Текст книги "Тайные общества"

Автор книги: Аркон Дарол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Возможно, первоначально инициатором кампании против Ордена выступил один бывший тамплиер, выгнанный из Ордена и посаженный в тюрьму за ересь и неблаговидные поступки. Звали его Секен де Флексиан, а его соседом по камере оказался некий флорентиец по имени Ноффо Деи. Узники решили (а может, им кто-то подсказал), что смогут добиться облегчения своей участи, если согласятся свидетельствовать против Ордена. По одной из версии, де Флексиан якобы заявил начальнику тюрьмы, что желает сделать признание, но будет разговаривать только лично с королем, потому что речь идет о деле государственного значения. Другой хроникер рассказывает, что оба узника были изгнаны из Ордена за участие в том самом восстании, во время которого Филипп Красивый был вынужден укрыться у тамплиеров. Говорят также, что первым поведал папе о темных сторонах жизни Ордена кардинал Кантилупо, с ранней юности связанный с тамплиерами.

Де Флексиан выдвинул десять обвинений против Ордена.

1. При вступлении в ряды тамплиеров новички клянутся, что никогда не покинут Орден и будут ставить его интересы превыше всех прочих.

2. Руководители Ордена находятся в тайном союзе с сарацинами, их религия скорее мусульманская, нежели христианская. Доказательство: они заставляют каждого вступившего в Орден плевать на крест, топтать его и богохульствовать.

3. Руководители Ордена – жестокие люди, еретики и святотатцы. Каждый, кто, обнаружив творящееся беззаконие, попытается выйти из Ордена, будет убит и тайно похоронен. Властители Ордена учат обесчещенных ими женщин делать аборты и тайком убивать явившихся на свет младенцев.

4. Будучи приверженцами еретического учения фратечелли[23]

[Закрыть] они презирают папу и отрицают авторитет Церкви, насмехаются над ее таинствами, особенно над покаянием и исповедью, и всего лишь делают вид, что соблюдают церковные ритуалы.

5. Великий Магистр и его приближенные предаются разврату в самых разнузданных формах. Те из братьев, кто осмелится осудить их, наказываются пожизненным заключением.

6. Их храмы – вместилище всех мыслимых мерзостей и пороков.

7. Они замышляют отдать Святую Землю сарацинам, которых предпочитают христианам.

8. Великий Магистр живет в некоем тайном месте вместе с несколькими юными братьями, которые участвуют в его церемониях. Есть все основания подозревать, что он порвал с христианской верой и предается извращениям.

9. Многие их иконы кощунственны, оскорбительны для Церкви и противоречат христианским догмам. Членам Ордена под страхом пожизненного заключения запрещено показывать их кому бы то ни было.

10. Ни один порок, ни одно преступление, совершенное во имя Ордена, не считается грехом.

Позже к этим обвинениям прибавились и другие, выдвинутые врагами Ордена. Так, тамплиеров обвиняли в том, что они используют в своих ритуалах слово ‹Ялла› (‹О Аллах›) и почитают идола, называемого ‹Голова Бафомета›.

Филипп Красивый и его советники тайно готовили решительное наступление на могущественный Орден. 12 сентября 1307 года всем губернаторам и военачальникам Франции были направлены запечатанные конверты, которые предписывалось вскрыть ровно через месяц и с оружием в руках исполнить содержащийся в них приказ. К утру 13 октября почти все командоры Ордена были арестованы. Их действительно застигли врасплох – ведь еще накануне своего ареста Великий Магистр удостоился чести нести гроб графини де Валуа вместе с принцами крови.

В разосланных губернатором приказах предписывалось хватать всех тамплиеров без разбора и безжалостно пытать их, добиваясь признаний. Каждый, кто заговорит, мог быть помилован, но все богатства Ордена конфисковывались в пользу государства.

В Паржке король лично присутствовал при аресте Великого Магистра и приближенных. На следующий день состоялась ассамблея Парижского университета, в которой приняли участие высокопоставленные каноники и министры двора, и государственный канцлер публично обвинил тамплиеров в ереси. Спустя два дня в присутствии тех же лиц были допрошены руководители Ордена, в том числе и Великий Магистр. Те признали себя виновными в ‹многолетних заблуждениях›.

Впрочем, это не помешало Филиппу Красивому в тот же день во всеуслышание обвинить рыцарей в том, что они, словно прожорливые волки, оскверняют своим дыханием воздух Франции. В Тюильри состоялась публичная ассамблея, на которой тамплиеров клеймили монахи и другие делегаты.

Одновременно король послал к своему зятю Эдуарду II, королю Англии, гонца с просьбой принять необходимые меры против Ордена. Эдуард почти сразу ответил, что обвинения кажутся ему неправдоподобными. Но 22 ноября папа Климент V отправил ему письмо, в котором сообщал, что Великий Магистр де Моле добровольно признался в отступничестве Ордена от христианской веры, в идолопоклонстве и других страшных грехах. Папа просил Эдуарда II арестовать всех тамплиеров, проживающих на его землях, а к их владениям и богатствам приставить надежную охрану, пока не будет доказана вина или невиновность рыцарей.

До получения этого послания Эдуард, очевидно, был очень огорчен нападками на Орден. 26 ноября он отправляет письмо сенешалю Ажана с просьбой сообщить известные тому детали, а 4 декабря – королям Португалии, Кастилии, Арагона и Сицилии, которых заверяет, что не верит обвинениям против тамплиеров. 10 декабря он пишет лично папе, умоляя Его Святейшество начать расследование и снова выражая свое удивление по поводу развернутой французским королем кампании. Но, получив 15 декабря папскую буллу, Эдуард понимает, что не в его силах остановить этот снежный ком, и в своем ответном послании сообщает папе, что все его приказы будут выполнены. Он также рассылает в Ирландию, Шотландию и Уэльс указания арестовать тамплиеров, уточняя, правда, что к пленникам следует относиться с уважением.

19 октября, меньше чем через месяц после ареста, 140 рыцарей подверглись в Париже пыткам по приказу доминиканца Эмбера. Его жестокость превзошла все пределы, и тридцать шесть тамплиеров умерли под пыткой. По всей Франции днем и ночью шли допросы, и признания лились рекой, но большинство из них были противоречивыми и весьма путаными; впрочем, ничего удивительного в этом не было.

Папа, кажется, был весьма смущен подобным самоуправством. Филипп Красивый отправил ему лаконичное письмо, в котором заявлял, что выполняет за Господа Бога Его работу и поэтому никому, кроме Него, не обязан давать отчет. Кроме того, король обещал отдать все богатства Ордена на благо Святой Земли. Будучи человеком слабохарактерным, Климент V настаивал лишь на том, чтобы приговоры всем епископам ратифицировались местными церковными соборами, а руководителей Ордена допрашивал он лично. За этим последовала целая серия признаний, отречений и самобичеваний высших чинов Ордена, ‹искренне и добровольно› исповедовавшихся Клименту V; тот же вдруг, по неизвестным причинам, попытался скрыться в Бордо, но был задержан королем. Отныне папа стал еще и пленником монарха, должником и сообщником которого уже являлся.

Зафиксированные усердными писцами подробные признания тамплиеров не оставляют сомнения в том, что большинство из них получено на дыбе или под розгами. Пятьсот сорок шесть рыцарей были привезены в Париж, чтобы предстать перед судом. С них сорвали рыцарскую одежду, они были лишены покровительства Церкви, у них не было никакой возможности найти себе защитника. Вскоре их число достигло девятисот, и тогда рыцари потребовали присутствия Великого Магистра, содержащегося в заключении в другом месте. От имени папы был составлен обвинительный акт, и семьдесят пять тамплиеров выработали линию защиты.

В обвинительном заключении говорилось: ‹В момент вступления каждый из них должен был отказаться от Бога, Христа и Богоматери, объявив Христа лжепророком, распятым за собственные преступления, а не во искупление грехов наших. Они плевали на крест и попирали его ногами, особенно в страстную пятницу. Они поклонялись кошке, которая иногда появлялась на их капитулах. Во время месс их священники не произносили священных слов. Они считали, что Великий Магистр может отпустить им грехи; им позволялось предаваться самому разнузданному любому разврату. Повсюду у них были идолы, некоторые с тремя лицами, другие – с одним. Они поклонялись этим идолам в своих капитулах, считали, что те спасут их, что они приносят богатство Ордену и делают плодородной землю; они касались их веревками, которые затем обвязывали вокруг тела. Того, кто при вступлении в Орден отказывался выполнить этот ритуал, ждала темница или смерть›.

Тамплиеры отрицали все эти обвинения, пытались рассказать, каким жестоким пыткам их подвергали после ареста, – но тщетно. Пятьдесят четыре рыцаря, добровольно вызвавшихся защищать Орден, были приговорены к смерти и сожжены на костре как закоренелые еретики еще до начала процесса.

Ровно через четыре года, день в день, после первых арестов папа собрал сто четырнадцать епископов, чтобы принять окончательное решение по поводу Ордена. Прелаты из Испании, Англии, Германии, Дании, Ирландии и Шотландии потребовали, чтобы тамплиерам разрешили самим вести свою защиту. Папа резко возразил им и тут же закрыл собрание. По разным источникам, в окрестностях Паричка скрывалось тогда от 500 до 2000 тамплиеров, девять из них отважились обнаружить себя, чтобы свидетельствовать в пользу Ордена. Папа удвоил свою стражу и посоветовал королю поступить так же. Смельчакам заткнули рот. Голос защиты не был услышан. Голосов одного итальянского прелата и двух французских оказалось достаточно, чтобы Ордену отказали в праве на защиту.

Решив, что пора ускорить разрешение дела, Филипп отбыл в Вьенну, в Дофине, где с 16 октября 1311 года проходил церковный собор. Его приезд тут же принес свои плоды: на тайной папской консистории Орден был запрещен. 22 марта 1312 года была опубликована булла ‹Vox clamantis›[24]

[Закрыть] и Орден тамплиеров официально прекратил свое существование. Великий Магистр, который так и не признал себя виновным, был приговорен к пожизненному заключению. Большинство других рыцарей вышли на свободу, многие из них закончили свои дни в нищете. 18 марта 1314 года де Моле и нормандский наставник Жофруа де Шарне еще раз заявили о своей невиновности на многолюдном собрании, куда их привезли для публичного покаяния. Узнав об этом, король приказал сжечь их заживо как упорствующих в своих заблуждениях, что и было исполнено в тот же вечер на. маленьком островке на Сене, расположенном между королевским садом и церковью Братьев-затворников. По свидетельству одного итальянского хроникера, та же участь ждала тридцать семь рыцарей Храма, ‹которые, пока еще могли, кричали, пожираемые пламенем: «Наши тела принадлежат королю Франции, но души – Господу!»›

5. Путь суфиев

В одной из усадеб в Сассексе, в Англии, двенадцать мужчин разных возрастов сидят в кружок на бараньих шкурах, разложенных прямо на полу. Поверх их европейских костюмов накинуты оранжевые одежды. Они не сводят глаз с сидящего в середине; наконец один из них произносит: ‹Мы все здесь, Хозяин›. Дело происходит вечером в четверг, и такие же собрания проходят в этот час в сотнях домов в Азии, Африке, Америке и Европе.

Звучит приглушенный рокот барабана. Предводитель, сорокалетний мужчина с оливковым цветом кожи, поднимает правую руку с вытянутыми пальцами. ‹Любовь! Благословение! – провозглашает он. – Есть пять принципов: медитация духа, вступающего в контакт с космосом; воздержание и самоограничение во имя высшей власти; душевная щедрость; путешествия и движения, как внутренние, так и внешние; вера в единство всякой власти›.

Присутствующие склоняют головы и нараспев произносят кабалистическое слово ‹Иаахуууу› с интонацией, напоминающей ‹Аминь› в конце молитвы.

Мы находимся на собрании суфиев. Кто эти люди? Трое из них выходцы с Востока, люди разных профессий, обосновавшиеся в -Великобритании. Четвертый – молодой архитектор, примкнувший к суфизму во время армейской службы на Ближнем Востоке; он немного знает арабский язык и изучал писания святых. Другой, явно старше по возрасту, – юрист, который, прочитав статью о суфизме, опубликовал в газете объявление, что ищет представителя этого культа в Великобритании. Здесь также два торговца и несколько клерков, прибывшие прямо из своих лондонских офисов, чтобы всю ночь предаваться мистическим ритуалам. Среди присутствующих есть также люди довольно состоятельные, привлеченные философией секты.

Чем же этот восточный культ мог привлечь европейцев – этих закоренелых материалистов?

Подобно первым пустынникам Аравии, ‹народ Пути› верит в то, что в каждом человеческом существе заключено определенное благородство духа и помыслов, и именно его учитель-суфий обязан раскрыть и развить в каждом человеке. Они считают, что человек может обрести свое истинное место в жизни только путем постоянного физического и нравственного самосовершенствования.

Является ли суфизм религией? способом жизни? философией, как йога? Отнюдь. Это тайный культ, который дает своим членам то, что те неосознанно искали в течение многих лет; и с этой точки зрения, по меньшей мере, он близок к религии. Корни этого культа лежат в описаниях арабских и персидских мистиков, которые пытались воссоединиться с Богом, доводя себя до экстаза. Но в то же время в суфизме есть и сугубо практическое начало. Суфий – человек весьма деятельный по определению, и одного этого качества ему было бы достаточно для достижения некоторых вершин в выбранной им области даже без строгой дисциплины, прививаемой суфизмом. ‹Если ты пишешь письмо, – говорится в одной суфийской пословице, – составь его так, как если бы весь мир судил о тебе по одному только этому посланию›.

Но суфии считают, что невозможно обрести душевное равновесие, взяв из их учения лишь несколько принципов; они утверждают, что суфизм можно сравнить с образовательной системой, которую надо принимать во всей ее цельности. Как стать суфием? Это крайне сложно, так как суфии не имеют права обращать кого-либо в свою веру. Дело в том, что согласно суфистским правилам ученик должен подчиняться любым приказам своего учителя, вплоть до самопожертвования, и, если бы суфии набирали своих сторонников, обещая им мирское или духовное возвышение, их могли бы обвинить в том, что они стремятся лишь обрести над ними власть. На Востоке, где суфизм более распространен, от кандидатов отбоя нет; многие юноши и девушки с детства воспитываются родителями-суфиями в духе этого учения: в отличие от многих сект суфизм не требует от своих приверженцев безбрачия.

В исламских странах отношение к этому учению довольно противоречиво. Казалось бы, ортодоксальные мусульмане должны были бы отвергать систему, которая подразумевает освобождение человека от религиозных обязательств после периода соответствующего образования. Но арабский народ чтит тысячи могил учителей-суфиев, немало приверженцев этого учения среди самых почитаемых религиозных писателей и национальных героев Востока.

Безусловно, в суфизме много мистики. Суфии верят в то, что достигшие высоких степеней посвящения способны силой своего духа оказывать влияние на разум других людей и даже, совершенно необъяснимым образом, на ход событий; суфийская литература полна примеров подобного рода. Эта уверенность безоговорочно разделяется западными членами секты.

‹Моя шестилетняя дочь умирала от неизлечимой болезни, – рассказал мне один англичанин-суфий, – и я попросил Учителя благословить ее. Он простер руки ко мне, ладонями вверх, и произнес ‹Барака Башад› (да будет она благословенна). Дочка поправилась за три дня›. На Востоке можно услышать великое множество подобных историй: неизлечимые больные, от которых отказались европейские светила, попадали к суфийским Учителям, те произносили ‹Барака› – и готово. Эта власть передается от Шейха (Учителя) к ученику, от одного поколения суфиев к другому.

Но вернемся на собрание суфиев в Англии. Один из его участников подносит правую руку к шее, показывая тем самым, что просит слова. Шейх кивает головой.

– Я прошу у вас совета. Я работаю в автомобильной промышленности. У меня есть выбор между вложением денег в покупку подержанных машин и постройкой новых гаражей. На оба дела у меня не хватит капитала. Что лучше выбрать? Шейх касается глаз кончиками пальцев.

– Вы получите ответ после окончания собрания.

Затем слово берет помощник Шейха.

– Мы просим вас пролить свет на вопрос о штаб-квартире Ордена. Считаете ли вы, что мы должны купить дом для созерцания и медитации?

Шейх поднимает глаза.

– Надо организовать сбор средств. Мы не должны брать деньги в долг: это противоречит правилам Ордена. Когда денег будет достаточно, мы купим дом.

Затем Шейх очень быстро произносит серию коротких слов, которые тут же подхватывают остальные участники собрания: ‹Ишк! Я Ху! Я Хаади! Я Хаади!›; в приблизительном переводе это означает: ‹Любовь! О Он! О Наставник! О Учитель!› Как и арабские кабалисты, суфии считают, что каждый звук обладает внутренней силой; повторение некоторых из них с определенной целью позволяет достичь состояния концентрации, в котором человеческий разум способен влиять своей волей на ход событий.

Например, для излечения больного один или несколько членов секты до трех тысяч раз произносят формулу ‹О Защитник› (‹Я Хафиз›). Чтобы разбогатеть, надо повторять выражение ‹Я Мугхни› (‹О Обогащающий›). Связь между словом и желаемым эффектом понимается суфиями как причинно-следственная, а отнюдь не магическая. Другими словами, если вы сильно чего-то хотите – это обязательно произойдет.

Часть собрания посвящается концентрации на целях, предложенных Шейхом. Поодиночке или попарно участники собрания читают про себя молитвы, которые, как утверждает Учитель, высвобождают их врожденные способности, находившиеся до сих пор в зародышевом состоянии. При этом суфии или раскачиваются всем корпусом из стороны в сторону под рокот барабана или псалма Шейха, или монотонно кивают головой, выполняя упражнения, способные привести к ‹озарению› – мимолетному видению блаженства.

А в это время в соседней комнате, в полном неведении по поводу своей участи, ожидает кандидат на посвящение. Этот двадцатилетний юноша пришел к суфизму благодаря лучшему, как считают суфии, из намерений: духу соревнования. Члены секты весьма приветствуют, если новичок, заметив у одного из суфиев нечто необычное и впечатляющее, задается вопросом, как тому удалось развить в себе этот дар.

Суфийская ложа, где мы находимся, называется ‹халка›, или ‹кружок›. Обряд инициации слегка варьируется от одного Ордена к другому. Эта ложа (‹Накшибендит›) входит в Орден, известный под названием ‹Художники›; его будущие члены должны быть готовы следовать инструкциям и методам духовного развития, предлагаемым Учителем (муршидом). Эти методы нашли свое развитие в правилах посвящения, составленных в XIII веке Ахмедом Ясави; их должен знать наизусть каждый кандидат.

1. Я подчиняюсь всем приказам муршида. В его руках я беспомощен, как труп в руках бальзамировщиков, и счастлив от этого, потому что уверен, что выбрал правильный путь.

2. Я буду совершенствовать свой дух, следуя указаниям муршида, которые в наибольшей степени разовьют мои способности.

3. Свои новые силы я буду использовать лишь во благо человечества, помня, что иначе пострадаю только я.

4. Я буду служить муршиду, видя в нем себя и в его величии мое величие, пользу для всех и божественное всемогущество.

5. Меня будут одолевать сомнения и неуверенность, но я преодолею их, стараясь понять их природу.

6. До самой смерти я останусь верным, преданным и непоколебимым; этими словами я символически, а если понадобится, то и на практике передаю все свое настоящее и будущее имущество Ордену в лице моего наставника и муршида.

7. Я клянусь хранить открытые мне секреты и безоговорочно почитать вышестоящих. Я друг друзей Ордена и муршида, представляющего его, и враг их врагов.

Этот молодой человек, освобожденный от военной службы, изучает бухгалтерское дело. Подрабатывая вечером в ресторане, он как-то заметил среди посетителей мужчину, который, как ему показалось, ‹идеально владел ситуацией. Он настолько контролировал разговор, настолько тонко чувствовал атмосферу, что я набрался мужества и спросил у него, как это ему удается. Может быть, я просто не был уверен в своих силах. Но я доволен, что решился на этот шаг›. Этот человек был суфием.

Дорога к посвящению оказалась извилистой. Не раз молодой человек сомневался в нормальности своего учителя. Во время их долгих прогулок суфий сулил юноше открыть нечто очень важное, если тот будет достаточно терпелив. Но терпение молодого человека было не безгранично. Порой наставник нарочно извращал рассказы юноши, выставляя его идиотом. Терпение, такт, моральные качества и упорство кандидата подвергались таким испытаниям, что, очевидно, немногие выдержали бы такое обращение – во всяком случае в сегодняшней Великобритании.

Юноша спросил у члена секты, который должен был представлять его Ордену, существует ли некая обычная процедура посвящения. Тот рассмеялся:

– Форма может меняться. Знаете, старина, вам надо довериться интуиции…

В конце концов молодому человеку вручили книгу о суфизме и задали несколько вопросов. В заключение кандидат должен был в произвольной форме, но как можно более полно рассказать о своей жизни.

Для совершения обряда посвящения юношу пригласили на собрание. Его спросили, готов ли он отказаться от личной свободы ради другого человека. Ответ был утвердительным.

Члены кружка называют себя своеобразными ‹домашними›, бытовыми именами; возможно, этот обычай восходит к тем временам, когда суфии жили общинами. Например, в нашей английской ложе есть Виночерпий, Повар, Слуга, Ткач… Среди суфиев встречаются также Солдаты, Конники, Эмиры или, скажем, Братья, Племянники, Дяди… Член секты, представляющий нашего неофита, носит имя Оруженосец.

Покинув зал заседаний, Оруженосец отправляется в прихожую и спрашивает у кандидата, готов ли тот. После утвердительного ответа он показывает ему тайный знак приветствия Ордена – первый знак, открываемый вступающему в Орден. Затем он ведет молодого человека к халке. На пороге тот снимает обувь, а в это время Оруженосец направляется к Учителю.

– Я привел вновь прибывшего, молящего о благословении.

– Да будет ему оказано покровительство!

– Этот человек хочет вступить на наш Путь.

Он очистился от невежества, он подчиняется воле Всевышнего, он склоняется в приветствии перед Эмиром Эмиров, он просит меня передать вам, что прошел послушничество… А теперь он просит о вступлении в наше общество.

– Почему он не говорит сам?

– Он здесь и готов это сделать.

– Тогда приблизьтесь и возьмите мою руку.

Кандидат подходит, склоняется перед муршидом и целует ему руку; затем он поднимает. руки и касается кончиками пальцев правой руки середины лба.

– Что тебе известно о правилах посвящения?

Кандидат излагает правила, описанные выше. После каждого из них он замолкает, и его спрашивают: ‹Ты клянешься в этом?› Он отвечает: ‹Клянусь!› Муршид халки поднимает руку, и все члены общества нараспев произносят ‹Я Хай› (‹О, Живущий!›).

Ученик может теперь занять свое место. Ему дают плащ терракотового цвета, палку и чашу. Это атрибуты бродячих дервишей, призванные напоминать о том, что члены Ордена едины в одежде (плащ), в работе и власти (палка), в духовной и телесной пище (чаша).

В зависимости от своих способностей и устремлений новый член секты может выбрать для себя поле деятельности. Его обучение будет проходить под руководством Учителя, выбранного среди присутствующих на собрании. Начнется оно со стихотворения суфия Надима, в котором описывается лжесуфий: ‹Тот, кто боится людей, обвиняет, клевещет, лишь себя считает правым, кто проповедует в путешествиях, а не перед подготовленными учениками; кто пытается рассказать о Пути собранию непосвященных. Это тот, кто предает отца, сына, дядю или другого родственника, кто идет навстречу желаниям новичков, обещая им то, чего им хочется, а не то, что они должны получить›.

Многие суфии проходят, если можно так выразиться, своеобразный подготовительный курс, цель которого – воспитать в новичках уравновешенность. Если неофит обладает взрывным характером, он должен научиться сохранять спокойствие, раздражительный учится быть терпеливым, честолюбивый – использовать это качество во благо. По всей вероятности, суфизм оказал серьез ное влияние на современные мистические школы, известные на Западе, а также на средневековые монашеские ордена. Многие авторы пытались доказать, что это учение ведет свое начало от гностицизма[25]

[Закрыть] или от египетских верований, что оно само подверглась влиянию буддизма, йоги или митраизма[26]

[Закрыть]. Но эти попытки не увенчались успехом. Действительно, недостаточно сказать, что то или иное верование или явление свойственно, например, и синтоизму[27]

[Закрыть] и суфизму, чтобы доказать тем самым родство двух этих учений.

Что говорят сами суфии о собственной истории? По их мнению, суфизм – это соединение духовного образования и мирского благополучия, обязанного своим существованием тому, что на обычном языке зовется религиозным экстазом. При этом они не делают различия между духовным и материальным: суфизм учит, что каждый человек обладает определенными возможностями, идеями, способностями, которые он должен воплощать в жизнь. Духовное и материальное начало в своей неразрывной общности должны создать идеального человека, способного использовать весь свой многогранный опыт, чтобы СУЩЕСТВОВАТЬ В ЭТОМ МИРЕ, НЕ ПРИНАДЛЕЖА К НЕМУ. Эта идея передавалась суфистами из поколения в поколение с самых древних времен.

История учения начинается вместе с исламом. Сорок пять человек, называвших себя Искателями, объединились во время первого путешествия Пророка в Мекку; затем они приняли имя ‹Друзья Могилы›. Они посвятили себя медитации, внутреннему и внешнему самосовершенствованию; их целью было, помогая людям, достичь таких духовных высот, какие только возможны для смертного.

Возможно, эти люди происходили из аравийского племени Бани Музар, которое под именем ‹Служители Мечети› в течение многих веков следило за состоянием Великой Мечети в Мекке. Это сооружение, называемое ‹Святой Мечетью›, служит сейчас местом ежегодных паломничеств; именно в ее сторону обращаются мусульмане всего мира во время молитвы. Считается, что мечеть была воздвигнута первыми людьми на Земле и перестроена Авраамом.

Те, кто верит в существование тайного учения внутри ислама, утверждают, что семейство Авраама[28]

[Закрыть] которому была доверена охрана Мечети с незапамятных времен до Магомета, принадлежало к суфиям и передало идею Пути следующим поколениям.

Сам Магомет происходил от Авраама по линии племени Кираш. Суфии питают глубокое уважение к потомкам Авраама, которых считают единственными законными наследниками тайного учения.

По мнению некоторых историков, слово ‹суфии› происходит от арабского слова ‹суф› (шерсть), так как первые суфии носили грубую шерстяную одежду; по мнению же других – от греческого ‹софия› (мудрость), а ‹суфии› означает ‹мудрые›. Многие члены отвергают обе эти интерпретации; если бы их название происходило от слова ‹шерсть›, то, в соответствии с их символикой, это означало бы, что они считают себя баранами. Название же ‹мудрые› применяется по отношению к одной из первых стадий посвящения и не может служить достаточным описанием для всего суфийского пути. Члены эзотерических ветвей суфизма объясняют смысл этого слова посредством кабалистической нумерологии:

С = Земля (буква суад);

У = Совершенный Человек, тот, кто возвышает (буква вау);

Ф = Власть, ангелы (буква фа);

И – Защитник, Господин (буква йа).

Сложив эту серию чисел, объясняет тайное учение, мы получаем разложимое число 186, которое означает в соответствии с системой записи ‹Абжад›: ‹Вознаграждение усилий, власть, возвышение к успеху›. Суфийские кабалисты считают, что слова и числа взаимозаменяемы по своему смыслу и что название культа является сокращением, в котором выражены его цели.

Посвящение в суфии включает в себя несколько ступеней. Готов ли ученик перейти на следующую стадию – решает его Наставник. В Ордене Бекташит, который поставлял в Турецкую империю янычаров, существовали следующие ступени:

1. Ашик (ученик), еще не полностью посвященный кандидат.

2. Мухиб (посвященный), тот, у которого уже есть Учитель.

3. Баба (отец), руководитель халки.

4. Халифа (депутат), настоятель.

В этом Ордене обряд посвящения состоит в прохождении через портик, образованный двумя склоненными друг к другу колоннами. Это символизирует восхождение к реальному знанию и озарению. При этом посвящаемый не должен касаться ни колонн, ни порога. Бекташиты считают, что во время посвящения Али, зять Магомета и его четвертый преемник, передает им свою исконную мудрость. Колонны же воздвигаются в честь Сафа и Мерова – двух мечетей в Мекке, между которыми должен пройти каждый паломник.

На первой стадии Учитель должен помочь новообращенному победить эгоизм. Каждый суфий проходит нелегкий путь борьбы против культа собственного ‹я›. Основной принцип секты – единство. Это означает, что все вещи и сущности (мысль, материя, власть и т.д.) в конце концов соединяются в Единое. Этот принцип неподготовленному человеку не понять, даже если он примет его как философский постулат, – прежде нужно пройти опыт мистической или экстатической медитации.

Святость, или ‹озарение›, – это стадия совершенства, которой достигает суфий, научившийся идентифицировать себя со всякой силой, с каждым существом. Ортодоксальный ислам официально не признает святых; в многочисленных захоронениях, служащих местами паломничества, покоятся суфийские мудрецы.

Является ли суфизм по сути своей тайным учением? На этот вопрос очень трудно ответить. С одной стороны, обряд посвящения, пароли, условные знаки составляют неотъемлемую часть деятельности Ордена; эзотерические писания суфиев обычному человеку трудно понять, у них собственная терминология. С другой стороны, суфии убеждены, что одних ступеней посвящения недостаточно: человека должна еще коснуться ‹милость› (‹барака›, которую иногда также называют ‹благословение› и ‹власть›). ‹Барака› передается от одного суфия к другому, и необходимость сохранения тайны отпадает: ни один непосвященный не может почувствовать того, что ощущают суфии в своих озарениях.

И все же на вопрос о принадлежности суфизма к тайным обществам следует ответить утвердительно. Сами суфии считают, что присутствие чужих только отвлекает их от слияния с божеством, суфизм не предназначен для широкой публики. Слово ‹тайный› имеет здесь особый смысл: оно относится к духовному опыту, а не просто к обладанию некоторыми знаниями. Этим суфизм отличается от школ посвящения других сект, члены которых хранят настоящие секреты – такие, как философская система, алхимические формулы или даже пресловутый контроль над духами.