Текст книги "Бывшие. Я не смог ее забыть (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
«Бумеранг. Часть I»
Рома
Понедельник – день тяжелый, но для меня он проходит в полумраке. Тени сгущаются над головой все сильнее, и я будто бы кожей чувствую приближение конца. Чуть сильнее сжимаю мышку, графики и таблицы расплываются перед глазами.
Мозг не фиксирует данные.
Я ухожу на дно, а под ложечкой сосет. Нет, серьезно, вот-вот грянет гром, а все мое нутро ощущает, как электризуется воздух…
Вдох-выдох.
Еще раз.
Вдох-выдох…
Трель мобильного перебивает все попытки собраться. Поднимаю – незнакомый номер. Хмурюсь. Прикладываю его к уху…
– Да?
Чужой, холодный голос говорит:
– Роман Николаевич Измайлов?
Внутри что-то напрягается. Тетива натягивается сильнее…
Резко встаю и отхожу к окну.
– Да, это я.
– Добрый день. Меня зовут Анна Петровна Белая. Я адвокат вашей супруги, Валерии…
– Я знаю, как зовут мою супругу, – огрызаюсь, а потом замираю.
Спокойно.
Дыши.
Прикладываю пальцы к переносице, делаю еще один вдох, но не чувствую, что дышу. Сердце разгоняется до бешеного ритма…
– Зачем вы мне звоните? – тупой вопрос.
Я знаю на него ответ, просто, наверно, все еще так сильно не хочу в это верить…
– Думаю, вы прекрасно понимаете, зачем я звоню. Мне хотелось бы получить контакты ваших юристов, потому что мы собираемся подавать на развод.
Молчу.
Неужели это действительно происходит?…из-под ног уходит земля…
– …Валерия поделилась вашими соображениями по поводу того, что развода вы ей не дадите. Я сразу вас предупрежу, господин Измайлов, что мы живем в свободной стране. Да, если женщина хочет развестись, то она получит это право. Вы можете пытаться, даже можете угрожать, но…
Она говорит что-то дальше. Тон – агрессивный, жесткий. Думаю, так она ставит на место зарвавшегося ублюдка, который посмел посягнуть на священное право свободы каждого человека. И не просто человека! Женщины! Судя по словам и акцентам, она убежденная феминистка.
Я не против, но мне мерзко. От себя. Неужели…Лера видит меня таким мужчиной?
А ты не такой? Что ты ей сказал? Забыл?
Не забыл.
Я ничего не забыл, я помню каждое ее слово, свое слово. Я помню все, а еще ярче помню боль в ее глазах. Ту, что причинили не обстоятельства, которыми я пытаюсь прикрыться, а я. Это сделал я…
И собираюсь делать еще больше? Действительно?…
– Я вас остановлю, – шепчу хрипло.
Адвокатесса замолкает.
Вдох-выдох.
Говори.
Так будет правильно…
– Я…
Снова обрываюсь. Слова не идут. Я их знаю, они крутятся на языке, но сказать? Пиздец, как же это сложно, твою мать…
Давай…
– Я…я не буду препятствовать нашему разводу.
Внутри все сцепляется и делится на ноль. Меня бьет наотмашь, и я стою посреди своего офиса, как бы, но на самом деле посреди пепелища…
– Вы…не будете?
– Нет.
– Что так? – усмехается она, – Совсем недавно…
– Вас это не должно ебать, – рычу, но потом снова сдуваюсь и роняюсь на шепот, – Я дам развод и все, что Лера захочет забрать. Пусть только напишет список.
Наверно, она хочет сказать что-то еще, но я понимаю, что этого тупо не вывезу, поэтому сбрасываю звонок.
Я остаюсь стоять один в своем офисе, передо мной Москва-красавица, но на самом деле одно пепелище…
А потом этот огонь поджигает мои легкие, кости, мою душу. Я взрываюсь. Не помню, в какой последовательности точно: то ли сначала хватаю кресло и бью им о стол до мелких осколков, то ли разбиваю окно. Это уже неважно. В оконцове я стою посреди не своей жизни, а на разломе того, что сотворил своими руками…
Тяжело дышу. А в горле ком, и голову ведет…
***
Я не помню, как покинул офис, но помню, что сбежал оттуда почти сразу. Перепуганная секретарша боялась даже пошевелиться – это я тоже помню.
Назад дорогу – нет.
И свой дом я тоже больше не узнаю. Здесь прячутся демоны, тени. Здесь нет ничего светлого, и это тоже моя вина.
Его постигает та же участь. Внутри у меня такая разруха, такой пласт ярости, что я вымещаю его на стенах, которые больше не греют. Особенно сильно достается спальне, ведь там прячутся призраки того, чего я не хочу помнить…
Тогда
– …У тебя красивый дом, – говорит Кристина, когда заходит.
Я на нее не смотрю, только киваю и приглашаю ее на кухню. Мне претит и кажется, что я допускаю ошибку, но…я не могу просто послать ее в жопу.
Страшно.
До усрачки боюсь, что она обидится и где-то ляпнет что-то, что я хотел бы похоронить в своей памяти.
Я боюсь, что Лера узнает, каким ублюдком я могу быть. Я боюсь этого так сильно…каждую секунду своей гребаной жизни. Мелочно? Пожалуй, но как есть.
Она проходит за мной и присаживается на стул, я остаюсь стоять на расстоянии. На нее все еще не смотрю.
– Предложишь мне хотя бы чаю? – вздрагиваю от насмешливого голоса, потираю шею, но потом мотаю головой.
– Нет, это будет лишним, Крис. Я хочу побыстрее закончить этот разговор и…
– Ром, я даже не позавтракала. Ты издеваешься, да?
Бросаю на нее взгляд. Она смотрит на меня, как на придурка, и я себя таким ощущаю. Правда. Это же я ее сюда вытащил, а теперь…
Блядь, окей. Пусть будет чай.
– Какой?
– Зеленый. Только разбавь холодной водой, пожалуйста.
– Окей.
Пока чайник доходит, мы молчим. Наскоро достаю пакетик, опускаю в чашку и завариваю кипятком. Она смотрит на меня, но я на нее – нет. Не потому что боюсь нового перекрытия сосудов головного мозга. Мне стыдно. Мне тяжело дышать. А ей нет? Да тоже, думаю. Иначе никак. Она же добрая на самом деле...
Снимаю кружку с чаем и несу к ней. Кристина поднимает руку, чтобы забрать, но вдруг слишком резко подается ко мне и выталкивает ее прямо мне на грудь.
Жжется! Не сильно, конечно, но…
– Блядь! – отскакиваю, трясу футболку, а потом резко поднимаю на нее глаза.
Кристина испуганно расширила свои.
– Боже! Рома, пожалуйста, прости меня. Я…я не хотела. Такая растяпа, дай я…
Она делает на меня шаг, чтобы помочь, но я резко выставляю руку перед собой.
– Не надо. Не трогай.
Повисает тишина. Кристина поднимает глаза, ее обижает, что я веду себя, как дикий. Подбородок начинает трястись, и мне снова стыдно.
В конце концов, в том, что между нами случилось, она ли виновата? Это я сделал шаг. Я ее поцеловал. Я ее трахнул. Это все я…
– Сейчас вернусь.
Говорю тихо, разворачиваюсь и сбегаю наверх. Мне нужна минутка, чтобы собраться. Я не люблю делать людям больно, не люблю быть жестким. Не хочу просто. Всегда стараюсь этого избежать, а сейчас…сам себя загнал в ситуацию, когда все это сделать будет нужно.
Сука!
Отшвыриваю футболку в корзину для белья, иду к шкафу. Тут меня снова настигает стыд и дикая тоска. Вся одежда развешана аккуратно, с любовью. Мне ее подбирала Лера, а потом сама же и раскладывала по цветовой палитре. Да, вот так. Она настолько трепетно относится к одежде, и я, конечно же, знаю, откуда это пошло. Раньше, когда она была совсем маленькой, у нее не было и трех платьев. Лера рассказывала, что их было всего два. Она берегла каждое, как зеницу ока, аккуратно зашивала дырочки, пока ткань не превратилась в труху.
Мне было больно и непонятно это слушать, поэтому я никогда не скупился. Если Лера чего-то хотела, она всегда получила это, даже если мне приходилось где-то ужимать свои расходы, а мне приходилось. Когда мы только поженились, я очень много денег вкладывал в развитие бизнесе, не забирая из оборота почти ничего.
Блядь.
А она же все терпела…никогда не жаловалась. Мы жили в маленькой однушке, ездили на простеньких машинах. Ну, относительно того, что есть сейчас, конечно же. Так было нужно, и она никогда не роптала. Просто улыбалась, обнимала меня и шептала нежности на ухо, а я…
Какой же я, сука, все-таки мудак.
На мгновение прикрываю глаза, когда к горлу подкатывает тошнота, но потом мотаю головой и быстро отодвигаю ящик. Там ровной стопочкой лежат мои футболки. Отглаженные и чистые. Тоже по цветам. Мне надо побыстрее все закончить, а потом думать, как с этим дальше жить.
Прости меня…
Гулкие мысли остаются пеплом на дне моей души. Я выхожу из гардеробной, делаю шаг, но тут же замираю. Кристина стоит на пороге комнаты.
Сука…
Проглатываю ком, потом хрипло говорю.
– Я же просил остаться внизу.
Она неопределенно ведет плечами, а взглядом по моему телу так, что сразу хочется прикрыться.
– Я хотела помочь…вдруг…ты сильно обжегся.
– Выйди.
– Ром…
– Крис, я не шучу. Это наша с женой спальня. Выйди.
Снова повисает неприятная тишина. Она смотрит на меня с укором, мол, чего ты так со мной разговариваешь?! Будто бы только я виновата в том, что случилось!
Я чувствую хорошо знакомый привкус вины. Она права. Ведь не она же виновата, а я смотрю так, словно хочу всех собак только на нее повесить. Нет.
Разум осознает всю степень моего падения, просто сердцу принять до сих про непросто.
Вздыхаю, берусь за края футболки, рукава натягиваю на предплечья и киваю.
– Все нормально со мной, спускайся.
Поднимаю руки.
Но одеться не успеваю. Буквально через мгновение ощущаю ее тонкие пальцы на своей коже и вздрагиваю.
Они холодные.
– Блядь, ты че творишь?!
Отскакиваю в сторону. Кристина тихо цыкает и снова шагает на меня.
– Пожалуйста, не веди себя так, Рома. Будто бы я во всем виновата, будто бы ты этого не хотел…
Давит.
Голос нежный, взгляд трогательный.
Нет-нет-нет. Не смей!
– Крис, я серьезно. Не надо. Не начинай. Я не виню тебя ни в чем, но…
– Я тебя умоляю. Не поступай так с нами.
– С какими нами?! – выхожу из себя и делаю шаг, противоположный ее.
То есть, хочу сохранять дистанцию.
– Нет никаких «нас»! Это была гребаная ошибка.
– Мы переспали не один раз.
– Крис. Ты знаешь, как все было…я был пьяным.
– Не все время.
Упираюсь лопатками в стену, она останавливается напротив. Смотрит мне в глаза, я проглатываю ком в горле.
Мне хочется?
Я жду, что да. Честно. Жду, что снова случится этот разряд в мозг, который тут же закоротит, и все пойдет по спирали. Но внутри полный провал. Встреча с подругой Леры вот настолько отрезвила, что я больше не летаю. Стыд и чувство вины топит абсолютно все чувства, даже если представить, что они бы были, а знакомый интерьер только подстегивает рецепторы. Сегодня ночью в этой комнате я смотрел на свою жену, пока она спит. Я касался ее, чувствовал запах волос и кожи. И что теперь? Разве я смогу...переступить через эти ощущения? Привести сюда другую? Предположим, смог бы, но что будет дальше? Если после того, как я падал далеко от собственного дома, меня крыло, то здесь? Полагаю, это будет маленькая смерть. Разве она не понимает? У нее же то же самое было. В ее доме...
– Крис, ты же понимаешь, каково это. Прекрати. Это дом моей семьи.
Вчерашний разговор на кухне накатывает волной. Я будто бы вижу тот взгляд, который все уже знает, и…
Нет. Я больше не могу.
Я не сделаю этого никогда.
Потому что, если Лера узнает…она уйдет. А потерять ее? Нет, я не готов. Расставленные приоритеты меня отрезвляют окончательно.
– Я прошу тебя спокойно. Спустись, пожалуйста, вниз. Нам нужно поговорить…
– В последний раз…
– Ну...я не думаю, что это станет нашим последним разговором, конечно, но...
– Я не про разговор. Ты и я. В последний раз...
Пару раз хлопаю глазами. Понимания нет никакого. Она...
– Ты с ума сошла?
Но Кристина меня уже не слышит. Она делает шаг, снова касается меня, а потом я ощущаю ее губы на своей коже…
– Мы же встретились не просто так, ты это тоже чувствуешь…Признайся. Скажи. Рома, скажи это…Ты меня еще любишь…Май…мой Май…
Внутри растет протест. Я сжимаю ее предплечья, отодвигаю от себя и мотаю головой.
– Нет. Этого больше не будет, Крис…
Но она рвется, а через мгновение толкает меня в грудь, и я падаю на кровать.
– Молчи. Я вижу это в твоих глазах. Я вижу!
Ее голос срывается на крик. Кристина стаскивает с себя кофту, под которым красивое, кружевное белье. Черное.
Задевает лампу. Та с грохотом падает, я шиплю.
– Блядь…
Она задорно смеется.
– Прости.
Через мгновение встает на колени.
Нет. Этого не будет. Я не хочу. Это первый раз, когда я действительно не хочу – у меня даже не стоит.
– Ты спятила? Остановись! – рычу, схватив ее за предплечья.
Кристина роняет огромные слезы из глаз.
Женские слезы всегда были мои слабым местом. Ненавижу, когда женщина плачет. Помню, когда мы с Кристиной потерялись, а я хотел за ней мчаться, мама попала в больницу. Я только поэтому не поехал, и там много раз видел, как мама плачет. Теперь это мой личный триггер, и вот почему я на самом деле заставил себя потухнуть. Из-за родителей. Просто было невозможно дальше...
Я смягчаюсь. Как с мамой тогда, так и теперь.
Возможно, у нее проблемы в браке, поэтому она так отчаянно просит любви…но…
– Кристина, послушай. Хорошо? То, что произошло...этого не должно было быть. Я тебя не виню, – говорю медленно и тихо, почти по слогам, – Во всем случившимся только моя вина, окей? Но между нами…
– Тихо, прошу…Я знаю, что ты скажешь…
Она вытирает щеки, потом смотрит на меня, а через мгновение заводит руки за спину и стаскивает бюстгальтер.
Я сглатываю.
Твою мать…
– Ты делаешь это только потому, что так правильно, Май. Ты всегда был таким правильным, таким честным, совестливым, но...признайся. Такие чувства, как твои, не умирают. Ты меня все еще любишь. Ты всегда будешь меня любить, а она…
Только теперь до меня доходит: закончить все это будет...не так-то просто. А вообще, совсем сложно. Я хорошо помню, что Кристина может быть очень...целеустремленной, и меня это пугает. С такими качествами интрижка, которую, я думал, пережевывать внутри себя, может запросто вырваться наружу. Я этого совсем не хочу. Малодушно, трусливо, но...вот так. У Кристины явно какие-то проблемы в жизни, раз она так себя ведет...Она ведь всегда была другой, но передо мной будто бы искаженное рябью отражение. Не та девушка, которую я помню. Совершенно другая. Надломанная? Разбитая? Злая? Я не уверен точно, но будто бы больше нет ангела, которого я так хорошо помнил, особенно когда она называла меня "Май".
Сейчас
Нет!
Я буквально выдираюсь из тех воспоминаний, а потом падаю на пол и тяжело, часто дышу. Каждый глоток кислорода – порез изнутри. Снова пережить все то, что тогда случилось? Я больше не готов. Оно и без того каждую секунду со мной...
Меня накрывает.
Все сразу. Все моментально…Изнутри меня жрет. Давит. По внутренностям растекается ртуть, а горло сжимается в спазме.
Придавливаю основание ладоней к глазам, из груди вырывается стон. Мне голову будто стянуло колючей проволокой, а внутри так много всего, что выдержать это нереально.
Плечи безмолвно трясутся. Из глаз градом сыпется боль…
Наверно, так выглядит дно.
Бумеранг пробил мне башку, и уже неважно, как все было, почему и зачем. Все попытки себя оправдать разбиты и валяются осколками под моими ногами. С этим уже ничего не сделаешь. Он был прав. Неважно и то, что я пришел в себя, важно, что это случилось слишком поздно. Я перестал быть эгоистом и думать о себе, цепляясь за призрачную надежду что-то сохранить. Я перестал прятать голову в песок и убеждать себя, что у меня есть еще шанс, потому что его нет. Все совершенное – совершено, а единственное, что мне осталось – отпустить. Пусть она летит, будет счастлива, а не утонет в моем болоте. Это больше не ее дело, ведь Лера не должна отвечать за мои ошибки.
Пусть она убирается подальше. Как можно дальше от меня...
***
Не знаю, сколько я сижу в таком положении, которое в конце выглядит, как полная безысходность. Ударяюсь затылком о стену и сижу без движения, глядя в одну точку. Вокруг тишина и темнота.
Входная дверь хлопает.
Шаги.
Я больше не надеюсь, что это Лера. Я наконец-то осознал, что разрушил наши отношения. Их больше нет. Она больше не вернется…
Кто это? Мне неважно. Смотрю на темный, дверной проем безучастно, а через мгновение в нем появляется отец. Хмурый, обеспокоенный…стыдно. Мне дико-дико стыдно, что я заставил пройти и тебя через все это.
– Прости меня, – срывается с губ, отец замирает.
Мы смотрим друг другу в глаза долгие минуты, которые тянутся вечность.
Я закрываю глаза, чтобы никто не увидел, как мне больно на самом деле, а сам хриплю.
– Мне звонил адвокат. Я согласился на развод.
Отец шумно выдыхает. Я люблю его и доверяю полностью, но, пожалуй, хорошо, что он пришел только сейчас. Многое встало на свои места, а химеры больше не владеют моей памятью – я уже заставил его пройти через очень многое. Достаточно. Хватит...
Николай
Видеть своего ребенка разбитым – это сложно, но каждый раз ты, как родитель, должен перешагивать через себя и быть рядом. Да, тебе сложно, но ему в этот момент гораздо хуже, и именно в такую минуту ты ему нужен максимально сильно. Вне зависимости от возраста.
Вздыхаю и подхожу, а потом присаживаюсь на пол рядом. Мы молчим. Рома ковыряет свои пальцы, хмурится чуть. Я должен что-то сказать, но как это сказать, пока не знаю…
– Серый еще приезжал, – нарушает тишину сын хриплым голосом, – Мы говорили.
– О чем?
– О Кристине.
В груди немного поджигает. Столько лет прошло, а я до сих пор на дух не переношу эту вертихвостку.
– М.
– Я многое переосмыслил…вдруг.
Резко поворачиваю на него голову, но Рома не отвечает на взгляд. Он продолжает смотреть перед собой и хмурится.
– Я вас с матерью через ад провел. Вспоминаю, как ты пытался со мной поговорить, а я кричал что-то…грубое и обидное. Знаешь? – усмехается, – Думал, ты мне зла желаешь.
– Серьезно?
– Как бы да и нет. Я просто не мог понять, как ты можешь ее…так. Теперь дошло.
Он вздыхает и медленно переводит на меня пустой взгляд.
– Я просто слепым был, да? Абсолютно. Видел в ней свет, а это оказался огонь, на который я летел бездумно. Только сейчас разницу в полной мере осознал. С Лерой я становился лучше, выше, счастливее. А с Кристиной…вот где оказался. На самом дне.
– Сын…
– Не знаю, что со мной было. Почему? Я до сих пор пытаюсь разобраться, как я мог…в моменте отключиться от абсолютно всего мира? Разве так бывает? Я уже же не ребенок. Я крутой бизнесмен, которого вот так бахнуло! Представляешь, даже думал, что Леру не люблю. Ведь так неправильно, да? Любить и предавать. Так быть не должно, но у меня так было…может быть, у меня с башкой проблемы? Когда упал с того дерева или…когда меня побили…
Я сглатываю густую слюну.
– Дело не в тебе.
– Да ну?
– Точнее…
Блядь, дай мне сил.
Прикрываю глаза и чуть мотаю головой.
– Помнишь…когда тебе было девятнадцать, наш сосед Василий продал свой дом?
– Ага. С женой развелся из-за измены, они делили имущество. При чем здесь это? Или ты хочешь сказать, что мне…
– Я не к этому клоню.
– А к чему?
– Он очень обстоятельно ко всему подошел, Ром.
Сын вскидывает брови.
– В каком смысле?
– Он тоже встретил женщину, которую любил когда-то, и его тоже повело. Ты, наверно, этого не помнишь, но он новомодным был. Все на Европу смотрел и старался жить похоже. У нас тогда психологи были…мягко говоря, совсем не в фаворе. Скажешь где, так психом сразу сочтут…
– Ну…окей. Я все еще не очень улавливаю…
– Он пошел к психологу, и от него потом я впервые услышал про такое понятие, как «незакрытый гештальт».
Рома хмурится. Я издаю смешок и откидываю голову назад к стене, глядя в потолок.
– Если честно, то я дико испугался, когда он начал сыпать терминами и пытаться объяснить свое состояние.
– Почему?
– Потому что сразу подумал о тебе. У них с той женщиной тоже отношения закончились неестественным путем. Ее отец увез ее из страны, они потеряли связи. Потом он встретил свою супругу, но в голове всегда сидела та. Другая. С которой отношений не было, но где-то в глубине души все еще продолжались…Незакрытый гештальт… – повторяю тихо, пробуя каждый слог на вкус, а он отдает горечью, – Это ситуация, которую ты не можешь забыть. Ты всегда вокруг нее ходишь, думаешь, размышляешь и тянешь-тянешь-тянешь. За собой. Она не была закончена, доведена до конца, поэтому…ты просто не можешь отпустить.
Я снова опускаю глаза на сына и слабо улыбаюсь ему.
– Мне надо было давно признаться, но я не знал как.
Рома моргает пару раз и осторожно уточняет.
– Признаться…в чем?
– Тогда…ваши отношения закончились из-за меня.
Мы оба застываем. Рома продолжает на меня смотреть, а я не могу дышать. Чувствую дикую вину за решение, которое принял много лет назад. И неважно уже, что выбора не было. Может быть, и был. Мне всегда было страшно возвращаться обратно, ведь вдруг он сам бы все закончил? Как родитель, я защищал своего ребенка – да, но…имел ли я на это право? Отнять его право на возможность самому вырасти и расставить точки?…
– После того как ты в очередной раз напился из-за вашего скандала, я позвонил ее отцу. Мы встречались же один раз, но мне этого раза хватило, чтобы понять: этот человек…очень гордый и самовлюбленный. Он не потерпит оскорбления в свою сторону и…
– И?
– Я его оскорбил. Сказал, что Кристина для нас не та невестка, которую мы готовы были бы принять, поэтому я дам ему деньги, а он сделает так, чтобы она исчезла. Естественно, он встал в позу. Его Кристина – точка, в котором сходится мир. Я знал, что он так отреагирует. Мы немного повздорили, а потом решили, что самым лучшим решением будет…банальная смена номеров. За деньги это сделали быстро и незаметно, поэтому больше ты не мог до нее дозвониться, а она не могла до тебя. Вот и вся история.
Еще пару мгновений Рома смотрит мне в глаза, а меня душит страх. Какая будет реакция? Я не знаю…
Если бы так поступили со мной и Ниной, я бы счел это предательством. Самых близких. Возможно, сейчас я потеряю своего сына…
Он переводит взгляд перед собой, ковыряет пальцы, а потом вздыхает.
– Я…кажется, понимаю, зачем вы это сделали.
Вздрагиваю, как будто бы при ударе. Что?
– По…нимаешь?
Рома пару раз кивает, давя смешок.
– Я тут сижу не один час…похоже. Очень многое вспомнил. Творил дичь, бухал и срывался. Мне рвало крышу. А она…судя по всему, того не стоила. Я не видел в детстве, что мной играют, но опять же. Я уже вырос. Мне казалось, что она не изменилась, потом казалось, что с ней что-то произошло, из-за чего она стала...другой, но, похоже, Кристина всегда была такой. Ей всегда было насрать на всех, кроме себя, и она всегда манипулировала мной. Единственное, с чем я согласен…наверно, это был незакрытый гештальт, и его закрытие очень дорого мне стоило.
Еще раз вздохнув, Рома поднимает глаза и слабо улыбается.
– Не вини себя, старый. Ты здесь ни в чем не виноват.
Слабо верится.
– Ты знаешь... – начинаю осторожно, – Василий-то с той женщиной до сих пор вместе. Если...
– Стоп.
– М?
– Нет, эта часть истории меня не касается.
Теперь хмурюсь я, а Рома издает тихий смешок.
– Правда в том, что до того момента, как я ее увидел, я о ней не вспоминал. После больницы с мамой, после всего, я заставил себя забыть. Сначала получалось откровенно плохо, но...когда появилась Лера...Кристина выпала из моей памяти. Не было у меня никаких о ней мыслей, да и когда? Лера же...точно маленький тайфун. Ее энергии хватит, чтобы питать несколько маленьких городов. Как бы я мог думать о ком-то еще?
Он снова смотрит мне в глаза и жмет плечами.
– Думаю, на меня сработали определенные слова, которые вернули меня на одно мгновение в прошлое, и с того мгновения все посыпалось. Когда я возвращался в реальность, ничего, кроме чувства стыда, я не испытывал. Да, это был незакрытый гештальт...наверно, и судя по всему, у меня не было шансов, но теперь мне хотя бы все ясно. Я все спрашивал себя: почему меня так повело? Почему в моменте меня срывает будто бы в прошлое за пупок? Ведь я вырос, а сердце мое осталось в прошлом…Нет, это не так. Я не похож на Василия, который спланировал свой развод с супругой. Я помню, как хорошо он все спланировал… у меня не так. Но это мое, а не твое, ладно? Это все только мое. Мой бумеранг.
– Мне кажется, что это и мой бумеранг тоже, Ром. Если бы я тогда не вмешался…
– Мы не знаем, как бы все обернулось. Не думай об этом, окей? Я тебе за все благодарен. Тебе и маме. Остановимся на этой точке.
Я слегка киваю, хотя слабо верю, что действительно ни в чем не виноват. Может быть, надо было дать чуть больше времени, а может быть, и нет. Теперь мы уже не узнаем…
Осматриваю разрушенную спальню, темный дом. Рома делает то же самое и вдруг шепчет.
– Я люблю ее, отец. Это может звучать как угодно…в свете всех событий, только…Я расставил приоритеты и выбрал, просто мозг встал на место слишком поздно. Но я обещаю, что не будет того, что было когда-то. Я не стану бухать, не буду больше творить дичь. Вы с мамой не пройдете через все это снова, даю слово. Из-за нее мне не хочется себя убивать…кажется, если Лера вдруг об этом узнает, то я сделаю только хуже. Не хочу, чтобы она тоже винила себя, как ты. А она будет. Я ее знаю – она будет…
Киваю пару раз.
– И что ты будешь делать дальше?
– Не знаю, – честно признается он, – Наверно, уйду в работу. Я насрал не только в своей семье, но и в бизнесе. Придется разорвать все договоренности с Эмилем.
– По…
– Она – его жена, – издает смешок, а потом тихо цыкает, – Я…конечно выдал, но работать с ним уже не смогу. Надо рвать. Попытаться отсосать весь яд из своей жизни и стать другим человеком. Тем, кто больше никогда...
– Ром…
– Да, я знаю. Ты думаешь, что я опять зациклился. Но это другое. Это не то же самое, что было с Кристиной. Все иначе теперь… Я не буду делать глупостей, но я постараюсь измениться. Наверно, ради себя. А может быть, в надежде на...неважно. В любом случае, еще раз через весь этот ад пройти…ни за что в жизни.
Я смотрю на своего сына и вижу перед собой мужчину. Конечно, он давно уже вырос, но по-настоящему мы все равно взрослеем, проходя через трудности, а у него их до сих пор не было. Сейчас в Роме не осталось больше ничего мальчишеского, он серьезен, и самое приятное, мне нравится, что он говорит. Возможно, бумеранги – это не всегда плохо? Может быть, так жизнь нас толкает к изменениям, которые нам необходимы?
Хотелось бы верить.
Рома
В тот дом я больше не возвращался. Той же ночью уехал с отцом, на следующий день вызвал клининговую службу, а когда получил от адвокатов список того, что Лера хочет получить, сразу же выставил его на продажу.
Она не просила ничего, кроме своих вещей и машины. Я отдал ей это, а сверху дал денежную подушку безопасности. Пусть в своей новой жизни она не нуждается ни в чем.
С Эмилем я тоже порвал все связи, объяснив это непредвиденными, семейными обстоятельствами. О нас с Кристиной я ничего не сказал, рассудив, что если разрушилась моя семья, это не значит, что я должен разрушать и их. Вдруг у нас с Лерой не получилось, а там все возможно? Мстить мне было не за что, да и не хотелось: винить во всем Кристину казалось все еще невероятно глупым предприятием. Это не она была жената на Лере, и это не она разрушила брак. Мой. А за остальное? Уже было неважно. Я вырос, захлопнув свой гештальт дорогой ценой, и теперь мне хотелось просто побыстрее обо всем забыть.
Еще через три недели мой адвокат связался со мной и назначил дату подписания бумаг. Он вскользь обмолвился, что будет только адвокат Леры, а ее нет. Кольнуло сильно.
– Она настолько меня ненавидит, что даже не придет развестись со мной? – зачем-то спросил я, и получил ответ, который кольнул еще сильнее.
– Господин Измайлов...Насколько мне известно, Валерия покинула страну неделю назад и в ближайшее время возвращаться не собирается.
Я потерялся.
Куда она уехала и зачем? Наверно, тоже уже было неважно. Я обещал оставить ее в покое, и я сдержал свое слово, но именно в этот момент мне захотелось выпить: все действительно закончилось. Все нити срезаны, и я остался один. Без первой любви, от которой мне, судя по всему, нужна была только точка. И без любимой жены, которую я вряд ли смогу забыть...
Я это просто чувствую.
Все будет иначе теперь. Совсем-совсем по-другому...
