Текст книги "Лепрозорий (СИ)"

Автор книги: Ариса Вайа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

– Зачем вы такие памятники делаете? Они ведь жуткие, – Люция скривилась, остановившись у самой кромки воды.

– Они не рукотворные. Она обратилась в кристалл сама, – Химари подняла с кристального пола у ног статуи две парных катаны и оглядела их.

– Все кошки так умирают, что ли? – бескрылая понимала, что задает глупые вопросы.

– Нет, все кристальные статуи в этих склепах закончили свою жизнь так из-за собственных ошибок. Кто-то по незнанию использовал силу Самсавеила, стоя в лиловой пыли – и она забрала его жизнь. Кто-то по глупости вел бой посреди кристаллов – это неспроста священные камни, они не терпят крови. Кто-то по дурости делал оружие из кристаллов и, порезавшись об него, заплатил жизнью, кристаллы не могут быть оружием.

– А она? – Люция гадала, что могла сделать эта женщина. Гарпия отошла в проем двери, грот давил на нее своим слепящим светом. К тому же она по-прежнему слышала голоса. Но из-за шороха кошкиного кимоно и звона вещей ее госпожи не могла разобрать, кажется ли ей это. В любом случае слух Химари надежнее.

– А ее укусил ее же паук, сожравший кристалл. Яд поменял структуру, и потому даже противоядия не помогли – она промучилась несколько минут, а потом обернулась статуей. Тварь, кстати, сбежала, держи ухо востро! – усмехнулась кошка. Люция поежилась и нервно дернула плечом. – Вообще я плохо знаю эту историю. Мне известно лишь то, что мир больше не видел отравительниц, подобных ей, даже моя госпожа лишь немногое переняла у нее, я и того меньше.

Химари встряхнула защитный корсет из толстой кожи, расправила его по стальным спицам и пластинам, распустила шнуровку. Кошка глянула было на Люцию, словно хотела попросить ее выйти, но потом передумала, разделась, перекинула тяжелое от игл кимоно через голову отравительницы и осталась в кожаных штанах. Отряхнула лапы от воды, чем сильно привлекла внимание Люции, она никогда не думала, что кошачьи ноги могут быть такими. Длинная узкая стопа с хрупкой пяткой, не человеческие пальцы, а скорее подушечки кошачьих лап, широкие, с ладонь, с когтями. Это даже отдаленно не напоминало человеческие стопы, скорее уж изящные лапы в белом меху. Кошка все это время стояла на цыпочках – подушечках кошачьих лап, то ли чтобы казаться выше, то ли оттого что кошачья поступь была ей ближе человеческой. Поверх штанов на голень кошка нацепила кожаные защитные пластины. Сверху надела молочно-шоколадное кимоно, ловко и быстро пересыпала все иглы из старого, спрятала ритуальные ножи в подкладу. А поверх вместо широкого несуразного пояса натянула корсет, скрывший ее тело от груди до бедер, ловким отточенным движением затянула разом шнуровку по хребту. Это кимоно было лишено обычных широких рукавов и плотно лежало по руке. Кошка покрепче застегнула наручи от локтей до запястий, зубами затянула ремешок на щитках с тыльной стороны ладоней. Подвязала катаны, через плечо перекинула мешок со звякающими пузырьками, очевидно, с ядами. И была такова.

– А почему у вас кожаный корсет со стальными щитками? Разве в то время было так мало металла? – осторожно поинтересовалась Люция, оглядывая кошку с ног до головы.

– Был, иначе чем, по-твоему, мы убивали таких тупиц, как ты? – Химари, одной рукой придержав новое кимоно, прошла через озеро, оставив старые вещи у ног статуи. – Стальной нагрудник тяжелее и менее подвижен, хоть из сотни сегментов его собери, а кожаный не мешает моим движениям, я даже не затянула его уже моего живота. Это не ваши тряпичные безделушки для талии, а защита моего тела.

– Хорошо-хорошо, я просто спросила. У вас ведь сложная прическа и макияж, – Люция выставила перед собой ладони, не желая спорить.

– Я в первую очередь женщина, а уже во вторую – воин и убийца, – процедила кошка сквозь зубы.

– А вы ничего не слышите? Голоса там, разные голоса? – Люция хотела как можно быстрее перевести тему, ей совсем не хотелось ругаться с Химари из-за внешности и красоты, к тому же, взгляд на это у нее был ровно противоположный. Вот, кошка скажет, что не слышит, и они пойдут назад, а там Ева избавит ее от этих галлюцинаций.

– Слышу. Два голоса – мужской и женский.

Как гром среди ясного неба.

– Это в той стороне, и даже над нами, – кошка рукой указала на продолжение коридора. – Все упирается в катакомбы, ведь каждый храм связан с другим. Ходы проходят под императорским дворцом, казармами и полигонами. Мы бы с самого начала пошли через гору, но я не была уверена, что тайные туннели не разрушены, на поверхности надежнее.

Люция не знала, что даже думать. Если это не иллюзия, то любопытство смыкало липкие лапки на ее горле. А если кошка лжет, то все совсем худо.

– А чьи голоса, узнаете? У вас слух лучше моего. Да две пары ушей всегда лучше, – осторожно обмолвилась Люция, спиной выходя из склепа.

– На человеческие я глуха, это рудименты. А голоса, – Химари честно прислушалась, пряднула львиными ушами. – Императрица Изабель и незнакомый мне мужчина, – кошка пожала плечами. – Что, хочешь послушать?

И Люция кивнула быстрее, чем поняла, что и впрямь хочет. Ведь неизвестный мужчина мог оказаться Хоорсом.

– Это далеко. Пошли, провожу, а то тут целые лабиринты, любой заблудится. Но мы вряд ли сможем их увидеть, катакомбы замка не были связаны с ходами храмов, – и кошка поспешила по туннелям, ведя бескрылую в пустоту и мрак. И только пурпурный фонарь освещал пару метров вокруг Люции.

Она бежала к Хоорсу, позабыв и о Еве, и об Инпу. Лишь бы это и впрямь был он!

***

Ева очнулась от стука в дверь. Вскрикнула, вдруг ясно осознав, что не заметила, как уснула. Или потеряла сознание. Или, все же, уснула. Огляделась, пытаясь понять, где находится, и что произошло.

Но мир был все тем же. Пыльная комнатушка с большой кроватью, втиснутой между окном и стенкой. Прикроватный столик с подложенной под ножку книжкой. Багряные шторы, зажатые в Евиных кулаках. Паучонок с трудом разжала онемевшие пальцы, сглотнула и ползком направилась к кровати. Неужели ушел? Опасливо выглянула из-за деревянного бортика, надеясь обнаружить пустую кровать. Как же громко стучало сердце!

Тигр спал, свернувшись у стены. Ева видела лишь полосатый бок и круглые уши с черной каемкой.

В дверь постучали снова, Ева вздрогнула и, вжав голову в плечи, попятилась в свое убежище, за штору.

– Это Фенека. Я войду? – ручка двери повернулась.

Ева прижалась к стене. Если тигр ее не тронул, и она уснула, значит, она нужна живой. Верно, живой. Она ведь видела, что будет в клетке. Что ее там запрут, и она будет ожидать своей смерти. Видела! Видела! Видела! И вот эта лисица. Утащит ее, запрет, спрячет.

– Извини, что так долго, я конюшни чистила, – девушка в закрытом синем платье вошла в комнату, прижала край подноса к талии, придерживая его свободной рукой, а другой закрыла за собой дверь. К поясу за колено было привязано лошадиное бедро. – Я и зверю еды принесла. Если проголодаешься ночью – спустись ко мне, дам перекусить, – лисица поставила поднос с двумя горшочками и столовыми приборами на столик, на пол положила сырую лошадиную ногу. Тихо тявкнула, привлекая внимание тигра.

Яд. Или снотворное. Она с тигром заодно. А завтра будет клетка, как у пташки. Глупой наивной пташки!

Ева осеклась. На нее из-под бежевой глиняной маски смотрели чайные глаза. Ласковые. Добрые. Благодарные. Лисица не могла отравить паучонка, она позаботилась о ней, принесла еду даже тигру. Нужно поблагодарить в ответ. Но у паучонка едва хватило сил кивнуть. Желудок свело от голода. А если действительно яд?

Фенека выпрямилась, молча вышла из комнаты и тихонечко прикрыла за собой дверь. Тигр мягко спрыгнул с кровати, и Ева отскочила в свой уголок. Она даже не заметила, как он проснулся. Искоса глянув на нее, зверь подошел к еде, обнюхал горшочки, приборы, поднос и потащил лошадиную ногу в угол, подальше от Евы. Паучонок притихла. Она не могла понять, с чем связан такой щедрый жест. Тигр дал ей безопасно пройти к еде, специально ушел подальше. Или это ловушка?

Желудок отозвался резкой нестерпимой болью, он словно ел сам себя изнутри. И Ева, повинуясь его, не терпящему возражений, зову, осторожно прокралась к столику. Обнюхала горшочки, но от приятных запахов желудок снова дал о себе знать. Ева опасливо подняла глиняные крышечки. Каша с мясом пахла слишком соблазнительно, а от овощного рагу текли слюнки. Яд так яд! И Ева принялась уплетать за обе щеки, впервые за долгие годы жалея о спиленных жвалах, ведь с ними она бы ела еще быстрее, а так приходилось справляться пальцами, а вилкой слишком долго. К черту платье, все равно грязное! И она вытирала руки об подъюбник.

Остановилась, заметив крайними глазами движение в углу. Но тигр обгладывал лошадиную ногу, урча от удовольствия. И Ева продолжила трапезу, жадно облизнув пальцы, измазанные в каше.

***

Люция бежала за Химари, едва поспевая. Кошка что-то учуяла и словно сошла с ума – яростно хлопала дверями, грубила, когда надо было сдвинуть обвалившиеся потолки туннелей, шипела, бурчала под нос. И как ни пыталась Люция понять, что так сильно задело обычно хладнокровную кошку, как ни старалась осторожно спросить – в ответ было лишь рычание и злоба.

Наконец, кошка остановилась. Замерла, глядя себе под ноги, прижала пушистые белые уши к голове и сглотнула. Люция чувствовала, что случилось нечто жуткое, но не могла понять даже – где случилось. Встала чуть поодаль, осторожно разглядывая меняющуюся в лице Химари. Та пошевелила кошачьим носом, куснула губу, пряднула ушами и снова принюхалась. Запахи тревожили ее так сильно, что она машинально притрагивалась к наручам, полным игл, словно готовилась метать их на поражение. Но никого не было. Куда ни глянь – одни стены, отсвечивающие лиловым в свете фонаря, скользкие камни да темный ручей под ногами. Звуки срывающихся капель, раздающиеся дальше по тоннелю, все те же голоса. Люция принюхалась, пахло кровью, но не было запаха гниющей плоти. Одна только кровь. Неужели именно она так встревожила Химари?

Тогда, затаив дыхание, Люция присела на корточки, макнула пальцы в тонкий ручеек, и поднесла их к свету фонаря. Кровь отливала коричневым, утопая в сиянии кристалла. Гарпия принюхалась.

– Откуда столько человеческой крови? – недоуменно прошептала Люция, поднимаясь с колен. Ручеек тек выше по туннелю.

– А это и не человеческая, – так же тихо отозвалась Химари. И в миг – исчезла, бросившись по туннелю со скоростью львицы.

Спохватившись, Люция побежала за ней. Она уже не боялась потеряться – пока под ногами хлюпает кровавый ручей, она на верном пути. Свернула на первом же повороте, еще раз, всматриваясь в каменные плиты под ногами. Проскочила под свисающей с потолка решеткой, заржавевшей в туннеле, и услышала до дрожи знакомый голос. Остановилась, пытаясь определить, откуда он доносится. Хоорс был важнее кошкиной мести и обиды. Но его голос слышался дальше по проходу, оттуда же, откуда тек кровавый ручей. Химари рядом не было, и она могла быть либо уже там же, где и Хоорс; либо совсем в другом месте. Но навыки госпожи кошки определенно не завели бы ее в тупик.

Прикрыв фонарь краем куртки, Люция торопливо зашагала по коридору. Кровь же должна была откуда-то течь, наверняка сверху, ведь капала же совсем недавно, громко и отчетливо. Люция завернула за угол, и увидела миниатюрную фигуру Химари. Она стояла посреди туннеля и слушала, раздумывала, придерживая меж пальцев иглы.

Люция молча подошла к кошке и остановилась. Никаких источников звука рядом не было, а единственная в туннеле решетка была несколькими метрами дальше. Именно из нее с противным звуком капала кровь.

Сказать кошке, что стоит сделать пару шагов, бескрылая не решалась, вдруг так лучше слышно? Вдруг Химари боится?

Источник крови был найден, дело оставалось за кошкой, но ведь сама Люция искала Хоорса.

И стоило ей вспомнить про советника императрицы, как именно его голос громом отдался в ушах бескрылой.

– Я привезу тебе еще, только скажи, сколько нужно? И каких именно? В прошлый раз я перепутал, – он говорил таким ласковым, теплым тоном, что это здорово озадачило Люциферу.

– У меня осталось всего пять леопардов, на мантию не хватит двух шкур. Мне нужно либо еще две особи, либо просто выделанные шкуры, как в позапрошлый раз, – звонкий голос императрицы казался словно ненастоящим. Он разбивался в трубе, разлетался по туннелю. И до того он не вязался с капающей с решетки кровью, что Люция отказывалась верить. Это просто швея ее величества. Просто швея! – На ворот нужен хвост барса, прошлый я испортила случайно. Еще хочу маленькую накидку из шкуры тигра Химари. Шкуру сама выделаю, – и с такой злобой это было произнесено, с такой яростью и ненавистью, что Люция невольно опустила глаза на свою напарницу.

На лице Химари не дрогнул ни один мускул, она пристально смотрела на край трубы впереди и не решалась подойти ближе.

– Хорошо, Бель. Три шкуры я закажу Инпу, у него наверняка есть еще пара нерадивых слуг. И про тигра спрошу.

Люция отчетливо услышала звук поцелуя.

– Обещаешь? – голос Изабель был мягок и казался довольным.

– Конечно, моя херувим. Сейчас же пошлю голубя Инпу, через три недели шкуры будут готовы. Я сам привезу их тебе. Заберу у Фенеки своего лучшего пегаса, и – мигом, заскучать не успеешь, – со скрипом приоткрылась дверь там, наверху, давая понять, что Хоорс собирается уходить.

– У меня слишком много дел, чтобы скучать, – усмехнулась императрица.

Дверь за ангелом тяжело захлопнулась, противно проскрипев напоследок. Заелозил стул по полу, послышался шорох шнуровки и грустный вздох. Люция медленно повернулась к Химари, осторожно заглянула ей в глаза. Кошка смотрела в сторону, ее худое плечо едва заметно подрагивало под молочно-белой тканью.

– Думаю, нам пора, – осторожно произнесла Люция, отходя от туннеля по течению кровавого ручейка.

– Какая жалость, что я промазала на миллиметр двадцать лет назад, – процедила сквозь зубы Химари, резко и с силой подобрав полы кимоно. – Мы едем в округ Оками, к волкам.

Люция снова бежала за кошкой, покорно минуя любые препятствия. На этот раз они пошли другими ходами, минуя храм и священные залы. Бескрылая вынула из-под куртки фонарь, но ей казалось, что Химари сама светится тем же лиловым светом, что и кристаллы. Иллюзии, скорее бы добраться до Евы.

***

Паучонок сидела на кровати в самом углу, подобрав ноги. Доплетала меж пальцев шнурок из паутины, изредка поднимала его повыше, чтобы разглядеть, примериться. Мысль о том, что ее маленькое скромное творение наденет Люция, заставляло паучье сердце трепетать.

Иногда она слышала, как тоскливо вздыхал тигр Химари, поднимала на него глаза, но он лежал в противоположном углу комнаты, сторожа обглоданное лошадиное бедро. Еве больше не казалось, что он убьет ее. По крайней мере – не здесь, не сейчас. Но и плести паутину, чтобы увидеть его будущее или прошлое, паучонку не хватало смелости. А шнурок – безобидное занятие, успевай только менять местами все десять паутинных нитей.

В дверь постучали. Ева не обратила было внимание, ведь вчера приходила Фенека с ужином, а сегодня с завтраком, обедом и стопочкой мальчишеской одежды. То были пара брюк песочного цвета, коричневая рубашка, немного великоватая, но приятная к телу, новые ботинки впритык и белье. Лисица сказала, что это вещи ее покойного брата, но паучонку они нужнее. Ева не спорила, ведь ее платье Фенека унесла стирать. Может, оно и не нужно больше? Неудобное и слишком заметное. А так она не будет обузой для Люции, пусть и самую малость!

Стук раздался снова.

– Да? – Ева сползла с кровати и спешно обулась.

Ручка провернулась, впуская в комнату Химари.

– Тебе идет, Фенека отдала? – тихо бросила она Еве и похлопала рукой по бедру. Тигр встал и бросился к ней, обнюхал новую броню, так изящно подчеркивающую кошкину фигуру и, казалось, даже мастерство; потерся о выступающие над тонким алым поясом навершия клинков; и заурчал, щурясь от удовольствия.

– Спасибо. Вам тоже идет, – смущенно пробормотала Ева себе под нос. Кошка кивнула, немного отрешенно глядя поверх тигра и машинально почесывая его за ухом.

– А Люция где? – осторожно спросила Ева, завязывая последний узелок на браслете.

– Ждет внизу, идем, – Химари грустно улыбнулась и вышла в коридор.

Ева выбежала следом, тигр рядом с хозяйкой уже не так пугал ее. Паучонок проскользила по перилам лестницы до первого этажа и бросилась наружу.

На улице Люция разглядывала лошадей, проверяла подковы, смотрела зубы, трепала коней по холкам. Возле нее вертелась Фенека, бойко треща про дорогу и короткий путь через лес.

– Едем? – усмехнулась Люция, подводя к Еве пегую кобылу.

Паучонок сглотнула, чувствуя, как у нее подкашиваются ноги и жутко трясутся коленки. Лошадей было три, значит, вот эта кобыла была для нее и только для нее! Неужели Люция решила, что если в прошлый раз Ева не рыдала от ужаса, то ей понравилось? Было просто не до того! Да и саму Люцию Ева боялась больше коня. А теперь огромная животина смотрела на нее сверху вниз, меланхолично пережевывая вырванный с корнем пучок травы. И нужно забраться ей на спину. Она же скинет ее!

– Ну? – совершенно не желая слушать возражений, Люция ловко подтянула паучонка за плечо, подхватила под колено и в считанные мгновения усадила в седло.

Ева взвыла, распластавшись на коне, передний край седла больно давил на живот; Фенека любезно вставили ноги в стремена и забрала поводья. Паучонок обхватила теплую бархатную шею кобылы, с ужасом поняв, что не может сомкнуть пальцы, а значит – ее легко сбросить! И взвыла еще горестней. Чтобы отвлечься от панических мыслей, повернула голову набок. Люция уже по-мужски сидела верхом, пошире взяв вожжи. Химари, проигнорировав стремена, ловко запрыгнула в седло боком и придержала поводья под грудью.

– Что, страшно, Ева? – рассмеялась Люция, глядя на трясущуюся паучиху. Легонько пнула коня в бока, и тот послушно подвел ее к Евиной кобыле. – Я поведу, привыкай к седлу, – уже без смеха произнесла фурия, забирая у Фенеки поводья.

– Удачной дороги, – тепло отозвалась лисица. Ева ее не видела. Только почувствовала, как та любовно погладила ее по руке, совсем не брезгливо задержавшись на мерзких длинных пальцах. – Еще раз спасибо.

– Пошла-пошла! – прикрикнула Люция, уводя Евину кобылу за собой. Паучонок зажмурилась. Ох, она знала, что Люция все равно ее не снимет, не посадит перед собой, как в прошлый раз. Может, стоит побороть свой страх?

#22. Паук в смоле

Ни повода мечтать о встрече благодатной,

Ни капли стойкости в разлуке необъятной,

Ни собеседника для жалобы невнятной…

О, горестная страсть, восторг невероятный!

Степи уже давно сменились редким леском, протоптанная дорожка исчезла среди охристых стволов, а сохнущая зелень смешалась перед глазами в бледную кашу. Ева зажимала рот рукой, словно это могло спасти ее от укачивания, пальцы отвратно пахли желудочным соком и скудным завтраком. Передний край седла сильно давил под ребра, но именно эта боль не позволяла расслабиться и сползти с коня. Люция медленно вела того за поводья подле своей лошади, изредка подтягивая ослабевшую Еву за ворот куртки.

– Вон там хорошее место для ночлега, остановимся? Рядом вода – Ева умоется. А я на охоту схожу, – встревоженный голос Химари прозвучал совсем рядом, но паучонку ее было не видать.

– Я не слышу воды, – Люцию Ева тоже не видела.

– Научись мне верить.

После их отъезда из постоялого двора единственным, что видела Ева, была земля, листва и шея коня. Она помнила, как они выбирались лесом из округа лис, за ними погнались разбойники. Их Ева не боялась, хоть и кричала, что было мочи, от мысли, что конь ее сбросит или упадет вместе с ней. Лес закончился окраиной Хэбиных болот, которые она благополучно проспала. Но потом Люция и Химари решили пойти округом медведей, чтобы миновать родной для Евы Ошиный край. И все бы хорошо, но на вечных пригорках Куминого леса и разбитых тропах Еву страшно укачивало. Смолистый аромат ели словно пропитывал легкие, и оттого становилось только хуже. Мерное постукивание дятлов било по вискам и разливалось глухой болью в голове. Лошадь переступала по подлеску, топтала мох и устало фыркала, и Еву качало от каждого ее шага. Она не чувствовала ног, они горели от боли. Ей казалось, что внутренности она давно уже выплюнула. Даже глоток Конфитеора вызывал позывы рвоты. Поскорее бы добраться до округа Волков.

Ева помнила, как Люция ловила ее, когда ту вывернуло наизнанку прямо в седле. Как Химари поила с ладоней и умывала. Помнила по-мужски грубые руки Люции, осторожно поддерживающие верхом, помнила теплые кошкины объятья и мурлыкающие колыбельные – как здорово они усыпили и скрыли эту смущающую мерзость. А теперь сон прошел, снова тошнило, бил озноб.

– Держись, паучоныш, скоро Окамий лес, – Люция неловко похлопала Еву по плечу и повела в сторону, следуя указаниям Химари.

Ева уткнулась лбом в колкую лошадиную гриву и замычала. До чего же ей не нравилось причинять неудобства фурии и кошке. Они не заслужили таких хлопот! Она только мешает им и тормозит. Во рту снова стало кисло и солено одновременно, по горлу прошел слабый спазм.

Рядом послышался озадаченный голос Люции.

– Потерпи, – она осторожно обхватила Еву под мышки и потянула на себя. Ловко перехватила под колени, беря на руки как Алису когда-то давно в подсмотренном прошлом. И Ева точно так же прижалась к ее груди, и точно так же положила руку на плечо.

И мир показался сущей ерундой. И кони были не страшны, и собственная слабость стала пустяком. Неужели кто-то может не любить эту гарпию, одним своим теплом прогоняющую всякий страх? Неужели кто-то не может простить ей сотни унесенных жизней и искалеченных судеб?

Люция отнесла Еву к воде. За небольшим оврагом и впрямь было озерцо, спрятанное в ярко-зеленом оазисе посреди высыхающего леса. Бескрылая положила Еву возле дерева, заглянула в глаза, словно пытаясь понять, насколько той плохо. Удостоверилась, что все не так уж худо, и, поднявшись, ушла.

– Я разведу огонь и воды натаскаю, идет? – донесся голос Люции за спиной.

– Тогда тигр на тебе. А я поохочусь. Только сперва с Евой управлюсь, – и вот уже Химари подошла к дереву, под которым полулежала Ева. – Встать можешь?

Как только из-под ног исчез конь, Еве сразу стало легче. И теперь, пожалуй, она могла бы встать. Люция и не такое пережила! А она что, хуже? Слабее?

И хуже. И слабее. Но силы встать все равно нашлись. Покачнувшись, Ева потерла запястьями глаза, все восемь, и побрела к озеру. Химари ей не помогала, только встала чуть позади, наблюдая и контролируя. Ева грустно улыбнулась, окунув руки в прохладную воду. Никто не скажет ей, что она – обуза. Они солгут, будут опекать и заботиться, как и раньше. Может, стоит облегчить их ношу? Утопиться, и решить все проблемы? Ведь все равно она ничего не умеет. Костер собрать? И Люция справится. Воду таскать – ума не надо. Лечить Люцию нужды больше нет, даже отголоски кошмаров полностью исчезли с появлением кошки. Если на них нападут, Ева будет лишь обузой, не способной за себя постоять.

– Умывайся быстрее, и пойдем на охоту, – сказала Химари, отвлекая от тяжелых раздумий. Ева, не веря своим ушам, обернулась.

– Что, простите? – спросила она, но ей удалось только беззвучно пошевелить губами.

– Ты разве не хочешь пойти со мной? Мне кое-что нужно от тебя, – подбоченившись, Химари искоса глядела на Еву и вертела в руке пару тонких черных игл.

– Хочу! Конечно, хочу! – вскрикнула паучонок, спешно умывая лицо и шею. Прополоскала рот, намочила слипшиеся волосы, зажмурившись, и вскочила. Неужели она может быть полезна Химари на охоте?!

– Тогда пошли, – кошка усмехнулась и направилась в лес по берегу озера. Вытащила из наручей еще шесть игл и, равнодушно махнув хвостом под кимоно, нырнула в темный редкий лес. – Будь осторожна, не только мы с тобой видим в темноте. Если кого-то заметишь – не ори, я все услышу до того, как ты увидишь.

Ева покорно кивнула и пошла за кошкой след в след. Ей было любопытно, как будет охотиться Химари. Львицей сломает шею добыче? Вспорет брюхо клинком? Черные иглы казались сущей игрушкой.

Кошка сделала Еве знак рукой остановиться и прокралась в сторону, высматривая добычу из-за деревьев.

Паучонок, как ни напрягала глаза, не увидела никого, лишь услышала, как что-то упало в нескольких метрах от нее. Сообразив, кинулась на звук и выудила из куста птицу. Бурую, с округлым хвостом и странно торчащими перышками у горла. В них она понимала мало, но вес был приличный. Птица едва дышала, распластав крылья. Грудная клетка была пробита, и только кончик иглы торчал меж ребер.

– Чего смотришь? Она же мучается, – фыркнула кошка, подходя к паучонку, забрала добычу и свернула шею. – У любого существа есть точки и узлы в теле, распределяющие энергию во всем организме. Перекроешь одни пути – заставишь человека страдать и биться в агонии. Пробьешь другие – убьешь. Третьи – спасешь жизнь и вылечишь многие болезни, – она отложила птицу под дерево рядом. – Но лучше всего, – Химари стиснула острый подбородок Евы и задрала голову, – работают яды.

Повинуясь завораживающим глазам Химари, Ева покорно открыла рот и позволила кошке коснуться клыков.

– Терпи, – голос ее был спокойным и, в то же время, властным. Со звонким хлопком в руке Химари раскрылась склянка.

Острая игла кольнула небо совсем рядом с ядовитыми железами, прилегающими к деснам. Щеки запекло, Ева почувствовала снова, как течет яд по каналам, сочась с клыков. Услышала, как он капает в подставленную склянку, зажмурилась. В прошлый раз, нацедив ценной жидкости, ее оставили восстанавливаться в темнице под дворцом Мерура на целую неделю. И теперь она не ждала ничего хорошего. Яд – вот и все, что нужно было кошке. Не утешить. Не научить. И не пообщаться. Ей нужен был только паучий яд. И горячие слезы потекли по Евиным щекам.

– Спасибо, – кошка нежно чмокнула Еву в лоб между второй пары глаз. Убрала иглу с неба, закупорила склянку.

– И все? – непонимающе прошептала паучиха, сглатывая капли яда. Она не чувствовала слабости и тяжести, и это казалось странным.

– Да. Мне нужно совсем немного, – Химари кивнула и, осмотревшись, выбрала полуразваленное дерево неподалеку и двинулась к нему.

Ева спешно вытерла слезы, про себя возмущаясь собственной глупости. Как могла она подумать, что Химари желает ей зла?

Кошка посмотрела склянку на просвет; раскупорила, понюхала и окунула в маслянистую бело-желтую жидкость иглу. Выждала некоторое время, шевеля ушами и вслушиваясь в шорохи полупустого леса. Ева не успела даже заметить молниеносный кошкин жест, как черная игла из склянки исчезла в кустах десятком метров дальше. Паучонок запоздало вздрогнула, а Химари закрыла бутылек и кинулась через сохнущие кусты за добычей.

Ждать ее пришлось недолго, кошка вернулась с тощим зайцем, но довольная.

– Твой яд – отличный паралитик. Просто находка, – потрепав Еву по волосам, Химари села на все то же дерево, бросив тушку под ноги, и принялась за работу.

Ева наблюдала, как ловко Химари вынимает из потайных складок платья иглы, как ссыпает их в склянку с драгоценным ядом и терпеливо ждет, когда они наполнятся сами, а потом прячет по другим складкам, в наручи и потайные кармашки брони. Она будто бы делала это тысячи раз, так легко и просто у нее выходило.

– Могу научить, – отвлекшись от своего занятия, Химари протянула Еве тонкую черную иглу, чуть влажную от яда.

И Ева, осмелившись, кивнула. В глубине души все трепетало.

Кошка спрятала склянку, всучила паучонку охапку игл в другую руку, и встала.

– Твои пальцы для метания игл подходят просто великолепно. Попробуй, у тебя должно получиться, – она развернула Еву за локоть, а сама встала чуть позади. – Игла изящна и должна лежать в твоих пальцах, как перо, – кошка взяла иглу из наручей указательным и средним пальцами, легко и так просто.

Химари повернула руку ладонью вниз, словно чуть-чуть махнув ею вперед. Щелкнула, и игла исчезла в стволе ближайшего дерева. Ева, хмыкнув под нос, попыталась повторить. Стиснула пальцами иглу и, махнув, бросила. Игла бесшумно упала к ее ногам.

– Еще раз, – кошка положила иглу между пальцами Евы. Взяла ее руку в свою, согнула в локте и немного в ладони. – У тебя две руки, и твои плечи – продолжение каждой. Плечи и метающая кисть должны быть связаны прямой линией, – она выпрямила руку Евы, подняла ее, метя в листву, надавив на другое плечо, повернула, опустила и убрала свои ладони.

Ева, сильно волнуясь, повторила ее движения – руку к груди с иглой, потом резко распрямить в сторону цели, пальцами махнуть в самом конце. Игла упала рядом с деревом. И от охватившего радостного удивления Ева прижала ладонь к губам. Неужели она способна на что-то, кроме бесполезного разглядывания паутины?

– Тренируйся, – Химари погладила Еву по плечу и вернулась к своему дереву.

И Ева усердно метала кошкины иглы одну за другой. Следуя указаниям Химари, старалась выстроить их в линию на стволе дерева; поворачивалась, пытаясь метнуть иглы в разных направлениях. Выходило посредственно, больше половины игл даже не достигали целей, но кошка не обращала на это внимания, давая Еве возможность просто играться.

***

Паучонок обернулась на шорох, поддерживая в пальцах пустые иглы. И замерла. Посреди леса на тяжелых цепях был распят шестикрылый ангел. Висел, подхваченный оковами за руки, с распахнутыми крыльями, обмотанными цепями. И все вокруг него озарялось мощным лиловым светом. Не слепило, не обжигало глаза, а словно грело, подобно солнцу. Это был все тот же серафим, что и всякий раз во снах. Черноволосый, с болезненной кожей, не видевшей солнечного света, худой, с обмотанными серым тряпьем бедрами. Он поднял на нее глаза. Черные, безгранично глубокие, пугающе всезнающие. Он позвал ее по имени. Заглянув в самое сердце, словно пытаясь донести больше, чем мог сказать. Ева знала, что он снова будет звать ее, просить прийти к нему, умолять о прощении, признаваться в любви. И она снова не будет понимать, кто он, зачем зовет ее, что просит простить и почему любит. Он вселял в нее ужас, и она не могла с собой совладать.

– Умри! Умри! Умоляю, умри! – она швырнула в него иглу, еще одну, еще. Зажмурилась, надрывно крича. Рухнула на колени, но не перестала метать иглы.

– Стой! Хватит! – доносилось отовсюду. Но Ева не различала голоса, и не могла вспомнить, что было до появления серафима. Казалось, что не было ничего и никого. Только он, мучающий ее своими видениями.

– Ева! – ее стиснули за плечи, не позволяя поднять руку с иглой. Неужели это ангел вырвался из своих оков?