Текст книги "Пока цветет жасмин (СИ)"

Автор книги: Апполинария Меренкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 40 страниц)

Она лежала без сознания и почти не дышала. Авария была серьезная, и врезалась Орабель в дерево хорошо. И вот, лежа без сознания и почти умирая, она почувствовала странное и непонятное для себя ощущение. Душа как будто стала покидать её тело… Это состояние Бель не смогла описать.

– Кармен, что происходит? Ты успокоишься? Что тебя тревожит? – спросил Габриэль, посмотрев на собаку, которая терлась около его ног.

Та грустно и печально скулила и только смотрела на Гейба. Он нахмурился, а Кармен завыла. Она так стонала, как будто её резали. Неожиданно Кармен спрыгнула с дивана и стала дергать архангела за брюки. Он пожал плечами и посмотрел на собаку, которая вырвалась вперед и побежала по коридору на выход. За ней побежал Габриэль. Он не понимал, что происходит и куда вообще бежит Кармен. Он только бежал за ней, перепрыгивая какие-то ямы и канавы, иногда получая полевыми травами по лицу. А Кармен, словно молния, бежала через поле, даже не ожидая уже уставшего архангела.

И вот он вместе с Кармен, которую чудом догнал, пересек большое поле. Собака внезапно остановилась. Удивленный архангел сделал тоже самое и окинул взглядом поле. Неожиданно он заметил такую знакомую машину… Та стояла где-то вдалеке, под большим и старом дубом. Габриэль быстро бросился к машине и, подбежав к ней, увидел ужасную картину. Его любимая Орабель лежала в этой машине, склонив голову на руль. На её лбу была кровь, а лицо всё было в кровавых ранах.

– Орабель! – вскричал он, вытащив девушку из машины.

Он склонился над ней, прижал к себе. Архангел потрогал пульс, а затем взглянул на бледное, синее лицо Орабель. Француженка была бледнее стены, а пересохшие губки потрескались и теперь тоже кровоточили. На её лице были раны и кровь. Тело её было холодное, а закрытые глаза совсем безжизненными. Габриэль понял, что подруга не дышала. Кармен печально потерлась об ногу сладкоежки и грустно завыла.

– Только не это… Нет… Орабель! – закричал Габриэль, все ещё прижимая тело девушки к себе.

Её длинные, черные волосы, небрежными прядями стали спадать на безжизненное лицо, а его закрытые глаза наполнились слезами и горем.

«Прости» – Последнее, что услышал в галлюцинациях Проказник.

Закончив свой рассказ, на глаза сладкоежки навернулись слезы. Он почувствовал, как теперь его сердце разрывала ужасная, адская, душевная боль. Он вспомнил, как погибла на его руках Орабель. Габриэль опустил голову, вытерев слезы с мокрого лица.

– Как-то так… – прошептал Габриэль, закрыв лицо ладошками.

Теперь архангел даже не смотрел в сторону Бальтазара.

– Поверить не могу, – прошептал тот, склонив голову, подобно своему военачальнику и брату.

Ангел опустил глаза, стараясь не смотреть на красного от слез архангела. Бальт чувствовал, что это он виноват, что друг всё вспомнил, и что именно он сделал больно Гейбу.

– Успокойся, Бальтазар. Ты не виноват, – словно прочитав мысли ангела, проговорил Габриэль. – Я сам тебе всё рассказал, а, значит, здесь нет твоей вины. Подними глаза. Ты как провинившаяся школьница перед злыми родителями. Не могу… Она умерла у меня на руках… Она была такой… Израненной… Орабель собственное милосердие погубило! Она пожалела ту собаку, не задавила её, при этом сама разбилась. Она спасла собаку, но не спасла себя!

– Ты себя винишь? – спросил Бальтазар и посмотрел на архангела.

– Да. Я не должен был её в тот день отпускать в церковь. Если бы я тогда сказал свое твердое «Нет» ничего бы не случилось! Я должен был её остановить, сказать, что опасно садиться за руль в дождливую и грозовую погоду. Что опасно ехать ночью по мокрой трассе. Но я просто махнул рукой и позволил ей поехать! Я придурок, потому что сам посадил девушку за руль.

– Ты не виноват, Габриэль… Так было предначертано Судьбой, а против неё не пойдешь. Судьба – капризная дама. Пойми, Орабель было это суждено, и ты бы не смог изменить её историю. Это ужасно больно и жутко это признавать, я знаю, но так оно и есть, – сглотнув, сказал поникший Бальтазар.

– Я знаю про Судьбу, Бальт, знаю. Но мне от этого не легче!

– Гейб, успокой своё сердце… Прошлого не вернуть…

– Ничего мне сейчас не говори, – тихо промолвил он и встал с лавочки. – Бальтазар, я очень ценю тебя и уважаю, но мне сейчас нужно побыть одному. Прости меня. Если что, вечером я сам тебя найду.

– Конечно, – понимающе ответил ангел.

Габриэль щелкнул пальцами и исчез из Небесного Сада, а Бальтазар молча присел на лавочку.

– Как бы ты дел не натворил. Теперь твоя девчонка на Небесах. Погубит она и тебя и себя. Нет, я должен что-то, определенно, сделать…

Комментарий к Прошлого не вернуть (Часть 2)

========== Мой Бог, мой Крест, верни мое спасение… ==========

Говорят, воспоминания делают нас теми, кто мы есть. Прошлое нас определяет. Но нельзя забывать расти, развиваться…

Потому что память – такая мощная штука, что мы можем застрять в каком-то одном моменте.

(Генри Морган)

– С добрым утром тебя, с добрым утром тебя, с добрым утром, мой братишка, с добрым утром тебя-я-я-я! – пропел Люцифер весьма бодрым голосом, заставив Михаила медленно открыть глаза.

Михаил засопел и посмотрел на веселого Дьявола. Уже третий месяц, каждое утро, Люцифер будил его двумя фразами: “С добрым утром” или же “Доброе утро, Вьетнам!” и архистратиг привык к веселому братику и не обращал на того внимание.

– Слушай, Люцифер, когда же ты, наконец-то, повзрослеешь? Мы долго сидим в темнице и каждое утро одно и то же. Ты постоянно меня заставляешь просыпаться от одних и тех же фраз. Нет, я не спорю, это прикольно и весело и как-то скрашивает твоё заточение, но это не смешно!

– Какой же ты нудный, Михаил. Я, наоборот, пытаюсь развлечь тебя и да, я пытаюсь скрасить наше заточение. Сидеть тут и страдать вечность это как-то не комильфо! Да я и не буду этого делать. Я же Люцифер…

– Ага, – ответил с ухмылочкой Михаил. – Кстати, доброе утро, Палами!

– Доброе утро, родная моя, – подхватил Люцифер, присев на пол. – Ну, как тебе спалось? Что сегодня снилось? Расскажи нам с Михаилом, а то мой братишка старшенький совсем впал в уныние и не принимает мои шуточки. Хочет вечность сидеть хмурым и нудным. Нет, меня это определённо расстраивает, ибо нам тут века ещё коротать, а видеть кислую мину Михаила… Не комильфо! Какая интересная фраза. Теперь я буду её произносить постоянно.

– Спалось нормально. Сон снился опять… – начала Палами, которая лежала на кровати и смотрела в потолок.

Говоря Дьяволу “Всё нормально” она лгала. Всё было далеко ненормально. Из-за замкнутого пространства её начал одолевать жар и галлюцинации. С каждым днем проведенным в заточении ей становилось всё хуже и хуже. Но она не хотела ничего говорить любимому, не хотела его расстраивать и поэтому просто лгала, говоря, что хорошо всё. И вот, сделав глубокий вдох и переселив себя, Палами попыталась подняться с кровати. Это у неё получилось.

Пройдя к стене, за которой находился её любимый и его старший брат, демонша прислонилась к ней головой. Судорожно вздохнув, она закрыла глаза. Она была в не очень хорошем состоянии. Глаза опухли от слез, под глазами огромные и темные мешки, лицо бледное, качает при ходьбе…

– Палами, точно у тебя все хорошо? – недоверчиво переспросил Люцифер. – По твоему уставшему голосу не слышно, что с тобой все хорошо. Милая, я же беспокоюсь за тебя! Я тебя очень люблю и не переживу, если с тобой что-то случится! Прошу, скажи мне честно: с тобой все в порядке?

– И я люблю тебя, милый мой. Люцифер, я очень ценю твою заботу, но я правда в порядке, – снова солгала Палами и заверила возлюбленного: – Не беспокойся так за меня.

– Хорошо, Палами, я поверю тебе. Но я очень беспокоюсь… – Не успел Люцифер договорить, как в глазах архангела помутнело, и он резко прикрыл их.

Открыв глаза, он увидел, что находится в комнате и доме Ника. Он посмотрел на себя, ничего не понимая, и заметил, что стоит в обличье девушки Сары, покойной жены Ника. Заморгав, он прошел через всю комнату и остановился возле окна. Внезапно дверь в спальню отворилась, и в комнату вошел сам Ник. Ник не был ещё сосудом Люцифера, а был просто обычным человеком. Парень медленно подошел к колыбели и посмотрел на детскую комнату. Пустая колыбель, в которой давно не спала его маленькая дочь, качеля с игрушками, стоящая возле неё. Вдруг в комнате почему-то поднялся сильный ветер, с силой распахивая старое окно. Да, ветер говорил о присутствии Дьявола, но Ник не обратил внимание на него. Ему было сейчас не до этого. С перепуганным лицом парень стал медленно подходить к колыбели, поднимая с пола мягкие игрушки и сажая их на детскую качелю. Он не замечал присутствие Люцифера, потому что не видел того.

Тем временем архангел насупился, явно не понимая, почему он видит воспоминания Ника. Но и уходить не собирался. Он просто стал наблюдать, а Ник подошел к колыбели и, положив руки на поручни кровати, заглянул внутрь. И услышал детский плач в комнате, а затем… Детскую колыбельку стала покрывать черная жижа, которая растеклась по всему периметру колыбели и лилась на пол. Люцифер все стоял на месте, просто наблюдая. Сначала он не понял, что это такое, но присмотревшись, заметил кровь.

– Нет, – пропищал Ник и, отпустив поручни кроватки, скатился на пол.

Парень почувствовал, как тело начинает сковывать ужасная, адская боль. Воспоминания мгновенно вспыхнули перед его глазами. Он увидел, как в ту роковую ночь какой-то преступник убил его жену и маленькую дочь. От этого воспоминания парню стало больно. Боль разрывала сердце и душу Ника на части. Ник закрыл лицо ладошками и заплакал. Он слишком долго держал все в себе и больше мог. Он сдался. Он не мог больше терпеть.

Люцифер, в свою очередь, тоже стал испытывать какое-то неизведанное ранее чувство. Это не было состраданием, просто он и сам не мог передать, почему чувствует что-то похожее. В его голове сразу возникло множество вопросов, на которые он должен был получить ответы. Почему он это видит? Может, это как-то связано с его будущим? Почему он чувствует боль своего сосуда? Как они связаны? И самое главное, для чего такое видение показали Дьяволу? Столько много вопросов, а ответить на это некому. А Ник просто плакал и вскрикивал. Архангел хмыкнул и уже собирался подойти к своему сосуду, как неожиданно сам исчез.

Видение исчезло, и Люцифер пришел в себя. Он стал тяжело дышать и судорожно оглядываться по сторонам. Архангел посмотрел на себя и заметил, что он снова в сосуде Ника, а вокруг темница.

– Люцифер, Люцифер! Что же с тобой? – Повернув голову в сторону, архангел стал более-менее отчетливо слышать голос брата, который пытался привести его в чувства. – Что случилось, брат? Ты вдруг замолчал и стал смотреть в одну точку и не слышать наших голосов. Скажи, это было видение? Я тебя звал. Я даже переживать начал!

Светоносный до сих пор расплывчато видел Михаила, но поморгав и выдохнув, он взял себя в руки. Он склонил голову на бок и сложил руки на груди, сомневаясь, стоит ли всё знать Михаилу? Да и вряд ли он чем-то сможет помочь, но раз старший брат сам об этом заговорил…

– Люцифер, дорогой, что случилось? Я очень переживала, когда ты замолчал. – Палами легонько ударила по стене от злости и негодования. – Люц, ты что-то видел?

– Все хорошо, не беспокойтесь. Я в порядке. Все нормально, – помотав головой, ответил архангел, а затем успокоительно добавил: – Не переживай, любимая, со мной всё в порядке. У меня просто было помутнение. Ничего серьезного.

Палами нахмурилась, но не стала донимать Люцифера. Не говорит, значит, это его дело. Может, он не хочет об этом говорить. Она не стала больше ничего спрашивать, но Падшему все равно пришлось все рассказать, так как Михаил не собирался просто так сдаваться. Он хотел узнать, что видел Люцифер, и не собирался так легко отступить, как это сделала Палами.

– Люцифер, говори. Я твой старший брат, и от меня ты просто так правду не скроешь! Я тебя достану и не отстану, пока не получу ответы на вопросы! Что ты видел? Поделись со мной, ведь это видно, что тебя что-то угнетает.

Архангел закатил глаза и посмотрел на Михаила.

– Я был с Ником, – начал говорить Светоносный, садясь на пол.

– Пардон? С кем ты был? – Михаил удивленно уставился на Падшего, пока ничего не понимая. – Ты в Нике и так. Он твой сосуд. Ты вообще, как? Расскажи подробнее.

– Я был в комнате Ника. Видел как он… Страдал над детской кроваткой. Понимаешь, там все сложно. Ник – человек, от которого отвернулся наш Отец. Я не зря пришёл именно к нему. То есть я не зря выпросил согласие именно у него. Я понимал его. У нас было общее горе. Мы были связаны и похожи как две капли воды. Я никогда не лгал ему, не хитрил и не изворачивался. Я был с ним откровенным и честным. У нас много общего было. От нас обоих отвернулся Бог, отвернулся наш Отец. В тот момент, когда ему нужна была хоть какая-то поддержка, Он не пришел. Он забыл про него, бросил на произвол судьбы, при этом ещё лишив семьи. Не находишь схожести, Михаил? Меня тоже Отец изгнал и предал. Формально лишил семьи. И ему Он совсем не помог. В одну роковую ночь, в дом моего сосуда ворвались преступники и убили его жену и маленькую дочь. У Ника стоит колыбель, в которой спала малышка когда-то. Он ничего не убирал и не трогал светлую память дочери. Знаешь, он понимал меня, а я его. Мы оба узнали, что такое потерять семью. И вот когда его отчаяние достигло апогея, тогда я и пришел. Пришел в облике его покойной жены – Сары. Я обещал защитить его, я обещал сделать то, что не смог сделать Отец. Я не мог воскресить его семью, это Люциферу не под силу. Я ещё был слаб, когда только выходил из Клетки. Но я помог ему обрести душевный покой. Ну, как-то так.

Михаил внимательно слушал рассказ сына Зари и старался не перебивать его. С каждой фразой, произнесенной Люцифером, лицо архистратига менялось в эмоциях. То он хмурился, то гневался, то гнев сменяло чувство сострадания, боли и переживания за младшего брата и его сосуд. Чувства были очень противоречивы, и он не знал, что сказать Люциферу и какой дать ему совет.

– Это понятно, – проговорил Михаил, дослушав историю. – Спасибо, что поделился. То есть, если я правильно понял твой рассказ, ты как бы связан со своим сосудом, переживаешь за него? Люцифер, это нормально. Ты в теле Ника. Он – твой сосуд. А это значит, что ты знаешь и чувствуешь все, что чувствовал он. Все воспоминания, которые в памяти Ника, вся боль, которая у него в душе, все это твое… Каждый ангел привязан к своему сосуду. А ты – архангел.

– Михаил, эти чувства, эти воспоминания всегда будут в его памяти. От них не избавишься, это значит, что я всю жизнь с этим буду жить. Спасибо, что напомнил. Я…

Но договорить Люцифер не успел. Он почувствовал, как снова что-то вспоминает и ощутил какое-то видение. Он застыл на месте, смотря в одну точку, забывая даже закрыть глаза.

На этот раз Люцифер, уже в теле Ника, стоял в спальне своего сосуда. Архангел сложил руки на груди и облокотился об угол. Он не знал, что на этот раз и зачем он здесь. Окинув спальню взглядом, он заметил, что в кровати спал Ник. Снова человек. Парень крутился и ворочался в постели, не в состоянии заснуть крепко. Ника мучили кошмары и воспоминания. Когда парень во сне увидел убийство жены и дочери, то вскочил и потер горячий лоб. Перепуганный, обезумевший от горя и боли, он судорожно стал осматривать комнату, в которой поднялся сильный ветер, и ужасный холод пробежал по всему телу бедняги. Он судорожно смотрел по сторонам и мотал головой. Старое окно само отворилось и, когда ветер стих, он увидел покойную жену.

Сара стояла в легком белом платье, которое больше походило на ночную рубашку. Её короткие, черные волосы развевал легкий ветерок, который дул с окна в спальне. Ник удивленно посмотрел на жену, явно не понимая, откуда она взялась. Сара легонько улыбнулась и медленно подошла к обезумевшему от горя мужу.

Люцифер всё стоял в углу и наблюдал за всем, что происходило в спальне. Он хотел отсюда исчезнуть, но ничего не выходило. Он и сам не понимал, что за странные вещи происходят с ним и его сосудом.

– Сара? – еле выговорил шокированный Ник и посмотрел на супругу.

– Нет. Я не твоя жена, – нежно и спокойно ответила девушка. – Я – ангел.

– Ангел?

– Имя моё – Люцифер!

Как только девушка произнесла имя “Люцифер”, сам архангел, который до этого просто наблюдал за всем, закашлялся. Ему и самому стало как-то не по себе от всего этого. Он облокотился на стену, стараясь сохранять хоть какое-то спокойствие, и глубоко вздохнул. Он помнил эту картинку. Он помнил, как явился Нику в облике его покойной жены. Такое нельзя забыть и стереть из собственной памяти. Теперь это было воспоминание не Ника, а самого Люцифера. Он, вместе со своим сосудом стал пленником собственных воспоминаний, и попал в мир прошлого.

Но сейчас он знал одно: это его воспоминание. Оно связано с ним и понятно, почему сейчас Люцифер видит самого себя только из прошлого. Прошлое и настоящее слились в единое целое и играют теперь с ним злые шуточки.

– Понятно… – Ник ухмыльнулся и посмотрел на супругу. – Сатана, напомни мне, чтобы я больше никогда не напивался на ночь.

– Ник, я здесь, ибо ты особенный, – с легкой улыбкой начала говорить Сара, смотря на парня. – Таких как ты очень мало.

– Вот как? – переспросил парень, пытаясь понять, к чему клонит некий Люцифер, в облике его жены.

– Ты сосуд, – спокойно ответил Люцифер, прочитав мысли Ника. – И очень могущественный сосуд.

– Что это значит?

– Я должен получить контроль над твоим телом и сознанием… Честно говоря, тебе приятного в этом будет мало, но так нужно…

Сара, или же Люцифер из прошлого, в облике Сары, медленно подошел к кровати и присел возле Ника. Архангел пристально посмотрел на свой перепуганный, отчаявшейся будущий сосуд.

– Не бойся! Выбор за тобой.

– Допустим, – начал говорить парень, смотря на архангела, – всё это правда, в чем я очень сомневаюсь. Но с какой радости мне тебя приглашать?

– Обо мне сложилось ужасное мнение. Вы зовете меня Сатаной, Дьяволом. А в чем была моя провинность, знаешь? Моя любовь к Богу была слишком велика. А он меня за это предал и покарал. Так же, как и покарал тебя! Как Бог мог просто наблюдать, когда тот человек ворвался в дом твой и безжалостно убил твою жену и дочь? Ник, есть лишь два разумных объяснения: или Он садист, или Он ко всему безразличен. Ты разгневан. У тебя есть право злиться. Я тоже в гневе и поэтому, хочу найти Его и призвать к ответу! То, что он наш Создатель, это ещё не значит, что мы для него игрушки…

– Если я тебе помогу, – начал Ник, нервно сглотнув, – ты сможешь вернуть мою семью?

– Прости, я не могу, но предложить могу я кое-что другое. Бог сотворил такое с тобой, Ник, я же справедливость восстановлю, подарю тебе мир!

– Откуда мне знать, что ты не врешь?

– Вопреки всеобщей вере, я не лгу. Я не нуждаюсь в этом. Мне нужен только ты. Ник, нужно чтобы ты сказал мне “Да”.

Парень провел ладонями по лицу. Он вспомнил комнатку, вспомнил колыбель, увидел качельку, которая качалась пустая, без ребёнка. На которой грустно и безжизненного качались плюшевые мишки и плюшевые зайчики, которыми так не успела наиграться его маленькая дочь. Она не успела покачаться на этой качели, не успела прижать к себе плюшевого зайца и не успела увидеть этот мир. Дочь погибла, оставив Ника наедине со своим горем, безумием и отчаяньем, и он должен за неё отомстить. Всему миру, им всем. Вспомнив всё, что с ним было, и как с ним поступили, он медленно повернулся в сторону Сары-Люцифера.

– Да…

Как только Ник произнес заветное “Да” Люцифер исчез. Он опять не понял, куда его перекинуло.

Теперь он оказался снова в спальне Ника. Все с той же колыбелью, все с той же качелькой, всё с теми же игрушками погибшего ребёнка. Архангел тоже услышал детский плач и медленно подошел к колыбели. По дороге он поднял с пола плюшевого зайца и прижал игрушку к себе. Он подошел к кроватке и склонился над ней, увидев там маленького ребёнка. Голубоглазую и светловолосую малышку, которой было на вид месяца три. Она лежала и смотрела на архангела, голубыми, как небо глазками. Люцифер, дрожащими руками, попытался взять её на руки, но та не далась. Девочка стала исчезать, а в воздухе он услышал только одну фразу, которая стала для него мучительной и страшной: “Спаси, папочка”. На этой фразе малышка исчезла из колыбели, а Люцифер схватился за прутья кровати и присел на пол. Из его рук выпал плюшевый зайчик. Он также, как и Ник обхватил лицо руками. Светоносный потрогал горячий лоб и внезапно оказался в Клетке.

Он быстро открыл глаза и судорожно осмотрелся по сторонам. Вот возле стены сидит перепуганный Михаил, вот Клетка, в которой он томится, вот всё такое знакомое. Странное воспоминание пропало, и Дьявол вернулся в реальность.

– Он сказал тебе “Да”, то бишь дал согласие? – неожиданно задал вопрос Михаил и посмотрел на Люцифера.

Архангел кивнул и подошел к брату. Он не стал рассказывать про малышку, которую видел в видении. Он уже понял, что то был за ребёнок. Это была Этуаль. Их с Палами родная дочь. Только Светоносный не понимал одно, почему малышка исчезла из колыбели, и почему он вспомнил все. Для чего он вспомнил воспоминание Ника и для чего ему показали то воспоминание, когда архангел просил “Да” у своего сосуда. Вопросов в голове Дьявола было миллион, а ответы на них никто ему не мог дать. Но самое непонятное для Люцифера было то, почему там Этуаль, и от чего он должен спасти дочь. Это уже было видение и просьба малышки о спасении.

Люцифер решил не рассказывать Михаилу и Палами о ребёнке. Пока он не хотел этого, потому что знал: он должен сам найти ответ на этот вопрос, а затем всё рассказать жене. Эгоистично? Нет. Он просто не хотел и не хочет делать ей больно. Сначала сам все решит и найдет ответы на вопросы, а потом и Палами всё расскажет.

А Палами все прекрасно слышала и слышала диалог между Люцифером и Михаилом. Она снова промолчала, и её сердце сжалось от боли за возлюбленного. Она чувствовала все, что чувствовал сейчас Падший, и готова была зареветь от собственного бессилия. Он постоянно переживал за неё, переживал, когда её пытали, а теперь переживает она… Дьявол и девушка были связаны огромной силой, и неведомая нить их привязывала друг к другу. Это была любовь… Истинная любовь, в которой воплощается всё самое лучшее и самое отвратительное, всё, что только есть в нашей жизни.

– Люцифер, я не могу видеть, как ты страдаешь. Я тебя так сильно люблю, что просто не могу видеть тебя таким. Я понимаю, ты просто не сможешь воспоминания Ника забыть. Михаил прав. Вы с сосудом связаны. Каждый ангел имеет связь с сосудом и контроль над его сознанием и телом. У Ника были плохие, ужасные воспоминания, которые и на тебе отразились. Но ты должен это побороть, должен как бы привыкнуть ко всему этому. Ты не должен жить прошлым. Воспоминания не пропадут, и это понятно, но ты не должен такое часто вспоминать. Я понимаю, это все твое и от этого никуда не денешься, но ты должен побороть себя, стать сильным и меньше уделять внимания воспоминаниям Ника. Я больше жизни тебя люблю, и я просто не переживу, если с тобой что-то случится, понимаешь?.. – Она замолчала и вытерла невольно появившуюся слезу.

Архангел выслушал супругу и немного улыбнулся. Михаил решил не вмешиваться в диалог младшего брата и невестки, поэтому просто молча слушал, чувствуя себя лишним.

– И я тебя люблю, Палами. Ты – часть меня. Мы с тобой единое целое, и ты частичка моя. Ты мое сердечко, без которого мне просто не жить. Ты моя отрада, ты мой свет и моя жена. Я понимаю, что я должен сам справиться с этими воспоминаниями. И я это сделаю. Но они будут со мной, и с Ником. Это так странно и так больно… Я даже представить себе мог, что имею такую связь с сосудом. Но так оно и есть, как бы это ужасно не звучало. А у нас с тобой всё будет хорошо, верно?

Палач Ада теперь сильнее вытирала слезы и не сдерживала их. Она начала всхлипывать.

– Верно. Когда со мной рядом ты, я не теряю надежды на спасение… Я верю, что мы справимся. Эти воспоминания, мои пытки, это лишь преграды, которые мы прошли и пройдем вместе с тобой. А знаешь почему? Мы – любим друг друга. Наша любовь сильнее всего на свете и она победит. Вот уж правильно люди говорят: “Любовь – мудрое изобретение природы: тот, кто любит, с легкостью делает то, что должен” и я верю в это.

– Возможно, Палами, всё возможно, – задумчиво ответил Люцифер.

“Нужно ей будет все рассказать про Этуаль…” – подумал он про себя и присел на пол.

– Люцифер, мы уже три месяца тут сидим, и за это время я ни разу не пожалела, что сейчас в заточении сижу. Да, мне плохо, да, я иногда переношу пытки и мучения всякие, но это не сравнится с тем, что ты со мной рядом. Мы теперь вместе, пускай даже и в Клетке, а значит, что вот это даже лучше свободы… Надеюсь, ты понял мои наставления относительно твоего сосуда, и я больше не буду переживать за тебя и Ника.

– Я это знаю, – с небольшой улыбкой ответил Дьявол и посмотрел в сторону Михаила. – Давайте во что-то поиграем? Например, в слова? Мне уже лучше, Палами. Ребята, со мной все хорошо. Просто я связан с сосудом и в отличие от других ангелов, которые сосуд используют только как оболочку, я со своим сроднился.

Михаил согласился с братом и удовлетворительно покачал головой, а Люцифер серьёзно посмотрел куда-то вдаль и заметил плюшевого зайчика… Он вздрогнул и, что есть силы, толкнул Михаила. Архистратиг, не удержавшись, свалился на пол темницы. До этого он сидел на корточках, и когда его толкнул младший брат, он потерял равновесие и свалился.

– Ты чего толкаешься?! – обиженно обратился Михаил к Люциферу, ожидая ответа на вопрос. – А если я сейчас тебя толкну?

– Прости, Михаил, я не хотел. Ты видишь его? Игрушку там, – Дьявол указал куда-то вдаль.

Архистратиг посмотрел в другой конец темницы, туда, куда указывал младший брат, и закатил глаза.

– Вижу что? – спросил он, смотря на перепуганного и синего сына Зари.

Архангел промолчал и поморгал. Плюшевый заяц пропал.

– Ничего. Все уже! Проехали, как говорится, – ответил Люцифер, садясь на пол.

========== Второй шанс ==========

Архангел Габриэль опять сидел в Небесном саду и думал о событиях прошедших месяцев. Это стало для него уже традицией: в перерывах между боями переноситься в сад и думать о своем, о вечном, о наболевшем, быть в гармонии с самим собой и вдыхать аромат пьянящего жасмина.

Последнее, что он помнил – разговор с Бальтазаром. Он вспомнил, как Бальтазар давал ему советы относительно девушки, которая теперь служит его старшему брату. Габриэль вспомнил, как ангел пытался уберечь его от неправильного поступка, от неправильного выбора, от роковой ошибки и как пытался вбить в голову, что война на первом месте. Любви не место на войне. Да и сам архангел это знал. Это уже не те отношения, которые были на Земле, когда он жил в доме девушки. Это не сестринско-братские отношения, это истинная, но запретная любовь, в которой он также нуждался, как нуждается в воде цветок.

Все его прежние мимолетные романы и влюбленности, все его похождения по красивым девушкам и посвящение себя прекрасному, меркли на фоне бесконечной любви к Орабель. Ни одна ангелесса, с которой встречался архангел максимум месяц, не могла сравниться с Орабель. С ней – такой доброй, милосердной, гуманной и нежной. Только сейчас Габриэль осознал, насколько дорога ему та, которая служит в армии противника. Мимолетные романы, соблазны, обманы, мимолетная любовь, просто горячий секс все это ничто, в отличие от этой любви. Любви искренней, нежной, трогательной и теперь запретной… Он знал, чем ему это грозит, но он хотел вернуть себе любовь и быть с ней. Навсегда.

– Ну, здравствуй, Габриэль…

Тихий, девичий голос за спиной архангела, заставил его медленно повернуть голову и захлопать медовыми глазами. Он поверить не мог в то, кого увидел перед собой. Ничего не говоря, он молча стоял и пялился на гостя, не веря тому, что видит. Первое, что подумал про себя Габриэль это слово «галлюцинация». Он потер глаза, пару раз ущипнул себя, но ничего не происходило. Гость так и продолжал стоять, загадочно улыбаясь. Точнее, гостья…

– Орабель? – еле выговорил изумленный архангел, чувствуя, как усиливается кровообращение, а по венам течет кровь.

– Да. Что ты так на меня смотришь, как будто призрак увидел? Я не фантом, Габриэль, я настоящая. Только вот теперь ангел. – Девушка осмотрела себя, а затем прошла вглубь сада.

Изумленный, он смотрел на экс-подругу, провожал её взглядом и не мог выговорить ни слова. Одно дело увидеть её на поле боя, в пятидесяти метрах от тебя, а другое на расстоянии руки. Видя, что архангел стал подобен обелиску, Бель легонько улыбнулась и продолжила говорить. Теперь он просто стоял, а она стала наматывать круги вокруг него.

– Не буду тебе говорить, Габриэль, как я попала в армию к Рафаэлю и как я стала ангелом. Это не важно. Хотя я и сама почти ничего не помню. Как только я сюда попала, как будто пропали воспоминания. Мне как будто кто-то просто стер память. Рафаэль, видать, постарался. Я думаю, точнее, я догадалась, что это его рук дело. В итоге вот… Я почти без памяти в его армии. А вот когда ты объявил братишке войну, тогда я и пыталась сбежать, чтобы тебя не видеть. Я не хотела воевать против тебя, и поэтому пыталась убежать от всего этого кошмара. У меня почти это получилось. Но твой братец меня поймал. Уже было три боя, но я вообще не выходила туда и не боролась против тебя. Всегда избегала и игнорировала это. Если бы против Рафаэля воевал Люцифер или Михаил, я бы была с ним на поле боя, но когда против него воюешь ты… Это выше моих сил. Гейб, почему ты молчишь?

Архангел внимательно выслушал ангелессу, не зная, что отвечать. Все это было словно какой-то сон. Вот она – его любимая Орабель. Стоит перед ним в просторном белом платье с небольшими цветочками. Бинты на её руках и ногах развевает легкий ветерок, а кудрявые, черные пряди небрежно спадают на загорелое от солнца лицо.

– Выходит, ты ничего не помнишь? – решился спросить он, создавая из воздуха шоколадный батончик.

Видя такое, ангелесса засмеялась. От звонкого, такого любимого и такого родного смеха, ему и самому захотелось засмеяться. Он снова почувствовал, как былая любовь оживает. Как прошлое превращается в настоящее, и как земная жизнь снова берет его в любовный плен. Он ощутил то тепло и нежность, которые всегда ему дарила Орабель. Он ощутил такой знакомый запах её волос, увидел такую знакомую и родную ему родинку на её щеке.