Текст книги "Грани лучшего мира. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антон Ханыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

   Собрание республики из соображений гуманности запретило чинить самосуд над ни в чем не повинными илийцами, которые проживали в Марии, но мало кого это сдерживало. В конце концов, выходцам из Илии, которые некогда прибыли в восточную провинцию, чтобы начать новую жизнь, было велено уезжать на запад ради их же блага. Группы людей и повозок потянулись к границе, но из-за происшествия в центре Градома отряды марийских гарнизонов допрашивали беженцев и проверяли их багаж в попытках найти скрывшихся убийц Мони и Мисы На-Сода.

   Поддатый капитан в плаще с изображением гвоздики, символа Марии, бродил между повозок и заглядывал в них, откидывая копьем тряпичные пологи.

   – Эти нищие везут с собой какой-то хлам, – заплетающимся языком буркнул он двум сопровождающим его солдатам. – А разговоров-то было, мол, илийцы богато живут! Тьфу...

   Погнув пинком какую-то ручку у ремесленного станка, капитан захохотал. Оба вооруженных марийца подобострастно принялись улыбаться и выдавливать из себя смешки. Начальство смеется – значит, и им надо.

   – Уроды, – донеслось у них из-за спины.

   Капитан резко обернулся и посмотрел налитыми кровью глазами на илийца, который пытался выправить испорченную деталь станка.

   – Ты что-то вякнул, пес? – прорычал он.

   Не дав ремесленнику возможности ответить, капитан со всей силы ударил его древком копья под дых. Илиец свалился на землю, жадно хватая ртом воздух.

   – Парни, научите мразь проявлять уважение к хозяевам этой земли, – оба солдата бросились выполнять приказ старшего по званию. – Пусть поймет уже, что Мария свободна от них, и мнение вшивого илийца тут ничего не значит.

   Марийцы осыпали ударами тяжелых сапог скорчившегося под ногами человека, оставляя на его теле жуткие кровоподтеки, разбивая ему лицо и ломая ребра.

   – Ладно, хватит, – капитан отозвал солдат. – А то переусердствуете, как в прошлый раз, и потом проблемы будут из-за всякого мусора.

   Бросив хрипящего, отхаркивающего кровь и желчь ремесленника позади, они двинулись к следующей повозке. Держащий поводья мула усатый толстячок приветливо улыбался приближающимся солдатам, осторожно загораживая свою жену.

   – Уважаемые, чем вам может услужить скромный сапожник? – затараторил хозяин повозки, потрясая густыми усами. – Вмиг починю вашу обувь, если потребуется. Пожалуйста, позвольте взглянуть на ваши сапоги. Будьте уверены, после моей работы они будут сидеть на вас как влитые!

   – Отстань, – отмахнулся от него капитан, бросив оценивающий взгляд на жену илийца. – Что везешь?

   – Всего понемногу, уважаемые. Материалы для сапожного дела, кое-какие вещички для дома, инструменты и так далее. Ничего особенного, уважаемые.

   Бледнеющий толстячок следил за солдатами, которые медленно обходили повозку. Наконец капитан остановился и откинул полог.

   – Ого, какая красота... – присвистнул он, заглянув внутрь. – Тебя как зовут, прелесть моя?

   Пытаясь спрятаться за всевозможным барахлом из мастерской отца, в угол зажалась девушка, испуганно смотрящая большими красивыми глазами на осоловевшее небритое лицо марийца, на котором читались похотливые намерения.

   – Мужик, иди погуляй. И старуху свою прихвати, – выкрикнул капитан, собираясь забраться внутрь. – А вы, ребята, постойте снаружи. Вам тоже достанется...

   – Отойди от повозки.

   Изумленные дерзостью марийцы взглянул в сторону говорившего. К ним приближался хромой парень в легком плаще, из-под которого периодически выглядывала рука с повязанной на ней полоской светлой ткани.

   – Я знаю, Тиуран. Но, с другой стороны, одним больше, одним меньше – какая мне уже разница? – тихо бормотал путник себе под нос. – Да, пожалуй, ты прав.

   – Это что еще такое... – недоуменно произнес капитан, слезая с повозки. – Ты кто такой?

   Ответа не последовало.

   – Капитан, какой-то этот тип подозрительный. И идет один, – напряженно сказал один из солдат, удобнее перехватывая копье. – Возможно, он из тех, кого мы ищем.

   "Ранкир, ты привлечешь к себе внимание. Не забывай, нам нужно спокойно добраться до Донкара. Не делай глупостей".

   Убийца нащупал под плащом рукоять трофейного кинжала. Три солдата, которые явно не блистали ни умом, ни силой, не смогут сделать ему ничего, даже если он не впадет в безумие Нгахнаре. Однако один из них высказал верную догадку – Ранкир Мит как раз тот, кого разыскивают все марийские гарнизоны. И пропажа патруля на одном из трактов только наведет их на его след.

   – Я бы прошел мимо, Тиуран, но...

   – Ой, хорошо, что ты вернулся Ванар! – закричал толстячок и побежал навстречу удивленному юноше. – Ну как, ты купил у кого-нибудь в караване то, о чем я тебя просил, зятек?

   – Я... – растерялся Ранкир.

   – Нет? – расстроился сапожник. – Ладно, ничего страшного. Не удивительно, тут так сложно найти эту штуку. Все ведь брали с собой только самое необходимое. Наверное, никто просто не додумался ее прихватить. Да и кому она могла понадобиться, правда, зятек?

   "Подыгрывай ему, балбес. Наверняка он хочет избавиться от назойливых солдат, но и нам на руку смешаться с толпой. Найдем попутчиков – меньше подозрений будем вызывать".

   – Э... Да. Кажется... – пробормотал убийца. – Я не нашел ту штуку, о которой ты просил... тесть?

   "Потрясающая игра", – Тиуран прикрыл лицо ладонью и сокрушенно покачал головой. Но на подвыпившего марийского капитана этот странный диалог произвел должное впечатление. Он окончательно запутался и стоял, медленно переваривая полученную информацию. От напряженных раздумий его лицо еще сильнее покраснело, а на висках вздулись вены.

   – Так ты ее муж? – утвердительно спросил капитан, чтобы прояснить ситуацию.

   Оба солдата замерли, ожидая приказа от старшего. В конце концов, пусть начальство думает, а они просто будут делать то, что им скажут. Да и у подозрительного илийца взгляд был слишком уж недобрый...

   – Да, он муж моей Дораночки, – ответил сапожник, приглаживая встопорщенные усы.

   – Так и есть. Я муж Дораночки, – согласился Ранкир, старясь запомнить имя на случай, если вдруг снова придется отвечать на вопросы.

   – Значит, девка уже испорчена, – глубокомысленно заключил капитан. – Да и проблемы потом опять будут, как в прошлый раз... тьфу... Валите уже отсюда, мне некогда. Целая колонна вонючих илийских повозок дожидается досмотра, так еще вы тут...

   Смачно харкнув под ноги Ранкира, он повел своих солдат к следующей повозке. Усатый толстяк, тяжело дыша, смотрел им вслед, не веря, что опасность миновала. И как только они скрылись из виду, он со слезами на глазах бросился трясти Миту руку:

   – Большое спасибо вам, молодой человек! Боюсь даже представить, что эти скоты сделали бы с моей милой дочуркой. Могу я вам чем-нибудь отплатить?

   "Место в повозке, еда, теплая одежда. Еще немного деньжат не помешает".

   – Кажется, это вы спасли меня, – ответил Ранкир, проигнорировав Тиурана. – Извините, но мне надо идти.

   – Вы выглядите очень усталым, – возразил сапожник, не отпуская руку юноши. – Вы идете один, наверное, сильно устали. Хромаете и выглядите нездорово. Я просто не могу отпустить вас! Позвольте хотя бы предложить вам еду, а я пока посмотрю вашу обувь. Поверьте, я мастер своего дела, будет сидеть как влитая!

   "Какой-то он болтливый. Может, каких-нибудь других беженцев из беды выручим?"

   – Спасибо за доброту, мастер...

   – Ванар Пок, – подсказал толстячок. – Извините, что назвал вас своим именем. Просто ляпнул первое, что в голову пришло. Со мной моя жена Палана и доченька Дорана. Мы возвращаемся в Илию. Кажется, нам по пути.

   – Спасибо, мастер Ванар. Меня зовут... – на секунду убийца задумался, как ему представиться, но затем посмотрел в глаза добродушному сапожнику и понял, что перед этим человеком он хочет быть собой. – Меня зовут Ранкир Мит. Но находиться рядом со мной очень опасно. У меня... темное прошлое.

   Ванар вздохнул и печально посмотрел на свою жену. Ранкир внезапно почувствовал, что за болтливостью этого человека скрывается сильная боль.

   – Да, я понимаю, – произнес Ванар. – После начала войны многое произошло. Палана жила тем, что учила танцам марийских девочек. Она очень любила свою работу. Пока однажды в наш дом не ворвались их отцы и не начали нас избивать. Тогда как раз по Градому разлетелась новость о нападении на семью По-Сода, о вероломстве Бахирона. Раздался призыв бить илийцев, сжигать дома...

   "Это я во всем виноват", – подумал Ранкир. Ему стало немного не по себе от навалившегося осознания содеянного. Но тяжесть вины легла на него, практически не вызвав никаких чувств в его душе, которая медленно тлела одним единственным желанием – отомстить за смерть Тиры На-Мирад.

   – Я и Дорана тогда легко отделались, но Палана... – голос сапожника срывался, будто бы он едва сдерживал слезы. – Ее ноги... Она больше не сможет танцевать. О чем я говорю, она даже ходить не сможет!

   – Простите, я...

   Неожиданно глаза Ванара вспыхнули яростью. Очень знакомой Ранкиру яростью, которая могла принадлежать только человеку, потерявшему нечто очень дорогое для него.

   – И тогда я ночью я взял свои ножницы, которые использую для починки обуви. Они очень острые, удобно лежат в руке. Я вышел на улицу с одним единственным желанием – убить как можно больше марийцев, этих неблагодарных выродков.

   Он медленно выдохнул и опустил голову.

   – Но не смог, – с сожалением продолжил Ванар. – Я оказался слаб. Вместо борьбы, предпочел сбежать. Я это к тому рассказал вам, Ранкир, что если вы совершили в прошлом какой-то поступок, о котором сожалеете, то подумайте – а не жалели ли бы вы больше, если бы не совершили его.

   "Толстяк не так прост, как кажется".

   Ранкир молча стоял, размышляя над словами сапожника. За последнее время он совершил так много ошибок, что уже сбился со счета. Но что, если это были единственно верные решения? Что, если все произошло именно так, как должно было произойти? Проваленные вступительные испытания на фармагика, унижения и работа за скудную еду, знакомство с Салдаем Риком, заказы Синдиката, бесконечные убийства и даже смерть Тиры – все это было не случайно. И эта встреча на тракте не случайна.

   Из повозки вышла прелестная Дорана и осторожно приблизилась к Ранкиру, протягивая ему кусок хлеба с ломтем сыра. Очень скромная пища, но ничего другого у них не было. И за такую малость Ванар трудился целый день, предлагая услуги сапожника всем встречным. Он действительно очень хороший мастер, но сейчас за свою работу получал лишь подобные подачки. Мит с благодарностью принял еду и уложил все в тощий мешок. Запахнув поплотнее легкий плащ, он уже собирался отправиться дальше в путь.

   – Папа, не отпускай его. Печальный, усталый и раненый, он совсем как мы, – смущенно пробормотала Дорана отцу, а потом повернулась к Ранкиру. – Не уходи, пожалуйста. Илийцев не жалуют в Марии, и в следующий раз рядом может не оказаться таких храбрых и хороших людей как ты...

   "Хороших. О, да-а-а...", – протянул Тиуран.

   – Точно, молодой человек! – загорелся Ванар. – Поехали с нами, и будет вам еда, тепло и приятная компания. Но не бесплатно, конечно. Будете помогать мне по работе и заодно отгонять всякое жулье. Вид у вас грозный, несмотря на хромоту. С оружием управляться умеете?

   – Немного, – криво улыбнулся Ранкир. – Хорошо. Думаю, мы можем некоторое время ехать вместе с вами.

   "Помощник сапожника в обозе беженцев – отличное прикрытие, приятель. Доберемся до Илии без проблем. Только я не буду помогать тебе чинить обувь, мои музыкальные пальцы не приспособлены для грубой работы".

   Смутившаяся еще сильнее Дорана опустила взгляд и поспешила скрыться в повозке, невнятно пробормотав, что она освободит немного места для вещей нечаянного попутчика, хотя кроме одежды, кинжала и только что врученной еды у того ничего с собой не имелось.

   – Замечательно, просто замечательно, – толстяк с подрагивающими от радости усами схватил юношу за руку и потащил к повозке. – Палана! Я нашел себе подмастерье! Ранкир поедет с нами, будет помогать по мелочи.

   – Обращайтесь, если что-то потребуется, – Мит почтительно поклонился жене сапожника.

   Палана взглянула на него и осторожно кивнула. Ее лицо тронула легкая улыбка, на мгновение развеяв тень страдания. Она так и не проронила ни слова. Бывшая танцовщица неподвижно сидела с отрешенным взглядом, поглаживая дрожащей рукой наложенные на ноги шины.

   – А куда вы, собственно, направляетесь, молодой человек? – спросил Ванар, заметно приунывший от вида неутешной печали жены.

   – В Донкар.

   Глаза сапожника расширились.

   – Вы не слышали ужасные слухи о происходящем в городе? – изумился он.

   – Урывками, – уклончиво ответил Ранкир, ему не хотелось показывать, что в последнее время он избегал всякого общения с людьми. – Что именно вы имеете в виду?

   – Секта смертепоклонников будто взбесилась! Нет, они и раньше были теми еще отморозками, но сейчас эти фанатики разом хлынули на улицы города и вырезают один квартал за другим. Есть спасшиеся, так они такие страхи рассказывают... Говорят, будто ведет сектантов ужасный маньяк, который настолько безумен, что пришил себе руку от трупа.

   "Может, это и есть Мертвая Рука, о котором нам твердил наш посмертный приятель в одежке сумасшедшей раскраски?"

   – Скорее всего, так и есть, Тиуран... – задумчиво пробормотал убийца.

   – Не то слово, настоящий тиран, – согласился Ванар, плохо расслышав своего собеседника. – Так что не надо вам ехать в Донкар, молодой человек. Не смею вас заставлять, но надеюсь, что вы успеете передумать, пока мы вместе добираемся до Илии.

   Ранкир хмыкнул, но не стал спорить с заботливым толстяком. Нет, он не передумает. В этом мире его держат лишь две вещи: месть Синдикату и послание последователям Нгахнаре. Именно в Донкар ему и нужно.

   Глава 24

   Солнце неторопливо клонилось к закату, давая знать Шеклозу, что сегодняшнее заседание Комитета слишком затянулось. Глава Тайной канцелярии только сейчас смог покинуть душный дворец наместника и позволил себе прогулку по затхлому саду, чтобы хоть немного отвлечься от напряженных споров.

   С каждым новым заседанием от Мирея Сила слышатся все новые возражения, а требования Маноя Сара постоянно растут. Комит колоний прекрасно понимал всю важность гражданской войны для будущего Алокрии, но отказывался принимать ее как необходимость. А фармагик настаивал на увеличении финансирования Академии, выделении помещений, всяческих привилегий и прикрытии своей деятельности. Маной осознавал свою немаловажную роль в проекте Комитета и пользовался этим, но он хотя бы честно выполнял свою часть договора, ослабляя Илию вспышками эпидемии и сея всеобщую панику среди людей. Секрет будущего успеха Комитета очень прост – чем сильнее безнадежность на фоне кровопролитного противостояния запада и востока Алокрии, тем эффектнее будет появление комитов, когда они вернут мир в беспокойную страну и поведут ее вперед. Жестоко? Да, весьма. Но очень действенно и относительно быстро. Шеклоз Мим вынужден был поступить так на благо Алокрии.

   Комит Тайной канцелярии сел на лавочку в саду дворца наместника и зажмурился, подставив лицо закатному солнцу. Все-таки Новый Крусток мог показаться даже приятным местом, если не видеть его. И если привыкнуть к специфическому запаху старости, который пропитывал дома, одежду и людей. И если не обращать внимания на вездесущую коричневую пыль. И если... Нет, Новый Крусток все же отвратителен.

   – Наслаждаете солнышком, мастер Шеклоз? – поинтересовался подошедший Касирой. – А я вас искал.

   – Надо немного отдохнуть от возражений уважаемого Мирея, – Мим посмотрел на комита финансов, старательно откупоривающего очередную бутылку местного кислого вина. – И зачем я вам понадобился? Только что состоялось заседание, и, кажется, мы все уже обсудили.

   – Все так, но я прекрасно понимаю, что вы на собраниях Комитета не говорите и половины того, что у вас на уме.

   Шеклоз мрачно усмехнулся. Порой он и сам сомневался, что знает свои мысли. В конце концов, в любой момент совершенно все для него может кануть в забвение...

   – И почему вы полагаете, что я могу сказать вам что-то еще? – поинтересовался шпион.

   – Показалось, – ответил Касирой, отпив немного вина. – Все-таки я дольше всего участвую в вашем предприятии и до сих пор жив. А это кое о чем говорит.

   – Справедливое замечание. И что бы вы хотели узнать?

   Комит финансов пожал плечами и снова приложился к бутылке.

   – Например, что мы будем делать дальше? – через некоторое время спросил он. – Я имею в виду, когда мы остановим войну, явимся народу миротворцами и спасителями, встанем во главе Алокрии. Что дальше-то?

   – Будем править, – в тон ответил ему Шеклоз. – Делать то, что умеем лучше всего.

   – Да, глупый у меня вопрос получился, – заключил Касирой. – Ну а что вы думаете о Маное, Мирее и Ероме? Мне показалось, на сегодняшнем заседании вы спорили больше обычного.

   – Наместник Евы Ером По-Геори? Бросьте, мастер Лот, – отмахнулся глава Тайной канцелярии. – Его слова ничего не значат, он присутствует на собраниях Комитета только для вида. Наличие наместника короля связывает нас с законной властью Алокрии, но особое положение Евы дает нам право нейтралитета в гражданской войне.

   – Допустим. А фармагик и бывший адмирал?

   – А вот они нужны нашей стране. Маной Сар целиком поглощен своей наукой и процветанием Академии. Деятельный ученый с деловой хваткой. Мне кажется, он себя еще покажет, – задумавшись, Шеклоз ненадолго замолчал. – Хотя придется немного уменьшить его аппетиты, когда мы встанем во главе государства. Но сейчас он нам нужен, и мы будем помогать ему всем, чем сможем. А что касается Мирея Сила – он задержится у нас лишь на время.

   Касирой поперхнулся вином и закашлялся еще сильнее, взглянув на улыбающегося собеседника. Жуткая улыбка Мима, как всегда, его раздражала и пугала одновременно.

   – Вы хотите избавиться от него? – шепотом спросил комит финансов, когда смог снова свободно дышать.

   – Нет, убивать мы его не будем, – успокоил его Шеклоз. – Вручим руководство армией и флотом, и пусть возвращается в свое море, о котором он так мечтает. А колонии, как вещь сугубо экономическая, перейдут в ваше распоряжение. Неужели вы забыли об этой нашей договоренности?

   – Меня просто немного смутил ваш тон, – пробормотал Касирой, глядя, как плескалось вино в полупустой бутылке. – Да, так будет лучше для всех. Уж в деньгах я разбираюсь...

   Комит финансов вдохновлялся на глазах, в который раз представляя открывающиеся перед ним перспективы. Мим ухмыльнулся, глядя на него. Это правда, Касирой прекрасно знал цену денег и понимал их власть над людьми. Контроль над экономикой – путь к обогащению, приобретению большей власти. При нем будет богатеть Алокрия, но и себя он не обидит. В конце концов, у всех есть секреты, а большая тайна прикрывается большими деньгами.

   – Все-таки очень удачно у вас получилось провернуть дело в Градоме, – заметил Шеклоз.

   – Да уж, – хмыкнул Касирой. – Пришлось очень сильно напрячь друзей из Синдиката, чтобы они согласились на подобную авантюру. Правда, в конце у них все пошло не по плану. Ладно хоть результат все равно положительный.

   – Более чем.

   – Чего нельзя сказать о вашем подчиненном.

   – А что не так с Ачеком? – Мим взглянул на комита финансов с тенью удивления. – Он блестяще выполнил свою задачу. И справился даже в разы быстрее, чем я предполагал.

   – Все так, но... – Лот помялся. – Вам не кажется, что ваш агент слишком увлекся игрой в смертепоклонника? Он уже добился масштабного выступления сектантов, часть королевской армии направилась на их усмирение, ослабленный Бахирон Мур на равных схлестнется с республиканцами, а затем они взаимно уничтожат друг друга. Казалось бы, задача выполнена, можно сбавить напор и остановить бессмысленную резню, но он почему-то этого не делает. Вы, наверное, слышали странные слухи о Мертвой Руке. Вас это не смущает?

   – Ерунда, – отмахнулся Шеклоз. – Даже если это действительно Ачек По-Тоно, и если именно он руководит смертепоклонниками, то я уверен, что он поступает так, как того требует текущая ситуация. Хотя мне кажется, что Ачек уже мертв.

   – Придется поверить вам, – Касирой приложился к бутылке. – А что вы скажете о готовящемся вторжении Кассия Третьего?

   Мим чуть не подпрыгнул от неожиданного вопроса. Он был осведомлен о грядущем фасилийском нападении, но вне Тайной канцелярии об этом не мог знать никто.

   – Удивлены? – заметил реакцию шпиона комит финансов. – Уж вам ли не знать, что деньги разносят вести не хуже почтовых голубей.

   – Удивлен, – признался Шеклоз.

   – И что скажете?

   – Скажу, что лучше бы вам не слишком сильно распространяться об этом, – жутковатый тон шпиона лишний раз убеждал, что так действительно будет лучше. – Если в Алокрии раньше времени узнают о приближении Кассия Третьего, то весьма вероятно, что народ, переключив на него свое внимание, посчитает непредвзятого и уважаемого в своей стране фасилийского короля спасителем и миротворцем, человеком, который избавит их от ужасов гражданской войны и достойно примет алокрийскую корону, потеснив кровожадных Бахирона и Илида. Как вы понимаете, это не входит в интересы Комитета.

   – Весьма доходчивое объяснение. Но если о Кассии никто не знает, то это совсем не значит, что его нет, – слегка заплетающимся языком заметил Касирой. – Он идет войной на Алокрию. Возможно, его войска подходят к Силофским горам уже сейчас.

   – Скорее всего, так и есть, – невозмутимо согласился Шеклоз. – Но не стоит волноваться, у Комитета достаточно времени, чтобы встать во главе объединенной страны и затем дать отпор Фасилии.

   – И что же даст нам необходимую отсрочку?

   – Генерал Апор с силами инквизиции и Светоносные, – все так же невозмутимо ответил шпион. – Я не вникал в дела монахов, это вообще сделать очень затруднительно даже мне, но за инквизиторами мои люди следили очень внимательно. Уж не знаю, что у них на уме, но они стоят в Силофских горах и готовы встретить армию Кассия. И это дело защиты не страны, а веры. Они не отступят.

   Касирой понял, что ему надо бы удивиться, но, кажется, он был уже окончательно пьян.

   – Монахи, окутанные вековыми тайнами и загадочными слухами, и доблестный генерал Апор По-Трифа, – пробормотал комит финансов. – Мы собираемся выиграть немного времени за счет сил мифа и марийца. Отличный план, нечего сказать...

   – Стоит уже начать избавляться от бессмысленных ярлыков "мариец" и "илиец", – строго заметил Шеклоз. – Когда к власти придет Комитет, будет единая Алокрия, в которой живут только алокрийцы. И сейчас ваш сарказм неуместен, мастер Касирой. Генерал По-Трифа действительно доблестный воин, под началом которого сейчас находится более тысячи солдат инквизиции. В условиях Силофских гор они могут на равных сражаться с армией, превосходящей их числом в десятки раз. И я уверен, что Светоносные тоже не будут стоять в стороне, хоть мы о них почти ничего не знаем. Так что, да, мы собираемся выиграть время за счет мифа и марийца.

   Касирой Лот поставил пустую бутылку на землю и поднялся со скамьи, собираясь уходить из сада с понурыми деревьями. Солнце практически скрылось за горизонтом, мягко расстилая за собой звездное покрывало ранней ночи.

   – Раз так, то ладно, – буркнул опьяневший комит. – Да защитит нас Свет. Буквально...***

   – Тень.

   Сидящий с закрытыми глазами настоятель произнес одно единственное слово после продолжительного молчания, как будто пробуждаясь ото сна. Апор взглянул на него, но ничего не сказал. За три недели пребывания в поселении Светоносных он уже привык к их странностям. В принципе, из всех монахов разговаривал только настоятель, но по большей части его слова оставались непонятными, как бы инквизитор ни старался вникнуть в их суть.

   – Свет ниспадает на людей, и они отбрасывают тень. Это правильно. Но когда тень начинает выступать против света – это неправильно.

   В снежной норе вновь повисла тишина. По-Трифа некоторое время сидел, ожидая продолжения, но его так и не последовало.

   – Это как-то относится к нашему пребыванию здесь? – наконец спросил генерал.

   – Все взаимосвязано, – ответил настоятель, глядя сквозь инквизитора, словно его здесь и не было. – Свет, тень и человек. Но вести людей должен именно Свет, тень лишь подражает ему, искажает, является его противоположностью. Она же увлекает человека во мрак.

   Апор вздохнул и прислонился спиной к снежной стенке, закрыв глаза. Каждый раз одно и то же. Не понятно – то ли Светоносные блаженные мудрецы, то ли сумасшедшие фанатики. То ли святые пророки, то ли безумцы, потерявшие счет времени. Или сразу все одновременно.

   Инквизиторы уже достаточно долго жили среди монахов на высокогорном плато, но так и не смогли пробраться сквозь завесу тайн, окутывающую Светоносных с незапамятных времен. Очевидно было лишь одно – Спектр всех обманул, они никак не могли быть отступниками. Так сказал генерал По-Трифа, но сильнее его слов подействовал льющийся с неба мистический свет, прорывающийся сквозь плотную пелену туч, которые притягивал к себе горный пик. Этот свет изнутри согревал монахов и солдат, наполнял их души спокойствием, они больше не чувствовали ни голода, ни усталости. Три недели инквизиторы питались одним лишь талым снегом, но были бодры телом и духом. Благословление Света говорило само за себя. Но что дальше?

   – Я чувствую приближение тени, Апор.

   По-Трифа приоткрыл глаза и посмотрел на старца. Со стороны могло показаться, что настоятель просто дремал и говорил во сне. Но нет, это его обычное состояние. Инквизитор знал о нем, потому что в последнее время ни на шаг не отходил от монаха, добиваясь хоть какого-то внятного ответа. Обычно за день из настоятеля невозможно было вытянуть больше двух фраз, но сегодня он был необычайно разговорчив.

   – Что ты подразумеваешь под словом "тень"? – осторожно спросил Апор, стараясь не сбить настрой старика.

   – Мрак, что ведом местью, алчностью и властолюбием. Ополчившись против Света, он оставит от него лишь пустую оболочку, низвергнув все святое в пучину теней.

   Снова невнятный ответ. По-Трифа откинулся назад. Все бессмысленно. Их священный поход, преследование Светоносных, нахождение здесь. Они следовали лжи все это время. И непонятно, насколько правильным было решение инквизиторов остаться в Силофских горах.

   – С ним движется Спектр и огромная армия.

   Апор насторожился.

   – Карпалок Шол? – уточнил генерал. – Он идет сюда?

   – Да, – настоятель открыл светло-серые глаза. – Их мы ждали.

   Не сказав больше ни слова, он выбрался из снежной хижины. По-Трифа последовал за ним. Он надеялся, что ожиданию пришел конец, но боялся новых разочарований.

   Остальные монахи уже стояли на краю высокогорного плато и смотрели на северо-восток, где за горными массивами раскинулись обширные земли Фасилии. К Апору подошел Каматор Тин и, кивнув в сторону замерших Светоносных, доложил:

   – Они разом поднялись, бросили все свои дела и встали на краю плато. Насколько я понимаю, это неспроста. Я уже отдал приказ готовиться к... к чему бы то ни было. Все правильно, генерал?

   – Да, – ответил По-Трифа, всматриваясь в горизонт. – Веди всех сюда. Скоро мы будем спускаться в ущелье.

   Каматор отправился раздавать указания и подгонять солдат, расслабившихся за три недели бездействия. Апор, разминая руку, которая месяц назад была похожа на прогнившую древесину из-за нанесенного им же увечья, приблизился к настоятелю Светоносных. Ледяной ветер пробирал до самых костей, но монахи не обращали на него внимания и неподвижно стояли в одних лишь легких робах, устремив свои взгляды вдаль.

   – Мы ждали фасилийцев? – спросил Апор, плотнее закутываясь в плащ. – Они и есть угроза Свету? Это же просто люди...

   – Дело не в людях, – не отрывая глаз от ущелья, ответил настоятель. – А в той тени, что движет ими. Фасилийцы, алокрийцы, кажирцы, дикари – это неважно. Поклоняться Свету Неугасаемому, Свету Солнечному, идолам или духам – тоже неважно. Мы следуем одной истине, и не можем допустить ее искажения ради самых низменных чувств и желаний. Мраком, что надвигается на нас с фасилийскими войсками, движет ненависть, неправедная месть, зависть, алчность и властолюбие.

   "Как будто в Алокрии этого всего нет", – подумал Апор.

   – Есть. Конечно, есть, – внезапно произнес старец, заставив инквизитора вздрогнуть. – И будет еще больше, если мы не остановим надвигающуюся на нее тень.

   Сразиться за идеалы Света с армией Кассия Третьего. Религия будет бороться с политикой. В иной ситуации Апор бы посмеялся над абсурдной ситуацией – противостояние двух принципиально различающихся вещей, которые никак не затрагивают интересы друг друга. Но после того как вскрылась ложь Спектра, мир для всех инквизиторов перевернулся, они потеряли свое место в этой жизни. Лишь мистический свет на плато не давал им упасть в пучину отчаяния и уныния, он подталкивал вперед, заставлял жить и дарил надежду.

   По большей части Церковь не имела ничего общего со Светом, и святости в ней было не больше, чем в рядовой конторе какого-нибудь ростовщика. Что уж говорить про инквизицию, которая все это время выполняла преступные приказы, пытала и убивала людей, следуя словам фальшивых пророков. Пришло время искупить свою вину.

   Апор в гневе сжал кулаки. Вот где их место, прямо здесь. Они должны столкнуться с фасилийцами, колоть, рубить, резать, разрывать их плоть зубами, душить голыми руками, пока не покажется Спектр. Карпалок Шол, человек, который осквернил и уничтожил алокрийскую Церковь, мерзкий еретик во главе святого столпа мироздания. Приговор ему уже вынесен, инквизиция покарает его и восстановит священную справедливость.

   – Что вы намерены делать с фасилийцами? – спросил По-Трифа, хотя ответ был очевиден.

   – Если тень не отступит, упершись в свет, то нам придется отгонять ее силой.

   – Для меня и одиннадцати сотен инквизиторов будет честью биться рядом со Светоносными за правое дело, – генерал почтительно поклонился. – Мы выжжем с лица земли Спектра со всей его мерзкой ложью, а затем уничтожим остатки его еретической церкви в Алокрии.

   – Ты заблуждаешься, Апор, – произнес настоятель и, оторвавшись от созерцания горизонта, так взглянул серыми глазами на инквизитора, что того охватил трепет перед старцем. – Церковь не так плоха, когда в ней есть Свет. Люди обращаются к вере и находят для себя смысл жизни, познают единство мира и своей души, избавляются от страхов, находят мудрость, успокоение и порядок. Спектр забыл об этом, и оставил после себя лишь пустую скорлупу, которая уже вся покрылась трещинами.