Текст книги "Цугцванг (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)
– Все нормально? – тихо и неожиданно спрашивает, я даже коротко смотрю на него, чтобы удостовериться в том, что он действительно это спрашивает.
Реально. Все так. Алексей смотрит на меня как-то до странного аккуратно, от чего я сразу же взвиваюсь внутренне, но решаю не демонстрировать. Вместо того начинаю разговор с другого конца, чтобы как-то уйти с непростой дорожки на легкую, по крайней мере для меня
– В общем я планировала побег, нашла вентиляционную шахту. Она за кроватью, туда то мы спрячем пакеты.
– Венти… – ошарашено начинает, но быстро мотает головой, – Знаешь, забудь. Не объясняй.
– И не собиралась, у нас времени нет. Помоги отодвинуть.
Общими усилиями мы достаточно быстро справляемся, но проблема в том, что этот ход ведет в тупик. Пакеты забивают все пространство, и я тупо туда не помещусь.
– Ну и, гений? Что дальше?
Молчу. Думаю. Осматриваюсь. Черт, у меня совершенно нет никаких идей, потому что больше я ничего не нашла, а считаю тупик – я ничего не нашла. Смотрю на Алексея жалобно, а из коридора доносится громкий голос Макса.
– Со мной все нормально!
И тут в голове щелкает. Я хватаю Алексея за руку и бегом веду в комнату его брата, а потом сразу в шкаф. Там в углу стоит чемодан, с которым я пару сотен раз успела себя мысленно сравнить, и сейчас это единственный выход со всем этим дебильным минимализмом, где и залезть особо некуда. Алексей дергает головой в ответ на мое предложение и зло шипит.
– Ты туда не влезешь, твою мать! Это дурость!
– Есть другие идеи?! Тут некуда деться, все, как на ладони!
– Твою мать…
Нет выхода, и ему приходиться согласиться. Быстрыми, четкими движениями, Алексей достает чемодан и открывает его. Благодарю всех Богов за то, что он пустой, залезаю, но прежде чем присесть, пристально смотрю на второго брата и щурюсь. Он недоверчиво зеркалит меня, слегка наклоняя голову на бок.
– Что?
– Прости.
Крепко сжимаю железную ручку от двери, которую успела зацепить еще когда бегала за марлей, я бью точным ударом прямо ему по макушке. Кровь сразу же стекает и капает на шею, он хватается за место удара, но потом резко впивается мне в шею и дергает на себя. Взгляд – супер злой. Губы – сжаты. Намерения – однозначны. Он меня убить готов…
– Отпусти, так было нужно, – выпаливаю, стараясь изо всех сил отцепить его пальцы от свитера, – Как бы ты объяснил, почему остался целенький и здоровенький, а раненный Макс пошел вниз? Отпусти.
Снова у него нет выбора. Он меня отпускает, но грозит:
– Еще раз ударишь меня особенно исподтишка, тебе не жить.
– Не за что.
Нахожусь быстро, ложусь в чемодан и подтягиваю ноги к груди. Алексей закрывает, потом двигает меня куда-то, и мне остается только молиться, чтобы никто не захотел заглянуть в этот чертов чемодан…
Макс
Уже полчаса я сижу на диване и наблюдаю за тем, как люди отца топчут мою гостиную. Они проверяют не осталось ли «опасности», ходят кругами, изучают тело, его телефон, телефоны его людей – все, что может вывести их на то, что они пропустили. Лекс сидит неподалеку. Он не стал сопротивляться его врачам, чтобы не усугублять ситуацию, ну и потому что я обязательно стану. Первичный осмотр и временная повязка – это все, что я позволю, и то лишь потому что кровью не хочу закапать ковер.
«Может быть даже лучше, что Лекса зашивают. Откажись и он – это было бы фиаско…Отец то просто в ярости!»
Мельком касаюсь его взглядом. Все это время он стоит у окна, руки в карманах, весь напряженный, подобранный, готовый ко всему. Наверно, все видят и чувствуют насколько плотная его злость, раз даже его личная, самая верная шестерка – мерзкий, вертлявый Стасик, – подошел к нему с опаской.
– Петр Геннадьевич?
Резкий поворот головы пугает шестерку до чертиков, а я еле сдерживаю смех и то благодаря серьезному, стальному взгляду Лекса, который меня и удерживает от того, чтобы не прыснуть в голос.
– Что-то нашли?
– Его телефон изъяли, скоро мы узнаем, кто помог ему все это провернуть. В остальном…внизу был единственный отряд, на этаже еще двое. Один скончался, второй до сих пор без сознания. Максимилиан так сильно его ударил, что тот ушиб затылок…
Лекс бросает на меня короткий взгляд, сразу его отводя, но я не реагирую даже на это, потому что мне плевать. Я не считаю, что поступил неправильно, моя совесть не орет и не бунтует, и с чего бы вдруг? Да, я убил, но кого? Ублюдков, которые пришли в мой дом, чтобы отнять мою женщину.
«Моя женщина…Я действительно так ее назвал?…»
– Максимилиан, – гремит голос отца под ухом, и я недовольно поднимаю свой взгляд.
– Что?
– Ты поедешь со мной в больницу. Нужно…
– Нет.
– Нет? – усмехается, слегка наклоняя голову на бок, а я замечаю, как все вокруг будто становится чуть больше, а люди наоборот меньше, но не пасую.
Откидываюсь на спинку дивана, выпиваю порцию виски и киваю, не сводя с него глаз.
– Нет. У меня есть врач, своих оставь для себя.
Я вижу, как его с каждым мгновением все сильнее и сильнее начинает бесить моя вольность, и я осознанно иду на этот шаг, лишь для того, чтобы увеличить предметы в комнате. Мне не нравится, как психологически они уменьшаются, будто мне снова пять, а он непобедим. Это время давно кончилось, и я давно не ребенок, чтобы вот так глупо поддаваться ничего не стоящим играм разума.
– Твой врач? – пару раз он кивает, словно пробует на вкус это определение, но потом делает то, чего я никак не ожидаю, – Хорошо.
«Он что согласился?!» – не верю своим ушам, щурюсь, жду подвоха, а его и нет вовсе!
Взмахнув рукой, отец дает команду своим ищейкам двигаться к выходу, что, разумеется, исполняют незамедлительно. Слушаю, как шуршит их одежда, как топают быстрые, нервные шаги, но не поворачиваюсь – смотрю лишь на него. Я не имею права на «пас», особенно если он отвечает мне – никогда!
– Если ты не сможешь шевелить рукой…
«Ну вот и условия…Слава богу, а то я думал, что он умирает и не увидит, как я отниму у него все, что он любит!»
– …Я твоего «врача» уничтожу.
– А-га.
– И Лилиана останется с тобой.
«Что ты сказал?!»
– На каком основании? – усмехаюсь теперь я, усилием воли подавляя злость, которую вызывает во мне это дерьмовое по всем статьям предложение.
Отец это читает отлично – он победно улыбается и слегка пожимает плечами, протягивая ответ в ублюдской, своей фирменной манере, которую я ненавижу не меньше, чем его самого.
– Это, вроде, называется компромисс. Я иду на встречу тебе, ты – мне. Она проследит за тем, что с тобой тут будут делать, а потом уедет обратно ко мне в Новосибирск.
– Оставь своего Стасика, – рычу, сверкнув глазами, что делает улыбку только шире.
– «Мой Стасик» нужен мне, чтобы замести следы твоего убийства. Все должно выглядеть, как несчастный случай, и, разумеется, без твоего имени.
– Я не…
– Дискуссия окончена, – отрезает холодно, но потом снова тянет, словно наконец приступил к десерту, которого так долго ждал, – И что такое? Помнится, было время, когда ты мечтал оставаться с ней наедине, как можно больше.
Щурюсь. Вот что это – месть, он делает это специально, намеренно, и меня это, разумеется, задевает, как будто на мою рану высыпали пуд соли. Но разве у меня есть выбор? Нет. Я встаю и протягиваю руку – мне не хочется это делать, но снова. Разве у меня есть выбор? Попробуй не попрощаться с ним уважительно, как он решил, посмотришь, что будет. Хотя нет, ты вряд ли сможешь увидеть заплывшими от синяков глазами. Так что пока отец смакует и это, приходится терпеть, поджав губы – лучше так, лучше, чтобы он побыстрее свалил отсюда на хрен.
Но неожиданно, пару раз качнув сцепленным из ладоней и пальцев замок, который я уже собирался расцепить, он дергает меня на себя и шипит точно в ухо.
– И не думай, что твоя выходка с этими вонючими хатами осталась незамеченной. Мы непременно об этом поговорим, но позже, это терпит.
Он расцепляет руки и проходит мимо меня к двери, где уже стоит Илья с небольшим чемоданчиком. Слышу, как он здоровается, как отец нарочито вежливо отвечает ему, но не задерживается, слава богу, идет дальше. Звонок лифта, снова шаги, закрытие створок.
– Ушел, – нарушает тишину Илья, и я, бросив взгляд на Лекса, спрашиваю.
– Видел? Ставили что-то?
– Нет. У них с собой не было ни маяков, ни камер. В спальню заходили всего раз, и то со мной. В остальном занимались только трупом и отмывкой твоего пола.
– Где она? – сразу же спрашиваю снова, на что Лекс закатывает глаза и указывает подбородком в сторону спален.
– В твоей комнате в…чемодане.
– Где?!
– Не было другого выбора. Пакеты мы спрятали, но она бы не поместилась.
– Прекрасно, – цежу сквозь зубы, а потом смотрю на Илью и указываю на кошку, которая вроде пришла в себя, но все это время лежала и в целом была какая-то вялая, – Можешь посмотреть, как она? Ее жестко пнули, она сознание потеряла.
– Я по-твоему ветеринар что ли?!
– Пожалуйста.
Моя настойчивость сбивает с «его злой волны», он косится на животное, потом обреченно кивает и закатывает глаза.
– Хорошо! Твою мать…
– Спасибо. Закончишь, приходи ко мне.
– Перевожу, – саркастично влезает Лекс с легкой полу-улыбочкой, – Максюше нужно время наедине со своим сокровищем…
Я даже не стану спорить, да и не хочу тратить на это время. Все, что делаю – показываю средний палец здоровой руки и иду в свою спальню, правда ловлю в спину предупреждение:
– Еще раз твоя девчонка меня ударит – ей не жить.
В шутку, конечно, слышу по голосу, что он несерьезно, поэтому улыбаюсь и парирую, даже не останавливаясь.
– Не злись, что она тебя обставила. Она всех сегодня переиграла…
Напоследок до меня доносится «фырк», и я снова улыбаюсь, закрывая за собой дверь моей комнаты…
Амелия
Я снова слышу шаги, приближающиеся ко мне, задерживаю дыхание. За последние минут сорок-пятьдесят по прикидкам, я всего раз слышала хоть какое-то движение за пределами моего укрытия, пока и оно не погрузилось в абсолютную тишину. И кто бы знал, какой это для меня ад – я с детства боюсь замкнутых пространств, после того, как Элай закрыл меня в кладовке. Темнота и маленькие «коробки», из которых не выбраться – ночной кошмар, в который я залезла по своей дурости самолично.
«Ты точно идиотка…» – шиплю на себя время от времени, с силой прикусывая губу и борясь с тошнотой и паникой, медленно оплетающей мое бедное сердечко.
Но разве я могла поступить иначе? Он бы убил ради меня, но точно спас меня, и помочь ему сохранить его план слишком мало, чтобы хоть немного расплатиться…
«Ублюдок…» – память-зараза подкидывает картинки мертвого ублюдка, а запах его крови будто ходит за мной по пятам.
Это еще большее издевательство. Слезы скатываются с глаз, и я усилием воли стараюсь впихнуть в своей внутренний телевизор совсем иные эфиры, когда наконец чувствую почти близкую свободу. Она приходит неожиданно с движением чемодана и меня, ложится вертикально, а потом ее даруют мне со звуком открывающейся молнии. Как раз вовремя, потому что мои «полномочия на этом всё», как говорится.
Я вылетаю из чемодана пулей, даже не дождавшись, пока он полностью откроется, врезаюсь в полку и часто моргаю. Глаза от света режет, а то малое, что я не «изгнала» из себя в унитаз ранее, уже подступало к горлу, и, боюсь, на этот раз я вряд ли смогла бы подавить желание организма. Уговоры тоже больше почти не работали, да и сейчас мне приходится начать глубоко дышать и согнуться пополам, чтобы не удалить это «почти» из уравнения.
– Амелия? – тихо спрашивает Макс, делая на меня шаг, но я выставляю ладонь, чтобы его остановить.
– Со мной все нормально… – хрипло шепчу, чтобы объясниться, – Я боюсь замкнутых пространств.
– И залезла в чемодан? Забыла, что он относится к списку?
Он усмехается, но я вижу, что притворно, на самом деле Максимилиан взволнован. Стоит передо мной, рассматривает, на его плече огромная повязка, на которой я концентрируюсь, чтобы не отвечать и не скатиться вновь к колкостям в адрес друг друга. Сегодня я их не вывезу…
– Тебе посмотрели руку?
– Пока нет.
– Почему?! – невольно повышаю голос, забывая о своих бедах, – Это не порез о бумагу и не отравление бухлом! Это ножевое!
– Ты за меня волнуешься?
Вопрос застает врасплох. Я останавливаюсь, сама не заметив, как подошла ближе, тупо пялюсь и хлопаю глазами.
«И что мне говорить?! Особенно, когда он так улыбается…» – улыбка действительно широкая и даже ласковая, без единого намека на желание поиздеваться или типа того, и это подкупает.
Он подкупает. Такой он, каким был все наше лето… Макс делает ответный, маленький шаг ко мне, но этот шаг рушит всю дистанцию. Он близко настолько, что я отчетливо слышу каждую ноту его запаха, дыхание и, казалось, даже сердцебиение. Не могу отстранится…особенно ясно это понимаю, когда он кладет руку мне на щеку и легко гладит кожу. Так нежно, что я прикрываю глаза, растворяясь в этом моменте…
– Ты такая смелая…
Смотрю ему в глаза и точно знаю, что он это серьезно. Я знаю, что это так, мне не нужно слышать больше и слова, и я хочу, чтобы он знал, как сильно я ему благодарна за все, что произошло. Но…мне нет нужды благодарить, потому что, кажется, он тоже видит меня насквозь, шепотом добавляя.
– Не за что…
А потом накрывает мои губы своими, и здесь нет места дикой страсти или тому, что было тогда в его комнате…сейчас есть только нежность, как много раз до этого…
«Как летом…»
Слышу за спиной короткий стук и сразу отстраняюсь, слегка касаясь своих губ кончиками пальцев. Если бы он меня не держал, я бы и вовсе отскочила от него на расстояние, но объятия крепкие и надежные – мне некуда деваться, да, если совсем на чистоту, совсем не хочется.
– Прости, Макс, – звучит знакомый голос, – Я бы не лез, но у тебя открытая рана. Давай обработаем и зашьем, а потом…
– Хорошо, Илья.
«Точно! Это тот чувак, который орался с Максом, а потом предложил психолога!» – коротко оборачиваюсь, чтобы посмотреть, как он выглядит. Не знаю зачем, мне просто интересно.
Не знаю, как выглядят хозяева клиник, но он выглядел презентабельно. Высокий, аккуратный даже в спортивных штанах и футболке. Его щеки гладко выбриты, а волосы уложены, не смотря на поздний час и явный «срочный вызов».
«Наверно это отпечаток его профессии…» – подумала я, обращая внимание и на глаза, – «Голубые и добрые. Нет, он точно врач…а еще постарше, вроде бы?»
– Амелия, это Илья, мой друг еще со школы. Илья, это Амелия.
– Я знаю, – усмехается, а я краснею, не в состоянии откреститься от предательской мысли:
«Он тоже меня видел на том видео?» – невольно сжимаю руки на груди, хоть и стою к нему спиной…
– Очарован, – продолжает, не замечая моих знаков, – Хорошо, что тебе стало явно лучше, и ты больше не выглядишь так болезненно, как в моей клиники. И я бы с радостью еще поболтал, но, Макс, давай займемся сначала тобой. Это не шутки.
– Он прав, – киваю и смотрю Максу в глаза, – Тебе нужно посмотреть руку. Ты же не хочешь…
– …Дрочить всю жизнь левой? – саркастично замечает, дергая бровями, – Нет, не особо.
«Настроение у него просто супер игривое, будто и не он схватил вторую пулю меньше чем за полгода…»
Стараюсь на это не реагировать, а все таки отстраняюсь и указываю в сторону выхода, неловка переступив с ноги на ногу.
– Я посижу в гостиной.
Не дожидаясь ответа проскальзываю мимо Ильи и выхожу за пределы комнаты, где могу дышать «типа» свободно. Не по себе мне все-таки…знакомства всякие, странные взгляды, улыбочки…как-то это слишком странно, особенно учитывая историю наших отношений.
«И Макс такой странный…счастливый что ли? С чего бы вдруг?» – погрузившись в мысли, выхожу в гостиную, где застаю Алексея за переодеванием.
Он голый по пояс, и нет в этом ничего такого казалось бы, а щеки все равно краснеют сильнее, а я отвожу взгляд. Не могу сказать, что не успела зацепить пару деталей, включая его отличную, физическую форму, но главное, что меня поразило – татуировка. Под лопаткой у него был полумесяц и звезды, а на ребрах песочные часы.
«Не ожидала я, что у такого правильного, застегнутого на все пуговицы, мальчика есть татухи…»
Алексей замечает меня и мою реакцию через отражение в окне, усмехается и поворачивается ко мне лицом, плавно застегивая пуговицы на голубой рубашке. Я молюсь, чтобы он ничего не говорил, хотя краем глаза и отмечаю, что уже собирается, но не успевает. Дверь квартиры резко открывается и внутрь влетает Лилиана. Ожидала ли я ее здесь увидеть? Нет и еще раз нет, особенно в таком виде. Сестра вся всклокоченная, глаза бешеные, щеки горят – сразу видно, на нервах. Меня она будто и не видит вообще, смотрит только на Алексея, пару секунд хлопает глазами, видимо дает себе время отдышаться, после чего выпаливает.
– Где он?!
Алексей приподнимает брови, замирает на миг, но потом снова усмехается и продолжает заботиться о своем туалете, невзначай пожимая плечами.
– Лилиана, мы тебя почти заждались…Что такое? Отец приказал тебе разыграть волнение и…
– ГДЕ ОН?!
«Проблема в том, что, судя по всему, она не играет…» – мысль колит где-то под ребрами, и я сжимаю пальцы, уставившись в пол от новой догадки, – «Может вот причина его счастья? Он явно знал, что она придет…»
– Там.
Возможно Алексей и сам догадался, а может просто не видел смысла вступать в глупый, бессмысленный диспут? Не знаю. Но он указывает на коридор, который ведет к спальням, и я почти его ненавижу за это.
«Хотя за что, а? Разве он виноват?…»
Сестра направляется в мою сторону, как ураган. Такой же бесконечно устойчивый и непобедимый. Знаю такое ее настроение, оно всегда означает одно: ничто и никто не собьет Ли с намеченного курса, даже Армагеддон. Мысленно я, конечно же, гадаю, как она отреагирует, когда мы столкнемся нос к носу, я ведь стою на ее пути, и ответ меня одновременно смешит и разочаровывает. Никак. Она никак не реагирует, потому что будто меня и не видит вовсе, пронесясь мимо словно порыв ветра с запахом лилий. Слышу стук ее шпилек, которые будто отдаются в груди эхом, а потом вздрагиваю, когда хлопает дверь.
«Что же будет теперь, когда два объекта с непреодолимой страстью наконец встретятся? Кровать, наверно, придется новую заказывать…» – мотаю головой, потому что на самом деле я не хочу знать и даже касательно, мимолетно представлять.
Мне хочется бежать без оглядки, сердце снова ноет и гулко стучит, каждым ударом разбивая меня изнутри. Не знаю, как буду сидеть здесь на диване и знать, что за стеной происходит…
– Куда ты?!
Цепляюсь бездумно и слишком быстро за возможность, которую замечаю краем глаза: Алексей аккуратно поднимает мою кошку и явно собирается с ней что-то сделать.
– Илья ее посмотрел, сказал, что у нее, наверно, сотрясение. Нужно съездить в ветеринарку.
«Это мой шанс!» – я бы хотела сказать, что меня дико волнует ее судьба, и, разумеется, она волнует, но мной все равно больше руководят эгоистичные мотивы. Такое стыдно признать, и я чувствую себя отвратительно, но ничего не могу с этим сделать – мне просто необходимо отсюда сбежать, или меня таки изнасилуют, пусть и морально…
– Я с тобой!
Недоверчиво щурится, пару мгновений молчит, прижимаю маленький сверток к груди, потом мотает головой.
– Нет.
– Но почему?! Это моя кошка!
– Мне не нужны проблемы. Голова итак болит.
– Мстишь?! Ты серьезно?! – повышаю тон, делая на него шаг, – Так было нужно!
– Могла бы предупредить!
– И ты бы позволил?! Нет! Ты бы стал снова выворачиваться! Нужно было кому-то действовать и быстро – я решила.
Молчит, потому что знает, что я права, а из комнаты в этот момент раздается глухой удар. Я кошусь в сторону, не успеваю насладиться триумфом, снова на него смотрю и шепчу.
– Пожалуйста, возьми меня с собой.
Он сразу понимает, бегло смотрит мне за спиной, молчит – думает. Я нервно сжимаю пальцы, кусаю губу, сейчас от него зависит мое душевное равновесие, как бы смешно не звучало…
– Я должен буду предупредить.
– Мы успеем вернуться.
– Не успеем, и тебе это известно.
– Пожалуйста… Я не буду ничего делать, буду молчать, клянусь, но если ты пойдешь туда, он не позволит мне поехать…А я не могу здесь оставаться…
Снова молчит. Взвешивает. Долго. Но потом закатывает глаза и громко цыкает, четко подводя итог.
– Ни звука. Будешь молчать и делать, что я скажу. Хоть один шаг в сторону – ты крупно об этом пожалеешь. Я с тобой церемониться не буду, запихну в багажник, но прежде верну долг, – слегка касается своего затылка и поднимает брови, – Все ясно?
– Да. Я все поняла. Поехали уже…
Так мне удается избежать хотя бы одной душевной травмы, и я рада, даже не смотря на то, что еду с тем, кого взаимно и абсолютно не выношу.
