Текст книги "Юнец Торгового Флота (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 26 страниц)

Глава 4. Будни изобретателя

Детектор, найденный среди вещей взломщиков, что два месяца назад навестили наш дом в Новгороде, изрядно помог мне в создании прибора, без которого управление спроектированным дирижаблем очень сильно усложнилось бы. Нет, у меня и так были определённые наработки и даже уже готовые схемы будущего «навигатора», только их воплощение грозило затянуться, как минимум, на полгода. Но благодаря детектору, удалось значительно сократить этот срок, а значит, у меня появилось свободное время, которое можно было потратить на другие проекты.

А прибор получился интересный, да. В толще триплекса, заменившего обычный экран штурманского стола, на который проецируются карты региона, пропущена тонкая металлическая сетка – «миллиметровка», на которую подаются сигналы с датчика, устанавливаемого на днище гондолы, в самой нижней точке дирижабля. Сам датчик – это созданная на базе найденного у взломщиков детектора, полусфера метрового диаметра. Она регистрирует возмущения мировой энергии вокруг дирижабля, на расстоянии до трёхсот миль, а закреплённая на раме с рунным обработчиком сигналов, сетка штурманского стола отображает эти самые возмущения свечением разной силы. Учитывая наличие под стеклом экрана с проецируемой на него с помощью линз и зеркал, масштабируемой картой, получаем довольно эффективную систему позиционирования… и радар. Разумеется, у неё есть свои минусы. Например, над территориями, где нет мощных энергоёмких объектов, вроде населённых пунктов, парящих городов или энергостанций, датчик будет бездействовать, а значит, и определять местонахождение дирижабля придётся иначе. Кроме того, датчик «не видит» объекты находящиеся в радиусе четверти мили от дирижабля, мешают возмущения создаваемые собственным куполом корабля.

Но, с этими «мелочами» я готов смириться, тем более, что часть недостатков можно нивелировать. Так, переключив датчик в «лучевой» режим и увеличив тем самым дальность обнаружения энергоёмких объектов до двух тысяч миль, можно «привязаться» к нескольким таким точкам и, установив их местонахождение на карте, тем самым определить собственное положение в пространстве. Ну а с проблемами «дальнозоркости» придётся справляться известными способами, благо такие вещи как дальномерные и наблюдательные посты на дирижаблях никто не отменял.

Я полюбовался на результат своих трудов и гордо улыбнулся. Это, конечно, не АСГП, знакомый мне по прошлой жизни, но сотню очков вперёд здешним штурманским столам этот прибор даст без проблем. Хотя по внешнему виду, не очень‑то от них и отличается. Неудивительно, учитывая, что именно на основе обычного штурманского стола я и создал проекционную часть прибора. И мне пришлось немало постараться, чтобы корректно совместить два сложных артефакта и заставить их действовать синхронно. Особенно трудно было заставить «двигаться» карту на экране, в соответствии с изменением положения дирижабля в пространстве. Но и с этим я справился, и теперь, после испытаний проведённых на многострадальном «Резвом», с удовольствием смотрел на отлично показавший себя в работе артефакт, на создание которого у меня ушло столько времени… и денег. Новый штурманский стол обошёлся мне в добрых сто пятьдесят гривен. Сложный оптический прибор пришлось заказывать аж в Рейхе, поскольку, как оказалось, подобные устройства произведённые в Русской Конфедерации стоят в три раза дороже. Спасибо Клаусу, помог с покупкой и доставкой этого самого стола в Новгород. Контрабандой, естественно. А уж в Китеж его доставил Ветров. Святослав Георгиевич, основательно заскучавший на земле, вообще стал частым гостем в нашем доме, и с удовольствием продолжил моё обучение. Не бесплатно, конечно, но иначе, я бы и не согласился. Ветров же стал и первым человеком, увидевшим созданный мною прибор в действии.

Поначалу, правда, он довольно скептически отнёсся к изобретению, так что, мы даже повздорили по этому поводу. Но испытав прибор в работе, он изменил свою точку зрения.

– Хм… Кирилл, у меня есть предложение. – Протянул Ветров, расхаживая из угла в угол по кабинету собственной квартиры, что расположилась на одном из верхних уровней Китежграда.

– Слушаю внимательно. – Кивнул я. Просьба Святослава Георгиевича посетить его сегодня, застала меня врасплох, так как раньше он подобным гостеприимством не отличался. И тем интереснее было, что именно затеял мой наставник. Разжёг любопытство, называется.

– Я так понимаю, что вскоре этот прибор появится в списке предложений вашей мастерской? – Проговорил Святослав Георгиевич.

– Нет. – Я покачал головой, а мой собеседник изобразил знак вопроса. Пришлось пояснять свою точку зрения. – Установка такого устройства требует переделки штурманского стола, а у нас нет достаточно квалифицированных работников для таких тонких операций. Кроме того, в отличие от остальных наших изделий, здесь не получится обеспечить соответствующую защиту рунных схем, а это значит, что секрет производства будет утерян практически моментально.

– Жадный, да? – Мимолётно усмехнулся Ветров. Я пожал плечами.

Пусть так. Не говорить же ему, что у меня уже есть договорённость о переделке штурманских столов всей Ладожской крейсерской эскадры. Только вчера, присутствовавший при ходовых испытаниях на «Резвом», наш куратор, лейтенант Брин передал в Адмиралтейство подписанный контракт, согласно которому, установка подобных устройств возможна лишь по заказу военных ведомств Русской Конфедерации. Понятное дело, что долго это счастье не продлится. Скопируют и будут клепать модернизированные штурманские столы сами, а там и забугорные «коллеги» обзаведутся подобными игрушками. Но моей вины в этом не будет.

– Хотите получить модернизированный штурманский стол для своего «Резвого» или «Феникса»? – Со вздохом спросил я.

– О… – Ветров на миг задумался, но почти тут же резко кивнул. – Для «Резвого».

– В оплату моего обучения. – Облегчённо улыбнулся я. Если бы наставник назвал «Феникс», пришлось бы отказываться. Слишком там много народу и… слишком велика вероятность утечки информации. С «Резвым» же, всё проще. Он – личная собственность Ветрова, а болтать Святослав Георгиевич не будет.

– Договорились. – Легко согласился Ветров, а я сделал себе отметку, сообщить Брину о заключённом соглашении. На всякий случай.

– Только одно условие, Святослав Георгиевич. – Уточнил я. – Мы договорились об установке на «Резвый» модернизированного штурманского стола ещё до его испытания. Хорошо?

– Зачем такие сложности? – Не понял Ветров.

– Помните сопровождавшего меня в том полёте человека?

– М – м, этот… арт – инженер Брин, да? – Наморщив лоб, вспомнил наставник. Я кивнул.

– Именно он. Алексей Иванович очень помог мне с расчётами и постройкой прибора, мне бы не хотелось обижать его, распоряжаясь изобретением без его участия. А так, я всегда могу сказать, что условием, по которому вы позволили установить устройство на «Резвом» для испытаний, как раз и было получение нашего изобретения в собственность, исключительно для личного пользования. – Проговорил я.

– Слабо… но, хм… ладно, это твоё дело. – Покрутив рукой в воздухе, пробормотал Ветров и неожиданно улыбнулся. – И конечно, я обещаю сохранить секрет вашего изобретения. Никому не скажу, никому не отдам и разбирать стол не позволю.

– Спасибо. – Улыбнулся я в ответ.

– Да не за что, Кирилл. Ты даже не представляешь, как этот прибор поможет мне в работе. Так что, это не ты меня, а я тебя благодарить должен. – Отмахнулся Ветров и посерьёзнел. – Итак, когда ты сможешь заняться установкой?

– Давайте на ближайших выходных. Устроит?

– Вполне. Какие‑то детали, материалы… нужны? – После небольшой паузы, спросил Святослав Георгиевич.

– М – м, пожалуй, нет. Хотя… буду благодарен, если найдёте схему вашего штурманского стола. Будет проще работать.

– Сделаю. – Кивнул Ветров и, бросив взгляд на часы, неожиданно спросил. – Ну что, полетаем?

– С удовольствием. – Кивнул я. А что? Планов на остаток дня никаких, на верфи меня до завтрашнего вечера не ждут, Хельга укатила в театр с каким‑то офицером… кстати, надо бы сообщить Гюрятиничу при оказии, чтоб сестрице жизнь мёдом не казалась, хех. А опекун… опекун в Новгороде, сопровождает тётушку Елену к родным и присматривает за мастерской. Так что, раньше, чем послезавтра, его можно не ждать.

Честно говоря, я тоже хочу в Новгород. Прогуляться по весеннему городу, посидеть в кофейне на Софийской, заглянуть в одну знакомую кондитерскую… Всё‑таки, телеграммы не заменят живого общения с Алёной, эх! Но, нельзя. Дядька Мирон говорил, что люди Несдинича засекли странную активность вокруг «Феникса». Чёртов Гросс! И чего он никак не успокоится?!

Полёт на «Резвом» подействовал на меня успокаивающе. Раздражение, вызванное воспоминанием о неугомонном германце, улеглось, так что домой я вернулся спустя шесть часов в самом радужном настроении, хотя и уставший. Ничего удивительного, как бы дружески мы не общались с Ветровым в обычной обстановке, как только дело доходит до учёбы, он снова превращается в жёсткого наставника – перфекциониста.

Зато, я смог убедиться, что Святослав Георгиевич действительно находится в «особых» отношениях с воздушной стихией. Думаю, если бы он родился в моём прежнем мире, то сейчас был бы, как минимум, старшим «воем», если не «гриднем». Но увы, Эфир, или мировая энергия, здесь слишком «плотная», чтобы можно было рассчитывать на появление в этом мире знакомых мне бойцов – стихийников. С другой стороны, у меня‑то кое‑что получается, хотя нынешнее тело явно не приспособлено к классическим техникам… Тут нужно подумать, очень хорошо подумать.

За размышлениями на эту интересную тему, я и не заметил, как уснул. А утром меня разбудил звонок будильника… третий! А это значит, что у меня осталось всего четверть часа до занятия с мастером Фенгом, и если я на него опоздаю, то… домой вернусь в состоянии нестояния. Старый катаец терпеть не может «легкомысленного отношения к своему телу, своей душе и, самое главное, своему наставнику», если цитировать его довольно корявый русский. А ещё, он очень любит доказывать этот постулат с помощью бамбуковой трости, коллекция которых, по – моему, у него просто бесконечна. По крайней мере, как минимум, десяток таких тростей, он уже об нас с Мишкой измочалил, а они всё не заканчиваются. Гадство!

Успел! Честное слово, я успел! Так что, тренировка прошла без эксцессов и была куда мягче, чем я даже смел надеяться. Впрочем, тут моей заслуги не было. Как оказалось, мастер решил поберечь своих учеников, поскольку одному из них, в ближайшее время предстояла «вылазка на бимсы». Иными словами, Мишка успел получить взыскание в Классах, и будет отбывать его в куполе одного из учебных судов, ползая в «шкуре» по шпангоутам и бимсам, чтобы проверить их состояние. Впору посочувствовать бедолаге. Что я и сделал. Правда, в голосе моём, наверное было недостаточно того самого сочувствия… или слишком много злорадства, поскольку в ответ получил только невнятный хмык. С чего я злорадствовал? Так, эта скотина, мой лучший друг, пригласив меня на празднование своих именин, которое должно состояться через неделю, совершенно забыла сообщить, что помимо здешних знакомых, на праздник так же приглашены его кузины. Хотя, какое «забыл»?! Он просто придержал эту информацию до тех пор, пока я не согласился прийти. А потом… «О, Света с Ирой будут очень рады тебя видеть». Тьфу!

– Кирилл, добрый день. Что‑то случилось? Вы выглядите расстроенным. – Встретивший меня у входа в дом, Брин, как всегда спокойный и невозмутимый, окинул меня долгим взглядом.

– Н – нет. Всё в порядке, Алексей Иванович. Просто, напряжённая тренировка. – Вздохнув, я открыл тяжёлую герметичную дверь и сделал приглашающий жест. – Проходите, пожалуйста.

Кивнув, куратор, оказавшийся на деле очень толковым арт – инженером, из‑за чего мы с ним довольно быстро стали приятелями, вошёл в холл купленного Завидичем дома и, дождавшись, пока я закрою дверь, двинулся следом за мной в кабинет, где мы продолжили уже ставший обыденным спор о рунах и их применении. И ведь понимаю, что всё обсуждаемое нами, непременно оказывается в отчётах седьмого департамента, и всё равно делюсь с ним своими находками и наработками. Не всеми, конечно, но кое‑что, как тот же штурманский стол с аппаратом геопозиционирования или рунный лазер, я ему «отдал». И не жалею. Взамен я получил огромное количество информации о практическом применении некоторых рунескриптов, разжился добрым десятком приёмов, использовать которые при построении тех же рунных кругов мне и в голову бы не пришло, ну и про обычную выгоду забывать тоже не стоит. Если бы не Брин, то ни о каком контракте с военными и речи бы не было… В общем, жалеть не о чем.

– Кстати, Кирилл, я ведь не просто так зашёл. – Протянул лейтенант, и на устах у него мелькнула еле заметная улыбка. Просто феерия эмоциональности, да.

– Вот как? И что же вас привело, кроме продолжения давешнего спора?

– На следующей неделе в Китеже открывается политехническая выставка. – Произнёс Брин. – У меня есть несколько билетов на церемонию открытия. Составите мне компанию?

Глава 5. Родственные души

Хельга от посещения выставки отказалась, а вот дядька Мирон был обеими руками «за». Мало того, он умудрился выбить место для участия нашей мастерской в этом мероприятии. А в качестве ответственных за наш шатёр, он поставил мастера, в помощь которому был придан Ярик, жутко довольный тем, что ему удастся попасть в парящий город. Казанцев, правда, ворчал, что его отрывают от работы, но по нему было видно, что старый мастер доволен. Ещё бы, не каждый день результат твоей работы представляют на международном уровне. А Китежградская политехническая выставка, была именно что международным мероприятием. Есть повод для гордости.

Правда, побегать для оформления необходимых документов пришлось изрядно. И уж тут на помощь мастера и Ярослава, рассчитывать не приходилось. Но тем не менее, мы справились, и небольшой шатёр мастерской Завидичей занял своё место в одном из залов выставки. Жаль только, что нам не удалось пробиться в квалификационный список участников, а значит, никакие награды нам не светили. Но добиться большего за какую‑то неделю до начала выставки, было просто невозможно. Ну и чёрт с ним. Эта выставка не последняя, а наши разработки и так уже на слуху у новгородцев. И если те же пылесосы, ввиду сугубой утилитарности, не вызывали у жителей желания как‑то ими хвастаться, то кондиционеры… О, это совсем другое дело. Как со смехом рассказывал дядька Мирон, в Новгороде появилась новая мода. Счастливые владельцы этого «чуда техники» стали требовать у мастеров – установщиков, чтобы те размещали охлаждающие короба на фасадах их домов, на самых видных местах. Мастерской пришлось даже скооперироваться с одним строительным бюро, чтобы хоть как‑то вписывать эти самые короба в стиль дома. Про корпуса кондиционеров на заказ, я и вовсе молчу! Краснодеревщики на них озолотились! Теперь, наличие в доме кондиционера, это показатель зажиточности, не хуже чем гараж на два мобиля. И смех и грех, в общем.

Выставка оказалась очень немаленькой. В трёх доках транзитной зоны разместилось больше сотни участников со всей Европы. Как частных изобретателей, представляющих свои, зачастую весьма заковыристые поделки, так и серьёзных производителей выставивших образцы своей продукции. В отличие от Брина, меня заинтересовали именно изобретатели – одиночки. Почему? Всё очень просто. Заводская продукция, это всегда оптимизация, а оптимизация, зачастую означает упрощение. Мне же, в отличие от дядьки Мирона, заинтересовавшегося изделиями возможных конкурентов, больше хотелось взглянуть на уникальные приборы, авторы которых, создавая свои «шедевры», не скупились на оригинальность конструкций и любопытные находки в рунных схемах. И я не был разочарован.

Брин застал меня у стенда, на котором был выставлен очень странный образец чьей‑то фантазии. Больше всего, он напоминал обычную «шкуру», если бы не одно «но». Эта штука, напяленная на манекен, вела себя, как натуральный хамелеон. Правда, на то, чтобы изменить пигментацию, маскируясь под стоящий позади предмет, рунам требовалось несколько секунд, а значит, ни о какой моментальной маскировке и речи не шло, но сам принцип!

Очевидно, изобретатель этой схемы и сам неплохо представлял её минусы, так что представленный образец служил прежде всего этакой «завлекалочкой» для любопытных, а основные образцы были представлены внутри шатра, у входа в который и расположился хамелеонистый истукан.

– Неэффективно. – Высказал своё мнение Алексей Иванович, остановившись рядом со мной.

– В таком виде, несомненно. – Кивнул я. – Слишком много времени требуется для смены пигментации. Гвардейца в таком костюме успеют пристрелить раньше, чем он сможет укрыться от глаз противника. Хотя, если использовать вместо «шкуры» плащ, егеря его с руками оторвут. Для засад лучшего артефакта и не придумать.

– Ну, если только егеря… – Неопределённо протянул Брин и тут же сменил тему. – Как вам выставка, Кирилл?

– Любопытно. – Кивнул я в ответ. – Много интересных разработок, много идей. Есть о чём подумать. Если бы ещё господа изобретатели не смотрели на меня волками, когда я пытаюсь расспросить о рунах использованных в их изделиях… было бы совсем замечательно.

– Их можно понять. – Спокойно заметил Брин, но в уголках его губ я заметил намёк на усмешку. – Рунные схемы – их хлеб, так с чего бы им делиться с возможными конкурентами?

– Пф. Я же с вами делюсь!

– Так ведь не бесплатно, а? – Вот теперь он точно улыбается.

– Согласен. – С лёгким сожалением ответил я. – Но уж на этот раз, я своего добьюсь!

– Могу помочь. – Совершенно невозмутимо, даже с лёгкой ленцой произнёс куратор. Я удивлённо воззрился на него, что не осталось незамеченным. – Что? Неужели я не могу помочь коллеге?

– Безвозмездно? – «Удивился» я.

– Сочтёмся. – Увильнул от прямого ответа Брин. Вот, всегда с ним так.

Тем временем, куратор подошёл ко входу в шатёр и, оглянувшись на меня, поманил за собой.

К моему удивлению, внутри было поразительно тихо. Несмотря на полотняные «стенки», сюда не долетал гам царивший в выставочном доке, вообще. Впрочем, заметив еле видимые рунные цепочки выписанные прямо на стальной поверхности пола, по периметру шатра, я перестал удивляться. Барьер отсекающий звуки, довольно простой, хотя и энергоёмкой конструкции. Около трёх десятков единиц, неудивительно, что его не используют в машинных залах дирижаблей, где каждая крошка энергии на учёте.

– Отец! – Брин окликнул возящегося у одного из стендов, высокого мужчину с окладистой бородой, наряженного в строгие чёрные брюки и однотонный жилет с белоснежной сорочкой, рукава которой, мужчина безжалостно закатал. Ни пиджака, ни галстука на нём не было.

Мужчина обернулся и, сдвинув на лоб очки – «консервы» с добрым десятком опускающихся на один из окуляров линз, неожиданно широко улыбнулся.

– Лёшенька! Здравствуй, сынок. – Отбросив в сторону ветошь, которой он вытирал ладони, мужчина в считанные секунды оказался рядом с Брином. Куратор только крякнул в медвежьих объятьях отца. Тот хохотнул и, опустив сына наземь, принялся крутить его из стороны в сторону, словно манекен. – Смотрю, жив – здоров, а? Что ж про отца‑то забыл?

– Работа. – С напускным смирением в голосе, откликнулся Брин. Наконец, отец прекратил теребить сына и перевёл взгляд на меня.

– Ох, прошу прощения… Алексей, не познакомишь меня со своим спутником? – Всё с той же улыбкой и извинительным тоном произнёс изобретатель, и куратор тихо хмыкнул.

А я вот только порадовался. Со здешними правилами этикета, общение с незнакомцами обычно превращается в натуральную пытку, по крайней мере, для меня. Все эти расшаркивания, контроль выражения лица, на котором непременно должно быть «доброжелательное выражение с толикой лёгкого интереса к собеседнику»… бр – р. Манера отца нашего куратора, мне куда ближе, честное слово.

– Разумеется, отец. Кирилл Миронович Завидич, знакомьтесь, мой отец – Иван Карлович Брин. Арт – инженер первого класса и частный изобретатель.

– А вы, Кирилл… ученик моего сына, как я полагаю? – Осведомился старший Брин. Но ответить я не успел. За меня это сделал его сын.

– Нет, отец. Кирилл – наш коллега. Правда, класса не имеет, поскольку самоучка. Но чрезвычайно светлого ума.

– Завидич… постойте, мастерская Завидичей, вы имеете к ней какое‑то отношение? – Встрепенулся Иван Карлович. Я чуть заторможено кивнул. Энергичность отца куратора сбивала с толку. – Хо – хо! Молодой человек, я надеялся встретиться здесь с владельцами или инженерами этой мастерской, но даже подумать не мог, что мой сын сам приведёт вас в мой шатёр. Так… но что ж это мы стоим? Прошу, друзья мои, проходите за ширму, я сейчас сделаю чаю, и мы подробно обо всём поговорим. Давайте – давайте…

– Эм – м, прошу прощения, Алексей Иванович, а ваш отец, он всегда такой… – Начал было я, когда старший Брин чуть ли не силком рассадил нас за маленьким круглым столиком, скрытым от общего пространства шатра высокой ширмой в восточном стиле.

– Активный? – С лёгким вздохом, закончил за меня куратор и кивнул. – Да… к сожалению.

– А мой сын весь в мать. – С усмешкой сообщил старший Брин, появляясь из‑за ширмы с чайником в руке. – Такой же тихоня. Но хоть в «стенке» смог меня заменить.

– В «стенке»? – Недоумённо спросил я.

– А вы не знаете самую весёлую праздничную забаву Новгорода? – Удивился Иван Карлович.

– Кхм, я довольно долго жил вдалеке от столицы. – Пожал я плечами в ответ. – И приехал в Новгород около года назад. Да и то, большую часть времени провёл в рейсе, в качестве юнца.

– О, понятно. – Покивал старший Брин. – «Стенка», это командные кулачные бои, проводимые по праздникам. Уличане собирают бойцов, состязающихся между собой. Лучшие входят в кончанские ватаги, ну а в итоге, победители сходятся сторона на сторону в Большой стенке на Великом мосту. «Софийцы» против «Торговских». Не хвастаясь, скажу, я восемь раз участвовал в Большой стенке, и четырежды мы били «софийцев». А вот сынок мой переехал в Загородье и теперь колошматит своих же «торговских».

– Отец! – Воскликнул тот.

– Ладно – ладно. Не закипай. Я же, любя! – Раскатисто засмеялся старший Брин и, повернувшись ко мне, подмигнул. – Кроме нашей семьи из уличанских ещё никто до Большой Стенки не добирался… ну, в последние лет пятьдесят. Хотя, возможно это скоро и изменится. Я тут пару ребятишек натаскиваю… будет кому с Алёшки спесь сбить, через годик!

– Ничего – ничего. Вот будет возможность, мы с Кириллом на пару в стенку встанем. – Тихо пробурчал куратор. – Увидим тогда, кто кого по мосту раскатает.

– Неужто так хорош? – Неожиданно посерьёзнев, отец Брина окинул меня изучающим взглядом. А его сын только кивнул.

– Более чем. Меня в схватке скрутил, я и сделать ничего не успел. – Пояснил он, вгоняя меня в краску. Не от похвалы, от стыда. Было дело, сошлись мы с Брином в спарринге, после одного очень жаркого спора. Быстрый, жёсткий и очень сильный противник. Если бы не тренировки у мастера Фенга и руны на теле, вряд ли я смог бы ему что‑то противопоставить. Да и с рунными цепями пришлось повозиться, и даже так без эксцессов не обошлось. До сих пор стыдно, что не смог его победить без ущерба. Бедняге Брину потом еще месяц пришлось в лубках проходить. Эх…

– А по виду и не скажешь. – Протянул Иван Карлович. Я покосился на куратора.

– Про меня тоже нельзя сказать, что я могу лошадь поднять. – Чуть заметно улыбнулся Алексей.

– Рост в мать, кость в отца. – С явной гордостью кивнул старший Брин и тут же переключился на другую тему. – Кирилл Миронович, я ведь не просто так искал встречи с кем‑то из вашей мастерской. Вопрос у меня имеется, важный. Не знаю, сумеете ли вы на него ответить…

– Если он касается рун, смогу. – Протянул я, внимательно глядя на собеседника, устроившегося на небольшом складном табурете. – Если речь не пойдёт о секретах мастерской, разумеется. И прошу, обращайтесь по имени. До «Мироновича» мне ещё расти и расти.

– Добро. – Задумчиво проговорил старший Брин. – Что же до вопроса, решать вам. А интересует меня вот что… Как вы умудрились защитить свои рунескрипты?

– О, ничего сложного. – Улыбнулся я. – Могу объяснить, но предупреждаю, саму рунную схему не дам. Только принцип.

– Мне и этого хватит. – Махнул рукой хозяин шатра. – Вы себе не представляете, как надоели эти воришки! Дай им волю, они и схему излучателя стянули бы, чтоб самим не работать.

– Понимаю. – Кивнул я. – Потому и озаботился защитой своих идей. Принцип прост. Каждый рунескрипт хранится в отдельном блоке… модуле. На пластины с рабочим рунескриптом нанесены две дополнительные рунные цепи, замкнутые в один контур. При попытке открыть модуль, контур размыкается и на цепи подаётся энергия из двухсотграммового угольного накопителя. Её не хватит даже на запитку обычного излучателя, но для срабатывания защиты вполне достаточно. Особенности цепей таковы, что разъединившись, они плавят пластину с рабочим рунескриптом, так что, даже если какой‑то хитрец попробует открыть модуль в экранированном от мировой энергии помещении, ему не достанется ничего кроме лужицы олова.

– Умно… А если открыть модуль… м – м, не «по шву», так сказать? – Потерев ладонью подбородок, поинтересовался старший Брин.

– Так или иначе, контур будет разомкнут. – Пожал я плечами. – И без разницы, в каком конкретном месте это будет сделано. Повреждение корпуса приведёт к тому же результату.

– Но ведь повреждение может быть и нечаянным?

– Мы гарантируем бесперебойную работу рунескриптов в течение трёх лет. Если в этот срок модуль выйдет из строя, наша мастерская заменит его бесплатно. При условии, что на корпусе не будет следов попытки взлома. – Улыбнулся я.

– Гарантия, да? – Удивлённо качнул головой старший Брин. – Интересно…