Текст книги "Тайные общества"

Автор книги: Аркон Дарол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

14. Ложа Юпитера-Громовержца

История Сиро Аннункиарико – одного из самых знаменитых итальянских бандитов – неразрывно связано с ложей Юпитера-Громовержца, о которой много говорили в начале XIX века. В то время Калабрия и Абруццо стонали под набегами банд разбойников, буквально терроризировавших мирных жителей. Во главе одной из таких банд и стоял Сиро Аннункиарико.

Некоторое время бандиты действовали безнаказанно; когда же правительство пошло на решительные меры, в голову Сиро пришла мысль объединить под своим руководством все это отребье. Самому ему терять было нечего: за совершенные злодеяния ему грозило по меньшей мере пожизненное заключение. Разумеется, он не рассчитывал одержать победу над . регулярной армией, но считал вполне возможным собрать достаточно людей, чтобы добиться благоприятных условий на возможных переговорах. Возглавляемая им банда была не самой большой, но сам Сиро пользовался достаточным авторитетом. В союзники себе он взял некоего Вардарелли, возглавлявшего одну из крупнейших групп, и в конце 1816 года (или в начале 1817) пригласил его вместе с другими главарями к себе на совещание. Перед началом совещания Сиро самолично отслужил мессу в пустой часовне в честь новых союзников. Гаэтано Вардарелли, правда, опасался, что это объединение привлечет к себе ненужное внимание со стороны властей. Надо заметить, что он находился в то время на тайной службе у короля Фердинанда, с которым заключил мир на выгодных условиях. Тем не менее он готов был выслушать любое предложение, сулящее ему большую прибыль, чем нынешнее положение вещей. Поэтому его очень интересовало, что скажет Сиро.

Сам Сиро был хотя и бандитом, но человеком образованным. Он вырос в состоятельной семье и с самого юного возраста готовил себя к духовной карьере. В его роду были уважаемые земледельцы, а один из дядюшек слыл человеком ученым. Разбойничья карьера Сиро началась с убийства в приступе ревности одного молодого человека из семейства Монтолези. После этого он воспылал такой яростной ненавистью к семье своей жертвы, что в исступлении уничтожил всех Монтолези, кроме одного – тот уцелел, только запершись в собственном доме, откуда не выходил в течение нескольких лет. Даже после смерти Сиро бедняга еще какое-то время не покидал своего укрытия – настолько сильным был его страх перед врагом.

После четырех лет тюремного заключения Сиро удалось бежать, и он возглавил банду убийц. Некоторые из его ‹подвигов› были столь ужасны, что рука не поднимается описывать их. Даже обычный грабеж он превращал в кровавое дело, а кражи и насилия были самыми невинными из его деяний. Сиро поддерживал связь с многими бандитами и нередко выступал в роли наемного убийцы; кто станет его жертвой, ему было все равно, лишь бы цена устраивала. Когда на суде его спросили, сколько человек он убил собственноручно, бандит ответил, что не помнит точно, но, должно быть, шестьдесят или семьдесят.

Сиро был не только отменным стрелком и наездником, но также умным и хитрым человеком. Даже попав в засаду, он уходил от преследователей форсированным маршем в сорок-пятьдесят километров. Его хитрость, удачливость, ум были столь невероятны, что его считали волшебником, и он сам всячески поддерживал это мнение о себе. Никто не осмеливался противоречить ему, злословить на его счет (а итальянцы это дело страсть как любят): люди боялись, что бандиту ‹доносит сам дьявол›. О его нравственности и говорить не приходится: в момент ареста при нем обнаружили ‹сборник похабных французских песен›. Будучи рукоположен в сан, Сиро считал себя единственным настоящим священником и утверждал, что остальные священнослужители – самозванцы. Он распространил по деревням заявление, что все миссионеры лжецы, и запретил им появляться в кастильских селах.

Временами Сиро позволял себе благородные жесты. Преследуемый генералом Октавио с тысячью солдат, он вскочил на стену сада и наставил на генерала пистолет. ‹На этот раз я сохраняю тебе жизнь, – сказал он до смерти перепуганному Октавио, – но если не прекратишь меня преследовать, пощады не жди›. Позже бандит объяснял свой поступок тем, что лучше как следует припугнуть человека, который за тобой охотится, чем убить его и иметь дело с другим – возможно, менее пугливым. Сиро описывают как весьма обаятельного человека, настоящего донжуана; к моменту ареста у него были любовницы во всех городах, где действовал его отряд.

И вот этот авантюрист возглавил тайное общество ‹Европейские патриоты›; а позже – организацию под названием ‹Решительные›. Подкупом и запугиванием ему удалось привлечь на свою сторону низших чиновников и священников, причем в таком количестве, что в каждом лагере было по святому отцу, что придавало этим разбойничьим бандам видимость законности.

Важные посты в обществе занимали протоиереи Сирино Сирилло де Какамола, Верджине де Корелиджиано и Леджери. Протоиерей Зурло де Вальсано служил полуночную мессу, вооруженный до зубов.

Некоторые районы полностью находились под контролем бандитов; в других они вели партизанские действия, переодевшись в самые фантастические костюмы, чтобы поддержать свою репутацию сверхъестественных существ. Даже при большом скоплении народа один из головорезов Сиро мог, выскочив из засады, вонзить кинжал в грудь человека, приговоренного к смерти конфедерацией тайных обществ.

В декабре 1817 – январе 1818 года общее количество активных членов банд; достигало почти двадцати тысяч человек. Одни из них вели внешне добропорядочную жизнь, другие – откровенно бандитскую, терроризируя и грабя население окрестных деревень.

Общество имело четко организованную структуру. Отряды Ордена ‹Решительных› образовывали ассамблеи европейских патриотов-реформаторов. Общество подразделялось на ‹лагеря›, куда входило триста-четыреста человек, и ‹эскадроны› числом в сорок-шестьдесят членов.

По мере роста численности организации ее цель становилась все более отчетливой – всеобщая революция. Действительно, были созданы пехотные и кавалерийские части, которые участвовали в учениях и маневрах. У каждого члена общества был патент, разукрашенный устрашающими символами. Составлен он был примерно следующим образом: ‹Отряд Салентине – Приветствия – Великие масоны № 5. ЮпитерГромовержец вдохновляет нас на войну против тиранов человечества. Смертный Гаэтано Каффиери, брат № 5, 'принадлежащий к ‹Решительным› Юпитера-Громовержца, распространившимся по его повелению по всей земле, имеет честь быть членом Республиканского отряда Салентине. Настоящим предлагается всем филантропическим обществам оказывать вышеуказанному брату всяческое содействие. Свобода или смерть! Составлено двадцать девятого дня месяца октября 1817 года. Подписано: Пьетро Гаргаро (Великий Мастер Решительных № 1); Вито де Серио, Второй Решительный; Гаэтано Каффиери, Архивист Смерти›.

Часть документов была написана кровью. В обществе тщательно вели учет убийств, указывая, каким образом с человеком было покончено; имена погибших в списке сопровождались фразой ‹богохульство и адские планы›. Если была такая возможность, убийства обставлялись в соответствии со специальным ритуалом: ‹С первым звуком трубы убийцы обнажают кинжалы; со вторым – наставляют их на жертву; с третьим – медленно подносят оружие к груди приговоренного и с четвертым – вонзают кинжалы в его тело›.

Под именем ‹Великий Мастер Гаргаро› стоят четыре точки. Они означают, что этот человек имеет право выносить смертные приговоры, и предупреждают, что тот, кто получит приказ за подписью Гаргаро и не выполнит его, будет автоматически приговорен к смерти. Если точек под подписью не было, наказание за ослушание было полегче – например, разорение полей виновного.

Вот некоторые символы этого общества: молния, ударяющая в корону и тиару; прутья и фригийский колпак на черепе между двух секир; череп и скрещенные кости, сопровождаемые девизом ‹Грусть, Смерть, Ужас и Траур›. Обычно в эмблемах использовались желтый, красный и синий цвета. Все это могло бы показаться мелодраматичным, но не стоит забывать, что главари банды не были склонны к шуткам и всегда выполняли свои угрозы. Патенты, подобные приведенному выше, стоили дорого, и право на посвящение приносило обществу большую часть его доходов.

Первая серьезная атака на ‹Решительных› была предпринята летом 1817 года. Наделенный самыми широкими полномочиями генерал Черч во главе 1200 немцев, албанцев и швейцарцев – верных и испытанных наемников – двинулся в горы, где засели бандиты. Во многих селах крестьяне отказывались давать сведения о бандитах; как рассказывают, из всего местного населения лишь один монах вышел приветствовать генерала. Тем не менее жители некоторых деревень оказались более разговорчивыми, смекнув, что эта попытка расправиться с повстанцами будет посерьезнее прежних.

Говорят, Сиро, окопавшись в горах со своими стрелками, сказал им: ‹Этот генерал – не то что те, кого посылали против меня прежде. Я смеялся над всеми этими французишками и итальяшками – а этот, похоже, посмеется надо мной›.

Сиро пытался бежать морем в Бриндизи, но был узнан. Уйдя от погони, он укрылся в крепости Сан Марцано. После длительных боев крепость была взята, а ее защитники брошены в тюрьму. Знамя Сиро и другие трофеи были торжественно посланы королю, но сам главарь снова бежал. Спрятавшись на какой-то ферме, яренным Черчем, быстро нашли беглецов. Сиро и трое его друзей продержались двадцать четыре часа, но затем, измученные жаждой, были вынуждены сдаться.

При обыске у Сиро обнаружили яд: поняв, что проиграл, он хотел было покончить с собой, да друзья помешали. Сиро умолял пощадить своих подчиненных, утверждая, что принудил их стать бандитами.

После вынесения смертного приговора к этому священнику-расстриге пришел святой отец, предложивший ему исповедаться.

– Оставим этот вздор, – ответил Сиро. – Мы делаем одно дело, так что не стоит насмехаться друг над другом.

На эшафот Сиро сопровождал лейтенант Фонсморт. Осужденный заметил, что с удовольствием присвоил бы ему капитанский чин. Вот описание этой сцены: ‹Улицы были полны людей, зрители разместились даже на крышах. Но все хранили гробовое молчание›.

На месте казни Сиро, как и было положено, опустился на колени, но ему сказали, что бандитов убивают в спину. Повернувшись, он попросил священника отойти, чтобы того не задела шальная пуля. Раздался залп из двадцати одного мушкета; Сиро упал – но он был еще жив! Этот факт подтвержден всеми присутствовавшими офицерами и солдатами. ‹Как только мы сообразили, – совершенно серьезно рассказывал один солдат, – что здесь не обошлось без волшебства, мы зарядили его собственный мушкет серебряной пулей, и только тогда чары рассеялись›.

На следующий день на том же месте были казнены десять главарей ‹Решительных›. Ни один из них не выказал ни малейшего признака раскаяния. История зловещих подвигов этого тайного общества закончилась.

15. Орден ‹Ангела павлина›

Вот сцена, которая привела бы в восторг репортеров воскресных газет и вдохновила бы на создание фильмов самых великих режиссеров. Где-то в Паттнее, респектабельном предместье Лондона, шестьдесят мужчин и женщин кружились в экстазе в подземном храме перед черной как смоль статуей павлина в шесть футов высотой. С узенькой галереи мне был виден бассейн, в который были погружены лапы птицы, арабески стенной росписи и сложный рисунок плиточного пола.

То усиливаясь, то стихая в непрерывном и гнетущем ритме, невидимые барабаны отбивали темп, который вовлекал вас в танец против собственной золи. На каждом из участников церемонии поверх обычной одежды был наброшен просторный белый балахон с вышитым на груди павлином зеленого, черного или красного цвета.

Приверженцы ‹Ангела Павлина› собираются раз в две недели, исполняют сложные ритуалы перед изображением своего божества и расходятся по домам. На улице эти люди ничем не отличаются от прочих прохожих. Никакие восточные шейхи в тюрбанах, никакие китайцы или японцы не следят за их ритуалами. Здесь нет непристойных ритуалов; о поклонении дьяволу, приписываемом курдистанским йезидам, также почитающим павлина, здесь и речи быть не может. Тогда почему же вполне заурядные люди, ведущие спокойную размеренную жизнь, примыкают к культу? Что это им дает?

Змея и петух (или павлин) – символы власти. Им поклоняются, например, йезиды. Немало ученых пытались объяснить эти символы, выгравированные на многих печатях, ведущих свое происхождение – как предполагают – со Среднего Востока. В Великобританию этот культ был завезен одним сирийцем, обосновавшимся в Лондоне в 1913 году. Рассказывают, что сначала он обратил в свою веру пятерых важных персон: банкира, пэра Англии и трех дам, пользовавшихся большим влиянием в свете. Имя сирийца, известное теперь лишь посвященным, закодировано в их условных знаках.

Численность приверженцев культа год от года росла, и вскоре в Лондоне функционировало шестнадцать ‹кружков› (‹халькас›), в каждом из которых было по меньшей мере семь членов. Идеология этого общества сводится к существованию двух сил, способных прийти на помощь человеку в его повседневной жизни: ‹увеличению› и ‹строительству›. Они известны под кодовыми именами ‹павлин› и ‹змея›, которые были выбраны из-за идентичности их нумерологических чисел; впрочем, эти слова имеют право произносить лишь посвященные.

Именно это открытие, основанное на арабской кабалистической нумерологии, и привело меня к лондонским поклонникам ‹Ангела Павлина›. Встретившись как-то в гостях с членом этого общества (он цитировал йезидов во время дискуссии о Среднем Востоке), дал ему понять, что слышал об их существовании (что было правдой) и что имею кое-что интересное им сообщить (тут пришлось приврать). Когда я упомянул о ‹священном числе›, он признался, что принадлежит к культу: ему и в голову не приходило, что достаточно как следует изучить арабскую кабалу, чтобы расшифровать их ‹Святое имя›.

Приверженцы культа считают друг друга братьями. Вот два их основных принципа: обогащение экстатическим опытом, присущим ритуалам, и взаимная помощь. Эти идеи вовсе не являются достоянием одних лишь последователей Павлина: они предусмотрены в теории и практике многих тайных обществ. Но мне тем более интересно было найти такой культ в Лондоне, вступить в контакт с его членами и получить возможность присутствовать на церемониях.

Как и суфизм, с которым этот культ, возможно, был когда-то в контакте, ‹религия Павлина› подразумевает, что участие в ритуалах устанавливает – тем или иным образом – тесную связь между верующими и помогает им реализовать свои желания. На определенной стадии посвященный открывает для себя собственное предназначение и находит способы его осуществления. Таким образом, общество не только предлагает своим членам душевное успокоение благодаря духовной деятельности, но и приносит вполне материальные успехи.

Хотя у культа нет миссионеров, его члены стараются привлечь к себе как можно больше людей. Они на самом деле считают, что мир можно улучшить не только сотрудничеством между людьми, но и магией, причем магическая практика имеет тем больше шансов на успех, чем большее количество человек в ней участвует. Вот как мне это объяснили: ‹Если три члена общества, собравшись вместе, решат добиться успеха в этом мире, они могут услышать ‹веление› – например, открыть магазин. Если они уверены в успехе и отдают свой магазин ‹власти Павлина›, им непременно будет сопутствовать удача!›

Но если в этом культе нет ничего аморального или противозаконного, почему же он так засекречен? Во-первых, потому что невежественные журналисты не делают различия между поклонниками Павлина и поклонниками дьявола. Эта путаница идет еще от турецких мусульман, которые считали любых сектантов неверными. А ведь почитателям Павлина даже запрещено произносить слово ‹сатана›, вычеркнутое из их книг! Они должны думать только о добре, не допуская и мысли о зле.

Во-вторых, как мне сказал их Великий Жрец, они держат свою деятельность в тайне, так как ‹в любом обществе, в любой стране фанатизм вызывает неодобрение. Мы хотим сохранить за собой право действовать так, как считаем нужным, и не желаем терпеть любопытство случайных зрителей и прессы, гоняющейся за сенсациями›.

Конечно, здесь главное – природа их фанатизма. Но начнем с самого начала. Члены общества тщательно выбирают будущих кандидатов. В соответствии с их теорией в душе каждого из нас живет глубокое чувство неудовлетворенности, которое мы пытаемся компенсировать с помощью работы, карьеры, денег, любви или хобби. И тем не менее остается еще очень много неудовлетворенных людей; они-то и приходят в тайные общества, в том числе в общество Павлина.

Из разговора с вероятным кандидатом член общества делает выводы о его душевном состоянии: на что тот надеется, чего боится, в чем его слабые и сильные стороны, какова цель в жизни. Затем он подает доклад на рассмотрение Великому Жрецу. Если кандидат не завяз в долгах и не склонен к буйству и извращениям, но при этом стремится полностью реализоваться, его вносят в список кандидатов на ‹развитие›.

Категорически отсеиваются все, кто принадлежит к другим тайным обществам или ревностно служит любой форме официальной религии, а также люди, склонные к спиритуализму.

Кандидата приглашают поучаствовать в групповых дискуссиях, в ритуалах созерцания и концентрации, построенных по образцу восточных религий. Если он соглашается, его приглашают на собрания и начинают ‹развивать›. ‹Развитие› проходит в форме упражнений, которые помогают человеку сосредоточиться на определенных мыслях, отбросив другие. Если кандидат интересуется гипнозом, он может заняться изучением этой премудрости, но его предупреждают, что в обществе к этому искусству относятся без особого восторга и почитатели Павлина занимаются им лишь на первых стадиях духовного развития. Кандидат рассказывает о своих проблемах руководителю кружка, подробно обсуждает их, учится преодолевать волнение и беспокойство, причем методы все те же – концентрация и медитация. Эта программа подготовки подводит человека к мистическому опыту, даже если он сам не осознает этого или даже вовсе не знает о его существовании.

В большинстве случаев кандидата вполне удовлетворяет эта форма психотерапии, и тогда он может двигаться дальше, но при одном условии: полностью отдаться во власть руководителя кружка – Великого Жреца. На этом этапе некоторые уходят, не желая подчиняться другому человеку, но большинство остается.

Дальнейшее обучение включает в себя ряд специальных, тщательно продуманных физических и умственных упражнений. Кандидат должен уметь по собственной воле вызывать у себя различные эмоции: радость, страх, оптимизм, ощущение силы. Перед сном он должен произносить определенные слова и тщательно записывать свои сны, потому что они служат предзнаменованием, которое растолковывает потом учитель или наставник (его ассистент) в соответствии с заранее выработанными правилами.

Этот культ не отличается углубленным изучением теологии. Павлин представляет собой власть, ведающую всеми людскими делами, и всякий человек, желающим присоединиться к пастве, должен прежде всего поверить в существование этой власти. Однако многие члены общества, с которыми я говорил, признавались, что их приобщение к культу начиналось не с этого. Им было интересно узнать, каким образом некоторым из их друзей удается достигать невозможного в борьбе с жизненными проблемами; ответ на этот вопрос приводил этих людей к ‹прикладной› фазе, где не было теории, а только упражнения, настолько эффективные, что кандидаты оставались весьма довольны результатом. Тогда они и узнавали, что обязаны своим успехом силе, называемой ‹Ангел Павлин›.

Возможно, в Великобритании отыщется несколько сотен членов этого общества; я слышал также о существовании трех кружков в США. Некоторые приверженцы учения выращивают у себя павлинов как живых символов ‹пути›, на который они вступили.

После церемонии, описанной в самом начале главы, верующие и их гости отправились в большую, прекрасно меблированную гостиную, где их уже ожидали прохладительные напитки. Они сняли свои белые одеяния, и передо мной предстали обычные мужчины и женщины, каких можно встретить на великосветском коктейле в любой лондонской гостиной.

Я уверен, что разгадал их условный знак: правая рука с растопыренными пальцами (возможно, символизирующая хвост павлина) касается левой груди, прямо над сердцем. Ответный знак: левая рука касается подбородка. Этот последний символ в течение многих веков использовался в мистических братствах Среднего Востока, у которых лондонские поклонники Павлина, безусловно, заимствовали свои ритуалы, а возможно, и саму суть своей веры. Правда, на Среднем Востоке подбородка касаются правой рукой.

Все шестьдесят членов общества, встреченные мной на том собрании, выглядели как обеспеченные и добропорядочные англичане; ни один не был похож на сумасшедшего – во всяком случае на первый взгляд.

Молились они по одному, преклонив колени перед серебряной статуэткой павлина. В этих молитвах – во всяком случае тех, которые я слышал, – люди просили себе всего лишь ‹откровения›, материального успеха и мистического опыта. Для более специфических целей практикуются особые ритуалы, граничащие с магией.

Я спросил Великого Жреца, как они относятся к черной магии. – Черная магия, – ответил он, – это обращение к силам зла. А мы верим в то, что зло – это разрушительная сила, которая поселяется в душах людей. Поэтому мы не думаем о нем. Задуматься о зле – значит признать его существование и допустить к себе в душу. Вот почему дьявол для нас не существует. Те, кто творит зло, так же дурны, как и те, кто боится или ненавидит его. Мы же его полностью игнорируем и поэтому никогда не прибегаем к чарам. Они не могут существовать, раз мы не допускаем зло внутрь нас. Поскольку наша цель – вывести зло из разума людей, мы не можем позволить человеку думать о нем. Все наши мысли несут в себе конструктивное, созидательное начало.

Каковы финансовые ресурсы общества Черного павлина? Ведь на подготовку и проведение ритуалов явно тратятся немалые суммы!

– Вы увидите, – сказал мне жрец, – каким образом мы добываем себе средства, и сами сделаете выводы. Но я уверяю вас, что наша организация некоммерческая. Когда наши члены зарабатывают деньги благодаря той деятельности, об успехе которой они просили Павлина, они отдают два с половиной процента прибыли на нужды святилища, но хранят эти деньги у себя, а тратят их в соответствии с инструкциями Совета.

– Кто входит в Совет?

– Состав Совета меняется каждый год, выборы приурочены к нашему ‹Празднику весны›, который отмечается в первую среду апреля. Всеобщим голосованием выбирается по два представителя от каждых двадцати членов.

– Жрецы автоматически получают место в Совете?

– Вовсе нет. Например, в нынешнем Совете нет ни одного жреца.

– Значит, ваше общество небогато? Тогда кто финансирует подобные собрания?

– Члены Ордена, заработавшие тем или иным путем достаточно средств благодаря вмешательству Павлина, причем платят они по очереди, в алфавитном порядке.

В течение ряда лет я интересовался проблемой религиозного экстаза и был полон решимости узнать наконец, каким же образом люди впадают в исступление и что происходит после.

– Мы поможем вам, – сказал жрец. – Я приглашаю вас на Юре.

На арабском и персидском языках это слово означает ‹Праздник святого покровителя›.

Через десять дней мне позвонили и назначили встречу на станции метро ‹Клафем›. У членов секты были некоторые подозрения на мой счет: ведь я мог оказаться пронырливым журналистом, который раззвонит на весь мир все, что ему удастся узнать. На всякий случай номера машины, приехавшей за мной, были заляпаны грязью, а любезная, но довольно настороженная женщина, сидевшая рядом со мной на заднем сиденье, в течение всего пути не переставала задавать мне вопросы.

– Клянетесь ли вы на всех священных книгах вашей честью, жизнью и смертью близких вам людей, вашей собственной жизнью и смертью, безоговорочно и безусловно, что никогда никому не откроете местонахождения? Клянетесь ли уважать нашу веру? Клянетесь всячески нам содействовать? Не сомневаетесь ли вы в том, что мы достойны уважения и доверия?

– Клянусь!

Становилось все темнее. Когда машина остановилась, я увидел обычный пригородный дом, не слишком большой. Внутри было чисто и красиво. Великий Жрец сидел в салоне в окружении десятка людей; лица их были серьезны. Некоторые были мне знакомы по предыдущему собранию, но многих я еще не видел. В нише рядом с дверью горела крохотная масляная лампа; вновь прибывшие протягивали руки к этой лампе, чтобы очиститься, как это делают курды.

Нам подали чай с печеньем. Разговор зашел о коммерции. ‹Не надо никакой сверхъестественной силы, – подумал я с некоторой враждебностью, – чтобы группа достаточно влиятельных людей, решивших помогать друг другу во всех делах, в конце концов достигла процветания…›

Из соседней комнаты доносилась музыка, но гораздо тише, чем в прошлый раз. Один за другим члены общества вставали и выходили за дверь. Я разговорился с двоими из присутствующих – адвокатом и бухгалтером – о своих встречах с африканскими и азиатскими дервишами: эта тема заинтересовала моих собеседников. Через полчаса после начала чаепития жрец взял меня за руку.

– Пришла моя очередь…

Через маленький коридор мы прошли в другой салон. Перед дверью жрец снял туфли, я последовал его примеру. Внутри несколько человек, сидя на подушечках, раскачивались в ритме музыки. В углу высилась статуя павлина, ноги которого покоились в бронзовой вазе, полной кипящей воды.

Музыкант, сидевший в углу, играл на гитаре; навязчивая мелодия пронизывала все мое существо, а на окружающих, кажется, действовала довольно странно. Некоторые из них прикрыли лицо руками, другие раскачивались с закрытыми глазами, третьи обнимали руками колени. Примерно половину собравшихся составляли женщины; их возраст колебался от двадцати до тридцати лет.

Вдруг один мужчина поднялся, направился к статуе и бросил в воду свернутую бумажку. В течение нескольких минут ничего не происходило; мужчина вновь уселся на свое место, взгляд у него блуждал. Затем встала одна женщина; с радостной улыбкой, в такт музыке похлопывая ладонями по бедрам, она приблизилась к птице и сказала:

– Спасибо, спасибо!

Некоторые из присутствующих повторили ее жест. Через полчаса я заметил, что половина людей покинула помещение.

А в это время мой жрец, похоже, вошел в транс. Он сидел неподвижно, глядя широко раскрытыми глазами в одну точку. Один из членов, выходя из комнаты, случайно коснулся его, в ту же минуту этот человек тоже замер, медленно упал на колени, мускулы у него напряглись. Он неотрывно смотрел на Павлина.

Такие сцены, безусловно, производят определенный эффект на зрителя. Я заметил, что если внимательно смотреть на статую и слушать музыку, то чувствуешь, как тебя словно захлестывает какой-то волной. Внушение это или нет, но мое сознание все больше поддавалось этой силе, заставляя тело постепенно цепенеть. Впрочем, этот процесс прекращался, стоило мне посмотреть в другую сторону. В конце концов я решил не сопротивляться и полностью ощутить на себе могущество Павлина.

Сознания я не потерял. Напротив, мой разум воспринимал окружающее как никогда ясно, а тело как будто исчезло, превратилось в ничто. Меня охватило чувство невыразимого облегчения, искренней радости и счастья, что бывает лишь в самые исключительные моменты жизни. Время текло незаметно. Голова была пуста, хоь только, чтобы это ощущение блаженвливавшее в меня новые силы, не кончалось.

Тем не менее я был вполне способен наблюдать за окружающими. Мысли мои текли странным образом: стоило мне вспомнить об одной проблеме, как ее решение внезапно само всплыло в моем мозгу, причем я ощущал абсолютную уверенность, как во сне, где все неприятности имеют свойство легко улаживаться. Отличие состояло в том, что сейчас решение было верным и его можно было воплотить в жизнь.

Второй феномен – удивительное расширение памяти. Пытаясь вернуться к одному довольно смутному воспоминанию, я постарался сконцентрироваться на том времени, когда изучал символику античных культур. Каждый, кто когда-либо корпел над изучением множества странных значков, почти лишенных внешнего смысла, поймет мое волнение: внезапно я увидел эти знаки перед глазами, как в кино. Они были мне полностью доступны, я мог рассматривать их, останавливать ‹пленку›, возвращаться назад… Подвергся ли я воздействию наркотиков? Я тщательно исследовал эту возможность. Да, такое могло случиться. В следующий раз – если он, конечно, будет, – я смогу проверить это, отказавшись от еды и питья. А пока я попытался вспомнить симптомы, связанные с употреблением наркотиков. Все множество данных, которые я исследовал много лет тому назад, тут же пришло мне на память. Но ни одного удовлетворительного объяснения своему состоянию я не находил. Может быть, мое состояние не позволяло мне заглянуть внутрь себя? Но у меня не было ни нарушений зрения, ни рвоты, ни потоотделения; сердце мое билось в обычном ритме, дыхание не было учащенным, сознание, насколько я мог заметить, не изменялось… Был ли это гипноз? Это решение казалось вполне правдоподобным, но науке неизвестен пока ни один способ гипноза без внушения, если не считать бредней газетных писак, гоняющихся за сенсациями. Легко использовать выражения типа ‹внушение, вызванное воздействием наркотиков›, но любому экспериментатору известно, что эффект от принятия не имеет с внушением ничего общего, так что это выражение лишено всякого смысла.

Я решил на опыте проверить, нахожусь ли я под действием наркотиков или гипноза. Могу ли я очнуться и снова впасть в прежнее состояние? Я попробовал, и у меня получилось. Кроме того, была также проблема идиосинкразии. Если эти люди напичкали меня наркотиками, они не могли предвидеть моей реакции. А меня трудно загипнотизировать, и сопротивляемость наркотикам у меня слабая: как правило, я быстро впадаю в глубокий сон, и разбудить меня трудно. Я решил встряхнуться, прогулявшись в другую комнату, и выяснить, какова будет моя реакция.

Как только я встал, мозг мой тут же просветлел. Я открыл дверь, пересек коридор, где сидели несколько членов общества, тихо беседуя между собой, и уселся на диван. Казалось, ничего не изменилось. Объяснения феномену не было.

Истоки западного культа ‹Ангела Павлина› следует искать в святилище шейха Ади, находящемся в Ираке, к северу от Мосула. Вопреки рассказам Блаватской, йезидские поклонники Павлина на самом деле курды и разговаривают на курдском языке. Имя, выбранное ими, происходит от древнеперсидского слова ‹Иизед›, что означает ‹нечто, достойное поклонения›. Современная наука избавила их от репутации ‹поклонников дьявола›, которой наградили йезидов турки, безуспешно пытавшиеся обратить их в правоверных мусульман, а затем западные миссионеры, смущенные их странными ритуалами. Это мнимое поклонение дьяволу поразило людское воображение и породило жуткие легенды.