Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Апполинария Меренкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

Итак, видя, что реакции от Кастиэля нет, Габриэль присел на пол и открыл журнал. Он стал нежно водить пальцами по обнаженным прелестям порноакрисс. Бальтазар быстро присел рядом и пошло улыбнулся.

Так пролетело два часа, и за это время друзья активно рассматривали журнал, громко обсуждая прекрасное, а Кастиэль молил Отца и Михаила, чтобы они поскорее его отсюда забрали.

И тут до Габриэля внезапно дошло.

Он вдруг подумал, насколько все-таки природа умная матушка, что создала таких прекрасных созданий – девушек. Девушек, которые могли радовать и ублажать мужчин. А ведь что бы делали мужчины без женщин, а женщины без мужчин? Если бы не было женщин, вряд ли бы могли существовать мужчины. А ещё архангелу было странно и не понятно, как их младший братик – Кастиил – не может научиться никак ценить женскую красоту? Как можно удерживаться, когда мимо тебя проходит прекрасная девушка и с улыбкой смотрит на тебя. Как можно вообще жить без женщин? Ведь женщина – самое прекрасное творение Отца его и самой природы. Самое дивное творение Его, создание, которое способно доставить удовольствие. Женщина – это самое лучшее, что есть на Земле. Она может подарить ласку и любовь любому. Она – драгоценность, без которой не может существовать мужчина! И именно она делает из мужчины – мужчину.

Трикстер явно не понимал, почему Кастиэль совсем не реагирует на такую красоту, и как вообще эта драгоценность может оставлять его равнодушным?..

– Слушай, а, может, ему мальчики нравятся? – предположил Бальтазар, на минуту отрываясь от созерцания прекрасного.

– Ангелы? – переспросил Габриэль и перевернул страничку. – Не думаю. Он просто девственник. Его нужно многому учить, и мы научим! Не зря же мы с тобой на этом деле слона съели. Преподадим ему парочку уроков, подкинем парочку журнальчиков. За день мы исправим положение. Он ещё и Мэг даст! Мы хорошие учителя и научим его парочке фокусов. Локи говорит и обещает. Если он попал к нам в ручки. Исправим положение. А то Мэг никогда не дождется самца в постели…

На такую фразу Габриэля, Бальтазар засмеялся.

– Скорее Мэг даст ему, чем он Мэг! Хотя… Мэг может дать не только ему! Кто не знает Мэгги, Мэгги знают все! – последнюю фразу ангел произнес довольно весело, заставив Гейба залиться веселым смехом.

Архангел посмотрел на ангела и, ударив его по ладошке, захохотал. А Кастиэль всё пытался понять, за что ему такое наказание, и почему Михаил так его не жалеет, что посадил в одну темницу с этими двумя развратниками.

– Кстати, Габриэль, – Бальтазар перестал смеяться и, стараясь быть серьёзным, проговорил: – последние дни в заточении для тебя вообще должны быть в радость только. А знаешь почему? Как только ты переступишь порог Небесной тюрьмы и выйдешь на свободу, тебя встретит невеста… И что-то мне подсказывает, что порно-журнал и созерцание красивых телок ты отложишь… Точнее, больше не будешь вести свой привычный образ жизни, а про глянцевые прелести тебе придется забыть. Ведь ты не свободный. Орабель тебе не позволит пялиться на других женщин… Да и это правильно, ведь ты будешь уже женат, ты обретаешь семью и осознанно создаешь свой семейный очаг. И ходить налево, изменяя Орабель… Так нельзя. Ты должен понимать, что после свадьбы всё закончится, а с борделями, порносайтами и тёлочками придется попрощаться. В семейной жизни им не место.

Выслушав монолог друга, Габриэль присел на лавочку и задумался. А ведь и вправду, как только за ним закроется дверь Райской тюрьмы, он полностью должен будет сломать стереотипы и отойти от любимых, привычных ему занятий. Ведь у него будет новая ступень в жизни, новый уровень в отношениях, и будут большие перемены, названные одним словом – супружество..

– Да, ты прав, Бальт. Я буду меняться, потому что не хочу потерять Бель. И чтобы этого всего не случилось, как в случае с Марселиной, я не буду ходить на сторону. Я буду более таким… Семейным и буду только ей ну… Теперь у меня есть невеста, и я её не предам. А порно-журналы. Это останется нашей маленькой тайной. Я не думаю, что Бель узнает, что я в Небесной тюрьме их рассматривал. Тем более да… Это последние дни моей холостяцкой свободы. И я ни о чем не жалею, потому что люблю Орабель и готов с ней создать семью, а от всего другого отойти. Я не хочу повторить тот случай с Марселиной. Я тогда сглупил, был идиотом… Поддался чарам милашки Изабэллы и вот результат…

– Подожди, братишка, разве милашка Изабэлла стала причиной вашего разрыва отношений? Я думал это была ангелесса Стасиэль. И да, Марселина наглядный пример того, что твои похождения налево и по смазливым ангелессам разрушили твой будущий брак, ведь ты даже жениться на ней был готов.

– Это ты напутал, друг мой, – добродушно ответил Габриэль, смотря куда-то вдаль. – Я расстался с милашкой Изабэллой из-за обаяшки Стасиэль. Сначала была Марселина, потом Изабэлла, а потом только Стасиэль. А до этого. Хотя я не буду тебе перечислять своих дам. Просто если я буду называть каждую свою девушку, я и до завтра не закончу. Но… Это уже меняет дело. Я прекрасно знаю и осознаю, что я должен измениться. Я люблю Орабель, и мы поженимся. Ты же знаешь это. Я просто не имею права ей изменять. Я должен остановиться, забыть обо всех своих мимолетных романах, восхвалении смазливых красоток, и ты прав, мой развратный друг. Я не могу потерять Орабель из-за своих любовных игр. И случай с Марселиной меня многому научил, ведь её я именно из-за этого и потерял. Хотя у нас был длительный роман, и она была хорошая. Многое мне прощала. А потом… Потом все рухнуло, и начался период любовных баталий.

– Я знаю, – ухмыльнулся ангел. – Хотя я и не помню, но мне рассказывали. Вас Михаил постоянно разнимал. Марселина тебе хотела волосы вырвать, да?

– И вырвала. А ещё она била меня. Помню, дошло до того, что нас разнимал сам архистратиг.

По выражению лица архангела было заметно, что ему нравилось вспоминать события любовного прошлого, в котором он не скучал.

– Но теперь такого не будет, потому что мне есть, что терять, – закончил он.

Ангел выслушал лучшего друга и усмехнулся, хлопая его по плечу и произнося:

– Вот и думай. Вовремя остановись, Гейб, и не забывай, что всем любовным играм на одну ночь приходит конец, а Орабель – твоя любовь на всю жизнь, и именно она спасла тебя, открыв врата темницы Люцифера. Она спасла тебе жизнь, когда ты почти умирал. Она такие слова говорила, и ради тебя готова была соревноваться с Рафаэлем, идти против самой Атропос! А это многого стоит. Я помню, с какой огромной любовью она просила меня открыть Врата клетки и какой монолог произносила. Она жизнь готова за тебя отдать, и ты цени это. В заточении у нас есть время поговорить.

– Поговорили… И ты прав.

Габриэль прищурился, а Бальт достал колоду карт.

– В преферанс? – спросил он, указав на карты.

– Давай, – с улыбкой ответил Габриэль.

Пернатый кивнул и стал тасовать колоду карт, раздавая их.

Даже самый строгий надзиратель,

У стены задумчиво стоит,

Только он один, паскуда, знает,

Что парнишке ночь осталось жить!

Неожиданно запел Бальтазар, бросив даму червей на каменную лавочку. Гейб, услышав песенку своего друга, засмеялся, и выложил перед ним трефового туза.

– Спой что-то другое, – обратился архангел к другу, смотря в свои карты. – И бери трефового тузика.

– Хорошо. Вот тебе валет пик тогда, – произнес Бальтазар, забрав трефового туза.

Прекрасно знаю я и без гадания,

Решетки толстые мне суждены-ы-ы-ы

Габриэль захохотал ещё сильнее.

– Хватит, прошу тебя! Это не та песня!

– Ладно! Но что мне спеть, а?

– Кстати, а что козырь? – спросил Габриэль..

– Бубны, – ответил ангел, забрав себе карты. – Спасибо, Гейб. А козырь-то – бубны! Ты отдал мне все свои козырные карты!

– А ты меня отвлек! Блин… – Фокусник почесал затылок, а затем забрал себе пикового туза и короля.

– Что там ты говорил о карточном долге? Может, простишь? – с мольбой начал Бальти, всё забирая себе оставшиеся карты.

Габриэль явно проигрывал, но ведь он – Локи…

– Даже не думай, Бальт! Всё мне вернешь!

– Интересные у меня братья, – сделал вывод бедолага Кастиэль, изрядно настрадавшись от дебошир.

========== Глюк, который слаще мёда ==========

Бесаме, бесаме мучо…

Сегодня с тобой проводим последнюю ночь.

Отдайся мне так будет лучше,

Отдайся и снова печаль моя скроется «В ночь?»

Танец последний с тобою танцую я,

Слёзы с лица ты утри

Дай поцелую тебя на прощание…

Так моё сердце велит.

Палами сидела на подоконнике и смотрела на дождливую, мерзкую погоду за окном. Которую неделю лил ливень и заливал пригород Парижа, небольшой округ под названием Рамбулье. Девушка уже сомневалась, что в этом месте вообще есть солнце. Казалось, вечные и непроходимые дожди – фишка маленького Рамбулье и они тут вечны. Хотя, чего она ещё ожидала от холодной и противной осени. Может быть осень бы и хорошо переносилась, если бы был рядом возлюбленный, но его не было, и от этого экс-демонице хотелось выть на луну. Тогда, в странном своем видении, она пообещала ему бороться и не сдаваться, взять себя в руки, и не лить напрасно слезы.

И она должна была сдержать это обещание…

…И сдерживала.

Она уже не плакала, не истерила, не пыталась покончить с собой, порезав вены или выпив быстродействующего яда. Она научилась терпеть, сдерживать слезы, и на смену депрессии пришла борьба и решительность. Она не вызывала жалости у самой себя, не страдала. Она была готова переносить трудности и сделать все, чтобы вытащить мужа из Клетки.

The sun is sleeping quietly

Once upon a century

Wistful oceans calm and red

Ardent caresses laid to rest

For my dreams I hold my life

For wishes I behold my nights

The truth at the end of time

Losing faith makes a crime

Постоянно крутился в голове демонши куплет непонятной песни. Песни, которую она не знала, но которая запала ей в душу, так как когда-то её ей пел Люцифер…

Но ещё беспокоил последнее время экс-демоницу и Михаил, так как она не понимала поступков и логики этого архангела. То он её сначала ненавидел, то теперь носится с ней как с ребёнком, глаз с неё не спускает, заботится, фрукты разные покупает. А ведь у него полно других дел. Важных дел, государственных, небесных.

Ещё девушка всё никак не могла описать его поступка, когда вчера вошла в спальню и заметила на кровати огромного плюшевого медведя, который держал в лапах большое, красное сердце. На нём Палами прочитала слова поддержки что-то наподобие: «Поскорее выздоравливай». Сославшись на то, что Михаил просто ей сделал приятное, чтобы повысить настроение и просто поддержать, она успокоилась. Но что-то грызло её и не давало покоя.

«А что, деверь не может поддержать невестку? Он просто сделал мне приятное, чтобы я улыбнулась. Ничего страшного в этом подарке нет. Я уверена, Люцифер наоборот обрадуется, когда узнает, что Михаил так меня поддерживает и так заботится. Он хочет, чтобы я забыла о своем сосуде. Но, черт, сосуд ужасен, и я не могу такое забыть! Да и вообще, старшие братья ведь могут дарить своим сестрам подарки, и повода для ревности у мужа нет», – говорила себе Палами, смотря на мишку Тедди.

– Ну что, Михаил, мы спасем Люцифера из Клетки, м? Я тебя назову Михаил, потому что ты медведь, это раз. А второе, мне тебя Михаил и подарил. Ты удивлен? Я тоже была удивлена, когда вот увидела такое чудо. Но ведь ничего странного в этом нет, верно? Он же просто мне сделал подарок? Да, Михаил мне его подарил, потому что я ему пообещала бороться, а он просто захотел меня поддержать. Я же говорила ему, что не буду сдаваться, ведь Люцифер не потерпит рядом с собой страдающую жену.

Закончив разговор с игрушкой, девушка посмотрела на неё и обхватила руками. Так она просидела двадцать минут, а потом дверь в комнату отворилась, и в дверном проёма показалась голова… Михаила, в честь которого был назван медведь Тедди.

– Я вижу, вы подружились, – с улыбкой произнес архистратиг, войдя в комнату. – Хотел порадовать тебя, и вижу, что ты явно не ожидала. Ещё вчера вот. Как ты себя чувствуешь?

При виде старшего архангела Палами вздрогнула. Карие глаза внимательно стали смотреть на деверя.

– Всё нормально. Я пытаюсь справляться, сдерживая себя и своё обещание. И ты сам видишь результат. Да и Михаил теперь мне в этом помогает. Но меня все равно беспокоит и Люцифер, и мой сосуд и я ничего не могу поделать. Михаил, мне хуже становится…

– Ты назвала медведя Михаил? – поинтересовался архангел, удивляясь.

– Да, а что? Ты же мне его подарил. Михаил будет. Теперь у меня будет два Михаила.

– Умиление, – сказал архангел и попытался успокоить невестку. – Не переживай насчет сосуда. Я думаю, тебе станет легче очень скоро. Тем более сейчас, когда ты перестала истерики закатывать и страдать. Я думаю, теперь и сосуду будет значительно легче, но я всё равно не могу ничем тебе помочь, даже несмотря на всё своё могущество и огромную силу. Если я применю архангельские способности и помогу тебе хоть немного – ты умрешь, так как я самый сильный архангел, архистратиг, и выдержать моё могущество тебе не под силу. Остается тебя только радовать, и я купил этого медведя именно для этого.

– Ты меня порадовал, да. Но ведь это…

– Просто от деверя для невестки! – быстро пролепетал Михаил, сообразив, к чему клонила девушка.

– Это очень милый подарок, – заговорила она, перебив архистратига, – но ведь все равно мне не хватает Люцифера. Я по нему скучаю. Мне просто порой не хватает его присутствия, поддержки, теплых слов любви. Меня тянет к нему… Туда… Я пообещала быть сильной, но мужа рядом нет, и это вводит в уныние.

– Пал, успокойся. – Михаил встал с кровати и подошел к окну. – Я знаю, что тебе нужен Люцифер. Не говори мне об этом. Я знаю, но пока не знаю, как нам поступить. Но я что-то придумаю, обещаю тебе. Может, ты отдохнешь?

– Да я и не устала. От чего тут можно устать? Михаил, всё хорошо.

Архистратиг поверил ей, а затем направился на выход из комнаты. Дойдя до двери, он обернулся.

– Вообще-то я заходил к тебе по двум причинам, но ты со своим Михаилом меня сбила с толку. Первая – я хотел поинтересоваться твоим здоровьем, а вторая – сообщить, что я сейчас исчезну. Рай необходимо восстанавливать, а мои обязанности ещё никто не отменял, ведь теперь на мне двойная, сложная задача – управлять Небесами и разгребать последствия войны. Ты остаешься в доме за главную. Я не оставляю тебя сейчас под охраной воинов гарнизона, потому что вижу, что ты изменилась. Ты уже не та депрессивная истеричка которой была, и я думаю, что ты глупостей не наделаешь. Поэтому нет необходимости в охране дома изнутри. Но дом все равно охраняют ангелы снаружи…

– Я знаю, Михаил, – ответила она. – Я как всегда буду в доме. Можешь спокойно идти по своим делам небесным и не переживать. Тем более здесь пол гарнизона твоих ангелов, и всё будет нормально. Ты же сказал, что нам нужно вытянуть Люцифера из клетки, вот я над этим и думать буду. Как ему помочь. И если что-то придумаю – вечером тебе сообщу. Повода для волнений нет!

Архангел послушал невестку, выдохнул, а затем ответил ей:

– Вот и славно! Я тебе поверю, что это так.

И он направился к двери, а затем вышел из комнаты.

***

Спустя несколько часов.

Палами медленными шагами вышла из своей спальни, чувствуя, как у неё снова все болит, и эта боль не дает ей спокойно жить. Если утром, когда её проведал Михаил, все было ещё более-менее терпимо, а она даже могла немного порадоваться неожиданному подарку старшего архангела, то спустя три часа все стало ещё хуже. И ничего нельзя было сделать. Шатенка понимала, что она просто превращается в зомби. Говорят, демонам не нужен сон и еда, но Палами почти не была уже демоном. Клетка её сильно ослабила, сосуд держался на последнем дыхании, измотался, и она, подобно обычным людям, нуждалась во сне и еде. Да ещё и демонические способности почти пропали.

Сделав глубокий вздох, Пройс все-таки пошла по коридору, решив покинуть спальню, потому что время взаперти тянулось долго, заставляя её медленно сходить с ума от одиночества. И вот, чтобы хоть как-то себя развлечь, экс-демон решила просто прогуляться по дому. Медленно идя куда-то и придерживаясь за стены в особняке, Палами оказалась перед небольшой дверью. Бледнее неба и худее березки, девушка легонько приоткрыла дверь и вошла в комнату, которая ничем не отличалась от остальных. Она была миниатюрная, выполненная в стиле модерна. Белые занавески на окнах и персикового цвета обои, пол, укрытый мягким и теплым ковром, в тон этим самым обоям и хрустальная люстра. Единственное отличие комнаты было в том, что там, прямо по середине, стоял большой, белый рояль.

Палами медленно подошла к инструменту и присела за него, начиная бережно водить пальцами по клавишам и тихо напевать. А её голос, мелодичный и нежный, стал разноситься по всему периметру комнаты.

Sorrow has a human heart

From my God it will depart

Iʼd sail before a thousand moons

Never finding where to go

Two hundred twenty-two days of light

Will be desired by a night

A moment for the poetʼs play

Until thereʼs nothing left to say

I wish for this night-time to last for a lifetime

The darkness around me

Shores of a solar sea

Oh how I wish to go down with the sun

Sleeping

Weeping

With you

На последней фразе экс-демоница замолчала и перестала играть. Она медленно встала из-за инструмента и собиралась выходить из комнаты, как внезапно в проходе появился… Люцифер, которого она видела ясно и отчетливо. От страха Пройс вскрикнула и машинально запустила первым попавшимся стаканом в нежданного гостя. Тот увернулся, и на его лице возникло непонимание. Девушка же, как вкопанная, застыла и стала смотреть на Люцифера, не зная, что говорить.

– Привет, малышка, – с улыбкой нарушил неловкое молчание сын Зари, сложив руки в карманы джинсов.

– Л-люц, – прошептала удивленная Пройс, всё ещё не веря собственным глазам. – Как?

– Я не выбрался, – перебил он и пояснил: – Я твой глюк. Меня видишь только ты. Этому любительскому фокусу я научился. Точнее, нет. Я это умел раньше и учил этому Габриэля. Нам нужно серьёзно поговорить…

Ещё синяя от страха Палами, стояла и пыталась вникнуть во всё происходящее и адекватно оценить ситуацию, воспринять то, что только что сказал Люцифер и поверить, что это не сон.

– Подожди, ты хочешь сказать, что я сейчас говорю сама с собой?

– Здесь никого нет. Мы пока одни.

– Я понимаю, но почему ты пришел?

Такой вопрос заставил Люцифера задуматься.

– Я думал, – начал он, разочаровываясь в собственной идеи навестить жену, – ты будешь рада меня видеть.

– Я рада, Люцифер, я очень рада, но… – Её оборвал Падший, не дав договорить.

Он прошел на середину комнаты, незаметно закрыл дверь, присел в мягкое кресло и указал Палами садиться подобно ему. Она послушала мужа и присела напротив, понимая, что разговор им предстоит долгий.

– Ты боишься, – заговорил Люцифер, слегка опустив голубые глаза, – что я исчезну, и снова тебе будет больно? Что я сделаю тебе больно? Только ты начала бороться, поверила в себя, а я всё разрушу?.. Да, я твой глюк, но это не значит, что меня нет рядом. Я рядом, Палами, рядом. И я помню наш разговор у Берлинской стены. Я помню, как тебе говорил держаться, даже как приказывал тебе это делать, и ты мне пообещала, что будешь так делать. Что станешь сильной, прекратишь убиваться и сотворять всякие суициды. И ты сдерживаешь обещание. И я очень рад этому, потому что тогда, когда ты затопила дом, я не мог на это нормально смотреть. Палами, ты часть моей жизни, и только ради тебя я держусь, пытаюсь выживать в той Клетке. Ты мне даешь веру на спасение, не даешь сломаться и сдаться. Ты сотворила невероятное – смогла покорить сердце Люцифера, навсегда крепко-крепко меня к себе привязать. Смогла подарить мне любовь, доказать, что мне есть теперь что терять и ради кого жить.

– Люцифер, – перебила его Палами. – Как приятно прижаться к твоему нежному и горячему телу… Как приятно прикасаться к нему, гладить его… Мне просто приятно быть с тобой рядом и знать, что я принадлежу только тебе, мой единственный и неповторимый. Не отдавай меня никому, потому что с другим я погибну, умру, перестану дышать… Ты – мой воздух, моя жизнь, моя Вселенная. Не оставляй меня. Без тебя меня нет!

Пройс почувствовала, как слезы стали капать из её глаз, но она их вытерла – постаралась сдержаться. Теперь нельзя давать слабины, и я это понимаю!

– Палами, родная моя, пойми, я с тобой, рядом… Дорогая, – Люцифер встал с кресла и подошел к возлюбленной, опускаясь перед ней на колени и нежно целуя руки. От его прикосновений стало жарко, и она прикрыла глаза, наслаждаясь блаженством, спокойствием, безмятежностью и теплом, – твой образ, сотканный из солнечных лучей, я вижу каждой ночью в своих снах, и многое отдать готов за то, чтобы сны эти никогда не менялись. Мне мало дня, чтобы на тебя наглядеться, а когда ты приходишь во сне, то я могу любоваться тобою и ночью, когда мои глаза закрыты. Хочу быть с тобой всегда, любимая, и не терять ни мгновения счастья.

От таких красивых слов шатенка растрогалась, а потом встала с кресла и приложила тонкий пальчик к его губам, шепча заветные слова:

– Люцифер, твой голос, твои руки, черты твоего лица… Все твое сводит меня с ума. А я и хочу сойти с ума. От любви к тебе. Моя любовь – вулкан, извержение которого отражается в каждом твоем поцелуи, прикосновении, признании. Я люблю тебя всего…

Архангел промолчал, и от этого Палами стало грустно, ведь она знала, что и сейчас с ней нет рядом мужа, а весь их диалог – марево, галлюцинации. Она поджала губу, и всё-таки не удержалась. Слёзы покатились по щекам от осознания того, что происходящее – нереально, и сейчас он исчезнет, всё забудется, как сладкий, но несбывшийся сон.

Заметив, что жена начала плакать, Люцифер подошел к ней, прижал к себе и стал покрывать её лицо сладкими поцелуями. Палами немного успокоилась, расслабилась, и стала отвечать на поцелуи ещё страстнее, входя во вкус. Его губы манили, сводили с ума, заставляли мысли путаться, а сердце бешено колотиться…

Внезапно Светоносный отстранился и разорвал поцелуй.

– Мы скоро увидимся, Палами. Нужно ещё немного потерпеть. Совсем чуть-чуть осталось. Я верю, что ты справишься с этим… Я отправляю тебе свои мечты с вольным ветром, который будет кружить тебя в грустные минуты и убаюкивать по ночам. Разве есть что-то прекраснее Солнца? Но даже оно краснеет от зависти и спешит скрыться за горизонтом, завидев твой нежный взгляд.

Ясным солнышком в жизнь обычную

Ворвалась вдруг однажды ты.

Томным взглядом, улыбкой, голосом

Разбудила в душе все мечты!

Я не знал, что смогу так чувствовать,

В вихре счастья кружась, паря…

Сладкий плен, колдовство, фантазии?

Что бы ни было, это не зря!

– Вот так, – в заключении добавил Люцифер.

– Люцифер, мне так с тобой хорошо. Я не могу поверить, что сейчас ты пропадешь, а все это только иллюзия. Я не хочу тебя отпускать от себя.

– А ты меня и не отпускаешь! Я с тобой, родная, и помни, что ты мне обещала. Мы были у Берлинской стены и помнишь, о чем мы говорили. То была реальность, Палами, не сон, не видение… Мы и вправду рисовали граффити на стенах, и ты мне обещала бороться, обещала больше никогда не плакать, а стать сильной и найти выход из положения! Ты это делаешь, и я верю, что будешь продолжать делать, ведь так?

– Да, родной. Всё так и будет!

– Это именно то, что я хотел услышать! А теперь мне пора. Я обязательно ещё появлюсь, обещаю тебе. Я жду каждой встречи, как спасения, жду каждого твоего взгляда, как слепец прозрения, жду каждого твоего прикосновения, как больной исцеления от болезни. Видеть отражение моих чувств в твоих прекрасных глазах, слышать мелодию твоего голоса, произносящего нежные слова и чувствовать твое присутствие – в этом мое счастье.

– Красивые слова. Я обещаю тебе, Люцифер, что я тебя буду ждать. Ты рядом со мной, а я рядом с тобой. И я не буду давать слабины. Никогда больше. Я вытащу тебя из Клетки, чего бы мне это не стоило! Пусть самое длинное расставание затмят птичьи трели о нашей любви, которые будут возвращать тебя к жизни с первыми лучами солнца.

– Пока бесконечная ночь властвует над городом, твой нежный образ не даёт мне заблудиться во тьме, – ответил он. – Люблю, Палами…

И на последнем слове Светоносный исчез, так же внезапно, как и появился. Палами только посмотрела туда, где минуту назад стоял Люцифер, и слегка нахмурилась. Но всё было уже иначе, ведь она многое осознала, и этот разговор стал началом нового периода в её жизни – борьбы!

Комментарий к Глюк, который слаще мёда

Глава снова конкретно переписана. Ошибки могут быть, и для них есть ПБ, Указывайте мне на них, если встретите, потому что со стороны оно ведь виднее.

========== Веселое прошлое, счастливое настоящее ==========

Спустя месяц…

Небеса.

– Орабель, ты станешь моей женой?

После того, как Габриэль вышел из темницы (а ангелы Бальтазар и Кастиэль вернулись в гарнизон к Михаилу), то он решился на важный шаг – сделать предложение руки и сердца молодой и солнечной Орабель, девушке, такой же яркой, веселой, позитивной и жизнерадостной как и он сам. И вот, он стоял на одном колене перед ангелессой, держа в руках небольшое, но очень красивое колечко, которое блестело и переливалось в свете солнечных, ярких лучей. На солнце оно выглядело ещё роскошнее и краше, чем на полке в магазине, и словно жемчуг, драгоценный бриллиант, диамант, переливалось и блестело. Маленькое, золотое, такое же нежное и прекрасное, как и молодая невеста Фокусника, кольцо должно было стать символом великой, волшебной, сказочной и очень крепкой любви. Любви самого младшего из архангелов к темноволосой ангелессе Орабель.

– Женой? – переспросила брюнетка.

Девушка посмотрела на небольшое колечко в руках архангела и опустила глаза. Она решила немного помучить и без того взволнованного Габриэля и немного поиграть с ним. Нет, в душе она давно согласилась стать супругой архангела, но для вида и чтобы показать, что она девушка, решила немного позабавиться и помучить возлюбленного. И вот она, смотря на Гейба, стала делать вид, что все ещё сомневается. Орабель немного помолчала, засмущалась, засомневалась, сделала большую-большую паузу и стала медлить с ответом. Гейб замер в ожидании. Его сердце учащенно забилось, лицо покраснело от волнения, а по венам побежала кровь. Самое ужасное – ожидание, самое страшное – неизвестность.

А сама Орабель всё не спешила давать ответ Габриэлю. Она просто молчала. Такое поведение ангелессы привлекло внимание других ангелов-воинов из гарнизона Михаила, и в казарму, где Гейб делал предложение Орабель, вошел ангел Асуф. Юноша внимательно посмотрел на стоящего на коленях Габриэля и весело засмеялся.

– Она будет твоей женой, я уверен в этом. Просто она молчит, как бы мучая тебя. Но она любит тебя и все это знают.

– Я это знаю, юноша, – ответил Фокусник. – Орабель, хватит молчать. Я сейчас умру от ожидания, и ты будешь оплакивать моё мертвое тело сладкоежки. И не будет у вас такого милого, доброго, самого лучшего Фокусника-сладкоежки! Вот так. Так ты согласна? Прошу тебя, ответь что-то или я пошел. У меня ещё есть важные дела… Например… Проведать Палами в Париже!

Как только Трикстер собирался подняться с колен, Орабель откинула длинные волосы назад.

– Вот Асуф всегда всех сдает. Он прав. Я просто хотела немного помучить тебя! Не уходи, Гейб. Я стану твоей женой. Я давно согласилась. Ещё как только заметила колечко в кармане твоей куртки. Я выйду за тебя замуж, потому что очень-очень люблю тебя!

На последнем слове лицо взволнованного сладкоежки озарила счастливая улыбка. Он выдохнул и бережно надел на палец Орабель обручальное кольцо, а затем поцеловал руку возлюбленной. Он поднялся с колен и поднял невесту на руки, кружа её и целуя. Орабель звонко засмеялась и стала отвечать на поцелуи архангела. Теперь обручальное кольцо заняло своё законное место на пальчике брюнетки.

– Кажется, у нас свадьба намечается! – радостно воскликнул Асуф, который всё это время наблюдал за возлюбленными, и про которого Габриэль благополучно забыл. – Я обожаю свадьбы! И вот у нас ещё один архангел окольцован! В полку Люцифера пополнение! Он женат, Габриэль будет женат, осталось женить нашего правителя!

Как только юный ангел привлек на себя внимание, Орабель и Габриэль отстранились друг от друга. Она вытерла губы после сладкого, карамельного поцелуя возлюбленного, а он просто отошел и достал шоколадный батончик.

– А кто тебе сказал, юноша, – первой заговорила Орабель, на лице которой появилась счастливая улыбка, – что ты будешь приглашен на нашу свадьбу, м? Ты, юноша, верно служи Небесам и исполняй свой воинский долг. Кстати, о долге. Вот как ты вернешь карточный долг моему возлюбленному, так сразу на нашу свадьбу и попадешь!

– Карамелька моя правду говорит, – подключился к диалогу Габриэль, который подошел к невесте и обнял ту за талию. – Как только карточный долг мне вернешь, так сразу и погуляешь на нашей свадьбе. А пока, юноша, идите и не мешайте нам!

Ангел хмыкнул и показал возлюбленным язык. Шатен нахмурился и быстро вышел из помещения, напоследок сказав:

– Бяки вы влюбленные! Не честно так!

И Габриэль с Орабель синхронно засмеялись. В этот миг они были самыми счастливыми на Земле и во всем Эдеме.

***

– Ну, тебя можно поздравить? Ты сегодня сделал предложение своей Орабель. Всё, Габриэль, прощай твоя свобода. Прощайте красивые ангелессы, прощай твоя жизнь известного бабника на Небесах. Ты теперь у нас окольцован. Хотя выбрал ты себе очень интересную девушку, и я думаю, что у вас всё получится. Правда, признаюсь, что я был немного в шоке от твоего поступка, тем более зная тебя.

Бальтазар сидел за деревянным столиком посреди большой поляны и внимательно смотрел на своего лучшего друга. Сразу же после того, как Габриэль сделал предложение Бель, то он решил поделиться новостью с ангелом и пришел к нему на Тайную поляну. Все дело в том, что Бальтазар решил вспомнить прошлое (что было ещё много веков назад, до падения Люцифера) и сделать себе тайную полянку, такую, которая была у него в прошлом. На этой поляне ангел снова посадил кусты конопли, других растений, из которых можно было добывать табак, и которые могли сделать жизнь лучше и веселее. Также он снова вырастил на поляне какую-то траву, которая тоже повышала настроение, и что-то подсказывало самому Гавриилу, что с этим ангелом они снова не заскучают. Конечно, проще было наколдовать какой-то напиток или просто купить его на Земле, но Бальтазар любил выращивать растения и делать из них странные, крепкие и удивительные напитки, от которых потом становилось очень хорошо плохо.