Текст книги "Колдовская сила любви (СИ)"

Автор книги: Аристарх Нилин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Идите ко мне, родные мои.

Катя и Маша кинулись к матери и, обняв руками, уткнулись в нее лицами. Она обнимала их и плакала. Слезы неудержимо текли из её глаз, и она ничего не могла поделать с собой. Но она чувствовала, что это были слезы и не радости, и не горя, а облегчения, от всего пережитого, и надежды на светлое будущее её и детей.

Глава 6

Двухтысячный год остался позади, а вместе с ним, еще одна страница её жизни. Вскоре состоялся суд, и Маша развелась. К её удивлению и еще большему удивлению судьи, Николай не стал возражать против развода и даже настоял, чтобы суд не устанавливал испытательный срок для примирения сторон, как это обычно бывает в случае, когда в семье столь малые дети.

Сразу после суда, Маша уехала домой и с тех пор не видела Николая ни разу. Это было странно, так как суд разрешил ему видится с дочерьми раз в неделю, но он, словно в отместку жене, в очередной раз показал свой характер и не навещал их. Алиментов она так же не получала, впрочем на это она меньше всего рассчитывала, и потому не очень удивилась, когда по прошествии полугода, так и не получила от Николая ни копейки.

Спустя год, Маша окончательно оправилась от всего пережитого, утвердилась на новой работе, брала дополнительно переводы и, хотя жизнь её была наполнена проблемами и трудностями, они воспринимались совсем по-другому, чем раньше. Главное, что она была эмоционально спокойна и не чувствовала того душевного дискомфорта, который переживала в последний год своего замужества.

В середине 2001 года Мария Андреевна все же уговорила дочь разъехаться. Маша упорно сопротивлялась. Она не столько цеплялась за квартиру, в которой прожила без малого двадцать лет, сколько ей не хотелось уезжать от матери. И все же, та настояла. Последним аргументом, который решил вопрос размена квартиры, стало то, что она прямо и открыто, заявила дочери:

– Маша, ты не обижайся на меня. Ты теперь сама мать и я готова пока есть силы, хоть каждый день приезжать и во всем помогать тебе с детьми, уборкой, готовкой, в чем угодно, но поверь, твоего нового замужества, я не переживу. Это выше моих сил. А так, ты будешь жить самостоятельно и дай бог, сможешь обустроить свою жизнь. Поверь, хочу я того или нет, но, живя вместе, я все эти годы влияла на тебя и кто знает, как сложилась бы твоя судьба, если бы мы жили врозь. Порой один взгляд или слово, могут повлиять на решение, ведь так?

– Да, я согласна с тобой, мама. Конечно, согласно, – Маша прильнула к ней и прошептала, – Спасибо, что ты у меня такая. И знай, что во всем, что было, ты нисколечко не виновата. Я сама построила свою жизнь и сама за неё в ответе.

– А теперь ты не только за себя в ответе, но и за своих детей.

В этот момент с шумом и гамом в комнату вбежали Катя и Маша.

– Вот они, твои чудо природы. Ты их надежда и опора на все времена, – она прикрыла глаза ладонью, чтобы дочь не увидела её слез и, отвернувшись, пошла в свою комнату.

Спустя четыре месяца они разъехались. Мария Андреевна уехала в небольшую однокомнатную квартиру на последнем этаже двенадцатиэтажного дома возле кольцевой дороги. Правда преимуществом было то, что у неё была большая десятиметровая кухня, и дом располагался в десяти минутах ходьбы от метро Алтуфьевская. Маша с детьми переехала в двухкомнатную квартиру недалеко от Речного вокзала. Риелторская фирма, которая занималась обменом, предложила целый пакет вариантов и Маша, после некоторых колебаний, все же согласилась с двухкомнатной квартирой, так как в этом случае, они получали еще небольшую денежную компенсацию, которая позволяла сделать ремонт и даже заменить старую мебель.

Жизнь сделала очередной виток и обозначила перед Машей новые перспективы и новые задачи на будущее…

Долгий и длинный гудок электровоза мгновенно вывел Валерия Николаевича из состояния, которое нельзя было назвать ни сном, ни размышлением, ни еще как-то. Слушая рассказ Марии Викторовны, он мысленно представлял людей, о которых она рассказывала, её маму, подругу Зою, Василиса и всех тех, о ком она упоминала, рассказывая о своей жизни. Словно в кино, перед ним разворачивалась жизнь женщины, и он никак не мог отрешиться от мысли, что все это не плод воображения, не история прочитанного романа, а её собственная жизнь, описанная во всех подробностях, переживаниях, страстях и эмоциях. Он посмотрел на неё. Она сидела напротив, отрешенно глядя в окно, где уже брезжил рассвет наступающего утра. Край солнца показался за горизонтом и пробивался сквозь кусты и деревья, посаженные вдоль железнодорожного полотна.

– А может все, о чем она рассказывала, я просто себе домыслил? – подумал он. Мозг выхватил из сказанного слова, фразы и, растворив в памяти, создал образы и наполнил их содержанием, оживил то, о чем не говорят, но думают?

– Вы что-то спросили? – услышал он Машин голос.

– Нет, просто вы так интересно рассказывали о себе, что я…

– Невольно заснули от моего нудного рассказа о себе.

Он смутился и потому, словно оправдываясь, ответил:

– Нет, что вы. Так необычно. Сколько езжу, не часто встречаю людей, которые вот так интересно рассказывают о себя.

– А о чем обычно рассказывают люди?

– О разном. О работе, интересных историях из личной жизни. Успехах своих, или детей. Мужчины иногда рассказывают о любовных похождениях, будучи в командировках, но это редко, в основном, когда выпьют. Частенько сетуют на жизнь, но редко когда бывают так откровенны, чтобы рассказать о себе.

– Разве я так много и откровенно рассказала о себе?

Валерий Николаевич снова смутился, не зная, что ответить. Подумав, он все же произнес:

– Не знаю, насколько с вашей точки зрения рассказ был откровенен, но мне показалось, что в нем нашлось место всему, и чувствам и переживаниям и выпавшим на вашу долю трудностям…

– А мне казалось, что я просто рассказываю вкратце о себе.

– Наверно так и было. Видимо я, просто домыслил то, о чем вы хотели сказать, но умолчали. Такое возможно?

– Конечно. Это даже интересно, как вы представили меня и тех людей, о которых я упоминала?

– Так ведь разве теперь вспомнишь, так много всего интересного прошло передо мной. Вам впору роман написать.

Она рассмеялась и тут же осеклась, видимо испугавшись, что разбудит все еще спящих детей.

– А как, по-вашему, это все, правда или вымысел?

От столь неожиданного вопроса, Валерий Николаевич опешил.

– Извините, не понял? Что значит правда или вымысел?

– Такое могло быть или вы считаете, что я все придумала?

– А разве можно придумать жизнь?

– Вы правы, жизнь придумать трудно. Нет, я конечно пошутила. Все это было со мной, и знаете, я ни о чем не сожалею. Ни о том, что вышла замуж и бросила Василиса. Ни о сумасшедшей любви к Анатолию и даже не виню Николая. Он кстати, за три года как мы развелись, всего дважды навещал детей.

– А как сложилась, извините за любопытство, судьба столь близких для вас людей?

– Василис мне иногда звонит, поздравляет с днем рождения и на Новый год. Я даже послала ему фотографию дочерей. Самое удивительное, что он до сих пор питает ко мне чувства и потому до сих пор не женат. Анатолий, после того как уехал в Бельгию на дипломатическую работу, вскоре женился на француженке из состоятельной семьи, ушел из МИДа, получил французское гражданство и принимает участие в семейном бизнесе. Так что он добился всего, чего хотел. Что касается Николая, то о нем у меня обрывочные сведения. Дело в том, что Евгения Николаевича убили.

– Убили?

– Да. Бизнес вещь суровая. Криминальные разборки, взорвали машину, он жена и дочь погибли. Двое сыновей остались живы, но один стал инвалидом и что с ними, я точно не знаю. Николай после смерти матери продал квартиру, взял однокомнатную и живет на остаток денег. Купил машину и по-прежнему занимается извозом. Но, стал пить.

– А как же спорт?

– О чем вы говорите. Спорт, это, так же как и работа, поиск жизненных ощущений, как он однажды выразился.

– Да, жизнь всех расставила по своим местам, – глубокомысленно произнес Валерий Николаевич, и Маша снова задорно рассмеялась.

– Да, кстати, а что стало с вашей подругой Зоей? Как она?

– Зойка? С ней мы по-прежнему самые большие подруги. Теперь все вопросы я согласовываю сначала с ней.

– Даже так?

– Представьте. Они живут с Леней в Москве. Он защитил диссертацию. Пишет, читает лекцию в Университете, а Зоя много работает, ездит в экспедиции. Ей безумно понравилась археологическая жизнь. И потом, она твердо знает, что дома её ждут сын и муж, которые просто боготворят её и считают эталоном женщины двадцать первого века.

– Надо же.

– Вот так. Зойка молодец. В прошлом году моталась на три месяца в Чили. Мы с ума сходили, как она там, а она откопала там такое, что её муж сказал, что если она и не станет вторым Шлиманом, то это только потому, что мужчины просто не захотят поделиться славой с женщиной. Пытается заставить её защитить хотя бы кандидатскую, но та говорит мужу, – какие проблемы, пиши сам, мое дело искать, твое писать. Мы разделили наш труд, и не мешай мне делать в жизни то, что мне нравится. Он смирился, но каждый раз говорит, чтобы я, хоть как-то повлияла на неё. Ведь это просто не справедливо. Она талант, а закапывает его в землю. Зоя смеется и делает по-своему.

Валерий Николаевич рассмеялся вслед заразительному смеху Марии Викторовны и новый гудок электровоза, заставил его взглянуть в окно. Мелькали придорожные постройки, склады, дачные домики и по всему чувствовалось, что поезд подъезжал к Москве. Оставалось от силы час с небольшим, и он должен был прибыть на Курский вокзал столицы.

– По всей видимости, мы уже в Подмосковье, – произнес он.

– Вы так думаете?

– Да. Еще немного и мы дома, – он снова взглянул на Машу и спросил, – А как ваша мама?

– Мама живет одна, но часто бывает у нас. Куда я без неё. Сейчас веду переговоры относительно перехода на новую работу. Если получится, без мамы просто пропаду.

– Даже так?

– У меня действительно, очень хорошая мама.

– Я так и решил, судя по тому, как вы о ней рассказывали.

– Я о маме, рассказывала? Мне казалось, что совсем чуть-чуть о ней упомянула.

Валерий Николаевич снова задумался относительно того, а что собственно рассказывала попутчица, и что он представил себе, пока слушал её рассказ. Видимо все наслоилось одно на другое, что теперь трудно было понять, что было действительно рассказано, а что просто домыслил он, слушая её простой и в то же время удивительный рассказ о собственной жизни.

Они оба замолчали, каждый, думая о своем. Как много удивительного, интересного и непостижимого в жизни каждого из нас. Как странно переплетается, и складывается судьба человека и легко судить о ней со стороны, но сложно понять самому, почему ты поступаешь так, а не иначе. Извечный вопрос – почему, так складывается наша жизнь? Почему счастье и горе ходят бок о бок, и почему любовь и страдания, так неразделимо близки?

Мы вышли на перрон и, обменявшись телефонами, расстались. Марию Викторовну с детьми встречал высокий, немного сумрачный человек, который представился как Леонид Михайлович. Я не стал спрашивать, но мне показалось, что это муж Зои. Во всяком случае, девочки облепили его и с возгласами: – Дядя Леня, дядя Леня, – улыбаясь, кружили вокруг него. Я посмотрел в последний раз на свою попутчицу. Красивая, молодая женщина о чем-то тихо разговаривали с встречавшим её мужчиной. Вокруг них сновали её дочери. Уже сейчас в них просматривалось, что в будущем из них вырастут две очаровательные девушки, которые наверняка сведут с ума не одного молодого человека. Что ждет их в будущем? Станут ли они счастливыми или повторят судьбу своей матери? Хотя, трудно сказать, так ли уж несчастливо сложилась судьба этой женщины, ведь в её жизни было все, и главное любовь. Самое светлое и сильное чувство на свете, ради которого можно страдать и плакать. Тем более что итогом всего, по крайней мере, для неё, явилось рождение дочерей, которые, как правильно выразилась Машина мать, останутся для неё навсегда. Впрочем, возможно это сказала вовсе и не она, просто я так хотел, чтобы она это сказала, и так подумал.

Мы попрощались, и разошлись в разные стороны. Кто знает, суждено ли нам когда-нибудь еще встретиться и за чашкой кофе поболтать о жизни и превратностях судьбы, которая нам уготована? Кто знает…