Текст книги "Волчьи войны"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 5
Во власти тьмы

Услышав пронзительный крик Фейт, Алеа сразу проснулась. В монастырской келье было еще совсем темно, но на стенах, в отсветах четырех зажженных факелов, виднелись чьи-то огромные тени. Не успела она приподняться с постели, как два солдата, лица которых были полностью закрыты шлемами, схватили ее за запястья и за щиколотки, лишив возможности двигаться.

В комнате стоял страшный шум. Трещали сломанные стулья, кричали Мьолльн и Фейт. Алеа спросонья еще не поняла, что происходит, как ее перевернули лицом вниз и скрутили за спиной руки.

Проклятые монахи! Они вызвали Воинов Огня, подумала она. Ей удалось рассмотреть у солдат на одежде герб графа Ал'Роэга. Красное пламя на белом фоне. Солдаты Бога. Один из них, прижимая ее к кровати, придавил ее сверху коленом, и она стиснула зубы, чтобы не закричать от боли.

Как проклинала себя Алеа! Она позволила себе в разговоре с тем монахом из библиотеки много лишнего, а ее друзьям теперь приходится за это расплачиваться. Ей следовало насторожиться сразу, как только она увидела, что его настроение изменилось. И вообще, надо было послушаться Мьолльна, он ведь не хотел ночевать в монастыре… Но все же здесь она узнала очень важную вещь. Ответы на ее вопросы – в Энциклопедии Анали, а сама энциклопедия – в Мон-Томбе.

Алею мучили угрызения совести, но она сохраняла самообладание. Она, конечно, испугалась, но зато теперь она знала то, что помогало ей не поддаваться панике. Брат. Тагор. Она отчетливо помнила каждую его фразу. Каждое слово. У нее есть брат. Она встретилась с ним в мире Джар, и это делало ее сильнее. Давало надежду, которую ничто в мире не смогло бы теперь отнять. Даже Воины Огня…

Солдат слишком туго затянул веревки, и они прямо-таки обожгли ей руки. Он потянул за них еще сильнее, и Алеа вскрикнула от боли. Она тут же получила сильный удар по голове и потеряла сознание. Исчезли все звуки, свет померк. Она очутилась в темном, пустом пространстве. Еще более пустом, чем мир Джар…

Когда она очнулась, то поняла, что сидит со связанными за спиной руками в задней части какой-то длинной повозки. Первое, что она увидела, были глаза Фейт и Мьолльна. Они были тоже связаны и взволнованно смотрели на нее.

– Где мы? – спросила Алеа. Боль в затылке еще давала о себе знать.

– Думаю, мы на пути к Риа, – ответила Фейт. – С тобой все в порядке?

– А что, я долго была без сознания? – удивилась Алеа, уловив тревогу в голосе подруги.

– Несколько часов, не меньше! – ответил Мьолльн. – Ну и напугала ты меня, дорогая моя!

Алеа успокаивающе улыбнулась в ответ и осмотрелась. Повозка неслась с такой скоростью, что ветер вздувал кверху полог. Тут лежали какие-то деревянные ящики и свернутые куски парусины. Все это подпрыгивало на каждом ухабе. Оказавшись в таком явно не приспособленном для перевозки пленников месте, Алеа могла бы без труда воспользоваться сайманом и скрыться вместе со своими спутниками. Но ей хотелось сначала понять, что происходит.

Солдаты пришли не для того, чтобы их убивать. Пока что их только захватили в плен и спешно повезли в Риа. Должно быть, Воины Огня гордились своей удачей и торопились доставить пленников графу Ал'Роэгу и епископу Эдитусу. Это означало, что до тех пор, пока граф их не увидит и не поговорит с ними, им ничего не грозит.

– Что будем делать? – прошептал Мьолльн, наклоняясь к девушке.

– Дождемся приезда в Риа… Так мы окажемся ближе к Мон-Томбу, к тому же мне хочется посмотреть на Ал'Роэга и на Эдитуса.

Гном удивленно вскинул брови:

– Ты что, с ума сошла?

Алеа улыбнулась:

– Конечно, и ты это прекрасно знаешь. Настоящая сумасшедшая! Поэтому ты со мной и пошел, правда?

Гному нечего было сказать в ответ. Последнее слово всегда оставалось за Алеей, и он знал, что спорить с ней бесполезно. Он повернулся в надежде найти поддержку у Фейт, но та, казалось, восприняла решение Алеи вполне спокойно. Должно быть, она уже ничему не удивлялась!

– Они взяли наши вещи? – спросила Алеа, заметив, что брошь Фелима исчезла.

– Да. Все сложили вон в этот ящик, – ответила Фейт, указав подбородком на деревянный сундук в дальнем конце повозки. – Наверное, они получили строгий наказ предъявить графу все. Даже твой посох…

– А книжечку, которую дал мне монах?

– Думаю, она тоже там…

– Какое все же он чудовище, этот монах! – воскликнул Мьолльн. – Ничего себе прием! Подумать только, сдать нас солдатам! Хорош христианин!

– Наших лошадок они тоже прихватили, – сказала Фейт, – ничего там не оставили.

– Прекрасно, – откликнулась Алеа, – не надо будет за ними возвращаться…

Потом она замолчала и прикрыла глаза. Мьолльн продолжал негромко ворчать, Фейт откинула голову на задний борт повозки.

Усилием воли Алеа отодвинула от себя все, что ее сейчас окружало. Разожгла невидимый огонек в голове, в центре лба. Сайман был в ней. Она разогрелась им, пустила вдоль рук, по спине, по ногам. Ощущение было очень приятное. Еще немного – и сайман охватит все ее тело. Пусть дойдет до кончиков пальцев, пусть медленно разливается, подобно плавному течению реки. Алеа сделала глубокий вдох, а потом выдохнула вперед волну горячей энергии. Она увидела вокруг себя голубое сияние, незаметное для окружающих, и вспомнила, как удивился Фелим, когда она сказала ему, что видит его сайман. Энергия Фелима была красной, и Алеа подумала тогда, что цвет зависит от того, кто его создает, мужчина или женщина. А может быть, голубым сайман бывает только у Самильданаха, а у всех остальных он красный… Она пока еще не знала этого, но чувствовала, что когда-нибудь это поймет. А возможно, научившись, и сама сможет порождать энергию красного цвета…

Алеа сосредоточилась на том, что ей предстояло сейчас сделать. Она сконцентрировала сайман перед собой и придала ему форму клинка. Затем, усилием воли переместив этот невидимый клинок себе за спину, одним движением перерубила веревки, стягивающие ей руки. Удар саймана был точен. Теперь она владела им в совершенстве, хотя понимала, что находится лишь в начале пути. Она вновь переместила голубую энергию вперед и ловко повторила движение, ударив по веревкам на ногах, затем также освободила руки и ноги Фейт и Мьолльна. Теперь все трое были избавлены от пут.

Фейт и Мьолльн завороженно глядели на девушку. Они точно знали, что это сделала она, но все же не могли сдержать удивления. Они не произнесли ни слова. Мьолльн поднял руки и недоверчиво осмотрел запястья.

В задней части повозки вдруг раздался сухой треск. Крышка сундука, в котором были заперты их вещи, сама собой отскочила и упала на пол. Алеа не спеша поднялась и подошла к сундуку за своими вещами. Достала оттуда одежду, подаренную друидами, брошь Фелима, дубовый посох, кинжал. И молча вернулась на свое место.

Мьолльн немного помедлил, потом тоже встал и взял из сундука волынку и меч Кадхел, подарок Фелима. Он посмотрел на Алею, улыбнулся и сел, поглаживая рукой меч.

– Неужели мы не сбежим отсюда? – недоверчиво спросил он.

– Нет, – с улыбкой ответила Алеа. – Нас желают видеть в Риа? Что ж, мы туда явимся, но не со связанными же руками! Граф должен понять, что я важная гостья и что если я пришла, значит, сама этого пожелала.

Фейт тоже улыбнулась. Ей не терпелось увидеть лица солдат, когда они обнаружат, что их пленники не связаны.

– Как вы, бродячие актеры, живете? – спросил Фингин.

Была середина дня, их повозка катила вперед по направлению к западу. После дождей, ливших на протяжении двух дней подряд, лошади с трудом переставляли по размокшей дороге ноги. Колеса вязли в грязи, и повозка ползла еле-еле.

– Обычно, – ответил Мэл, – мы разъезжаем но дорогам целыми семьями. А семья для нас – широкое понятие… Мы с Кейтлин путешествуем вдвоем, потому что решили создать новую актерскую школу.

– А есть такие школы? – удивился друид.

– Нет, конечно. Мы просто так это называем. Дело в том, что не все понимают сценическое искусство одинаково. Некоторые остаются верны репертуару, в точности следуя тексту, другие только импровизируют…

– А вы?

– Мы ищем новые тексты. Что-то новое, что могло бы больше рассказать жителям Гаэлии. А главное для нас – это дивертисмент. Многие актеры в основном стремятся поучать. Наверное, считают себя друидами! А мы с Кейтлин хотим прежде всего развлечь, позабавить людей… Ведь это тоже очень нужно, особенно сейчас…

– Разумеется. А какую роль играет здесь Мойра?

– Мойра? Она и есть наша дорога. Дорога, по которой все мы идем. Мы живем в дороге, мы дети дороги… Дети Мойры…

Фингин качнул головой:

– Ты не упрощаешь?

– Упрощаю? А к чему усложнять? Быть сыном Мойры – это образ мысли. Не ощущать привязанности к участку земли, к дому, идти туда, куда зовут тебя ветер, солнце, дорога, – вот наша философия. Может, она и кажется тебе слишком простой, но она прекрасна. Мы никогда не воюем друг с другом, потому что у нас нет куска земли, за который надо было бы драться. Мы не претендуем на какую-либо собственность. И считаем, что земля не принадлежит людям…

– Значит, вы путешествуете и играете для тех, кто не принадлежит к вашей братии? Для чего?

– Мы стараемся поделиться с ними нашим пониманием жизни. Хотим, чтобы они поняли, что мы делаем. Но мы никого не неволим. Никого не агитируем и ни к чему не призываем. Просто показываем…

– А что вы будете делать в годину тяжелых испытаний? Если бы все жители Гаэлии приняли ваш образ мысли, а с севера пришли бы на остров орды варваров? Как бы вы стали защищаться?

– А что нам защищать? – возразил ему Мэл.

– Вашу жизнь.

– Но ведь никто никогда не посягает на нашу жизнь! Мы никому не мешаем. Даже если варвары придут на остров, они, возможно, и убьют первых бродячих актеров, которые попадутся им на пути, но потом поймут, что это бессмысленно. Взять у нас нечего, и мы совершенно безопасны для кого бы то ни было.

– Не уверен, что все так просто. Война – нечто более сложное…

– Это твое мнение, друид, и я уважаю его. Однако мы выжили, несмотря на все войны, которые произошли на острове. Мы никогда ни с кем не сражались, ни от кого не защищались. Вот посмотри. Возьмем ту войну, что готовится сейчас. Или, может быть, точнее сказать, войны. Ведь сейчас конфликты почти повсюду, не так ли? А нас не касается ни один из них!

– Но если при вас разразится бой, разве вы не вмешаетесь, чтобы защитить невиновных?

– Невиновные есть с обеих сторон. Если будет война, мы не станем в ней участвовать, ты прав, мы только будем грустить в надежде, что наше невмешательство послужит примером. Может быть, видя, что мы отказываемся воевать, люди задумаются…

– Увы, похоже, не очень-то он помогает, этот ваш пример!

– Нам помогает… Скажи-ка мне, Фингин, ты уже общался с Мойрой?

Друид удивленно вскинул брови:

– Как общался? Что ты имеешь в виду?

– Почему ты уверен, что она есть на самом деле?

– Я чувствую, что она повсюду. Я уверен, что она и есть правильный путь.

– А откуда ты это знаешь? Откуда ты знаешь, кто идет по пути Мойры, а кто нет? Она что, сама тебе говорит? Объясняет тебе, что хорошо и что плохо?

– Нет, конечно! Мойра ведь не человек, и ты это прекрасно знаешь, Мэл. Это энергия, это мысль, которой надо следовать, которую надо воплощать. Как говорится в триадах, свобода – это то место, где все противоположные силы уравновешивают друг друга. Мойра – это дорога равновесия. Это путь, на котором все противоположные силы уничтожают друг друга, чтобы в мире воцарилась гармония. А сейчас эта гармония мира рушится. Гаэлия вскоре сойдет с пути Мойры… А значит, Совету надлежит вмешаться.

– Да, я знаю эти триады. Вот их точный текст: «Есть три основных Единства, и каждое может быть только одно: одна Судьба, одна Истина и одна точка Свободы, та, где воздастся всякому противостоянию».Правильно?

– Совершенно верно, – немного удивившись, ответил Фингин.

– Значит, есть только одна точка свободы, одна гармония. И она абсолютна, так?

– Верно…

– Ты думаешь, два друида имеют совершенно одинаковое представление об этой точке гармонии? – настаивал Мэл. – И у вас никогда не возникает никаких разногласий по поводу вашего понимания Мойры?

– Возникают, конечно. Мы иногда не согласны в том, что касается некоторых деталей, но в основных направлениях сходимся.

– Вы не согласны в деталях… Значит, в том случае, если у двух друидов разное представление об этой самой точке гармонии, которая может быть только одна, это означает, что один из них ошибается, не так ли?

– Разумеется, – признал Фингин.

– Но если может ошибаться один друид, в принципе, это означает, что могут ошибаться все друиды, не так ли? А что, если все друиды ошибаются в понимании Мойры? Это значит, что ваше представление о правильном пути может быть полным заблуждением? Ваши политические решения, Фингин, продиктованы не Мойрой. Они лишь плод толкования вашего представления о Мойре. И могут быть неправильными, ложными.

– Теоретически это так, но в действительности такого не может быть. В том и состоит задача Совета, Мэл, чтобы сопоставить различные мнения тринадцати Великих Друидов Сай-Мины и как можно ближе подойти к пониманию абсолютной истины. А если кто-то заблуждается, его мнение будет скорректировано во время обсуждений.

– Ты действительно веришь в то, что говоришь? Фингин, посмотри мне в глаза и скажи: неужели тебе никогда не казалось неверным решение, принятое большинством голосов за закрытыми дверями вашего Зала Совета?

Друид ответил не сразу. Он посмотрел Мэлу прямо в глаза. Актеру удалось пробудить в нем сомнения. А последний вопрос окончательно смутил друида. Ведь решения об Алее и Фелиме, которые принял Совет, казались ему ошибочными. И все же… Все же он семь лет учился у друидов, семь лет убеждал себя, что они служат делу Мойры, а значит, справедливости и гармонии.

Но сегодня он и сам не очень ясно представлял себе, в чем заключается эта гармония. Может ли она быть абсолютной? Или же зависит от намерений друидов? А сами друиды… Служат ли они делу Мойры? Или просто выполняют волю тринадцати мудрецов, не думающих ни о чем, кроме своих собственных интересов? Тринадцати мудрецов, из которых теперь осталось одиннадцать… Маольмордха и Самаэль уж наверняка постарались, чтобы абсолютная гармония была недостижима.

– Не знаю, Мэл. Не знаю. Но это именно то, чего я хотел бы добиться в Совете.

Актер улыбнулся и положил руку ему на плечо:

– Это благородное намерение, Фингин, и я уверен, что ты, как никто другой, можешь справиться с этой задачей. Надеюсь, у тебя получится. Ведь до тех пор, пока все в Гаэлии не постигнут смысл Мойры, людям будет нужен кто-то, кто вел бы их за собой. И в этом, при всей своей опасности, Совет может быть полезен.

– Какие вы сегодня серьезные, – вступила в разговор Кейтлин.

Фингин смущенно улыбнулся.

– Слушай, Мэл, может быть, лучше расскажешь нам, о чем будет твоя новая пьеса? – предложила она, не выпуская из рук вожжи.

– Так ты пишешь пьесы? – удивленно посмотрел на актера Фингин.

– Нет. Если ты заметил, Кейтлин употребила будущее время… Она все время подшучивает надо мной, потому что я уже несколько лет говорю, что собираюсь написать пьесу, но, честно говоря, все никак не найду на это времени…

– Или храбрости, – с иронией поправила его Кейтлин.

– А о чем будет твоя пьеса? – поинтересовался Фингин.

Мэл поднял голову и, всматриваясь куда-то вперед, нахмурился:

– Вряд ли я смогу рассказать это тебе сейчас. Похоже, нам устроили засаду…

Фингин проследил за его взглядом и увидел, как из кустов с обеих сторон дороги выходят какие-то люди.

– Прячьтесь в повозку! Я сам ими займусь! – воскликнул он, выхватывая вожжи из рук Кейтлин.

– Я сказал тебе, что мы не участвуем в войнах, Фингин, но не говорил, что мы не умеем за себя постоять…

Впереди, перегородив дорогу, стояло человек десять. Лошади при виде препятствия замедлили шаг. Незнакомцы один за другим молча вытащили оружие: мечи, кинжалы, палицы, небольшие луки. В глазах у них пылала ненависть.

Оказавшись в черте городских стен, Одран сразу понял: что-то изменилось. В глазах жителей столицы он увидел не только страх перед предстоящей войной, но и еще что-то, пока ему непонятное. И это относилось ко всему городу. Ко всем его обитателям. Как-то странно вели себя лавочники. Слишком поспешно проходили по улицам военные патрули. Даже воздух стал каким-то тяжелым.

Амина. Дело наверняка в ней. В Провиденции изменилось только одно – там появилась королева, и Одран был почти уверен, что именно из-за нее в городе возникла такая напряженность. Но что такого она могла сделать? Неужели оказалась такой плохой королевой? Неужели она настолько влияла на короля, что горожане это заметили? Одрану не терпелось ее увидеть.

Он считался самым сдержанным из Великих Друидов. Никто ни разу не видел, чтобы он нервничал или выходил из себя. Поэтому Эрнан и поручил вести переговоры о союзничестве именно ему. Большую часть времени Одран проводил вне стен Сай-Мины. Он много путешествовал, очень любил природу и предпочитал проводить время вдали от городов и людей. Он говорил на языке сильванов, слышал голоса лесных духов, разбирался в деревьях и умел предсказывать погоду. Его мудрость признавали все в Совете, но он никогда не согласился бы стать Архидруидом. Одран слишком дорожил своей свободой…

Он не предупредил короля о своем визите заранее, как того требовал протокол, поэтому никто не встречал его у въезда в город. Случайные прохожие бросали на него удивленные взгляды. Друиды здесь были не в диковинку, но встречать на улице Великого Друида без сопровождения приходилось нечасто.

Одран отправился прямиком во дворец Эогана. Дело у него было срочное, к тому же он надеялся прибыть во дворец до того, как кто-нибудь из подданных доложит королю о его появлении, рассчитывая, что внезапность его появления произведет должный эффект.

Великий Друид мог, конечно, послать во дворец кого-нибудь из своих учеников, но решил поехать туда сам. Он понимал, насколько важно, чтобы планы Сай-Мины были одобрены Верховным Королем Гаэлии. Его поддержка могла стать решающим фактором. И чтобы убедить Эогана вступить в войну в назначенные Советом сроки, Одрану, возможно, придется применить свой дар внушения.

Вскоре над красными крышами городских домов показались очертания королевского дворца. Не такой красивый, как Сай-Мина, он тем не менее являл собой прекрасное произведение архитектуры. Особенно хорош был парк, за которым подданные Эогана любовно ухаживали и летом и зимой.

Одран остановил коня перед дворцовыми воротами. Стражники с вышитыми на одежде алмазными коронами несли дозор на четырех сторожевых башнях и непосредственно у ворот.

При виде стоящего у опущенной решетки друида стражники недоуменно переглянулись. Их никто не предупреждал о визите такого важного лица. По-видимому, начальнику стражи еще никогда не приходилось принимать решения в подобных ситуациях, и Одрану пришлось довольно долго ждать, пока тот все-таки решился открыть ему ворота.

– Великий Друид? Должно быть, нам следует известить Его Величество о вашем прибытии? Возможно, произошло какое-то недоразумение, но мне не сообщили о вашем приезде… – растерянно произнес стражник.

– Никаких недоразумений, – спокойно сказал Одран, – я не мог известить короля о своем приезде. Но меня привело дело чрезвычайной важности, и я хотел бы как можно скорее встретиться с Его Величеством.

Стражники… Их поведение тоже изменилось. Похоже, здесь и в самом деле что-то происходит. Надо быть осторожнее с этой Аминой.

– Мы проводим вас в малую приемную и доложим королю о вашем визите.

Великий Друид согласился, и двое стражников проводили его к дворцу. Они шли парком. В нем были разбиты удивительной красоты цветники с тщательно, со вкусом подобранными растениями. Некоторые из них выглядели экзотически, и Одран подумал, что они, видимо, доставлены сюда из-за моря. Повсюду звенели голоса птиц, свежие струи фонтанов наполняли жаркий полуденный воздух прохладой. После долгого и утомительного путешествия это было особенно приятно.

Когда Одран подъехал к огромному крыльцу королевского дворца, его лошадь отвели на конюшню, а ему навстречу выбежал дворецкий:

– О Великий Друид! Какое счастье видеть во дворце члена Совета!

Он лжет. То, что он сейчас испытывает, уж никак не счастье, скорее изрядное замешательство. Прекрасно. Надеюсь, короля мне тоже удастся застать врасплох. Он не успеет подготовить свои возражения, и ему труднее будет мне отказать.

– Верховный Король примет вас через несколько минут, – снова заговорил дворецкий, открывая дверь в малую приемную. – Прошу вас, располагайтесь.

Одран помедлил. Он хотел избежать присутствия королевы при разговоре. Возможно, он заблуждался на ее счет, но что-то подсказывало ему, что из-за нее могут возникнуть осложнения. Он непременно хотел ее увидеть, но не сейчас, когда ему придется убеждать короля принять нужное решение.

– Спасибо, – наконец с достоинством ответил Одран, – но я предпочитаю подождать короля в парке. Сейчас там красиво, как никогда. Скажите Его Величеству, что я буду ждать его там…

– Как пожелаете, Великий Друид, – в растерянности ответил дворецкий, – прошу вас.

Одран улыбнулся и отправился в парк. Мысль о том, что он проведет там еще несколько минут, любуясь растениями и слушая птичьи трели, чрезвычайно вдохновляла его. Эта краткая передышка перед трудным разговором была весьма кстати.

Некоторое время он не спеша бродил по аллеям, любуясь розовыми бегониями, яркими гибискусами, благоухающими мальвами и рядами цветущей кислицы, фиолетовые и белые головки которой уже наполнились созревшими семенами… В листве над его головой пели дрозды, на тонких ветвях цератонии рядком уселись сороки. Одран с наслаждением вдохнул аромат цветущего сада и тут же вздрогнул, услышав шум шагов по гравию.

Это был дворецкий, в лице которого читалось еще большее смущение.

– Король и королева ждут вас на террасе, мэтр.

Одран нахмурился:

– Разве вы не сказали королю, что я жду его здесь?

– Сказал, мэтр, но королева приказала накрыть стол с напитками на террасе, и король хочет принять вас там.

– Я намерен поговорить с королем наедине.

Дворецкий прикусил губу:

– Это невозможно, Великий Друид…

Это то, чего я опасался. Королева вступает в игру.

– Хорошо. Ведите меня.

Я демонстрирую слабость, уступая. Но время не ждет. С самого начала разговора я возьму верх.

Терраса располагалась в солнечной части сада. Вокруг большого стола, накрытого белой скатертью, суетились слуги. Королевская чета сидела за столом и пила чай.

– Добро пожаловать в Провиденцию, Одран! – вставая, поприветствовал его король. – Если бы я знал о вашем визите заранее, то подготовил бы вам гораздо более достойный прием…

Сейчас. Надо поставить его на место. Показать, что друид всегда поступает так, как считает нужным.

– Если бы я счел это необходимым, вас бы предупредили. Дело, о котором я хочу с вами поговорить, настолько серьезно, что требует строжайшей тайны. И полной конфиденциальности. Здравствуйте, Ваше Величество, – обратился он к королеве и поклонился, но гораздо более сдержанно, чем требовали правила этикета в данных обстоятельствах.

– Здравствуйте, друид, – ответила ему Амина.

Одран видел ее впервые. Хороша собой, высока и стройна. Она была еще очень молода, но в глазах ее уже появилась жесткость настоящей королевы, к тому же королевы необычной.

Король обратился ко мне по имени, как бы намекая на близость, которой на самом деле между нами нет, а она назвала меня просто друидом, намеренно забыв, что я Великий Друид. Что ж, придется напомнить ей, кто она есть…

– Примите мои поздравления в связи с вашей свадьбой. Слухи о ее великолепии дошли до Сай-Мины! Какое счастье видеть на троне Галатии ученицу друидов…

Одран знал, что в ранней юности, когда Амина прибыла в столицу, она проходила обучение у друидов и окончила курс с отличием. Ни одна женщина не могла стать друидом, и все же, как он полагал, королева должна испытывать глубокое уважение к членам Совета.

Гость сел за длинный стол, покрытый белой скатертью, прямо напротив короля. Слуга подал ему чашку горячего чая.

– Вы хотели сказать, на троне Гаэлии, – с улыбкой поправила его молодая женщина.

– Сожалею, что вы взошли на него в столь трудные времена, – продолжил друид, делая вид, что не услышал ее слов.

– Напротив! – возразила ему королева, не переставая улыбаться. – Времена теперь просто замечательные!

Ясно. Характер у нее твердый, на все есть ответ. Что ж, оставим ее в покое. Возможно, удастся даже использовать ее гордыню на пользу делу. Но убедить следует прежде всего ее. Причем так, чтобы она этого не заметила. А раз она настолько заносчива, нужно внушить ей, что решение о начале войны принимает именно она.

– В таком случае вам наверняка понравится известие о том, что Харкур решил объявить нам войну…

Король кивнул. Он уже собирался ответить, как снова заговорила Амина:

– Это для меня никакая не новость. Возможно, вы полагаете, что мы здесь ничего не знаем? Что мы бездельничаем, в то время как Сай-Мина печется о безопасности острова?

Она повышает тон. Мне следовало бы поставить ее на место. Но сейчас еще не время. Надо выяснить, что у нее на уме.

– Вы готовитесь отразить удар?

– Одран, – с сарказмом в голосе ответила ему королева, – я гораздо лучше знаю друидов, чем вы предполагаете. Вам не удастся добиться от меня того, чего вы добиваетесь. Не трудитесь льстить моему самолюбию, дорогой друид, я уже приняла решение.

– Я приехал, чтобы выслушать мнение короля.

– Мы с королем не стали вас дожидаться и приняли решение вместе…

– Ну-ну, – вступил в разговор Эоган, которого явно смущал все более агрессивный тон разговора. – Вы прибыли, чтобы поговорить, так давайте поговорим. У нас с вами общие заботы. Благо Гаэлии – превыше всего.

Амина сделала глоток чаю. Она подождала, пока ее муж договорит, и продолжила в том же тоне, не обращая внимания на его слова:

– На самом деле друидов Сай-Мины интересует четвертый манит, похищенный Харкуром, не так ли?

Она слишком далеко зашла. Откуда же она могла узнать?

– Безопасность острова интересовала нас еще в те времена, когда вас не было на свете, дитя мое, а коронуя Эогана, вашего супруга, мы прежде всего желали, чтобы судьба граждан Гаэлии оказалась в хороших руках.

Это должно поставить Амину на место и вынудить Эогана остановить ее.

– Если уж вам так хотелось сохранить контроль над страной, то могли бы управлять ею сами. А сейчас в Гаэлии есть Верховный Король, и он не нуждается в помощи друидов.

Терпение Одрана лопнуло. Он ударил кулаком по большому столу с такой силой, что на нем, громко звякнув, подскочили чашки.

– Он нуждается в ней гораздо больше, чем в юной выскочке, рвущейся к власти. Прошу вас немедленно замолчать и дать возможность высказаться королю, в противном случае мне придется вернуться в Сай-Мину и предложить Совету пересмотреть свое мнение по поводу наших дальнейших отношений.

Эоган наконец вынужден был вмешаться. Он прекрасно понимал, что прямое столкновение с друидами было бы самой большой ошибкой в его жизни, и не готов был совершить ее даже ради любимой жены…

– Моя королева, прошу вас, оставьте меня наедине с нашим гостем. Он проделал долгий путь, чтобы поговорить со мной наедине, и я не вправе лишить его такой возможности. Мне известно ваше мнение по этому вопросу, и я не забуду о нем, обещаю вам.

Амина резко поднялась, бросила на друида испепеляющий взгляд, развернулась и быстрыми шагами направилась к дворцу.

– Эоган, вам следует как можно скорее объяснить своей супруге, какие отношения нас с вами связывают, если вы не хотите допустить, чтобы она по незнанию их разрушила.

– Амина опасается, что моими интересами пренебрегают, и хочет меня защитить. Это вполне понятное желание. Конечно, иногда она ошибается…

– Есть ошибки поучительные, а есть разрушительные. Имейте это в виду.

– Я поговорю с ней.

– Обратите также внимание на своих подданных. Проезжая по городу, я заметил, что многие из них выглядят удрученными.

– Вероятно, это из-за угрозы войны.

– Нет, это из-за вашей жены.

Эоган был потрясен. Что бы ни говорила здесь его жена, Одран слишком суров к ней. А может быть, Амина была права, когда просила его теперь еще более чем прежде, опасаться друидов из Сай-Мины?…

– Перейдем к делу, Великий Друид.

– Речь пойдет о войне. Нельзя медлить ни минуты. Мы должны тотчас же объявить войну Харкуру.

– Почему не дать им возможность сделать это первыми? Так мы сохраним лицо…

– На этот раз война будет настоящей, Эоган. Придется пролить кровь.

– Но моя армия не готова.

– Она никогда не будет готова. Но с нашей помощью и при поддержке туатаннов вы победите. Вы можете также рассчитывать на Бизань и на Сарр.

– Другими словами – почти ни на кого. Их участие дела не решит.

– Наемники Бизани уже не раз проявляли свои лучшие качества.

– Это было более трехсот лет назад.

Одран вздохнул:

– Так вы намерены участвовать в войне, или же нам придется защищать остров без его короля?

Эоган положил обе руки на стол, затем встал и повернулся спиной к друиду. Он смотрел на дворец, ища глазами лицо жены в одном из высоких окон первого этажа. Она наверняка была там и наблюдала за ними.

– А вы будете воевать без моей помощи? – с иронией спросил он.

Не ожидал от него подобного. Да, Амина сделала из него другого человека. Придется проявить твердость. Мы не можем позволить себе утратить власть над Верховным Королем. Надо будет обсудить это в Совете.

– Да, мы будем воевать. Но в таком случае откажемся признавать вашу власть.

Король обернулся и посмотрел друиду прямо в глаза:

– Моя жена права, Одран, вы стремитесь править страной без моего участия.

– Вы вынуждаете нас к этому вашим полным бездействием. Если мы ничего не предпримем, Харкур попросту вас уничтожит.

– А что мне терять? Я и так ничего не имею! Мой трон всегда принадлежал вам, с самого начала. Моя власть – всего лишь видимость, декорация, и вы это прекрасно знаете.

– Эоган, если это место вам не подходит, мы доверим его кому-нибудь другому, кто сможет послужить своей стране.

Король спокойно улыбнулся. Он больше не боялся друидов. Жена открыла ему глаза, и он научился распознавать их ложь. Но он знал, что без них он ничто и что сопротивляться бесполезно. Одран был прав. Они могли заменить его в любую минучу. Такой властью они обладали.

– Одран, моя армия в вашем распоряжении, – поговорил он устало. – Завтра я созову своих генералов и военачальников двух других графств. Присылайте своих магистражей, и мы будем вырабатывать стратегию.

– Нам надо объявить войну как можно быстрее. С каждым днем шансы Харкура растут.