Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Апполинария Меренкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 40 страниц)

Архистратиг, окинув взглядом строй юнцов, быстро стал покидать поляну больше ничего не говоря и оставляя тех с темнокожим.

– Разойдитесь! – коротко приказал Рафаэль юнцам, и те беспрекословно исполнили приказ командира. – Марселина, а ты пойдешь со мной.

Блондинка покачала головой, а затем подчинилась. Выхода другого не было.

Воспоминания Марселины пропали. Она даже не заметила того, как улыбка на её лице стала сильнее. Она вспомнила их первую встречу, вспомнила первое свое наказание от разозленного тогда Михаила, и на сердце почему-то стало радостно. Именно радостно. Михаил был прав когда говорил, что хорошие воспоминания нужно откладывать в памяти, чтобы периодически о них вспоминать, а плохие убирать из неё и больше к ним не возвращаться. А это воспоминание было хорошее и светлое. И оно было связано с ним…

И снова радостное воспоминание возникло перед её глазами.

– Чувак, зачем ты сегодня утром снова нахамил Михаилу? Мы тут месяц сидим. Он хотел нас отсюда выпустить, если бы не ты! А теперь ещё две недели сидеть придется. Я не могу тут больше. Михаил садист какой-то! За что мы тут? За коноплю? Ну подумаешь, сочиняли плохие стихи про Михаила из-за того, что были обкуренные. Так это конопля виновата! Ну подумаешь, сделали самодельный напиток из листиков того дерева. Я же не знал, что оно наркотическое. Я его просто посадил, тем более, там был Джошуа, и он мне разрешил. Это для красоты! И нечего было на мою тайную полянку заходить! Ну марихуана, ну и что? За это наказывать?

Причитал Бальтазар, сидя на лавочке в камере. Уже месяц Габриэль и его лучший друг, Бальтазар, отбывали наказание в Небесной темнице. Эти двое слишком часто доводили бедного Михаила до седины, слишком часто устраивали пьяные гулянки, дебоши и даже разврат, не забывая затаскивать к себе в постель разных ангелесс. Да те и против особо не были, и архистратиг ничего не мог с ними поделать. Последнее, на что решился архангел, было заточение младшего брата и его друга в Небесной тюрьме. Только так он мог обезопасить Небеса от этих заядлых гуляк и дебошир.

– Бальти, мой дорогой Бальти, – начал Габриэль, глядя на недовольного ангела. – Выдохни. Михаил отсюда нас выпустит. Ну, подумаешь, заточение… Уже месяц сидим, и ты мне месяц одно и тоже говоришь.

– Да пофиг мне на заточение! – вскричал Бальт, ещё сильнее злясь. – Тут другое важно. У меня месяц не было этого… А мне нужно. Это нормальная физиологическая потребность, и мой организм требует этого. А этого не будет, пока мы сидим в заточении! Темницу часто охраняют ангелессы, да, но это не то! С ними у меня уже было, а мне нужно ещё!

– Успокойся, обкуренная истеричка в сексопильном пиджаке, – отозвался Габриэль, на долгую речь лучшего друга. – Между прочим, из-за твоей тайной полянки и кустов конопли мы и здесь! Лгать нужно лучше! Так что молчи теперь и хватит ныть! Месяц сидели, и ещё две недели просидим.

– Из-за меня? Это наоборот ты виноват! Ты что думал, Михаил не отличит фрезию от конопли?! Он сразу понял, что там росли кусты конопли! По их листикам. У них форма листиков отличается… – Бальтазар прикусил губу, все ещё вспоминая визит Михаила к нему на тайную поляну, где росло много кустов конопли, за которыми так трепетно он ухаживал и лелеял каждый листочек.

Но ответить Проказник не успел. Внезапно арочная железная дверь на повороте к камерам заскрипела, а затем и отворилась. В коридоре темницы послышались шаги, и спустя пять минут было отчетливо видно миловидную блондинку, за которой шло два ангела и Рафаэль.

Блондинка, опустив голову, направилась к соседней камере, которая находилась напротив камеры Бальта и Гейба. Она даже не обратила внимание на узников-дебоширов, а прошла внутрь и присела на каменную лавочку. Рафаэль закрыл камеру, а затем направился на выход.

– Раф, передай Михаилу, что мы всё осознали! И пускай нас выпустит отсюда, – вскричал Габриэль, подойдя вплотную к решетке.

На голос младшего брата чернокожий остановился, а затем обернулся. Марселина же не обратила внимание на возгласы узника, а Рафаэль ответил:

– Две недели, Гейб, две недели! – спокойно сказал он и направился к выходу. Уже стоя перед большой арочной дверью, Рафаэль приказал страже: – Глаз не спускать с этих двоих и Марселины. А то о хитрости Габриэля на Небесах знают все. Так Михаил приказал.

Стражники кивнули, и чернокожий окончательно покинул Небесную тюрьму. Теперь Бальтазар, Габриэль и Марселина остались одни. В темнице повисло угнетающее молчание.

– Эй, как тебя зовут, – первым нарушил это самое молчание сладкоежка, держась за прутья решетки.

Ангелесса посмотрела сквозь решетку на друзей по несчастью и слегка улыбнулась.

– Марселина, – ответила она.

– Марселина, – Габриэль повторил это имя, а затем посмотрел на Бальтазара, который только пожал плечами. – Новенькая? Я тебя раньше не видел?

– Да, новенькая. А тебя как зовут?

Лицо младшего архангела озарила улыбка.

– Меня зовут архангел Габриэль, а это мой лучший друг – ангел Бальтазар, – представил себя и друга Фокусник, смотря на новую знакомую. – Очень приятно, Марселина. Будем теперь вместе. Не бойся. В темнице ничего страшного нет.

Ангелесса закивала головой, а затем попыталась переварить информацию, которую получила от своих знаменитых узников. Она была наслышана о Габриэле от своей подруги, ангелессы Эсфирь, но чтобы он сидел с ней в одной темнице. Вот это было странно и неожиданно.

– А за что вы сюда попали? – спросила она, приложив голову к стене.

– За коноп… – хотел ответить Бальтазар, но Габриэль ему закрыл рот рукой.

Ангел стал брыкаться и стараться убрать ладонь младшего архангела.

– Михаилу дорогу перешли, – пролепетал архангел и опустил руку, позволив другу теперь говорить. – Видишь, он наказывает даже родного младшего брата. Одно слово – архистратиг. А за что тебя посадили в темницу?

– Меня? – блондинка слегка задумалась, а затем решилась обо всем рассказать новым друзьям.

Ангел и архангел стали слушать новую узницу Небесной тюрьмы.

– Вот ты где! Я тебя обыскалась!

Девичий голос за спиной заставил Марселину вздрогнуть. Воспоминания из прошлого мгновенно пропали. Блондинка машинально спрятала тетрадь под легкое платье и повернулась. За своей спиной она увидела свою подругу по гарнизону – Эстер, или Эсфирь, как иногда ещё называли её другие ангелы. Это была такая же девушка, с белыми волосами, которые были уложены в красивую прическу. Сама ангелесса была одета в белую рубашку, поверх которой виднелся серый жакет, и такие же брюки, серого цвета, дополняли её образ.

– Эстер, зачем ты меня искала? Что-то случилось? Михаил зовет? А ты почему здесь?

– Сколько сразу вопросов, – отозвалась блондинка, подойдя к удивленной Марселине. Ангелесса присела возле подруги. – Ну, свое задание я выполнила, доложила Михаилу, отчиталась перед ним и вроде все. Теперь у меня свободное время. Имею право! Я просто решила отдохнуть, а тут ты… Тем более что-то сегодня Михаил какой-то странный.

– Все носится со своей Палами! – резко закричала Марсель, а затем выдохнула и продолжила спокойно: – Покоя ему эта девчонка не дает. Жена Люцифера. Врата Клетки Бальтазар открыл, по приказу Габриэля. Но я думаю, ты знаешь. И вот пока Люцифера нет, то Михаил чувствует ответственность перед младшим братом, и поэтому приютил её. Недавно виделась с Палами. Точнее как виделась… Михаил приказал быть с ней в его доме на Земле, пока он решал, что делать с Гейбом за гражданскую войну. Экс-жених мой получил и составил Гадриэлю компанию! Так вот. Я была там. Приказ нужно выполнять. Так его обезумевшая от горя невестка чуть не бросилась на меня с ангельским клинком. Он носится с ней, как с пятилетним ребёнком, хотя она явно не адекватная. Понимаю, заточение сотворило невероятное. Клетку Палами не выдержала и сошла с ума. Но это не из-за Клетки, а из-за Люцифера. Он-то остался там. Ей тяжело. У неё жуткая депрессия, крики постоянные, истерики. И вот я с ней была, но я не понимаю, почему Михаил так с ней носится! – Марселина даже не замечала, как начала кричать.

Эстер удивленно наблюдала за эмоциональной ангелессой и пыталась сообразить, почему Марселина так себя ведет.

– И зачем ты мне это сказала? Я вообще-то как бы с тобой в одном гарнизоне и как бы знаю, что вообще происходит. Странная ты вообще… – Эстер немного нахмурилась, посмотрев на подругу. – Но с чего ты заговорила о невестке Михаила? Зачем закричала?

– Я ещё не кричала!

Марсель фыркнула и только сейчас поняла, что она, действительно, слишком эмоционально всё объясняла подруге.

– Подожди, – Эстер подсела ближе к блондинке и пристально посмотрела на неё. – Не из-за вчерашнего ли разговора с Михаилом? Ты ревнуешь что ли?

Последней фразой ангелесса заставила Марселину вздрогнуть. Девушка удивленно уставилась на подругу. Такое предположение Эстер повергло саму её в шок.

– Что?

– Ты ревнуешь Михаила к Палами! – настаивала на своем Эсфирь, явно не обращая внимания на гнев подруги.

– Бред какой-то! С чего бы это, Эстер? Глупая ты, Эсфирь. Баба…

– Но хотя бы не слепая! – Эсфирь не сдавалась.

– Я не ревную! Мы просто друзья, он мой начальник, лидер Небес, генерал Святого воинства.

– Вы просто друзья? Хм, ну будь по-твоему, – задумчиво протянула Эстер, ехидно ухмыльнувшись.

– Тем более у него есть объект, которому нужна помощь и поддержка. Я всего-лишь его советница, его солдат. И совсем я его не ревную. Тем более Михаила я знаю давно. С ним у нас хорошие дружеские отношения. Но это ничего не меняет. У нас с ним просто дружба и ничего больше. Я всегда поддержу его, а он меня. Только и всего. Знаешь, Эстер, а ведь я помню все… Я помню, как мы с ним проходили сквозь огонь и воду. Помню войны, помню, как только поступила на службу в его гарнизон. Я помню многое…

– Да чего ты оправдываешься, Марси? Я верю тебе. Вы просто друзья, да. Я же и не спорила. Я знаю, что ты веками была с Михаилом, и многого вы вместе добились. И хорошо, когда у Михаила есть такой хороший советник и такой друг.

Марселина покачала головой, ничего не ответив, а Эстер задумалась.

“Врать тебя так и не научили. Михаил обучил всему, да врать не научил. Ещё как он тебе нравится. Можешь даже не отрицать. Водить за нос можно любого… Ты можешь врать всем на свете: себе, Михаилу, его невестке, его братьями, но не мне. Я-то вижу, что нравится он тебе. Тем более прошли века. Да и дневники прятать лучше нужно, а не класть в цветочный горшок в казарме. И имя “Михаил” не писать по сто раз за главу”.

Но дальше блондинке поразмышлять не дали.

– Дамы, вас там Михаил ищет. Что-то он сейчас не в настроении. Он просил передать, чтобы вы к нему пришли!

– Инайа, как же ты не вовремя, – пролепетала Эсфирь, посмотрев на друга по гарнизону.

– Пошлите, – подчинилась Марселина, погруженная теперь в размышления. – Потом поговорим…

Комментарий к Дела амурные?

Получилось так, что мне пришлось переписать эту главу. Я её уже выкладывала, но так как там там было слишком много неувязочек, мне пришлось главу немного подправить и отредактировать. Надеюсь, мои любимые, вы не будете на меня ругаться сильно.

Последнее время автор жутко подсела на всех ангеловархангелов сериала. Она просто не смогла пройти мимо ангелов таких как Эстер и Инайа.

В фанфике очень много ангелов и все архангелы. Порой я просто физически не успеваю всех героев включить в фанфик. Это не значит, что я забыла о Мэг или Аластаре. Они обязательно будут в следующих главах.

Марселина – http://cs627824.vk.me/v627824667/1052/UEQq8NwerrA.jpg

Эстер (Эсфирь) -

http://img1.wikia.nocookie.net/__cb20140804151847/supernatural/ru/images/3/36/265549_tribune_supernatural.jpg

Инайа (Иниас) – http://img4.wikia.nocookie.net/__cb20130514173252/supernatural/ru/images/3/36/RlXynPXbgRk.jpg

========== Прости, прощай, Париж ==========

When I look back upon my life

It’s always with a sense of shame

I’ve always been the one to blame

For everything I long to do

No matter when or where or who

Has one thing in common too

It’s a, it’s a, it’s a, it’s a sin

It’s a sin

Everything I’ve ever done

Everything I ever do

Every place I’ve ever been

Everywhere I’m going to

It’s a sin

At school they taught me how to be

So pure in thought and word and deed

They didn’t quite succeed

POV Палами

Мой сосуд с каждым часом всё больше и больше изматывался и слабел. Я не понимала, что со мной вообще происходило, но я знала, что это было что-то страшное. Я почти потеряла все свои демонические способности и стала смертным человеком, который нуждался в сне, еде и отдыхе. Я знала, что я ослабела, но даже не представляла, что настолько, и мой сосуд затрещал по швам, как говорится. Знаете, я не спала всю ночь.

Да, для недочеловека которым я стала, это было ненормально. Чтобы была энергия и физические силы, мне нужен был сон, но я не могла заснуть. Я полночи проплакала, держа в руках фотографию возлюбленного. Как только я закрывала глаза, передо мной возникал образ Люцифера. Его голубые глаза, его светлые, немного взъерошенные волосы, его силуэт… Затем я судорожно открывала глаза, выключала свет, зажигала одинокую свечу и садилась на подоконник. Оттуда я смотрела, как глубокая ночь овладевала садом Михаила, всем Парижем. Видела огни Эйфелевой башни, Лувра, Собора Нотр Дам…

Я невольно смотрела на ночное дождливое небо, на котором не было ни звездочки. Только серые, огромные тучи нависли над всем домом, а затем прогремел гром. Сверкнула молния, и полил дождь. Холодный, осенний, октябрьский. Я смотрела, как сильный ветер срывает с деревьев последние листья, и те падают на мокрый асфальт, кружась в разноцветном танце. Сад становится с голыми деревьями – противный и серый. Цветы вянут, теряя свою красоту и сбрасывая лепестки. И так каждый день. Кажется, что в Париже вообще не бывает хорошей погоды, а постоянно ночь, тьма, дождь… И даже сейчас, когда на улице день, погода оставляет желать лучшего: дождь, ветер, дождь. Уродская погода, мерзкая осень, отвратительная моя жизнь – жизнь без Люцифера.

Размышляя так, я медленно, слегка покачиваясь (потому что я ничего не ем) подошла к зеркалу, которое, в отличие от трюмо, просто висело на стене, и взглянула на своё отражение. Ужаснулась. Мало того, что волосы каким-то странным пучком соломы свисали с плеч, так ещё и кожа… Она на лице потрескалась, губы посинели. Черные круги придали мне “красивый” и “привлекательный” вид и гармонично слились с посиневшими губами. Всё было в идеальной гармонии… А ещё я посмотрела на свой сосуд. Сняв теплое платье я осмотрела себя с ног до головы. Забавно. На моей коже стали выступать странные волдыри, она стала пузыриться и лопаться. И когда эти пузырики лопались, оставался кровавый след. Я посмотрела на свои руки и тоже заметила такие волдыри. Какой кошмар. Картина просто ужасная, но я не удивилась. Этого и следовало ожидать. После всего того, что было со мной.

Показать ли это Михаилу? Нет, не буду. Это не его дело, а моё… Ладно. Хватит мне болтать. Нужно все-таки прилечь…Мне плевать, день сейчас или ночь. Моя жизнь сплошная тьма, в которой нет света, увы.

Конец POV Палами.

Думая так, она направилась к кровати, чтобы хоть немного отдохнуть. Палами знала, что сон ей необходим, но и заснуть она не может. Тогда придется только лежать, бездумно смотря в потолок и надеясь на приход мыслей. Внезапно, на прикроватном мягком ковре, она заметила фотографию. Не понимая, откуда взялся снимок, Пройс дрожащими руками его подняла, взглянула, и слёзы хлынули из глаз.

Вы, наверное, спросите, а что же увидела Палами? А увидела она Люцифера. На этом изображении счастливый и улыбающийся Люцифер крепко обнимал Палами. На его голове была надета золотая корона, а на её – маленькая диадема, которая сверкала и переливалась в свете солнечных лучей. Парочка стояла в центральном парке Пайк-Крика, под густым и зеленым деревом и весело улыбалась. Люцифер бережно обнимал возлюбленную, держащую в руках небольшого щенка. Это были счастливые моменты из жизни Дьявола и демонши. Моменты, которые были редкостью…

И как только она смотрела на эту фотографию, её сердце обливалось кровью. Теперь она не сдерживала свои эмоции и не останавливала слёзы, которые лились из опухших глаз, словно из ведра и грозились перерасти в очередную, затяжную истерику. Палами слишком любила Люцифера, и их любовь была настолько сильна, что могла разрушить могущественные империи и начать Третью мировую войну. А связь между ними… Тут и объяснять не нужно. Для Палами Дьявол был лучиком света во тьме, был её смыслом жизни и её мужем, в конце концов. И как бы вы повели себя на её месте? Когда у вас бы забрали самое дорогое? Забрали человека, ради которого ты и жила на этом свете? Вы бы страдали? Наверняка, да… Ведь сердце-то не камень… А любовь – великая сила, не правда ли?..

– Не могу так больше! – закричала она, откинув фотографию.

Закрыв лицо ладошками, Пройс истомно заплакала. Сквозь слезы она поднялась с кровати, накинула футболку, натянула джинсы и направилась к двери, открывая её и выходя из спальни. Подобно самому настоящему зомби, шла она по коридору, оглядываясь по сторонам и смотря на мерзкую, парижскую погоду.

Спустя десять минут, она всё же спустилась на первый этаж дома, в надежде поскорее покинуть особняк Михаила и уйти из этой жизни навсегда. И для этой ситуации суицид был не таким уж и плохим вариантом. Тем более сейчас, но сделать это было тяжело. Даже нереально. Подойдя к центральной двери, она подергала ручку. Дверь оказалась заперта. Хмыкнув, демонша подошла к окну и посмотрела в него. Только сейчас она увидела, что дом охраняли ангелы из гарнизона Михаила. Снаружи. А это означало, что из дома она не выйдет, и шансов на побег нет. Обреченно опустив голову, Пройс поплелась на кухню и открыла мини-бар, находящийся там. Её взору открылась замечательная картина: множество бутылок разного алкоголя: виски, коньяк, текила, ром, вино и прочие “прелести” жизни. Хмыкнув, шатенка потянулась к первой попавшейся бутылке. Тем более, что ещё делать взаперти?

– Михаил, Михаил… Алкоголь-то вреден, – прошептала Палами и достала с полки первую попавшуюся бутылку виски.

Шатенка, не долго думая, открыла бутылку и прямо с горла начала пить, присев на корточки и облокотившись об кухонный шкаф. Первые минуты Палами морщилась, потому что почти не пила виски. Нет, пила, но это не было её любимым напитком. Да и вообще она очень редко алкоголь употребляла, и не была сторонницей теории, что он помогает избавиться от проблем. Совсем нет.

Но сегодня был особый случай, случай исключение…

Палами поморщилась, но снова поднесла бутылку ко рту и выпила. Теперь она вошла во вкус и пила не останавливаясь.

Спустя минут двадцать Пройс посмотрела на бутылку, которая уже была пустой. Палами обреченно покачала головой, вздохнула и потянулась за второй, которая была больше первой. Открыла её и начала жадно пить, остановившись только тогда, когда поняла, что алкоголь больше не лезет.

Ещё сильнее пошатываясь и теперь придерживаясь за стены в доме, Палами направилась на второй этаж в свою спальню. Вторую бутылку с виски она не оставила, а забрала с собой, думая: “Не пропадать же добру”. Но перед тем, как дойти до своей комнаты, Пройс пару раз упала на ступеньках, сильнее повредила и без того еле дышащий сосуд, один раз ударилась головой о дверной косяк, снова упала, а потом только вошла в комнату. Поставив бутылку на прикроватную тумбочку, она заревела. Уже пьяная в гавно дрова, под действием мощного алкоголя, она ещё сильнее закричала и подошла к окну, в надежде его открыть. Ничего не вышло. Об этом позаботился Михаил. Разочарованная, она ударила по стеклу ладошкой и направилась в ванную комнату, подтверждая теорию, что пьяная баба ещё более неадекватна, чем пьяный мужик.

И вот, Пройс вошла в комнату, подошла к белой ванне и открыла кран. Из него, мощным потоком хлынула вода. А Палами уселась на краешек ванной и стала наблюдать. Когда вода заполнила ванну наполовину, шатенка скинула футболку и залезла в горячую воду. От соприкосновения с ней, волдыри на её теле покраснели и стали лопаться. Сосуду стало ещё хуже, но Палами пока не обращала на это внимание, хотя боль и была адская. Казалось, её поведение не предвещает ничего опасного или сверхъестественного… Но это только казалось. Она была слишком пьяная и не очень соображала, что творит. И вот, когда ванна уже достаточно наполнилась водой и, казалось, пора закручивать кран, она сильнее крутанула его, чуть не сломав, и вода полилась с новой силой. Пьяная девица, видя, как вода льется через верх, только вздохнула и… Окунула под неё голову, оказавшись полностью под водой.

Спустя секунду Пройс вынырнула, но кран закручивать не спешила. Встав из ванной и обернувшись в мягкое полотенце, она босыми ногами ступила на мраморный пол, на котором было полно воды (вода давно перелилась через ванну и затапливала пространство). А Палами, в свою очередь, пошатываясь, подошла к большому рифленому, круглому зеркалу, висящему на стене, и посмотрела на своё отражение.

– Не хочу так жить… – прошептала Пройс.

Палами посмотрела на себя и, истерически закричав, ударила рукой по зеркалу, которое мгновенно, разлетелось на тысячи мелких осколков и ранило её. Её правая рука (которой та разбила зеркало) оказалась в царапинах и порезах, а из ран стала капать алая кровь на пол. Дрожащими руками она оторвала немного туалетной бумаги и прикрыла раненую руку, а затем морщилась от боли. Ванная комната ещё сильнее наполнялась водой, которая теперь смешалась с кровью, заливала эту комнату и лилась в спальню. В ней плавали осколки большого разбитого зеркала, а сама девица теперь просто сидела возле ванной поджав под себя колени. Казалось, пора бы на этом остановиться, но нет. Внимание девушки резко привлек кухонный нож, который лежал в большой вазе с фруктами, стоящей на подоконнике. И вот, пьяная девица встала с пола и направилась к вазе, параллельно стараясь остановить кровь, которая капала на пол.

Подойдя к подоконнику, Палами дотянулась до ножа, не забыв рассыпать фрукты, и дрожащими руками взяла его. Она поднесла нож к левой руке, на которой ещё не было пореза, и провела ним по ладони, на которой от него остался кровавый след. Теперь, когда она была уязвима и когда почти стала человеком, раны не заживали сами, и каждой частичкой души она чувствовала и ощущала боль. Сделав ещё один надрез на ладони, француженка откинула нож в сторону. Из новоявленной раны полилась кровь.

– Если я буду истекать кровью, я умру, зная, что никто не позаботится. Я сплю только для того, чтобы видеть тебя во сне. Если я просыпаюсь, а тебя нет рядом, я знаю, что чего-то не хватает… Чего-то… – в бреду шептала она какую-то ересь.

Неизвестно сколько бы продолжалась пьяная истерика девицы, сидя за акриловой ванночкой, если бы не архангел Михаил, который зашел в дом. Для него внезапные появления стали уже нормальным явлением. Он постоянно приходил “вовремя”. Сначала пришел вовремя в Небесную темницу, остановив безумную драку Орабель и Марселины, а теперь и в свой дом. Закрыв входную дверь, ничего не подозревающий Михаил, в руках которого была небольшая корзинка фруктов и выпечки (хотя уже и не очень свежей) стал подниматься на второй этаж, в надежде проведать Палами. И когда он шел по коридору, его внимание привлекла розовая вода. Перепуганный архистратиг, поставив корзину на пол, быстро бросился в спальню девушки. Михаил, чуть не подскользнувшись на большом количестве окровавленной воды, вбежал в спальню, а затем и в ванную комнату, окидывая её взглядом и находя там невестку.

Палами сидела за ванной и вся дрожала. Как только она увидела Михаила, то вскочила с пола и перепугано уставилась на деверя, а архангел, ничего не сказав, схватил Палами за руку, замечая на её руках волдыри и порезы. Архистратиг нахмурился и покачал головой. Невестка стала вырываться, параллельно успевая кричать и смотреть, как из ран капает кровь. Видя такое, Михаил только закатил глаза и поднял девушку на руки. Невестка продолжала брыкаться и теперь тягать бедного за волосы окровавленными и порезанными руками. Но Михаил (после всего увиденного) уже не обращал на такие мелочи внимания, неся девушку в комнату.

– Как же вы меня, девушки, достали. Вот честно. Недавно одних разнял в темнице. Устроили кровавую бойню в грязи. Тайсоны недоделанные. И хватило мне по уши. Теперь ещё и невестку-психа спас от суицида. Это даже не смешно. Вот серьёзно. С вами одни проблемы, девушки. Я даже не знаю, что сказать на твой поступок. А если бы я вовремя не пришел? Признаться, я немного в шоке, Пал, честно. Что же мне так везет-то? Да ты же ещё и пьяная! Господи, Палами, где же ты так напилась?! Первый раз спасаю пьяную невестку-суицидницу и впервые вижу, чтобы девушка так напивалась.

– Хватит мне читать нотации о добре и зле, – ответила пьяная девица, продолжая таскать за волосы Михаила. – Отпусти меня, а? Я пойду себе спокойно, спрыгну там с Эйфелевой башенки, и мы с тобой разойдемся. Я не знаю тебя, а ты не знаешь меня. На одну бабу у тебя будет меньше. Зачем я тебе нужна со своими-то проблемами? Честно, Михаил, найди себе невесту и живи с ней. А меня отпусти! Зачем я тебе вообще нужна? Тем более, у вас вот тут есть замечательное место для суицидов – Эйфелевая башня. С неё так забавно прыгать.

– Ты пробовала? – Михаил усмехнулся и поудобнее усадил девушку на руках. – Знаешь, эта железка весьма интересная достопримечательность, но вот прыгать я тебе оттуда не советую. Да и вообще. Тебе явно не идет быть пьяной и давай мы просто помолчим, ладно? Я вообще на твой поступок… Не знаю даже как теперь и реагировать на всё это. Знаешь, как же я от вас устал? От тебя, от этих двух, которые недавно пол гарнизона дракой развлекали. Повезло мне с невестками. Очень.

– Ну, ты сам ответил на свой вопрос, – продолжала она, теперь отпустив волосы Михаила. – Если я тебе так надоела, так отпусти же меня! И мы разойдемся, как в море корабли! Ты обо мне не беспокойся, честно. И так и тебе будет лучше, и мне. И не запирай меня в доме под охраной ангелов гарнизона!

– Я бы так и сделал, но… Увы. Люцифер тогда меня убьет и будет пытать самыми виртуозными пытками из его арсенала. Ты – часть нашей семьи, и я не смогу тебя отпустить, уж прости. То я так сказал. Ты теперь часть моей семьи, за которую я в ответе. Я тебе уже говорил, что я в ответе за вас – младших братьев и сестер. За тебя, за Габриэля! Мы – семья, и так оно и будет! Или ты не поняла моего сарказма и моей шуточки?

– С сарказмом ты явно не дружишь. Прости, если я не поняла шуточки.

Архистратиг промолчал и донес девушку до ещё одной комнаты, самой дальней в доме и очень тёплой. А главное, там не было воды. Архангел внес невестку в небольшую спальню и уложил на кровать. Пьяная девушка попыталась встать с кровати, но Михаил не дал ей этого сделать, бережно укрывая невестку одеялом, прикатывая к кровати фитбол* и садясь на него.

– А теперь я тебя излечу, и мы поспим, хорошо?

– Плохо! – сказала, как отрезала Пройс и попыталась встать с кровати. Но Михаил заставил её лечь обратно. – Ты вредина! – обиженно дополнила пьяная невестка и поморщилась.

– А ты… Бухарик! – невозмутимо ответил Михаил и, встав, склонился над девушкой.

Он приложил два пальца на её лоб, и раны, порезы на ладонях мадемуазель Пройс мгновенно пропали. Она посмотрела на свои, теперь уже исцеленные ладони, и усмехнулась.

– Отлично! А ты не можешь так излечить мой сосуд?

– Увы, – отозвался архангел, закатив футболку девушки.

Его взору открылась ужасная картина. Он увидел, как на белой коже демонши стали выступать ещё большие волдыри, которые разрастались до невероятных размеров, кровоточили и гнили. Они на теле девушки лопались и доставляли ей немалую адскую боль, которая с каждой минуткой усиливалась. Он вздохнул, опуская футболку невестки, и сочувственно на неё посмотрел.

– Не понимаю, и помочь не могу ничем. Палами, ты не только себя извела. Ты вымотала свой и без того слабенький сосуд. После Клетки ты стала очень слабая, а все эти истерики, бессмысленная попытка суицида, все эти твои попытки спрыгнуть с окна, порезать себе вены, повеситься, и тому подобное, ещё сильнее усложнили твоё положение! И зачем тебе это делать, если ты и так мертва?! Зачем тебе совершать суициды. Они бессмысленны! Так мало того, ты ещё и напилась! – вскричал Михаил, не замечая, как стал повышать голос.

– Все плохо?! – уже тихо спросила Палами, закатив снова футболку.

– Плохо. Ты знаешь, что такое было только у Люцифера? Его сосуд тоже износился, и ты сама видела, что с ним происходило, но Ник не был его истинным сосудом. Его истинный сосуд – Сэм Винчестер, и понятно, что Ник не выдерживал его могущества, но это твой истинный сосуд, и я не понимаю, как такое получилось. Но знаешь, я тебе удивился. Как ты сама усложнила свое положение! Мне тебя жалко и параллельно хочется убить!

– А с какой радости ты стал мне нянем и стал переживать за меня? Мой сосуд – мои проблемы.

– Угу, если бы ты не была членом моей семьи! А ты – член семьи архангелов! – строго начал говорить Михаил, посмотрев на девицу. – И это уже не изменится. И я хочу-не хочу с тобой буду возиться. Я в ответе за тебя перед Люцифером, перед младшим братом. А ты этого не понимаешь!

– Хватит мне читать морали и нотации, Михаил! Лучше скажи, что мне делать с ней?

– Не знаю, Палами. Но я что-то придумаю. А теперь нам нужно поспать…

– Я не хочу спать! – резко вскричала Палами и в третий раз попыталась вскочить с кровати. Безуспешно. – Дай мне ещё виски! Он крутой. Хочу бухло! Хочу Люцифера! Не хочу жить! Хочу мужа! Хочу секс!

– А я сказал, мы будем спать! – Архистратиг явно не сдавался.

– А я сказала, мы не будем спать! Словесная битва?

Михаил вяло улыбнулся и склонился над девушкой, снова приложив ей два пальца на лоб. Палами минуты две просто смотрела на Михаила, выкрикивая колкие фразы, а затем почувствовала, как проваливается в сон. Он полностью стал окутывать её и, буквально, через пять минут Палами уснула, забыв обо всём. Михаил посмотрел на невестку и тихо сам у себя спросил:

– Сколько раз я ещё буду тебя заставлять спать?! Ещё день и ты просто не перенесешь мои способности! Я не могу так рисковать – твоей жизнью. Нужно что-то делать. Ещё раз я так сделаю, и ты не выдержишь. Ты стала даже слабее, чем я предполагал… Всё произошло слишком быстро, и я понятия не имел, что твой сосуд настолько ослабеет за такое маленькое количество времени. Я думал, ты продержишься дольше… Бедняга. И я не знаю, чем тут помочь, потому что не имею власти над сосудами. Прости, Палами.