Текст книги "Бывшие. Я не смог ее забыть (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
С той вешалки, которую я ждала из Италии две недели, кстати. Что немаловажно, когда тебе на глаза опускается забрало.
Мы с Ромой замираем. Меня колотит еще сильнее. Каждое ее движение – как красная тряпка для быка.
Я ненавижу.
Я ее ненавижу и буквально задыхаюсь от этих густых чувств.
Контроля больше нет. Вот теперь его на самом деле по нулям. Все. Счетчик эмоций сломался, не выдержав объема чувств, и отлетел. Мне сносит все препоны…
Одним движением бью Рому по лицу, и от неожиданности он отпускает мою руку. Кажется вскрикивает. Плевать. Она – моя цель. У меня весь мир мигает красным и сужается только до этой мерзкой суки.
Я сейчас – стихия. Ее невозможно сдержать или купировать. Она несется на тебя, и ты просто терпишь.
Вот и сейчас. Кому-то придется потерпеть…
– А куда ты собралась, а?! – рычу.
В один шаг оказываюсь рядом, чего Кристина явно не ожидает. Она успевает только отшатнуться, но на этом все.
Хватаю ее за волосы и с такой яростной силой дергаю вниз, что она падает на пол. Раздается крик. Я его не слышу почти, если честно. Как под толщей воды…
Я ее ненавижу, и я хочу сделать ей так же больно, как она сделала мне. Наверно, потом когда-нибудь я пойму, что это бессмысленно. Невозможно ударить так же сильно по телу, как тебя ударили по душе. Но это будет когда-нибудь потом.
Сейчас во мне нет осознанности. Только желание причинить ей боль.
– Сука! – продолжаю рычать и дергать ее за волосы вверх-вниз.
Кристина визжит. По полу теперь не метафорически, а, так сказать де-факто, растекается кровь.
Мне плевать.
Снова. Возможно, когда-нибудь я буду жалеть об этом и испугаюсь собственной жестокости, но…не сейчас.
Меня затапливает до краев абсолютным желанием причинить ей как можно больше боли. Эти темные, густые мысли накатывают ядом. Хорошие девочки не должны так думать, но я получаю удовольствие. Мне это нравится.
– Блядь, Лера! Отпусти ее, тут осколки!
Рома возникает из воздуха рядом. Он цепляется за мои руки, заставляет остановиться, и мы втроем замираем.
Кристина рыдает. Я часто, хлестко дышу, а он меня догоняет.
Смотрим друг другу в глаза.
– Отпусти, – говорит тихо.
Я оскаливаюсь.
– Защищаешь свою шалаву?! Что? Боишься, что без волос ТЕБЕ НЕ ЗА ЧТО БУДЕТ ХВАТАТЬСЯ, ПОКА ОНА ЗАГЛАТЫВАЕТ ТВОЙ ЧЛЕН?!
Сжимаю кулаки сильнее, чтобы волосы натянулись больше.
Кристина тянется к голове, громко всхлипывает и скулит.
Мне ее не жаль. Простите. Не жаль.
– Лера… – снова зовет меня тихо, – Отпусти.
Ну, конечно.
Обидой окатывает с ног до головы.
Конечно. Защищает ее…естественно…
Издаю глухой смешок и разжимаю руки. Разум возвращается, как по щелчку пальцев, когда до меня доходит простая истина: зачем ее бить? Это совершенно бессмысленно. Тем более, тебя ударят сильнее, ведь тебе изнасилуют душу, а не плоть.
Он изнасилует.
Взглядом своим напуганным. Беспокойством. Защитой для первой любви, а кто я? Просто истеричка и идиотка.
– Разумеется, – издаю еще один смешок, который смешивается со всхлипом.
Отступаю к двери, вытирая слезы трясущимися руками.
– Разумеется, она же первая любовь. Ее беречь нужно. А я кто? Всего лишь первая жена.
Рома моментально мрачнеет и дергается в мою сторону, но не успевает сделать и шага. Кристина начинает рыдать громче и отползать за его спину, а я резко поднимаю руку и мотаю головой.
– Ни шагу. Позаботься о свой сладкой писечке, – выдавливаю хрипло, – Я сама подам на развод.
– Какой…
Не слушаю ничего больше. Разворачиваюсь и наконец-то сбегаю.
Холодный ветер резко бьет в лицо, а все остальное в месиво. Я слышу только его крик мне в спину:
– Лера! Лера, стой! Да блядь, угомонись…Лера!
Мокрая дорожка. Позади полыхают руины, и я уношу с собой часть этого огня в душе. Большую его часть, ведь вещи можно починить, а ссадины с кожи со временем сойдут. А мой? С души?
Хлопок двери.
Я внутри салона автомобиля.
Хриплю, сжимаю ручку до боли, жмурюсь. Зуб на зуб не попадает, и снова выталкиваю из себя только благодаря выдержке.
– Прямо…
Водитель бросает на меня секундный взгляд, но сразу трогается с места. А я смотрю на свои руки, на которых, оказывается, есть длинные царапины и тоже течет кровь. Но кто я? Всего лишь первая жена, чтобы обо мне заботиться. А не первая любовь, которую нужно беречь…
«Виски и желание найти виноватых»
Лера
Мне есть куда ехать. Например, подруга Оля, которая всегда меня примет. Или мои братья? Они живут в шикарном лофте, который купил Слава, когда закрыл какую-то суперкрутую сделку на своей этой бирже. Илюха у нас, как приживалка, конечно. Ну, не совсем, тут я утрирую, просто у него по большей степени ветер в голове в плане устройства жизни. Мне иногда кажется, что он только на работе может быть серьезным, а так – разлетайка. Что странно, конечно, учитывая, что Илюха – средний ребенок, а Слава младший. С другой стороны, во всем есть свои нюансы, о которых думать сейчас я не могу.
Тяжело вздыхаю и перекатываю граненый стакан с виски по ладоням. Чувствую каждый его изгиб, а еще внутри тепло. И голову ведет.
Тихо всхлипываю.
Третья стадия принятия горя – это торг, но, кажется, я его ловко перескочила и бахнула на четвертую – депрессию. То ли это осознание на меня пришибло с такой силой, что я просто физически не смогла задержаться в правильной по всем канонам точке.
Это полный пиздец.
Вытираю слезы, делаю глоток. Мне очень хочется, чтобы алкоголь смог перекрыть все мои ощущения тотального уничтожения всего живого внутри, но он не перекрывает. С каждой секундой хочется рыдать еще больше, а еще хочется сдохнуть. Вот взять, выйти из бара и пройти мимо припаркованного Мерседеса, где меня ожидает водитель. Наверно, он считает, что возит чокнутую, но это неважно. Я на полном серьезе думаю, что пройти мимо него, а потом кинуться под оживленный поток машин – это лучший выход.
Все просто закончится.
Мне не будет больно. Мне будет никак.
Конечно, я так ни за что не сделаю. Сама идея, что я пострадаю еще больше, а точнее, до окончательной точки дойду, и из-за кого?! Какой-то вонючей шлюхи?! Да ни в жизни! Чтобы она и дальше жила, чтобы ее раны зажили, она наслаждалась благами, а я закончилась?! Ага, сейчас. Разбежалась. Я назло им всем счастливой буду, и целой тоже стану!
Просто не сейчас…
Я на дне своего отчаяния.
Думать о том, что происходило в доме дальше – не хочу вообще. Представлять, как мой любимый человек залечивает ее раны и приговаривает, чтобы она не волновалась? Лучше позволить себе в горло вонзить все те осколки с пола, чем это!
Что он ей говорит?
Нэ пэрэзивяй, люби-и-и-мая! Оня прёстё истеричка, всё прёйдеть. Всё бюдеть холосё. Я типя луплу, кяк всегдя лупил.
Чтоб ты сдох! Ты и твоя гребаная шлюха! А я тогда кто?! Кем я была все эти годы?! Прятки от первой любви?! Домик?! Спокойная гавань, где вроде и хорошо, но вроде и плевать?! Так, получается?!
Некрасиво всхлипываю и залпом выпиваю весь алкоголь до самого дна.
– Повтори, – хриплю.
Бармен косится на меня, но наливает новую порцию виски.
Мне сейчас вообще наплевать, кто и что обо мне подумает, если честно. Да и, по правде говоря, вряд ли я смогу его чем-то удивить. Когда училась на первом курсе, то моя соседка тоже барменом работала. Она многое рассказывала про свою работу. Кстати, помимо разных, зажигательных историй, благодаря ей я могла прийти в модное место и притвориться, будто мне не нужно считать деньги и макароны отмерять, чтобы дотянуть до конца месяца. И что не мою я офисы. И что забот у меня тоже нет никаких. Ничего этого не было. Она бесплатно угощала меня премиальными напитками, а еще показывала эту жизнь – красивую жизнь, в которой я так хотела оказаться.
Здесь все блестело. Детали интерьера, дорогая посуда, люди в красивой одежде. Мне казалось, что вот оно – счастье. Хах…глупая. Не знала я баланса, не нюхала пороха. Крутилась в своем мире, где у меня еда была выверена по пакетам и дням, думала, что это хуже всего на свете. Нужда и нищета. Я мечтала из нее выбраться, строила планы на карьеру, ведь…ну, какие проблемы могут быть в этом мире?! Там, где все так красиво блестит?! Где они только улыбаются...
А вон какие.
Да, я больше не считаю макароны и не смотрю на ценники в магазинах в принципе, но когда я это делала – у меня душа была целой, а сейчас от нее не осталось ничего.
К горлу подкатывают рыдания.
Опускаю голову, когда с губ срываются полустон, полувсхлип. Всю меня сжимают адские тиски.
Так хочется рыдать…или выть.
Что я здесь вообще делаю?…
Да идти мне просто, по сути своей, некуда. Есть, конечно: к Оле, братьям, на худой конец в корпоративную квартиру. Ключи с собой, я бросила на автомате в сумку еще с утра, и могу себе позволить такую наглость под градусом. Тем более, она пустая стоит в самом центре.
Тем не менее мне некуда идти.
Он знает адрес Оли, моих братьев и той корпоративной квартиры. Я не верю до конца, что этот ублюдок станет меня искать, но если станет? Боль внутри становится только больше, а еще есть страх. Я боюсь услышать все эти гнусные признания в любви, дифирамбы для чертовой шлюхи – нет! Не готова. Не готова совсем…
Поэтому я делаю еще один глоток и ухожу еще больше в морок.
Голову ведет сильнее.
– Может быть, вам вызвать скорую? – слышу голос бармена и медленно поднимаю на него глаза.
– Что?
– Ваши руки. У вас кровь.
Смотрю на свои руки. И правда. Кровь. Только она не моя, а шлюшья. Моя течет водопадами вовнутрь.
Становится гадко и мерзко. Прикасаться к тому, что принадлежит «королеве» до тошноты и наотмашь. Я издаю смешок, киваю и слезаю со стула.
Стекаю, если быть точной.
Голова кружится…
Хватаюсь за край стойки, делаю пару глубоких вдохов, а потом снова смотрю на бармена.
– Где?
– Что?
– Туалет. Где?
Он хлопает глазами, как придурок, и как придурок медленно поднимает руку, чтобы указать направление. Супер.
Допиваю свою выпивку и иду по не совсем верной, но намеченной траектории.
Когда-нибудь мне будет дико стыдно за все, что я сейчас делаю, но это снова будет когда-нибудь потом. Сейчас о главном.
Когда я попадаю в туалет, там играет тихая, приятная музыка. Бар я увидела, когда мы доехали почти до центра, так что место это дорогое и приличное. Туалет просторный и чистый. Модный. Половина эскортниц Москвы отмечается здесь в зеркале, но я уж точно не одна из них. Мне обычно а) некогда; б) сейчас, когда время есть – не комильфо.
Я выгляжу просто ужасно.
Тушь размазана по щекам, на башке гнездо. И вся я больше похожа на воробья после стычки с вороной за кусок черствого хлеба.
Губы, искусанные в кровь…
Какой отвратительный ансамбль.
Вот так выглядит разбитая душа и жизнь в картинках, если кому-то интересно…
Упираюсь руками в белую раковину, часто дышу. Злость опять поднимается где-то в глубине души особенно ярко, когда я представляю, что они-то совсем не страдают. Им хорошо. Не удивлюсь, если Рома ее снова трахнул после моего ухода. А что? Они ведь не закончили. Я – негодяйка, испортила им жаркие планы на пять дней.
Я люблю тебя, Лер. У меня были некоторые проблемы, но я люблю тебя безумно, и это не изменилось.
Перед глазами пробегают ровный ряд черных букв. Боже мой, как же это цинично, твою мать…как мерзко и гадко. Как…
Как он мог?...Писать мне об этом, а потом...это же так цинично и жестоко.
Нет-нет-нет...не думай...
Всхлипываю и присаживаюсь на корточки, закрыв руками голову. Будто это защитит меня, и будто ее беречь надо от внешнего мира. Да лучше бы да! Потому что с внутренним разобраться куда сложнее. Там каждая мысль – лезвие; там каждый вздох – очередная рана.
За что?...
Кто он?...
Мой Рома на такое неспособен. Он никогда не был лжецом, лизоблюдом или лицемером. Рома – прямой…вообще-то. Его воспитали, как честного человека с принципами и четким осознанием, что хорошо, а что плохо. Он не жестокий; на самом деле, Рома мягкий человек. За всей своей внешней "огромностью" у него нежная душа. Как рак, понимаете? Снаружи глухая стена, а вот внутри...если тебя туда пустили, там всегда тепло и уютно...
Кто он тогда? Неужели первая любовь имеет такую силу, чтобы изменить человека по щелчку пальцев?…
Кто он?...
И за что? Господи, за что ты так со мной…
На раковину падают полутемные слезы. Я некрасиво всхлипываю еще раз, в голове пульсирует. Она тяжелая, будто бы весит целую планету, и мне снова нечем дышать…
Хотя я стараюсь. Снова стараюсь разозлиться, потому что так хотя бы можно двигаться куда-то, а не подыхать на бежевом кафеле бара. Пусть и модного, но как-то не симпатично, согласитесь. Совсем не героически…
Набираюсь сил, встаю и решительно отметаю мысли в стороны, а руки подставляю под тонкую струю ледяной воды. Умываюсь. Немного трезвею, или это просто самовнушение – неважно. Я в любом случае не хочу быть трезвой сейчас…
Надо выпить еще.
Да, я когда-нибудь пожалею об этом, но все будет когда-нибудь потом…
Возвращаюсь в бар к своему стулу. Сегодня будний день, и народу тут не очень-то много. Это хорошо.
– Повтори, – командую бармену, отодвигаю стул, как вдруг замираю.
В случайном взгляде, в отражении зеркал за полками с алкоголем, сознание вылавливает подарок, в который сложно поверить, если ты, конечно, не веришь в чудеса.
Я в них не верю, если что, но…как по-другому объяснить?
Эмиль.
Он сидит за столиком у окна и улыбается, говоря по телефону. Рядом очень эффектная, красивая девушка с черными, длинными волосами. Она смотрит на него с огромным комом скрытой, при этом явной, тяги.
Она его хочет.
Нет, не так.
Она его любит.
Я это вижу сразу…
Сглатываю.
Сука.
Может быть, вот он? Виновник? Вот почему эта тварь полезла на моего мужа, а?! Чтобы отомстить этой…гребаной, похотливой скотине?!
Кто она?! Почему он с ней сидит и дарит ей короткие взгляды и улыбки?! Это его любовница?! Да?! Она?!
Может быть, это он виноват, что у меня от души остались одни лоскуты?
Тук
На стойку опускается стакан, я его стягиваю, но сама не могу отвести взгляда от Эмиля. Наглая тварь. Он даже не прячется! Хотя…ха! Муж и жена – одна Сатана, так, кажется, говорят? Конечно…
Делаю глоток.
В душе поднимается новая волна удушающей злости. В этом квадрате, судя по всему, действительно был только один угол. Тупой. Это я…
Может быть, он вообще был в курсе. Откуда мне знать?! По долгу службы я много общаюсь с моделями, а они много общаются с богатыми мужиками, вроде Эмиля. Чего только в жизни не бывает…там такие истории иногда встречаются! Что волосы дыбом встают.
Делаю глоток. Жгучий напиток стягивает и шпарит рецепторы, но мое сознание далеко за гранью дозволенного…
Говорят, когда людям больно, они становятся худшими проявлениями себя. Злыми и жестокими.
Вот и я. Злая и очень жестокая…
Разворачиваюсь и походкой от бедра (пьяного бомжа с вокзала, который прется в ближайший ларек, чтобы прикупить себе портвейна) иду к парочке года.
Я хочу отомстить. Мне нужно отомстить! Даже если он не знает, сейчас я собираюсь это исправить, чтобы сука, разрушившая мою жизнь, не думала, что ей все с рук сойдет. А если он знает…что ж. Выскажу ему все, что хотела бы сказать мужу, если бы могла. И обязательно выплесну в рожу виски. Может быть, вместе со стаканом – как пойдет.
Издалека доносится обрывок разговора.
– …Хорошо, малыш. Да, я тебя понял…
Малыш. Меня Рома тоже «малыш» называл. Так все неверные мужья своих идиоток называют, да? Чтобы рога меньше чесались, пока режутся?!
Ухмыляюсь и останавливаюсь напротив столика как раз в момент, когда разговор окончен. Бросаю уничижительный взгляд на вмиг побледневшую девушку, хмыкаю и перевожу его на Эмиля.
Он растерянно моргает.
– Ва…Валерия?
– И вам с кисточкой, господин Батаев.
В моей голове речь звучит четко и гордо, но на самом деле…какая-то часть моего сознания понимает, что это полный провал. Ну, и его выражение лица это с легкостью подтверждает.
Эмиль часто моргает, хмурится сильнее.
– У вас…все хорошо?
Из груди рвется смешок. Я делаю глоток виски и киваю.
– О, просто прекрасно, Эмиль. Ничего, что я вас так? По имени и без отчества, м?
Он молчит.
Я снова хмыкаю и киваю, а потом грузно опускаюсь на стул напротив и подпираю голову рукой. Физически не могу ее удержать…
– Забавно получается, да?
– Я…не совсем вас понимаю, Валерия.
– Ты изменяешь своей жене с этой? – игнорирую, мотнув подбородком в сторону жгучей брюнетки, – А она ничего. Крутая девчонка. Так ведь говорят? Ах, нет, простите. Их же обычно называют…любовницы. Ну и? Это твоя лю-бов-ни-ца? М?
Эмиль мрачнеет на глазах.
Тишина давит.
Я еле сдерживаю слезы. И злюсь. Черт, мне так плохо, что злость – это единственное, за что я могу зацепиться, чтобы не провалиться под лед…
– Я не знаю, что у вас случилось, – наконец говорит он холодно, но четко, – Только вам явно хватит с выпивкой и…
– Ответь. Вопрос же простой. Или стремно стало? Испугался?! Как лезть под чужую юбку тебе не страшно и…
– Закрой рот, – обрывает жестко.
Можно сказать, гаркает.
Атмосфера становится еще тяжелее. Девушка бросает на него взгляд и шепчет:
– Эмиль…
– Ты сейчас перегибаешь палку, – игнорирует теперь он. Свою подружку, продолжая долбить меня взглядом, – Но это сложно здраво оценить, когда ты бухой в хлам. Я сделаю вид, что этого разговора не было и…
– Ты такой же…
Дыхание сбивается.
Огромные слезы падают на стол и разбиваются о него, оставляя уродливые разводы…
– Ты…как ты мог? – всхлипываю.
Да…это рвется то, что я бы хотела сказать Роме. Если бы могла…
Меня начинает потряхивать. Алкоголь не купирует боль, если что, и это точно не обезбол от душевной смуты. Помните об этом, когда решите утопить в нем свои страдания – не поможет. Утрирует.
Он только утрирует…
Закрываю лицо руками и часто дышу. Господи…
– Лера, что…
Срываюсь.
– Это твоя любовница. Да или нет?!
Вопрос отдается эхом по ресторану. На нас оборачиваются редкие посетители. Ну, скорее всего. Судя по взгляду Эмиля, которым он пробегает за моей спиной – точно. Я-то просто от него своего не отвожу. Гипнотизирую.
Скажи это.
Признайся.
Мне нужно кого-то обвинить в том, что случилось.
Мне это нужно…
– Это моя помощница, – наконец цедит он, снова глядя мне в глаза, – Я не изменяю жене. Прекратите истерику.
Меня ударяет.
Я еще пару мгновений смотрю на него, а потом меня ударяет мощным осознанием, которое вдруг накрывает с головой. Он разозлился на меня не за испорченный вечер со сладкой писечкой. Он разозлился и гаркнул, потому что ему неприятны подобные инсинуации.
Потому что он любит.
Это ведь сразу во взгляде читается…
Он любит эту суку, а она с ним…как со мной мой. Вот так бывает…
Прикусываю губу. Если это так, то это просто потрясающий шанс! Я просто вывалю ему правду, чтобы Кристиночка охренела от ответочки с вишенкой, и мне станет легче дышать! Мне будет легче!
Но будет ли?...
Эмиль откашливается и неожиданно смягчается, двигаясь ближе ко мне.
– Валерия, я…я понимаю, что в жизни случается разное. У меня, у самого были и взлеты, и падения. Поэтому давайте сделаем вид, что этого странного разговора не было, хорошо? Сейчас я позвоню вашему мужу, чтобы он…
– Нет, – выходит жалобно, а благодаря всхлипу, еще и жалко.
– Лера…вам нужна помощь, и я хочу оказать эту самую помощь. Вы не в состоянии…
Вот он. Момент. Давай. Скажи ему все и отомсти. Скажи и разрушь ее жизнь, как она разрушила твою.
Скажи, чтобы тебе стало легче. Ведь он, в конце концов, сам предложил свою помощь…
«С моей женой что-то не так»
Эмиль
С моей женой что-то не так.
Я не дурак и не один из тех мужчин, которые не замечают в своих женщинах перемен. Хотя, может быть, они все видят, просто им плевать? Никогда не думал об этом. Вполне вероятно я так тонко чувствую ее перемены, потому что люблю? И мне всегда важно?
Мы познакомились шесть лет назад в Испании. Я приехал отдыхать, а она там работала. Кристина – модель. Да-да-да, знаю. Нет ничего более банального, чем богатый наследник и модель, но у нас все по-другому было с самого начала, в основном потому, что она – это другое дело.
Я знал много моделей в свое время. У меня было много красивых женщин. Но! С ней все изначально было иначе.
Кристина – добрая, мягкая девушка. Несмотря на свою внешнюю красоту, в ней нет токсичного яда, который обычно прячут такие вот женщины в недрах своих улыбок, глубине глаз, шелковистости волос. Как с лягушками-Древолазами, понимаете? Они тоже яркие, красивые, но всего одно прикосновение – и ты сдохнешь, даже не успев одуплить до конца, что только что произошло.
Я видел много таких смертей, если честно. Некоторые из моих друзей пали перед чарами, спустив на такую вот лягушку несколько состояний. Некоторые и вовсе разрушили свои жизни до основания. Это кажется глупым, ведь умные же парни были, но нет. Когда ты попадаешь в зону видимости такой женщины, все редко заканчивается хорошо, поэтому и с Кристиной я вел себя аккуратно. Был настороже.
Вторая причина такому поведению – я был женат.
Когда мы с Кристиной познакомились, на моем пальце уже три года красовалось золотое кольцо. Это был не брак по любви, хотя меня это, конечно, едва ли оправдывает. Мадина, дочь друга отца, была младше меня на пять лет, и у нас действительно так и не возникло глубокого чувства любви. Которое нам обещали.
Как часто бывает, родители просто поставили перед фактом меня и ее. Мы не были знакомы и увиделись впервые за две недели перед свадьбой. Отказаться – не вариант, не поймут. Да и зачем? У меня не было постоянной девушки, и хотел ли я ее заиметь, сам не был уверен. Отец тогда сказал мне, что все приложится. Это сейчас кажется оковами, но когда пойдут дети, ситуация поменяется. Мы поживем вместе, притремся, а любовь? Она появится. Она обязательно появится, так всегда и бывает.
Спойлер: видимо, мы вышли в какую-то не ту дверь, потому что с каждым днем терпеть друг друга, становилось все сложнее. У Мадины боевой характер, она отнюдь не тихая девочка, которая будет сидеть и молчать, пока ее муж творит все, что хочет. Опять же, как этому мужу обещали – и пусть! Все было совсем иначе.
Наша семейная жизнь началась с громкого скандала, когда она проследила за мной и узнала, что я сплю с одной из своих помощниц. Плохо, я в курсе, но, твою мать! Как заниматься с ней сексом, я не знал. Было стойкое ощущение, что тебя ведут в постель под конвоем, а у виска держат заряженный пистолет. Ха! Шутка ли…но для меня это оказалось фактором исключения. Любой близости. Я ощущал себя племенным жеребцом, который обязан подарить родителям внука, а остальное никого больше не заботило.
Мадину, кстати, тоже.
Забавно, вообще. Она во многом жила по нашим традициям, но забывала о них, когда это было удобно. То есть, никакой вам восточной покорности и закрытого рта. Лишь факт кольца на моем пальце делал меня ее движимой собственностью, о чем моя дражайшая супруга любила напоминать.
– Ты мой муж! – кричала она, разбивая что-нибудь о пол светлой кухни, где не было ни одного намека на семью, – МОЙ. МУЖ!!!
И плевать, что это так не работало. Я не чувствовал себя ее мужем, и ответственности за нее я тоже не чувствовал. Мы были двумя чужими людьми под одной крышей, которые ни разу не сделали шага друг к другу, чтобы перевести их отношения в другую плоскость. Не там, где «надо» и «обязан», а там, где «хочу» и «люблю».
Все стало еще хуже, когда она потеряла ребенка. Мадина больше не кричала, и в доме стало еще холоднее. Возвращаться туда не хотелось вообще. Я чувствовал себя виноватым, хотя виноватым не был. Когда она забеременела, у меня никого не было на стороне. Я знал, как резко она реагирует, пусть и не понимал такой реакции, и мне…честно? Было стремно, что произойдет то, что произошло.
Он просто перестал шевелиться в утробе. Врачи так и не поняли, что произошло, но это было больно. Я долго не мог отойти, и несмотря на все сказанное доктором, винил себя. Мадина тоже винила меня. И себя.
В нашем доме стало наконец-то тихо.
Она больше не кричала.
Когда я встретил Кристину, мои друзья вывезли меня в Мадрид, чтобы я немного пришел в себя. Это произошло на пляже. Она позировала, а я увидел ее и завис.
Все закрутилось банально. По совету одного из друзей, я подошел к ней и пригласил на свидание. А дальше по накатанной…
Мы провели прекрасные две недели вместе, но когда они подошли к концу, я понял, что не смогу…нет, я не смогу оставить Кристину за спиной и снова вернуться в мир, где нет красок и тепла. Где дом – это просто четыре стены и бесконечное одиночество. С ней рядом я начал дышать полной грудью и снова стал улыбаться.
Два года мы встречались тайно. Мадина занималась своими делами. Я оплатил ей учебу в университете и с радостью наблюдал за тем, как девчонка выходит за границы собственного воспитания. Мы стали больше разговаривать. А потом мы стали друзьями, и в один из наших вечеров за ужином я рассказал ей о Кристине.
Было стремно.
Я боялся, что Мадина начнет плакать, но она только улыбнулась и слегка покраснела, а потом призналась, что тоже встречается с парнем со своего потока. Его зовут Олег. Хороший мужик. Когда мы с Мадиной стали ближе и перестали вестись на навязанные нам роли, а определили их сами, как дружеские, я наконец-то почувствовал ответственность, поэтому пробил все возможное о ее парне. Ничего криминального. Олег из семьи адвокатов, пошел по стопам родителей и уже на тот момент имел очень четкие перспективы стать новой звездой.
Еще один спойлер: он ей стал.
Они поженились сразу после нашего развода и счастливы до сих пор. У них подрастает дочь – моя крестница.
Вот так бывает…
Но сейчас не об этом. Мы с Кристиной смогли пожениться только через год после моего развода. Мадине оказалось проще, чем мне. У нее было образование, я дал ей отступные и хорошую квартиру, и она с легкостью смогла уйти от своей семьи. Они не общаются до сих пор. Со мной ситуация складывалась иначе.
У мужчин больше подвязок внутри семьи, вопреки всем мнениям. Ну, по крайней мере, в моей ситуации было именно так. Отец сказал, что развод – это не так страшно. Ничего, мол, найдем тебе новую жену, и он не желал слышать о Крис ни одного слова. В конце концов, наша эпопея закончилась лишь на моей готовности полностью сепарироваться от семьи по примеру Мадины. Я уже подготовил бумаги по выходу из состава акционеров нашей компании, и я был настроен очень серьезно. Я бы отказался. От всего на свете ради нее, и, наверно, отказался бы, если бы не был единственным сыном и наследником.
Отцу пришлось сдать назад. Сдаться.
Так я наконец-то смог сделать то, о чем мечтал. На Новый год в Париже прямо под Эйфелевой башней я попросил своего ангела стать моей женой. Это было хорошо. У меня до сих пор ток по нервам идет, когда я вспоминаю, как она улыбалась, когда я достал кольцо и встал на одно колено. Ни разу в своей жизни я не видел улыбки светлее, чем у Кристины в тот момент. Да и вообще…мне повезло с женой. Она невероятно красивая женщина, но в ней нет яда. Кристина не злая, она не саркастичная и не грубая. Всегда относится ко всем с уважением, и вообще, имеет тонкую, нежную душу.
Я ее чувствую.
Я ее оберегаю.
Мне нравится оберегать ее, нравится защищать от всего. Мне нравится ее слабость, и рядом с ней ты всегда чувствуешь себя максимально сильным и способным на все, даже горы перевернуть.
Но сейчас с ней что-то не так, и я это знаю.
Внутри скручиваются жгуты, когда она тихо говорит по телефону:
– Любимый, я сегодня хочу побыть загородом, ладно?
– Что-то случилось?
– Только не обижайся, Эмиль. Мне просто нужно немного побыть одной.
Скребет где-то на уровне души. Я знаю, что иногда Кристине действительно нужно пространство, но сейчас чувствую в ней что-то…другое.
Она в последнее время постоянно другая. Слишком отстраненная. И я не хочу думать, почему так? Но думаю…
Дело в детях. Мы с Крис давно пытаемся завести ребенка, но ничего не получается. Возможно, она сдала еще какие-то анализы и узнала что-то? Теперь напугана? Что это будет что-то значить для меня, поэтому не может рассказать прямо? Это не так, если что. Я верю, что однажды у нас действительно будет ребенок, просто нам нужно приложить чуть больше усилий, чем остальным. Так бывает…
Улыбаюсь через силу и киваю:
– Хорошо, малыш.
– Это ничего?
– Да, я тебя понял…
Сбоку мелькает тень, я сразу перевожу на нее взгляд и замираю. Кристина мягко шепчет.
– Я люблю тебя…
А мне бы справиться со своим шоком. Напротив нашего стола стоит Валерия, и с ней явно что-то не так. Пьяная? Совершенно точно. Но в ее взгляде гораздо больше обычной синьки. Смотрит на меня так, будто я ее враг номер один.
Что за хрень?
– Угу, я перезвоню.
Сбрасываю и тихо говорю:
– Валерия…вы…
– И вам с кисточкой, господин Батаев.
Так начался этот странный разговор, и по мере его продвижения, эта женщина бесит меня все больше и больше. Точнее, не она, а ее обвинения, которые не имеют вообще никакой базы. Я никогда не изменял Кристине, и я никогда этого не хотел! Меня до глубины души цепляют фразы, мол, я такой мудак, который связался не просто с левой телкой, еще и с подругой жены!
Кира сидит молча. Она почти не шевелится, только смотрит на Леру. Я тоже, если честно, ведь…черт, она совсем не похожа на себя!
Прекрати психовать. Что-то явно случилось, придурок!
Это цепляет тоже. Я разглядываю ее лицо, вижу слезы и вижу боль на дне ее глаз.
Почему-то становится страшно.
По спине ползет холодок, который я не понимаю, и душа будто бы отзывается, чего я тоже не понимаю, но как есть, так есть.
Она странно реагирует на предложение позвонить Роме. Почему? Может быть, он… да нет, большей хрени я не могу себе представить. Чтобы Рома? Изменил своей жене? Это нереально. Он ее очень любит, и я это знаю. Вижу. Чувствую. Мы часто встречались, и он ни разу не позволил себе взглянуть в сторону другой женщины, хотя они вокруг него и кружили, как пчелы вокруг бочки с медом.
Ему плевать.
А как он разговаривал с ней? Эту полуулыбку и тихий, мягкий голос узнает лишь тот, кто тоже горит и тоже выдает такую вот базу. Когда мужчина любит – это видно сразу.
Но в чем дело?
– Лера…вам нужна помощь, и я хочу оказать эту самую помощь. Вы не в состоянии…
Она застывает. От ее странного взгляда я тоже застываю.
Сердце в груди на износ.
БУХ-БУХ-БУХ
Ощущение какой-то фатальности обрушивается мне на голову. Будто бы вот-вот должно произойти что-то очень плохое. Что-то, что перевернет мою жизнь с ног на голову, стоит этой девушке только рот свой открыть… Будто она на что-то решается, понимаете? Вот какое ощущение я испытываю за те мгновения, пока Лера молчит…
– Простите, – наконец говорит она и опускает глаза на свои руки, которыми быстро вытирает слезы, – Простите, но я не могу.
– Я не…
