Текст книги "Ганза. Книга 1"

Автор книги: Антон Требунский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

XXVI

Одетый в камзол с воротником куньего меха, гость стоял перед своим собеседником. Человек в черном что-то черкал в толстой книге, усмехаясь себе под нос.

Он выглядел так же, как и на прошлой встрече – черная ряса, низко надвинутый капюшон. Монах-бенедектинец, ни дать, ни взять. Разве что не хватает распятья на груди.

Человек в черном поднял голову, отложил перо и проскрипел:

– Так в чем же дело? – голос его стал еще неприятней, чем в предыдущий раз. Казалось, он был простужен или его совсем недавно сильно ударили в кадык. – Почему этот юнец в Оснабрюке носил амулет, который дал тебе я?

– Он был послан мастером Болем к тем троим шпионам, вернувшимся из Амстердама. Я собирался таким образом привлечь ваше внимание и думал, что вы сможете понять, что означало это послание.

– Да, гонец многое рассказал мне, – усмехнулся человек в черном. – Потом…

Он многозначительно замолчал. Гость тоже молчал, но с тщательно скрываемым страхом.

– Что ты можешь мне о них рассказать? – спросил человек в черном у гостя после очередной записи своей книге.

– Я знал одного из них, капитана Дитриха Штадена. Мне приходилось сталкиваться с ним по долгу службы.

– Он высокий и светловолосый? Голубые глаза, узкие губы?

– Нет, это Себастьян Вильгельм Иоганн, граф фон Вормсвирген. Один из лучших наших специалистов в области денег и банков. Он иногда приезжает в мой город с ежегодной инспекцией, проверяя затраты и доходы.

– Экономист, значит, – что-то пометил у себя в книге человек в черном. Гость продолжал рассказывать.

– Дитрих Штаден будет повыше его ростом и пошире в плечах. Темные волосы, кареглазый…

– Все, понял! – оборвал его человек в черном. – Что-нибудь еще?

– Они вернулись с неделю назад в Бремен и имели долгую беседу с мастерами Болем, Штейнманом и Дункелем. Вскоре после этого был собран совет Верховного Магистрата, где был принят ряд решений о военной помощи имперскому дому Габсбургов и об ужесточении контроля информации. В связи с этим мне было несколько затруднительно выбраться из города.

– Беседа с верховными мастерами Ганзы, – повторил человек в черном. – Так-так.

При выражении «верховные мастера Ганзы» гость недовольно поморщился.

– Расспросив одного из помощников мастера Боля, я узнал, что речь шла о противостоящем Союзу маге, связанном с Ост-Индскими компаниями.

Человек в черном потянулся, рассмеявшись.

– Я встречался с этими тремя. Но я был не готов, а они примерно предполагали с кем встретятся. Мы обменялись ударами и разошлись. Двоих я сумел повергнуть, а третий, этот твой Штаден, оказался слишком хитер. Не предполагал наличия у него этой дряни, – он закашлялся, достал платок, утер им лицо под капюшоном, затем в раздражении отбросил запятнанный кровью лоскут ткани на пол.

– Но они все в добром здравии, – удивленно заметил гость.

– Еще бы, с вашими-то возможностями. Один мастер Штейнман чего стоит, – на мгновение показалось, что в голосе человека в черном прорезалась зависть. Но потом это ощущение исчезло.

Хозяин снова потянулся к перу и принялся делать пометы в гроссбухе. Гость рассматривал небогатое убранство комнат.

– И много у вас таких комнат по империи? – он встречался с человеком в черном уже в четырех городах империи. И в каждом из них у человека в черном были либо свои дома, либо комнаты в гостиницах, за которые было заплачено задолго вперед.

Ответа не последовало и гость продолжил ждать.

– Пришло время для очередного удара, – сказал внезапно человек в черном, отрываясь от записей. – Но не сейчас, гораздо позже.

Гость вопросительно поглядел на хозяина, но не решился ничего спрашивать. Молча можно узнать гораздо больше, чем торопливо задавая вопросы.

– Третьего дня, у Луттера-на-Барренберге, граф Тилли с имперским войском сошелся в битве с объединенными армиями Кристиана IV и Евангелической унии.

Гость напряженно слушал, стараясь не пропустить ни слова.

– У Кристиана Датского было двенадцать тысяч пехоты, пять тысяч кавалерии и выступающий на его стороне шеститысячный отряд дворян-униатов. С Тилли пришли десять тысяч пеших воинов и восемь тысяч всадников…

XXVII

Маги тихо напевали свои заклинания над колдовской машиной, похожей на требучет или огромные аптекарские весы с двумя чашками.

– Ждем, ваша милость, – тихо объяснил фельдмаршалу представитель Ганзейского союза.

Ставка располагалась на отлогом холме, с которого можно было окинуть взором все поле будущей битвы. С юга равнину ограничивала река Барренберг, на которой стоял замок Луттер. Отсюда прекрасно были видны его башни с гордо реющим флагом Датского королевства. Подступы к замку защищали бастионы, спешно возведенные королем Кристианом.

На севере чернел Вальденский лес, надежно прикрывавший левый фланг войск Священной Римской империи. Оттуда до имперского лагеря доносился стук топоров – рубили деревья для машины магов.

Фельдмаршал Иоганн Церклас Тилли, главнокомандующий имперскими войсками, был уже шестидесятипятилетним старцем. Но несмотря на свой преклонный возраст, он и поныне носил доспехи, готовый при случае вступить в бой. Седые волосы длинными, жидкими прядями торчали из-под капеллины. Этот шлем когда-то принадлежал Фридриху Пфальцскому, которого Тилли разбил у стен Праги четыре года назад. Тем сражением началась война, бушующая и по сей день.

Тилли был одним из наиболее известных полководцев своего времени. Известный не воинственностью или личной храбростью, а количеством побед, одержанных на поле боя. Этим он выгодно отличался от большинства других командующих империи или ее противников. Его карьера начиналась в испанской армии, пока в 1605 году император Рудольф не пригласил его на службу к себе, в Вену. Но и там Тилли не задержался надолго: в 1610 году Максимилиан Баварский предложил ему встать во главе войск Католической лиги. Будущий фельдмаршал одержал несколько значительных побед над униатами, доказав тем самым, что выбор Максимилиана был верным. Взошедший в 1619 году на престол Фердинанд II был, в противоположность Рудольфу, ярым католиком. Поэтому между троном и Католической лигой сразу же установились самые дружественные отношения. Император стал патроном Лиги и Тилли нередко приходилось командовать союзными войсками. Фердинанд назначил его «фельдмаршалом всех католических войск», при том, что существовал еще и имперский фельдмаршал граф Паппенгейм. Сейчас под началом Тилли находились войска как Лиги, так и императорские.

– Отряды Кристиана готовятся к выступлению, господин фельдмаршал, – предупредил один из офицеров.

Действительно, с датской стороны донеслись сигналы горна, зовущего в бой. Фельдмаршал помедлил немного, затем лениво махнул рукой:

– Пустое, они сейчас не тронутся с места.

Горн звучал еще несколько секунд, затем оборвался.

– Пытаются ввести нас в заблуждение, заставить привыкнуть к горну, а затем неожиданно начать атаку, – объяснил Тилли.

Он обернулся к магам и гневно спросил:

– Долго еще? Здесь вам не бордель, можно и поторопиться!

Антон Пфеффергаузен и Мартин Оберакер, двое присланных мастером Штейнманом магов, заторопились, заканчивая работу над первой машиной. На очереди была вторая. Граф Тилли внял совету мастера Дункеля, ганзейского представителя в его лагере, и был готов не начинать битву до тех пор, пока чародеи не изготовят машины, способные повлиять на исход сражения.

Ульрих Дункель, командующий войсками Ганзы, оглядел выстроившиеся на поле войска. Он был уверен, что находится на стороне будущего победителя, но тщательно, раз за разом, рассматривал занимаемые обеими армиями позиции, пытаясь обнаружить возможные промахи, чтобы исправить их до начала битвы.

Центр войск датского короля занимала пехота – аккуратные квадраты пикинеров и мушкетеров, перемежающиеся крупными отрядами кавалерии. Правый фланг Кристиана защищали батареи на бастионах перед замком Луттер. Разведчики доносили, что там стоял четырехтысячный отряд пикинеров.

На левом фланге датчан располагалась кавалерия Евангелической унии. Князья-протестанты почти со всех концов империи привели сюда свои отряды, надеясь на победу Кристиана IV.

Где-то в центре, возглавляя один из кавалерийских отрядов, находился сам Кристиан Датский, всегда принимавший участие в битве. Фельдмаршал Тилли назначил награду в две тысячи гульденов тому из солдат, кто убьет короля. За живого обещали еще больше.

– Первая машина готова, ваша милость, – сообщил Антон Пфеффергаузен. – Еще полчаса и вы можете отдать приказ начинать бой.

Четыре дня назад авангарды обоих войск встретились к западу отсюда и Кристиан счел за лучшее отступить. Тилли преследовал его до самого замка Луттер, изредка отправляя отряды кавалеристов потрепать противнику нервы. Датская армия не решалась на подобные вылазки и, перейдя в глухую оборону, продвигалась на восток, к замку, который был надежно укреплен королем.

Войска занимали позиции со вчерашнего дня. Сейчас – ранним утром, спустя несколько часов после восхода солнца – обе стороны были готовы к битве. Но никто не решался начать ее.

Перед холмом, на котором располагалась ставка Тилли, имперские войска были выстроены колоннами кавалеристов, чередующимися с отрядами пехотинцев – пикинеров и мушкетеров. Где-то там находилась Серая ганзейская рота, отозванная из Любека. Это был отряд опытных солдат: всадники в кирасах, вооруженные мечом и пистолетом.

Всего восемнадцать тысяч человек – вот все, чем мог располагать Тилли. Большая часть имперского войска была набрана на деньги, переданные Фердинанду II Ганзой.

– Без вмешательства магии у вас не было бы даже надежды на победу, ваша милость, – сказал фельдмаршалу мастер Дункель. – А теперь я не сомневаюсь в том, что мы одержим викторию.

– Если бы не вмешательство Папы, я бы ни за что не принял колдовскую помощь, – резко отозвался граф Тилли. Ему не нравилось то, что автором плана этого сражения является Ульрих Дункель. То, что значительную роль в победе имперских войск сыграют двое ганзейских магов. То, что молва в будущем возможно припишет эту победу не ему.

Одинокий всадник выехал перед рядами датчан и начал произносить речь, обращаясь к солдатам. Отсюда не были слышны слова, но Тилли был уверен, что это – очередная патетически-патриотическая речь. Приглядевшись к одеждам и доспеху всадника, он внезапно закричал артиллеристам, чьи пушки стояли к подножия холма:

– Это король! Стреляйте же, идиоты! Быстрее!

Грохнула пушка. Ядро пролетело в двух метрах от Кристиана IV, напугав его коня. Прогарцевав несколько минут перед рядами своих войск и увернувшись еще от трех ядер, король опять скрылся среди своих солдат.

– Ублюдок! Так рисковать своей жизнью перед сражением! Но каков храбрец! – прошептал Тилли.

– У вас орлиные глаза, ваша милость, – тихо произнес мастер Дункель, чтобы его слышал один фельдмаршал. – Но на вашем месте я бы не стал отдавать приказ стрелять. Датчане могли принять эти выстрелы за начало артиллерийского обстрела и ответили бы нам тем же. А у них двадцать одна пушка на бастионах против наших пятнадцати, если не ошибаюсь?

Граф промолчал, стараясь не показать своего раздражения от советов этого низкорожденного купца, указывающего, как ему – фельдмаршалу! – вести эту битву.

– Если бы он сделал это минут на пятнадцать позже, – пробормотал Антон Пфеффергаузен, помогая своему коллеге укрепить деревянный брус в каком-то узле сложного механизма, – мы бы достали до него из этой машины.

Новое их творение представляло собой деревянный куб два на два метра, внутри которого булькал котел, горел очаг и несколько сложных алхимических устройств из стекла перегоняли красноватую жидкость из одной емкости в другую. На верхней крышке ящика красовался раструб, к которому были подведены несколько трубок.

– Ужасно бесполезная штука, – проворчал Мартин Оберакер себе под нос, так что единственным, кто его услышал, был второй чародей. – Жрет столько золота, угля, серы. Стеклянные детали того и гляди лопнут, если не уследишь за очагом. Как управлять, хрен его знает. Непонятно, зачем мастер Фридрих приказал нам изготовить именно ее.

– Я даже не знаю, что она будет делать, – тоже почти неслышно поделился с Мартином Антон Пфеффергаузен.

Гонцы, отправленные Тилли, поскакали к полевым офицерам, чтобы сообщить им о системе сигналов, которыми фельдмаршал будет оповещать о своих приказах.

– Как только вторая машина будет готова, начинаем битву, – сказал Ульрих. – Дай бог, чтобы они не решили в это время начать атаку. Я бы так и поступил на месте Кристиана.

– Не начнут, – уверенно ответил фельдмаршал. – Они слишком устали после непрерывного четырехдневного отступления.

Мастер Дункель молча пожал плечами и вернулся к осмотру позиций имперских и датских войск. По количеству армия Кристиана на пять тысяч солдат превосходила противостоящую ей имперскую. Но преимущественно это были наемные войска, которые были заинтересованы в обогащении больше, чем в деле Реформации. Датский король вторгся в империю не ради помощи протестантам.

– Готово, ваша милость, – Антон Пфеффергаузен, стоявший у своей машины на коленях, поднялся и отряхнул руки. – Можно начинать битву.

Иоганн Тилли подозвал к себе приехавшего из Рима священника-доминиканца и приказал начинать службу. Высокий и смуглый, стройный итальянец в белых одеждах и черном плаще начал петь «Kyrie eleison», а прибывший вместе с ним церковный хор чистыми голосами подхватил слова и молитва зазвучала над полем.

– Donna nobis bellum, – прошептал Ульрих Дункель, крестясь.

По окончании службы фельдмаршал подошел к магам:

– Запускайте свою машину! – и сам взобрался на коня.

Антон и Мартин начали вращать рукоять колеса, имеющего форму неровного круга с нанесенными на него колдовскими символами, и отчетливо проговаривать непонятные окружающим слова. Они запускали первую машину, похожую на аптекарские весы. Мастер Дункель замер – сейчас решалась судьба его плана. Если у магов ничего не получится, битва задержится на неопределенный срок. А до осени оставалось еще немного и в таком случае победное завершение войны с Кристианом откладывалось на неопределенный срок.

Тоненькие струйки дыма начали тянуться от костерков, разожженных на обеих чашах. Они стекались в один ручеек, который стелился по земле, спускаясь вниз по холму. Стоявшие на его пути люди с суеверным испугом расступались, пропуская дым дальше.

Ручеек протек между разошедшимися в стороны рядами мушкетеров, стоявшими у подножия холма, и медленно двинулся в сторону войск Кристиана. Из-за густой высокой травы датчанам его пока не было видно.

Стояло напряженное молчание. Граф Тилли всматривался в ряды противника, ожидая увидеть результат действия машины. И это произошло – огромное облако дыма воздвиглось над центром армии Кристиана, скрывая их от постороннего взора.

– Следующая, – крикнул мастер Дункель.

Мартин Оберакер бросил вращать колесо, оставив у первой машины одного Пфеффергаузена, и бросился ко второй, залезая внутрь деревянного куба. Там он немедленно начал подкручивать какие-то рычаги, раздувать очаг и невнятно ругаться.

– Артиллерия, – спокойно, негромким голосом отдал приказ фельдмаршал. Стоявший рядом сигнальщик затрубил в горн. Артиллеристы, ждавшие приказа, запалили фитили у пушек. Все время, прошедшее с рассвета, они занимались наводкой, стараясь разместить орудия так, чтобы нанести максимальный урон врагу. Через несколько секунд грянули выстрелы. Ядра падали в туман, скрывший датское войско.

Артиллерия Кристиана попыталась ответным огнем подавить батарею имперских пушек. Несколько ядер попали в отряд пехотинцев Тилли, убив там дюжину человек.

Колдовская машина извергла из раструба ядовито-желтый шар, поплывший по воздуху в туман. Запахло серой и чем-то кислым, пощипывающим нос. Стоявшие поблизости люди перекрестились, в царившей над полем тишине кто-то отчетливо зашептал молитву. Полк униатской кавалерии, составлявший левый фланг армии Кристиана, дрогнул и медленно поддался назад. Мастер Дункель в самых животрепещущих подробностях представил себе сумятицу, царящую в командовании протестантов.

Из тумана раздался глухой булькающий звук, прогремевший над всем полем. Из раструба машины появился третий шар, второй тем временем подплывал к краю тумана.

– Вперед! – прокричал неожиданно чистым голосом фельдмаршал Иоганн Тилли, выбросив вперед руку с обнаженным мечом.

Полевые офицеры, внимательно наблюдавшие за ставкой, увидели его движение, хотя слов и не расслышали. В отрядах взревели горны и имперская кавалерия, возглавляемая графом Паппенгеймом, помчалась в туман. Всадники на ходу выхватывали оружие, готовясь схватиться с противником лицом к лицу. Бой им представлялся не опасным – резня потерявшего ориентацию противника, не видящего ничего в густом облаке тумана и лишенного возможности маневрировать. Мощный кавалерийский удар по не ожидающим атаки датским войскам должен был смять их порядки, отбросить назад, раздробить на мелкие, дезорганизованные группки и уничтожить.

– Передвинуть орудия, – отдал новый приказ фельдмаршал. Горнист затрубил и артиллеристы начали перетаскивать пушки на новые позиции, чтобы накрыть бастионы у замка, где оставался еще четырехтысячный отряд датчан.

Машина перестала извергать шары. Мартин Оберакер, не стеснявшийся уже поминать черта во все горло, изменял что-то в ее настройке и сыпал новые, разноцветные порошки в очаг.

Два предыдущих шара булькнули посреди войск Кристиана, растворяясь в тумане. И в этот момент кавалерия Паппенгейма ворвалась туда подобно стальной лавине. Имперская пехота медленно продвигалась вперед. Она должна была поддержать конницу, завершить битву, уничтожив центр Кристиана.

Туман исчез – Антон Пфеффергаузен прекратил крутить рукоять первой машины. Сейчас он стоял рядом с мастером Дункелем, удовлетворенно рассматривая результаты своей работы.

Бой, бушующий на противоположенной части поля, разбился на отдельные схватки. Кавалеристы графа Паппенгейма расправлялись с впавшими в панику, неспособными к обороне датчанами. Кое-где противнику удавалось сохранить видимость порядка и некоторые отряды отходили к бастионам, по которым вела непрерывный огонь артиллерия Тилли. Их преследовала имперская кавалерия, сея смерть в рядах отступающих. С холма, где располагалась ставка фельдмаршала, можно было видеть, как несколько полковых знамен пали под натиском солдат Паппенгейма.

– Самое время для атаки дворянской конницы униатов, – заметил Ульрих Дункель.

Машина под управлением Оберакера издала ударивший по ушам квакающий звук и разродилась новым шаром, поплывшим на этот раз к бастионам. За укреплением собирались вырвавшиеся из бойни датчане, перестраиваясь для оказания обороны имперцам. Взвился штандарт с гербом и девизом датского монарха, вокруг которого собрался внушительного вида, совершенно не потрепанный отряд – королевская кавалерийская гвардейская рота. Лучшие, опытнейшие войны, возглавляемые лично Кристианом.

Шары убили несколько десятков человек и вызвали некоторый переполох на бастионах, пока солдаты противника не научились разбегаться от него, видя направление в котором летел шар.

– Набрось на них туман, – обратился мастер Дункель к стоявшему рядом магу.

– Кончилось топливо.

Ганзейский военачальник распорядился о рубке деревьев, отправив на опушку Вальденского леса своих пятерых скучающих от безделья охранников из Черной роты.

Расстановка войск на поле снова изменилась. Полк всадников-униатов отошел на вершину холма, склон которого занимал прежде. Несогласованность в командовании, которая много раз стоила протестантам победы, заставила их отказаться от участия в этой битве, возложив всю ее тяжесть на плечи датчан.

Кавалерия Паппенгейма откатилась назад, потеряв всего несколько десятков человек. Ее основные задачи были выполнены – был заложен первый кирпич в основание разгрома армии Кристиана. Униатская конница левого фланга отступила, отказавшись принять хоть какое-нибудь участие в битве, а основной массы датского войска больше не существовало – солдаты противника остались лежать мертвыми или ранеными на тех позициях, где их застигли имперская кавалерия. Те, кому повезло уцелеть, сейчас сгруппировались за бастионами, пытаясь спастись от несущих смерть желтых шаров неизвестного им происхождения. Стоило ли рассуждать о том, каково было состояние этих солдат?

Место кавалерии заняла пехота, которой командовал фридландский герцог Альбрехт Валленштейн. Это был тот самый имперский офицер, под чьим началом находились габсбургские полки, расквартированные рядом со столицей Ганзы – Бременом.

Десять тысяч пикинеров и мушкетеров продвигались к датским укреплениям. Валленштейн должен был взять их приступом и завершить уничтожение армии Кристиана. У датского короля оставалось сейчас не больше семи-восьми тысяч напуганных, деморализованных солдат, желавших только одного – спастись, избежать сегодня смерти.

Шары почти не убивали людей – видя их, можно было рассчитать место их падения и увернуться. Но они, вкупе с артиллерией, не давали датчанам возможности собраться с силами и оказать организованное сопротивление имперским солдатам. Валленштейн взял передовой бастион, разделив свои полки на две группы, одна из которых атаковала северные укрепления, другая – южные. По сравнению с тучей войск Тилли, остатки датской армии выглядели каплей в море.

– Король! – вскричал Антон Пфеффергаузен, все еще ожидающий подвоза дров. – Ей-богу, король!

Он указал пальцем на северный редут. С полсотни всадников, одетых в богатые доспехи, пробивались через солдат Валленштейна в том месте, где строй был тоньше всего. За ними в прорыв устремились воспрявшие духом пешие датчане. Можно было увидеть фигурку самого капитана Альбрехта Валленштейна, размахивающего руками и выкрикивающего приказы своим подчиненным. Пикинеры поспешили на помощь своим товарищам, которые падали под мечами Кристиана и его соратников. Несколько мушкетеров выстрелили, целясь в короля, но тот, словно заговоренный, остался невредимым. Всадник рядом с ним упал мертвым, прикрыв телом своего государя от очередного мушкетного залпа. Кристиан нанес удар мечом, зарубив пехотинца, стоявшего у него на пути, смял еще нескольких и строй был прорван.

Его всадники помчались следом, окружив короля плотным кольцом. Маленький отряд спасшихся из окружения датчан взял направление к лесу, где было легче всего спастись от возможной погони. Несколько кавалеристов из полков Паппенгейма бросились было в погоню, но расстояние было слишком велико и остановить сбежавшего с поля боя Кристиана не представлялось никакой возможности.

Пехотинцы герцога Валленштейна восстановили ряды, закрывая брешь и не давая выйти из окружения другим датчанам. Они вновь начали медленно продвигаться вперед, отвоевывая у яростно оборонявшегося противника пядь земли за пядью.

Вскоре северный бастион пал, но южный, обороной которого командовал, судя по штандарту, граф Яльмар фон Руеф, еще держался. Старый генерал сумел организовать переправу своих еще живых солдат на другой берег реки Барренберг – единственный шанс спастись для остатков датской армии. Несомненно, и этот последний уголек обороны должен был вскоре погаснуть.

Полк униатов тем временем претерпевал странные метаморфозы: часть дворян начала переправу на противоположенный берег реки, другие по-прежнему оставались на холме, куда отступили в тот момент, когда судьба войска Кристиана была предопределена.

Весь покрытый потом, пропахший серой, словно черт, Мартин Оберакер вывалился мешком из адской машины, которой управлял, и растянулся на земле, тяжело дыша. Его коллега Пфеффергаузен помог ему подняться и протянул флягу с вином. Оберакер жадно пил, делая огромные глотки.

Фельдмаршал граф Иоганн Церклас Тилли только сейчас обратил внимание на свои руки. На ладонях образовались кровоподтеки в форме полумесяцев – следы от глубоко вонзившихся в кожу ногтей. Сняв шлем-капеллину и вытерев рукой холодный пот, выступивший на лбу, старик облегченно перекрестился и глубоко вздохнул. Все переживания и страхи, которыми он был одержим в течении дня битвы, выплеснулись наружу и ему пришлось спешится и пройти в свой шатер, где он мог бы подкрепиться. Есть графу совершенно не хотелось, но он помнил про оставшийся со вчерашнего дня непочатый бочонок с вином. Руки у него тряслись и ему потребовалось несколько попыток, чтобы налить себе стакан хмельного, не расплескав половины содержимого.

На поле только что закончившейся битвы герцог Валленштейн почивал на лаврах своего триумфа, отдавая приказы о плененных датчанах и грядущей осаде замка Луттер, так и не оставленного вражеским гарнизоном, которым командовал зять Кристиана IV.

Трое представителей униатского полка медленно, демонстрируя отсутствие оружия, ехали в ставку фельдмаршала, намереваясь обсудить с графом Тилли условия их сдачи в плен и возможность вступления в Католическую лигу, принеся клятву верности императору Фердинанду II и Максимилиану Баварскому.

Мастер Ульрих Дункель собирал на смотр мушкетеров Серой роты, чтобы подсчитать потери. Его пятеро охранников, посланных за дровами, еще и не думали возвращаться. А мертвая тишина уже опускалась на равнину перед замком Луттер-на-Барренберге.