Текст книги "Юнец Торгового Флота (СИ)"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

Глава 10. Посидим, поговорим

Идею с «уходом в монастырь» предложила Алёна. Точнее, узнав, что я намерен уйти из Новгорода во избежание ненужных встреч со всякими родовитыми, на полном серьёзе заявила, что чем ждать моих редких да тайных визитов, ей проще в монастырь уйти. И жизнь, дескать, там спокойнее и искусов меньше, да к тому же «всяких болванов мужского пола в женских монастырях не привечают».

Критику принял, осознал и раскаялся. Но предложение уйти со мной на «Мурене» в долгое путешествие Алёне пришлось чуть ли не клещами добывать. Сюр полный! Я бы и сам рад схватить её в охапку и никуда не отпускать, а тут адвокатом дьявола пришлось работать.

– И как ты собираешься объяснить свое решение маме?

– Договоримся. Мама умная и добрая. – Ну, наверное… надеюсь. Хотелось бы, чтобы потенциальная тёща оказалась именно такой.

– А что скажет папа, вернувшись из рейса и обнаружив полное отсутствие наличия в доме любимой дочки?

– Вот уж папа должен понять! Сам в своё время маму из родного дома умыкнул! – Я бы и согласился с таким рассуждением, с огромной радостью… Вот только воровал папа маму, а у него украдут дочку. Как‑то меня сомнение берёт, что аналогия здесь уместна, и Григорий Алексеевич обрадуется подобному продолжению семейной традиции.

– Ладно, допустим, с твоими родителями мы придём к устраивающему обе стороны решению. – Вздохнул я. – Но как отреагируют на твоё исчезновение соседи и друзья? Им не покажется странным столь скорый отъезд?

– А им какое дело? – Изумилась девушка.

– Да не о них речь. Сообщат в полицию, Гюрятиничи прознают, а там и до остальных дойдёт… начнутся всякие подозрения и размышления. Оно нам надо?

Вот тут‑то Алёна и предложила уже серьёзный вариант с «уходом в монастырь». Он и не удивит никого, после моих похорон‑то… и на расспросы о местонахождении обители, где решила принять постриг Алёна, всех доброхотов можно посылать лесом. Дескать, не желает девочка никого видеть и о прошлой жизни вспоминать.

– И чего это ты так радостно улыбаешься, а? – Настороженно спросила Алёна, увидев моё отражение в зеркале трюмо, у которого она приводила себя в порядок перед уже скорым возвращением матери из кондитерской. А я и не заметил, как день прошёл.

– Так отчего же мне не радоваться? Любимую уговорил от родителей сбежать. – Честно ответил я.

– Ты уговорил?! Ну, наглец! – Аж подпрыгнула на пуфике Алёна, моментально разворачиваясь ко мне лицом. Кажется, сейчас меня будут бить!

Улыбнувшись как можно довольнее, отпрыгнул к двери и… задал стрекача. Рывок, поворот, лестница… Прыжок!

Стоя в холле внизу, поднял голову и залюбовался перегнувшейся через перила и целящей в меня подушкой полуобнажённой красавицей… Так засмотрелся, что даже от влетевшего в голову «снаряда» увернуться не сумел. А там и сама Алёна по лестнице сбежала.

– Куда ж ты босиком по каменному полу‑то! – Сунув подушку уже собравшейся меня поколотить девушке, я подхватил её на руки и… застыл, услышав хлопок входной двери. По спине ощутимо продрал мороз и я медленно, очень медленно обернулся, как был, с Алёной на руках. – Кажется, это становится традицией.

– Какие нынче резвые мертвяки пошли. – С расстановкой произнесла Марфа Васильевна, окинув взглядом нашу композицию. Честно говоря, покраснели мы с её дочкой одновременно. И было от чего. Если на девушке хоть халат накинут, то я‑то, убегал от неё вообще в одних трусах. А учитывая, что во время забега пояс халата где‑то потерялся… и Алёна у меня на руках, м – м, картинка выходит довольно фривольной, и прямо скажем, очень компрометирующей. Куда уж дальше?

– Ну, слухи о моей смерти сильно преувеличены. – Пробормотал я, пока Алёна пыталась изобразить невинность, прикрываясь многострадальной подушкой, из которой вот – вот перья полезут, с такой силой она её сдавила.

– Вижу. – Кивнула мама Алёны. Чёрт, а с папой было как‑то проще… или так только кажется, потому что в тот раз я был одет?

– А…

– Стоп. – Марфа Васильевна, очевидно поняв, что конструктивная беседа сейчас явно не сложится, подняла руку. – Поднялись наверх, оделись, спустились вниз, за ужином поговорим.

От тона приказа, тело само собой развернулось на сто восемьдесят градусов и ноги понесли на лестницу. Алёна попыталась спрыгнуть с моих рук, но я не отпустил, чем, кажется, заслужил пару очков в глазах её матери.

Одевались мы быстро и молча. Уж не знаю, что там думала моя девушка, а я, пока приводил себя в должный вид, пришёл к выводу, что каким бы ни был результат грядущих переговоров, Алёну я не оставлю. Хоть выкраду, как в своё время её отец поступил с юной Марфой, родители которой в упор не желали видеть в любимом их дочери достойного зятя.

На кухню мы вошли, держась за руки… и не поднимая взгляда на грохочущую кастрюлями – сковородками Марфу Васильевну. Но, не почувствовав от неё явного негатива, я всё же взял себя в руки и принялся помогать со сборами ужина. А там и Алёна подключилась. Её матушка несколько секунд понаблюдала за нашим мельтешением и, чему‑то усмехнувшись, взяла командование в свои руки. Дело заспорилось и через полчаса мы уже сидели за столом и молча наворачивали разогретые Марфой Васильевной щи. И если честно, то молчали не столько от смущения, сколько от неожиданно напавшего дикого жора. По крайней мере, я, так точно.

Посмотрев с какой скоростью опустошается мною тарелка со щами, матушка Алёны покачала головой.

– Что ж ты дочка молодца так заездила, а? Все соки из него выпила, и не покормила. Не стыдно? Этак он у тебя и до свадьбы не доживёт. Не сотрётся, так с голоду помрёт. – Пропела она, вгоняя нас с Алёной в краску.

– Да нам, как бы, не до того было. – Промямлил я, тут же получив под столом ощутимый удар в голень. Больно!

– Эх, молодо – зелено. – Покачала головой Марфа Васильевна, делая вид, что не заметила ни дёрнувшейся дочери ни моего шипения. Улыбнулась чуть снисходительно и, взглянув на меня, кивнула. – Ладно. Сами разберётесь, да научитесь, а где не разберётесь, мы с отцом подскажем… от души, до полного вразумления да просветления… Ну, да об этом и позже поговорить можно будет, а пока, рассказывай зятёк, как тебя теперь звать – величать, да как ты до жизни такой дошёл.

И я рассказал. Без особых подробностей, но и без вранья. И кажется, теперь я знаю откуда у Алёны её умение слушать. Марфа Васильевна не перебивала и не переспрашивала, позволяя мне вести рассказ так, как я сочту нужным и, лишь когда я умолк, она стала задавать вопросы, при этом ни словом ни намёком не выдав желания разузнать то, о чём я специально умалчивал во время рассказа.

– Я не буду говорить, что ты сделал глупость, разыграв свою смерть. – Тихо заговорила Марфа Васильевна. – Понимаю, что без знания всех подробностей дела, правильно оценить этот шаг, просто невозможно. И всё‑таки, мне кажется, что тебе следовало подождать один год и отказаться от опекунства Завидича. Не стали бы родовитые за тобой всю жизнь гоняться?

– Не стали бы. – Согласился я. – Просто убили бы, как только поняли, что сотрудничать с ними я не собираюсь. Хотя бы для того, чтобы не достался другим, со всеми своими знаниями и разработками. А лавировать всю жизнь меж интересов именитых, не по мне. Это не жизнь, а сплошное бегство. То от одних, то от других. Об опасности, которой я подверг бы в этом случае близких, и вовсе можно промолчать. Ведь что может быть проще? Надавить угрозой жизни родным и всё.

– Может быть… – Кивнула мать Алёны. – И что ты теперь намерен делать?

– Жить, работать. – Пожал я плечами. – Планирую заняться перевозками в Венде.

– Перевозками? У тебя есть ещё один дирижабль?

– Зачем «ещё один»? «Мурены» будет вполне достаточно. – Ответил я.

– А как же… дирижабль рухнувший на оружейные склады? – Не поняла Марфа Васильевна.

– Это был макет. – Признался я. – Слишком много сил я вложил в «Мурену», чтобы уничтожить её собственными руками.

– Понятно. А почему именно в Венде, а не в Конфедерации? – Спросила мать Алёны.

– Фронтир. Там проще легализоваться. Да и лишних вопросов никто задавать не будет. Только деньги плати.

– У тебя там есть связи? – Приподняла бровь Марфа Васильевна.

– Хорошие знакомые. – Поправил я. – И они уже подготовили нужные документы на новое имя. Правда, возраст пришлось немного изменить, всё‑таки, пятнадцать лет, для капитана собственного каботажника, это слишком вызывающе.

– Понятно. – Мать Алёны покивала. – Значит, тебя можно поздравить с совершеннолетием?

– Не совсем. В следующем году будет восемнадцать. – Ответил я и вздохнул. – Жаль только, что придётся отказаться от пилотского знака.

– Почему? – Удивилась Алёна.

– Имя, дочка. У твоего… кавалера теперь другое имя, забыла? – Ответила ей мать и перевела взгляд на меня. – Вот, кстати, и как тебя теперь звать – величать, а?

– Рихард Бюлов. – Развёл я руками.

– Белов? Не слишком…явно? – Поинтересовалась Марфа Васильевна. – Всё же, провести параллели с Риком Черновым будет совсем просто. Может, лучше было бы взять девичью фамилию твоей матери?

– Бюлов. Не Белов. – Поправил её и, почесав кончик носа, вздохнул. – Думаете, фамилия Бельский сделала бы меня незаметнее?

– Ох. – Мама Алёны покачала головой. – Ты, случаем, не родственник тверским Бельским?

– Не знаю. Мама сиротой была, так что, сведений о родичах с её стороны у меня нет.

– Понятно. Но тут ты прав, как бы оно ни было, затеряться с такой фамилией будет непросто. – Медленно проговорила женщина и её лицо исказилось в хищной усмешке. – Ладно! О делах прошлых мы поговорили, а теперь, поведай‑ка мне, соколик, самое главное…

– Что именно? – Напрягся я.

– Что? Дочку мою совратил? Совратил. Так будь добр, прими ответственность. – Хлопнула по столу ладонью Марфа Васильевна.

Началось… Впрочем, а могло ли быть иначе?

История, рассказанная мальч… кавалером дочери, поразила Марфу Трефилову, больше чем само появление недавно похороненного Кирилла в её доме. Правда, застав парочку в неглиже, она была готова рвать и метать, но, как обычно, подавив чувства, решила сначала разобраться в происходящем и не пожалела. Рассказ Кирилла затмил первое впечатление и Марфа была вынуждена признать, что история любит повторения. Её дочери достался такой же неугомонный и шебутной кавалер, как в своё время и ей самой. И глядя на то, как прижимаются друг к другу Алёна и Кирилл, Марфа была вынуждена признать, что разлучить этих двоих будет также сложно, как и её саму с Гришкой. А ведь родители пытались… и чем это закончилось? А ведь с бывшего Завидича станется повторить тот трюк, что когда‑то проделал Григорий. Выкрадет любимую из отчего дома… и ищи ветер в поле! Ну уж нет. Традиции, конечно, дело хорошее, но здоровье дороже. Раз эти двое хотят быть вместе, пусть будут. Но под присмотром!

Уцепившись за ускользающую мысль, Марфа довольно улыбнулась и перевела взгляд на жениха дочери. Тот еле слышно хмыкнул и, вздёрнув подбородок, крепче прижал к себе Алёну.

– Григорий говорил, что для управления «Муреной» нужно, как минимум, два – три человека. Это правда? – Спросила Марфа, явно сбив с толку Ки… Рихарда. Тот на миг замер и осторожно кивнул. Судя по задумчивому взгляду, юноша пытался понять причину такой резкой смены темы.

– Но у тебя этих людей нет? – Уточнила она. Ещё один кивок и недоумённый взгляд стали ей ответом. Марфа улыбнулась и решила объясниться. – Ясно. Зная упрямство своей дочери, могу предположить, что отговорить её от полётов с тобой, не выйдет. Но и оставить единственную дочку без присмотра я не могу.

– Ты хочешь отправиться с нами? – Изобразила дурочку Алёна, но тут же осеклась под недовольным взглядом матери.

– Нет уж. Но у меня есть три сына – лоботряса, сменившие уже третий дирижабль. А у Рика есть необходимость в экипаже, которому он мог бы доверять.

– О – о… А что скажет папа? – Протянула Алёна. А вот Рихард напрягся.

– Папу я возьму на себя. – Улыбнулась женщина и обратилась к жениху дочери. – Как тебе такая идея?

– Обсуждаемо. Особенно, если это будет, действительно, мой экипаж. – Особо надавив на последние слова, проговорил тот, и Марфа понимающе кивнула. Ну, вылитый Гриша в молодости!

ЭПИЛОГ

Капитан «Осы» нервничал. И вроде бы причин для этого нет, дирижабль в порядке, команда довольна взятым накануне большим призом, десятой части которого хватит, чтобы отремонтировать немногочисленные полученные в последнем бою повреждения, а вот поди ж ты. Грызёт что‑то капера. Уже третий час не даёт покоя какое‑то странное беспокойство.

– Капитан, каботажник на восемь часов! – Голос наблюдателя заставил Отто встряхнуться.

– Эй, на дальномере. Расстояние до цели? – Рявкнул капитан.

– Восемьдесят шесть миль, капитан. Пятисотка в грузе, скорость семьдесят… Они меняют курс, капитан!

Может, это оно? Отто на миг замер, поглаживая нарукавную нашивку с перекрещенными синими палашами, и невидяще уставился в стекло обзора, за которым простиралось небо с плывущими в вышине облаками и скользящими по далёкой земле тенями от них. Нет, ерунда. Удирают же.

– Машинное, полный ход! – Отдал приказ капитан, чувствуя, как в душе поднимается азарт. Как всегда, во время погони за очередным «купцом».

Дирижабль прибавил ход и, поправив курс, кинулся вдогонку за улепётывающим противником. Гражданское судно? Пф! А что ж оно тогда от честного капера удирает? Не – ет, шалишь!

Бой вышел коротким, но яростным. «Купец» отстреливался зло, до последнего снаряда, не жалея ни стволы ни канониров. Но куда обычной «селёдке» против заточенной для боя «акулы»?

Удачный выстрел разнёся котлы в машинном отделении «купца» и тот мгновенно потерял большую часть манёвренности. Попытку жертвы уйти вниз и прижаться к земле, Отто пресёк мгновенно и жёстко. Зашёл в лоб к почти обездвиженному «купцу» и, сократив до минимума расстояние между дирижаблями, всадил два снаряда точно в рубку. Заработали якорные пушки, связывая два дирижабля стальными тросами и абордажная команда в тяжёлых, бронированных «шкурах» заскользила по ним к «купцу».

Отто довольно улыбнулся, глядя, как его люди вламываются в изрешечённую снарядами гондолу дирижабля. Отсюда не слышно, но сейчас на палубах «купца» грохочут пистолеты и дробовики сметают противника, словно метлой. Пятнадцать минут, максимум, полчаса, и можно будет начинать сбор трофеев.

Капитан вздохнул. Жаль, что взять весь груз они не смогут. Просто не хватит места… Придётся отобрать лучшее, а «селёдку» отвести к морю и затопить. Тащить её с собой, всё равно не выйдет. Проще сразу же признаться в пиратстве. А этого Отто себе позволить не может, за репутацией, пусть и не самой доброй, нужно следить. После той бойни в Меллинге, на «Синих палашей» и так стали коситься в Венде… Конечно, по сравнению с благорасположением Рейха, это не так уж важно, но… зачем усугублять?

Вот, абордажники потянулись в обратный путь. Отто мысленно пересчитал возвращающихся матросов и довольно кивнул. Двадцать два. Обошлись без потерь. Замечательно. Теперь можно и грузом заняться. Противник? А кому нужны такие свидетели?

Капитан «Осы» только сделал шаг в сторону от обзора, как дирижабль тяжело содрогнулся, а в следующий миг по палубам прокатился грохот взрыва. Да такой, словно, рванула крюйт – камера!

Поднявшись на ноги, мотая головой в попытках избавиться от пронзительного и противного звона в ушах, Отто замахал рукой, разгоняя непонятно откуда взявшийся дым и, закашлявшись, огляделся по сторонам. Офицеры, сброшенные на пол взбрыкнувшим дирижаблем, поднимались на ноги, что‑то кричали… рядом с капитаном раздался чей‑то стон. Обернувшись, Отто рассмотрел сквозь густеющий дым привалившегося спиной к перископу матроса – наблюдателя с широкой раной на лбу, и залитым кровью лицом. Красные разводы на корпусе перископа… Что, чёрт возьми, произошло?!

Покачнувшись, Отто шагнул к судовому телефону.

– Доложиться по местам! – Рёв ошарашенного капитана разнёсся по палубам.

– Машинный зал – порядок! Наблюдаем задымление со стороны тех. палуб. – Отозвался голос «деда».

– Первая техническая – порядок! Дым со второй. Вижу огонь! – Тут же включился арт – инженер.

– Вторая! Вторая! Доложитесь! Чёрт! Боевая! – Отто зашарил взглядом по рубке и, ткнув пальцем в рулевого, кивнул ему, указав на выход. – Проверь вторую техническую и боевую. Бегом!

Матрос, не говоря ни слова, сорвался с места. Но едва он перешагнул комингс, как по гондоле словно врезали гигантским молотом. Из дверного проёма плеснуло огнём и пылающее тело рулевого, пролетев через всю рубку, влепилось в обзор. К мгновенно усилившемуся кислому запаху взрывчатки и дыму добавилась вонь спалённых волос и горелого мяса. А ещё через секунду, рубка просто перестала существовать. Тёмное веретено вломившееся со стороны левого крыла, озарило пространство мощной вспышкой и мостик словно корова языком слизнула.

В паре кабельтовых от сцепившихся в небе мёртвых дирижаблей, медленно, словно нехотя, соткался из воздуха небольшой корабль. Небольшой, даже по сравнению с этими каботажниками.

Выстрел якорной пушки связал невидимку с «акулой», и в сторону покалеченного торпедами дирижабля с изображением перекрещенных синих палашей на куполе, скользнули три громоздкие фигуры в тяжёлых «шкурах», почти таких же, в каких ещё недавно щеголяли абордажники «Осы».

Оказавшись в переходах «акулы», атакующие взяли наизготовку оружие и медленно двинулись вперёд по задымлённой галерее «Осы». Впереди метнулась всполошённая тень и короткая злая очередь с грохотом вспорола воздух. Тень задёргалась от многочисленных попаданий и рухнула наземь, заливая переборки и пол своей кровью. Из‑за спины одного из «гостей» раздался звук выстрела. Идущий замыкающим, третий боец вздрогнул, но не упал, как того можно было ожидать. Дробь с искрами отскочила от тяжёлой брони и, моментально развернувшись, боец рухнул на колено. В переходе прогрохотала ещё одна очередь, сметая напавшего со спины противника.

– Осторожнее, Слав! – Прогудел идущий первым боец, в свою очередь встречая грудью пальбу сгрудившихся у начала галереи абордажников «акулы». Тяжёлый ствол в его руках задрожал, выплёвывая в сторону противника сплошной поток стали. Длинная лента с зарядами, с лязгом выползающая из короба на спине бойца потянулось в приёмное гнездо пулемёта, чтобы уже опустевшей вернуться в тот же короб.

Полтора часа потребовалось трём неуязвимым бойцам, чтобы обойти горящую «акулу» и уничтожить весь её экипаж. Точнее, то, что от него осталось. Справившись с этой задачей, двое из них отправились в трюм, заниматься переброской трофеев на свой дирижабль, а третий задержался, чтобы обшарить капитанскую каюту и сейф.

Глянув на затейливую дверь железного ящика, «украшенную» добрым десятком лимбов и рукояток, боец фыркнул и, покачав головой, сдёрнул с пояса какой‑то инструмент, больше всего похожий на жезл, кончик которого тут же вспыхнул ровным алым светом. Правда, стоило бойцу прикоснуться этим жезлом к боковой стенке сейфа, как железный ящик отозвался россыпью искр, и тут же свечение из алого стало белоснежным. Кончик жезла легко, словно нож в масло, вошёл в железную стенку сейфа, оставляя за собой сияющую тусклым красным светом полосу. Удар тяжёлой перчатки выбил очерченный резаком квадрат внутрь ящика, и боец, тихо выматерившись, тут же принялся вытаскивать раскалённую железку, пока она не сожгла лежащие внутри бумаги. Успел.

– С ними точно всё будет в порядке? – Стоящая на мостике «Мурены», девушка не сводила взгляда с «акулы», в недрах которой исчезли трое её братьев.

– Точно. – Кивнул стоящий рядом молодой человек и, похлопав себя по тяжёлому доспеху «шкуры», успокаивающе добавил, – Ты же знаешь, это костюм только снарядом пробить можно. Успокойся, Алён.

– Я спокойна. – Буркнула она, не сводя взгляда с обзора.

– Вижу. – Насмешливо хмыкнул её собеседник и, не удержавшись, схватил девушку в охапку и прижал её к груди. – Поверь, солнышко. В этой броне, с ними без тяжёлого вооружения не справиться. Зря я, что ли, столько времени убил на её создание?

– Я верю, Рик. – Вздохнула Алёна, поудобнее устраиваясь в кольце рук любимого. – Просто нервничаю.

– Всё будет хорошо. – Тихо проговорил юноша, поглаживая девушку по растрепавшимся волосам и, заметив, как опускается аппарель на «акуле», улыбнулся. – Обязательно!

Продолжение следует…

Примечания

Имеется в виду ответ Папы Римского Захарии на вопрос Пипина III Короткого, тогда ещё мажордома при короле франков Хильдерике III (последнем Меровинге) и фактического правителя в государстве, о том кто должен быть королём, тот кто царствует или тот кто правит? Папа ответил: «тот кто правит». Результатом стала коронация Пипина и основание им королевской династии, позже получившей имя Каролингов (Пипин был отцом Карла Великого).

Серебряная стенка, здесь, сленговое название адмиральских знаков различия на погонах, представляющих собой стилизованные эполеты чёрного цвета, в круглой части которых расположены медальоны алой эмали с серебряной стеной в центре. У контр – адмиралов погоны с узким серебряным кантом, у вице – адмиралов погоны обрамлены широким кантом, у адмиралов погоны обрамлены короткой серебряной бахромой. У высшего командного состава Воздушного Флота инженерной службы, кант и бахрома красного цвета.

Измывательства – сюда включаются не только физические и психические пытки, но и изнасилования. Одна из самых «тяжёлых» статей Уголовного законодательства Русской конфедерации. Не предусматривает отсутствия умысла и смягчающих обстоятельств.

АСГП – аппарат системы геопозиционирования.

Новик – вой – гридень – ярый – звания определяющие ступени силы бойцов – «стихийников» по возрастающей, согласно системе существующей в прежнем мире Кирилла.

Игра слов. Gross (нем.) – большой

Меланжер (от фр. Melanger – смешивать) – машинка для взбивания и смешивания, кухонный миксер, иными словами.

«Шотландка» – здесь, двигатель Стирлинга.

Печать – символ власти в роду. Может быть специальной, вручаемой любому представителю фамилии для исполнения определенной задачи или родовой. Последней, глава может наделить любого из наследников, доверяя таким образом руководство родом, его людьми и имуществом.