Текст книги "Лепрозорий (СИ)"

Автор книги: Ариса Вайа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Это бы привело Люцию в бешенство, если бы она не была так увлечена погоней за Хоорсом, что не слышала совершенно ничего вокруг.

Химари, наконец, увидела ангела, о котором говорила Ева и Люция. Он не был ей знаком. Сизокрылый, весьма статно и привлекательно выглядевший для своих немалых лет, он чем-то отталкивал и заставлял нервничать. Она чувствовала исходящую от него угрозу, но не могла связать это с внешностью – слишком миловиден, слишком галантен, слишком изящен даже для ангела. Он улыбался дамам, ненавязчиво выдергивая свои руки и крылья из загребущих лап незамужних девиц. Извинялся, отпихивая от своего носа кружевные платочки, все пятясь и пятясь в сторону шатров.

Нужно было что-то делать, потому что Люция застыла каменной статуей и едва дышала в тугом корсете. Хоорс, не видя, спиной шел на нее, лишая ее всякой возможности хоть что-то сказать. В таком состоянии она была абсолютно бесполезна!

– Добрый вечер, господин Хоорс, – ласково шепнула Химари, настойчиво хватая его у основания крыльев. Прекрасно знала, что иного варианта просто нет.

Он не успел даже развернуться, как она запихнула неуклюжую Люцию в шатер и, следом, вовремя подставив подножку, отправила и самого Хоорса. Оба с грохотом рухнули внутрь и тут же скрылись за полосатыми полами тряпичной беседки. Химари мельком заглянула в нее, удостоверилась, что кроме крылатого и Люции никого нет, и осталась стоять настороже.

– Прошу прощения, моя госпожа очень давно не виделась со своим женихом, – мурлыкнула она окружившей ее толпе.

Волкам хватило и этого, ангел был им явно не по зубам, и они поспешили удалиться и найти разумную замену рыжей бестии.

Но толпу дам этим было не унять. Они угрожали свернуть кошке шею и выцарапать глаза, но ни одна не решилась на такой подвиг. Химари присела и, только коснувшись ладонями земли, обернулась львицей и угрожающе заклокотала.

Толпа стихла.

– Кому-то еще моя милая госпожа перешла дорогу? – как можно спокойнее промурлыкала Химари.

Грубый звериный голос произвел должное впечатление – оказалась, что совершенно никому Люция не помешала. Испуганные дамы удалились искать волков, согласных покарать наглую кошку из одной лишь трепетной любви к красивым женщинам.

Какая-никакая, но фора.

***

– Ради Самсавеила, простите! – Хоорс почти сразу же встал с Люции, как только полосатая занавесь закрылась за Химари. – Меня толкнули, я, ей-богу, не хотел, – принялся извиняться он, потирая ушибленное плечо. – Я помогу, – и протянул Люции руку.

Люция чувствовала себя совершенно ужасно. От падения кринолин лопнул и теперь впился в бедра жесткими холодными прутьями. Мало того, что в этом жутком корсете она не могла согнуться, так и сапоги скользили по юбке, не давая даже опереться.

– Я не достаю, – пробормотала она, чувствуя себя особенно беспомощно. Но знала, что он не оставит лежать на холодном земляном полу.

Хоорс, кивнув, обошел Люцию по краю шатра, минуя пышную юбку и, аккуратно подхватив под мышки, поставил на землю. Казалось, его совсем не смутили охотничьи штаны и мужские сапоги на незнакомке. По крайней мере, Люция думала, что он ничего не заметил. Она в это верила, пока горла не коснулся клинок, ловко вынутый из ножен наручей.

– Кто ты? – сизые крылья накрыли пологом обоих, не давая шанса сбежать. – Ты не из этих дам, ведешь себя не как они и выглядишь совсем иначе. Ты думала, сможешь в сапогах ходить как пава?

Люция опешила, и даже не подумала сопротивляться, когда он свел ее руки за спиной и крепко сцепил, прижав к пояснице.

– Что ты здесь ищешь?

– Тебя? – кашлянула Люция, явственно ощущая, что не может дышать. Затягивая корсет, кошка явно не учла, что колотящееся сердце потребует больше воздуха. – Неужели не узнаешь меня? – просипела она, чувствуя, что голос не слушается. Дернулась, пытаясь обернуться, но он держал крепко.

– А должен узнать? И зачем тебе советник императрицы? Думаешь, убив меня тем ножом на бедре, ты чего-то добьешься? – он повернул ее голову к себе лезвием клинка.

Люция замерла, ощущая на себе испытывающий взгляд, облизнула потрескавшиеся губы. А он смотрел прямо в глаза, щурясь и словно перебирая в уме сотни лиц.

– Мы знакомы больше тридцати лет, неужели ты действительно меня не помнишь? – она смотрела, не моргая, и с толикой грусти отмечала, как за эти годы он, все-таки, постарел. В черных бровях появились серые волоски, тонкие морщинки залегли в уголках глаз.

– Люлю? – его лицо вытянулось, он глядел и не мог поверить. Спрятал клинок, развернул бескрылую за плечи, убрал волосы с лица, потянул голову повыше за подбородок. – Ты так на себя не похожа.

Она, словно извиняясь, скривила губы.

– Это Химари тебя так? Готов поклясться, именно она меня сюда толкнула, столько силы и ловкости в простых движениях, такое только веками отточить можно, – он ослабил хватку и, отступив, отвернулся. – Ты согласилась на это, чтобы найти меня?

Люция кивнула, закутываясь в теплую накидку, слишком неловко она чувствовала себя в таком виде. Жаль, жалким куском ткани не скрыть зеленого куста, как ни укрывайся. Почему, почему оно снова зеленое?! Как тогда, на той картине.

– Тебе идет, – вдруг обронил он, по привычке убирая волосы с лица.

Люция смутилась, невольно пятясь от пристального взгляда. Но он продолжал.

– Так ты даже красивее Изабель, я действительно не узнал тебя, – Хоорс усмехнулся, пряча тонкий клинок в наручах под рубашкой. – И если бы ты не упала и не продемонстрировала мне так неаккуратно сапоги и ножны, я бы, может, сдался сразу в любые сети, – он фыркнул под нос и исподлобья взглянул на Люцию, словно испытывая на что-то.

Она поерзала и, плюнув на всякое смущение, принялась поправлять оружие под платьем и ненавистный кринолин. Ангел расхохотался.

– Да, вот за это я тебя и люблю уже тридцать лет, непосредственная ты моя, – смеялся он, опираясь о заваленные шкафы. Усмехнулся, отряхнув пыль с хлипких вещей вокруг, указал рукой на деревянный сундук возле себя. – Присядешь?

– Что ты сказал?

– Прости?

– Я неправильно услышала? Ты любишь меня уже тридцать лет? – Люция стояла, не шелохнувшись, опустив глаза. Крепко сжимала обруч кринолина под юбкой, так сильно, что руки дрожали.

Хоорс тяжело вздохнул, пожевал губами, словно нарочно выдерживая паузу. Секунды текли, тянулись, и ничего не происходило.

– Да.

Обруч треснул.

– Так ты присядешь, Люлю? – он, оттолкнувшись ногой от шкафа, подошел и осторожно заглянул в лицо. – Я думал, ты знаешь. Я думал, ты отказала мне, когда стала маршалом, а меня оставила за бортом, мол, я недостоин. Разве нет?

Она молчала, все так же сжимая юбку. Смотрела в пол и едва ли замечала хоть что-то.

– Люлю? – он насильно поднял ее лицо, ухватив двумя пальцами за подбородок. – Ты покраснела, тебе дурно?

Она не реагировала и так.

Даже когда он распустил корсет и принялся обмахивать ее веерами гейш из шкафа, она все равно не могла собрать мысли в кучу. Не верила. Смотрела за тем, как он возится возле нее, трогает лоб, слушает мерное дыхание, приложив ухо к груди, но не могла позволить себе поверить. Наверное, он имел в виду что-то другое, не ту любовь, о которой она мечтала до войны, а что-то более простое, обезличенное, как любят друзей. А она, наивная, купилась, поверила, что он мог влюбиться в свою подопечную.

– Правда? – горько усмехнувшись, спросила она, отворачиваясь. И, не давая ответить, тяжело вздохнула. – Я знаю, что ты любишь Бель. Мои врачи часто обсуждали ваш роман, наверное, хотели, чтобы мне было особенно горько и одиноко.

– Она другая. Она совсем не как ты, – он сел рядом на сундук, галантно расчистив место от пышного платья. – В ней нет твоей непосредственности и прямоты. Она лукавит и хочет казаться лучше, чем есть. А ты – настоящая. Даже если ошибаешься, ты не перестаешь быть собой. Ты искренне ненавидишь, искренне презираешь, и так же искренне помогаешь и любишь. У тебя свои принципы и своя справедливость, и все делаешь ты, советуясь лишь с самой собой.

Люция поджала губы. В его словах не было ничего, что могло бы дать хоть какую-то надежду на что-то большее, чем просто покровительство и дружеская опека.

– И за это я тебя люблю, – он ласково потрепал ее по волосам. – Кстати, рыжий идет к твоим зеленым глазам.

Она зажмурилась, вслушиваясь в шепот в голове. Мысли непрестанно вертелись, как в кипящем котле, и сложно было даже замедлить их бег. Он не приходил к ней в госпиталь – значит, не имел права. Он не пошел за ней после побега – значит, прикрывал с тыла. Он сказал, что любил все эти годы – значит... Ее мысли прервал осторожный вопрос.

– Ты не веришь, Люлю? – он коснулся ладонью ее щеки и притянул к себе.

Вот бы всегда можно было на кого-то положиться, как на него. Уткнуться в теплую нежную ладонь и забыть и про месть, и про предателей, и про все на свете. Просто побыть Люлю, а не маршалом Люциферой, дикой гарпией, защищающей кладбища. Какой же глупой она была, что предпочла военный чин ему. Ну и где теперь чин? Стоило оно того? Когда можно было просто быть счастливой. Просто быть любимой.

И бескрылая позволила укрыть себя крылом и в сизом пологе впервые поцеловать.

***

Охраняя покой парочки, Химари позволила себе расслабиться. Села на тюк сена для дорожек и с чувством выполненного долга закрыла глаза. Она понимала, что ночь только началась, и в свете пунцовых огней могло произойти все, что угодно. И волки должны были прибежать и забрать на «перевоспитание» – излишняя наглость непозволительна слугам. И сердце кровью обливалось при мысли, что императрице нужны кошачьи шкуры, и кто-то должен их забрать у Инпу. И самого Инпу следовало убить, что с учетом охраны – весьма непростая задача. Но хотелось хоть на несколько минут просто побыть если даже не в тишине, то в покое. Ничего не ждать, ни о чем не мечтать.

И она даже откинулась спиной на стопку тюков, жадно вдыхая аромат фестиваля. Пахло сдобными булочками, имбирем, выпивкой, яблоками и огнем. К этому примешивался очень знакомый аромат, слишком похожий на запах крепкого кофе. Кошка распахнула глаза, не веря нюху. Но рядом никого не было. Лишь шатер, пахнущий, пряно, Люцией и немного ванилью – Хоорсом. От снующих дам за версту несло цветочными духами, а запах кофе словно исчез. Но не могло просто так привидеться такое. Только один человек на свете так приятно пах горьким напитком, и это был генерал. Но он, определенно, не мог быть на празднике. Он всегда презирал подобные мероприятия! Ему все время было на них неуютно, и он по горло погружался в работу, лишь бы не тревожили.

Химари закрыла глаза и принюхалась снова, на сей раз доверившись львиному нюху. Прикрыла рукой нос от любопытных глаз, и низ лица вытянулся в звериную морду на несколько минут. Этого хватило. Кофе, точно кофе, с теми же нотками специй, молотого перца. Сомнений быть просто не могло. И кошка, подобрав полы неудобного кимоно, пошла на поиски.

Этот аромат сложно было спутать с чем-нибудь другим, он пропитывал рыжие крылья генерала и, когда он уходил, оставался в темнице еще несколько дней. Химари не знала, что им двигало, но почти сразу после ее заключения Лион стал наведываться. Выгонял всю охрану, но тайком, чтобы ни одна живая душа не знала. И крылатые стражи ютились за дверью, ожидая приказа войти. Он садился на край скалы перед клеткой и всегда передавал кошке через прутья что-нибудь вкусное. Чаще всего приносил сырое мясо, иногда еще теплое, и коньячную фляжку, доверху наполненную пегасьим парным молоком. Долгие годы просто молчал. Сидел на камне, наблюдая, как Химари ест и делится с дикими кошками едой. Когда было грустно – приносил спиртное, чаще всего коньяк или ликер. Щедро делился, не требуя ничего взамен.

Поначалу кошке казалось, что он медленно травит ее, но еда не пахла ядами, да и выбора особо не было. Однажды она даже спросила, чего он хочет взамен. Ведь не бывает так, что кормят и поят просто, чтобы посмотреть, как ты с горящими глазами и дрожащими от голода руками будешь уминать очередной вкусный подарок. Его устроили просто ее уши и, возможно, даже совет. Она согласилась, слишком уж было любопытно, что скрывается за маской ястреба и ароматом пряного кофе.

Она всегда молча ела, внимательно слушая все, что он говорил, иногда совсем тихо спрашивала интересные подробности. Лион никогда не говорил об Изабель, и это подкупало. Чаще всего его мысли вслух были посвящены Люцифере. Он не замечал этого, но любой разговор приводил к ее образу и поступкам. Сравнивал, вспоминал. Даже если Лион говорил о политике, рассуждая о погибшей империи кошек, он вспоминал маршала. Неосознанно, но неизменно. Часами мог рассказывать о том, что делала Люция в войну, иногда всерьез удивляя, казалось бы, неглупую кошку, странными, но чертовски верными ходами Люции. С восхищением твердил, как та неустанно тренируется, даже став маршалом. С упоением вспоминал, какой счастливой она казалась, когда получала медали. Грустно смеялся, рассказывая, как колотила манекены, пока не разбила часть в труху, и ведь до крови стесала руки и голени, но была безумно довольна. Люция вдохновляла, но он никогда не ставил ее выше себя. И ее победу в войне считал временным проявлением силы, вынужденной мерой. Он искренне волновался, когда она снова по неосторожности разбивала руки, падала со скал или выворачивала крылья. А когда ее вдруг забрали в госпиталь, будто исчез. Вернулся лишь через полгода, исхудавший и печальный. Его сильно потрепали переживания, но он отказывался это видеть, и лишь твердил, что нужно больше работать – в работе нет места тоске. Держался лишь на воспоминаниях о Люции, причитая, что она справлялась и с более жуткими вещами. Верил, что она справится снова. Никогда не говорил, что любит Люцию, но Химари с высоты прожитых веков слышала это в каждом слове. Он мнил это уважением, чувством долга, благодарностью и, возможно, до сих пор в это верил.

Но сейчас Лион был опасен. Что, если он увидит ее? Ведь узнает же, точно узнает! И даже если захочет помочь – не сможет, как не смог помочь Люции. Свобода, которая сопутствовала генеральскому чину, мало отличалась от свободы кошек-служек. У него не будет выбора, да и вряд ли бы он стал выбирать. Одно дело, когда враг сидит в клетке и слушает все, что тебя тревожит, но совсем иное – враг на свободе.

Тем не менее, кошка шла на запах пряного кофе, намереваясь хотя бы узнать, что нужно генералу в Инузоку.

#28. Камни возопиют

О тайнах сокровенных невеждам не кричи.

И бисер знаний ценных пред глупым не мечи.

Будь скуп в речах и прежде взгляни, с кем говоришь.

Лелей свои надежды, но прячь от них ключи.

Белоснежные стены госпиталя навевали тоску, а неприятные запахи лекарств как будто оседали в легких безысходностью. Ворону больших трудов стоило отодвинуть воспоминания о больнице – в детстве он слишком часто болел.

– Она пришла в сознание, но ее состояние все еще оставляет желать лучшего, – медбрат старался не смотреть Рауну в глаза. – Раны от такого оружия плохо заживают, понимаете.

– Мне нужно с ней поговорить, детали выздоровления меня не касаются, – ворон хотел было добавить, что охотница пострадала от рук Алисы, когда хотела ее убить, но передумал. Слухи слишком быстро распространяются. Медикам хватит и того, что исполняющей обязанности Лиона здорово досталось.

– Да, конечно, но недолго.

Раун усмехнулся. Все равно ни у кого из них духа не хватит прервать их беседу и попросить его на выход. Он поправил песочные часы, что держал под мышкой, и шагнул за дверь.

Кирана выглядела задумчивой – смотрела на свои бескровные руки, что-то бормотала под нос. Раун постучал костяшками пальцев по дверному проему, привлекая ее внимание. И олениха подняла перебинтованную голову.

– Я убила ее? – только и смогла она прошептать, кивнув на часы в руках Рауна.

– О, нет, – спохватился он и, подойдя, поставил часы на прикроватный столик. – Это Хильда. Я подумал, тебя это взбодрит.

Кирана дрожащей левой рукой подхватила сосуд, перевернула и прижала к груди.

– Спасибо, – едва слышно прошептала, морщась от боли, край песочных часов врезался в бок.

– Твоя жажда мести поостыла? – ворон сел на самом краю кровати, опустив крылья за изножье.

– Нет, – отозвалась олениха и, поведя плечом, повернулась к зашторенному окну. Бледные лучи солнца едва пробивались сквозь занавески, окутывая белоснежную комнату дымкой. – Теперь я еще сильнее уверена в своей правоте.

– Вот как, – Раун удивленно вскинул брови.

– А ты на меня посмотри, – косо ухмыльнулась Кирана. – Я не чувствую правую руку – она распорола мне ее своим треклятым клинком. Дышать больно, на бок я лечь просто не могу. На ступнях порвала сухожилия этим чертовым шкафом. И сотрясение – да. Как проснусь – тошнит, голова раскалывается. Как будто она ножом своим в черепушке моей водит, – ее передернуло. – Как видишь, я не представляю для нее ценности, раз я просто солдат. Так нельзя.

Раун хотел было ответить, что это Кирана напала на своего командира, та лишь защищалась, но передумал. Такая позиция была куда удобнее. Ведь она права – Алиса должна была уладить конфликт миром, а не изувечить подчиненную.

– Нужно вывести всех на чистую воду.

– Всех? – охотница непонимающе нахмурилась и качнула головой.

– Алису и Лиона. Он отчего-то покрывает ее.

– Может, любит, – Кирана пожала плечами и инстинктивно прижала сосуд с кристальным песком сильнее.

– Вряд ли. Здесь что-то другое. И я очень хочу узнать, что.

– Так ты против генерала настроен? А как же верность? Он твой командир, – усмехнулась охотница и тут же сложилась пополам от нахлынувшей боли. Анальгетики начали отпускать, стоило позвать медбрата.

– Это и есть верность, – взгляд ворона был резким и колючим. – Я должен доказать ему, что он в опасности. Я должен предостеречь. Должен не дать ему совершить ошибку. Алиса опасна, пока Люцифера на свободе. Мы все в опасности. И если вдруг Люцифере захочется власти – о! будь уверена! Алиса положит к ее ногам императорскую диадему!

– Так у тебя есть план, – Кирана дернула оленьим носом и расплылась в улыбке. – Хоть кто-то меня понял.

– Все просто – я подготовлю доклад к заседанию совета и попрошу аудиенции у Императрицы, – Раун кивнул на охотницу. – А ты убедишь своих. Они присягнули тебе, правильно понимаю?

Кирана кивнула.

– Это будет несложно. Но не объявят ли ангелы нам войну? Ты можешь настроить армию крылатых против Алисы?

– Армию? – Раун встал и непонимающе оглядел охотницу. – Армия империи – это вы. Крылатые воевали лишь при Люции, сейчас Лион дал им слишком много свободы и мало обязанностей. А быть на подхвате у охотниц совсем не сложно, – ядовито каркнул он и направился к двери.

– Когда я смогу ходить, я все сделаю, – бросила Кирана вслед и посильнее прижала к груди песочные часы. Ради сестры она была готова на все. Ведь она это делает только для нее.

– Я буду ждать, – кивнул ворон и махнул рукой, прощаясь.

***

Люция внимательно слушала Хоорса, пристально глядя в глаза. Она впитывала каждое слово, в уме отмечая все, что считала важным. А он все говорил и говорил. Об императрице, об империи, о будущем, о страхах.

– Я одного не могу понять, – перебила она сизокрылого ангела, – тебе какая польза от свержения Изабель?

– Она сошла с ума, Люцифера! Она постоянно шьет и шьет все новые платья из кошачьих шкур. Бель не правит, а всю работу выполняю я и Лион. Какой смысл в такой правительнице? – он развел руками, ожидая согласия с доводами. – Она собирается распустить совет и казнить всех кошек.

Но Люция покачала головой.

– Конкретно тебе оно зачем? Тебя послушать, так ее даже в живых оставлять нельзя, – она уперла кулаки в бока. – Скажи, зачем? Так правишь ты, а Лион следит за порядком во всей империи. Но вот она будет отстранена, и вы вдвоем все так же будете править. Чем она мешает? – процедила сквозь зубы бескрылая.

– Она безумна. Она не правит сейчас, но Химари сбежала, и Бель больше не перед кем демонстрировать свою власть. Не сомневайся, она захочет взять все в свои руки. Это лишь вопрос времени! Но она ведь ничего не умеет, что она сделает с империей? – он пристально смотрел Люции в глаза, требуя ответа. – И она отвергает все советы!

– Но должен быть другой способ! – бескрылая закрыла глаза, силясь сосредоточиться на мыслях об императрице. Маленькая девочка, цепко державшаяся за ее крылья, совсем не вязалась с девушкой, жаждущей власти.

– Другого способа нет. Только этот кошачий обряд, – обреченно вздохнул Хоорс. – У нее четыре крыла, и в любом вопросе совет будет на ее стороне. Нужно сделать так, чтобы ей перестал верить даже совет.

Они замолчали. Люция жевала губами, пытаясь заставить себя думать о Бель как об императрице, чудом пока еще отстраненной от власти.

– Постой, но это лишено смысла. Даже если все удастся – она останется херувимом, все обязаны будут исполнять ее волю. Безумна Бель или нет, в состоянии править или нет – закон есть закон, императором может быть только херувим. Никто из нас не подходит на эту роль. И уж я тебе гарантирую, никому не удастся вырастить вторую пару крыльев ни тебе, ни мне, ни Лиону. Это невозможно – на меня посмотри!

– Не совсем, – Хоорс потупил взгляд. – В Имагинем Деи есть херувим. Шансы выжить у него невелики, ему всего три.

– Откуда ты… – начала было Люция, но Хоорс ее перебил.

– Мы с Бель хотели забрать его себе. Но она испортит мальчику жизнь. Она не сможет воспитывать сына, – ангел беспокойно посмотрел на гарпию.

Люция поджала губы, тяжело вздохнула, но взяла себя в руки.

– Что ты предлагаешь?

– Свергнуть Бель и короновать мальчика. Ты, я или Лион станем его регентами, – Хоорс отвернулся.

– Вот как, – Люция тяжело вздохнула. Целый котел мыслей непрестанно бурлил в голове.

– Я не хочу терять тебя снова, – Хоорс осторожно коснулся ее ладони, словно напоминая о недавнем.

Люцифера убрала руку и, в задумчивости сцепив пальцы у живота, стала размышлять. Снова править с Лионом – это, конечно, заманчиво. Если взять и Алису, то их заветная троица впервые восстановится после войны. А ведь они втроем понимали друг друга без слов, совершенно идеально гармонируя на поле боя. Юркая и опытная Алиса была незаменима в любых вопросах вылазки, шпионажа и незаметный убийств – она могла выполнить любой приказ, на нее всерьез можно было положиться, и именно это перевернуло ход войны. Лион в любой патовой ситуации мог рассуждать здраво, он был идеальным командиром крылатых. И если те с трудом представляли Люцию во главе, не веря, что женщина способна воевать, то он был самым надежным союзником, целиком и полностью гарантировавшим поддержку ангелов. Он был хорошим стратегом и знал очень много о катакомбах, базах кошек, тайных ходах, ведущих в замок, и о самих врагах. С ними двумя было чертовски комфортно.

Даже после войны они удачно вписались в мир, полностью переключившись с боев и захвата власти на восстановление империи. Быть может, так и должно было быть? И теперь появился шанс снова вернуться к тому прошлому, когда все они верили, что смогут изменить империю. Хоорс будет отличным дополнением, за эти годы он понял структуру совета, и в вопросе престола тягаться с ним в опыте вряд ли кто-либо сумеет.

Если Бель не может править, империя не должна страдать. Эти люди не заслужили таких мук. Лепрозорий должен избавиться от предателей, продажных тварей и самой лепры. Только так из этого цирка уродов можно сделать райский сад.

Но оставалась маленькая проблема – сам херувим.

– Что за мальчик? Почему у него мало шансов выжить?

– Его зовут Нойко, он из округа Осьминога. Сын Мораны, но об этом знаю только я. Осьминоги не получают даже пары крыльев, он уникален, но недостаточно силен физически. Врачи за него боятся, хотя он удивительный мальчик.

– Нойко, значит, – прошептала Люция под нос.

– Его поддерживают, переливая твою кровь, – обронил Хоорс, отвернувшись. – Кажется, это помогает.

– И? – процедила Люция сквозь зубы. Даже несмотря на побег, империя все равно продолжала пить из нее соки и использовать в своих нуждах. Бедный мальчик, его ждет то же самое, может, даже хуже.

– Ты поможешь, Люлю?

– Говори, что делать, – Люция обреченно кивнула.

Хоорс стрелой вскочил с сундука и неожиданно для бескрылой схватил за плечи.

– Пожалуйста, внимательно меня выслушай! – затараторил он, оглядываясь на выход из шатра. – Я нашел записи кошек, не спрашивай где и как, и я узнал их самые сокровенные обряды. Один из них нам подходит просто идеально! Только нужны ингредиенты, я сам их не соберу – я на привязи Бель и больше, чем на полдня, из города ангелов не выберусь. Разве что у нее снова кончатся шкуры, но это бывает не так часто. Я рассчитываю на тебя, сможешь? – Хоорс вопрошающе посмотрел ей в глаза, еще сильнее сжимая плечи.

Люция кивнула, не обращая внимания на волнение ангела.

– Нужны перья из ее крыльев, но это я сам добуду. Необходима паутина, но просто с дерева не пойдет, важна именно от паучихи-провидицы. Такая будет в округе быков, там сейчас беспорядки, но несколько провидиц осталось на окраинах столицы. Поищи там, купи или укради, только удостоверься, что провидица действительно видит будущее, – он отпустил ее плечи, неловко поправил сползшую накидку. – Прости, я просто нервничаю.

– Что еще? – Люция мысленно отметила, что нужно попросить Еву сплести паутину.

– Так, перья, – Хоорс принялся загибать пальцы, – какая-нибудь вещь из паутины провидицы и самое главное – кристаллы. Обычные, как в фонарях, не пойдут. Лучшие кристаллы – в сердце горы, под городом ангелов. Где-то там есть райский сад, полностью состоящий из кристаллов. Он скрыт за огромной дверью, не перепутаешь, на ней изображено дерево.

– Но, – начала было Люция, не совсем понимая, почему пойти туда не может сам Хоорс, ему ближе, и для него это безопаснее.

– Сад запечатан кошками. Они закрыли его еще когда впервые проиграли нам. И уже столько столетий туда не попасть. Тебе нужна шисаи, кто-нибудь из кошек, кто знает о саде и помнит, как его открыть. Я уверен, Химари с этим справится, – он взял руки Люции в свои. – Нужен всего лишь маленький кристалл из сада. Ты можешь взять его у самого входа, заходить глубоко внутрь опасно. Добудешь? – он потянул бескрылую за руки, поднимая с сундука.

– Паутина и кристалл. Добуду, – Люция кивнула, уставившись в пол. – Что-то еще?

– Все. Остальное я сделаю сам. Зеркала, заклинание, ступки – не проблема. Давай договоримся встретиться у сада? С этого и начнется наша миссия, – он прижал ее руки к груди.

– Когда?

– Через месяц, – он дернул крыльями, торопливо глянул через плечо. Его что-то тревожило и он, возможно, должен был быть уже на важной встрече.

– А если я опоздаю? – Люция раскрыла пальцы, упершись ладонями ангелу в грудь. Она даже чувствовала сквозь камзол, как бьется сердце.

– Я буду приходить каждый день, пока ты не придешь! – он притянул ее и торопливо поцеловал в губы. – Я люблю тебя.

Хлопнул крыльями, развернувшись, и выскочил из шатра, оставив Люцию наедине с самой собой и своим решением. Неужели она предала маленькую Бель? Обещала всегда быть с ней и не давать в обиду, а теперь некому защитить милую императрицу от самой Люциферы.

***

Химари, минуя очередной волчий отряд через кусты, выбралась на сам маскарад. Никому не было до нее дела, псы показушно морщили носы, стоило ей показаться рядом, и точно так же провожали всех остальных служанок. Дамы в ярких платьях задорно танцевали на площади. Компанию им чаще всего составляли сами волки, которых было здесь пруд пруди. Струнная музыка лилась с площадки музыкантов из округа быков, все, как на подбор – породистые лошади. Химари обошла огороженный для танцев просторнейший загончик и нырнула в узкую улочку между шатрами. Эти отличались дорогой тканью и насыщенным рыжим цветом. Определенно, если Лион и мог быть на празднике, то место ему рядом с Инпу среди красивых шатров и волчьей охраны.

Выглянув из-за последнего в улочке шатра, Химари заметила краем глаза целый хоровод служанок с блюдами. Такие грациозные, они еще и здорово отличались от всех остальных – вместо кристально-чистых хлопковых белых кимоно на них были шелковые наряды с узорами из осенних листьев. К тому же, за версту несло ароматами вкусной пищи. Довольно фыркнув, Химари по кустам направилась к ним.

Кошки следовали к чайному домику на краю парка. А сам домик метров за пятьдесят был огорожен столбиками с натянутыми между ними зелеными полотнами. И у каждого звена изящного заборчика стояло по волку, вооруженного так, что сомнений не было – это элитная свора Инпу. Все вполне сходилось – красивейшая деревянная беседка, бойцы, лично подчиняющиеся вожаку округа, красивые служанки, вкусная кухня. И тонкий, едва различимый среди запахов еды и псин, аромат кофе. Лиона следовало искать там же.

Пока кошки не достигли чайного домика, еще можно было что-то сделать. Дальше ни один волк просто так Химари не пустит. И она кинулась оббегать кошачий хоровод, чтобы попасть к шатрам на другой стороне дороги. Первые служанки уже почти дошли до волков, времени оставалось все меньше.

Пока Химари бежала за шатрами, на ходу вытаскивая иглы из наручей, кошки замедлились перед пропускным пунктом. А значит, могли слышать все, что произойдет за их спинами, и поднять тревогу. Нужно было отвлечь всех. Судорожно выискивая хоть что-то, что можно разбить или заставить греметь, кошка совсем случайно заметила на поляне у чайного домика под самым куполом леса подвешенные фонари. Судя по всему, волки не стали пользоваться услугами кошек и заставлять их вешать кристальные лампы на деревья, а просто подвязали и перекинули через самые сильные ветки. Натянутые от фонарей веревки были собраны с трех сторон площадки. В десятке метров в кустах часть из них крепилась к железному кольцу, надежно державшемуся на земле под собственным весом. Кошка сощурилась, риск промазать был довольно велик, нужно было так метнуть иглы, чтобы они порвали прочные веревки. Иглы решительно не годились на такую роль. Скрепя сердце, кошка выудила из-под пояса пару ритуальных ножей. Терять такие шисаи воспрещалось под страхом мучительной смерти, но выбора не было. Мысленно извинившись перед покойной Ясинэ за богохульство, она молниеносно метнула их в веревки от фонарей. Раздался треск, и десятки кристальных ламп полетели с деревьев. Оглушительный звон битых стекол и раздробившихся кристаллов заставил всех и каждого обернуться на звук.

Кошка успела как можно аккуратнее метнуть несколько игл в оголенную шею последней в ряду служанки. Она тут же рухнула, и только отточенная годами ловкость позволила Химари успеть поймать и кошку, и ее драгоценное блюдо. Мельком проверив пульс, она за кимоно оттащила жертву в ближайший шатер, полный запасных фонарей.