Текст книги "Грани лучшего мира. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Антон Ханыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 59 страниц) [доступный отрывок для чтения: 21 страниц]

   Военачальники переглянулись, на их лицах мелькали тени сомнений. Разжечь гражданскую войну, выступить против королевской армии, напасть на Илию? И это в тот момент, когда они уже собирались возвращаться по домам и начать строить новую жизнь в своей стране. Командиры были разочарованы и, честно говоря, никто из них не хотел воевать.

   – Мы с тобой до конца, диктатор По-Сода, – выпалил Миро и глухо ударил себя кулаком в грудь, закованную в латы.

   Его пример подействовал отрезвляюще на всех остальных. Они же давали присягу, клялись в верности республике, сами пошли за прославленным воином Илидом По-Сода, которого собрание старых семей Марии назначило диктатором, ее защитником и вершителем судьбы новой страны. Они же марийцы!

   Один за другим военачальники республиканской армии салютовали своему предводителю, каждый из них повторил слова присяги. Командиры заразились воинственным воодушевлением от юного По-Кара, и уже сами были готовы отдать жизнь за свои идеалы. Какие могут быть сомнения в конечной победе, если они последуют за Илидом По-Сода? Бахирон Мур просто паршивый трус, он не нападал все это время только потому, что боялся марийцев. Алокрийский король подло ударил в спину своему другу, решил морально уничтожить главнокомандующего армией Марии. Кроме того, этим он посягнул на жизнь одного из членов собрания республики. Ему нет прощения, кровавый прилив омоет Илию и сотрет с лица этого мира проклятую монархию!

   Илид переводил тяжелый взгляд с одного командующего на другого. Разгоряченные воины впали в настоящий экстаз, с каждым мгновением в их глазах все отчетливее читалось желание ринуться в бой за правое дело. Они уже предвкушают победу. Это хорошо.

   "Лишь бы сами не погибли раньше времени", – угрюмо подумал диктатор. Он уже знал, что не вернется с этой войны. Не хочет возвращаться, потому что не к кому. Родовое имение в Градоме утратило для него всю свою притягательность вместе со смертью жены и дочери. Он убьет Бахирона и умрет сам. А марийцам подарит победу.

   Несколько раз хлопнув в ладоши, Илид привлек внимание вошедших в раж командиров и коротко изложил план действий, который они более подробно обсудят в будущем. На данный момент собрание республики располагало сведениями, что армия короля вынуждена была разделиться, чтобы устранить беспорядки в Илии и подавить вспышку активности сектантов в Донкаре. Отличный момент, чтобы нанести удар и одержать победу над Алокрией. Примитивная стратегия, но самая действенная в данной ситуации.

   Военачальники внимательно выслушали диктатора и без лишних вопросов удалились приводить в порядок свои подразделения. Придется объяснять солдатам, почему победа обернулась началом новой войны. Но они все поймут и последуют за своим лидером, особенно теперь, когда у них наконец появился шанс поквитаться с илийцами за многие годы унижений.

   – По-Кара, задержись, – приказал Илид.

   – Я слушаю, диктатор По-Сода, – молодой командир подошел к столу главнокомандующего.

   – Мне не нужны враги в тылу. Сегодня я приказал тебе отпустить пленников из приграничного города. Но ситуация резко изменилась, теперь они наши враги. Возьми своих людей и окружи все поселение, чтобы из него никто не вышел без моего ведома. Выполняй. Я скоро подойду.

   Побледневший Миро пошел к выходу, но остановился в нерешительности на полпути:

   – Диктатор По-Сода, я не думаю, что они представляют угрозу. Большинство из тех, кто был способен держать оружие, мы убили при захвате города, там осталось в основном мирное население.

   Вязкий мрак в глазах диктатора медленно затягивал Миро в пустоту. Не в силах сопротивляться, командир отвел взгляд в сторону и уже пожалел о сказанном.

   – Ты храбрый воин и верный солдат, По-Кара, – холодно произнес Илид. – Но ты забываешь, что враг остается врагом даже в обличии женщины или ребенка.

   – Прошу простить меня, диктатор, – Миро почтительно поклонился в знак извинения. – Я дал слабину, этого больше не повторится.

   – Надеюсь. Ведь наши враги только и ждут, чтобы воткнуть нам кинжал в спину. Уж я-то знаю... Ради безопасности республики мы должны пойти на крайние меры.

   – Но как быть с Комитетом?

   – Они нам не указ. Новым комитам следовало угомонить Бахирона, но они еще большие трусы, чем их король. Если они останутся подданными алокрийской короны, то тогда мы будем воевать и с ними. Пока я хочу дать им шанс, все-таки они заботятся о людях в тяжелые времена. А теперь ступай и выполняй мой приказ, у нас не так много времени.

   Спустя считанные минуты солдаты По-Кара выступили из лагеря на холме, и вскоре город был взят в плотное кольцо. Его жители выходили на улицы и бросали свои дела, недоуменно спрашивая друг у друга, что происходит. Кольцо медленно сужалось, заставляя алокрийцев тесниться на небольшой площади в центре приграничного городка. По главной улице шел Илид По-Сода в сопровождении Миро и нескольких десятков бойцов.

   Диктатор остановился в нескольких шагах от толпы и обратился к горожанам:

   – Между Алокрией и Марией началась война. Каждому алокрийцу предоставлен выбор – сражаться на стороне республики или умереть. Насколько я помню, свой выбор вы уже сделали, не пожелав присоединяться к Марии.

   Илид поднял руку, чтобы отдать приказ своим воинам, но к нему вышел один из жителей приграничного города и, упав на колени, стал молить о пощаде хотя бы для женщин и детей.

   – Для женщин и детей? – спросил По-Сода, наклонившись к крестьянину. – А прислушался бы к твоей мольбе ваш король Бахирон? Я знаю ответ.

   Пустота изливалась из глаз диктатора и пускала тонкие длинные корни в саму сущность несчастного горожанина. На лице Илида не читалось ни одной эмоции, но преклонившего перед ним колени человека придавливало к земле от тяжести пульсирующей боли и печали, что испытывал закованный в латы главнокомандующий республиканской армии.

   – Твоя жена здесь? – спросил диктатор.

   – Нет, – промямлил мужик. – Ее здесь нет.

   – Тогда мы убьем всех этих людей.

   Горожане стали осознавать безнадежность своего положения. Мужчины загнанно озирались, женщины прижимали к себе хнычущих детей. Скоро они умрут, это неизбежно.

   – Я его жена! – из толпы выскочила растрепанная алокрийка. – Прошу вас, не трогайте остальных.

   – Мони, не надо!

   – Мони... Распространенное в Марии имя, – задумчиво произнес Илид, дал знак схватить ее и снова обратился к стоящему на коленях мужчине. – Так звали и мою жену. Может быть, так ты лучше поймешь меня. А теперь смотри и запоминай.

   Он подошел к ней и пинком повалил на землю. Из груди женщины вырвался протяжный стон, но тут же заглох, столкнувшись в горле с холодной сталью меча. Некоторое время она еще хрипела, барахталась в растущей алой луже и пыталась зажать смертельную рану, но кровь сильными толчками выплескивалась сквозь ее тонкие пальцы. Наконец она затихла.

   Словно скованный, вдовец не отрывал взгляд от трупа жены. Илид приблизился почти вплотную к нему и бросающим в дрожь голосом спросил:

   – Теперь ты понимаешь, что я чувствую?

   – Да, – всего одно слово выпало из пересохшего рта алокрийца.

   – Наверное, ты хочешь убить меня и моих солдат?

   – Да.

   – А пожалел бы ты наших жен и детей?

   – Нет.

   – Вот именно... Бахирон сделал со мной то, что я сделал с тобой. Быть на его стороне – значит повиноваться убийце женщин и детей. Ты передашь ему мое послание, – Илид рывком поставил его на ноги и развернул в сторону толпы горожан. – Смотри и запоминай.

   На приграничный город в северо-западной Марии мягко опускался вечер. Как много изменилось всего за один день. Недоумение от сопротивления марийцев марийцам. Осознание, что они на самом деле давно уже считают себя алокрийцами и не видят большой разницы между Илией и Марией. Радость от победы в не начавшейся войне и предвкушение встречи с семьей. Спокойствие созерцания прекрасных видов родной земли. Горе утраты. Всепоглощающий гнев. Начало войны.

   – Начинай, По-Кара.

   Молодой командир немного помялся, но быстро взял себя в руки. Короткая отмашка – и кольцо республиканской армии стало неумолимо сужаться. Мечи оставляли ужасные раны на ничем не защищенных телах горожан, под ноги солдат падали отсеченные руки и головы, лилась кровь, вываливались внутренности. Терпкий запах смерти щекотал ноздри, крики ужаса и плачь наполнили воздух.

   Мало. Они мало страдают, этого недостаточно! Илид смотрел на резню, но не почувствовал даже оттенка той печали, которая охватила его. Топить младенцев в канавах, вешать на крюках, переломать каждую кость в теле, выжигать глаза, сдирать кожу, насиловать, скармливать собакам, заставлять глотать шпоры и избивать до тех пор, пока из их ртов не потечет густая кровь с ошметками внутренностей!

   Диктатор встряхнул головой, прогоняя наваждение. Он действительно ничего не почувствовал, страх и мучения этих людей не могли сравниться с его горем, величину которого он даже не мог ощутить, а только лишь понимал. А значит, в кровавом безумии нет никакого смысла, но эти люди должны заплатить за свою ошибку. Они остались верны Бахирону Муру, человеку, который презрел дружбу, убил жену и дочь своего товарища ради жалкой короны. Наказание – смерть.

   Все закончилось быстро. В центре площади лежала гора трупов, от которой во все стороны текли алые ручейки. Тяжело дышащий вдовец смотрел на кровавый пейзаж, а закат издевательски окрасил все вокруг в багровый цвет, сводя с ума несчастного мужчину.

   – Опиши своему королю это чувство, – прошептал ему на ухо Илид. – Опиши все, что ты увидел и почувствовал. Вот как он поступил со мной. Пусть знает, что его ждет то же самое. Пощады не будет никому, кто останется на его стороне. Иди и неси эту весть.

   Диктатор аккуратно подтолкнул мужчину на запад, и тот медленно побрел вперед, постоянно спотыкаясь и падая. Невидящим взглядом он смотрел на кровавый закат и картины бессмысленной резни его соседей, друзей и жены всплывали в воспаленной памяти. И он шел. Просто шел.

   – Диктатор По-Сода, – голос Миро слегка дрожал. – Простите, но я не уверен в правильности нашего поступка. Разве мирные жители заслуживают такой расправы?

   – Конечно, нет, По-Кара, – ответил Илид.

   – Тогда зачем?.. – изумился молодой командир.

   – Но ведь это не наша вина. Они сами выбрали свой путь. Эти люди несчастны, как и все алокрийцы. Они слепо следуют за преступником на троне. У них есть выбор – присоединиться ко мне или умереть. Пусть докажут свою верность республике, сражаясь в первых рядах против Бахирона Мура, и будут жить вместе с нами в лучшем мире, – По-Сода обвел рукой заваленную мертвецами площадь. – Они сделали свой выбор и перестали быть для нас мирными жителями. Всего лишь враги, которые заслужили свою участь.

   Тяжело вздохнув, Миро По-Кара согласился с диктатором. В конце концов, это гражданская война, в которой победить может лишь тот, кому хватит духа поднять меч на вчерашнего соседа, друга, брата. Если такова цена счастливого будущего республики, то ее надо уплатить сполна.

   Глава 21

   – Да чтоб тебя...

   Рубиновый глаз, тихо позвякивая, закатился под трон, вывалившись из золотой головы льва. Привычка короля Фасилии ковырять ногтем драгоценные камни на своих одеяниях и регалиях наконец привела к ожидаемому результату.

   – Словно на сопли прилепили. Дешевка... Эй, ты, – Кассий обратился к стоящему рядом стражнику. – Достань.

   Долговязый солдат опустился на четвереньки, подполз к трону и долго шарил под ним.

   – Здесь ничего нет, мой король, – промямлил он после тщательных поисков. – Может, куда-то дальше закатился?

   Кассий со вздохом встал и посмотрел сверху вниз на стражника, до сих пор стоящего на четвереньках, а затем с силой наступил сапогом на его зажатую в кулак ладонь. Раздался многократный хруст, солдат истошно завопил, но не осмелился выдернуть руку из-под ноги монарха. Кованный каблук раздробил несколько костей, превратив кисть в уродливую пародию на корень дерева. Небольшой рубин выскочил сквозь переломанные пальцы и откатился в сторону.

   – Прошу вас, милостивый король! – сквозь стоны боли взмолился стражник. – У меня большая семья, нам не хватает...

   Его причитания резко перешли в новые крики, потому как Кассий стал остервенело топтать его изувеченную ладонь. По пурпурному ковру расползалось темное пятно крови, обломки костей распарывали податливую плоть. Кисть руки солдата стала похожа на разваренное мясо, а сам он давно уже потерял сознание от ужасной боли.

   – Ворье, – презрительно произнес Кассий, стоя над ним. – Вздумал обокрасть своего короля, паскуда. Выкиньте его на улицу.

   Несколько стражников подхватили своего долговязого товарища и поволокли наружу. Он понемногу приходил в себя и тихо постанывал, но, должно быть, благодарил судьбу и короля за сохраненную ему жизнь. Однако работать с такой рукой он уже не сможет, а это значит, что его семья обречена на голодание. Кассий подумал о том же.

   – Стойте, – повелел фасилийский монарх и, подобрав валяющийся на полу драгоценный камень, подошел к изувеченному солдату. – Держи. За верную службу. Больше не попадайся мне на глаза.

   Не обращая внимания на благодарный лепет бывшего стражника, король всучил ему рубин и вернулся на трон. Сев в привычную позу, он некоторое время задумчиво ощупывал пустую глазницу золотого льва на подлокотнике. Вспомнив, что самоцвет навсегда ушел вместе с солдатом-калекой, Кассий со вздохом принялся поддевать ногтем второй драгоценный глаз хищной кошки.

   – Я вижу, что вы сегодня крайне милосердны, мой король, – раздался проникновенный голос, и из-за трона выплыла фигура фасилийского шпиона.

   – Мне послышалась язвительность в твоих словах, Семион. Еще раз позволишь себе такой тон, и твой язык постигнет та же судьба, что и руку этого несчастного, – Кассий раскинулся на троне. – Ладно. Я вижу, ты уже вернулся. Что у тебя?

   – Хорошие новости, мой король, – глаза Лурия хитро сверкнули. – В Алокрии началась гражданская война.

   Фасилийский правитель подался вперед, напряженно сцепил руки в замок и впился взглядом в шпиона.

   – Продолжай.

   Явно удовлетворенный произведенным эффектом, Семион неторопливо начал свой рассказ:

   – Позвольте небольшую предысторию. Бахирон Мур решился одним ударом расправиться с марийскими мятежниками и даже взялся лично командовать своей армией. Он прибыл в алокрийский лагерь на границе с Марией, но, насколько я понимаю, решил выждать более подходящий момент для нападения.

   – И? – Кассий не выдержал размеренного темпа повествования. – Он напал и разбил республиканцев? Проиграл? Что случилось дальше?

   – Ни то, ни другое. Это Илид По-Сода вторгся на территорию Илии.

   – Диктатор Илид? – изумился король. – У него же армия в три раза меньше, чем у Бахирона! Я подозревал, что у марийцев не все в порядке с головой, если уж они взялись за авантюру со своими свободами и равенствами, но не до такой же степени, чтобы идти на чистое самоубийство! На что он надеется?

   – Позвольте все объяснить, мой король, – терпеливо произнес Семион. – Армия Мура вынуждена была разделиться, чтобы усилить гарнизоны в провинции. Назревают крупные беспорядки, а бандиты из Синдиката, это их крупнейшая преступная организация, почуяли беспомощность власти и делают что хотят. Кроме того, часть алокрийских войск вынуждена была вернуться в Донкар, где разбушевались их местные сектанты. Они разом повылезали из катакомб города и устроили резню, опустошая один квартал за другим, и городская стража не в силах справиться с ними. В итоге, сгруппированные на границе Марии и Илии армии Бахирона и Илида примерно равны.

   – И Илид решил воспользоваться преимуществом, – задумчиво заключил Кассий. – Но ведь он не собирался нападать на Илию или Еву, его целью было объединение Марии в границах бывшей провинции. Зачем ему развязывать войну?

   – Я думаю, что все из-за неловкого шага короля Мура. Если я все правильно понял, перед нападением он задумал ослабить республиканские силы убийством Илида, и послал своих людей аккуратно убрать диктатора прямо в его градомском имении. Подробностей я не знаю, но вышло так, что Илида там не оказалось, что естественно, ведь он командует армией на границе, но зато убийцы перерезали всю семью По-Сода.

   – Какая-то нелепость. А их точно Бахирон послал?

   – А кому еще это надо? – Семион пожал плечами. – Тем более, кажется, на одном из трупов было обнаружено письмо от имени короля, в котором он приказывает убрать Илида.

   – Еще нелепее. Убийцы выдали заказчика, допустив такую оплошность, – фасилийский правитель ехидно усмехнулся. – Впрочем, если король идиот, то и подданные у него такие же.

   – Вы, как всегда, правы, мой король, – шпион почтительно поклонился. – И из-за этого бессмысленного убийства несчастных женщины и девочки, Бахирон поплатился вторжением марийцев во главе с овдовевшим Илидом По-Сода, причем в самый неподходящий момент.

   – Выходит, они сражаются на равных?

   – Можно сказать и так. Республиканская армия опустошает илийские города, заставляя людей сражаться на своей стороне. Несогласных они убивают на месте.

   – Неплохой ход, – на лице Кассия мелькнула тень уважения. – Марийцы могут перехватить инициативу. Но даже если и так, то после окончания гражданской войны они все равно будут легкой добычей для Фасилии. Противостояние равных сил измотает и тех, и других...

   В глазах Семиона снова появился хитрый блеск, и король почуял, что это были далеко не все новости. Должно было случиться что-то важное, чтобы заставить шпиона так наслаждаться неведением своего повелителя. Подобные игры Лурия всегда раздражали Кассия, но он не мог избавиться от столь ценного и верного слуги.

   – Говори, – грозно приказал король Фасилии.

   – Сперва я хотел бы поинтересоваться, – проникновенно начал Семион. – Что вы намерены делать после захвата Алокрии?

   – К чему ты клонишь?

   Шпион театрально развел руками и, подняв глаза к высокому потолку тронного зала, принялся размеренно рассуждать вслух:

   – Как уже стало очевидно, завоевать эту страну вам не составит особого труда. Но она так велика, и в ней живут столь разные люди. Марийцы с их свободолюбивым нравом, илийцы, славящиеся своим высокомерием, и, в конце концов, остальные алокрийцы из центральных регионов, которые не могут себя отнести ни к тем, ни к другим. Но как же они поступят, если их вдруг подчинит правитель соседней страны?

   – Если ты намекаешь на восстания, то это обычное дело при завоеваниях, – отмахнулся Кассий. – Просто подавлю один мятеж, другой, и через год они уже будут послушной фасилийской провинцией. Нет, лучше несколькими провинциями, нечего их объединять.

   – Возможно, мой король. Но гордость одних и любовь к свободе других слишком сильны, чтобы они так просто сдались. Марийцы долгие годы жили в одной стране с илийцами, но их терпение лопнуло и они подняли грандиозный бунт, обернувшийся расколом королевства. У нас не будет возможности все время держать войска в Алокрии, ведь тогда могут восстать города на севере и востоке Фасилии, которые мы с таким трудом привели к повиновению.

   Кассий помрачнел, поняв, к чему клонит его шпион. Власть фасилийской короны не безгранична, не говоря уж про армию, и, расширяя границы, есть большой риск утратить влияние в одной из частей страны. Регионы, завоеванные давно, могут почувствовать ослабевшую хватку короля и выйти из подчинения. Пока для подавления восстания будут переброшены военные силы в один конец Фасилии, в другом начнутся очередные волнения. И так будет продолжаться до тех пор, пока истощенное внутренними войнами королевство не рассыплется на множество самостоятельных княжеств и городов.

   – Такими темпами мы не только не удержим Алокрию, но и потеряем свою страну, – подытожил Семион.

   Влажный блеск хитрости никуда не исчез из его взгляда, убеждая Кассия в том, что разговор далек от завершения. Шпион определенно знает что-то еще, иначе бы он не нагнетал так обстановку, наслаждаясь видом мучащегося сомнениями короля. Но нет, Лурий не будет предлагать отказаться от затеи завоевания Алокрии, у него на уме было что-то другое.

   – Мне надоели твои игры, – раздраженно произнес правитель Фасилии. – Если есть что сказать, то говори. Будешь тянуть дальше – я отрежу твой поганый язык и скормлю его тебе же.

   – Хорошо. После завоевания есть один способ подчинить Алокрию за короткий срок и с минимальным гарнизоном. Но поведаю вам о нем не я, а наш почтенный гость, – Семион ухмыльнулся, и, как ни странно, ухмылка получилась крайне почтительной.

   – Я никого не жду, – буркнул Кассий. – Кого ты там приволок с собой?

   Лурий указал привратникам на дверь в тронном зале. Стражники переглянулись и посмотрели на короля, ожидая разрешения выполнить приказ шпиона. Он нетерпеливо отмахнулся от них и сказал:

   – Впускайте уже.

   Окованная золотом дверь медленно отворилась, и в зал скромно вошел всего один посетитель. Это был одетый в запыленные одежды старик, который даже в своем преклонном возрасте выглядел бывалым дельцом. Окинув взглядом роскошное убранство центрального помещения королевского дворца, он не проявил никакого интереса к самоцветам, драгоценным металлам и дорогим тканям. Вылепив на своем морщинистом лице самую льстивую мину, он направился прямо к трону, на котором восседал Кассий.

   Не проронив ни слова, король озадаченно посмотрел на Семиона, но тот спокойным жестом дал понять, что все идет, как надо. Старик приблизился к правителю Фасилии и низко поклонился ему. Получилось неуклюже, словно ему более привычно было принимать знаки почтения, а не выказывать их. Наконец он поднял на Кассия свои глаза, в которых читалась грандиозная, но необъяснимая ложь, и заговорил:

   – О, великий правитель Фасилии! Повелитель...

   – Что за собачий язык! – взорвался Кассий. – Это шутка, Семион? Пусть говорит по-человечески, или я его вышвырну на улицу, не посмотрев на почтенный возраст!

   – Прошу простить меня, милостивый господин, – на ломаном фасилийском извинился старик. – Я сожалею об этом недоразумении, мне очень жаль, что я оскорбил вас своей привычкой изъясняться по-алокрийски.

   – Алокриец, значит? – презрительно скривился король. – Назови мне причину, по которой я не могу казнить тебя сейчас же, алокриец.

   – Позвольте сперва представиться. Меня зовут Карпалок Шол, я Спектр, глава алокрийской Церкви Света толка Неугасаемого и бывший комит короля Алокрии Бахирона Мура.

   Скинув запыленный дорожный плащ, старик стоял перед Кассием в белоснежной рясе, а на его шее висел треугольный кулон из белого золота, символ призмы Света.

   С тяжелым вздохом фасилийский король откинулся на обитую бархатом спинку трона и, нервно поигрывая желваками, медленно повернул голову в сторону Лурия, стоящего рядом.

   – Ну и как это понимать, Семион? – сквозь стиснутые зубы произнес Кассий, и в каждом слове чувствовалось, что он едва держит себя в руках. – Донимаешь меня загадками и намеками, а теперь еще притащил ко мне одного из прихвостней Бахирона. Что дальше? Посадишь на мой трон аборигена с Дикарских островов или посватаешь мне кажирского султана?

   – Давайте выслушаем его, мой король, – терпеливо предложил Лурий и исподлобья взглянул на Спектра. – Лучше бы тебе сразу перейти к делу, старик. Выкладывай свое предложение.

   Карпалок снова неуклюже поклонился.

   – Как вы, наверное, знаете, Церковь Света в Алокрии находится в упадке, – начал он свой рассказ. – Разруха и нищета, падение нравов, неуважение к религии. Светоносные покинули монастырь при Донкаре, а отправившиеся за ними инквизиторы, скорее всего, сгинули в священном походе...

   – Да, это я все знаю, – нетерпеливо перебил его Кассий. – Давай дальше.

   – Хорошо. Как я понимаю, вы жаждите захватить Алокрию. Но вам понадобится время и армия, чтобы замирить новую провинцию. И не исключено, что в некоторых ваших владениях, которые давно уже присоединены к Фасилии, вспыхнут восстания. Последует распыление сил и...

   – Да, да, мое королевство раздуется и лопнет, если я завоюю Алокрию, это мы уже выяснили, – раздраженно закончил за него король. – Не выводи меня из себя, старик. Семион сказал, что ты знаешь какой-то способ избежать этих неприятных последствий. Ну и?

   Льстивая маска сползла с лица Карпалока, он выпрямился, приобретая былую величественную осанку, и начал говорить тоном, который заставлял прислушаться к его словам:

   – Я предлагаю необходимую нам обоим сделку. После захвата Алокрии вы восстановите алокрийскую Церковь Света и наделите ее исключительными привилегиями. Естественно, ее главой стану я. В свою очередь, я сделаю вас спасителем страны в глазах людей и короную Владыкой Света. Вам этот титул придется впору. Алокрийцев вы сможете подчинить себе не силой оружия, а силой веры.

   Второй рубин выскочил из глазницы золотого льва. Глубоко задумавшийся Кассий этого даже не заметил и продолжил методично скрести ногтем морду ослепшей хищной кошки на подлокотнике трона. Король знал предания о Владыках Света, слышал об их силе и власти во времена старых королевств. Правитель-жрец, властелин мирского и духовного в одном лице. И было в словах Карпалока Шола что-то заставляющее поверить, что он сможет возродить эту эпоху.

   В зале повисло молчание, но для Спектра это был очень хороший знак. Во всяком случае, король думает над его предложением, а сам он еще жив. Эта неопределенность хотя бы имела какой-то оттенок надежды, ведь в Алокрии его в лучшем случае ожидало забвение. Единственный способ вернуть себе и Церкви былое величие – заручиться поддержкой могущественного союзника, пусть даже для этого придется предать свою родину и веру.

   – Заманчиво, – медленно произнес Кассий. – Но ты прекрасно знаешь, что у наших стран есть разночтения в поклонении Свету. Вы следуете толку Неугасаемого, а мы исповедуем Солнечный. С чего людям следовать за Владыкой Света, если он для них еретик?

   – Не стоит беспокоиться по этому поводу, – заверил Карпалок, он все больше начинал походить на бывалого дельца. – В вопросах религии всегда приветствуется возврат к традициям, к началу, которое априори является истинным. Восстановленная в Алокрии церковь будет нести знак Света Изначального, существовавшего задолго до религиозного раскола. Но по факту весь церемониал и доктрина будут скопированы с вашей Церкви Света Солнечного. Изменения никак не коснутся Фасилии, будьте спокойны. Это исключит любые разночтения, и ничто не будет препятствовать безраздельному правлению Владыки Света.

   – Говоришь ты красиво, Спектр. Но как тебе удастся воплотить это в жизнь?

   – Просто каждый из нас должен заниматься своим делом и не мешать другому, король Кассий. Вы захватываете Алокрию, а я возвышаю вас в глазах народа. Завоеватель? Нет, освободитель! Развязал войну? Нет, пришел на выручку страдающим от раскола людям! А когда вы восстановите Церковь, все увидят, что король Кассий Третий – настоящий благодетель и поборник божественной справедливости!

   Правитель Фасилии подался вперед и подозрительно вгляделся в Карпалока, словно внезапно понял, кто именно стоит перед ним.

   – Скажи мне, Спектр, – Кассий сделал акцент на священном титуле своего гостя. – А в твоей Церкви хоть что-то останется от веры?

   Лицо Шола ожесточилось, но мгновение спустя на нем появилась холодная улыбка. Фасилийский король не так глуп, как может показаться из-за его нервозности, тяги к роскоши, приступов жестокости и грубых речей. Можно вскрывать все карты, терять больше нечего.

   – Религия – лишь инструмент управления людьми. И вы не упустите возможности воспользоваться этим, мастер Кассий, – уверенно произнес Карпалок. – Даже не так. Если вы хотите покорить Алокрию, то у вас просто нет выбора. Вы примете мое предложение. От этого выиграют все: я, вы, простой люд.

   Безмолвно стоящий Семион Лурий был поражен дерзкими словами алокрийца и уже ожидал буйной реакции короля, который мог забить человека до смерти за меньшую наглость. Но Кассий раскинулся на троне, прикрыв глаза, и молчал.

   Не то чтобы он был религиозным фанатиком, но веру уважал и следовал заветам Света. Однако также он понимал, что, отказавшись от предложения Спектра, не сможет удержать в своих руках Алокрию после завоевания. Расправиться с изможденными остатками армий Бахирона и Илида – плевое дело. Но все остальное население соседней страны одной силой не подчинить. Народ можно сломить, но на это уйдет слишком много времени, а результат может оказаться весьма спорным.

   – Я завершу гражданскую войну в Алокрии. "Освобожу" людей от жестоких правлений Бахирона и Илида. Восстановлю Церковь. Стану Владыкой Света, – задумчиво пробормотал Кассий и посмотрел в глаза Карпалоку. – В итоге, Церковь становится не только институтом религии, но еще и алокрийским правительством при короле-жреце.

   Он медленно встал с трона и подошел к Спектру. Остановившись в одном шаге от него, Кассий взял в руки висящий на шее старика кулон. Хмыкнув, он отпустил треугольник из белого золота и неторопливо начал обходить замершего Шола. По спине престарелого алокрийца пробежал холодок, чувство нависшей опасности выползло из глубины души и своими крючковатыми пальцами дергало за ниточки нервов.

   – Выходит, ты просто используешь меня. Я захвачу для тебя страну, – вслух принялся рассуждать Кассий, и от его тона Спектра бросило в дрожь. – Ты коронуешь меня неким абстрактным Владыкой Света. В своих действиях ты будешь опираться на придуманный тобой же авторитет. Будучи главой Церкви, ты безраздельно правишь в Алокрии на правах наместника религиозного лидера. А я в это время нахожусь в Фасилии и понятия не имею, что происходит в моей новой провинции.

   Он резко остановился напротив лица вздрогнувшего Карпалока. Короткая дуэль взглядов окончилась полным поражением старика, планы которого так просто всплыли на поверхность. Кассий отвернулся от него и пошел к своему трону, бросив на ходу:

   – Ты омерзителен. Ты предаешь свою страну и веру. Но я принимаю твое предложение. Тебя проводят в новые покои.

   К онемевшему от изумления и облегчения Спектру подошли два стражника и, стараясь обращаться ним как можно более почтительно, поволокли его в просторную спальню для гостей королевского дворца.

   Стоящий в стороне Семион Лурий тоже был удивлен решением короля. Дождавшись, когда монарх займет любимую позу на троне, он осторожно спросил: