Текст книги "Цугцванг (СИ)"
Автор книги: Ария Тес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)
«Наверно, они все меня убить готовы…» – судя по злобным взглядам Марины, она точно, – «И что я тут делаю?! Я, как слепой котенок, снова! Это не мой уровень, я до такого еще не доросла, объективно. Мне поставили гамбит даже раньше, чем я вообще одуплила о начале партии. Куда я лезу?! Зачем это все мне нужно?!..» – «Они прекрасно справятся сами, я тут вообще лишний человек! Я хочу уйти, мне нужно уйти! Но я залог? Так он сказал? Тогда я знаю, как получить то, что я хочу…»
– Она знает? – тихо спрашиваю, не поворачивая головы, но чувствую, что ее на меня повернули все.
Вопрос адресован только одному из королевской четы: Максимилиану. Наверно, он это понимает, но может не понимает, о чем я конкретно говорю? Решаю уточнить.
– Моя сестра знает?
Хмыкает и игнорирует. Меня это бесит, так что я резко поворачиваюсь, повышая голос.
– Лилиана знает, что моя мать жива?!
– Что?! – выдыхает Крис, но я на нее даже не смотрю, лишь на него.
Максимилиан злится, его челюсть опять начинает свои пляски, которые сейчас не пугают. Я уже ору, оперевшись на одну руку и подавшись на него.
– Ты оглох, твою мать?! Она знает?!
– Нет, – цедит сквозь зубы, а потом усмехается, – Но теперь знают все остальные. Поздравляю, идиотка тупорылая.
– Думаешь, я поверю, что они не знали?
– Думаешь, мне не насрать, во что ты веришь?
«Знаю, что насрать…» – решительно встаю на ноги.
Он на меня не смотрит, только перед собой, попивая очередную порцию бухла. Видимо я сильно его взбесила, ничего страшного, потерпит еще немного. Я твердо заявляю.
– Дай свой телефон.
– Пошла на хер.
Жестом он указывает сестре, мол хватит, и она отходит в сторону. Действительно все: на его плече чистая повязка, а это означает, что он готов к переговорам. Не истекает кровью, и все такое…
– Ты сказал, что я – залог того, что моя сестра будет делать то, что вам надо. Думаю, ты столкнулся с проблемой, раз я еще здесь.
Молчит. Снова игнорит, и, черт! Как же это бесит. Я стремительно приближаюсь, не обращая внимания ни на кого, и выбиваю его дебильный стакан из рук. Сильно так, с размахом. Он летит в сторону, а через миг с грохотом разбивается о стену, и только после этого меня удостаивают взглядом. Пусть я стою, а он развалился на стуле, но даже так, я будто ниже, чем он. Снова это чувство его превосходства и доминации, которое провоцирует на желание снова ему вмазать, но я сдерживаюсь. Важнее сейчас я, чем глупые порывы. Даю себе пару секунд на "успокоение души", прикрыв глаза, потом коротко выдыхаю и снова сталкиваюсь с его топями, на этот раз отважно и стойко, не давая им себя затянуть.
– Я смогу заставить ее пойти на твои условия.
– Твоя сестра – сраная трусиха, – усмехается за спиной Марина, на что в ответ я цежу сквозь зубы не оборачиваясь.
– Я гораздо лучше вас знаю, кто моя сестра, Марина Петровна, но спасибо за ваше ценнейшее, экспертное мнение.
– Охо-хо…
«Заткнись, злобная сука…» – перебиваю раньше, чем она еще накинет, обращаясь исключительно к Максимилиану.
– Я смогу ее заставить. После нашего разговора, она сделает все, что ты хочешь, включая глубокий горловой из позиции «мостик». Гарантирую.
С боку слышится смешок, который я сразу узнаю – это Арай. Мне даже не нужно смотреть, слишком хорошо я его запомнила за столько то часов, проведенных в его компании. Его я тоже игнорирую, не удостаиваю и толикой внимания, потому что все, что важно – ответ этого козла, который разве что не причмокивает, смакуя свою власть над ситуацией, и, как бы мне не было противно, надо мной.
«Ублюдок…Решай ты наконец!»
Он специально тянет, я это знаю, но не даю ему еще больше возможностей побаловать себя "сладеньким", а тупо молчу. Его это улыбает все равно, но Максимилиан наконец слегка кивает, доставая из брюк телефон.
– Твой папаша слушает ее мобилу.
– Я гораздо лучше тебя знаю, кто мой папаша, Амелия, но спасибо за твое ценнейшее…
– Мне не до шуток.
– Тогда бери и звони. Говорить будешь на громкой связи.
«Да пожалуйста…» – фыркаю, беру мобильный и присаживаюсь на край стула рядом с ним.
Я даже не успеваю задаться вопросом, а какой номер вообще набирать? Когда открываю телефонную книгу, вижу, что он там один.
«Моя сучка 🔗» – бросаю короткий взгляд на него, вижу ухмылку.
«Интересно, а кем я была в его телефоне? Моя шлюха 🍑?» – слегка мотаю головой, чтобы избавиться от того, как снова колет изнутри, слышу предупреждение:
– Без фокусов.
Хочется показать средний палец, но вместо того я нажимаю на имя.
Гудок-гудок-гудок.
Я уже думаю, что она и не возьмет трубку, но на четвертом слышу шипение.
– Твою мать, я сказала тебе, не звони мне сам! Я…
– Извини, я тебя расстрою, – ровно отвечаю, нагибаясь ближе к экрану, – Это не твой бывший-психопат, а всего лишь я.
Тишина, которую нарушает только смешок Максимилиана, и который благополучно проигнорирован. Я спокойно жду, пока она не придет в себя, пока наконец не слышу ее обеспокоенный голос.
– Амелия?! Это ты?
– Нет, это призрак прошлого рождества.[11]11
Призрак из Рождества Прошлое или Дух Рождества прошлого – вымышленный персонаж в произведении 1843 года Рождественская история английского романиста Чарльза Диккенса.
[Закрыть] Хочешь посмотреть, как ты стала горьким…
– Что ты делаешь рядом с ним?! – перебивает, и я вздыхаю, подперев голову рукой.
– Неправильные вопросы задаешь. Гораздо интереснее узнать, что будешь делать ты и совсем скоро.
– В смысле?!
– Он сказал, что ты должна кое что сделать, но судя по всему, ты с этим не спешишь. Он держит меня в заложниках, пока это не случится.
– ЧТО?!
– Я вызвалась тебе помочь. Мы же все-таки сестры, а сестры должны друг другу помогать, да?
– Амелия, послушай…
– Нет, сейчас слушать будешь ты. Приготовилась? Села поудобней? Тогда погнали. Ты сделаешь все, что он тебе сказал, потому что в противном случая я тебя уничтожу. Начнем с самого простого: я вытащу на свет все твое дерьмо, начиная со школы. Найду каждого человека, кому ты насрала в душу, запишу каждое его слово, а потом пойду во все газеты и телеканалы, куда меня только пустят, и дам такое интервью, от которого ты полысеешь на нервной почве. Со слезами, грустными, большими глазами и прочей атрибутикой бедной, несчастной сиротки. Я буду говорить, пока язык не сотру до костей, а еще играть лучше Мерил Стрип. Ради такого постараюсь, даже возьму пару уроков…
– Петя не позволит тебе…
– О, ты погоди, до твоего Пети мы еще доберемся.
– Не поняла…
– Сейчас поймешь. Я знаю, что ты на самом деле делала в Милане.
Бам! Я буквально вижу, как она резко бледнеет, и слышу, как сильно колотиться ее сердце, поэтому улыбаюсь.
– О да…ты понимаешь, к чему я клоню… – протягиваю, играючи, а через миг она аж подрывается.
– Ты что подослала ко мне эту…
– Именно это я и сделала. Ты же помнишь, что она может пролезть в любую дырку без мыла, да?
– Ты не посмела бы!
– Да что ты? Поговаривают, что тот лысый итальяшка поет гимн себе под нос, каждый раз когда перелистывает бумажки…
Она теряет дар речи, а я прикрываю глаза и смакую момент, как самый вкусный десерт. Плевать, что вокруг рушится мир – сейчас это неважно. Пусть я просрала по всем фронтам, но хоть где-то выиграть все равно приятно. И добивать тоже.
– Я поменяла все твои пароли и кодовые слова.
– ТЫ ЧТО?!
– Ага, именно так. Перед этим я сделала скрин с банковским счетом на твое единственное, фальшивое имя. Ты же никогда не запариваешься, и что-то мне подсказывает, твой Петенька знает, о чем идет речь.
– Я…
– Что сделает твой Властелин мира с отвисшими яйцами, когда я приду к нему и предоставлю доказательства того, что ты его обворовывала годами? Как это делал господин Ревцов…Хм… – театрально постукиваю по нижней губе, – Думаю, что тебе не жить. Что-то мне подсказывает, он не поможет тебе, а только добавит. Считай, что ты лишилась репутации и денег, что дальше, Лиля? Что будешь делать, искусствовед ты мой родной? На трассу идти?…
– Хватит! Как ты смеешь мне угрожать?! Ты совсем что ли?! Мы сестры!
– Знаешь, мне тут сказали, что раз ты выскочила, за твое дерьмо расплачиваться буду я, но это не входит в мои планы, извини. Ты сделаешь все, что он тебе скажет, и я получу свою свободу, а не буду сраным гарантом! Усекла?! – ору уже в голос, и также повторяю, когда она не отвечает, – Да или нет?! Тик-так, время идет!
– Да, – глухо соглашается, и тогда я толкаю телефон Максимилиану.
– Она твоя.
Он не спешит вступать, а смотрит на меня, как придурок, и улыбается. Это бесит, но я снова предпочитаю не реагировать, а складываю руки на груди и отворачиваюсь в сторону окна, где гораздо лучше, чем в теплом доме.
– Потрясающе… – со смехом протягивает он, не убирая с громкой связи, так что я слышу каждое слово Лилианы, сказанное дальше.
– Заткнись. Это все твоя вина! Мы договорились, а ты…
– Аккуратней на поворотах, милая, твоя маленькая сестренка сидит рядом со мной.
Еще одна пауза, которую она прерывает быстро и бесцветно.
– Что я должна сделать?
– Поставить прослушку на его телефон.
– ЧТО?! Ты спятил?!
– Без истерик и эксцессов, дорогая.
– Как я это сделаю?! Я что хакер?!
– Тебе всего лишь нужно будет открыть ссылку на его мобиле. Даю тебе времени до утра.
Он сбрасывает звонок, и только тогда я поворачиваю голову, приподнимая брови.
– Всё?
– Посмотрим, как она справится с первым заданием.
– Круто. Я спать, у меня болит голова.
Обхожу его и уже целюсь в ту комнату, где ночевала сегодня, но в спину мне прилетает довольное:
– Наверх.
«Ага, сейчас!»
– Пошел на хер.
Я хлопаю дверью, но все равно слышу снаружи его сраный смех.
Чертов смех…
***
Здравствуй, как-я-хочу, я так «скучала».
Когда я открываю глаза, то не сразу понимаю, что нахожусь совсем не там, где засыпала. Понимание приходит быстро, и я резко сажусь, прижимая атласное одеяло к груди.
Голой груди.
«Этот ублюдок перенес меня к себе!» – ору внутри своей черепной коробки, – «Еще и раздел!»
Злюсь – и это мягко сказано, пока не замечаю на своей тумбочке вдвое сложенный листок со своими именем. Хватаю его и разворачиваю, не ожидая ничего хорошего, но содержание удивляет.
«Проснешься и спускайся вниз, есть разговор. М»
Не знаю, зачем он подписывался, но мне плевать на это – главное, что скорее всего что-то прояснилось по моей ситуации, и я спорю на что угодно, в мою пользу. Это перекрывает все на свете, и я буквально вываливаюсь из кровати и бегу к шкафу.
Такой воодушевленной, даже окрыленной я не была давно. Молниеносно одеваюсь, умываюсь, чищу зубы, а потом сбегаю вниз по ступенькам. Нахожу его без проблем, он в кругу своей чертовой семьи сидит в гостиной. Марина играет во что-то с Мишей, за чем наблюдает Женя и смеется. Другие делают что-то еще, но я не смотрю. Только на него, потому что от него зависит моя судьба, и я не дожидаюсь его первенства, перехватываю. Мне сейчас не до игр.
– Ну и?
Максимилиан отставляет в сторону стакан и улыбается хитрой, дьяволькой улыбкой, приподнимая брови.
– Как спалось?
Игнорирую.
– Она звонила?!
– Нет.
– Нет?
– О чем мне с ней разговаривать?
– Давай без игр.
– А что? Больше не хочется играть? Например в молчанку.
– Она сделала или нет?! – теряю терпение и делаю маленький шаг ему на встречу.
Еще один, когда он начинает свое излюбленное «растягивание резины». Бесит меня страх, видит это и получает свою порцию удовлетворения, но сегодня я слишком взволнована, чтобы держать мину.
– НУ! Говори! Хватит уже страдать херней! Да или нет?!
– Да.
Сначала я даже не верю в свое счастье. Выдыхаю, пару раз моргаю, хмурюсь, он же изучает мою реакцию, наклонив голову на бок…и мне не нравится, как он меня разглядывает. Слишком как-то…странно.
– Почему ты так пялишься?
– Рад, что ты довольна моей победой, но не понимаю почему ты ей так довольна.
– В смысле?!
– Тебе с этого что?
– Я…не поняла, – внутри толкает страх, а по спине бегут мурашки.
Вдруг понимаю, что в комнате все замолчали и наблюдают за нами, и это мне не нравится вдвойне, особенно, когда я смотрю на Женю и вижу в ее глазах сочувствие.
«Какого хрена?!»
Тем временем Максимилиан плавно поднимается, расправляет плечи, будто ему мало, что он итак занимает почти все пространство своим эго и ублюдской усмешкой…
– Ну и? Долго ждать ответа?
– Она все сделала, и это значит…
– Что мы на шаг ближе к свержению нашего отца. Что это значит для тебя?
До меня доходит медленно, но наповал. Руки начинают трястись, и я сжимаю пальцы, жалобно смотрю на него и еле слышно шепчу.
– Мы договорились…
– Мы с тобой ни о чем не договаривались. Спасибо за содействие, но для тебя это ничего не меняет. Ты остаешься.
Кажется только что слой пыли и грязи отпал с еще одного бронзового зеркала, которое осветило то, что я так наивно не учла: Максимилиан Александровский самый настоящий кошмар, и я что действительно думала, что это будет так просто?
Глава 12. Победитель. Амелия
18; Декабрь
У меня как будто выбили пол из под ног на эшафоте. Задыхаюсь, перед глазами бьют черные круги, в ушах звенит, и я открываю рот, как рыба, выброшенная из океана на сушу.
«Так, стоп, не паникуй. Не паникуй! Возьми себя в руки, черт тебя дери! Он переживает за свой «план», но ты можешь убедить его в том, что ты не угроза! Давай! Вспомни, как говорить и просто сделай это, твою мать! Давай!!!»
Опускаю глаза в пол, прикрываю их, глубоко вдыхаю и снова смотрю на Максимилиана, который с интересом разглядывает меня, слегка наклонив голову на бок. Стараюсь не акцентировать на этом внимание, особенно на чувстве, будто я интересный аттракцион для него и вообще всех здесь присутствующих. Плевать. Мне не привыкать, а на кону стоит моя свобода, чтобы так зацикливаться на том, что обо мне подумают эти люди.
– Ты прекрасно знаешь, что я не стану трепаться, – хрипло выдавливаю из себя, на что Максимилиан неожиданно начинает…смеяться?
Не такой реакции я ожидала, это уж точно. Смотрю на него, а наследный принц ржет, точно как местный дурачок. Конечно нет, я от злости так, на самом деле ситуация диаметрально противоположна: он здесь царь и Бог, а я шут, которого вывели на арену повеселить королевское семейство. Это даже не обсуждается, напротив настойчиво подчеркивается поведением наследника. Он лениво и спокойно занимает свое прежнее место, плавно снимает стакан со столика и, чинно закинув нога на ногу в привычной, мужской манере, то есть щиколоткой на колено, приподнимает брови.
– Ну? Тебе нужно особое приглашение, чтобы продолжить, котенок? Я весь во внимании.
Звучит достаточно унизительно, и моя гордость уже готова броситься на него и расцарапать рожу, но мне удаётся удержать порыв и ее под замком. Снова выдыхаю, пару мгновений даю себе на то, чтобы хоть немного успокоить клокочущий ураган внутри, после чего киваю.
– Нет, не нужно. Тебе известно, как я отношусь к твоему папаше…
– Властелину мира с отвисшими яйцами? – злобно раздуваю ноздри, что только сильнее веселит принца.
Да и не только его. Все его дети улыбаются, я это точно знаю, пусть и вижу только Алексея, который сидит чуть дальше Максимилиана на подлокотнике кресла. Он отворачивается к окну, правда от меня не уходит улыбка, которая вот-вот станет громким, раскатистым смехом.
«Они надо мной издеваются…» – пробегает в голове неприятный итог всему увиденному, а следующая скабрезность Максимилиана только его укрепляет.
– А можно узнать…откуда такие познания?
– Прости?!
– Про его яйца.
«Он что специально?! Я же ему сейчас морду разобью!» – сжимаю кулаки со всей силы, и пока я еле дышу, Максимилиан плавно проходится по мне взглядом.
– Даже не вздумай…
– Я его ненавижу, – выпаливаю, отсекая ухмылки, подколы и унижения, чтобы сосредоточиться на главном – своей цели, – Мне нет дела до того, что с ним будет и как закончится его сранная жизнь – делайте, что хотите! Даже если вы решите по очереди трахнуть его, а потом выпустить всю кровь и купаться в ней под звуки каких-нибудь итальянских молитв – плевать! Если устроите оргию после этого в тесном кругу вашей конченной, ублюдской семейки – насрать и на это! Мне абсолютно по хер, даже если вы в итоге перегрызете глотки друг дружке внутри вашей собачьей своры!
Перегнула. Знаю. Чувствую, как воздух потяжелел и зарядился, как улыбки померкли. В глазах Максимилиана отражение общего настроения – злости и обещаний скорейшей расправы. И я знаю, что надо было заткнуться раньше, а лучше выбирать выражения в принципе, но стоп-кран дал капитальный сбой, и остановить свой словесный понос просто не представлялось возможным. Я тяжело дышу, все это понимаю, и смотрю точно ему в глаза, пока Максимилиан молчит. Это плохо. Что-то в голове щелкает, и мне вдруг ясно совершенно точно, что я снова угодила в какой-то капкан, который не смогла разглядеть. Он понимает, что я это только что осознала, поэтому давит свою мерзкую усмешку с новыми силами, так сказать. А я хочу его убить. Такая злость внутри, и всё это кажется таким сюром, что я берусь за голову и шепчу.
– Это какой-то сюр…
– Разве?
– Ты знаешь, что я против него! Я не собираюсь вас сдавать, это не в моих интересах!
– И где гарантии?
– Ты что совсем придурок что ли?!
– Ну ты, видимо, в этом убеждена, раз рассчитываешь уйти, после такого горячего монолога.
– При чем…
– На кону стоит слишком многое! – Максимилиан резко вскакивает и повышает голос так, что, кажется, даже стекла в окнах дрожат, – Ты думаешь, что я поставлю под угрозу свою семью из-за какой-то малолетки?!
– Я уже сказала…!
– Я все слышал! Где гарантии, что как только ты выйдешь из этого дома, не побежишь к нему и не сдашь нас, а?! Судя по всему, ты ненавидишь не только его…
– Я только что тебе их предоставила! – ору в ответ, бесстрашно глядя точно в его глаза, – Мне до вас дела нет, это ваши разборки! Лиля сделает все, что ты скажешь, она твоя! Получай и распишись, а меня отпусти!
– У меня нет гарантий, что твоя сестра снова не пойдет на попятную…
– Да она сделает все, что ты хочешь! У нее нет выбора!
– Как и у тебя. Ты остаешься, я так сказал, а значит…
– Ты не имеешь никакого права! Я не твоя собственность и не твоя вещь, чтобы ты решал, куда меня поставить!
– Правильно, котенок, ты…
– Пошел ты! – со всей силы пихаю его в грудь, но потом сразу же подлетаю и сурово смотрю точно в эту наглую морду, – Ты лжец и надменный ублюдок!
– Ты сама придумала сделку, которой не было, а теперь обвиняешь меня? Самой не смешно?
– Зачем я тебе?!
– Я уже сказал!
– Это херня! Ты врешь!
– И зачем тогда по-твоему ты можешь быть мне нужна?!
– Я НЕ ЗНАЮ! – ору до боли в связках, сжимая кулаки, тяжело дышу.
Меня начинает крыть. Разговор, который должен был пойти вообще иначе, заводит меня в новый тупик, и это дико…дико! бесит. Я просто не могу вести с ним беспристрастные переговоры!
– Может, чтобы заставить Лилю не только следить за твоим папашей, но и…
– Не-а, – отрицает четко, перебивая, – Можешь даже не продолжать. Вот это самая настоящая херь, моя милая.
– Да ну?!
– Да. Развесила уши? Все "разузнала"? Молодец, но Оксана понятия не имеет, о чем говорит. Мы с…
– Мне насрать на "вас с…"! Я не хочу ничего слышать!
– Если так, какого хрена потащилась к этой крысе, м? Не проще ли спросить у первоисточника?
– Я узнала все, что мне было нужно, а дальше уже "с горкой"! Оставь себе эту мерзость в личную коллекцию, а меня отпусти меня!
– Еще ножкой топни.
– Я хочу уйти!
– А я хочу минет…
Гостиную разрезает звук очередной, звонкой пощечины, от которой он отгибает голову в сторону. Слышу движение за спиной, уже даже готова отразить удар Марины, а я знаю точно, что это именно она, но Максимилиан резко возвращает взгляд и поднимает руку, мол, нет! Стоп! Я же чувствую слезы. Они катятся по щекам градом, вытираю рукавом кофты, всхлипываю, но продолжаю смотреть на него, и когда он наконец возвращает мне свое внимание, шепчу.
– Ты не имеешь права…я хочу уйти…
– Все останется, как было, так что лучше побыстрее привыкай, котенок.
– Ты пожалеешь. Когда моя мама узнает, что ты со мной сделал, она тебя убьет!
– Посмотрим еще, кто кого.
– Что ты сейчас сказал?!
– Я не боюсь твою мать. Если ее заставил бежать и прятаться мой папаша, мне нечего бояться. Я лучше, чем он.
– Лиля считает иначе.
– Осторожней не поворотах, милая… – тянет со спины Марина, но я ее игнорирую, глядя на Макса с прищуром.
– Отпусти меня. По-хорошему. Иначе ты очень крупно пожалеешь.
– Котенок, прежде чем пугать меня, отрасти "не молочные" зубки.
– Ты…
– Я все сказал, разговор закончен.
– Я тебя ненавижу! – всхлипываю громко, вытирая глаза кулаком, как ребенок, на что получаю сухой, холодный ответ надменного ублюдка в надменно-ублюдочном стиле.
– Взаимно.
– Лучше бы ты сдох!
Его лицо натягивается, как маска, глаза холодеют, словно их окунули в жидкий азот, но меня это не останавливает. Я снова вытираю новую порцию слез и выплевываю новую порцию яда.
– Я тебя ненавижу! Жалею, что ты не сдох в том дворе! Я жалею, что промахнулась и не убила тебя, ублюдок!
– Тогда надо было целиться лучше.
Мной завладевает какое-то отчаяние вперемешку с болью, обидой, негодованием, яростью, и я…плюю ему в лицо. Не могу это объяснить, мне, наверно, слишком хорошо ясно – все остальное ему, как мертвому припарка. Это, очевидно, тоже, но это происходит как-то само, словно что-то внутри требует хоть какой-то сатисфакции. Спойлер, я ее не получила, глядя на эту харю, поэтому просто разворачиваюсь и почти бегом выхожу из гостиной. Нет больше смысла там оставаться, он и не собирался меня отпускать…
«С чего я вообще решила, что будет иначе?!»
Почти в истерике я добираюсь до комнаты на первом этаже, а точнее до конуры, где меня хотя бы никто не будет трогать, и дергаю за ручку. Закрыто. Дергаю еще – ничего. Он отрезал мне пути, я это где-то на подсознательном уровне понимаю, но продолжаю дергать за ручку и жалобно всхлипывать, пока меня вдруг резко не дергают от двери. За секунду я оказываюсь оторвана от земли и закинута на плечо, которое, конечно же, сразу узнаю. Это он – мой ночной кошмар, ставший явью, который тащит меня в свое логово…
Яростно бью его по спине, ору раненным зверем, извиваюсь, отталкиваюсь – всё бестолку. Максимилиан этого будто и не замечает вовсе, не реагируют, ничего не говорит, а прет дальше, как танк. Единственное, что выдает его ярость, как он с ноги вышибает свою дверь, и мне становится страшно. Я не знаю, чем грозит моя выходка, и когда он швыряет меня на кровать, отползаю, тяжело дыша. Воображение уже нарисовало страшные картины, и каково же было удивление, когда я слышу его четкий шаг в сторону выхода, а оборачиваясь вижу, как захлопывается дверь? Ответ: огромное. Оно было просто огромное, и настолько сильное, что даже тот факт, что он закрыл меня на ключ, не сильно волнует. Главное, что его здесь нет…
***
Тук-тук-тук.
Три тихих стука, после открытия замка, точно дают понять, что это пришел не он. Этот козел точно не стал бы стучаться в свою комнату, а вынес бы дверь с ноги, очевидно, но я все равно не отвечаю. Смотрю в окно, закутавшись в плед на своем кресле, которое теперь вообще отодвинула в самый угол на максимальное расстояние от этой чертовой кровати.
– Я зайду?
Женя аккуратно заглядывает, и когда я, так как не могу ее игнорировать, слегка киваю, заносит первым поднос с едой. Мне становится стыдно на мгновение:
«Заставляю ее таскать себе еду, как ребенок…» – но это быстро давят другие чувства, и я отворачиваюсь к окну.
Вряд ли она ждет чего-то иного, да и в принципе вряд ли станет требовать по своей сути, поэтому просто подходит и садится на край, опустив поднос между нами.
– Я принесла тебе поесть, ты не завтракала, и обед уже давно прошел…
– Не хочу.
– Амелия, морить себя голодом не выход.
– Я не морю себя голодом, – глухо отвечаю, обняв колени теснее, – Просто не хочу.
– Хорошо…но я оставлю это здесь на случай, если ты передумаешь.
– Как знаешь.
«Это вряд ли…»
Мы замолкаем. Мне говорить нечего, да и совсем не хочется, а Евгения, судя по всему, не знает с какого конца подойти ко мне.
«Интересно, зачем она пришла?»
– Я понимаю, что ситуация…неприятная, но…
Издаю смешок.
«Не-при-ят-ная. Все понятно. Ее подослали меня приструнить…» – смотрю на лицо Жени, полное непонимания, а потом слегка наклоняю голову на бок.
– Вот для чего ты здесь, да? Объяснить мне, что все не так плохо?
– Я просто хотела поговорить.
– Ты поможешь мне сбежать?
Евгения тупит взгляд, крутя на пальце обручальное кольцо размером с булыжник, на которое я теперь смотрю с презрением. Вдруг она начинает меня так раздражать, что я буквально представляю, как хватаю ее за этот самый палец и выкручиваю, ломаю его, потому что по факту то она с ними заодно.
«Я так хотела найти во всем этом дерьмо хотя бы одно светлое пятно, но кого я обманываю? Она на стороне своего мужа, то есть не на моей. Конечно она мне не поможет…глупая-глупая Амелия…»
– Понятно, – холодно киваю и тут же ядовито усмехаюсь, – О чем тогда поболтаем? О том, как меня насильно удерживают в доме, где я быть не хочу, среди людей, от которых меня тошнит?
– Амелия…
– Знаешь, а ты не так и отличаешься от своих конченных родственничков…
Буквально чувствуя, как мои слова попадают в цель и попадают точно в сердце, ломая его изнутри. Но мне не жаль. Меня никто не пожалел и даже не подумал об этом, с чего мне это делать? Усмехаюсь, слегка щурюсь, а вид ее подступающих слез только подстегивает.
– О, Женечка, не притворяйся белой и пушистой…Ты соучастница похищения, поздно хвататься за Библию и…
Меня перебивает суровый, твердый голос наследного принца, который тоже решил посетить мои казематы так вовремя.
– Женя, иди к мужу.
Она не торопиться вставать, смотрит мне в глаза с такой надеждой, мольбой, которые, к большому сожалению для нее, разбиваются уже о мою ледяную стену. Не доходят даже эхом, потому что мне ее действительно не жаль.
– Женя, иди, – мягче, тише повторяет Максимилиан, и тогда она срывается и убегает, а я снова отворачиваюсь к окну, но не перестаю ухмыляться.
– У-упс, кажется я ее обидела. Очень жаль.
– Прекрати.
Со мной он говорит без толики мягкости, а скорее наоборот. Голос его прямо искрит раздражением и злостью, но меня это никак не тормозит. Я так злюсь, что тону в вязкой пучине ярости, и кроме нее ничего не чувствую.
– Прикрятьи, – передразниваю, откидывая на спинку кресла и разглядывая его с отвращением и явным желанием спровоцировать, – Или что?
– Тебе лучше не знать «или что».
– М, как интересно. Угрозы. А если я хочу…проверить твои границы?
Намеренно использую формулировку, но до него не доходит, судя по смеху и тому, как он трет свои глаза.
«Он до сих пор ничего не понял…тупой ублюдок!»
– Можешь кусаться сколько угодно, Амелия, но у тебя нет выхода, кроме подчинения. Твоя жизнь в моих руках.
– Отсоси.
– Это моя реплика, – дергает бровями, думает, что победил, но и я же не лыком сшитая.
– От папули наслышался?
– У сестры своей спроси.
– А ты у нее спрашивал, пока имел ее параллельно со своим папашей? И каково это, ваше благородие? Быть там, где был член, из которого ты сам вышел? Огонь?
– Закрой рот.
Говорит тихо, но настолько опасно, настолько предостерегающе, что внутри начинает жестко вибрировать какой-то датчик оповещения угрозы. Сто процентов именно благодаря ему и срабатывает инстинкт самосохранения, но я так зла, что с легкостью его подавляю, приподнимая брови.
– Ой, кажется я ступила на запретную территорию? Обсуждать, как тебя бросила телка, которую ты так любил, ради твоего папаши…
Договорить не успеваю. Он подлетает ко мне так быстро, я даже не понимаю, как он уже передо мной, хватает за волосы и жестко дергает так, чтобы я смотрела ему в глаза. Полные ярости…
– Ты хочешь поиграть, а?! Хочешь потрепаться?! Хочешь проверить мои границы?! Сейчас ты ходишь по тонкому льду, Амелия. Все это время я был к тебе слишком добр, и ты решила, что так будет дальше?! Я могу с легкостью превратить твою в жизнь в сраный ад, мне это ничего не стоит!
– А я по-твоему не в аду? – шепотом спрашиваю, чувствуя как слезы-предатели собираются в уголках глаз, и знаю, что он это видит.
А еще, что ему плевать. Все, что для него важно – это его чертов план, и он не поставит его под угрозу, особенно ради меня. Я это знаю…
– Пока нет, – хмыкает, потом неожиданно приближается и легко касается губ, шепчет, – Но это очень легко исправить. Не зли меня.
Отпихивает грубо, так что я падаю назад, еле успев удержать равновесие, подставив руки, а сам разгибается. Я чувствую его. Энергетику, запах, доминацию, но не могу поднять глаз. Не потому что я его боюсь или подчиняюсь, а потому что настолько сильно злюсь, насколько глубоко мое отчаяние и исступление. Наверно только в этот момент я окончательно понимаю, что он меня действительно не отпустит…
– Поешь, тебе понадобятся силы также страстно орать и драться, котенок.
Передергивает от клички, и я со всех сил сжимаю обивку кресла, что не остается незамеченным, но очень веселит этого мудака. Ему нравится наблюдать за моим бессилием, я это даже с расстояния и не глядя определяю. А еще я вдруг понимаю, что там внизу он специально меня спровоцировал на все то, что я сказала, будто ему был нужен логичный повод оставить меня при себе, как какого-то ручного зверька…а я поддалась. Я ему позволила играть с собой, даже подмахивала с полной отдачей, и это бесит вдвойне сильнее. Меня бесит, что он такой хитрый, умный и продуманный манипулятор, и что он меня обходит. В сухую.
– Ешь и готовься к ужину самой. Советую спуститься самой, потому что ты все равно туда явишься, вопрос лишь в том как ты это сделаешь, и где будешь сидеть. За столом или на полу, как собака, раз тебе так нравится сидеть на полу, как собаке.
Разворачивается, не давая мне даже придумать остроумный ответ, но меня то это не устраивает, естественно. Этот надменный гандон думает, что победил! Как я могу такое позволить? Правильный ответ: никак. Никак не могу, поэтому резко дергаю ногой и сталкиваю поднос с едой на пол, создавая жуткий грохот и звон разбитого стекла. Суп расползается лужей, смешивается с соком, все это дополняет пюре и котлета – отличный коктейль под названием «Отсоси, ублюдок!». Советую попробовать, если вам также не повезло, как мне.
Максимилиан резко тормозит, а я не могу сдержаться и улыбаюсь, откидываясь уже свободно на руки и положа нога на ногу с тихим:
– У-упс.
Он плавно разгибает спину, расправляет плечи, а я неосознанно ищу глазами оружие для защиты. Единственный вариант, который приходит в голову – это бутылки, и в моя фантазия уже рисуется траекторию и скорость, с которой мне нужно будет рвануть, чтобы успеть ее схватить. Вот только в этом нет нужды. Аналитику прерывает гортанный, бархатный смех, и он, не поворачиваясь, но улыбаясь, протягивает:
– Ужин в восемь. Ты меня услышала. Не опаздывай.
Выходит спокойно, даже дверью не бьет, и это бесит. Не знаю насколько притворство царствовало баллом, но обещаю себе, что еще не вечер. Мне все равно уже терять особо нечего, что он еще может мне сделать? Александровский, конечно, может многое, особенно исходя из брошенных угроз, но…мне просто надоело. Жить с ножом у горла, молчать, трястись.
