Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Апполинария Меренкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 40 страниц)

– Ты о гражданской войне говоришь или о темнице? – поинтересовался Кастиэль и взглянул на Гейба.

– О войне, Кас, о войне… Так, пора с этим заканчивать.

Он опустил голову и стал думать, и спустя некоторое время заметил в углу камеры огромную гору камней. Габриэль покачал головой и хитро прищурился. Сладкоежка подошел к решетке и сквозь редкие, но толстые прутья осмотрел комнату. Он заметил на подоконнике каменной огромной арки золотую чашу. Небольшая золотая чаша блестела на солнце, которое приникало сквозь огромные, каменные, за решетчатые окна огромный темницы.

– Хм, как я раньше её не заметил? Если бы заметил уже были были бы на воле. Есть у меня одна идея. Сейчас покажу Рафаэлю, на что способен Фокусник. Я же Трикстер. Только сейчас я заметил золотую чашу. Она мне и понадобится…

Кастиэль внимательно смотрел на Гавриила, пытаясь понять, что придумал смышленый Фокусник. Взгляд ангела был подобен обелиску.

– Кас, сможешь достать ту миску? Ну, чашу в смысле. Она к тебе ближе чем ко мне. Достань мне её. Сейчас свалим отсюда и не будем тут особо задерживаться. Если бы можно было выиграть гражданскую войну также легко, как сбежать отсюда, было бы хорошо. А лучше было бы её вообще не начинать! Я пытался уговорить брата остановиться, я пытался уговорить его решить все мирным путем. Война не нужна никому. Уж слишком много она жизней заберет. Но мой брат совсем спятил. Говорить с ним, это все равно, что говорить со стеной. Он мог бы легко отступить, легко бы отложить эту идею на задний план… Мне стоило раньше быть внимательнее. Тогда бы ничего этого не было! – вторил Габриэль, поднимая с земли камень. – Так ты мне чашу ту подашь или нет?

Кас кивнул и подошел к толстой решетке. Он протянул руку сквозь неё, пытаясь дотянуться до золотой чаши на подоконнике. Гейб внимательно наблюдал за действиями младшего брата, мысленно молясь, чтобы у Каса все получилось. После пятой попытки, с горем пополам и недовольным шипением, Кастиэль достал чашу. Волосы ангелы были взъерошены и торчали в разные стороны, а щеки покраснели от труда. Но, то что нужно было, он выполнил. И протянул чашу архангелу.

– Отлично. А вот теперь поиграем, – сладко оповестил Габриэль и поставил чашу на пол. – Жалко, что тут нет мела. Тогда бы было ещё проще. Но обычный камень тоже подойдет.

– У тебя получится? – спросил Кастиэль, ожидая, что будет делать архангел.

– Не знаю, Касси, – честно ответил он. – С мелом бы получилось, а с этими… Этому фокусу научил меня Люцифер. Он меня научил всему, что знал сам. Благодаря ему я знаю кое-какие лазейки, которых не знает обычный ангел и даже сам архангел Рафаэль.

Гейб взял булыжник и нарисовал на полу темницы какой-то символ, а Кас просто наблюдал, в душе сомневаясь, что всё получится.

– Нашел. Это енохианское заклинание… Сейчас попробуем.

В руках Гейба появился небольшой кинжал. Он оголил руку и провел ним по руке. Алая кровь стала капать в чашу, но он не испытывал боли, а рана на руке должна была сама затянуться. Когда архангельской крови было достаточно, он стал читать заклинание, которое было написано на чаще. Спустя минут пять чаша задымилась, а кровь архангела стала булькать. Далее Габриэль встал с пола и сделал надрез на второй руке. Он быстро нарисовал символ и на стене темницы, только этот символ отличался от того, что был нарисован на полу. Тот был нарисован камнем, а этот – кровью.

– Пора. Прощайте, карамельки, – ухмыльнулся Габриэль и нажал на кровавый символ на стене. – Отходи от решетки, Касси!

– А… – Ангел пытался задать очередной вопрос Гейбу, но тот его перебил:

– Скорее! Что ты как бедная девственница?! Отходи, я тебе сказал!

В считанные секунды стены темницы затряслись. На друзей посыпались огромные камни, и началось землетрясение, на которое прибежали охранники темницы – солдаты Рафаэля, но они ничего не могли уже сделать. Раньше нужно было думать и придавать значение действиям Габриэля. А тот тем временем ещё раз нажал на кровавый символ, и темницу озарила яркая вспышка. Ангелы, которые находились в помещении, быстро исчезли в ослепительном белом свете, а сама небесная тюрьма продолжала трястись. Габриэль пригнулся, когда огромная каменная арка обвалилась.

– Уходим отсюда! – закричал он, еле отпрыгнув, когда огромный камень упал в метре от него.

Архангел, щелкнув пальцами и схватив за руку Каса, быстро исчез.

***

Лос-Анджелес, штат Калифорния, Малибу.

Посреди огромной, тихой улицы, в самом центре небольшого, но знаменитого города Малибу, стоял огромный особняк. Ну, назвать это особняком было весьма тяжело. Строение скорее походило на какой-то дворец. Да, слово «дворец» подходило строению намного больше. Огромный, с белыми огромными колонами, белыми стенами и огромными балконами был выполнен в современном стиле и блистал роскошью и шиком. От него веяло богатством, красотой, шармом и дороговизной. Такому огромному дому мог позавидовать, наверное, любой правитель современной Европы или же США.

По среди гостиной, которая была настоящей фишкой огромного дома, в дорогом, мягком кресле сидел мужчина и вальяжно потягивал дорогой виски. Возле него стояли бутылки с виски, текилой и коньяком. Сама гостиная освещалась разноцветными лампами, которые напоминали чем-то клубную атмосферу. Огромный светящийся шар висел на потолке и тоже придавал освещение шикарной гостиной. Комната была яркая, богатая и чем-то походила на клуб или казино. Где-то в самом дальнем конце комнаты находились привлекательные, наполовину обнаженные барышни, которые танцевали перед этим мужчиной в очень открытом наряде, прекрасно подчеркивающим их прелести.

– Да ну нет. Так не интересно! Нудно все это, надоело, – с улыбкой произнес мужчина и щелкнул пальцами.

В считанные секунды девушки, которые его развлекали, исчезли. Клубное освещение в гостиной пропало, а крутящийся шар остановился. Комната залилась тусклым светом, как будто и не было ничего. Он глубоко вздохнул и налил себе в опустевший бокал ещё виски.

– Нужно вздремнуть. А, я же ангел. Я же не сплю…

Только ангел хотел направиться в другую комнату, как внезапно посреди гостиной появился ещё один мужчина. Но это был скорее паренек. Он выглядел лет на двадцать от силы. Белые, кудрявые волосы торчали в разные стороны, серая футболка с какой-то эмблемкой и синие потертые джинсы. Голубые глаза придавали ему какой-то особенной красоты, а улыбка на устах паренька выдавала в нем ещё совсем молоденького, но уже привлекательного юношу.

– Бальтазар, – приятным голосом заговорил юноша, привлекая на себя внимание.

– Асуриэль, здравствуй. С чем пожаловал? Ты меня так больше не пугай. Предупреждать ведь нужно, когда появляться! Я, между прочим, тут скрываюсь! Тебя спасло то, что ты мне уже лет, эдак, десять служишь, и тебе я доверяю. – Бальтазар улыбнулся, потягивая виски.

Молодой ангел опустил голубые глаза, явно побаиваясь своего начальника. Заметив такое поведение юноши, Бальт засмеялся и попытался разрядить напряженную обстановку. И чего это ангелок стал его бояться?

– Хватит тебе, юноша. Так, в чем проблема? Что случилось, Асуриэль?

– Архангел Габриэль объявил архангелу Рафаэлю войну… – нерешительно начал объяснять ангел, теперь смотря на улыбчивого Бальтазара. – Мне об этом сказала ангел по имени Рахиль. Она достоверный источник. Рахиль говорит, что у Габриэля недостаточно сил, и он может проиграть войну. Что ты прикажешь делать?

Улыбка с лица Бальтазара пропала. Он подошел к небольшому столу и налил себе снова алкоголь. Поднёс к губам, но пить не стал.

– А что я должен сделать? Понимаешь, Асуриэль, я бы и рад помочь нашему любимому сладкоежке, любителю конфеток, развлечений и горячих сиськатых телочек, но. Я не могу… Я же тут прячусь. Там на Небесах думают, что я погиб. Кастиэль оплакивал мою смерть, мне об этом доложили. Даже он думает, что я мертв. Хотя он был моим другом, моим братом, состоял в том же гарнизоне, что и я. Мы вместе прошли столько войн, что и не сосчитать. А я ведь просто сбежал, и ты это знаешь. Кастиэль нарушил сценарий, сжег его странички. Он всем показал, что такое свобода, и что мы можем делать все, что нам хочется. Мы можем валятся в койке, курить коноплю… Папочка не вернется, а, значит, можно делать всё. Вот я всё и делаю. Именно поэтому я не могу ничем помочь Гейбу, хотя и хочу. Если сейчас все узнают, что я жив… Ох, юноша…

Асуриэль выслушал своего босса, но ничего не сказал. Он был советником Бальтазара, его другом, ангелом, которому тот доверял все свои секреты и которого всегда слушал. И сейчас юноша чувствовал себя как не в своей тарелке, ибо его начальник поступает неправильно.

– Прости меня… Я ещё юн и молод, но можно дать тебе совет? – решился заговорить Асуриэль, коленки которого затряслись от страха перед Бальтазаром.

Видя, что ученик переживает, Бальт смягчился.

– Говори. Что ты хочешь сказать?

– Я бы на твоем месте помог Габриэлю. Он тебя не убьет, ничего не сделает, а только скажет спасибо за помощь. Он хороший архангел, его все уважают на Небесах, и многие из нас хранят ему верность и преданность. Я в том числе. Я тебе даю совет…

Асуриэль снова опустил голубые глаза и стал осматривать мраморный пол гостиной. Бальтазар внимательно выслушал молодого ангела и задумался. Где-то в глубине души он понимал, что старому другу необходима помощь, и что вместе с Кастиэлем они спасут его. Но с другой стороны… Ангел слишком долго скрывался, выдумал грандиозный план, инсценировал свою смерть, выкрал небесное оружие и сбежал на землю… Слишком многое было сделано, но война не вошла в писанный Бальтазаром сценарий.

– В чем-то ты прав, Асуриэль… Но я не могу…

– Ты поступаешь как эгоист, Бальтазар… Прости меня. Я сказал правду.

Мужчина залпом опустошил бокал.

– Да прав ты, Асуриэль. Я не эгоист, и поэтому – помогу Габриэлю. Я знаю, с какими дарами к нему идти, и что ему сможет помочь. Хотя, ты знаешь, давно я не видел сладкоежку, и столько времени прошло, что не могу тебе даже посчитать. Вот он удивится. Что у тебя за привычка постоянно давать мне советы? Как я тебя вообще выбрал своим помощником? Вот ответь мне, Асуриэль. Вместо тебя мне нужно было заводить пандочку! Как я не подумал о пандочке?

Юноша залился задорным смехом.

***

Спустя два дня.

– Вот, Габриэль, это лучшие ангелы, которые верность тебе хранят… Они готовы быть на твоей стороне. Никто не хочет, чтобы Рафаэль воплотил в жизнь свой план… Мы верим, что ты сможешь нам помочь. Эти ангелы – твои верные солдаты, ожидающие только твоего приказа. Прикажи – и они кинутся в бой.

Кастиэль стоял возле Габриэля и смотрел на строй солдат. На спокойном, но задумчивом лице ангела в бежевом плаще совсем не было эмоций. Казалось, он спокойный и рассудительный в своих действиях и сохраняет спокойствие даже в такой весьма сложной ситуации. Но, может, и вправду это только казалось?

Возле Каса стоял Габриэль, углублённый в свои мысли. Он до последнего момента во всем сомневался. Какое-то странное ощущение, какое-то непередаваемое чувство грызло его изнутри, заставляя постоянно сомневаться в правильности принятого решения. Здраво рассуждая и понимая всю сложность и серьёзность ситуации, самый младший из архангелов хотел предотвратить войну, остановить все это безумие, до последнего надеясь договорится с братом. Ведь всё можно решить мирным путём, и стоит только дать положительный ответ Рафаэлю. Но тот, к большому сожалению, даже слушать не стал младшенького, постоянно делая акцент на том, что так угодно Отцу и так тому и быть. Апокалипсису не миновать, и нужно завершить начатое, закончить то, чего так добивался Люцифер.

Понимая, к чему это приведет, Габриэль решил не допустить нового конца света и решил остановить брата. Даже ценой гражданской войны, которую сам архангел никогда ещё не вел, и такая важная роль в игре у него в первые.

– Габриэль, а что же нам делать прикажешь?

Из собственных размышлений его вывел спокойной голос какой-то ангелессы. Он вздрогнул и вернулся в реальность. Пристально взглянул на девицу, которая задала ему вопрос.

Это была молодая девушка-блондинка, в голубой рубашке, поверх которой был одет серый пиджак. Голубые глаза ангела пристально смотрели на нового главнокомандующего.

– Эм, а, – Гейб попытался что-то ответить, но его перебил Кастиэль, который понял всю неловкость сложившейся ситуации и решил помочь старшему брату.

– Это ангел по имени Рахиль, главнокомандующий. Рахиль была лейтенантом в моей армии и была моим верным помощником. Она была моим другом. Ну, и сейчас она мой друг.

Архангел усмехнулся и ответил:

– Хорошо, Кастиэль, спасибо. Я понял. Запомню. Кас, я…

– Хорошие солдаты, Гейб…

Но договорить ему не дали. Громкий голос за спинами друзей, заставил их вздрогнуть и обернуться. От увиденного ангел и архангел похолодели.

– Бальтазар… – изумленно произнес Кастиэль, отойдя от тридцатисекундного шока.

– Кас, Габриэль, вы здесь. Я так рад вас видеть! – как ни в чем не бывало воскликнул Бальтазар, видя, что друзья всё ещё в шоке.

– Как? Даже я знаю, что это плохая шутка. Я оплакивал твою смерть… – тихо начал говорить Кас, смотря на своего давнего друга, которого считал погибшем в гражданской войне.

– Да-да, ты уж извини, – ответил ангел и развел руки в стороны. – Я хотел, чтобы они так думали…

– Они так думали? – переспросил Кастиэль, нахмурив бровь. – Но, что же ты делал все это время? Чем ты занимался и занимаешься, Бальтазар?

– Да чем угодно! – воскликнул Бальти, а затем объяснил: – Сегодня вот у меня был менаж… Как там по-французски будет двенадцать?

– Зачем ты сбежал? – резко спросил Габриэль, в душе признавая, что очень рад появлению лучшего друга.

– Потому что мог, сладкоежка! – вторил ангел, слегка повышая голос. – Что? Кастиэль, – Он перевел свой взгляд на собрата, – ты вообще красавчик у нас. Сорвал такой план, вступил в войну. Ты не просто восстал. Ты порвал весь сценарий, сжег страницы, ты показал всем нам, что такое свобода! Это новая эра. Ни правил, ни судьбы… Только абсолютная и полная свобода!

– Подожди, Кас, ничего ему не отвечай. Свобода? Бальтазар, а ты знаешь, что почти началась гражданская война?! Эм, о какой свободе ты сейчас говоришь? На днях может начаться война, ибо Рафаэль снова…

– Габриэль, мой пернатый друг, я знаю про войну, – перебив архангела, продолжил Бальтазар. – Ты думаешь, я сюда пришел чтобы поиграть с тобой в картишки, полапать сиськатых телочек? Я знаю, что ты решил начать гражданскую войну против этого чернокожего барана. Да, я сбежал. Сбежал, когда было время. Но теперь все изменилось. Я вернулся. И вернулся не просто так, а с желанием тебе помочь. Война сама не начинается, её – начинают, Гейб, запомни это. Вы оба думаете, что сможете остановить войну? А она никогда не остановится! Но… Я помогу тебе, братик. Уж очень ты мне симпатизируешь…

– Спасибо, Бальтазар, – благодарно ответил Фокусник. – Я понимаю все, о чем ты говоришь, но я ещё сомневаюсь, стоит ли мне это делать или нет? В войне не будет победителей. Нет, он будет. Только один из нас будет победителем, а второй…

– Проиграет, знаю, – заключил Бальтазар. – Но, привыкайте, девчонки. Я теперь в игре, и постараюсь не допустить проигрыша. Дам я тебе одну штуковинку, которая поможет. Я когда сбежал на Землю, прихватил с собой немного Небесного арсенала.

После того как Бальтазар замолчал, Кастиэль и Габриэль переглянулись. Кас сделал шаг вперед навстречу собрату.

– Что же теперь делать?

– Бороться, Кас, бороться!

========== Святая Дева ты не в силах мне помочь… ==========

Палами сидела на кровати и тихо напевала грустную песню, привлекая внимание архангелов. Люцифер, облокотившись на стену и сложив руки на груди, улыбнулся. Да, у его Палами красивый и приятный голос, который он готов слушать часами, и который помогает ему держаться и выживать.

Михаил, слушая пение Палами, чаще заморгал и невольно улыбнулся сам себе. Он и не понял, от чего появилась та самая мимолетная улыбка на устах. Но услышав, как она поет, он почувствовал непередаваемое ощущение тяжести в ногах и учащенное сердцебиение. И в сердце как будто что-то щелкнуло и теплом разнеслось по всему телу.

Что же это такое? Влечение?

Непонятные чувства преследовали архистратига постоянно, когда рядом с ним находилась мадемуазель Пройс. Михаил почувствовал это ещё в тот момент, когда Палами была в его доме. Но он просто не придал этому значение, заверив себя, что у него много других – более важных дел, например, остановка будущего Апокалипсиса, и думать о том, что он испытывает к невестке – желания нет. И со временем, благодаря самовнушению, всё само забылось.

Но как только архангел услышал, как хорошо и трогательно пела девушка, былые чувства и воспоминания волной окатили его с ног до головы, и опять вспыхнула та самая маленькая искорка, которую он пытался потушить всё это время. Осознав, что происходит, архистратиг вздрогнул и взмахнул головой, пытаясь прогнать непонятные мысли.

Iʼm so tired of being here

Suppressed by all of my childish fears

And if you have to leave

I wish that you would just leave

Your presence still lingers here

And it wonʼt leave me alone

These wounds wonʼt seem to heal

This pain is just too real

Thereʼs just too much that time cannot erase

Минут через пять Палами перестала петь и, вздохнув, улеглась спиной вниз на кровати.

– Люц, мне тебя так не хватает, – с печалью в голосе начала она и устало прикрыла глаза. – Как же мне хочется прикоснуться к тебе и крепко обнять. Ох, у меня такая тяга к тебе. Я тебя так сильно люблю, и я хочу находиться рядом с тобой… Всегда…

Люцифер выдохнул и прикрыл глаза, а потом снова их открыл.

– Палами, милая, я тебя тоже сильно люблю, и я так виню себя, из-за того, что ты в Клетке. Это всё произошло из-за меня. Мне бы только повернуть время назад… Вот, если бы я тебя не забирал от Аластара и не привел в свой дом, то может ты сейчас вернулась обратно в Ад, к Аластару и занималась своим привычным делом – пытала грешные души. А из-за меня ты здесь, страдаешь и плачешь. Как же я хочу все вернуть, и… Чтобы мы никогда не виделись. – Люцифер опустил голову, нервно сглотнув. – Да кого я обманываю?! Я, наконец-то, обрел счастье и любовь, и через мгновения всё у нас разрушилось. Ох, если бы я знал, то всё бы исправил… Или вообще ничего бы не делал. Я принес тебе мучения, Палами, сделал тебе больно.

Пройс взволнованно слушала жениха, иногда мельком улыбаясь, а иногда недовольно хмурясь. Но последние слова архангела задели девушку, что та подскочила с кровати и стала нервно расхаживать по комнате. Она не понимала, для чего любимый всё это сказал.

– Не смей, слышишь, не смей, так говорить, Люцифер. – Палами притопнула ногой, восклицая: – Ничего не нужно менять! Меня все устраивает, я рада, что встретила тебя, и благодарна Судьбе, что ты меня забрал из Ада. Смотри сколько у нас плюсов: мы встретились, проводили много времени с тобой, и, в конце-концов – влюбились. Люцифер, прекрати! Всё случилось, как и должно было случиться! Чтобы я не слышала больше такого бреда, или я лично проберусь к тебе и буду тебя пытать! И я даже не посмотрю, что ты – Люцифер, великий архангел!

Дьявол выслушал монолог демоницы, а затем и угрозы в свой адрес. Он грустно улыбнулся и прислонил голову к стене, а затем проговорил:

– Слышу, милая. Ладно, я не буду так больше говорить. Хотя я был бы не против, если бы ты пробралась ко мне. Я бы тогда… Ты страшная в гневе, Палами. Просто, Пал, посуди сама. Все случилось из-за меня. Ты достойна лучшей участи, лучшей жизни.

На такую фразу возлюбленного, Пройс ещё сильнее разозлилась. Она подошла к стене и ударила в неё кулаком. Михаил, который стоял у стены и слушал диалог невестки и младшего брата, от неожиданности отскочил в сторону.

– Не. Смей. Так. Говорить, Люцифер! Я тебе сотни тысяч раз говорила, что с тобой мне в Клетке милее, чем на воле. И больше я не буду повторяться. Если я ещё раз такое услышу. Гугусик, пиняй на себя!

От слова «гугусик» Падший невольно засмеялся.

– Гугусик? – удивленно переспросил, явно не понимая значение этого слова.

– Это значит, – прочитав мысли Светоносного, объяснила невеста, – любимый мой, родной.

When you cried Iʼd wipe away all of your tears

When youʼd scream Iʼd fight away all of your fears

And Iʼve held your hand through all of these years

But you still have all of me

Как только она замолчала, Михаил и Люцифер опять услышали её нежный, девичий голос.

Для Люцифера это была не просто песня, мелодия и не просто слова. Это была мелодия, которая придавала ему жизненных сил и энергии. Песня, которая заставляла даже в Клетке чувствовать себя любимым и нужным, ощущать себя на вершине блаженства, и осознавать всю свою мощь и силу… Пускай даже в темнице.

POV Михаил.

Я все это время стоял у стены и наблюдал за диалогом младшего брата и Палами. По началу я не предавал значение всему этому. Я не вмешивался в их диалог, так как прекрасно понимал, что лишний там. Была бы была моя воля, я бы сейчас покинул это место и переместился на Небеса, только чтобы не мешать двоим влюбленным и дать им побыть наедине. Но самое ужасное было то, что я не мог отсюда перенестись и поэтому постоянно находился в поле зрения Люцифера и видел, как его это раздражало и угнетало. Имеется в виду – моё присутствие. Ему хотелось быть ещё более откровенным с демоншей, поговорить на такие темы, на которые при старшем брате говорить стыдно что ли… Или не удобно… Но что я мог сделать, в конце-концов?!

Вся эта ситуация заставляла меня чувствовать себя очень неловко… Сказать конкретнее: не в своей тарелке.

Хотя, возможно, дело тут было совсем не в этом, а это было просто нелепое оправдание, которое я сейчас пытался придумать. Когда я слышал диалог Палами и Люцифера, в моей душе загоралась какая-то искорка… Сердце билось чаще и что-то в душе словно оживало… Я не понимал, что я чувствую… Меня даже стал раздражать этот их диалог и то, как они друг другу клялись в верности и любви. А, может быть, это была ревность?

Нет, не может быть!.. Ревность? У меня? То есть я ревную невесту брата к нему?! Ничего не понимаю. Стоп!.. Не должно так быть. Это неправильно, безумно! Но когда Палами пела… Искорка грозилась превратиться в пламя и вспыхнуть в любую минуту.

Я заметил это ещё тогда, когда она была у меня в доме. Тогда я не придал этому значение, потому что не знал, что происходит, и что за чувства мной овладевают. Но когда я всё же понял в чем тут дело, то поставил как бы невидимый барьер, который должен был ограждать меня от чувств к невестке. Я углубился остановкой Апокалипсиса и полностью посвятил себя предотвращению конца света. Я был одержим желанием остановить Люцифера, и именно из-за этого те маленькие чувства, которые были у меня к невестке, сами пропали.

Но, когда мы сидим втроем в одной темнице, былые чувства вновь появились, и совсем не хотят исчезать. Но я должен выбросить их из головы, должен всё это остановить и забыть о том, что вообще происходит! Она невеста моего брата. Люцифер никогда меня не простит, и это будет несправедливо по отношению к нему. Я люблю младшего брата и не собираюсь делать ему больно, поэтому сделаю всё, что бы чувства к Палами угасли в ближайшие дни заточения.

Iʼve tried so hard to tell myself that youʼre gone

And though youʼre still with me

Iʼve been alone all along

Её голос эхом отдавался по всей Клетке, заставляя меня невольно слушать её песни. И… Улыбаться…

Я перевел взгляд на Люцифера, который сидел как зачарованный. М-да, повезло ему с невестой. Эх, знал бы он, что я ощущаю в данный момент – убил бы меня… Хорошо, что он увлечен её пением и ему не до меня.

Конец POV Михаил

Тем временем в своей комнате Палами перестала петь. Она прикрыла глаза и улеглась поудобнее на кровати с надеждой хоть немного отдохнуть. Но её планам не суждено было свершиться. Свернувшись комочком и поджав под себя ноги, Палами улеглась по-удобнее, закрыла глаза и постаралась расслабиться. Но… В считанные секунды подсознание снова приготовило для демонши очередную порцию пыток, и спустя минут двадцать архангелы вновь услышали громкие крики демоницы. На этот раз крики были сильнее. Люцифер посмотрел на старшего брата и тоже вскрикнул, а Михаил не знал, как успокаивать и поддерживать его в этот момент.

– Что с ней? – спросил Падший, смотря на перепуганного старшего брата.

– Подсознание. Оно не щадит Палами. Это последствия заточения. У неё клаустрофобия и если дальше так пойдет, крики мы её будем слушать вечность. Ей нужно выбраться отсюда, – грустно объяснил архистратиг и подошел к стене. – Палами, ты как? Пал, ответь нам!

Демонша слышала архангела, но не могла ответить. Она кричала и морщилась от душевной боли. Палами понимала, что ещё немного и она просто не выживет.

– Разве у демонов такое бывает? – поинтересовался Люцифер, который теперь стал бледнее стены. – Я не знал, я не думал… Что делать, Михаил?!

– У демонов не бывает, но она – взаперти! Мы переносим это нормально, она нет! Видать, Аластар не говорил никому об этом! Он знал, что у неё клаустрофобия, но не говорил демонам и уж тем более Дьяволу, ибо считал это ненормальным для демоницы, которая лишилась каких-либо эмоций, когда только попала на службу к демону.

– Такое уже было. Подобие такого. Нас с ней тогда Габриэль в лабиринт закинул, чтобы мы выяснили отношения, а Палами потом в обморок упала. Она потеряла сознание, – грустно дополнил Дьявол, смотря на старшего брата.

– Люцифер, я не знаю, что тут делать. Прости меня, брат.

И Михаил не лгал.

Он, действительно, не знал, что делать и как помочь младшему брату.

Светоносный только вздохнул и закрыл лицо ладошками. Ситуация была словно какое-то нелепое-де жа вю, от которого Падшему самому хотелось кричать. Он винил себя, что не может в данную минутку помочь своей возлюбленной, хотя находится возле неё. Эти ужасные пытки над его невестой и собственное бессилие заставило Люцифера невольно сжать кулак и в очередной раз с силой и болью ударить по стене темницы. Он понимал, что он ничем не может помочь Палами, и от этого ему становилось тошно.

***

Палами сидела на кровати, прижав колени к себе и опустив голову на них. Ей было тяжело здесь находиться, ибо через стену находился любимый жених, а она даже не могла к нему подойти и прикоснуться. Она могла только разговаривать с ним и больше ничего. Глубоко вздохнув, она подняла голову, и по её телу побежали мурашки. Послышался какой-то грохот и приглушенный шум. Палами испуганно открыла глаза и стала оглядываться по сторонам.

Комната, в которой находилась шатенка, исчезла, а вместо неё вокруг начали появляться какие-то цепи, кандалы, висящие на стене. Девушка вздрогнула и опустила взгляд на свои руки. Вскрикнув, она увидела как ее руки все в крови, а через секунду на коже стали появляться волдыри. В следующую секунду её отбросило в стену и прилепило к ней. Пройс начала брыкаться, чтобы хоть как-то выбраться. Она почувствовала, что ее руки обхватывает что-то холодное, железное, а затем почувствовала ужасную боль в кистях. Девушка закричала, когда поняла, что теперь она висит в этих цепях, а в её кисти воткнуты крюки. Теперь и её тело тоже держалось на этих цепях.

Палами закусила губу до крови и тихо застонала.

Её запястья пылали от боли, и она тихо вскрикнула, почувствовав, как по ее руке кто-то невидимый провел лезвием ножа, оставив глубокий порез. А огромные волдыри стали расходиться по всему телу, что придавало жгучую адскую боль. Она снова закричала, когда почувствовала, как в ее тело воткнули нож. Израненное тело молодой демоницы стало больше похоже на кровавое месиво. Ужасная боль, адская боль, разошлась по всему телу, а глубокие порезы слились с волдырями, и те стали лопаться прям на коже девушки. Пройс снова застонала. Ужасная физическая боль, осознание собственного бессилия, осознание того, что ей никто не сможет помочь, морально душили девушку, и та снова впала в истерику. Душевная боль порой заглушала физическую боль, а порой было наоборот. И она поняла, что даже умереть спокойно не сможет.

– Помогите, – заскулила тихо Палами, корчась от боли. – Люцифер, родной мой, помоги.

По её лицу скатывались горькие слезы, и она тихо заплакала. Она понимала, что самой ей отсюда не выбраться. Палами посмотрела вниз и заметила, как алая кровь потоками капает на пол темницы. Это была кровь от её огромных ран и от того, что огромные волдыри стали лопаться с новой силой. Теперь ей казалось, что выхода нет, и смерть для неё будет лучшим подарком, на который только способна Судьба…

А за стеной Люцифер ходил взад-вперед по комнате, пытаясь хоть как-то заглушить собственную душевную боль. Теперь он не слышал криков невесты от ужасных пыток. Палами уже не кричала. Только безжизненное, израненное, окровавленное тело демоницы висело на этих цепях. Плакать у Палами не было ни сил, ни желания. Она уж выплакала ранее. Она уже все перенесла.

– Не ходи туда-сюда, делай что-то! – хмуро обратился Михаил к Дьяволу, заставив того остановиться.

Архангел резко развернулся и посмотрел на старшего брата.

– Что я могу сделать?! Что? Думаешь, я не пытался ей помочь? Я не могу отсюда выйти и не могу помочь. Её пытает собственное подсознание. Как такое вообще возможно?! Я не понимаю. Я просто не могу ничего сделать. Михаил, я не могу больше так. Сделай что-то!

– Успокойся, истеричка. Соберись, я тебе сказал. Спаси её своей любовью. Только сила любви сможет сейчас её спасти! От того, что ты тут развел сопли, Люси, ничего не изменится, и ей не станет легче. Соберись. Возьми себя в руки и спаси её. Это не настоящие пытки, а игры подсознания, игры разума. Значит, можно как-то это побороть! Внуши ей, что ты рядом, и что ты её не бросил!

Люцифер послушал брата и подошел к стене. Он закрыл глаза и начал тихо говорить:

– Палами, любимая моя невеста. Я знаю, что тебе сейчас очень тяжело. Прости меня, что я не могу тебе ничем помочь. Если бы я мог, я бы помог. Я не могу сломать эту стену, я не могу пробраться к тебе, но это не значит, что меня нет рядом. Ты со мной, а я с тобой. Я чувствую биение твоего сердечка, я чувствую твое присутствие. Если мы в разных комнатах, это не значит, что мы с тобой разлучены. Мы с тобой единое целое, и ты это знаешь. Мы связаны. Что чувствуешь ты, чувствую и я. Послушай меня. Ты сильная, ты справишься с этим. Побори сознание. Побори собственные воспоминания, пересиль себя. Внуши себе, что ты сильнее, что ты мудрее. Помни, Пал, моя любовь тебя хранит. Пускай ты не видишь меня, но я рядом. Поверь мне. Давай, ты сможешь. Сделай это ради нас обоих…