Текст книги "Игрушка для негодяя (СИ)"

Автор книги: Арина Арская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Глава 13. Решительность Красавицы

– Продаем квартиру, гасим ипотеку, делим то, что осталось, – я смотрю в окно, за которым набирает силу рассвет. – И, конечно, же подаем на развод. Сегодня.

– Яна…

Когда я вошла в квартиру, Сергей ел пельмени и копался в телефоне. Ел, мать его, пельмени, которые лепила я на днях после работы. Ненавижу его. Слепой ненавистью, до скрежета зубов и желания забить чайником, а от запаха пельменей и кетчупа мутит.

– Яночка.

– Я повторю в третий раз, а если до тебя не дойдет, попрошу помощи у Родиона.

Сергей замолкает, его оплывшее лицо вытягивается, и я перевожу взгляд на часы. Ну, имею я право на маленькую уловку, чтобы добиться от мужа послушания, верно?

– Я знал, что он тебя отпустит, – лопочет Сергей.

– Он меня отымел, – вглядываюсь в его лживые глаза. – Прямо в кабинете. И я, Сереж, кончила так, как никогда с тобой. И член у него большой, толстый и каменный. Он меня взял, нагнул и засадил по самые яйца.

– Шлюха…

– Ага, – поднимаюсь из-за стола.

Фотографирую на телефон квартиру. Сергей ходит за мной по пятам и верещит, какая я сука и стерва. Выставлю квадратные метры, на которые я потратила столько сил и нервов, дешевле рыночной стоимости, лишь бы покрыть ипотеку и отвязаться от обязательств перед банком.

– Ведь мы бы могли начать все сначала, Яна. Забыть все, что случилось за эти дни.

Забыть про его предательство, трусливый побег и как он с облегчением вздохнул, когда Родион изъявил желание пленить меня на две недели для сексуальных утех?

– А я не хочу забывать, – щелкаю по клавиатуре старенького ноутбука, подробно расхваливая район. – Не в этот раз.

Сергей плачет. Под его всхлипы загружаю фотографии и публикую объявление. Дождаться проверки от модераторов, зарядить телефон и быть готовой к звонкам от риелторов и потенциальных покупателей. Ах да, еще предупредить начальство, что меня не будет с утра.

– Прости меня.

Задерживаю взгляд на вилке. Воткнуть бы ее в глаз Сергею, чтобы он затих и не мешал, но я выдыхаю и скрываюсь в ванной комнате, чтобы не слышать жалкие и омерзительные всхлипы. Умываюсь холодной водой и в ярости чищу зубы. Едкий ментол немного приводит в чувство.

Через час я уже оплачиваю госпошлину, а после подписываю заявление о расторжении брака твердой и решительной рукой. Сергей предпринимает очередную попытку меня отговорить, но я молча вручаю ему ручку. Сотрудница загса, молоденькая девица с короткими кудряшками на голове, с подозрением поглядывает на опухшее лицо Сергея.

– Это вы его так? – испуганно шепчет и хлопает ресничками.

– Нет. Он упал с лестницы и приложился о косяк.

– Ясно, – она мне не верит и опять смотрит на Сергея. – Вы не согласны на развод?

– Согласен, – спокойно говорю я. – Он же не хочет, чтобы с ним побеседовал один наш общий знакомый.

Сергей ставит кривую подпись, встает и покидает светлое и просторное помещение. Молчаливые женщины за столами провожают его взглядами и вновь утыкаются в мониторы.

– У вас есть тридцать дней…

– Спасибо, но все решено.

– Мне жаль, – девушка неловко улыбается.

– Нет, порадуйтесь за меня, – встаю и приглаживаю волосы, – это ведь начало новой жизни.

– Тогда поздравляю, – неуверенно отвечает она.

– Да молодая она еще, – сердито отзывается полная женщина за столом в углу, – все еще верит в брак и любовь. Наивная чукотская девочка.

Сергей зло курит на крыльце, и я недовольно отмахиваюсь от едкого дыма, щурясь под ярким утренним солнцем.

– А знаешь, ты права. Я был несчастлив с тобой. Ты вечно меня пилила и это я ради тебя старался. Понимаешь? – он тычет окурком в мою сторону. – Это ты виновата.

Отвлекаюсь на телефонный звонок. Риелтор. Тараторит, что у него есть покупатели, которые готовы быть с ним на квартире через двадцать минут и буквально умоляет меня согласиться на встречу. Я в принципе подобного ажиотажа и ждала, поэтому соглашаюсь.

– Ты меня вообще слушаешь? – кричит Сергей в спину, когда я спускаюсь по лестнице.

– Сереж, да мне начхать на все твои слова, – я устало оглядываюсь на него. – И у меня встреча с риелтором и потенциальными покупателями. Сопли подотри, а то смотреть противно.

– Какая же ты сука, – шипит в ярости. – Я же тебя на руках носил. Не пил, не бил.

– Вот это достижение, – брезгливо бросаю я и продолжаю путь.

В груди ничего не откликается, когда взбудораженный риелтор, мужчина лет пятидесяти и с густыми усами под носом, водит по квартире молодую пару – милую и улыбчивую блондинку и высокого и немного сутулого парня. В душе пусто.

– А почему так дешево продаете? – щебечет блондинка, заглядывая в ванную комнату. – В чем подвох?

– Разводимся.

– Может, соседи плохие? – спрашивает ее муж.

– Соседи обычные.

Сергей стервятником следит за гостями и зло рассасывает леденец.

– А когда вы будете готовы съехать? – блондинка шагает на кухню.

– Да хоть завтра.

– Даже так? – оборачивается и хмурится.

– Ириш, как-то все подозрительно, – шепчет парень.

– Да прекратите, – кудахчет риелтор. – Видно же, что приличная семья, – а затем печально добавляет, – была.

– То-то у муженька лицо расквашено, – невесело отвечает парень.

– Точно никаких подвохов? – Ириша выглядывает из кухни. – Тараканы, клопы, демоны?

И звонко смеется. Улыбается и ее муж.

– Ни клопов, ни тараканов, ни демонов. Только разбитые надежды, – я снимаю обручальное кольцо, глядя в изумленные глаза Ириши, и кладу его на комод. – Я очень надеюсь, что у вас получится избежать нашей с Сергеем участи.

Риелтор многозначительно смотрит на меня, чтобы я прекратила пугать его клиентов, которые сникли и замолкли.

– Квартира в ипотеке? – уточняет Ириша блеклым голосом.

– На этот счет не волнуйтесь, ребята, – риелтор улыбается, обнажая желтые зубы. – Сделку провернем быстро, качественно и без вопросов. У нас в штате отличные юристы.

– Нам надо подумать, – Ириша хмурит бровки.

– Вы пока думайте, – риелтор выуживает телефон из кармана, – а у меня еще есть клиенты, – переводит на меня взгляд, – вы же свободны? У меня очередь выстроится, если клич дам.

– Ладно, – повышает голос парень, – рискнем. Клопов, если что, вытравим. Не проблема.

– Ну, звоним юристам? – риелтор с ожиданием взирает на меня. – Вы не передумали?

Глава 14. Хитрая Настенька

Тихо и переливчато журчит вода, стекая с каменных чаш фонтана, и вспыхивает искрами под желтым светом фонарей. Позади скрипит дверь, звучат несколько тяжелых шагов и вздох, чтобы привлечь мое внимание.

– Говори.

– Подала на развод, – отвечает Алекс со свойственным ему холодом.

– Так.

– Оформляет продажу квартиры и подписала договор на аренду однушки в Кунцево. На завтра в девять часов утра заказала машину для перевоза вещей.

– Какая деятельная, – хмыкаю, наблюдая за воробьем в нескольких шагах от фонтана.

Я рад, что у Яны произошло переосмысление жизненных ценностей, хотя ожидал, что она в который раз простит мужа, но, видимо, и у нее есть предел дозволенного. Пожалуй, вернись она к Сергею, то через пару месяцев он бы в затяжной депрессии прыгнул с крыши. По крайней мере, все выглядело бы именно так.

Отпустить Яну было верным решением. Да, я не насладился ее телом, как планировал, но Настя права. Я сам был бы жалок, если бы удерживал женщину возле себя угрозами. Это недостойно и низко. Даже в минуты слабости и ослепляющей похоти надо быть мужчиной, который защищает, а не унижает и давит.

– Сергей сдал кольца в ломбард…

– Дай угадаю. Он опять проиграл?

– Да.

– Вот уж горбатого могила исправит.

– О чем вы тут шепчетесь? – раздается любопытный голос Насти.

– О делах, – хмуро отвечает Алекс.

– Какие деловые, – Настя обнимает меня со спины, чмокает в щеку и усаживается на бортик фонтана, хитро прищурившись. – Ты такой мрачный, потому что у тебя очень серьезные дела на ночь глядя нарисовались?

Копия Светланы. В первый год после похорон мне было больно и мучительно смотреть в лицо дочери и видеть в нем юное отражение супруги, которая оставила меня. Сейчас при взгляде на Настю сердце не кровоточит, а вибрирует светлой печалью и наполняет душу густой любовью.

– Я тут подумала, – она вытягивает правую ногу и огорченно смотрит на носочек, – зря ты отпустил Яну.

– Прости?

– Она же тебе нравится, – поднимает глаза и прищуривается. – Да и я была не против мачехи. Молодая она для тебя, конечно, но любви все возрасты покорны.

– Ты считаешь меня старым?

– Но ты все равно будешь постарше Яны.

– Но не настолько, чтобы шел разговор о том, что… – сердито выдыхаю и отвожу взгляд. – Так, Настя, никакой тебе мачехи.

– Почему? – она капризно тянет. – Я не заслужила мачехи?

Алекс позади издает смешок, но делает вид, что кашляет, когда я на него оборачиваюсь.

– Возможно, – Настя скрещивает ноги и опирается руками о бортик, глядя на меня снизу вверх, – однажды… через некоторое время… если бы для тебя это было важно…

– Не тяни резину, – скрещиваю руки на груди.

– Я бы назвала Яну мамой, – она обнажает зубы в озорной улыбке.

– Ты издеваешься?

– Нет. Ладно тебе. Может, не мамой, а мамой Яной, – клонит голову на бок. – Вы бы вызвали меня на серьезный разговор и…

– Прекращай, – глухо и зло обрываю Настю. – Это не смешно.

– Согласна, – едва слышно отзывается она, не спуская с меня глаз.

Я так и не смог с Настей серьезно поговорить о смерти Светланы, и до сих пор не могу найти слов, чтобы коснуться этой темы, а она важна для моей дочери.

– Я любил и люблю твою маму… – хрипло начинаю я. – И буду любить.

Что я еще могу сказать? Из меня клещами и под пытками не вытянешь большего. Я смирился со смертью жены и выплакал из себя черную скорбь. В одиночестве, что, наверное, было ошибкой. Это отдалило меня от Насти, над которой все еще нависает тень утраты.

– Я знаю, но она бы не хотела, чтобы ты до старости прожил в одиночестве. Хорошо, с Яной не срослось. Укради себе новую женщину, – Настя с наигранным озорством улыбается. – Однако я не гарантирую, что я с ней подружусь. Я, знаешь ли, придирчива к мачехам.

– Ну или мы можем опять выкрасть Яну, – хмыкает Алекс.

– Тоже вариант, – соглашается Настя.

– Я не понял. Ты яростно требовала, чтобы я освободил Яну, – я изумленно и с досадой охаю.

– И я очень горжусь тобой, папуля, – улыбается и посылает воздушный чмок.

– Так мы крадем Яну или нет? – с ожиданием и затаенным азартом уточняет Алекс.

– Нет, – массирую переносицу. – Пусть живет себе. С ней возни столько. Опять начнет истерить, убегать, кричать. Ложками и кружками бросаться.

– Ты прав, – Настя вскакивает на ноги и вприпрыжку шагает к двери. – Пусть живет. Найдет себе молодого, энергичного и позитивного мужика, с которым она будет счастлива, а ты, я так понимаю, будешь наблюдать со стороны и поскрипывать зубами от злости.

– Она не успела развестись, как ты ее уже замуж отдаешь?

Прячу руки в карманы брюк и сжимаю кулаки. Меня записали в старого, ленивого и брюзгливого ворчуна. Это возмутительно.

– А чего бы такую красавицу замуж не отдать? – Настя заливисто смеется, а у меня в груди вскипает ярость. – С двумя ей не повезло, но с третьим все будет чики-пуки. Женщины после развода расцветают, поэтому вокруг Яны появится множество мужчин.

– Иди спать, Настя, – нарочито спокойно говорю я, с трудом усмиряя в себе беспричинную ревность.

– Я вот и забежала пожелать тебе добрых и хороших снов, – воркует она у двери. – Или ты сегодня опять на ночь глядя сорвешься к очередной шлюхе?

Удивленно крякнув от грубости, что была сказана ехидным голоском, разворачиваюсь на пятках в сторону Насти и приподнимаю брови:

– Это еще как понимать?

– Ой, вырвалось, – Настя с детским притворством округляет глаза и скрывается за дверью. – Ой, не подумала.

Глава 15. Гость

Закрываю дверь за грузчиками и, решительно вздохнув, оглядываю коробки и большую клетчатую сумку. У меня не так много вещей, на самом деле, поэтому должна быстро разобрать пожитки.

Квартирка маленькая и чистая. В комнате – новый диван из икеи, шкаф купе, вместительный комод и белые обои без рисунка, на кухне – небольшой обеденный стол, скромный гарнитур из нескольких ящиков, холодильник и электрическая плита на две конфорки. Мне хватит.

Был вариант снять комнату, но я решила, что я уже не в том возрасте, чтобы жить с соседкой студенткой. Мне сейчас очень важно уединение, чтобы была возможность в одиночестве поплакать, поистерить вдоволь и постенать на несправедливость жизни: я осталась у разбитого корыта, и скоро меня точно накроет депрессией. Моей твердой решительности хватит ненадолго, и обязана подготовить уютную норку для тоскливых вечеров и ночей, которые будут меня терзать эротическими кошмарами с Родионом в главной роли.

Он мне снится. И тот разврат, который он со мной творит, смутил бы любую прожженную блудницу. И даже в грезах я получаю от его призрачных жадных поцелуев, объятий и грязных ласк удовольствие. Я кончаю во сне и со стонами просыпаюсь, а промежность тянет требовательной болью и спазмами.

Я не страдаю по Сергею, чья мать меня достала звонками и причитаниями, что в семье случаются неурядицы и важно их вместе преодолеть. Подумаешь, меня продали за сто пятьдесят тысяч долларов, а к ней ввалились несколько бандюганов в поисках сыночки-корзиночки. Это мелочи! Любовь преодолеет все! Конечно, он же к ней вернется и ей теперь будет нервы мотать. Пожелала ей удачи и заблокировала номер.

Повторюсь, я не страдаю по Сергею. Нет. Меня терзает злость и досада, что Родион подразнил меня, убедил в том, что меня ждут две недели принуждения к близости во все, как он выразился, щели, а потом взял и выпнул в мою скучную и унылую жизнь.

Я же морально настроилась, в конце концов! Я приняла судьбу бесправной игрушки, а тут раз и: иди решай проблемы и собирай жизнь по осколкам. Какие мы, блин, благородные! Ураганом ворвался, все разрушил, членом помахал и все! Хватит тебе, Яночка. Теперь во снах прокручивай возможные варианты и позы, которые бы могли меня в реальности порадовать.

Громкий стук в дверь отвлекает меня от злости и коробки с книгами и безделушками. Неужели что-то забыла в машине у грузчиков? Пробегаю глазами по коробкам, на которых для удобства чиркнула числа черным маркером, и вздыхаю: не вижу номера три, но мне простительна рассеянность. Я в процессе развода, продажи квартиры и закрытия ипотеки.

– Иду! Секунду!

Щелкнув защелкой, распахиваю дверь и замираю в недоумении. Я что-то не припомню среди приземистых и смуглых азиатов высокого, широкоплечего и бородатого мудака, которого не хочу видеть на пороге своего логова.

– Дорогу уступи, – тихо и зло говорит Родион, держа коробку под номером три, в которую я сложила тарелки и столовые приборы.

– Вали нахрен! – рявкаю я и хлопаю дверью.

Руки трясутся, в горле моментально пересыхает и в области загривка волосы шевелятся от волнения и страха.

– Открой.

– Нет! – взвизгиваю я. – Пошел прочь!

Отхожу от двери на несколько шагов и прижимаю кулаки к лицу. Зачем он явился? Он же меня отпустил и долг Сергея с сомнительной добродетелью простил.

– Оставь коробку и проваливай!

И происходит следующее: грозно поскрипывает скважина, замок в зловещей тишине несколько раз щелкает и дверь отворяется. Родион трясет ключами, прячет их в карман и поднимает коробку с пола.

– Что же, Яночка, я сам справился, – вальяжно проходит в прихожую, ставит коробку у обувной полки и невозмутимо закрывает дверь.

Наблюдаю за ним, онемев от шока, и у меня дергается левый глаз.

– Какого…

– Нет тех дверей, которых я бы не открыл, – смахивает пыль с рукава темно-зеленого пиджака из тонкой шерсти и обнажает зубы в оскале, – а если не открою, то выломаю.

– Уходи, – отступаю и сжимаю кулаки.

– Пришлось хозяйке квартиры сказать, что я твой опекун, – Родион делает пару бесшумных шагов ко мне, – и что за тобой надо присмотреть.

– Какой к черту опекун?! – в отчаянии рычу я.

– А вот у хозяйки квартиры не возникло вопросов, – небрежно пожимает плечами.

– Ты же отпустил меня… – голосок у меня тоненький и дрожит, но не от страха, а внутреннего трепета. Кашлянув, понижаю голос, чтобы быть уверенной и строгой. – Разве нет?

Вышло так себе. Слишком зычно и наигранно. Родион, насмешливо изогнув бровь, спокойно говорит:

– Отпустил, но я пришел проведать тебя и поддержать. Развод – дело непростое, а ты мужа любила, больше десяти лет с ним прожила.

– Я в порядке, – сама не замечаю, как в трусливом отступлении вхожу в комнату. – И не надо за мной приглядывать, я девочка взрослая.

И чтобы показать, насколько я серьезная и решительная женщина останавливаюсь, и мрачно смотрю в изучающие и пронизывающие до самых костей глаза. Да и места для маневра у меня маловато. Можно спрятаться в шкаф, но что-то мне подсказывает: это глупо.

Родион окидывает взглядом комнату, заставленное коробками, и скрывается в уборной. В панике вслушиваюсь в шум воды, и боюсь пошевелиться. Он зашел руки помыть? Что он вообще творит, подлец?

Через минуту он вновь стоит на пороге, неторопливо вытирая руки полотенцем, а я так и не сдвинулась с места.

– А чего не сбежала? – самодовольно ухмыляется и небрежно накидывает полотенце на дверь.

– А толку-то?

– Ты учишься на своих ошибках, – улыбается и оценивающе смеривает меня темным взглядом. – Это радует, Яночка.

– Оставь меня в покое, – я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы унять предательскую дрожь.

– Давай сыграем с тобой в игру, – Родион обходит меня со спины и встает вплотную. Медленно откидывает мои волосы, оголяя шею. – Если твои трусики сухие, то я уйду.

– Меня ждут в банке и на работе, – сипло отзываюсь я.

Теперь даже при сильном желании мне не спрятаться в шкаф и не запереться в ванной комнате. Я приросла к полу и оцепенела под горячими выдохами, что обжигают шею. Есть слабая надежда, что мне снится очередной эротический кошмар, и я через пять минут проснусь.

– Подождут, – губы Родиона касаются мочки, и я вздрагиваю под волной мурашек.

– Кто? – едва слышно спрашиваю я, растеряв все мысли от трепетной ласки.

– В банке и на работе, – теплый шепот обволакивает душным коконом.

Ладони Родиона ныряют под блузку, неторопливо скользят по животу к поясу брюк, а его губы припадают в поцелуе к шее. Расстегивает пуговицу и ширинку. Меня затягивает в пучину вязкого желания, как муху в мед. Я должна сказать нет, воспротивится наглому гостю, чьи руки лишают меня воли и путают мысли. Я ведь зла на него, обижена и не желаю быть куклой для удовлетворения его похоти.

– Я ведь не дала согласие на игру, – судорожно шепчу и закрываю глаза, когда пальцы Родиона юркают под пояс брюк и касаются резинки трусиков.

– Ты согласна на игру? – игриво прикусывает мочку.

Вместо ответа я одариваю гостя болезненным стоном, и его пальцы уже давят на клитор проскользнув между влажных и опухших от прилившей крови складок. Открываю рот, чтобы сделать хриплый шумный вздох, и Родион рывком увлекает меня на пол. Ноги подкашиваются, я падаю, выставив руки вперед, и оказываюсь на четвереньках под нетерпеливо рыкнувшем гостем, который стягивает с моей попы брюки вместе с трусиками.

– Не-е-еет, – сдавленно, протяжно и неуверенно выдыхаю я.

– Не убедила, – упругая головка давит на половые губы и под громкий бесстыдный стон проникает во влажные и голодные глубины тела.

Родион наматывает мои волосы на кулак, несдержанно дернув голову назад, и с нечеловеческим утробным клекотом вжимается в ягодицы. Я вскрикиваю. Новый глубокий и резкий толчок, от которого у меня выступают слезы на глазах, и я пытаюсь отстраниться, чтобы смягчить яростный напор.

Родион вновь меня дергает за волосы, пресекая мою жалкую вольность, и звонко шлепает по заднице свободной рукой. Распирает изнутри уверенными движениями, забивая под визги и стоны стыд и благовоспитанность. Черное вожделение поглощает меня, разъедая лоно и чрево нарастающими с каждым мгновением спазмами.

Тонкие стены и потолок впитывают мои вопли, покачиваясь перед глазами. Тело схватывает острая конвульсия яркого и ослепляющего оргазма, от которого отнимаются руки и ноги. С жалобным поскуливанием валюсь на пол под весом содрогнувшегося Родиона, и он в последних рывках вдавливает меня в линолеум, от которого пахнет пластиком.

Я чувствую его затихающий оргазм, что разливается во мне теплой спермой, и едва могу дышать. Хрипло выдохнув мне в ухо и мазнув губами по щеке, Родион тяжело и неуклюже сползает на пол и переворачивается на спину. Приглаживает волосы, бороду и сосредоточенно заправляет опавший член в брюки. Мне бы тоже прикрыть пятую точку, но я лишь с обиженным присвистом выдыхаю. Мои кошмары стали явью.

– Голосистая, – Родион одобрительно похлопывает меня по голой ягодице.

Решительно причмокиваю, чтобы собраться с мыслями и высказать ему пару ласковых, но в кармане требовательно вибрирует телефон. Торопливо слабыми руками натягиваю на попу брюки, сажусь и достаю смартфон, вытирая с щек слезы.

– Да.

– Ты почему не сказала, что подала на развод? – верещит в трубке скандальный голос мамы. – Что у вас там стряслось?! Почему я узнаю об этом не от дочери?!

– Ма, не ори, – прикладываю ладонь ко лбу.

Родион встает, энергично оправляет лацканы пиджака и размашисто шагает прочь.

– А я буду кричать, моя дорогая! Такие вопросы было бы неплохо обсуждать с семьей!

Хлопает входная дверь, и я сбрасываю звонок, недоуменно глядя вслед Родиону, который явился ко мне, как к личной шлюхе, чтобы сбросить напряжение. Вскакиваю на ноги, застегивая ширинку, и выбегаю на лестничную площадку.

– Вот же козел!

Метнувшись через несколько пролетов, рявкаю в спину неторопливо спускающемуся Родиону:

– Охренел?

– Я тебя внимательно слушаю, – он останавливается и оглядывается.

Не нахожу ничего лучше, чем швырнуть в Родиона телефоном, от которого он, естественно, уворачивается с удивленным величием. Смартфон с нехорошим треском и стуком влетает в стену, падает на бетонный пол и разбивается на три части: разбитый экран, аккумулятор и крышку.

– И зачем ты это сделала? – Родион переводит взгляд на меня.

– Уходи.

– Я, собственно, и ухожу.

– И не приходи.

– Я подумаю над этим.

– Мерзавец.

– Ты много ругаешься, Яна, – Родион сердито сводит брови вместе и продолжает путь.

Когда его шаги стихают, я сажусь на корточки перед разбитым телефоном и прячу лицо в ладони. Надо было с собой прихватить тарелку, чтобы не было так обидно после вспышки слепой ярости.