Текст книги "Тайные общества"

Автор книги: Аркон Дарол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

20. Святая фем

В середине XIII века в средневековой Вестфалии, переживавшей тогда смутные времена, появилась таинственная и могущественная организация, вершившая от имени общества возмездие за совершенные преступления, какими бы они ни были. Вскоре членами организации были уже более ста тысяч человек. ‹Тайные суды Святой Фем› были окружены строжайшей секретностью. Никто не знает ни точного происхождения слова ‹Фем›, ни времени его появления. Кое-кто утверждает, что оно происходит от латинского ‹фама› (молва, репутация), другие – что это искаженное немецкое слово ‹Фане›, что означает ‹флаг, стяг›. Пройдя ритуал инициации, вступившие в общество назывались ‹мудрецами›, и, исходя из этого, некоторые исследователи усматривают в слове ‹Фем› искаженное арабское ‹фехм› (мудрость), принесенное из Святой Земли немецкими крестоносцами. Можно с уверенностью утверждать, что скорый суд и расправа, составляющие основные принципы Общества Святой Фем, сродни нравам, господствовавшим в армиях крестовых походов, где царила полнейшая анархия, а значительная часть крестоносцев была в лучшем случае авантюристами без руля и без ветрил, а в худшем – заурядными бандитами.

До нас дошло очень мало документов, посвященных Святой Фем, но и по ним можно судать, что вначале ее суд зиждился на принципах справедливости, но жестокость, с которой отправлялось правосудие, способна повергнуть в ужас современного человека.

В заключительной степени легенду о Святой Фем создали популярные романисты, вроде сэра Вальтера Скотта, описывавшие таинственные судилища, проходящие в мрачных подземельях, и неумолимых мстителей в черных плащах, вершащих правосудие… Не следует, однако, забывать, что в народном фольклоре бытовало также представление об этих судьях как благородных рыцарях, хотя существуют, правда, и другие легенды, в которых культу фем приписывали варварскую жестокость. Вполне возможно, что обе версии основаны на реальных фактах.

Насколько нам известно, некоторые суды Фем действительно отличались особой жестокостью по отношению к обвиняемым. ‹Жертва получала приказ подойти и поцеловать гигантскую бронзовую статую Святой Девы. Когда осужденный приближался к ней на расстояние вытянутой руки, в основании статуи распахивались две створки, открывая внутреннюю часть, усеянную длинными пиками и острыми лезвиями. Таким же образом были оборудованы и створки, на каждой из которых на высоте человеческого роста располагалась еще одна пика – более длинная, чем остальные, – которая прокалывала жертве глаз, когда створки закрывались. Стоило створкам распахнуться, как жертву втягивал внутрь статуи какой-то секретный механизм. Затем дверцы закрывались, и десятки острых лезвий вонзались в тело несчастного… Примерно через полминуты под ним распахивался специальный люк, и полуживая жертва проваливалась вниз, в подвал. Там осужденного ожидали еще более страшные мучения. Под люком находились шесть больших деревянных цилиндров, расположенных тремя парами, каждую из которых окружали острые лезвия. Между верхними цилиндрами едва мог пробраться человек; следующая пара цилиндров располагалась ближе друг к другу, а нижняя – еще ближе. Под этим ужасным аппаратом зияла дыра, через которую был слышен шум водного потока.

Механизм, открывавший створки статуи, одновременно приводил в действие цилиндры, которые начинали вращаться.

Таким образом, уже ослепленная и изрезанная жертва через люк падала на верхнюю пару цилиндров. Затем изуродованное тело попадало на вторую пару, где ножи пронзали человека насквозь, и, наконец, третья пара цилиндров изрубала жертву на мелкие кусочки, которые падали в ручей и уносились им, не оставляя ни малейшего следа совершенной жестокой казни›.

Фем называли ‹святой›, потому что ее первоначальной целью была защита десяти христианских заповедей. Члены судов довольно быстро убедились, что практически любое действие можно рассматривать как нарушение законов христианства, и постепенно расширили поле своей деятельности. Чтобы проиллюстрировать права, которые присвоили себе члены Общества, процитируем документ, принятый в Арнесбурге в 1490 году. Согласно этому документу преследованию подлежали:

1. Те, кто открыл тайны Карла Великого.

2. Те, кто практиковал или насаждал еретичество.

3. Те, кто отошел от истинной веры и впал в язычество.

4. Те, кто нарушил клятву.

5. Те, кто занимался колдовством и магией или вступил в сговор с лукавым.

6. Те, кто открыл тайны Общества Святой Фем.

Этими преступлениями занимались тайные суды Святой Фем, но существовали еще и открытые суды, которые разбирали следующие дела:

1. Умышленное осквернение церквей и кладбищ.

2. Кражи.

3. Изнасилования.

4. Насилие по отношению к роженице.

5. Государственные измены.

6. Разбой.

7. Тиранство.

8. Тайное или открытое убийство.

9. Бродяжничество.

10. Святотатство.

На других страницах можно найти, например, решение преследовать тех, кто ‹выступает против чести и правосудия›. Судя по этому документу, почти все население обширной средневековой Вестфалии имело шанс попасть в руки безжалостной Фем.

Впрочем, были и исключения: женщины и дети – в силу пола и возраста; евреи, язычники и ‹им подобные› – так как они недостойны принадлежать к солидному и уважаемому обществу; дворяне – так как в силу всеобщего средневекового обычая их должны были судить равные, но сформировать нужный состав суда было не так-то легко; наконец, духовенство – потому что Фем считала, что не имеет права судить священнослужителей.

Так что массовое вступление вестфальцев в Общество Святой Фем вполне объяснимо: членство в нем придавало человеку надежный статус, который трудно было найти в те смутные и ужасные дни.

Основную массу членов Общества составляли так называемые ‹ПТоппен›, которых набирал Господин Трибунала после прохождения ими обряда посвящения. Прежде чем стать полноправным членом Общества, ‹Шоппен› назывался сначала ‹Невеждой›, а затем, пройдя посвящение, становился ‹Мудрецом›, или ‹Знающим› (‹Виссенде›).

Во время ритуала посвящения кандидат, стоящий с непокрытой головой перед собравшимися членами трибунала, должен был ответить на вопросы, касающиеся его квалификации. Затем, преклонив одно колено, положив большой и указательный пальцы на обнаженную шпагу и веревку с виселицы, он приносил Великую клятву: ‹Клянусь с этого дня помогать, поддерживать и прятать членов Общества Святой Фем от жены и от ребенка, от отца и от матери, от сестры и от брата, от огня и от ветра, от всего, над чем светит солнце и на что льет дождь, от всего, что находится между небом и землей, а главное, от человека, представляющего закон; я клянусь представлять этому свободному суду, от которого полностью завишу, все, что найду в тайной юрисдикции императора, то, что увижу сам или узнаю от верного человека, все, что требует исправления или наказания, все, что ускользнуло от Фем, чтобы виновного судили или – по решению суда – помиловали; наконец, я клянусь всегда действовать подобным образом и не сворачивать с этого пути ни ради любви или страха, ни ради золота, серебра или драгоценных камней. Я торжественно заявляю, что буду помогать святому суду и отправлению им правосудия всеми пятью чувствами и всеми своими силами, и этот долг я буду исполнять лишь из любви к справедливости. Клянусь, наконец, всегда почитать этот свободный суд и служить ему твердо и неуклонно, с Божьей помощью и помощью Святого Евангелия›.

В этой клятве был упомянут император, так как Общество Святой Фем считало, что по своему значению следует сразу за ним, нравится это ему или нет. А нравилось такое положение вещей монархам не всегда. В 1470 году императору Фридриху был направлен вызов в суд Святой фем – иначе его угрожали объявить ‹непокорным›. Хотя Фридрих и не повиновался, ему все же пришлось проглотить это оскорбление.

Фемические суды не сидели на месте, а ездили по всей стране. К чести их будет сказано, к заседаниям они готовились основательно. Как написано в биографии герцога Юлиуса де Селя, в 1608 году на церемонии, называемой ‹Закон фем›, ‹обязаны были собираться все местные жители, чей возраст превышал двенадцать лет. Они рассаживались прямо на земле, посередине ставили столы, за которые садились местный феодал и его советники. Судьи докладывали о преступлениях и оскорблениях; они расхаживали среди собравшихся жителей с белой указкой и ударяли обвиняемых по ногам. Кто был не в ладах с совестью или чувствовал себя виновным в серьезном преступлении, имел право встать и покинуть родные места в течение суток; но если он получал удар указкой в третий раз, то неизбежно появлялся палач, пастор исповедовал виновного, а затем его ждало ближайшее дерево›.

Эти необычные судьи действовали быстро и жестоко. Прежде всего кто-то из членов Общества выдвигал против определенного человека обвинение. Обвиненный обязан был предстать перед судом, иначе его ожидали преследования. Если он мог привести семь свидетелей своей невиновности, то дело закрывалось: обвинение даже не углублялось в суть проблемы. В противном случае неумолимый трибунал неизбежно изгонял человека из пределов империи.

‹Приговор мог быть следующим: изгнание, поражение в правах, смертная казнь. В последнем случае обвиняемого ожидало повешение, а его тело бросали хищным животным и птицам. Все его имущество подлежало конфискации, его жена отныне считалась вдовой, а дети – сиротами. Человека объявляли ‹фембаром› (подлежащим наказанию со стороны Фем), и любые трое из членов Общества при встрече с ним имели право – точнее, им это вменялось в обязанность – повесить виновного на первом же дереве›.

Если у обвиняемого хватало мужества предстать перед судом, то им занимались члены трибунала, заседавшие перед столом, на котором лежали обнаженная шпага и петля, сплетенная из прутьев ивы. Человек имел право привести с собой тридцать своих друзей или их адвокатов. Он мог также подать апелляцию после вынесения приговора в Главный капитул Тайного закрытого трибунала Императорской палаты, заседавший в Дортмунде. Правда, если выносился смертный приговор, человека вешали незамедлительно. Если обвиняемый – член Общества Святой Фем – не являлся в суд, его автоматически приговаривали к смерти и, разыскав, вешали на ближайшем дереве. К изгнанию обвиняемых приговаривали от имени императора, поэтому осужденным мог апеллировать к нему, но монарх имел право присутствовать на заседаниях суда в Дортмунде только в том случае, если он сам прошел обряд посвящения. Посторонних, без разрешения проникших на заседание Тайного трибунала, хватали и тут же вешали. Такая же участь ожидала того, кто предупреждал обвиняемого о грозящей ему опасности. Императоры проходили обряд посвящения во время коронования в Экс-ляШапель – это правило было установлено еще графом Дортмундским. Архиепископ Кельнский, имевший некоторые прерогативы в Обществе, также должен был пройти обряд посвящения.

Тайные судьи Святой Фем жили среди обычных людей, и некоторые из них считались добрейшими людьми. Им было строго запрещено предупреждать кого-либо, устно или письменно, о грозящей ему опасности, но кое-кто из судей ухитрялся-таки подать обвиняемому условный знак вроде отметки мелом на двери или глиняного горшка, пронесенного мимо на вечеринке.

В одной старой юридической книге излагаются методы фемического суда в Брюнсвике. ‹Феменоты›, тайные доносчики, следили за всеми жителями города и доносили Совету Фем тех, кто почему-либо показался им подозрительным. Если из их докладов следовало, что дело требует разбирательства, в городе назначалось заседание трибунала Святой Фем. В полночь члены Совета, пришедшие из различных уголков города и предместий, собирались в условленном месте и перекрывали все подходы к нему. На рассвете жители города узнавали, что грядет заседание суда. Это означало, что все они должны собраться в назначенном месте. ‹Когда колокол звонил три раза, собравшиеся выходили из города (Брюнсвика) через ворота Святого Петра и следовали за членами Совета до места, называемого ‹ров Фем›. Там они разделялись: члены Совета рассаживались между рвом и городскими воротами, а горожане – с другой стороны рва. В толпе шныряли феменоты, подслушивая разговоры жителей города, а затем передавали полученные сведения – если в них был хоть намек на какое-либо правонарушение – специальному служащему, который облекал их в надлежащую форму и представлял Совету›.

Затем следовало рассмотрение дел. Если сумма ущерба не превышала четырех шиллингов, дело исключалось из рассмотрения. Обворованные представали перед судом первыми. У них спрашивали имя вора. Если они его не знали, то должны были поклясться всеми святыми, что говорят правду..Если жертва указывала на когонибудь, подсудимый – если это было его первое обвинение – мог оправдаться, принеся клятву в невиновности. Если на человека указывали во второй раз, он должен был привести шесть человек, готовых вместе с ним принести клятву. Затем он должен был вымыть руки и пройти испытание каленым железом: девять раз взяться за раскаленный докрасна железный прут. Если ожогов не оставалось, невиновность обвиняемого считалась установленной.

До нас дошло описание одного такого заседания – впрочем, не вполне достоверное. Автор утверждает, что под Баденским замком находился подземный лабиринт, специально предназначенный для проведения ритуалов и тайных трибуналов Фем.

‹Людей, которые должны были предстать перед этим ужасным судом, доставляли на место довольно оригинальным путем: их спускали в подземелье в огромной корзине; так же они выходили обратно – если, конечно, им посчастливилось оправдаться. Таким образом, они не могли – даже если бы пожелали – найти потом место, где побывали. Судьи же проникали внутрь через длинный темный коридор, дверью в который служила плита размером с могильный камень, поворачивающаяся на невидимых штырях. Эта дверь была подогнана так ловко, что ее невозможно было отличить от соседних плит. Вход открывался только снаружи с помощью потайной пружины. Коридор вел в зал, стены которого украшали крючья, наручники, клещи и другие орудия пыток. Слева была еще одна дверь, за которой находился зал ‹Поцелуя Девы›… Пройдя через анфиладу комнат, судьи оказывались в зале заседаний трибунала – высоком и просторном, квадратной формы, с обтянутыми черной материей стенами. В углу на возвышении находился алтарь, в нише стояло распятие. Здесь было кресло верховного судьи. Заседатели сидели на деревянных скамьях, поставленных вдоль стен›.

Другой автор утверждает, что это описание – чистой воды выдумка. Правда, он оспаривает не само описание места, а существование документа, подтверждающего, что трибуналы заседали в местах, обставленных именно таким образом. Некоторые авторы считают, что описанное помещение могло сохраниться со времен инквизиции. Но вот вопрос: можно ли оценивать отсутствие документов как свидетельство за или против чего-то?…

Суды Святой Фем пользовались поначалу большим уважением граждан – возможно, потому, что они осуществляли примитивное правосудие, свойственное той эпохе. Однако со временем слова ‹Святая Фем› стали наводить ужас, и люди крестились, проходя мимо места заседания трибунала. Кончилось тем, что среди членов Общества остались лишь самые отпетые негодяи; один из авторов той эпохи, выказывая немалую отвагу, отмечает: ‹Те, кто вешал людей, едва могли считаться достойными пасти свиней; достаточно было бросить взгляд на их собственную жизнь, чтобы понять, что они сами не заслуживают ничего, кроме виселицы!›

Дело зашло довольно далеко. Герцог Ульрих Вюртембергский не был счастлив в семейной жизни. Один молодой придворный по имени Ханс Хуттен, приближенный жены Ульриха – герцогини Сабины, был настолько неосторожен, что повсюду хвастался подаренным ею кольцом. Герцог недолго это терпел и однажды воспользовался охотничьей вылазкой в лес, чтобы сначала заколоть Хуттена шпагой, а затем повесить его тут же на дереве. Когда убийство было раскрыто, герцог заявил, что действовал по приказу Святой Фем. В конце концов истина обнаружилась, но герцог без особого труда уладил дело с семьей Хуттена.

В вышеизложенной истории трибунал Святой Фем всего лишь позволил герцогу безнаказанно совершить преступление, которое так и сошло бы ему с рук, если бы не вмешательство императора. Случай, происшедший с Керстианом Керкеринком, гораздо хуже. Этот человек был выдан фемическому суду Мюнстера как неверный супруг. Вместо официального предупреждения его просто вытащили среди ночи из постели, отвезли в пустынное место и предупредили Совет, который должен был собраться на рассвете.

Керкеринк потребовал адвоката. Ему было категорически отказано, и судьи без лишних слов приговорили его к смертной казни. Несчастный умолял дать ему всего один день, чтобы уладить дела и примириться с Богом, но ему не позволили и этого, предложив исповедаться немедленно у присутствующего священника. Керкеринк вновь взмолился о пощаде – и судьи пошли ему навстречу, заменив повешение отрубанием головы. После исповеди к приговоренному подошел палач (поклявшийся никогда не рассказывать о том, что ему пришлось увидеть). За это время слухи о пленении Керкеринка разнеслись по всему городу, и к месту казни стали собираться люди, чтобы присутствовать при последнем акте трагедии. Впрочем, густая цепь охранников помешала им что-либо увидеть, и, когда судьи удалились, люди нашли лишь обезглавленное тело.

Официально эти ужасные трибуналы так и не были запрещены: разные монархи лишь пытались их реформировать. Утверждают, что суды Святой Фем тайно действовали еще в XIX веке. По некоторым сведениям, восточногерманские партизаны, боровшиеся против коммунистической оккупации, продолжали дело Святой Фем. Возможно, она все еще жива?…

21. Ученики ангела-хранителя

В Библиотеке Арсенала в Париже хранится рукопись XVIII века, автором которой считается маг Абрамелин. Первый английский перевод этой ‹Книги священной магии› появился в 1898 году, и с тех пор по ней учатся ‹волшебники› нового времени. Можно сказать, что с магической точки зрения эта книга сама по себе представляет культ: действительно, в ней содержится описание полной системы подготовки магов, требующей длительных и непростых упражнений, но обещающей в случае успеха, благодаря помощи сверхъестественных сил, получение беспредельной магической власти.

Элифас Леви и Алистер Кроули (‹Великое животное›) – лишь двое из известнейших людей, когда-либо связанных с этим манускриптом. Нам приходилось встречать немало практикующих магов, для которых этот труд – настоящая Библия. Некоторые мелкие секты полностью основывают свои сверхъестественные претензии на этом документе. Надо сказать, правда, что, судя по кое-каким указаниям в тексте, древность книги несколько преувеличена. Считается, что первый ее перевод с древнееврейского на французский был выполнен в 1458 году, а автор ее – некий еврей (‹священная магия, которую Бог открыл Моисею, Аарону, Давиду, Соломону и другим святым Патриархам и Пророкам…›) по имени Авраам, который завещал ее своему сыну Ламеху, наказав ему пользоваться ее предписаниями.

В этом труде встречаются некоторые нестыковки, но современные маги утверждают, что методы, почерпнутые из этой книги, действительно приводят к чудесным результатам, даже несмотря на то, что некоторые формулы в ней явно искажены при переводе. Как может маг совершить ‹акт разрушения›, используя формулу, по ошибке включенную в раздел ‹созидательные деяния›? Может ли он добиться результатов, используя магические приемы, которые понимает совершенно превратно? Эта проблема, относящаяся скорее к области психологии, представляет большой интерес для специалиста в области тайных культов. Например, можно прийти к выводу, что один из основных элементов, объединяющих все эти организации, – вера в истинность и реальность их практики. Здесь мы сталкиваемся с верой (во что угодно), способной свернуть горы – в прямом смысле этого слова.

Что представляет собой культ Абрамелина? Если вы принц или король, отбросьте всякую надежду приобщиться к его тайнам: это первое табу. Второе табу: берегите детей и животных от соприкосновения с магическими диаграммами; они могут пагубно на них отразиться. Зато необязательно быть евреем, чтобы практиковать ‹Священную магию›: Абрамелин утверждает, что научиться волшебству по его книге может любой, если только ему не случалось менять единожды обретенную веру.

Первой заботой мага, прежде чем вызывать духов, которые исполняют все его желания, является правильное обустройство культового места. Книга оставляет выбор между двумя возможностями: устроить такое место на природе или в городских условиях. Вне города это лучше делать в лесу, где надо воздвигнуть алтарь, укрыв его ветвями от дождя. В семи шагах от алтаря делают круг из цветов и кустов. Если же церемонии будут проходить в городе, будущий маг должен выбрать комнату с балконом и соорудить там маленькую хижину с окнами, чтобы изнутри был виден выход на балкон. Оказывается, духи зла не смогут проникнуть в такую хижину и расположатся на балконе – тогда с ними можно вести переговоры в полной безопасности.

Прочие детали описываются не менее подробно. Пол в комнате должен быть из белой сосны, балкон не меньше чем на два пальца покрыт мелким песком. Вот список необходимых предметов: бронзовое кадило, лампа с оливковым маслом, два магических одеяния, венец, палочка, ароматические масла, пояс, ладан. Одно из одеяний – просторная туника из белого полотна с длинными рукавами, другое – красно-золотое, доходящее до колен. Маг должен содержать все волшебные предметы в безукоризненной чистоте. Пояс должен быть из белого шелка, а венец – из позолоченного шелка.

В книге дается также рецепт волшебного масла для лампы, без которого никак нельзя обойтись: одна часть скидкой мирры, две части хорошей корицы, полчасти галанги и половина общего веса всех ингредиентов наилучшего оливкового масла.

Это похоже на традиционный рецепт святого масла для помазания по еврейскому закону: ‹500 сиклей чистой мирры, корицы благовонной 250 сиклей, тростника благовонного 250 сиклей, 500 сиклей касии и один гин оливкового масла›.

Также потребуются ароматы ладана, алоэ и стиракса и палочка, сделанная из миндального дерева.

В течение двух первых лун маг усердно и благочестиво выполняет магический ритуал, чтобы подготовиться к появлению духов, которые будут ему служить. Каждое утро в этот период он омывает все тело и надевает чистые одежды. За пятнадцать минут до восхода солнца он входит в молельню и преклоняет колена перед алтарем. Обращаясь к Богу, он благодарит Его за все, что Он для него сделал, исповедуется в грехах и испрашивает прощения. Затем он просит Ангелахранителя направлять его действия. Специальных молитв для этого не существует: Абрамелин утверждает, что слова придут на язык сами, если маг будет достаточно благочестив.

Распахнутое прежде окно должно быть теперь закрыто, а дверь в помещение крепко заперта. Сам маг должен жить в соседней комнате, которую необходимо содержать в чистоте. Он должен избегать жены в ее ‹критические дни› и менять постельное белье в каждый канун шабата, который наступает в пятницу для иудеев и в субботу – для христиан. Каждую субботу комнату нужно окуривать благовониями. Ни собака, ни кошка, ни любое другое животное не могут входить в нее. В течение четырех лунных месяцев, следующих за двумя первыми, маг должен полностью отказаться от половых отношений.

Будущий волшебник должен вести спокойную и по возможности уединенную жизнь. Если он обременен семьей, возможно, ему будет нелегко выполнять все эти правила, замечает Абрамелин, но и в противном случае придется приложить немало терпения.

Два часа в день нужно отводить на чтение святых книг. Маг не должен есть, пить и спать больше, чем это необходимо, и, главное, он никогда не должен напиваться допьяна. Ему необходимо иметь две смены белья, чтобы переодеваться накануне каждого шабата, и носить одну и ту же одежду не больше недели. Он должен быть щедр с нищими. В случае болезни он может продолжать молиться в постели.

В течение двух следующих лун читаются те же самые молитвы. Прежде чем войти в молельню, будущий маг умывает свежей водой руки и лицо, затем просит у ангелов помощи и поддержки. Моления длятся теперь дольше и повторяются дважды в день в течение четырех первых лун и трижды – во время четырех следующих.

В течение третьего двухмесячного периода маг обязан молиться и окуривать помещение благовониями утром, в полдень и вечером. Все это время он продолжает исповедоваться, читать молитвы и просить ангелов о помощи. Если есть такая возможность, необходимо прекратить всякую работу и общение с людьми, за исключением жены и домашних.

Этот период начинается следующим образом: сняв обувь, маг входит в молельню, открывает окна, подкладывает углей в кадило и зажигает светильники. Из ящика в алтаре он достает венец, пояс и палочку и кладет их на алтарь. Затем берет в левую руку волшебное масло, бросает в огонь немного благовоний, преклоняет колени и начинает молитву: ‹О всемилостивейший Господь! О терпеливый, добрый и щедрый! Ты тысячекратно раздаешь благословения тысячам народов; Ты прощаешь людям их ошибки, грехи и злые деяния…›

Покаявшись в своих грехах, будущий волшебник умоляет о милости, очищении, понимании и исполнении желаний. Он просит власти, чтобы повелевать духами. ‹Слова, – говорит Учитель, – свободны›.

Затем он поднимается с колен и, мазнув себе лоб елеем, умащает им алтарь со всех четырех сторон и ритуальные предметы – венец, пояс и палочку. Наконец, тем же самым елеем он пишет по бокам алтаря: ‹В это место, где запечатлено мое имя, я приду л благословлю тебя›.

Освящение закончено. Ритуальные предметы сложены в ящичек. Верующий вновь становится на колени и возносит Господу обычную молитву. Ни один освященный предмет не должен покидать молельню.

После этого поклонник тайного культа должен ввести в молельню служку – ребенка от шести до восьми лет. Ребенок должен быть совершенно чист и одет во все белое. На лбу у него тонкое белое покрывало, закрывающее глаза. Мальчик выполняет роль медиума; как уверяет Абрамелин, он может войти в контакт с Ангелом-хранителем, который будет в дальнейшем покровительствовать магу и всем его делам. На голову мага также наброшено покрывало, но из черного шелка. Оба входят в молельню. Ребенок подкладывает угли и благовония в кадильницу и становится на колени перед алтарем. Маг простирается на полу и молит Ангела явиться ребенку, оставаясь, если это необходимо, невидимым ему самому. Будущий волшебник не поднимает глаз на алтарь.

На алтаре лежит серебряное блюдо, и мальчик должен дождаться, пока Ангел не оставит на этом блюде свое послание. Как только послание будет написано, юный помощник отдает его взрослому, и оба покидают молельню. В течение первого дня никто не должен входить в молельню; окно остается открытым, а светильник – зажженным. Вся комната озаряется невиданным божественным светом, в ней витает аромат благовоний. Оба участника церемонии чувствуют присутствие Ангела. В этот день маг ни с кем не должен говорить, исключение делается только для ребенка. Вечером, слегка перекусив, будущий волшебник ложится спать один. Эти правила соблюдаются семь дней подряд: День Посвящения, три Дня Заклинания добрых духов и три Дня Заклинания злых духов.

На следующий день действия практически повторяются: покрывала, кадильница, зажженные светильники и т.д. Но на этот раз маг молит, чтобы ему явились Святые ангелы. С еще большим рвением, в течение трех часов, он просит о появлении духа.

Как утверждает Абрамелин, лишь на третий день маг узнаёт, успешно ли прошел ритуал. В случае успеха Ангел-хранитель является ему самолично во всем своем величии. Он обращается к магу с ласковыми словами, и его речи наполняют того радостью. Ангел советует магу вести праведную жизнь и принести покаяние, а затем обучает его ‹Истинной магии›, объясняет, как победить злых духов, и обещает оставаться рядом всю жизнь, никогда не покидая своего подопечного.

В ожидании этого великого дня необходимо тщательно соблюдать все правила. Накануне вечером маг совершает омовение; утром он заходит в молельню, одетый как обычно, но босиком, зажигает угли. кладет благовония в кадильницу, возжигает светильник и надевает белую тунику. Затем, упав на колени, маг просит милости у Бога и Ангелов-хранителей. Именно в этот момент может совершиться чудо.

В этот день волшебнику нельзя терять ни минуты. Он покидает молельню лишь на один час после полудня, а все остальное время подробно записывает рекомендации Ангела по поводу злых духов и способов подчинить их себе. На закате солнца маг читает вечернюю молитву, возносит хвалу Господу, возжигает благовония и благодарит Ангела за то, что тот явился ему, недостойному.

Книга Абрамелина состоит из трех томов, содержащих в общей сложности 413 рукописных страниц. Но описание способа наладить контакт с Ангелом занимает лишь ее часть; остальное – это автобиография еврея Абрахама, рассказанная им своему сыну, и целая серия различных кабалистических диаграмм, якобы помогающих вызывать духов. Мы их здесь не воспроизводим, потому что в описанном ритуале можно обойтись и без них; к тому же рекомендации, полученные от Ангела-хранителя, безусловно, должны помочь магу проникнуть в тайное знание, не прибегая ни к каким книгам, включая и труд Абрамелина. Там ясно написано, что маг имеет право делать записи, а британский переводчик рукописи сообщает, что в той копии, с которой он работал, утеряна часть страниц. Стало быть, уважающие себя маги предпочитают узнавать методику вызова духов непосредственно из уст самого Ангела.

Много ли последователей насчитывается у культа Абрамелина? Невозможно дать точный ответ на этот вопрос. Однако эта методика достаточно часто упоминается в литературе и она входит в обычную практику многих магов нашего времени, по крайней мере европейских. На Востоке мы находим схожие церемонии у арабов, персов и индийцев. Возможно, все они происходят от магических школ средневековья. Книга мавританского колдуна Эль Буни, служащая пособием по чернокнижию, популярному на мусульманском Востоке, включает в себя приемы заклинания джиннов, очень схожие с описанными Абрамелином. Арабы изучали еврейскую магию во многих учебных заведениях, например в оккультном университете Саламанки в Испании; целый ряд рукописей ‹еврея Ибрахима› хранился в библиотеке города Фее, где нашли себе приют многие мавританские ученые после высылки их из Испании Фердинандом и Изабеллой.