Текст книги "Цугцванг (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)
И кажется это очевидно, потому что почти сразу он начинает звонить. А. Мне. Нельзя. Не. Ответить.
Проклинаю все на свете, хватаю мобильный и тяну ползунок вправо, чтобы дальше буквально рявкнуть:
– Ну что еще?!
– Мы не закончили! – получаю похожий ответ в похожем стиле, закатываю глаза.
Молчу. Мне нечего ему сказать, так что вместо того делаю затяжку, и он тут же выпаливает.
– Ты что там делаешь?!
– В смысле? Ничего. Сижу.
– Помимо того, что ты сидишь. Что. Ты. Делаешь?! Ты что куришь?!
– Нет! – вру напропалую, даже головой дергаю, тут же слыша шумный выдох.
– Врешь!
– С чего вдруг?!
– Потому что я вижу, твою мать!
«О-па…» – в голове мелькает шальная мысль.
Я откидываю на стену назад, усмехаюсь и делаю еще затяжку, приподнимая брови.
– Видишь? В смысле? Как ты видишь?
Молчит. Мне нравится идея поймать его за хвост, но вместо того он сам меня обыгрывает и усмехается.
– Через камеру ноутбука, идиотина, – резко перевожу взгляд на открытый – ноут, чертыхаюсь, от чего смех становится только отчетливее, – Закрывать надо. И раз мы разобрались – выкинь. Немедленно.
– Нет.
– Нет?!
– Нет. Я имею право делать все, что я захочу! – подхожу и со всех сил шарахаю крышкой, а потом снова сажусь на свое место и снова затягиваюсь, – Все выяснили?
– Милая пижамка…
Смотрю на себя неосознанно: на мне розовая пижама из короткого топика на тонких лямках и шорт.
«И? Ну да, она мне понравилась. Дальше то что?!» – думаю, но сама молчу, интересно же, что будет дальше.
Макс не заставляет себя долго ждать, тоже затягивается, а я вижу, как из BMW с водительской стороны выходит дымовое облако.
«Вот идиот…» – сама свечусь от счастья ярче солнца…
– Мой брат это помогал тебе выбирать?
Не могу сдержать смешка.
«Точно идиот…»
– Он ничего не помогал мне выбирать, Максимилиан Петрович, – тихо отвечаю, стараясь игнорировать нотки своего голоса, которые сами по себе становятся…игривыми?
– Думаешь меня цепляет мое полное имя? Амелия…кстати, какое у тебя отчество?
– У меня его нет. Я считай англичанка.
Звучит его бархатный, тихий смех, и я вся в мурашках, как по щелчку пальцев.
«Че-ерт…ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ?! ТЫ ЧТО С НИМ ФЛИРТУЕШЬ?! ПРЕКРАТИ! СУМАСШЕДШАЯ!»
– Ну да…как я мог забыть о Вашем впечатляющем происхождении. Знаешь, твоя фамилия тебе очень подходит, Амелия Романова, хотя я и подозреваю, что она ненастоящая…
«Не смей отвечать! Не. Смей! Вешай трубку, дура!!!»
– Ты же позвонил не за тем, чтобы поболтать о моем происхождении? Нет. Если мы все выяснили, я хочу спать. Устала. Пока.
Тараторю так быстро, что, кажется, в словах путаюсь, и даже не даю ему и намека на возможность мне ответить – «ага, ща-а-а-а-а-аз!». Вешаю трубку и откидываю ее подальше, потом закрываю окно и отхожу от него на шаг. Лучше даже на два. Для верности выключаю свет. Но любопытство все равно пересиливает, и я аккуратно подхожу обратно, чтобы посмотреть…
Машина стоит еще примерно пару минут, потом мой телефон еще раз оживает. На экране горит сообщение:
Максимилиан Петрович ⛔️
Больше он к тебе не приедет, уж прости. Дела…
Максимилиан Петрович ⛔️
Надеюсь, что вы с Марой друг друга не убьете.
Максимилиан Петрович ⛔️
Спите сладко, ваше превосходительство 🍒
Чертов смайл вгоняет в краску, но я слышу, как заводится двигатель и резко поднимаю глаза. Черная BMW начинает движение…
«Лекс сказал правду…»
Грань III. Марина
Встречи с Мариной я не сильно боюсь, почти даже не волнуюсь. После Миши и Лекса, я почти убеждена в том, что она тоже не монстр.
«Они слишком многогранные, и ничего абсолютного не бывает…» – думаю, вспоминаю Настю, и окончательно расслабляюсь, потому что это же правда.
И Лекс, и Миша – личности неоднозначные, конечно, но не плохие, совсем неплохие. Первое впечатление часто бывает обманчивым, так всегда говорят, и я в этом убедилась. Хорошее смешивается с плохим и рождается что-то новое – они сами, такие какие есть. Вряд ли я могу утверждать, что знаю «какие они есть», но по крайней мере я начинаю узнавать, и меня не отталкивает то, что я вижу.
«Думаю, что Марина не исключение…»
Она сука – это факт. Токсичная – тоже факт. Но…меня так завораживает ее искренняя преданность семье, своим братьям, за которых, клянусь, она готова порвать на лоскуты. Я узнаю в ней себя, ведь тоже самое сделаю и для своей семьи…поэтому не волнуюсь. Чем ближе наша встреча, тем явнее это чувство – я предвкушаю.
Максимилиан Петрович ⛔️
Марина приедет через полчаса.
Странно. Обычно он не предупреждал меня о визитах своих родственников, а тут такая честь. Жую бутерброд и хмурюсь, но открываю диалог, хотя сто раз на дню повторяю: не вовлекайся в разговор, не вовлекайся! И все зря, я ведь именно это и делаю…
Вы:
С чего вдруг такая забота?)
«Убери смайлик! Убери чертов смайлик!» – ан нет, куда там! Отправляю и сама себя жру ложками, ожидая ответа, который приходит сразу.
Максимилиан Петрович ⛔️
В случае с Мариной…хочу, чтобы ты была готова)
Максимилиан Петрович ⛔️
Кстати, почему знак «кирпич»?
Максимилиан Петрович ⛔️
Я про свое имя, милая 😈
Краснею, как дура, прикусываю губу, но быстро беру себя в руки и с видом совершенной невозмутимости отвечаю.
Вы:
Потому что он означает, что проезд запрещен. Под кирпич ехать нельзя!
«И почему я сама слышу намек в последней части своего сообщения?! Под кирпич нельзя ехать…как будто: под кирпич нельзя ложиться…» – «Боже, о чем ты, твою мать думаешь без конца?!» – «О его заднице, вот о чем…» – издаю писк, прикрыв глаза. У меня даже уши покраснели, и я наивно полагаю, что хуже быть просто не может, пока мне не приходит ответ…
Максимилиан Петрович ⛔️
Под кирпич можно ехать, если кирпич совсем не против 😉
«Боже…что это происходит?!» – от наглости и негодования пылаю, рот открыт, и я хлопаю глазами от такой наглости и…своей дурости.
«Ты же сама его провоцировала. Сама начала!» – «Что я начала?! Я просто сказала, что означает знак!» – «Ага, но КАК ты это сказала! Будешь отрицать, что первая начала флиртовать?!»
Стукаюсь головой о стол, потому что нет. Не буду. Глупо это, так же и есть…
«Я себя вообще не контролирую, твою мать…меня как будто меняют на какую-то портовую шлюху каждый раз, когда он оказывается рядом!» – «А ОН ТОЖЕ ХОРОШ! Вы посмотрите только! Кирпич не против! А меня кто-то спросил?!»
Злостно хватаю телефон и бескомпромиссно печатаю, пропуская нужные кнопки, и благо Т9 спасает, иначе получилась бы полная хрень, которая выдала бы все мои эмоции с потрохами.
Вы:
Кирпич никто не спрашивает! Точка! И хватит мне писать «не по делу»! С твоей сестрой я разберусь сама, я ее не боюсь!
Максимилиан Петрович ⛔️
Я по тебе скучаю
«Твою мать…» – проносится в голове, и злость становится только сильнее, поэтому дальше я пишу еще яростней.
Вы:
Лилиане это говори, козел. Мне неинтересно
Максимилиан Петрович ⛔️
Это ревность?)
«МУДАК!!!..»
Вы:
🖕🏻
От дальнейшего падения, меня спасает звук открывающегося замка, и я отшвыриваю телефон подальше, выхожу в коридор, но…тут же замираю. Все ведь странно. Дверь открывается, сразу закрывается, потом снова открывается. Я вижу часть черной сумки с золотой буквой V, кусок длинных, черных волос, и логично, что это Марина, но самой принцессы так и не предстает, вместо того с лестничной клетки доноситься звук падения и разбивающегося стекла. Бегу без всяких мыслей, сразу же и ни секунды не медля, но когда пытаюсь открыть дверь, она натыкается на препятствие. Естественно сердце подскакивает, без понятия, что с ней могло случится, поэтому в щелку, до которой я смогла дотянуть полотно, просовываю голову.
«Картина маслом…» – Марина сидит сидит на заднице, вся развалилась, ноги в разные стороны. Она в луже красного, но я сразу по запаху определяю, что это вино, осколки бутылки которого теперь собирает самая богатая наследница Москвы и грязно матерится, как портовый рабочий.
– Подруга… – протягиваю со смешком, – Да ты в говно?
Она поднимает на меня совершенно расфокусированный взгляд, улыбается пьяной, дурной улыбкой, а через миг…начинает плакать. К моменту, когда мне таки удается протиснуться в проход, это уже не просто слезы, а прямо таки пьяная истерика. Бурная такая. Самая настоящая. С соплями, громкими всхлипами и бульканьем.
– Эй! – встряхиваю ее, – Марина! Что случилось?!
– Он…я…как…
Это все, что мне удается разобрать, что по факту является огромным «ничто». Истерика становится сильнее, и я принимаю самое разумное решение: ее надо затащить в квартиру.
«Твою мать!!!» – она худая, но гораздо больше меня, черт бы ее побрал! – «Это будет совсем непросто…»
Спойлер: да, это было непросто и мягко сказано. Только через двадцать минут мне удается довести ее до дивана, а когда я разгибаюсь, ощущение такое, будто фуры разгружала. Единственный плюс – она почти перестала рыдать. Я смотрю на нее сверху вниз, и теперь не вижу надменности, гордости, только бесконечную боль, и мне так ее жаль…Не в плохом смысле, а по-человечески. Присаживаюсь на корточки, положа руки на колени, слегка сжимаю их и тихо спрашиваю.
– Марина, что случилось?
Снова всхлипывает, не смотрит на меня, а только куда-то в пол, молчит. Она такая пьяная, что вряд ли понимает, кто перед ней сидит, да и может вообще не помнит, что заставило ее так сильно расстроится, так что глупо это спрашивать. Я понимаю, поэтому хочу встать на ноги, чтобы пойти и убрать лестничную клетку, но стоит мне пошатнуться, чтобы воплотить свой план в жизнь, Марина шепчет.
– Я была у Матвея…
Ее голос пьяный до сих пор, тихий, до ужаса надломленный, и мне вдруг становится страшно, что что-то случилось…
– Что-то случилось?
– А разве нет? – усмехается, поднимает взгляд на меня, а по ее щеке стекает крупная слеза, – Наш отец – ублюдок. Как он мог так поступить?
– Я не знаю…
– Так разве поступают родители?! Нет! А он…Матвей такой хороший, такой чистый и добрый…знаю, что ты думаешь обо всех нас, но Матвей…он…он не похож на нас. Он правда хороший…
– Я это знаю, Марина, и о вас не думаю ничего плохого. Я вас понимаю.
– Спасибо… – кивает, облизывая губы, снова всхлипывает и сжимает руки, – А я не понимаю…как отец мог…Он…Он этого не заслуживает…Он…он должен…
Град слез снова катиться по щекам, воруя способность говорить, но мне и не надо. Я знаю, что она хочет сказать: он должен жить, а вынужден существовать. Давлю слезы, которые и у самой начинают стучаться, потом встаю и аккуратно беру ее за пальто.
– Марина, давай ты это снимешь, хорошо? Ты вся в вине. Я принесу тебе одежду, потом положу тебя поспать.
– С чего ты так добра ко мне? – яд пробивается даже сквозь тонну выпитого вина, но скорее такой, поверхностный, от которого не больно, а скорее смешно.
Я улыбаюсь и поднимаю ее на ноги, отмечая отсутствие всякого сопротивления, потом веду ее в спальню, по пути саркастично парируя.
– Я не добрая, просто соревноваться с тобой приятнее, когда ты в адеквате. Сейчас это жалкое зрелище.
– Сучка…
– Взаимно.
Проделываю все названные процедуры, так что буквально минут через пятнадцать Марина одета в мою тоненькую кофту и легинсы. Странно, конечно, все это на ней смотрится, и я обещаю себе сохранить воспоминание великой наследницы и хозяйки гостиниц, как одну из самых ценных фотокарточек, улыбаюсь и укладываю ее в постель. На удивление никаких возражений о моем постельном белье не слышу, вместо этого слышу другое:
– Максу с тобой очень повезло… – сонно и вяло говорит, закрывая глаза и подкладывая руки под голову, – Ты гораздо лучше его прошлой. Она была сукой. Хорошо, что ты появилась…
Звучит очень странно, но когда я хочу противостоять, она уже вырубается.
«М-да…» – выхожу за пределы комнаты и замираю, уставившись в одну точку, – «Надо сказать Максу…я ничего не поняла, но вдруг все же что-то случилось?»
– Ооо…ты все-таки решила послушать, что скажет кирпич? – раздается его довольный голос всего через пару гудков, – Я…
– Макс, тут кое что случилось…
Говорю серьезно, тихо, но твердо, и он сразу сбрасывает игривое настроение, как будто в фильме кадры поменялись, если не быстрее…
– Что случилось?!
– Я не знаю…
– В смысле?! Где ты?! С тобой…
– Дело не во мне, а…в Марине.
– Вы все таки подрались? – усмехается притворно, я даже по телефону это слышу, поэтому слегка улыбаюсь и подхожу к окну.
– Не совсем.
– Что тогда?
– Она в говно, – Макс молчит, а я зажигаю сигарету в ожидании, и только тогда он тихо цыкает.
– Пожалуйста, погаси.
– Ты слышал, что я сказала?
– Слышал. А ты слышала?
Не знаю зачем, но я выполняю его просьбу, откладываю сигарету, и все же настаиваю.
– Я позвонила…эм…она сказала, что была у Матвея. И…я подумала, что может быть что-то случилось?
Снова молчит. Слышу только его дыхание, но на всякий случай уточняю.
– Макс? Ты здесь?
– Не обращай внимания, Марина часто впадает в такое состояние, после поездки туда.
– И ничего не случилось?
– Ничего не случилось. Извини, если бы я знал, что она туда поедет, не послал бы ее к тебе.
– Не извиняйся…ну…эм…я тогда пойду.
– Да, иди.
Тем не менее трубку никто из нас не вешает. Я себя в этот момент просто убить готова за то, что не могу этого сделать, хотя и рада, потому что в следующий миг слышу тихое:
– Спасибо, что позвонила. И что беспокоишься.
– Матвей у вас лапушка…
– Не то что я?
– Не то что ты, – усмехаюсь, но потом все же вспоминаю, что пора заканчивать, и отстраняюсь, – Спокойной ночи.
– Это вряд ли…
«Боже…он точно сведет меня в могилу…»
С утра Марина предстает в обычном своем состоянии, то есть сукой конченной. Она гордо расправляет плечи каждый раз, когда мы сталкиваемся взглядом, по большей части молчит, проверяя мой ноутбук с телефоном, но я все равно улыбаюсь. Мне уже неважно вся эта мишура, я видела ее настоящей вчера, и этого мне достаточно, чтобы понять – она хороший человек и горячо любящая сестра. За это я ее уважаю.
– Боже, ну что ты так смотришь на меня?!
Не выдерживает, взрывается, я лишь жму плечами и перевожу взгляд на свою чашку с кофе.
– Никогда не видела человека, который так быстро восстанавливается, после такого количества вина.
– Понятно, – шумно выдыхает принцесса, потом откладывает мои вещи и кивает, стойко выдерживая мой хитрый взгляд, – Случившееся забавно в теории, но давай расставим точки над «и», маленькая пленница…
– Нет нужды.
– Что, прости?
– Давай сократим твой монолог до одного предложения: "ты ничего не видела, потому что нечего было видеть". Мой ответ: хорошо.
Марина приподнимает брови, а я пожимаю плечами и отрезаю себе кусочек огурца.
– Но я позвонила Максу. Так, на всякий случай.
– Зачем?!
– Я испугалась, что что-то могло случится, – тихо отвечаю, потом смотрю на нее и извиняюсь хотя бы взглядом, раз не собираюсь делать этого устно.
Она все понимает, но театрально цыкает, чтобы показать мне, как «расстроена», и это достаточно забавно, чтобы вызвать у меня приступ смеха. И, знаете что?! Марина его поддерживает.
– Прекрати ржать.
– Если бы я говорила о том, чего никогда не было, то совершенно точно имела бы право, после того, как ты лягнула меня, пока я тебя переодевала.
Смех становится громче. В этот момент я вижу в ней теплоту и добро, о котором говорила Женя, и это прекрасно.
«Она на самом деле хороший человек, хотя и пытается казаться обратной стороной медали…наверно по-другому ей просто нельзя…»
– Спасибо, – тихо благодарит, перед тем как встать и покинуть мою квартиру, – За все, чего никогда не было.
– Не за что. Этого же никогда не было.
Глава 19. Лот № 66. Амелия
18; Декабря
Жизнь вошла, можно сказать, в привычную колею. Раз в три дня ко мне, конечно, все равно приезжали – Миша и Марина по очереди, Лекса больше и близко не было, – но они никогда не осматривали мой дом, да и телефон с ноутбуком тоже. Так, для вида, повозили пальцами, а потом мы приступали к обычной трескотне. Например, в прошлый раз Миша приехал с Женей, с которой мы просидели до глубокой ночи. Его, разумеется, с нами не было, он уехал в ресторан, а когда забирал ее, привез мне великолепный ужин. С Мариной тоже все оказалось просто. Видимо тот факт, что я видела ее исподнее, сблизил нас, и теперь мы кусались лишь по-доброму и в шутку. Вообще, если совсем откровенно, я каждый раз ждала именно ее прихода, потому что мне дико нравилось с ней разговаривать. Марина оказалась невероятно умной, талантливой женщиной с хваткой бульдога, и не относилась ко мне, как к ребенку, в отличии от Миши и Жени. Нет, я ничего против не имела, но все же когда женщина, владеющая пятизвездочными гостиницами, говорит с тобой на равных (ну или почти, как старший товарищ младшему скорее) – это дорогого стоит.
Вот и сегодня. Я ее очень ждала, даже приготовила ее любимую пасту с лососем, и пока это делала с удивлением поймала себя на мысли, что я по ней скучаю…Мы не виделись чуть больше недели, так как Марина улетела в Париж по работе, и теперь присылала мне только разные фотографии…
«Боже…» – замираю, нахмурив брови, – «Я общаюсь с Александровской! Я ОБЩАЮСЬ с ней настолько тесно, что она шлет мне фотки, как подруга! Из примерочных!» – это какой-то бред…
Я даже знаю, почему Макс называет ее «Марой»: «потому что он не мог выговорить мое имя полностью, когда был маленьким…». Этой истории я улыбаюсь. Марина скинула мне парочку его детских фотографий, и, клянусь, красивее ребенка я еще не видела. Так ей и сказала. Конечно, не сказала бы, если не знала, что нашу с ней переписку, как и любые переписки с его братьями, он прочитать не может, даже не смотря на то, что телефон мой просматривал стабильно. Я этого не знала наверняка, конечно, мы ведь снова почти не общались, только «касательно» и не выходя за границы «надо», но однажды ночью я решила погуглить боевую мощь одной винтовки из-за фильма, который смотрела и нереальности происходящего на экране. Мне сразу упала смс-ка, что такие сайты лучше не открывать, как бы хуже не было.
«А как тут быть лучше, если я знаю, что он постоянно с Лилианой?» – грусть снова накатывает, еще и потому что сколько бы я не сидела у окна и не высматривала черную BMW, ее больше не было.
«Наверно она ему дала, как иначе то?» – ядовито хмыкаю, но звонок в дверь отодвигает все стенания по постельным игрищам моей сестры на потом и только для меня: Марина приехала.
Я так рада ее видеть, что стоит двери открыться, не сдерживаюсь и обнимаю. Такого, конечно, она вряд ли ожидала, и я почти сконфужена, но расслабляюсь, когда слышу ее мягкий смех. Паста моя тоже пришлась ко двору, кстати, но когда она доела, все равно умудрилась меня огорошить.
– Как с Максом дела?
Неожиданный вопрос, который настолько застал меня врасплох, что нож соскочил, и я чуть не отрезала себе пальцы вместо кусочка яблочка.
– Эм…да никак. За три дня ничего не изменилось… – усмехнулась и снова стала резать, только теперь аккуратнее, поглядывая в сторону этой кобры.
Вижу же, что не успокоилась…
– Амелия, послушай…есть разговор.
– Если это о нем, забудь. Я ничего не хочу слышать.
– Не о нем. Об отце.
Снова! Она сделала это снова, и на этот раз я уже зло раздуваю ноздри и цежу сквозь зубы.
– Ты можешь не говорить мне под руку…о таком?!
Марина ожидаемо звонко смеется, но почти сразу становится серьезной, кивает.
– Могу, но тогда тебе надо отложить нож в сторону.
«Та-а-ак…начало мягко говоря не очень…» – делаю, что велено, а потом, под гнетом ее взгляда, что говорят мне присесть, сажусь на краешек стула. Хмурюсь. Не понимаю и много волнуюсь…
– В общем…дело вот в чем. Отец спрашивал о тебе у Лилианы, мол, где Амелия, почему ее нет в Москве?…
Если честно, то я ловлю ступор. Об этом моя пустая голова и думать забыла, так что подаюсь вперед и тихо шепчу.
– И? Что она сказала?
– Сказала, что ты рассорилась со всеми и уехала «искать себя».
– Бред какой-то…
– Я тоже так считаю. И я считаю, что для наших целей нужно…показать тебя.
– В смысле?
– Сегодня вечером у нас семейный выход. Отец начинает вводить Лекса и Макса в свет, так что частенько таскает их на какие-то закрытые мероприятия. На этот раз это аукцион. Посидим, посмотрим, как тратятся миллионы, потом ужин и…
– Стоп! В качестве кого я туда пойду, Марина?! Это же…
– А вот это самая интересная часть, – она торжественно улыбается и, откашлявшись, разводит руки в стороны, – Теперь ты моя ассистентка.
Ловлю шок и трепет. Что, блин?!
– Я, конечно, не ожидала бурной радости, но могла бы хотя бы улыбнуться для приличия…
– Да это же еще больший бред, чем рассказала Лилиана! – вспыхиваю тут же, – Никто в жизни не поверит…
– Поверит. Отец знает, что я достаточно долго не могу найти себе подходящую кандидатуру. Ты подходишь. Умная, красивая, приветливая, если хочешь такой быть, у тебя хорошая память…
– Все равно не клеится! Ты постоянно ездишь во Францию, а я якобы свалила из Москвы и…
– Работу я тебе предложила еще, когда ты училась в Академии, сразу после нашего знакомства, потому что ты меня поразила. Мы ждали, тебе не было восемнадцати, потом ты попросила дать тебе еще время – я дала. Теперь ты готова работать.
– Адель могла и рассказать, что мы не поладили. Или Настя, например!
– Адель не говорила, а Насти нет в городе. Она с детьми Жени и Миши улетела в Испанию, вернется только после Нового года. Все складывается отлично, а ложь минимальна – ты так, кажется, говорила?
Черт, и правда, так говорила…Нет, с одной стороны история почти складная, но…
– А Макс в курсе?
Усмехается.
– Нет, конечно. Он ни за что не одобрит эту идею, считает, что достаточно той глупой легенды. Я нет. Ты же тоже видишь, что это огромный прокол, признай это.
– Он меня убьет, даже если действительно это вижу. Макс предупреждал меня, чтобы за его спиной я ничего не мутила…
– Макса я беру на себя. Не волнуйся ты так, Амелия, мы тебя покажем, ты сочинишь для него достойную версию, и все.
Молчу. Размышляю и смотрю на свои пальцы. Мне хочется им помочь, а подставлять совершенно точно нет, но…других «но» тоже достаточно много, и я не знаю, как мне поступить, пока…
– Амелия, пожалуйста, – тихо шепчет, берет за руку и смотрит точно в глаза, – Мне страшно, что план провалится, особенно из-за такой ерунды, как неспособность твоей сестры придумать что-то нормальное. От нашего успеха зависит слишком многое…
И как я могу отказать, черт возьми?! Ответ прост. Никак. Я никак не могу этого сделать, поэтому неловко улыбаюсь и слегка краснею.
– Мне нечего одеть. Вся моя одежда – это сплошной масс-маркет…
– О, за это не переживай. Так что? Это да?
– Ну…только если ты обещаешь, что Макс меня не пристукнет.
– Обещаю… – загадочно улыбается и смотрит в экран телефона, по которому во всю стучит и тихо-тихо добавляет, – Скорее он захочет кое чего другого.
«ЧЕГО?!» – уточнить не успеваю. Круговорот закручивается слишком быстро…
***
Когда я вижу платье, сразу понятно «чего». Марина уже уехала, а его привез курьер ближе к вечеру, что бы я, по всей видимости, не смогла соскочить. А очень хотелось: цвет, конечно, спокойный, что-то около пудово-розового, но фасон…никаких бретелек, рукава как бы «спущенные с плеч», и еще достаточно высокий вырез на правой ноге. С большой натяжкой можно было бы назвать такое откровенное платье «моим стилем». Естественно, когда я открыла чехол, сразу позвонила ей!
– Я это ни за что в жизни не…
– Так, тише, спокойно! – тормозит меня Марина и улыбается, – Тебе оно очень пойдет. Не психуй…
– Да оно ужасно откровенное, Марина! Я не могу…
– Нам нужно ослепить отца настолько, чтобы он не заметил любых огрехов в твоей истории. Понимаешь? По-другому нельзя…
В ее словах был смысл, а еще…Позорно, конечно, но мне безумно хотелось узнать реакцию Макса, когда он увидит меня в нем. Оно же было такое красивое…весь лиф в ручной вышивке с жемчугом и бисером, плюс ко всему волосы у меня отросли достаточно, чтобы я смогла сделать прическу…Короче говоря, слишком соблазнительная история, чтобы давать заднюю, поэтому в назначенное время черный Мерседес привез меня к дверям Государственного музея изобразительного искусства им. А.С.Пушкина.
«Прямо, как в кино…» – думаю, глядя на подсвеченный фасад и красную дорожку, ведущую внутрь, а еще на море журналистов у входа.
Меня, конечно, по приказу Марины повезли дальше в сторону черного входа, но картину заценить я успела. Как красуются те, кого можно показывать в шикарных платьях и костюмах. Например сам Властелин Мира с Лилианой под боком…
«Иу…» – кривлюсь, стоит мне заметить, как его рука покоится на ее заднице, хотя и не могу отрицать, что смотрятся они вместе просто шикарно, – «С Максом она выглядит, думаю, точно также…шикарно…»
Боже. Я, кажется, точно сошла с ума! Лишь хлопоты отвлекают, которые я обычно ненавижу, но сейчас благодарна им за существование. У входа образовалась небольшая очередь не из «элиты», но из ее свиты, и, как и сказала Марина, я вливаюсь в их бушующее море. Черт, тут столько воодушевления, нервозности и взволнованности, что она заражает меня даже против воли, так что когда я попадаю в красный зал, волнуюсь уже не на шутку.
Здесь представлены лоты будущего аукциона. Картины, скульптуры, драгоценности…Конечно, я замечаю Лилиану именно там. Она в неизменно-откровенном красном платье, разглядывает колье. Ее Властелин стоит рядом и разговаривает с Мишей, Адель и Рома немного дальше у картины. Я знаю, что сейчас они ссорятся, потому что давно хотели прикупить себе что-то в спальню: ожидаемо он в ужасе, она в восторге. Но мне плевать…я жадно ищу глазами его и, когда нахожу, внезапно даже для себя прячусь за колонну. Сердце так стучит, и не из-за страха, я дико-дико волнуюсь, а ведь мне нельзя – я просто обязана держать дистанцию, будто мы незнакомы. Но как? Как это сделать, если он выглядит так, как он выглядит? В черном смокинге с бабочкой, уже без синяков, а даже если бы и был с ними, все равно по праву мог считаться самым красивым мужчиной не только в этом зале, но и на свете. Он смеется рядом с Лексом. Держит бокал с шампанским, делает глоток. Макс даже не подозревает, что за ним сейчас наблюдает, словно вор, один глупый котенок, хотя может быть он просто привык?
«За ним всегда наблюдают…»
Ревностно нахожу доказательства сразу, и плевать на половину набитого зала, главное другое: Лилиана смотрит на него из под опущенных ресниц, будто и нет вовсе, но я вижу – да. Он бросает на нее короткий, ответный взгляд, который, клянусь богом, вспыхивает. Улыбается. Слегка, перед тем, как сделать глоток, а я хочу сдохнуть. Эту страсть между ними и напряженный воздух чувствую даже отсюда, из-за чего хочу сбежать. Я безумно хочу повернуть назад, но…
Марина 👹
Ну где ты?!
Здесь я. Здесь. Черт бы меня побрал!
Прижимаюсь еще на миг к стене лопатками, делаю глубокий вдох, жмурюсь, а потом сжигаю мосты, вырываясь из своего укрытия. Чтобы не передумать, почти сбегаю с лестницы, попадая в зал.
«Все. Назад пути нет!»
Тем более Марина меня замечает и улыбается, а потом поворачивается к отцу.
– Отец, я хотела представить вам кое кого, хотя ты ее, наверно, знаешь.
Останавливаюсь точно за его спиной, и Марина улыбается шире. И, признаюсь, куда как гаже…
– Это Амелия. Моя новая ассистентка.
Лилиана поворачивается так резко, что чуть не сносит брошюры с прозрачной витрины, под которой находится приглянувшееся ей колье. Расширяет глаза. Сейчас она похожа на какую-то рыбину, и, не могу не признать, что чувство просто блеск – я улыбаюсь.
– Здравствуйте. Извините за опоздание.
Петр Геннадьевич проходится по мне оценивающим взглядом сверху вниз, а мне так сложно не поддаться и не посмотреть в сторону Макса. Я же чувствую его взгляд куда более явно, чем остальные, и похож он на касания. Будто по мне медленно идет его ладонь. Краснею, но стараюсь это скрыть, обращаясь к Марине, как к спасательному кругу. Та кивает, а потом смотрит на отца и поясняет.
– Помнишь, как долго я искала себе помощницу? Не поверишь, но нашла ее однажды у вас дома. Прямо в гостиной между Настей и булочками с заварным кремом.
Издаю тихий писк и тут же закусываю губу, переведя взгляд с бровками-домиком в сторону. Слышу смешок Лекса, за ним Михаила, а потом и Властелина мира, который протягивает, точно мурлычет.
– Неожиданный выбор…
– Для меня тоже было неожиданностью, когда эта малышка, которой на тот момент было сколько? Шестнадцать? Или пятнадцать?
– Пятнадцать.
– Точно. В таком возрасте она знала, что такое «Числа Фибоначчи»[17]17
Чи́сла Фибона́ччи – элементы числовой последовательности 0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21, 34, 55, 89, 144, 233, 377, 610, 987, 1597, 2584, 4181, 6765, 10946, 17711, …, в которой первые два числа равны 0 и 1, а каждое последующее число равно сумме двух предыдущих чисел.
[Закрыть] и как они связаны с «Золотым сечением»[18]18
Золотое сечение – пропорция, которую заметили еще древние египтяне. Чтобы её получить, нужно разделить линию на две части так, чтобы длинная часть соотносилась с короткой в такой же пропорции, как вся линия соотносится с длинной. Оказывается, эта пропорция всегда равняется 1,618. Это число еще называют числом «фи».
[Закрыть] и что вообще такое «Золотое сечение». Спорю на что угодно, если мы сейчас спросим у Лилианы хотя бы об одном из пунктов, получим веселый анекдот на выходе.
Не могу сдержаться и тихо усмехаюсь, бросая взгляд на сестру. Та от немой злости аж задыхается, я пару раз хлопаю ресницами и снова смотрю на Марину.
– Спасибо за высокую оценку моего кругозора.
Акцентирую намерено, Марина тоже улыбается и кивает, как бы невзначай добавляя.
– Скорее низкую.
Властелин одаривает дочь говорящим взглядом, но больше не злым, а скорее ироничным, и та пожимает плечами.
– Ну что? Лилиана умеет красиво ходить и улыбаться. На этом все.
Колкость пропускают мимо ушей, зато меня нет. Я снова под прожектором взгляда Властелина, и тот улыбается, приподнимая брови.
– Лилиана сказала, что ты уехала из Москвы?
– Да, мне нужно было время, чтобы многое понять.
– Интересно…
– Поговорим за ужином, отец. Девочка впервые на аукционе, пусть осмотрится, хорошо?
– Конечно…но для начала может быть представим юную гостью остальным? Ты знакома с моими сыновьями, Амелия?
Наконец я могу перевести на них взгляд и, клянусь, лучше бы этого не делала. Лекс хмурится и смотрит в пол, но с улыбкой, что дает мне полное право считать, что он еле сдерживает очередной приступ смеха. Миша поглядывает на сестру, а вот Макс…нет, внешне он холоден абсолютно, но вот его глаза обещают мне скорейшую и самую страшную расправу из всех, а если еще короче: он в яростном гневе. Сразу и все вместе.
– Мы встречались, – кивает Лекс, помогая мне, ведь я не в курсе, что можно говорить, а что нет, – Я прилетел как раз на ее семнадцатилетие. Привет.
– Привет.
– А с Михаилом и Максом, видимо, ты еще не встречалась?
– Нет, – спокойно отрицаю, даже усом не веду и киваю им по очереди, протягивая руку, – Амелия.
Михаил издает смешок, я хмурюсь, как бы спрашивая «что?!», но отвечает Марина.
– Женщины не называют имя первой.
– Вообще-то… – поправляю ее с наглой улыбкой, – Если девушка младше по возрасту или служебному положению того, с кем знакомится, вполне допустимо называть имя первой.
Отбиваю ее улыбку саркастично-намекающим взглядом, который словно сам собой добавляет: Моветон такое не знать, принцесса. И снова я смотрю на ее братьев. Точнее на брата. Одного. Макс берет мою руку в свою и сильно сжимает пальцы так, что становится немного больно, но я не показываю. Благоразумно скрываю дискомфорт улыбкой, киваю.
