Текст книги "Волчьи войны"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Спорить с епископом командир отряда не решался, хотя был уверен, что если не обеспечит сопровождение высокого духовного лица, то по возвращении в Харкур получит от Томаса Эдитуса нагоняй. Но епископ был полон решимости действовать в одиночку, а опытный воин уже видел, как тот ведет себя в бою, и понимал, что старый безумец действительно способен постоять за себя.

Он сдержанно кивнул, вышел из палатки, не сказав более ни слова, и только утром следующего дня сообщил обо всем своим людям.

Самаэль к тому времени был уже очень далеко.

– Кто вы?

– Киаран. По крайней мере, так я выгляжу в мире Джар.

У него другое лицо. Но голос его. И глаза его. И мысли, я узнаю его образ мысли… Но почему он так не похож на себя?

– Я не узнаю вас, друид. Но я видела вас в Сай-Мине. Здесь вы моложе, и эта одежда… Друиды одеваются по-другому!

– Я был таким, когда был чуть постарше тебя, Алеа…

– Вы были бродячим актером?

Он кивнул. А еще улыбнулся мне. Кажется, он не удивился, увидев меня здесь.

– Что вы здесь делаете?

– Я бываю здесь каждый вечер, как и ты. И давно за тобой наблюдаю. Все эти парящие вокруг мысли, пересекающиеся судьбы…

– Давно?

– С самого начала. С тех пор, как ты пришла в Сай-Мину. Я увидел твой образ, сначала он был нечеткий. Тебе не удавалось его контролировать, не так ли? Тогда тут еще была волчица…

Он знает Ималу.

– …И был еще образ Эрвана Аль’Дамана, молодого магистража, сына Галиада. У тебя к нему чувства…

Он как будто смеется надо мной, но я знаю, что он делает это не нарочно. Он самый необыкновенный из всех Великих Друидов, я заметила это еще в Сай-Мине. Может быть, он шпионит за мной по поручению Совета?

– А еще здесь был Маольмордха, помнишь?

– Он тоже наблюдает за мной, не так ли?

– Разумеется, но не сейчас. Я не знаю, что он сейчас делает… Может быть, даже что-то опасное.

Это так. Сейчас я его здесь не чувствую. Но я знаю, что он стоит на моем пути. Маольмордха. В самом конце моего пути…

– Вы следите за мной по поручению Совета?

– Я наблюдаю за тобой очень давно, а Совет только недавно узнал, что я могу бывать в мире Джар. Я им сказал, что видел тебя здесь, но больше они ничего не узнают.

А вдруг он лжет?

– Я думаю то же, что и Фелим, Алеа. Я думаю, что ты Самильданах. Я знаю это. И я хочу защитить тебя от Совета так же, как и он.

– Но ведь вы сами член Совета!

– Это не означает, что я всегда согласен с его решениями. Я дитя Мойры…

Я не уверена, что понимаю, что он говорит. Так называют бродячих комедиантов. Но что именно это означает?

– Фелим мертв. Он один хотел защитить меня, но он мертв.

– Я знаю. Трое друидов, которых отправили искать тебя, вернулись. Они нам это и сообщили. Но Фелим был не один, так же, как он, думаю и я, и юный Фингин. Вчера он ушел из дворца.

– Фингин? Он ушел из Сай-Мины?

– Да. Он ищет тебя.

– Он меня найдет. Он мне нужен. Мне нужно столько узнать…

– Это ты должна научить нас многому. Ты Самильданах, Алеа.

– Как ты приходишь сюда, если другие друиды этого не могут?

– Они смогли бы, если бы меньше занимались интригами и больше работали над сайманом. Но не я один прихожу сюда, Двое отступников тоже. Маольмордха и Самаэль. Тебе следует опасаться Самаэля. Он уже близко. Не знаю, куда ты идешь и что хочешь сделать, но он все время рядом с тобой.

– Он сейчас тоже наблюдает за мной?

– Нет. Не думаю, чтобы он видел тебя здесь.

– Откуда вам все это известно, Киаран?

– Я часто прихожу сюда. Смотрю, слушаю. Братья считают, что я витаю в облаках, а я здесь. И правда этого мира открывает глаза на ложь за его пределами.

– Как мне узнать, могу ли я вам доверять?

– Ты никогда не сможешь доверять мне. Ты никогда больше никому не сможешь доверять. Тебе надо всегда быть настороже, Алеа.

– Мы еще увидимся?

– Каждый раз, когда ты будешь приходить сюда, если захочешь.

Мне кажется, захочу. Мне есть чему поучиться у Киарана. Но надо бы поменьше ему рассказывать. Не давать лишних сведений.

– Хорошо, пусть будет так. Я буду видеться с вами каждый вечер, Киаран, но вы должны обещать, что не станете незаметно наблюдать за мной, когда я буду приходить сюда для встречи с кем-то другим.

– Обещать тебе?

Действительно: какой толк в подобном обещании, если он сам только что сказал мне, что я не должна никому доверять? Наверное, он меня боится.

– Если я еще раз замечу ваш взгляд, Киаран, я поступлю с вами так же, как и с Князем герилимов.

Молчит. Думаю, он понял меня.

– А теперь мне надо кое-что сделать, Киаран. Я очень рада, что вы дали о себе знать. Мне очень не хватает Фелима. И мне необходимо поговорить с друидом. Один Фингин, очевидно, не справится.

– И я тоже не справлюсь, Алеа, но я научу тебя всему, что знаю сам.

– Благодарю вас.

Повернулась. Ухожу. Он за мной не идет.

Далеко от этого места. Я должна подумать, что я далеко от этого места.

Мне надо найти Эрвана.

Дверь Джара. Я могу ее найти. Вот она.

Я подхожу к ней.

Он там. Этот свет, я узнаю его. Я уже здесь. Похоже на голубой колодец. А там, внизу, – Эрван.

Услышит ли он, что я зову его? Поймет ли меня? Он не может подняться сюда. Он не сможет ясно услышать меня. Но мне надо ему сказать. Я должна сделать так, чтобы он меня понял.

Эрван… Эрван… Услышь меня…

Волк и волчица бежали вдоль узкой лощины по направлению к северу. Параллельно небольшой речке, на дне которой виднелись плоские серые камни. Справа возвышался холм. На нем не росло ни одного дерева, лишь изредка попадались отдельные черные кусты. Земля была темной, каменистой, узкий скалистый гребень разделял рыжий косогор на две части. Голые ветви деревьев внизу на склоне окрашивали пейзаж в мрачные тона. Но летняя жара пощадила хвойный лес слева от лощины, и там красовалась шапка ярко-зеленых крон. Склоны двух ближайших холмов образовывали треугольник, за которым на фоне голубого августовского неба открывались дальние холмы.

Имала перепрыгивала через стволы поваленных деревьев, принесенных сюда паводком. Они были покрыты засохшей грязью и свежими коровьими лепешками.

Лощина уходила к северу, извилистой полосой рассекая выступы холмов. Там растительность была уже богаче. Время от времени волчица останавливалась и пила воду из речки. Журчание воды заглушало все остальные звуки. Был слышен только шорох мелких камней, выскальзывавших из-под волчьих лап, да хлопанье крыльев хищных птиц, кружившихся над волками и тоже искавших, чем поживиться.

Имале еще ни разу не приходилось охотиться на пару с серым волком. Но она понимала, что вдвоем они могут рассчитывать на более крупную добычу. Он бежал за ней, не отставая ни на шаг, каждую минуту готовый к прыжку. Наверное, тоже был голоден. Но Имала не желала уходить с намеченного пути. Она бежала к северу, туда, куда вело ее чутье, и именно там должна была отыскать себе пропитание.

По мере того как они продвигались, лощина становилась все уже и уже. Горы Гор-Драка приблизились и заслоняли теперь весь горизонт. Волки шли по мелкой речушке против течения, их утомленные лапы ощущали приятную свежесть прохладной воды. Идти по этой каменистой почве было гораздо труднее, чем совершать длинные перебежки по зеленым просторам южных равнин, да и жара немало затрудняла дело. Под палящим полуденным солнцем шли они, пригнув шеи и высунув языки.

Вдруг Имала заметила какое-то движение с западной стороны. За соснами мелькнула чья-то тень. Волчица застыла на месте, насторожив уши и напружинив передние лапы. Серый, бегущий следом, сделал то же самое. По лощине прошумел порыв ветра. Белая шерсть волчицы встала дыбом. Ветер загудел у нее в ушах. Качнулись кроны деревьев, затем ветер стих, улетев к югу. И снова ни одного движения, только солнечные лучи играют на поверхности ручья. Даже птицы смолкли, как будто поняли по взгляду волчицы, что та насторожилась. Что готова к прыжку.

И вновь что-то шевельнулось в темноте за стволами деревьев на склоне холма. Имала осторожно сделала несколько шагов вперед, вышла из прохладной воды и, прижимаясь к земле, ступила на горячие прибрежные камни. Она увидела добычу. В тени леса пряталась лань. Это было молодое животное с пятнами на спине и рыжевато-белым брюхом. Высоко подняв голову, готовая в любой момент умчаться, лань прислушивалась. Она наверняка что-то почуяла, но еще не видела наблюдавших за ней хищников.

Охота началась. Серый волк потрусил к северу. Было видно, как быстро двигаются лопатки в такт его легкой бесшумной рысце. Он готовился перерезать путь лани, которая обязательно бросится бежать, как только заметит приближающуюся волчицу, и постепенно забирался все выше по склону, изредка бросая взгляд то назад, туда, где осталась Имала, то на запад, откуда появилась лань.

Волчица же поползла вверх по склону. Забирая к юго-западу, она рассчитывала напасть на лань сзади. Но у той был очень тонкий слух. Один легкий шорох камней под осторожными лапами волчицы – и лань мгновенно развернулась вполоборота. И тут же увидела Ималу, чей белый мех выделялся на фоне серых камней, и стремглав понеслась в глубь леса. Волчица устремилась следом. Волк сверху увидел, что лань убегает, и тоже помчался за ней между толстыми стволами сосен.

По сравнению с волками лань была более быстрым и ловким животным. Срезая путь, они погнали ее вниз, к лощине. Но выбежать из леса означало для лани верную смерть, и, стремясь уйти от волков, она резко изменила направление, заскользив на сухих сосновых иглах, покрывавших склон.

По мере того как животные углублялись в лес, склон становился все круче, и вскоре волк и волчица оказались рядом, продолжая преследовать лань. Добыча уходила. Запыхавшись, волчица побежала медленнее. Надо было набраться терпения. Лань не сможет долго бежать с такой скоростью. Волк пронесся еще несколько метров и тоже замедлил бег.

Имала остановилась и повела носом. Лани не видно, но она где-то недалеко. Волчица чуяла ее запах там, на севере. И Имала вновь пустилась бежать вдоль склона, не сводя глаз с полосы деревьев, за которой скрылась лань. А серый волк по-прежнему поднимался вверх. Так продолжали они охоту, пока не потеряли друг друга из виду.

Имала постоянно ощущала запах перепуганной лани где-то неподалеку. Она перешла на рысь, срезая большой участок лесистого склона и подбираясь к лани все ближе. Затем резко взяла в галоп и понеслась, низко пригнув голову и почти касаясь брюхом земли. Потом опять замедлила бег. Склон в этом месте был еще круче, сосны росли чаще. Тень вокруг нее сгущалась, и редкие солнечные лучи, пронизывая покрытые пушистой хвоей ветви, рисовали светящиеся полосы на фоне темных деревьев и рассыпались яркими пятнами, похожими на редкие капли дождя.

Имала перешла на шаг. Запах лани был совсем близко. Он становился даже сильнее острого аромата хвои. Волчица прижалась брюхом к земле и стала пристально всматриваться в темноту между стволами. И вдруг в полосе света между деревьями она увидела лань.

Дождавшись, когда та повернется к ней спиной, Имала прыгнула. Ей удалось воспользоваться моментом, и она полетела, как стрела, пущенная между стволами деревьев. Лань подпрыгнула и от испуга помчалась галопом не в ту сторону. Она бежала на юг вниз по склону, к лощине, не подозревая, что с каждой секундой приближается к бегущему снизу навстречу ей серому волку. Имала побежала в обход, и вскоре добыча была уже на расстоянии нескольких прыжков от нее.

Несчастное животное слышало позади дыхание волчицы и бежало все отчаяннее. Лань спотыкалась, наступая на лежащие на земле ветки, и, чуя преследователя, неслась вперед, не разбирая дороги.

И тут Имала увидела серого волка, камнем летящего вниз с небольшого пригорка. Он несся по склону еще быстрее, чем лань, и сразу догнал свою жертву.

Волк издалека прыгнул на длинную шею лани, и та, не ожидая нападения, повалилась на левый бок. По инерции оба животных прокатились по земле, поднимая облако пыли и сухих листьев. Когда они остановились, лань еще билась, пытаясь высвободиться из волчьих клыков, но тут на нее прыгнула Имала и одним ударом мощной челюсти прикончила жертву.

Серый волк еще некоторое время держал лань, прижав ее к земле и резко потряхивая головой, чтобы сломать ей шею, но та была уже мертва, и кровь ее текла по темной земле соснового леса.

За всю историю существования острова не бывало более зловещего сборища, чем это. Все Смотрящие собрались в большом потайном зале чертога Шанха. Здесь были и вожди горгунов, и перешедшие на их сторону воины, а также все заклятые враги друидов, отверженные и отступники… Все были в сборе. Все пришли по зову Хозяина. Объединив силы, они поднимут восстание и совершат Унсен, призванный восстановить их власть на острове.

Несколько факелов, прикрепленных к стенам бесконечно длинного и темного зала, бросали на красноватый камень золотистые отблески огня. Откуда-то из глубины, словно из самого чрева земли, слышался глухой рокот, и ничто больше не нарушало зловещей тишины, кроме усиленного эхом потрескивания пламени.

Маольмордха стоял у жертвенного черного камня, глаза его горели, вены на лице вздулись и налились кровью. Кожа мертвенно-бледного цвета виднелась сквозь просветы в черных металлических доспехах. Рядом стоял Ултан, его бывший магистраж. Этот высокий молчаливый воин, в течение долгих лет вынашивавший ревность к Айн'Зультору, которому Хозяин уделял больше внимания, теперь, когда Князь герилимов был мертв, обрел свое место рядом с Маольмордхой и твердо вознамерился доказать Хозяину свою преданность. Накопленная обида сделала его жестоким и готовым на все, лишь бы оправдать свое назначение.

Альмар Каэн прибыл сюда накануне. Он впервые попал в святилище Шанха и изо всех сил старался не показать своего страха. Здесь он уже не был простым толстым саратейским мясником. Здесь он был Смотрящим. Именно он выследил Алею и донес на нее. И надеялся в награду за это занять достойное место в иерархии, которую учредит в будущем его Хозяин. Возможно, он даже получит право находиться рядом с Маольмордхой. Станет его советником. Или просто будет выслушивать его мнение. Да, пожалуй, здесь он сможет стать кем-нибудь. И тогда позабудет о той жалкой жизни, которую влачил в Саратее. Лишь бы стать кем-нибудь. Любой ценой.

Гнетущая тишина наполняла камеру. Альмар сидел не шевелясь и только поводил вокруг глазами. Затаив дыхание, он весь обратился в слух. Он повторял то, что делали остальные Смотрящие.

Хозяин довольно долго не произносил ни слова, собирая в себе сайман и ариман, ужасное слияние двух сил, сделавшее из него бездушное чудовище. Опустив глаза и скрестив перед собой руки, он, казалось, пребывал в глубоком трансе. Но все присутствующие, как и Альмар, не сводили глаз с жертвенного камня. Никто не мог оторвать взгляда от лежащего там трупа, который источал непереносимое зловоние. На скелете осталось несколько обрывков гниющей плоти сероватого оттенка. Глазницы зияли пустотой. На черепе виднелась глубокая трещина. За переломанными ребрами угадывались остатки разлагающихся органов.

Внезапно в комнате резко похолодало. Маольмордха медленно поднял голову. Глаза его были подобны двум факелам, руки отсвечивали красным огнем. Величественным жестом он поднял их над жертвенным камнем. С каждым мгновением сияющий отсвет пламени вокруг его пальцев разрастался. По комнате прокатился шепот и тут же стих, заглушённый глухим рокотом, поднимающимся от жертвенного камня. Пол задрожал. Замигал свет факелов. С потолка и из стен, поднимая пыль, посыпались на пол обломки камней. Пол сотрясался все сильнее. Толчки становились все чаще. Лицо Маольмордхи перекосила отвратительная гримаса, и из его горла вырвался оглушительный вопль.

Когда грохот и толчки уже, казалось, стали непереносимыми, комната озарилась яркой вспышкой. Потом она наполнилась дымом и пылью. Наступила тишина. Земля перестала дрожать.

Альмар вновь увидел Маольмордху.

Мясник протер глаза, пытаясь избавиться от пылинок, попавших ему под веки. Чтобы увидеть, что произошло, ему пришлось встать на цыпочки. На жертвенном камне трупа уже не было. Сам камень развалился на две части, как от удара молнии. Скелет исчез. Послышался нарастающий ропот. Там что-то происходило, но Альмару не удавалось разглядеть, что именно. Он попытался еще немного приподняться на носках, но был слишком мал ростом. Двинуться с места он не смел, а любопытство не давало ему покоя.

И все же наконец мясник понял, что именно вызвало всеобщее волнение. Открыв рот от изумления, он разглядел в облаке пыли, что скелет встает на ноги. Альмар, разумеется, с самого начала действа догадывался, что целью Маольмордхи было воскресить труп, но вот так воочию увидеть, как скелет встает, поворачивает голову и открывает рот, – это совсем другое дело!

Ултан подошел к скелету сзади и надел ему на плечи большую черную накидку. Воскресший мертвец стоял спокойно. В его осанке было даже какое-то благородство. Создавалось впечатление, что слуга одевает своего короля.

Оживший мертвец повернулся ко всем спиной. Подняв руки к затылку, он накинул на голову капюшон, и теперь не было видно ни единого признака разложения. Это была просто фигура высокого человека в темной накидке. Он опустился на колени перед Маольмордхой.

Хозяин опустил глаза и посмотрел на своего нового подданного. Пламя на его пальцах угасло, но глаза вновь сверкнули огнем.

Все присутствующие тоже опустились на колени. Маольмордха подошел к склонившейся перед ним темной фигуре и возложил руки на ее плечи.

– Ты – Дермод Кахл, я твой господин.

– Я ваш покорный слуга, – гулко ответил воскресший мертвец.

Альмар вздрогнул. Руки его дрожали. Ему припомнился день, когда к нему пришел Зультор и стал его расспрашивать. Тогда он ощутил такой же страх. Тот же ужас, проникающий в самое нутро, который заставляет кровь стынуть в жилах и одновременно возбуждает.

– Кахл, вручаю тебе двенадцать армий горгунов. Ты приведешь их к победе.

Маольмордха взял в руки цепь, висящую у него на шее. На цепи был золотой медальон, украшенный необычной затейливой гравировкой. Это была Печать Алдиса, манит, дающий его обладателю власть над горгунами. Наклонив голову, Маольмордха медленно снял с себя украшение и надел его на шею Дермода Кахла. Пустые глазницы ожившего мертвеца, казалось, тоже вспыхнули.

Маольмордха поднял голову и обратился к простертой перед ним ниц толпе:

– Пришло время Унсена! Друиды будут низвергнуты, а вместе с ними Самильданах! Дети мои, скоро мы выйдем из тьмы!

Альмар услышал, как сильно колотится его сердце. Он сам уже не знал, чего в нем больше – страха или ликования. Он был весь во власти восхищения Хозяином. Разум его мутился, радость предстоящей победы опьяняла. Унсен уже бился в его венах.

– Горгуны, вот ваш повелитель, Дермод Кахл! – воскликнул Маольмордха, протягивая руки к вождям племен. – С ним вы будете сжигать все на своем пути. Разрушать все, что построено друидами. Вы повернете вспять течение Мойры! А главное…

Он расправил плечи. Огонь в его глазах разгорелся ярче, да и сам он, казалось, стал выше ростом.

– Я хочу, чтобы вы уничтожили Самильданаха! Я хочу, чтобы вы убили эту девчонку, сожгли ее заживо!

Горгуны испустили дикий, нечеловеческий крик, свой боевой клич, эхо которого, многократно отразившись от стен, прокатилось по чертогу Шанха.

– Дермод! Принеси мне кольцо. Я хочу, чтобы ты своими руками убил девчонку и принес мне кольцо. Только после этого наступит черед друидов… Я знаю, тебе не терпится, Дермод, ты хочешь поскорее с ними разделаться. Но прежде всего – девчонка.

– Я принесу вам кольцо, Хозяин.

Маольмордха медленно повел головой, прожигая подданных своим пронзительным взглядом, затем резко повернулся и исчез в сумраке подземелья. Вслед за ним удалились Ултан и Дермод Кахл.

Все Смотрящие, горгуны и отверженные молча переглянулись. И в глазах у всех горел тот же огонь.

Глава 4
Битва при Акинджии

– Приветствую тебя, Саркан, да признан будешь Землей, а также твоим сыном и кланом. Я Шанкин из клана Хассат'енор.

Саркан, стоявший на коленях перед небольшим столиком, за которым он ужинал вместе с вождями кланов в одной из небольших дальних комнат филиденской казармы, знаком подозвал гостя разделить с ними трапезу.

– Устраивайся, Шанкин. Вождь твоего клана Хайсан уже здесь, ужинает вместе со мной. Мы ждали тебя.

– Я принес вам, воины, плохую весть, и вы знаете какую. С юга на нас движется армия Мерианда Мора.

Ни на Саркана, ни на остальных вождей его слова не произвели никакого впечатления. Они, очевидно, были готовы услышать это сообщение. Всем им было хорошо известно, что земли, которые им уступили друиды, принадлежат Темной Земле, они знали также, что граф Мерианд не согласен с таким решением Верховного Короля. А значит, битва была лишь вопросом времени.

– Эриу будет стоить нам крови, братья, – проговорил Саркан. – Мы заплатим многими жизнями за наши земли. Шанкин, сколько людей ведет с собой Мерианд?

– Многие тысячи. Хефрин, мой вестовой, докладывает, что их около пятнадцати тысяч. А мой сын думает, что их тысяч двенадцать. Полагаю, точное число – что-то среднее между этими цифрами. Мне докладывают, что противник вооружен до зубов и движется в сторону Филидена.

Саркан медленно покачал головой. Он, разумеется, знал, что нападение неизбежно, но не предполагал, что оно произойдет так скоро. И нескольких дней не прошло, как посланник Галатии вручил ему печать Эогана. Мерианд не стал медлить. Должно быть, граф очень дорожит своими владенияхми. Но ему придется признать, что когда-то эту землю отняли у туатаннов и они взяли то, что принадлежит им по праву.

– Этот граф отреагировал быстрее, чем я рассчитывал, – признался Саркан вождям кланов. – Или он слишком дорожит своей землей, или же у него серьезные нелады с Верховным Королем.

– Эоган его брат, – сообщил один из вождей.

– Мне это известно, – ответил Саркан, – но теперь в Гаэлии даже братья могут ненавидеть друг друга. Что бы ни стояло за поспешностью Мерианда, она вынуждает нас действовать без промедления. Мы не станем ждать, пока его люди подойдут к Филидену. Мы должны остановить их раньше.

– Нам следует выслать разведчиков на север, – предложил один из вождей. – Я хочу убедиться, что Мерианд идет на нас в одиночку. Возможно, он просто отвлекает наше внимание, на самом деле хочет напасть на нас неожиданно с севера. А Харкур уже стоит у нашего порога.

– Отвлекает внимание с помощью пятнадцатитысячной армии? – воскликнул Саркан. – Нет, Мерианд ведет сюда всех, кто у него есть. Не сомневаюсь, что он в ярости. Ты прав, брат, в том, что Харкур хочет объединиться с Темной Землей, но я не думаю, чтобы у них было время договориться, а тем более подготовить наступление такого масштаба.

– Надеюсь, ты прав. Если мы выдвинемся на юг, чтобы остановить Мерианда, Филиден будет в опасности, и нам придется уводить отсюда наших детей.

Вздохнув, Саркан согласился:

– Действительно, риск велик. Может быть, оставить в Филидене два клана целиком, чтобы защитить город?…

– А хватит ли тогда нам сил, чтобы противостоять армии Мерианда?

Саркан прикусил губу. Ему не хватало боевых частей и времени, чтобы продумать надежную стратегию.

– Не знаю, сколько людей в армии Темной Земли, но если все солдаты Мерианда такие же, как те, кого мы победили здесь и на севере графства, то пяти наших кланов хватит, чтобы остановить его пятнадцатитысячную армию.

– У нас будут большие потери.

– Мы строим храм туатаннов. Мы строим Эриу, брат мой. Здесь умирают наши братья. Да, мы вынуждены платить за это страшную цену, но такова жизнь в этом мире.

Вожди кланов один за другим одобрили его решение. Это были прирожденные воины, и бой не страшил их.

– Какие кланы останутся в Филидене? – спросил один из них. – Твой?

– Нет, клан Махат'ангор пойдет в бой. Так же, как и я сам. Ведь мои воины – одни из лучших.

– Земля признает это, – подтвердил один из вождей, остальные с ним согласились.

– А кому остаться, решат женщины, – объявил Саркан. – Они обсудят это сегодня вечером и скажут нам завтра.

– Это справедливо.

– Значит, все должны быть готовы к битве. И те, кто уходит, и те, кто остается.

– Это справедливо, – повторили вожди кланов.

Саркан встал, показывая, что обсуждение закончено.

– Возвращайтесь в свои кланы, братья, и объясните воинам, что завтра мы выступаем в поход, чтобы остановить Мерианда прежде, чем он приблизится к Тенианскому лесу. Да хранит нас Земля!

Все шестеро вождей, отсалютовав ему, молча удалились.

Саркан проводил их взглядом и повернулся к двери в стене за его спиной:

– Тагор, ты слышал наш разговор?

Дверь медленно отворилась, за ней показался сын Саркана. Он был одет как жители Темной Земли, и только гребень волос на бритой голове говорил о том, что он туатанн. У него были разные глаза – один голубой, другой черный.

– Да, отец, я все слышал. У вождей ведь нет секретов от своих братьев, правда?

– Тебе следовало войти, сын, не надо было прятаться…

– Мне не хотелось смущать молодого вождя клана Хассат'енор. А все остальные знали, что я здесь. Вот я и решил послушать.

Саркан вздохнул. Его сын вел себя не по-туатаннски. А ведь он был хорошим воином. Опорой отца.

– Этот бой неизбежен, сын мой. Речь идет не о захвате чужих земель, а о защите Филидена.

– Знаю. Надо защитить Филиден от тех, у кого мы его отняли…

– Не забывай – они сами когда-то отняли его у наших предков… Мы достаточно об этом говорили, Тагор. Неужели этот спор будет длиться вечно?

– Да. До тех пор, пока не закончится эта война, отец.

– Ты что же, хочешь, чтобы мы позволили Мерианду выгнать отсюда наших жен и детей? Чтобы нам снова пришлось искать прибежище?

– Нет, я хочу, чтобы мы остались здесь, но без войны. Мы начали ее, и теперь она будет длиться до бесконечности.

– Нет, Тагор, первыми ее начали те, кто четыреста лет назад напал на наших предков.

Юноша промолчал, но протест в его глазах остался.

– Ты пойдешь с нами, сын мой?

– Разумеется, Саркан.

Он назвал отца по имени, чтобы подчеркнуть, что разговаривает с вождем клана.

– Я пойду с вами завтра и, если понадобится, буду драться до последнего вздоха. Я, прежде всего, – сын клана Махат'ангор и выполню свой долг. Надеюсь, все кончится хорошо и моим детям не придется когда-нибудь мстить за меня. Никто не должен отдавать жизнь за своих предков.

И он быстрым шагом вышел из комнаты. Впервые за ним осталось последнее слово в нескончаемых спорах с отцом, и Саркан пришел в ярость.

В это мгновение в дверь постучали.

Это был Джиха, один из воинов. Вождь сделал над собой усилие, чтобы подавить гнев.

– Что ты хочешь, Джиха? – спокойно спросил он.

Воин приветствовал его и вошел в комнату.

– Мы только что получили известие из клана Хаден'ангор.

Саркан нахмурил брови. Он не ожидал никаких известий.

– К югу от Гор-Драка на них напал отряд Воинов Огня.

– Один отряд? – удивился Саркан.

– Да, и один из четырех манитов похищен… Меч Нуаду.

У Саркана вырвался крик ярости. Он не верил своим ушам. Маниты предназначались для передачи друидам. Охранять их он отправил целый клан. Это была ужасная новость, которая, возможно, означала, что Харкур послал свои войска к югу. Неужели вождь, который предполагал такое развитие событий, был прав? Как теперь объяснить друидам нехватку манита?

Это было первое поражение туатаннов с тех пор, как они покинули пределы Сида. И поражение ужасное.

Потому что обладатель Меча Нуаду приобретал такое могущество, какого Саркан даже вообразить себе не мог.

Фейт постучала в двери монастыря.

Мьолльн и Алеа немного отстали, любуясь строгой, но изящной архитектурой длинного строения. Прежде чем подойти к дверям, они обошли все здание, восхищаясь скульптурами на галерее под крышей, резными каменными стенами и красивыми цветниками. Свет наступающего дня делал все цвета и оттенки яркими.

Когда дверь отворилась, Алеа вздрогнула и, сжав кулаки, подошла поближе к Фейт. Она надеялась, что хотя бы здесь ее имя не воспримут как сигнал об опасности.

В проеме двери показался старый монах. Он был мал ростом, лыс и грузен, давно не бритая щетина покрывала его двойной подбородок. Выражение его бледного, с нездоровой кожей лица трудно было назвать приветливым, глаза слезились, под ними темнели крути. От него пахло потом, сыростью и перегаром.

– Мы ищем ночлег, – объяснила Фейт, не дождавшись от монаха ни слова. – Нас трое, а лошадей, наверное, надо бы подковать.

Монах вздохнул, разглядывая путников. Лицо его подрагивало. Он неприветливо взглянул на гнома, потом повернулся и, так и не сказав ни слова, знаком предложил следовать за ним. Алеа посмотрела на Фейт, пожала плечами, и они решили принять это странное приглашение. Мьолльн что-то буркнул себе в бороду. Путники надеялись на более теплый прием, но ведь это была не харчевня…

Они шли по длинному коридору, который, очевидно, тянулся вдоль всего здания. Низкий потолок нависал над головами, на неровных стенах, покрытых белой штукатуркой, через каждые шесть-семь шагов примерно на уровне плеч висели деревянные распятия. Миновав множество дубовых дверей по обе стороны коридора, друзья наконец оказались в самом его конце, где монах поджидал их, приподняв руки в широких рукавах сутаны.

– Здесь вы можете переночевать, – произнес он, указывая на последнюю дверь. – Ужинаем мы после вечерней молитвы. Трапезная вон там, пятая дверь налево. Если же вы захотите присутствовать на нашей службе, вход в часовню снаружи, по эту сторону монастыря.

– Спасибо, – сказала Фейт, скрестив руки за спиной.

Монах покачал головой. Он снова неприязненно посмотрел на гнома и, повернувшись, пошел в обратную сторону. Сделав несколько шагов, он остановился и поднял вверх указательный палец:

– Да, вот еще что. Некоторые из братьев дали обет молчания. Надеюсь, вы не будете их беспокоить. – На лице его появилось какое-то странное выражение, он опустил руку и добавил: – Добро пожаловать. – И ушел, больше не оборачиваясь.

Алее едва удалось скрыть вздох облегчения.

– Какой странный тип, – сказала она друзьям, когда монах скрылся в конце коридора.

– Похоже, этот толстяк недолюбливает гномов, – обиженно произнес Мьолльн.

Фейт открыла дверь, и они вошли небольшую келью с белыми стенами. Здесь стояли четыре кровати, жесткие и узкие, но и они были удобнее одеял, разложенных прямо на земле. Стол с четырьмя стульями делил помещение на две части. За окном расстилалась долина Харкура, радующая глаз яркими красками.

Путники сложили вещи на кровати. Мьолльн улегся, скрестил руки под головой и, глубоко и умиротворенно вздохнув, произнес:

– Настоящая кровать! Подумать только! Много ли нам надо для счастья!

Алеа улыбнулась. Ей тоже давно хотелось хоть немного уюта. Но она пришла сюда не за этим и теперь не находила покоя…