавчины. Проржавели и сточные желоба. Давно не крашенные стены пошли трещинами. Палисадник пришел в запустение. Из дома открывался красивый вид на море. Особняк был построен в западном квартале города, и Эрленд улучил момент, чтобы насладиться панорамой. Сигурд уже в третий раз нажимал на звонок. Похоже, дома никого не было.

Эрленд заметил корабль на горизонте. По тротуару мимо них в быстром темпе прошли мужчина и женщина. Он широко шагал, опережая свою спутницу, а она изо всех сил старалась не отставать. Они вели беседу на ходу. Мужчина поворачивал голову, а женщине приходилось повышать голос, чтобы он услышал ее. Они не обратили никакого внимания на двух полицейских перед домом.

– Получается, что лейпцигский Эмиль и Леопольд – одно и то же лицо? – сделал вывод Сигурд Оли, нажимая в очередной раз на звонок. Эрленд рассказал ему о своей находке на хуторе у Мшистой горы.

– Похоже на то, – подтвердил шеф.

– И его утопили в озере?

– Вероятно, да.

Томас находился в подвале, когда услышал звонок в дверь. Полиция, понял он. Из подвального окошка ему были видны двое мужчин. Они вышли из черного автомобиля старой модели. Все же неожиданно, что полицейские явились именно сейчас. Он ждал их с весны, потом все лето, и вот уже наступила осень. Ему было ясно, что рано или поздно они придут. Уж если им удалось найти хоть малейшую зацепку, в конце концов они должны были оказаться перед его дверью в ожидании, когда он им откроет.

Томас стоял у подвального окошка и думал об Илоне. О том, как они однажды встретились перед статуей Баха около собора святого Фомы. Стоял прекрасный летний день, они обнялись. Вокруг бурлил народ, громыхали трамваи и шумели машины, но им казалось, что они одни в целом мире.

Томас подумал о ружье английского производства времен Второй мировой войны. Оно принадлежало отцу. Тот получил его от британского солдата вместе с патронами. Томас смазал оружие, почистил и отполировал. Несколько дней назад он съездил в Хейдмёрк,[28]28
  Хейдмёрк (исл. Heiðmörk) – зеленая зона недалеко от Рейкьявика.


[Закрыть] чтобы проверить ружье. В нем оставалась еще одна пуля. Томас приставил ствол к виску.

Илона взглянула на собор и колокольную башню.

– Ты – мой Томас, – произнесла она и поцеловала его.

Бах молча взирал на них из вечности, и Томасу показалось, что на губах статуи заиграла улыбка.

– Навсегда, – проговорил он. – Я останусь навеки твоим Томасом.

– Кто этот человек? – не унимался Сигурд Оли, стоя вместе с Эрлендом на крыльце. – Он имеет какое-то значение для расследования?

– Я знаю только то, что рассказал Ханнес, – ответил Эрленд. – Он был в Лейпциге, и у него там была любимая девушка.

Сигурд снова позвонил в дверь, и полицейские продолжали ждать ответа.

И вдруг изнутри до них донесся едва различимый треск, точно легкий удар, как будто кто-то стукнул по стене молотком. Эрленд взглянул на Сигурда Оли.

– Слышал?

– Там кто-то есть, – ответил тот.

Эрленд постучал в дверь и взялся за ручку. Замок оказался не заперт. Полицейские вошли внутрь дома и позвали, однако им никто не ответил. Они открыли дверь, ведущую вниз в подвал. Эрленд начал осторожно спускаться по ступеням, и тут он увидел лежащего на полу мужчину и старое ружье около него.

– Здесь адресованный нам конверт, – проговорил Сигурд Оли, спускаясь по лестнице вниз. Он держал толстый желтый конверт, на котором значилось: «Для полиции». – Ох! – проговорил Сигурд, увидев лежащего на полу человека.

– Почему ты это сделал? – вздохнул Эрленд, обращаясь словно к самому себе.

Он подошел к трупу и посмотрел на Томаса.

– Зачем? – прошептал инспектор.

Эрленд съездил к подружке человека, называвшего себя Леопольдом, а в действительности оказавшегося Эмилем. Он рассказал ей, что останки скелета, найденные в озере Клейварватн, принадлежат мужчине, которого она когда-то любила и который исчез из ее жизни, точно провалился сквозь землю. Инспектор просидел довольно долго в ее гостиной, пересказывая содержание записок, оставленных Томасом перед самоубийством. Он постарался как можно точнее ответить на все ее вопросы. Женщина с покорностью восприняла новости, и ее лицо не выразило никаких эмоций, когда Эрленд сообщил ей о том, что Эмиль, вероятно, работал на восточногерманские спецслужбы.

Хотя рассказ полицейского был для нее полной неожиданностью, инспектор понимал, что мысли ее крутились вовсе не вокруг деятельности Эмиля или того, кем он был на самом деле. Уже вечером, уходя от Асты, Эрленд знал, что так и не смог ответить на самые жгучие и болезненные вопросы. Была ли их любовь взаимной? Любил ли он ее или просто использовал для каких-то своих необъяснимых целей?

Она попробовала выразить то, что ее тревожило, пока полицейский не ушел. Эрленд почувствовал, насколько ей тяжело, и, не дав договорить, обнял за плечи. Аста разрыдалась.

– Вам все известно лучше, чем кому бы то ни было. Ведь правда? – сказал он.

Несколько дней спустя, вернувшись домой с работы, Сигурд Оли застал Бергтору в гостиной в состоянии полной потерянности и отчаяния. Она посмотрела на него тяжелым взглядом. Он тут же понял, что произошло, подбежал к ней и попытался утешить, но Бергтора задрожала всем телом и залилась слезами.

По радио доносились обрывки вечерних новостей. Полиция объявила в розыск мужчину средних лет. В сообщении коротко указывались приметы. Сигурд Оли поднял голову и вдруг представил женщину в супермаркете с коробочкой свежей клубники.

37

Когда наступила зима с холодным северным ветром и снежными бурями, Эрленд отправился на юг к озеру, в котором весной нашли останки Эмиля. День только начался, и машин у озера было мало. Детектив припарковал «Форд» у обочины и спустился к берегу. Он прочитал в газетах, что уровень озера перестал понижаться и вода снова начала прибывать. Исследователи из энергетической компании утверждали, что после периода обмельчания Клейварватн вернется к прежним размерам. Эрленд посмотрел на высохшую Ягнячью запруду и обнажившееся глинистое дно. Взглянул на Южную скалу, которая врезалась в воду, и на окружающие озеро хребты. Все-таки удивительно, что такой мирный пейзаж оказался декорациями для шпионской драмы в Исландии.

Детектив наблюдал, как северный ветер прошелся рябью по поверхности озера, раздумывая над тем, что вскоре здесь все будет по-прежнему. Возможно, тут не обошлось без божественного провидения, точно само озеро обнажило дно, чтобы выдать давнишнее преступление. В скором времени оно снова станет глубоким и холодным в том месте, где были обнаружены кости, хранившие тайну многолетней любви и подлого предательства, совершенного в далекой стране.

Эрленд несколько раз перечитал исповедь, написанную Томасом перед самоубийством. Он узнал о Лотаре и Эмиле, об исландских студентах и общественной системе, с которой они столкнулись, бесчеловечной и непостижимой, развалившейся потом на части и канувшей в Лету. Инспектор читал размышления Томаса об Илоне и их короткой совместной жизни, о его любви к ней и о ребенке, которого они ждали и которого он так и не увидел. Эрленд проникся глубоким состраданием к этому совершенно незнакомому человеку, которого они с Сигурдом Оли обнаружили лежащим на полу в луже крови около старого ружья. Наверное, только такой выход стал единственно возможным для Томаса.

Как выяснилось, никто не хватился Эмиля, кроме женщины, знавшей его под именем Леопольд. Эмиль был единственным ребенком, семьи у него не осталось. Находясь в Лейпциге, он изредка до середины шестидесятых годов переписывался с одним своим родственником. Этот родственник, как оказалось, практически забыл о существовании Эмиля, когда Эрленд съездил к нему для того, чтобы задать вопросы.

Американское посольство раздобыло фотографию Лотара в период, когда тот работал в Норвегии. Однако подруга Леопольда-Эмиля заявила, что она никогда не видела человека на снимке. Немецкое посольство тоже нашло кое-какие его изображения. Выяснилось, что агента Вайзера заподозрили в ведении двойной игры и, возможно, он скончался в дрезденской тюрьме около 1978 года.

– Оно поднимается, – услышал Эрленд голос позади себя и обернулся. Перед ним стояла женщина, лицо которой показалось ему знакомым. Она улыбалась. На ней была надета дутая куртка и шапка.

– Подождите-ка…

– Я – Сунна, – напомнила женщина. – Гидролог. Это я наткнулась на скелет весной. Вы, наверное, забыли меня.

– Нет-нет, я помню.

– А где ваш коллега? – спросила она, оглядываясь.

– Вы, наверное, имеете в виду Сигурда Оли? Думаю, он на службе.

– Вам удалось выяснить, кто это был? – поинтересовалась Сунна.

– В каком-то смысле, – ответил Эрленд.

– Я не видела никаких сообщений в прессе.

– Нет, нам еще предстоит провести пресс-конференцию, – сказал Эрленд. – А как вы?

– Прекрасно.

– Кто это с вами? – кивнул Эрленд в сторону мужчины, стоящего на берегу и пускающего по воде блинчики из камешков.

– Мы познакомились этим летом. А кем же оказался тот человек из озера?

– О, это долгая история, – протянул Эрленд.

– Наверное, можно будет прочитать в газетах?

– Вполне возможно.

– Мда, хорошо, ну, прощайте.

– Будьте здоровы, – улыбнулся Эрленд.

Он проследил за тем, как Сунна подошла к своему другу и они направились к машине, припаркованной на обочине, а потом умчались в сторону Рейкьявика.

Эрленд плотнее закутался в пальто и вгляделся в озеро. Он подумал об апостоле, которого звали так же, как Томаса.[29]29
  Апостол Фома по-исландски звучит как Томас.


[Закрыть] О нем говорится в Евангелии от Иоанна. Когда другие ученики Христа рассказали ему, что видели, как Иисус вознесся, Фома ответил: «Если не увижу на руках Его ран от гвоздей, и не вложу перста моего в раны от гвоздей, и не вложу руки моей в ребра Его, не поверю».[30]30
  Иоанн: 20; 25.


[Закрыть]

Томас видел раны от гвоздей и вложил перст свой в рану, но в отличие от библейского Фомы после соприкосновения веру утерял.

– Блаженны не видевшие и уверовавшие,[31]31
  Иоанн: 20; 29.


[Закрыть] – прошептал Эрленд, и северный ветер унес в озеро его слова.