Текст книги "Всадники (СИ)"

Автор книги: Антон Перунов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

Марице даже в голову не пришло сомневаться кого, видя как бесцеремонно он заглядывает в лица всех молодых девушек, встреченных на пути. Она стала аккуратно продвигаться к выходу, чувствуя, как в душе закипает злость. Как он смеет появляться здесь, так нагло, заставляя ощущать себя преступницей в мире, который успела полюбить всем сердцем и давно считала своим. Почему она должна бежать и прятаться. На мгновение ею овладело настоящее бешенство, хотелось крикнуть ему, что вот она здесь. Как жаль, что она вернула ему пистоль! Марица с трудом сдержала порыв и, стараясь не привлекать к себе внимания, быстро пошла к проулку.

Впрочем, все так были потрясены появлением Гамсунга, что на нее никто и не смотрел. Выбравшись в проулок, Марица обрадовано вздохнула, поспешно направляясь к площади. Сердце бешено стучало. Площадь она миновала благополучно и почти уже дошла до своей калитки, когда удача ей изменила.

Стук копыт за спиной прозвучал набатом в ее голове. Марица обреченно остановилась и обернулась, поняв, что прятаться поздно. Это действительно был Гамсунг. В глазах его еще читалось сомнение, но когда он, подъезжая, разглядел ее лицо, на губах разбойника заиграла торжествующая улыбка.

– Ну здравствуй девица, – проговорил он весело, – как видишь, слово свое я держу. Приехал к тебе и не с пустыми руками.

Марица почувствовала, что краснеет, так рассердило ее это дерзкое обращение.

– С чем ты приехал, Гамсунг, мне совершенно не интересно, – как можно тверже произнесла Марица, гневно глядя в его глаза.

– Чего ж так? – Усмехнулся он. – Ты ведь даже еще не знаешь, что я припас для тебя, красавица.

– И не хочу знать! Я же говорила тебе, не дай Бог нам еще повстречаться, Гамсунг. Зря не послушал.

Марица краем глаза заметила, что народ на улице, стал останавливаться в отдалении, собираясь кучками, наблюдая за невероятным зрелищем. Это еще больше распалило Марицу. И она тихо добавила:

– Езжай прочь, Гамсунг, пока не поздно!

Разбойник неторопливо оглядел ее с ног до головы и нахально ответил:

– Смела ты, девка, и тем еще мне милей. Так тем больше удовольствия тебя укротить, как кобылку необъезженную, сделать покорной мне.

Марица хоть и зла была невероятно, но эти глупые, исполненные самодовольства слова разбойника ее вдруг развеселили, и она залилась звонким, чуть издевательским смехом.

Гамсунг мог ожидать чего угодно, но только не этого. Смех девушки его обескуражил и сильно уязвил.

До поры сдерживаемая ярость нахлынув, потребовала немедленного действия. Рука, сжимающая плеть, словно по своей воле поднялась и обрушила извивающийся хвост на голову девушки. Плетеная из толстой, бычьей кожи плеть могла разом рассечь лицо Марицы, но девушка и не думала ждать удара. Сделав короткий шаг в сторону, она гибко уклонилась от удара, и лишь пожалела об одном – что в руках нет оружия.

Не встретив на своем пути цели, плеть завершив полукруг, хлестанула по груди вороного. От неожиданности конь взвился на дыбы и бешено заржал. На миг Гамсунг лишился возможности нападать на Марицу, занятый укрощением своего скакуна. А в следующее мгновение он увидел летящего навстречу белого жеребца.

* * *

Когда князь и Скворуш уже собирались выезжать из замка, к Адаму подошел Витред и вполголоса попросил уделить ему несколько минут. Отойдя в сторонку и усевшись на истертую от времени каменную скамью, они начали разговор. Нельзя сказать, что Адам не ждал его, скорее напротив, был почти уверен, гадая лишь, когда несчастный управляющий решится на откровенную беседу. И теперь князь внимательно слушая чуть сбивчивые рассуждения бывшего «дядьки», обдумывал, какой же ответ дать ему.

– … князь, вы должны помочь, мальчик совсем потерял голову, я пытался, но он не слушает меня…

– Хорошо, Витред, я поговорю с ним, но не ждите чудес. Влюбленность, тем паче первая… Все что встанет на ее пути – будет сметено. Вы ведь разумный человек, Витред, и должны это понимать.

– Я понимаю, прекрасно понимаю, князь, – горячо откликнулся управляющий, – но не могу просто смотреть на то, что происходит. Эта женщина, о, как она двулична и опасна. Он не видит ничего, но меня не обманешь…

– Успокойтесь, Витред. Сохраняйте самообладание. Граф сам влез в силки и не похоже, чтобы он страдал, трепыхаясь в них. Запаситесь терпением. Будем надеяться, что он справится и, повзрослев, станет умнее.

– Да, вы правы, князь. Время и терпение – вот на что я уповаю. Благодарю от всей души, мне так важно было поделиться всем этим с вами. Как жаль, что вы так поздно повстречались с ним, ведь когда-то это был такой славный мальчик…

– Он уже не мальчик, Витред. Людвиг – самовластный правитель обширного края, у него три десятка воинов под рукой… забудьте о прошлом.

– Да, вы снова правы, но как же это трудно… – Витред заметил, что Скворуш в нетерпении бросает гневные взгляды в его сторону и поспешил расстаться, – простите меня, князь, и благодарю от всего сердца еще раз. Больше не смею задерживать вас.

– До встречи, Витред. – И Борут крепко пожав руку управляющего, вскочил в седло Бурана, подведенного раздраженным задержкой Сашко. Двое русинов с места рванув в галоп, скрылись за воротами замка.

* * *

Лавка купца Скрыни знавала лучшие времена, но и теперь внушала уважение обилием и разнообразием выставленного на продажу. За тремя большими разделенными перегородками прилавками размещались широкие полки с товаром. В первом – отрезы и целые штуки тканей на любой вкус и кошелек, нитки всех мастей и цветов, галуны, пуговицы и много готовой одежды. Во втором – боевое и охотничье оружие от ножей и самострелов до сабель и мушкетов, припасы, инструменты, снаряжение и амуниция. В третьем – было собрано не мало разного – трубки, табак, специи, флаконы с духами, почему то книги – тяжелые кожаные фолианты, золотые и серебряные изделия от колец и цепочек до ларцов и драгоценных шкатулок. Здесь же Скворуш углядел и редкие в Вендии изделия из китайского фарфора – тончайшие чашки, блюда и вазы.

Удобные диваны, расставленные по стенам, словно приглашали посетителей присесть и самым тщательным образом изучить все, что есть в роскошном заведении купца.

Приказчик на всю лавку имелся один, хотя, по здравому размышлению, за каждым из прилавков должен был бы стоять свой. Но парень сразу показал – дело он знает на «ять» и поставлен здесь недаром. Встретив Адама и Сашко при входе, услужливо придержал дверь, пригласил присесть, угостил дорогим чаем, и лишь затем осторожно начал расспрашивать о пожеланиях гостей.

– Дело у нас серьезное. – Начал Скворуш внушительно. – Но для начала надо бы понять, насколько твой хозяин богат и оборотист? Каким капиталом располагает?

– Так вам, господа, нужны средства взаймы? – Осторожно уточнил приказчик.

– Что ты, братец, зачем взаймы? У нас есть, что ему предложить, да вот беда, не знаю, сможет ли он верную цену дать? Если богатств особых нет, так и разговора не будет…

– Эээ, милостивые господа, не мне такие вопросы решать, позвольте я самого хозяина позову?

– Зови, братец, зови, – разрешил Скворуш.

Адам, всегда с удовольствием наблюдавший за торговыми операциями Александра, пока отмалчивался.

Купец появился откуда-то из внутренних помещений своего большого дома. Облаченный в длинный, почти до пола просторный кафтан неброского серого цвета из дорогого, тонкого сукна, с короткой, аккуратно подстриженной бородкой и усами, лет сорока – ни единого седого волоса, Филипп Скрыня выглядел уверенным и полным сил дельцом. Скворуш предчувствуя славную перепалку и шанс со вкусом поторговаться с достойным соперником, довольно ухмыльнулся в усы и незаметно подмигнул Адаму, мол, смотри каков, сейчас мы его…

Разговор вышел и в самом деле интересный. Сначала два опытных игрока вели осторожную разведку, потом принялись обмениваться предложениями и ответами, и, наконец, озвучили уже вполне конкретные предложения. На столе появились драгоценности добытые у Кречера. Вот с этого момента и пошел настоящий торг.

– Цены в столице я знаю. И посему не предлагаю тебе, Филипп Дроныч, со мной играть. Скидываю тебе одну двадцатую. – Скрыня возмущенно взмахнул рукой и открыл рот собираясь возразить, но Скворуш лишь чуть повысив голос, остановил его и продолжил. – Здесь монет на семьсот товара, значит, ты сможешь заработать тридцать пять золотых, толком ничего не делая, а, с талантами и связями, которыми ты похвалялся только что и все полсотни.

– Побойтесь бога, господин Скворуш, да это же грабеж! Я и десяти монет не заработаю, а вам отдать семь сотен должен буду!

– Во-первых, сроку тебе доехать до столицы – дня три, не больше, значит, через неделю уже все продашь, а всего скорее, векселями возьмешь, да на них товара какого выкупишь со скидкой не малой, да, поди еще и лихвы возьмешь десятую или даже пятую часть. – Азарт Сашко только разгорелся от попытки сопротивления. – А за неделю заработать чистым, сколь получается? Почитай, сотню, а если постараешься, так и две сотни золотом. Не плохо! И вот что – с отдачей денег мы тебя не торопим, лучше кредит у тебя откроем, вот и сегодня прикупим кое-чего, и потом будем покупать, заказы размещать, само собой, если ты нам цену толковую дашь, как между партнерами принято, а не для мелких клиентов. Мы ведь с тобой теперь почитай дело общее заводим. Если договоримся, то и потом через твою лавку будем добычу сбывать. Ладно, уговорил, черт языкастый, накину для ровного счета к тридцати пяти еще пятнадцать, эк ты меня разул, на полста монет! Так по рукам, Филипп Дронович?

Купец испытующе посмотрел на Скворуша, в последний раз взвешивая все выгоды и потери сделки и приняв решение, хлопнул по протянутой навстречу руке русина.

– Договорились! Ну и силен ты в торговле, не желаешь ли ко мне в торговые партнеры пойти? – полушутливо, полувсерьез, с немалым облегчением от казалось завершенной сделки спросил Скрыня.

Но тут он ошибался. Под шумок Скворуш продал ему отрезы ткани и всю одежду, добытую у бандитов по весьма сходной цене, чем разом увеличил кредит еще почти на сотню монет.

– Две сотни заберем сейчас, на полсотни прикупим товара у тебя, а остальные пять сотен через неделю отдашь, как раз успеешь в Радославль обернуться и назад. Заключил свое блистательное выступление Сашко. – А теперь, Филипп Дроныч, покажи ка нам ткани на полный воинский наряд – чекмень, бешмет и все прочее.

Борут до сих пор молчавший, решил вмешаться.

– На всех пятерых будем смотреть, ты себе тоже выбирай, Александр.

Скворуш расплылся в довольной, истинно кошачьей улыбке. Командир высоко оценил его усилия, а ведь и верно – не для себя старался, для общего дела!

Спустя полчаса, когда выбранные ткани, галуны и прочее необходимое были уже отправлены с приказчиком к портному, двое русинов уже выйдя на улицу и садясь в седла, обменялись впечатлениями:

– А ведь ты нам пару сотен золотом точно отыграл, пожалуй и в столице не больше удалось бы взять…

– Не сомневайся, Адам, сделал все, что смог.

– Молодец! Вот так и выходит, мы кровь льем, головы подставляем, рискуем ради гроша, а этот за просто так две сотни может взять… А если бы не ты, так и все четыре смог бы получить всего за неделю!

– Да, командир, такова торговля. Только мало чести во всей этой крысиной возне…

– Я помню твои рассказы про споры с отцом. К слову, как он поживает? Что мать пишет?

– Живут, здравствуют, матушка тебе поклон шлет низкий. Последняя весточка от нее с неделю назад меня отыскала.

– Добре. – Адам внимательно смотрел куда-то в другой конец улицы. Скворушу стало любопытно что же так привлекло внимание князя, но прерывать его не стал, лишь кинул взгляд в ту же сторону, но толком ничего не разглядев, повернулся к Боруту. – Ты, Сашко, поезжай теперь в замок, а я еще в городе задержусь на часок, дела есть. – Несколько рассеянно продолжил Адам. – Только к портному загляни, пусть мерки снимет с тебя и остальным потом скажи – пусть съездят к нему.

– Хорошо, командир, все сделаю.

– Езжай.

И Скворуш двинулся вниз по улице, гадая, что же так заинтересовало князя?

Первым Адам заметил неспешно едущего по главной улице Гребенска Гамсунга. Предводитель разбойников с видом едва ли не хозяина восседал на отличном вороном талохе, сразу узнаваемом по характерной прямой постановке изящной, чуть горбоносой головы и стройной шее.

Адам, помня о вчерашних событиях, Марице, пистоле и всем остальном, решил на этот раз не спешить и проследить за Гамсунгом. Он спешился и, ведя коня в поводу, медленно двинулся вслед за атаманом. На городской площади вороной конь и его всадник свернули в проулок, ведущий на городское торжище. Борут, разумно рассудив, что соваться в торговые ряды – наверняка привлечь к себе лишнее внимание, предпочел подождать в тени высокой раскидистой вишни, растущей неподалеку от церкви. Нашлась там и каменная лавка, на которой он устроил свой наблюдательный пункт. Единственный, кто остался недоволен выбранным местом, оказался Буран – на вымощенной булыжником площади не нашлось бы и одного пучка травы. Но белый красавец-конь лишь бросил короткий укоризненный взгляд на хозяина, терпеливо дожидаясь, когда же настанет время для скачки наперегонки с ветром.

Адам, даже и не удивился, увидев осторожно выходящую с торговой площади Марицу. Она, торопливо шагая, направилась к своему дому. Но вскоре из того же проулка появился и Гамсунг. Нагнав девушку, он заговорил с ней. Адам почувствовал сильнейший гнев, вскочив на Бурана, он яростно стукнул по передней луке седла. И в следующий момент Адам услышал звонкий смех Марицы и пораженно замер, став свидетелем удара плетью. На какой то миг Адам потерял контроль над собой. Он как-то отстраненно отметил, что бросил коня вперед, и чудо-конь рванув с места, стремительно набирая скорость, мчится прямо на вороного. И Буран, исполнившись боевого задора и гнева, почуял в скакуне Гамсунга врага, сам жаждал схватки. Вороной, миг назад взвившийся на дыбы, совершил какой-то невероятный скачок и бросился навстречу Бурану.

Все произошло так быстро, что ни один из всадников даже не успел выхватить оружие. Оба плотнее сжали бока своих коней и ухватили поводья. И все же у белого талоха оказалось существенное преимущество в скорости и разбеге. Грянувшись грудь в грудь, Буран опрокинул вороного, который рухнул с жалобным, исполненным боли стоном на камень мостовой. Его роскошно одетый всадник страшным ударом вышибленный из седла упал на землю, покатился и замер без движения.

Борут, свесившись с седла, вырвал из неподвижной руки разбойника плеть и хотел было ударить его в отместку, но в последний миг передумал и, размахнувшись с огромной силой, зашвырнул ее куда-то за городские крыши.

Потом он посмотрел на девушку, прижавшуюся к калитке. В глазах ее не было страха, она с восхищением глядела на Борута и произнесла:

– Здравствуй, князь! Рада тебя видеть.

Он усмехнулся и кивнул на дом:

– Здравствуй, Марица. Вот и свиделись. Это твой ли дом?

– Мой.

– Не будешь ли так любезна, принести воды из колодца.

– Может лучше квасу, князь? – Не удержалась Марица от шутливого тона.

– Не откажусь. Но и о госте забывать негоже. Мне квас, а ему воды, сколько не жалко.

– Сейчас сделаю, – заверила девушка и, распахнув калитку, исчезла за ней.

Но не сделав и двух шагов, Марица замерла, удивленно глядя на Павла, стоящего с ружьем почти у самой ограды.

– Пашута, – ласково произнесла она, – неужели застрелил бы?

– Не успел, – огорченно признался он. – Я ж только тогда и услышал, как кони сшиблись. Бросился сюда, а все уже кончено.

– Ты еще можешь помочь. Найди ведро побольше и набери воды из колодца. Надо бы нам гостя попотчевать.

Пашута быстро разобрался что к чему и, весело усмехнувшись, пошел за водой, а Марица зашла в дом, где налила в большую кружку холодного пенящегося кваса.

Когда она вышла за калитку, Пашута, под руководством князя, уже вовсю поливал ледяной водой приходящего в себя разбойника.

Князь принял из ее рук угощение, поблагодарив улыбкой.

Пашута тем временем, полностью опустошив огромное ведро, скрылся во дворе, а Гамсунг застонал негромко, окончательно приходя в чувство. С большим трудом, весь мокрый, он поднялся на ноги и, ни на кого не глядя и пошатываясь, направился к лошади. В полном молчании разбойник поймал за узду вороного.

Так и не повернув больше головы ни к Марице, ни к князю, он вскочил верхом и поехал по главной улице к воротам Гребенска.

– Знаешь, Марица, что бы я хотел сейчас больше всего? – Нарушил молчание князь, наконец спешившись и подходя к девушке.

– Чего же, князь? – Марица оторвала взгляд от удаляющегося Гамсунга и доверчиво посмотрела на Адама.

– Услышать от тебя, что ты остаешься в Гребенске и уезжать передумала.

– Я остаюсь, – спокойно ответила она, – но не потому, что ты побил Гамсунга, а потому, что Гребенск – мой город, здесь – вся моя жизнь. И другой мне не надо!

Взгляд Адама сразу же стал серьезным.

– Хотел бы я сказать тоже самое, – задумчиво ответил он.

Глава 20

Анна стояла у окна своих покоев, наблюдая за графом, тренирующим на пару с сержантом новобранцев на плацу. Как же он раздражал ее порой. Так и хотелось высказать ему все, что о нем думает, когда он смотрит на нее с видом влюбленного кавалера. А у нее хоть бы что, хоть какая-то искра зажглась в сердце – ничего. И такая тоска охватывала ее тогда от всей этой затеи, что хотелось сбежать, оставить этот опостылевший замок, этих надменных воинов князя, имевших наглость смотреть на нее свысока, либо вовсе не замечать.

А еще Скворуш… Даже при одном воспоминании о красавце-русине, в груди рождалась сладкая боль. Как же она ненавидела его власть над собой. Ведь стоит ему сказать хоть слово… Дальше Анна не решалась даже думать. Каждый раз, когда она вспоминала его страстные поцелуи, в тот первый день, ее бросало то в жар, то в холод. А он как будто остыл, после казни бандитов даже не смотрит в ее сторону. Ревнует к графу? Слишком хорошо, чтобы быть правдой!

Анна оглянулась, чтобы позвать Лизи, но вспомнила, что сама отправила ее на кухню. Девчонка со своими жалостливыми взглядами раздражала ее, будила что-то похожее на совесть, а ей это сейчас совсем ни к чему. Вот и сказала ей, чтоб не являлась до ужина. А граф, то от него не отделаться, бродит по пятам, то бросает одну, и носится со своим войском, как с новой игрушкой. Мальчишка, в нем нет и половины того обаяния, какое есть у Скворуша. Если б Сашко был богат… Мерзавец, как он смеет ее не замечать!

Ее взгляд заметался по двору, грудь тяжело вздымалась. Бездействие было невыносимым. Еще немного и она точно совершит какую-нибудь глупость, никто ее не остановит. Взгляд выхватил открывающиеся ворота. Как будто явившись из ее грез, в замок въезжал Скворуш. Даже отсюда было видно, каким довольным он выглядит, гордо и небрежно управляя своим скакуном. Смеет радоваться, когда она здесь страдает, брошенная и забытая! Анна чувствовала, как от злости у нее сжимаются кулаки. Сделать все, что бы и его заставить страдать, что бы и он почувствовал, то отчаяние, которое не дает ей покоя ни днем, ни ночью. И откладывать глупо! Прямо сейчас, когда он такой самоуверенный и особенно красивый. Она сотрет улыбку с его лица.

Анна коротко и зло рассмеялась, но тут же всхлипнула беспомощно опустив руки.

И словно озарение снизошло. Ну да, еще ни одного мужчину, встреченного ею на своем пути, не оставляли равнодушным ее слезы. И даже играть не придется. Она уже хорошо его изучила за эти дни. Князя нет и этих Хортичей, значит, он сразу поднимется в свою комнату. Нет ничего проще, как оказаться на его пути.

Анна быстро прошла к зеркалу, но волнение мешало ей оценить свою внешность. Видела только блестящие глаза и горящие румянцем щеки. А прическа? Где эта негодная девчонка? Ах, да… Ну, и к лучшему. Никто не помешает. Да не все ли равно?

Волнение все нарастало, казалось становится трудно дышать. Анна подошла к двери и приоткрыла ее. Шаги она должна услышать заранее. Как глупо, она легко могла отличить его шаги от всех других. Баронесса закусила губу и прислушалась. Царившая вокруг тишина сводила с ума.

Если он не явится немедленно, она может и передумать. А если он рассмеется… Нет, не может быть, думать об этом нельзя. Все. Чего она так страстно желала должно случится сейчас, а иначе она просто умрет.

Шаги она услышала сразу и сердце забилось с такой силой, что казалось может выскочить из груди. Колени вдруг ослабели, но Анна решительно открыла дверь и вышла в коридор. Здесь царил полумрак, лишь косые лучи света из маленьких окон освещали стену, к которой она и прислонилась без сил. Сашко легко взлетел на второй этаж, что-то насвистывая, Анна вся сжалась, слезы, так долго сдерживаемые, показались на глазах. Плакать красиво она научилась еще в детстве. Девушка услышала, как резко замерли шаги воина и разом оборвался свист, и только тогда повернула голову и взглянула в его глаза. Их разделяло всего несколько шагов и как всегда, она утонула в его взгляде, теряя последнюю возможность повернуть назад.

Сколько длилась эта сладкая пытка, Анна не могла бы сказать, только Сашко вдруг вскинул голову и в пару шагов оказался возле нее.

– Анна, – прошептал он, стоя так близко, что она ощутила его прерывистое дыхание на своем лице.

Его рука поднялась к ее лицу и нежно вытерла с щеки слезы. Больше она не стала ждать, шагнула к нему и он мгновенно завладел ее губами в жадном поцелуе. Из его груди вырвалось рычание и она охотно ответила, вцепившись в его широкие плечи. Это было какое-то безумие, в которое Анна, больше ни о чем не думая со стоном, идущим из самого сердца, бросилась со всей страстью, на которую была способна. Как в тумане, она осознала, что Скворуш подхватил ее на руки и понес в свою комнату, пинком захлопнув за собой дверь.

В себя она пришла гораздо позже, когда все было кончено. Сашко заснул рядом с блаженной улыбкой на губах, обхватив ее сильной рукой. Анна бесшумно выскользнула из его объятий, подобрала одежду и неспешно оделась, стараясь не думать о том, что она только что натворила. Так же тихо она покинула его комнату.

Лишь оказавшись у себя, она поняла, что никогда больше не повторит этого. Цель была достигнута, и больше он ей не нужен.

Сашко проснулся с чувством чего-то необъяснимо прекрасного и долго не мог сообразить, почему он в постели, когда за окном светло. Воспоминания нахлынули все разом. Он рывком сел и растерянно огляделся. Ничего не напоминало о присутствии Анны и сердце его тревожно сжалось. То, что он заснул, вполне могло ее обидеть. Насколько он знал женщин, а знал он их немало, такое вполне можно ожидать.

Скворуш вскочил, чувствуя в себе столько счастья и сил, что казалось, ничто не могло его огорчить или испугать, улыбка блуждала на его губах все время, пока он тщательно одевался. Хотелось предстать перед Анной во всей красе, показать, что она правильно сделала, выбрав его. Как жаль, что наряды заказали только сегодня!

Выходя из комнаты, он столкнулся с графом. Сашко настороженно замер, а Людвиг, словно не заметив этого, весело произнес:

– О, господин Скворуш! А князь, похоже вас искал. Только вернулся. Возможно к вечеру опять пир намечается! Замечательно все же иметь свой замок, не правда ли?

– Да, – проговорил русин, не зная, как реагировать на неожиданное многословие графа. Впервые он не мог найти, что сказать в ответ. К графу он испытывал сейчас жалость пополам с презрением, потому поспешил поскорее от него отделаться.

– Рад, господин граф, что вам по вкусу такая жизнь. Позвольте, однако пройти. Когда зовет князь, я не могу не спешить на его зов.

– О, ну конечно. Очень похвально для воина, – Людвиг кивнул покровительственно и направился дальше по коридору.

Сашко поспешил в противоположную сторону, но у двери в покои Анны замер и прислушался.

Несколько мгновений он размышлял, стоит ли сейчас ее тревожить или лучше поговорить позже, им многое надо обсудить теперь. Не стерпев, он коротко постучался. Сначала за дверью царила тишина, потом послышались торопливые шаги и в приоткрывшейся щели показалось румяное личико Лизи. Скворуш даже успел подумать, как похорошела девчонка за те несколько дней, что прожила в замке.

– Где Анна? – Спросил он, стараясь говорить как можно более равнодушно, что в его состоянии давалось нелегко.

– Госпожа баронесса сейчас пошла прогуляться.

– А куда именно, не знаешь, прелестное дитя?

Лизи покраснела и ответила с улыбкой:

– Так ей на стене очень понравилось – она теперь там все время гуляет. Чаще с графом, но сегодня одна.

– Спасибо, порадовала, – улыбнулся Скворуш и, насвистывая какой-то победный мотивчик, быстрым шагом направился к лестнице.

С князем он встретился на ступенях широкого крыльца.

– Сашко! Где ты пропадал? – Сразу спросил Адам, но несколько рассеянно.

Скворуш сразу понял, что он чем-то озабочен.

– Что-то случилось, командир?

– Думаю, да. Но сейчас обсудить не удастся – нет Миколы. Так что соберемся после ужина.

– А граф толковал, что пир будет, – усмехнулся Скворуш.

– Ах, черт! Точно. Вижу – спешишь?

– Да, есть одно дело, – отведя взгляд ответил русин, глянув на стену и заметив фигурку в зеленом платье, он уже не мог оторвать взгляд.

– Сашко!

– Адам, оставь. Прости, пойду я.

Князь проводил его задумчивым взглядом. Эта стерва похоже обоих к рукам прибрала. Понятно граф – наивный мальчишка, в людях не разбирается. Но и Сашко, как видно, увяз крепко, смотрит на Анну, словно все права на нее имеет, паршивец. Ну, им-то она крутить не сможет, вот только… Черт, не послушает ведь, хотя все он понимает и видит! Адам, покачав головой, вошел в дом, решив поговорить с графом, раз друзья занялись устройством своих дел.

Скворуш почти взлетел по лестнице, ведущей на стену. До Анны было всего пара десятков шагов и Сашко сдерживал себя, чтобы не показаться смешным. Она обернулась и смотрела на его приближение с непонятным выражением лица.

Но, оказавшись перед ней, он все-таки не сдержался, опустился на одно колени и прижал ее руку к своим губам.

– Встаньте, господин Скворуш! – Сказала Анна, высвобождая руку. – На нас смотрят.

– Не все ли равно, ангел мой, – поднимаясь, пылко произнес он.

– Мне – нет. Зачем вы пришли?

Холодность ее тона удивила его:

– В чем дело? Я чем-то обидел тебя? – Мягко спросил Сашко, заглядывая в ее глаза.

Анна улыбнулась, но все так же холодно:

– Нет. Все в порядке. Но мне не хочется вас видеть.

Кровь бросилась в лицо русина.

– Что это значит, Анна? – Он еще пытался говорить ласково, хотя предчувствие беды уже завладело им.

– Только то, что я уже сказала. – Жестко сказала баронесса, отвернувшись от него и положив руки на зубец стены. Казалось она вся поглощена открывшимся видом. – Я не желаю вас больше видеть. Поймите это и забудьте все, что было.

Теперь лицо Скворуша стало бледным. Он молчал, не в силах поверить в ее слова.

– Уходите, господин Скворуш. И прошу вас, будьте мужчиной, не пытайтесь меня преследовать.

– Вы уверены, что это не сиюминутная женская прихоть? – С трудом подбирая слова, спросил он. – Не захотите ли вы передумать?

– Нет. Решение я приняла еще утром и не изменю его. Уходите.

– Утром? – Потрясенно переспросил он.

Она, наконец, посмотрела на русина и в глазах ее появилась насмешка:

– А что вас удивляет? Вы получили, что хотели, я тоже. Это было минутное увлечение, вы более не интересны мне. Кем вы себя возомнили? Боже, как я презираю вас… – она с трудом заставила себя остановиться и гордо сверкнув глазами, добавила, – и не смотрите так – ну что вы можете сделать? Убьете? Так что идите, утешьтесь с какой-нибудь хорошенькой дурочкой. Уверена, отыскать такую не составит вам труда. Прощайте, господин Скворуш.

Сашко глядел на нее тяжело дыша, с трудом сдерживая ярость. Наконец, он резко развернулся и зашагал обратно, не сказав и слова из того, что так хотелось сказать.

Как он добрался до конюшни, Сашко не осознавал. Он оседлал и вывел своего коня, жестом приказав дозорному открыть ворота. Вскочив верхом он с места в галоп ринулся вниз по дороге в город.

– Убьется, – прокомментировал один из дозорных, наблюдая за ним со стены.

– Ты что – это же русин, – ответил другой, – говорят, они так и рождаются – в седле и с поводьями в руках.

* * *

Борут нашел графа в его кабинете. Людвиг удобно устроившись в широком кресле, сидел вытянув ноги в ботфортах к огню, скромно горящему в камине, в руке у него был кубок с вином, большой глиняный кувшин стоял рядом на небольшом столике.

Адам отметил себе, что граф стал часто выпивать, очевидно, таким способом он боролся с похмельем после ежевечерних обильных возлияний.

– Я искал вас, граф. Нам есть, что обсудить.

– Князь, присаживайтесь, хотите вина?

– Не откажусь.

– Тогда берите бокал, вон там, на полке и наливайте себе. В этой дыре нет ничего кроме соленого сыра, просяной каши и чертовой баранины, но в погребе я нашел запас отменного красного вина, это просто нектар. Князь, позвольте я буду вас называть по имени, Адам?

– Конечно, Людвиг. – Борут налил себе полный бокал и устроился во втором кресле, устланном медвежьей шкурой, как и первое. – За вас, Людвиг!

Граф в ответ приподнял бокал и изрядно отпил из него. Адам опробовав вина, оценил богатый букет, мощный, выразительный вкус и мощь.

– Прекрасное вино, замечательная находка, я вас поздравляю. – Он еще раз глотнул рубиновую жидкость. – Я обещал вам присмотреться к местным молодцам, оценить можно ли набрать из них полк…

– Да, Адам, мне ведь надо выполнить приказ отца! Витред сумел набрать два десятка, но это крохи… И как же? Есть успехи?

– Есть. Думаю, сотню сабель наберем. Но требуется оружие, деньги, кони, фураж, продовольствие, седла и упряжь, порох, свинец для пуль. И время.

– Браво! Жаль, у меня нет ничего из того, что вы перечислили. – Граф выпил еще вина и мрачно уставился на огонь.

– Полно, Людвиг, срок сбора налогов истекает завтра, значит, через день вы получите очень не малую сумму.

– Но мне нужны эти деньги, князь! Черт! Все уже расписано, до последнего гроша! Здесь, в оружейной есть сколько то ружей, сабель, берите все. Я готов дать вексель, но денег нет… и не будет.

«Вот мерзавец, вправить бы тебе мозги!» – Адам прекрасно разгадавший, куда собирается потратить все деньги Шлоссенберг, мгновенно вскипев от бешенства, едва удержался, чтобы не разбить свой бокал о голову графа. Но до конца погасить злость не удалось. Борут резко поднялся и пошел к окну. Глядя на раскинувшуюся внизу долину, он сквозь сжатые зубы выговорил:

– Это никуда не годится, Людвиг. Если не будет денег, не будет и войска, думаю, вы это в состоянии понять.