Текст книги "Юнец Торгового Флота (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Глава 2. Гениальность генералов – миф или реальность?

– У меня есть новости. – Проговорил Владимир, даже не пытаясь упасть в кресло для посетителей стоящее у торца стола в кабинете его младшего брата. Никанор терпеть не мог долгих бесед ни о чём во время работы, а потому, кресла для посетителей, чей статус позволял им сидеть в присутствии полицмейстера Новгорода, были сделаны так, чтобы устроиться в них с удобством было просто невозможно, что волшебным образом влияло на планы гостей. И как‑то так получалось, что заходя в кабинет полицмейстера, располагающие всем временем Вселенной визитёры, планировавшие потратить толику этого богатства на полную намёков и экивоков беседу в лучших традициях света, уже через пять минут ёрзанья в тесном, жутко неудобном кресле, то и дело врезающимся непонятно откуда взявшимися острыми углами во все доступные части тела, резко сокращали время визита до минимально возможного, и начинали говорить чётко, толково и исключительно по делу, что, разумеется, не могло не радовать вечно занятого хозяина кабинета.

Владимир Игоревич был прекрасно осведомлён об этой маленькой хитрости своего младшего брата, и предложенное им кресло просто проигнорировал, с удобством устроившись на широком подоконнике. Никанор печально вздохнул. Против семьи, финт с креслом давно показал свою бессмысленность. Почему? Ну а кто ещё, кроме близких, может позволить себе такое нарушение этикета в присутствии целого генерала и главы столичной полиции? Правда, был ещё отец, тоже весьма близкий человек. Но, в свои чрезвычайно редкие визиты, Игорь Стоянович предпочитал занимать место хозяина кабинета, и тогда подоконник оккупировал уже сам Никанор, чтоб не затевать возни с заменой «поторапливающего» кресла на какое‑то иное. Благо, отец снисходительно относился к нарушениям этикета в «домашней» обстановке.

– Никанор, ты меня слушаешь? – Окликнул брата Владимир. Тот кивнул.

– У тебя есть новости. И? – Проговорил молодой генерал. Действительно, молодой. Двадцать семь лет всего. Карьера достойная зависти… и кривотолков. Ну, не объяснишь же каждому, что Никанор Игоревич ещё в четырнадцать лет получил диплом бакалавра права, а по написанным им учебникам криминалистики уже пять лет как учатся будущие коллеги. Семья? Да, семья помогла. Но разве это не пошло на пользу делу? И лучше было бы, если бы в этом кабинете сидел какой‑нибудь напыщенный отпрыск – самодур одной из «лучших фамилий», ни ухом ни рылом не понимающий в сложном деле поддержания порядка в городе и только и умеющий, что важно надувать губы и вещать банальности! Вот уж вряд ли.

Владимир взглянул на вновь ушедшего в себя брата и, вздохнув, заговорил, ни на секунду не сомневаясь, что младший прекрасно его слышит и понимает. Просто, как и все гении, Никанор эксцентричен. К этому нужно просто привыкнуть, либо просто прекратить общение и забыть о существовании некоего Никанора Игоревича. Владимир привык.

Стоило капитану «Феникса» умолкнуть, как его брат ожил. Издав что‑то среднее между шипением и фырканьем, полицмейстер крутанул рукой в неопределённом жесте и весело взглянул на брата.

– А я ведь сразу предлагал позволить мне переговорить с Завидичами. – Обвиняюще ткнув указательным пальцем в грудь Владимира, произнёс Никанор. Старший брат только покаянно вздохнул и развёл руками. Генерал удовлётворённо покивал. – Вот – вот. Сколько раз тебе батя говорил, чтоб ты слушался моих советов, а ты…

– И ты туда же! Мне отец уже плешь проел. – Скис Владимир.

– Ладно. Значит, Долгих, да? Всё же я оказался прав. – По губам полицмейстера скользнула довольная улыбка и он вновь ушёл в себя, но не прошло и минуты, как Никанор встрепенулся. – Проверим. Фамилии купцов отказавшихся работать с Завидичами ты принёс?

– Конечно. – Листок почтовой бумаги скользнул на стол генерала. Тот улыбнулся.

– Вот и славненько, есть у меня пара человек, без мыла в душу влезут. Их и отправлю в гости к фигурантам… Чую, их выбрык, выходка из той же серии, что и подрыв склада. Кстати, надо будет поторопить следователя, что‑то он затянул с дознанием по этому делу. М – да… Ладно. Будут ещё новости, заходи. И передай отцу, что в воскресенье я буду к обеду. – Проговорил Никанор, поднимая трубку телефона. Владимир испустил долгий вздох, возвёл очи горе и, покачав головой, направился к выходу. Ох уж эта эксцентричность гениев… Удивительно, как Никанор при его наплевательском отношении даже к минимально обязательным правилам хорошего тона, ещё ни разу не нарвался из‑за своей грубости на дуэль? Впрочем, и слава богу. Вполне достаточно того, что он с периодичностью раз в полгода нарывается на поединки из‑за своей любвеобильности. Гений… жениться ему надо. Хм… а что? Подобрать невесту, красивую, на дурнушку брат и не взглянет, а опыт увиливания от венца у него огромный. Умную, дурочки ему интересны только, хм… в горизонтальном положении. И непременно сильную, чтоб держала гения в ежовых рукавицах… И сестрица будет рада, перестанет переживать за «Никки». Хорошая идея, надо обдумать.

Как всё просто, оказывается. И германцы не при чём. Я взвесил на ладони прочитанный отчёт полиции, полчаса назад принесённый Владимиром, не поленившимся разыскать меня на берегу полюбившего пруда в имении его семьи, где я устроился, чтобы отдохнуть и немного поиграть с Ветром. Хорошо, хоть сегодня воскресный день и у меня выдалось свободное время. А то, в последние три недели у меня было не так много возможностей, чтобы вволю побездельничать. Всё время отнимала мастерская, за делами в которой мне приходилось приглядывать почти постоянно. А тут ещё иски к бывшим поставщикам… И как только дядька Мирон управлялся со всем этим хозяйством в одиночку? Я‑то уже начал подумывать о временном найме хотя бы пары помощников! А что делать? Врачи обещают выписать опекуна не раньше, чем через две – три недели, точнее, перевести на домашнее излечение, которое должно продлиться по самым оптимистичным прогнозам, не менее месяца. А до тех пор, мягкий постельный режим, короткие прогулки и минимум нагрузок. Какое уж тут управление мастерской!

Но Долгих! Какая, всё же, мразь, а… Ну, узнал ты, что твой недруг завёл собственное дело, ну хочешь ты ему пакость сделать, людей‑то зачем калечить? При чём здесь мастера? Сволочь злопамятная!

Ладно, допустим, захотелось тебе зрелища, ну так взорвал бы ночью всю мастерскую разом… Уж всяко, на зарево пожара народу бы полюбоваться набежало немеряно. Благо, рядом аж два села расположены. Урод. Мог бы и затеей с поставщиками ограничиться, шантаж, конечно, дело грязное, но уж точно лучше, чем взрыв складов посреди рабочего дня. И ведь саму мастерскую не тронул! Вроде как разрешил ещё потрепыхаться, или удовольствие растягивает…

Сжав пальцами кожаную папку с медными уголками, в которой и хранился отчёт составленный людьми младшего брата Владимира Игоревича, я поднялся на ноги и, не оглядываясь по сторонам, отправился в сторону дома. Обед скоро, не опоздать бы.

Пока шагал по причудливо петляющим тропинкам сада, который, по – хорошему, стоило бы называть парком, успел немного успокоиться и в голове начали крутиться мысли о противодействии семье Долгих. Рассчитывать на активную помощь тех же Гюрятиничей, в этой ситуации не приходится. По крайней мере, на данном этапе. Собственно, Владимир сам эту мысль и высказал, когда передавал отчёт. Дескать, ничего не поделаешь, патриарх сказал своё веское слово. А на деле, решил посмотреть, как будущие родственники собираются выкручиваться. Вот если совсем придавит, тогда, конечно, Гюрятиничи помогут… Но не раньше.

И ведь даже базу под это дело подвёл, старый хрыч. Возвращение исчезнувшей было семьи, требует железных доказательств её силы и намерений, а следовательно и права занимать место среди Золотых Поясов, видите ли. Тьфу!

Нет, надо с дядькой Мироном посоветоваться, пока есть время, и чёртов Андрей не придумал ещё какую‑нибудь гадость. А то, что этот придурок не успокоился, я знаю точно. Не тот человек. Ведь полгода прождал, прежде чем ударить… тварь злопамятная. Вот и подумаем с опекуном, с какой стороны ждать следующей атаки, а заодно, придумаем, как ответить. Вообще, кое – какие идеи у меня уже имеются, но… поговорить с опекуном, всё равно, будет не лишним.

За размышлениями, я и не заметил, как добрался до дома, и опомнился, лишь когда с балкона над огромным «французским» окном в сад, меня окликнула Хельга.

– Кирилл! Где тебя носит? Обед уже через четверть часа, а ты до сих пор не переоделся!

– Я не ты, чтобы переодеться, мне хватит и пяти минут. – Огрызнулся я. Сестрица закатила глаза, но спорить не стала. Только фыркнула и, зашуршав юбками, исчезла из виду. И чего она нервничает? Ну обед, ну официальный… подумаешь! Из незнакомых лиц, на нём должен быть, разве что, тот самый полицмейстер и, по совместительству, младший брат Владимира, Никанор Игоревич Гюрятинич. Остальных обещанных гостей и я, и Хельга с тётушкой Еленой, уже знаем. Успели познакомиться, за те три недели, что мы живём в поместье Гюрятиничей. Их, собственно, и ожидается совсем немного, да и гостями называть собирающихся на обед людей, было бы несколько неверно. Всё же, все они, так или иначе, принадлежат семье владеющей этим поместьям и, соответственно, в той или иной мере могут считаться его хозяевами.

Хех, главное, чтобы отец семейства, почтенный Игорь Стоянович не услышал моих рассуждений. По его мнению, он и есть единственный и полновластный хозяин всего имущества Гюрятиничей. Потому и слуги, во главе с дворецким Марком, величают всех без исключения членов семьи, живущих своим домом, гостями. И только сыновья и дочь Игоря Стояновича именуются ими «молодыми хозяевами». Но лишь потому, что не имеют собственного жилья в Новгороде или его окрестностях. А съёмное… оно съёмное и есть.

Кстати, дочка у здешнего «повелителя всего и вся», очень хороша! До Алёны красотой может и не дотягивает, но объективно… м – м, симпатичная, с Осиниными поспорить может, да. И поболтать с ней можно, не обо всём, конечно, но о многом. Она рунику понимает! Жаль, только, что этот огромный плюс перевешивается ещё большим минусом. Елизавета Игоревна, очаровательная девушка осьмнадцати лет, к величайшему сожалению, спелась с Хельгой и мои победы в наших обычных пикировках стали не таким частым событием, как хотелось бы. Хоть Свету с Ирой на подмогу вызывай! И честно говоря, единственным препятствием для этого шага является моя интуиция, которая прямо‑таки вопит, что результатом такого действия станет очередное удвоение моего противника. Оно мне надо?

Обед, как я и предполагал, не оказался чем‑то выдающимся. Разве что поданными блюдами, за что следует благодарить повара… Ну и знакомством с полицмейстером, разумеется. Никанор Игоревич оказался чуть располневшей копией капитана «Феникса», к тому же, откровенно плюющей на всю чопорность света. Уже через пять минут после знакомства, он легко перешёл на «ты», причём так естественно, что когда Хельга заметила его фамильярность, морщить носик было уже поздно, поскольку к тому моменту, она уже сама обращалась к сидящему напротив неё младшему брату Владимира на «ты».

По окончании трапезы, мы разошлись кто куда. Я и сам собирался пойти в сад, поваляться на траве, но был остановлен нашим новым знакомцем.

– Кирилл, не мог бы ты уделить мне несколько минут? – Спросил Никанор Игоревич.

– Конечно. – Кивнул я. Молодой генерал махнул рукой, молча приглашая следовать за ним, и мы направились к выходу из столовой. Миновав длинный и широкий коридор, свернули в холл и, поднявшись по парадной лестнице, оказались перед апартаментами младшего брата Хельгиного жениха.

– У меня в гостиной немного не прибрано, не обращай внимания. – Пропуская меня в гостиную, произнёс Никанор. Я кивнул… и замер прямо на пороге. В комнате, которую хозяин назвал гостиной, стены на всю свою четырёхметровую высоту оказались заставлены книжными шкафами. По – моему, книг здесь было даже больше, чем в расположенной на первом этаже библиотеке. И если бы они были только в шкафах… но нет, книги были везде. Они стопками громоздились на подоконниках, развёрнутые и заложенные многочисленными закладками устилали два массивных стола и оккупировали диван. А в центре комнаты возвышалась целая пирамида из книг, явно ожидающая, пока хозяин соизволит её разобрать.

– Всё никак не выберу время, чтобы заняться этими развалами. – Посетовал Никанор. – Идём, Кирилл. Документы у меня в кабинете.

Документы? Какие документы?

Я пошёл следом за Гюрятиничем, устремившимся к узкой лестнице, ведущей на опоясывающий комнату балкон. Обогнув террикон из книг и остановившись прямо под лестничным маршем, Никанор потянул на себя один из шкафов. Тот неожиданно легко отошёл в сторону, оказавшись весьма оригинальной дверью.

Домашний кабинет полицмейстера не произвёл на меня того же впечатления, что и гостиная, хотя книг здесь тоже было немало. А вот протянутая им папка, очень похожая на ту, что не так давно вручил мне Владимир, заинтересовала.

– Отец, конечно, будет против, и братец бы не одобрил такого нарушения его слова, но здесь нет ничего, что ты не смог бы узнать, расспросив сведущих людей, например, своих соклубников. Так что, будем считать, я просто сэкономил твоё время. – Произнёс Никанор.

– Что это? – Спросил я, взвесив в руках этот своеобразный подарок. Тяжёленькая папка.

– Краткое досье на Долгих. – Усмехнулся Никанор. – И не благодари. Терпеть этого не могу…

Хо – хо! Не благодарить, да? И правильно, за такой подарок одним «спасибо» не отделаться!

Глава 3. Тени прошлого

Досье, отданное мне Никанором Игоревичем, легло ещё одним камнем в фундамент знаний о противнике. Считая папку с информацией по расследованию, переданную мне Владимиром за час до беседы с генералом, у меня теперь есть целых два камня… Хорош фундамент, конечно, ну да уж какой есть. Хотя, я зря придираюсь. Информации, что в одной папке, что в другой, оказалось немало. И если бумаги с итогами расследования позволяли разобраться с методами действия Долгих, то досье на семью, включавшее в себя известные широкому кругу деловые связи рода, информацию о его владениях и предприятиях, и такую совсем неожиданную для меня вещь, как описание характеров основных «персонажей», стала настоящим подарком. Хотя, о ветрености младшей сестры Андрея, как и о его собственной вспыльчивости и нечистоплотности, я знал и без этой папочки… но ведь не б…вом единым живёт та же Леночка, верно?

Впрочем, информация о складах семьи Долгих и прочей инфраструктуре их производств, были мне куда интереснее. Честно говоря, по прочтении известных списков имущества этой семьи, у меня возникло огромное искушение выбрать безлунную ночку, подогнать «Мурену», да жахнуть по тем же складам главным калибром. Но этот порыв я подавил. Не без усилий, правда. И вообще, у меня опекун имеется. Вот у кого голова должна болеть из‑за этой дурацкой войны. И не потому, что я не хочу разгребать последствия собственной несдержанности, вины за которую я, всё равно, не чувствую. А потому, что Мирон Куприянович – глава рода, и подобные вопросы относятся именно к его компетенции. И этот самый глава рода пока категорически «против» любых «военных действий». «Не время», видите ли!

В этот момент, словно в насмешку, часы пробили четыре раза и я встрепенулся. Чёрт! Я же к Алёне собирался сегодня съездить!

Поднявшись с кресла, я выбрался из‑за широкого стола, с немалой кипой документов на нём и, заперев папки с копиями материалов по семейке Долгих в сейфе, с наслаждением покрутил головой… до хруста. М – да, восемь часов работы с документами, без перерыва, это было сильно! В жизни столько времени с бумагами не возился, даже во время учёбы… что там, что здесь. Хотя – а… нет, в лавке Края в Меллинге, с отчётами и ведомостями я тоже работал не так много. Ох, хорошо!

Потянувшись, я поправил «сбрую» с кобурой и, надев пиджак, вышел из конторы. Заперев дверь и кивком попрощавшись с приказчиком, занятым разговором с посетителем, я вышел на улицу и, оседлав купленный специально для поездок в мастерские, велосипед, покатил по дороге в город, стараясь не обращать внимание, на скользящий метрах в двухстах от меня мобиль. Привычное дело. После разговора с Несдиничем, его филеры перестали изображать невидимок, а я, в свою очередь, перестал сбрасывать их с хвоста. Ну, почти перестал. Выдавать им место жительства Алёны, я всё же не собирался. То, что известно контр – адмиралу, совершенно не обязательно знать его подчинённым, не так ли?

А потому, перед тем как заехать в гости к моей девушке, обязательно наведывался в гости к Осининым, и через полчаса уходил от них через чёрный ход. Девушки были в курсе «войны» с Долгих, и их симпатии были на моей стороне. Так что, Света с Ирой с большим удовольствием поддерживали игру в шпионов и помогали мне сбежать от наблюдателей. Правда, из‑за пресловутых правил приличия, задерживаться в их доме до полуночи, я не мог. А потому, приходилось сворачивать свидания с Алёной часов в десять и снова мчаться к особняку Осининых, чтобы изобразить добропорядочного гостя, не желающего компрометировать хозяек слишком поздним уходом из их дома. Перестраховка? Может быть, но мне так спокойнее. Да и дядька Мирон одобрил эти меры предосторожности. От кого я скрываюсь на самом деле? Да я и сам толком не разобрался. От Долгих, от германцев… ну и от людей Несдинича, выходит, но это уже следствие.

Светлана с Ириной приняли меня с уже привычной теплотой и, приняв купленный в знакомой кондитерской пакет со сладостями, потащили чаёвничать. Бедные мои уши.

Впрочем, всё оказалось не так страшно. За чаем, сёстры старательно обходили темы великосветских сплетен, а я не пытался завести разговор о рунах, так что, больше получаса мы болтали ни о чём, пока я не решился на вопрос из тех, что никак не мог заставить себя задать дядьке Мирону или Хельге. Правда, сестрица, как мне кажется, и не смогла бы ответить, просто по незнанию.

– Ира, Света, а что вы знаете о падении Завидичей? – Спросил я, отставив в сторону чашку с чаем. Девушки переглянулись и лица их посерьёзнели.

– Кирилл… – Протянула Ирина, переглянувшись с сестрой. – Не подумай, что мы не хотим ответить, но… а почему ты не хочешь спросить об этом у Мирона Куприяновича?

– Не знаю. – Пожал я плечами. – Может быть потому, что не хочу ему напоминать о прошлом? Он ведь и словом не обмолвился о своём роде, так что даже о принадлежности Завидичей к Поясам я узнал лишь недавно, причём от чужих людей. Пока чужих.

– Гюрятиничи сказали. – Задумчиво кивнула Ирина. Я уже говорил, что сёстры умницы?

– Мы можем рассказать не так уж много, Кирилл. – Пригубив чай, проговорила Света. – Не потому что это тайна, вовсе нет. Просто, большая часть истории произошла задолго до нашего рождения… около тридцати лет назад…

– Сестрёнка, по – моему, нужно начать сначала. – Заметила Ира и, покосившись на тарелочку с до сих пор не попробованным пирожным, вздохнула. – Итак. Сто Золотых Поясов, Господа Новгородская… и прочая, прочая, прочая. Кто это такие, тебе объяснять не надо?

– Сто самых именитых фамилий Новгорода, составляющие Большую палату, высший законодательный орган республики.

– В принципе, верно. – Кивнула Светлана. – Но кроме того, это ещё и самые мощные магнаты республики. Торговые дома, заводы и землевладения. Естественно, всё это подразумевает союзы, партнёрства… и давнюю вражду между домами. Есть рода сильные, есть слабые, есть проводящие свою политику, как те же Гюрятиничи, например, а есть и те, что следуют в кильватере сильнейших, не имея собственных политических амбиций. Чаще всего, это семьи из младших Поясов. Например, Гревские всегда поддерживали Борецких. Завидичи, будучи родом из старших Поясов входили в союз с Гюрятиничами и опирались на Горских и Осининых, как младших партнёров… не вассалов, учти. – После небольшой паузы, уточнила Света, и продолжила свой ликбез. – Изначально, и Завидичи и Гюрятиничи занимались морской торговлей, как и Горские, как и мы. Но кроме того, у обеих старших фамилий были собственные верфи, тогда как наши семьи специализировались на производстве приборов. Фактически, девяносто процентов всех морских судов построенных Новгородской республикой до воздухоплавательного бума, вышли с верфей принадлежавших этому союзу. Потом, семьи переквалифицировались на воздушную торговлю и, соответственно, строительство дирижаблей. Так к корабельным верфям добавились воздушные. У нас, то есть у Горских и Осининых, не было достаточно финансовых возможностей, но наши инженеры были лучшими, так что партнёрство не распалось. Наоборот, стало ещё теснее, и спустя пару десятков лет после начала производства «китов», зашла речь о равноправном союзе, как у Завидичей с Гюрятиничами.

– Пока не случилась катастрофа. – Подхватила Ирина, заметив, что сестра тянется к чашке с чаем. В горле пересохло, должно быть.

– Какая? – Часы пробили шесть вечера, но я не обратил на это никакого внимания. Уж больно интересные вещи рассказывали сёстры.

– Тридцать лет назад, Завидичи спустили со стапелей новый дирижабль. Первый в мире двадцатитысячник, названный «Левиафаном». Он успешно прошел все испытания и в скором времени должен был стать самым большим в мире пассажирским лайнером. В первый демонстрационный рейс на нём, отправилась вся семья Завидичей и, фактически, весь инженерный состав верфей с отличившимися во время постройки этого монстра, заводскими мастерами. Лайнер набрал крейсерскую высоту… а через час Псковский порт сообщил о поступившем на их телеграф сигнале бедствия. «Левиафан» рухнул в полусотне километров от Пскова с высоты восемь миль. Выживших не было.

– Следствие пришло к выводу, что дирижабль разрушился ещё в воздухе, попав в силовой шторм, а «кит» оказался слишком неповоротлив, чтобы от него уйти. – Договорила вместо своей сестры, Светлана. – От семьи Завидичей в живых остался только двенадцатилетний Мирон, отсутствовавший на «Левиафане» из‑за своей учёбы в лицее. А наш род и семья Горских потеряли большую часть своих представителей. Вассалов‑то у нас было немного, и большинство инженеров, отправившихся в полёт на «Левиафане», так или иначе приходилась нам роднёй. Вот такая печальная история, закончившаяся развалом одной из самых мощных и старых партий в Большой Палате.

– А имущество Завидичей? – Спросил я.

– Что‑то растащили бывшие вассалы, что‑то прилипло к рукам Поясов… Единственное, что смогли сделать Гюрятиничи, это организовать для Мирона небольшой траст, вложив в него средства от продажи совместных с Завидичами владений. – Ответила Ирина. – А из недвижимости ему достался лишь родовой удел в Водской пятине.

– Да и то, только потому, что это вотчина, и лишить её может лишь полный состав Большой палаты. – Закончила за сестру Светлана. Девушки замолчали, но ненадолго.

– Кирилл, ты бы поберёгся, а? – Тихо проговорила Ирина. Я изумлённо взглянул на подругу.

– Прости?

– Мирон Куприянович, во время учёбы сдружился с Матвеем Несдиничем. Их род, кстати, тоже сошёл со сцены, чуть позже Завидичей. С той лишь разницей, что все они остались живы. Просто закрылись в своих поместьях и до сих пор не особо жалуют Новгород своими визитами. – Вздохнув, вновь заговорила Ира. – Более того, мы полагаем, что именно Матвей Савватеевич потянул Мирона на военную службу, тем самым выводя из‑под возможного удара со стороны Золотых Поясов, которым Армия и Флот Конфедерации не подчиняются вообще. И с успехом пресекают любые попытки знати вмешиваться в их дела.

– Из‑под какого удара? – Удивился я. Сёстры замялись.

– Возможного. Была история… – Медленно проговорила Света, вздохнула и, словно решившись на что‑то, произнесла уже куда более уверенным тоном. – По окончании военного училища Воротынского в Твери, Мирон явился в наш дом и просил у отца руки его младшей сестры. Несмотря на то, что дед перед смертью всячески настаивал на том, чтобы наша семья даже не вспоминала о партнёрстве с Завидичами, отец, став главой рода, пошёл навстречу Мирону и чувствам своей сестры. Через год брак был заключен, а ещё через несколько месяцев молодые покинули Новгород, отправившись к месту службы Завидича.

– И у нашей семьи начались проблемы. – Продолжила Ира. – Сначала мелкие и незначительные, но они становились крупнее и крупнее. Род стал терять влияние и средства.

– Потом умерла мама. – Тихо заметила Света. – А за ней ушёл и отец.

– И если бы не помощь дяди Ивана, маминого брата, назначенные нам опекуны давно растащили бы всё имущество Осининых, так же, как имущество Завидичей. – Дополнила Ира.

– М – м, а при чём здесь… – Начал было я, но Света меня оборвала.

– Спустя восемь лет после заключения брака, Мирон ненадолго появился в Новгороде. Без жены, но с маленькой дочкой. Дядька Иван рассказывал. Так вот, Мирон появился… и исчез. Чтобы вернуться спустя ещё десять лет, но уже не только с дочерью, как оказалось, последние несколько лет учившейся в Новгороде инкогнито, но и с подопечным, который никак не может быть его сыном, но носит ту же фамилию.

– И всё‑таки, я не очень понимаю… – И вновь мне не удалось договорить.

– Супругу Мирона похитили и продали в рабство. – Резко проговорила Ирина. – К тому моменту, когда Завидич с Несдиничем сумели отыскать её следы, наша тётя уже была мертва.

– А… что опекун?

– Как рассказывал дядька Иван, Мирон нарушил приказ начальства и, вместе с друзьями поднял весь полк в ружьё. – Сверкнула глазами Света. – Против полутора тысяч штурмовиков поддержанных линкором «Слава», Кипр ничего не смог сделать. Линкор уничтожил всё, что было способно летать или плавать, а штурмовики поочерёдно зачистили все три работорговых «города», Акротири, Декелию и Темблос. Там, говорят, до сих пор никто не селится.

– Вот только вернуть тётю эта бойня не помогла. – Закончила Ирина.

– Однако… – Протянул я. Вот и открылась причина, по которой Хельга так яростно ненавидит работорговцев. Но Осинины правы, подобные происшествия не бывают спонтанными. Ну, пусть даже «Левиафан» действительно попал в силовой шторм, а не столкнулся в воздухе с каким‑нибудь «китом», но всё остальное… кажется, кто‑то решил воспользоваться удачной ситуацией и уничтожить, как выразились сёстры Осинины, самую старую и мощную партию в Большой Палате. Да и происходящее с семьёй Завидичей, сейчас, в свете сказанного, приобретает совсем другой вид. Политика! Я аж скривился. Ненавижу политику и интриги. Вздохнув, задавил гнев и… замер.

– Девушки, милые, красивые, а скажите мне, пожалуйста… – Тихо начал я. – Ведь Долгих тоже из младших Поясов, а значит, они тоже ходят под кем‑то из старых фамилий. Так?

– Нет. Раньше так и было, но с тех пор, как Несдиничи затворились в своих поместьях и отошли от политики, у Долгих нет покровителя в Новгороде. – Кивнула Ира.

Твою ж дивизию с притопом да прихлопом… через три клюза вперехлёст!