Текст книги "Опасайся дверных ручек (СИ)"
Автор книги: Аноним Эйта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Жаннэй зашелестела из своего угла:
– Если старший брат знает, а младший нет, помнят ли вообще о существовании младшего брата? – В ее голосе можно было различить старательную обеспокоенность.
– Не лезь не в свое дело. – Спокойно сказал Варт. – Как ты вообще что-то оттуда слышишь?
Определенно эта девушка пугала. Не будь она Юлгиной сокружницей, Варт бы ее и на порог отпустил, и Лин бы строго-настрого запретил к ней приближаться. Пожалуй, Лин еще запретит.
– Я воздушница, забыл? У нас хороший слух.
–Тебя, кажется, просили.
– Юлга моя сокружница.
– Я тебе никто. – Варт пожал плечами. – Хочешь излагать свои соображения? Ты явно это любишь, Жаннэй из рода Есса. Не пора ли поставить ребром вопрос о том, станешь ли ты Наль-Есса или нет? Мне кажется, пора.
Жаннэй вжалась в угол спиной, сгорбилась, съежилась.
– Я не хотела тебя обидеть.
– Ты не обидела, Жаннэй. Просто действительно, пора.
Жаннэй спросила с сочувствием в голосе, которое звучало как искреннее.
– Не хочешь, чтобы Юлга поделилась с матерью тем, чем ты поделился с ней, и выставляешь меня как щит? Разве это хорошо – так использовать людей?
Варт ничего не ответил – аккуратно взял ее за руку и потащил к Селии. Именно потому, что Жаннэй оказалась права, и он разрывался между желанием выставить ее куда подальше или сбежать самому. Никто не любит тех, кто говорит правду в глаза... Жаннэй не умела останавливаться.
Он даже не постучался.
– У этой девушки к вам какое-то дело, мудрая Селия из рода Наль.
Наверное, не стоило использовать обращение, которое обычно употреблялось по отношению к пожилым женщинам, потому что от Селии потянуло густой волной раздражения. Жаннэй съежилась, и впервые Варт уловил эмоцию... хотя какую эмоцию, так, намек, тень эмоции и от нее: она была в растерянности. По ее безмятежному кукольному лицу этого было не заметить, но она совершенно не знала, что делать. Варт даже почувствовал легкий укол совести.
– О, да, мам, я за. Ты знаешь.
От Юлги повеяло облегчением. Экзамен закончился, не надо было мучиться и решать, что можно говорить, а чего не стоит.
– Разберемся. Тебе не кажется, что представитель рода Хин здесь лишний? – Холодно спросила Селия.
Юлга рассеянно дернула себя за волосы.
– Варт? Варт свой. Мам, в чем проблема? Ты же всегда мне говорила, что все эти заморочки с родами – это просто формальность.
Варт чувствовал ее решимость и еще что-то, чему никак не мог подобрать названия, хотя и не очень понимал, чего именно Юлга хочет добиться.
– Юли, для него это не формально...
– Мам, я столько времени жила в Хаше, воспитывалась, как оказалась, некой Яльсой Хин-Тато-Хин, женщиной, уже растившей ребенка. Варт мне, считай, брат – нравится тебе это или нет. Раз уж мы вспомнили про родовую систему, раз уж это оказалось важно помнить... хотя не ты ли мне говорила, что родовая система сохранилась только в книжках? А оказалось? Я понимаю, что ты всегда советовала мне жить своим умом и не верить всему, что говорят. Но раньше я думала, что ты исключение – и я ошибалась.
От Селии повеяло горечью. У Варта защипало в носу. Он закатил глаза: то, что Юлга сейчас несла, просто нельзя было воспринимать всерьез, как и все, что может быть сказано на волне иррационального подросткового протеста. Варт не понимал, протеста против чего... но, чуть задумавшись над этим вопросом, нашел ответ достаточно быстро, благо, Юлга озвучила причину прямым текстом: Селия была одной из немногих людей, которым Юлга доверяла. Вторым таким человеком была тетя Ато – она же Яльса. Доверяла – и тут наткнулась на тщательно скрываемую от нее тайну.
Вряд ли Юлга сама осознавала, почему это ее настолько задело, но сейчас она чувствовала себя преданной всеми, кому раньше верила, и инстинктивно защищалась, прячась почему-то за его, Варта, спину – фигурально выражаясь, конечно.
Это было неплохим развитием событий – вряд ли Селия теперь представляла для Варта хоть какую-то угрозу, но все равно он бы предпочел какой-нибудь менее травматичный для Юлги вариант.
Варт мог сейчас отступить, как он собирался это сделать всего минуту назад, но это значило оставить Юлгу без поддержки, а как она на это отреагирует – одному Окосу известно. Сделать за Селию всю грязную работу по собственному очернению? Да не дождется! Он Селию раздражает? Ну так пусть хотя бы это будет небезосновательная неприязнь.
– Панда. – Фыркнул Варт. – Это действительно скучно. Думаю, мудрая Селия, – Легкий поклон в сторону Юлгиной матери, главное не задумываться, как именно она ему отомстит за его выходки, – разберется с милой Жаннэй самостоятельно... как глава рода.
Юлга, умница, зацепилась за его подсказку.
– Ты прав. Жаннэй, удачи тебе.
Она встала со стула, на котором только что сидела, и решительно проследовала мимо Варта в коридор, по пути прихватив его двумя пальцами за рукав.
У кого-нибудь другого это был бы жест презрения, но для Юлги подобное было демонстрацией доверия, хватала-то она голыми руками. Это понимал любой, кто хоть сколько-нибудь Юлгу знал. Варту захотелось пригнуться, он злобный взгляд Селии спиной чувствовал.
Нос заломило. Он запрокинул голову: все-таки эмоции женщин клана Наль были страшной силой.
Они вышли в гостиную, и только тогда Юлга остановилась.
Ощутив ее беспокойство, Варт понял, что запрокидывание головы не очень помогло. Он чуть пожал плечами, извиняясь.
– Твоя мать не очень любит парня, который запихнул ее дочь в ВГТУ. Ее можно понять.
Юлга достала из одного из многочисленных карманов своей жилетки платок и протянула его Варту. Отвела глаза.
– Прости. Я ее спровоцировала.
– Ничего. – Он не удержался и чуть ее подколол, – Привычный уже, у вас это семейное.
Юлга смутилась еще больше.
– Тебе, наверное, она не очень понравилась. Ну, она кажется легкомысленной на первый взгляд, и это ее возвращение... под утро... и она почему-то тебя невзлюбила...– Юлга развела руками.
Варт улыбнулся.
– Когда она возвращалась, от нее пахло... цветами, но слишком слабо для той степени увлеченности, которую она изображает. Расчета в твоей матери гораздо больше, чем легкомыслия. – и сменил тему. – Говорил уже, что уезжаю в поход на байдарках прямо сегодня? С утра ощущение, как будто что-то забыл.
– На байдарках?
Юлга явно этого не ожидала.
Варт прикинул, что скоро Ярт встретится с Селией, а это наверняка будет совершенно отдельная история, и страшная битва характеров, потому что Жаннэй, скорее всего, получит вожделенное "Наль" в придачу к своей собственной фамилии, и практически стопроцентно поселится здесь же. А значит, Селия будет уговаривать Ярта, чтобы тот замолвил слово перед Пекхом... да Окос забери, она же здесь будет жить как минимум до следующего собрания родителей сокружниц, и все это время будет Варта тихо ненавидеть и разбираться с Яртом. С одной стороны бешеные эмоции Налей, с другой – некромантские выбросы Ярта, да еще и эта фарфоровая кукла Жаннэй будет все время неожиданно появляться из-за угла, ну нет, оставаться тут – гиблое дело.
Кивнул, прижимая платок к носу.
– Да. На байдарках.
– и... когда вернешься? – Юлга искренне огорчилась.
– Не знаю. Как река отпустит – я пойду с водниками, у них какие-то странные критерии. – Пожал плечами, стараясь врать как можно убедительнее.
На самом деле он просто собирался завалиться в Керново холостяцкое жилище. Это было место, где можно было пожить несколько дней, пока не разрешатся проблемы. Керн никогда не отказывал. Не так уж часто он ночевал этой квартире, гораздо чаще оставался в родовом гнезде, двухэтажном доме в квартале водников, так что ему это было несложно.
Может, конечно, там кроме Варта сейчас еще кто-нибудь кантуется, но тут уж ничего не поделаешь.
– Ну, тогда... удачи тебе.
Юлга сказала это как-то потерянно.
– Тут будет Ярт, тут будет Селия, с Жаннэй пообщаетесь, обещаю, ты вообще забудешь, что здесь еще кто-то был, Панда. Не вешай нос, ладно?
Варт не понимал, почему чувствует себя виноватым. В конце концов, он же не Юлгу не одну бросал, и даже байдарки эти вспомнил, чтобы Юлга не думала, что это ее мать причина его бегства, и не пыталась что-то с этим делать и как-то что-то налаживать.
– Да... не буду. И обязательно во всем разберусь.
На лице у нее была написана решимость, да и вообще – от нее просто таки разило решимостью. Варт посмотрел на ее нахмуренные брови, и дал ей три дня. Максимум дня через три она раскусит его ложь про байдарки.
Она уже сейчас что-то подозревает. И в кого она такой параноик? А, точно...
А что будет, когда она его раскусит? Нет, ей сейчас нельзя врать, даже из самых лучших побуждений нельзя, расценит как предательство. Варт попытался исправить ситуацию.
– На самом деле... На самом деле, не байдарки. Соврал. Думал, совру, ты не будешь беспокоиться, но ты беспокоишься, ну и...
– Давай договоримся. Либо молчи, либо говори правду.
– Не могу обещать. – Честно сказал Варт. – Но постараюсь.
– и куда же ты?
– К Керну, помнишь же Керна? Это спальный район около квартала водников.
– Я с... – Юлга осеклась, смутилась. – В смысле, ничего если я с тобой схожу, помогу переехать? Просто чтобы знать, где тебя искать, если вдруг что...
– А маме не проболтаешься? – Как можно более серьезным тоном спросил Варт.
Юлга поддержала шутку.
– Буду молчать, как дохлая рыба! Вот те клятва!
– Тогда ладно...
Если бы кто-нибудь еще вчера спросил у Жаннэй, что она чувствует, она бы ответила: «Ничего» и это была бы правда.
Одна дочь каждого поколения рода Есса всегда была откупом, уезжала жить в земли корневого рода – рода Лаллей, богини воздуха и связей, и в этом поколении Жаннэй была этой дочерью. Род Лаллей жил в Валлоу, маленькой стране, граничащей с Кеттом, род Есса переехал оттуда в Кетт около двух веков назад. Основатель его Кеттской ветви, Вольхемар Есса, официально приехал в Кетт по работе: тогда род Есса занимался разведением почтовых голубей. Вольхемар был четвертым сыном, и на родной земле у него почти не было шансов заработать достаточно, чтобы прокормить семью – просто потому, что и так небольшие доходы от семейных голубятен растаскивались по карманам старших сыновей.
Валлоу всегда был закрытой страной, и чтобы получить разрешение на выезд, Вольхемару пришлось оббить немало порогов. В результате он добился своего, но при нескольких условиях. Не считая мелкого шпионажа, он обязывал свою ветвь рода отдавать одну девочку поколения обратно, на родину, на воспитание своих дальних родственников. Так в Валлоу всегда оставался заложник Кеттской ветви рода Есса, из-за чего было гораздо проще требовать от тех, кто остался в Кетте, безоговорочной верности давно уже не родине.
Впрочем, это никогда не казалось никому таким уж сложным условием. Современники отзывались о Вольхемаре как о неотзывчивом, черством человеке, и именно таким он и был. К тому же, его жена была плодовита и подарила ему двенадцать детей, из которых восемь были девочки. Одна-единственная дочь не показалась ему большой ценой, что уж говорить о внучке... Жаннэй была пра-пра-пра-пра-правнучкой, и все с рождения знали, что именно она будет седьмой Есса, которая отправится в Валлоу.
Однако Жаннэй это не устраивало.
В Кетте были рода, соблюдавшие радикально-патриархальные традиции, но, в общем и целом, у женщин в Кетте были определенные права, и этих прав было гораздо больше, чем у женщин Валлоу. Жаннэй с детства приучали к тамошним порядкам: не смеяться. Не демонстрировать эмоций на публику. Не смотреть в глаза старшим. Не носить слишком открытого.
Жаннэй почти не чувствовала эмоций, так что ей пришлось очень постараться, чтобы научиться их изображать – просто назло воспитателям. Она не понимала, почему ее сестры могут носить красивые платья и брюки, а она вечно должна носить одну и ту же традиционную хламиду. Ей никто так и не потрудился объяснить, ограничившись простым "надо". Она не чувствовала себя обиженной, но своим логичным и острым умом понимала, что здесь кроется какая-то несправедливость, и если она ее стерпит, то ей будет еще хуже.
В первый раз она подожгла родной дом, когда ей было шесть лет.
Во второй – когда ей было восемь.
Когда она подожгла дом в третий раз, тогда ей как раз исполнилось одиннадцать, ее впервые застукали за этим занятием. Отобрали спички, лишили ужинов не месяц, перестали позволять есть то же, что и остальным девочкам, потому что в Валлоу существовал некий список запрещенных продуктов, и отныне Жаннэй нужно было его соблюдать.
Жаннэй трепела полгода, но когда ей объяснили, что теперь она будет соблюдать все посты во славу богини Лаллей, и что в Валлоу ее отдадут в храм, она впервые сбежала. С тех пор она сбегала из дому каждые два месяца – как только кончалась ее отсидка за прошлые побеги в карцере, устроенном в порядком обгорелом подвале родного дома.
Из школы ее забрали в седьмом классе, обосновав это тем, что ей не нужно учиться, чтобы танцевать в храме. И тогда Жаннэй сорвалась окончательно, потому что единственным, что доставляло ей хоть какое-то удовольствие, были новые знания. В семье Есса началась череда несчастных случаев.
Самый старший из братьев Жаннэй, в отличие от сестры не унаследовавший фамильной невозмутимости рода Есса, зато получивший от матери-огневички страстный холерический темперамент, узнал о измене жены. Пришедшие разбираться специалисты констатировали убийство из ревности на бытовой почве, брата Жаннэй забрали в ведомственное учреждение.
Жаннэй понимала, что если она ошибется, в учреждение заберут уже ее, а этот вариант устраивал ее не больше, чем поездка в Валлоу.
Поэтому она не ошибалась.
Ее бабушка выпила слишком много сердечных капель, у нее поднялось давление, а из-за того, что младший брат Жаннэй, Атан, в этот момент обсуждал по домашнему телефону со своим другом новую линейку коллекционных карт, домашняя линия оказалась занята, и она не смогла вызвать врача.
Старшая сестра поскользнулась на брошенной на лестнице детальке от конструктора. Ее уронила маленькая племяшка Жаннэй, Малена, которая как раз приобрела откуда-то привычку таскать конструктор в кармашках платья.
Автокатастрофа избавила Жаннэй сразу от пятерых членов семьи.
Несчастные случаи преследовали семейство Есса до победного, пока не осталось никого старше Жаннэй, никого, кто имел бы над ней власть.
У Жаннэй не было силы прогнозистки, но постоянные наблюдения в реальном времени позволяли ей просчитывать действия остальных вручную. Она не торопилась, растянув свою "подготовку к свободе" на три года, подгадав последнее к поступлению в институт.
Сейчас на Жаннэй висело пятеро младших детей рода Есса. Некоторые из них были добры к ней и воспринимали ее своей семьей. Она не видела от младших дурного, в отличие от старших, поставивших на ней крест еще до ее рождения. Так что всех младших детей – малыша-Кальена трех лет, Малену пяти, девочек-близняшек Алласси и Элесси девяти и старшего из всех, родного брата, двенадцатилетнего Атана, она собиралась втянуть в род Наль, так сказать, прицепом.
Все зависело от того, согласится ли Селия. Если бы речь шла только о Жаннэй, беспокоиться было бы не о чем. Но повесить на себя шестерых сирот...
К тому же, Селию приглашали расследовать одну из последних смертей – смерть старшего брата Жаннэй, Оеротто Есса, а там Жаннэй слегка прокололась, и ей показалось, что Костяная Рука что-то заподозрила. К счастью, рукопожатия удалось избежать.
Однако сейчас Селия была в гневе. Варт Жаннэй подставил: Жаннэй казалось, что со стороны она выглядит как нормальный человек, но к сильному эмпату готова не была и он тоже что-то заподозрил. Потому что он ее не боялся, но относился с опаской. Готов был ей пожертвовать.
Варт Жаннэй очень не понравился.
Селия сказала.
– Ты сокружница моей дочери.
Жаннэй кивнула.
– Да. Мне посчастливилось.
– Ты же понимаешь, что тебе действительно очень, очень повезло? – Спросила Селия. – Если бы не это, я бы уже подавала на тебя рапорт, девочка. Такие как ты... не должны ходить свободно. По твоей вине умерло пятнадцать человек...
Она не подозревала. Она знала. Знала точно. Но почему не сдала тут же, как только поняла? Дело Оеротто было закрыто около трех месяцев назад.
Жаннэй пожала плечами.
– Они все делали сами. Я никого не убивала сама. К тому же... это была самозащита.
– Объясни?
– Моя семья шпионила на Валлоу.
– Это нам известно. Почему ты извела свою семью под корень?
– Я не тронула младших детей. – Жаннэй вздернула подбородок. – Я виновата, но я не тронула детей!
– Поэтому я и молчала. Я знала, что тебя должны были отправить в Валлоу, я знала, что мотив есть только у тебя, но у меня не было доказательств. Я сомневалась – до твоего сегодняшнего признания. Прими мое восхищение, ты работала очень чисто. Ты не безнадежна. Но твой брат будет винить себя в смерти бабушки всю свою жизнь, Жаннэй. Всю. Свою. Жизнь. – Холодно сказала Селия. – Ты сумасшедшая. Ты ненормальная. То, что ты сделала – ненормально. То, что ты этого не понимаешь – ненормально.
– Я защищалась.
Впервые за всю свою жизнь Жаннэй чувствовала так ярко и остро. Растерянность. Вину. Правоту. Круг дал ей эмоции – она не ожидала, что так будет. С Кругом ей повезло. Она не хотела терять Круг, и готова была за него убивать.
– Пожалуй, ты действительно защищалась... если можно назвать защитой целенаправленное выбивание всех способных тебе навредить. – Селия машинально скользнула рукой к поясу и поморщилась, когда пальцы не нашли кобуры. – Но как мне защититься?
– Что?
– Где гарантии, что мой род не пострадает? Что не пострадают Хины? В особенности тот мальчик, который сейчас подставил тебя, подкинув на растерзание вместо себя. Этот мальчик нравится моей дочери и твоей сокружнице. Что я скажу, если он погибнет от рук ее же подруги? "Я знала"? "Я могла это предотвратить"? Скажи мне, Жаннэй, почему ты рассчитываешь на мою защиту? Я могу отдать тебя водникам...
– Тогда вам придется говорить то же самое – но водникам, а не Юлге.
– То есть ты признаешь, что хотела навредить Варту рода Хин?
– Нет.
– Но ты хотела.
– Я не признаюсь. Второй раз я этой ошибки не совершу. – Жаннэй впервые подняла голову и попыталась выдержать, испытующий взгляд Селии. – и я не хотела.
Однако долго тягаться с ней не получилось, и Жаннэй продолжила говорить.
– Я... у меня нет тяги к убийствам.
– Докажи.
– Я не могу этого доказать.
– Тогда я не могу принять тебя в род. У тебя за плечами пятнадцать трупов. Пятнадцать! Я сомневаюсь, что здешние стены видели больше, а это дом некромантов. Либо ты докажешь, что не опасна, либо я сплавлю тебя водникам и сдам после первого же подозрения на твою выходку.
Селия протянула Жаннэй руку. Сухая, безжизненная рука. Намек был более чем понятен, но Жаннэй не знала, сможет ли раскрыться. И как Селия отреагирует, если не сможет пробиться через ее защиту. И вообще – может, это такая ловушка, чтобы получить доказательства и загрести Жаннэй в учреждение? Кто знает? Кто скажет?
– Это рука помощи, Жаннэй. Я готова поверить в то, что Круг может стабилизировать твою психику. Ты умная девочка с интересной силой, Ведомству было бы жалко тебя так просто потерять. Я готова принять тебя в род. Но для этого ты должна принять мою помощь. И я позабочусь о младших Есса.
– Обо всех?
– Если ты готова к их переезду в Хаш, то обо всех. Иначе никак. Я бы выдвинула еще условие: отказала бы младшим Есса в общении с тобой. Но я понимаю, что лучше этого не делать. Я не хочу однажды поскользнуться на детали от конструктора... я бы не была так лояльна, если бы не проверяла твоего брата. Он тоже готов сорваться. А в том, что он сейчас за тобой наблюдает... Почти уверена, что он многое знал и знает. Тебе придется с ним объясниться однажды, иначе мы тебя все-таки потеряем. Ваша сила как-то странно на вас влияет. У вас в роду не было близкородственных браков?
Жанней покачала головой.
– Мы не выродки. Я бы знала.
Она коснулась протянутой руки, готовая пережить все снова. Она думала, это будет как кино, весьма неприятное кино, но что уж поделать, но она совсем ничего не увидела, она даже не знала, считала Селия что-то или нет. По сравнению с матерью Юлга была желторотым птенцом. Действовала даром, как дубиной, так что от нее было легко закрыться. Но Селия...
Селия задумалась. Видно было, она принимает непростое решение.
– Младшими Есса займутся специалисты. Не смей спорить! Если можно что-то исправить, то это нужно делать сейчас. Ты действовала в одиночку, и ты не подстраивала смертей напрямую, все шло через вторые, третьи руки, даже если кто докопается, доказать они... без меня... не смогут. Но как только случится хоть одна – слышишь? Хоть одна! Подозрительная смерть поблизости от тебя, знай, я тебя прикрывать не буду. Сдам тут же.
Селия спрятала лицо в ладонях. Видно было, как она устала. Она брала на себя огромную ответственность и отлично это понимала. И Жаннэй это понимала тоже.
Жаннэй впервые в жизни почувствовала что-то, что-то теплое... что-то...
– Почему?
– Тебе цены не будет в Ведомстве. Ты себе подобных сразу почуешь... и... у каждого должен быть шанс, у каждого должен быть выбор. Тебя выбора лишили. Мы становимся точно такими, какими нас делают. И ты стала тем, кого из тебя старательно лепили: бездушной куклой, не понимающей истинной ценности семьи и связей. Такую не жалко отдать. Какое было бы кощунство, служи ты Лаллей!
Селия говорила это тихо, спокойно, сочувственно, без насмешки. Она и вправду обосновывала, почему готова взять Жаннэй и ее выводы были логичны. Впервые Жаннэй не устраивала голая логика.
– То есть, вы меня пожалели?
– Скорее, я пожалела то, что еще может из тебя получиться. Про тебя же даже нельзя сказать, что ты убивала свою семью. Они делали все, чтобы не стать твоей семьей. Ты убила пятнадцать чужаков, готовых откупиться тобой от собственных проблем. Я знаю пару человек, которые бы сказали, что ты поступила правильно.
– А что бы сказали вы?
– Я бы сказала, что от тебя-живой будет больше толку, чем от тебя-ме... тебя в учреждении. К тому же, теперь я за тобой слежу, я тебя сопровождаю. А ты... а ты, если что, защити Юлгу, ладно? Я не смогу стать тебе матерью, но она сможет стать тебе сестрой. Договорились, Жаннэй Наль-Есса?
Жаннэй разревелась. Наверное, впервый раз в жизни. Ей не было грустно или плохо, слезы почему-то просто полились и все.
– Я... Я не упущу этот шанс, мудрая Селия рода Наль! Я правда... я постараюсь!
– Вот только без мудрой, прошу.
И Селия неловко приобняла Жаннэй, давая той прореветься – это искреннее сочувствие что-то стронуло в Жаннэй. Она наконец нашла своему новому чувству название.
Благодарность.
Глава 9
– Керн несколько... Керн может показаться... Странноват, ты только не пугайся. Ты же уже отлично знакома с Яртом, и знаешь, насколько он долбанутый, когда речь заходит о лечении всяких там людей. Ну так они все, медики, долбанутые, и Керн из рода Ялко – в том числе.
Варт тащил в одной руке огромную сумку, как будто это не огромная сумка, а так, сумочка. Дамская. Вроде того самого бесполезного фасона сумочек, в которые, кажется, и помада-то не вместится.
Второй рукой он жестикулировал. Даже если бы Юлга вдруг оглохла, она все равно поняла бы о чем речь, очень уж выразительно Варт это делал. Рукой с сумкой он тоже пытался жестикулировать, но чуть не снес при этом Юлгу, долго извинялся и теперь был осторожен.
Юлга не знала, насколько Ярт странно ведет себя с пациентами, потому что при ней он никогда не лечил людей, если, конечно, забыть, что он вроде как однажды пытался лечить ее. Но она думала, что Ярт вообще не самый адекватный человек в мире, потому охотно Варту верила.
– Когда Ярт только с Керном познакомился – они ходили сначала на одни подготовительные курсы, знаешь? Рассказывал вроде... он еще был совершенно нормальный. Такой... среднестатистический зануда-заучка.
– В окос-группе? Заучка? Похоже на дурацкое кино... ну, про серую мышку, которая вдруг открыла свое истинное я и обрела популярность. Она еще приходит на бал вся такая на шпильках, и оказывается, что если снять с нее очки...
– Эй, подожди, не ты ж историю рассказываешь? При чем здесь очки вообще? Керн никогда не носил очков, какой дурак будет носить очки, если зрение корректируется за пару минут?
– Ну конечно, корректируется, если ты живешь в столице, и брат в медунивере учится, так вообще без проблем. – Обиженно пробубнила Юлга.
Варт неопределенно махнул свободной рукой.
– Да какая разница? Я вообще не о том. Так вот, Ярт Керна, можно сказать, совратил с пути истинного, он как идеей загорится, так горы свернет, не то что ботана в группу затащит... Ботан же был настолько крут, что закончил музыкалку по классу гитары, представляешь? А Ярт тогда вообще... горел.
Нет, дуться на Варта было решительно невозможно: Юлга не удержалась и хихикнула, уловив намек. Варт назидательно поднял палец.
– Им-мен-но. Ну так вот, а потом у Керна, этакого брутального окос-музыканта, раз – и появилась прекрасная дама. Курсе... на третьем он на нее запал, на эту даму. Главное, никто не знает, что за дама, откуда она вообще появилась, может, он вообще ее не в Тьене встретил, но точно знают, что она старше и сначала ему дала, так сказать, почувствовать и воспылать, а потом он ей надоел. И она такая: "прости, у нас ничего не получится, прощай, не пиши мне больше, наша история подошла к концу, огонь наш угас..." э-э-э...
– Мосты догорели? – Подказалала Юлга.
– Мосты дого... Это, кажется, уже не то. Ну да ладно. Думаю, ты поняла ситуацию? Керна бросила его дама, и он загрустил. Грустил, грустил, а тут – Ярт. Тоже грустит, и тоже, заметь, потому, что от него уехала дама. И вот они свою энергию грусти направили на учебу. Сначала они разрабатывали одно и то же направление. Потом у братца возникла идея некроконструкта, а Керн чистый целитель. Ему и пятый уровень силы воды только из уважения к роду натягивают каждый раз при замерах, а так у него все, что могло, в целительство ушло. Что ему чисто некромантский метод разрабатывать? Ты не подумай, он парень честолюбивый, хоть и зануда. Так и получилось, что они вроде специализации сейчас разные получают, а работают над одним и тем же. По мне, так лучше бы они снова объединились, хоть бы информацией менялись... наработки-то с обоих сторон нехилые... но они поссорились.
– А что так?
– Да вроде как Ярт брякнул что-то про эту Кернову даму, а тот же на ней действительно помешан. Не то что бы после нее у него никого не было, но это такая первая, чистая и священная любовь. Ты же знаешь моего брата, он иногда как сказанет, так отмыться хочется, а на такие воспоминания иногда можно посмотреть непредвзято, и они как-то сами запачкаются...
Юлга кивнула. Ярт мог сказануть. Она бы поверила, даже если бы Варт сказал, что Ярту достаточно просто скорчить свою обычно-презрительную рожу, чтобы в радиусе десяти километров начали рыдать от осознания своей никчемности младенцы, маленькие девочки и суровые мужики за сорок.
– Что, он до сих пор по ней убивается?
– Ну, как... вспоминает. Как-то раз говорил, что забыть ее просто невозможно. Песня у него есть в ее честь... Фронтмен у них Анген, и только эту целиком Керн поет. Просто при нем лучше обходить эту любовную тему стороной – в этом была суть истории. Это как гнойная заноза, стоит Керну о ней вспомнить, и все, спекся интересный собеседник. Грусть, печаль, обида, нотка сожаления, стандартный вроде бы букет, но пропорции... знала бы ты, насколько гадкий получается запах.
– Ладно, я поняла. – Юлга не удержалась от того, чтобы Варта чуть подколоть. – А вот то, что Ярт Яльсу до сих пор помнит, тебе странным не кажется?
– Конечно, нет. – Фыркнул Варт. – Они ж поженились, к тому же, если подумать, эти его постоянные командировки на практику в далекий Тмаверст, возможно, были очень даже в Хаш. То-то от него цветами пахло... Билеты-то он мне не показывал. К тому же, Ярт чистенько горит до сих пор, а вот в Керне отвратительный торфянник, не рекомендовал бы его даме к нему приближаться. Так-то он парень мировой... просто не поднимай эту тему. Предупреждение, типа. Предосторожность. Мы пришли.
Юлга осмотрела грязно-зеленую дверь в подъезд. Она старалась не думать о том, что это дверь в пятиэтажку, и сейчас этот огромный дом нависает над ней, а ведь может...
Она неосознанно ухватила Варта за рукав.
– Что такое?
– Пятиэтажка... в пыль... – Попыталась объяснить Юлга.
Варт понял сразу.
– То, что произошло с домом Яльсы – трагическая случайность. Такое бывает раз в десять лет, не чаще. Не в первый раз здесь и до сих пор живой, видишь? Ярт не настолько хорош, чтобы сделать мертвеца теплым, ты же знаешь.
– Может, просто на солнышке подогрелся. – Возразила Юлга, и нахмурилась из-за пришедшей в голову догадки, – а ты подслушивал.
Действительно, иначе Варт ни за что на свете так быстро бы не догадался, в чем проблема.
– Было такое. – Пожал плечами Варт. – Между прочим, имел право: вы так косточки моей... хм, а забавно получается... нашей семье перемывали, так что все честно.
– Ну...
Юлга не знала, что сказать дальше. С одной стороны, подслушивать вроде как нечестно и нехорошо, кто будет спорить? С другой – Селия прогнала Варта как-то совсем уж безобразно, а разговор напрямую касался его. Юлге пришлось немало изощриться, чтобы не показать матери чужого личного.
Раньше бы она даже об этом не задумалась. Воспоминания и воспоминания, какая разница, какие. Но в этот раз она отчаянно не хотела делиться историей маленького Варта или сомнениями молодой жены Яльсы. Если бы она не смогла их осторожненько замять, она казалась бы сейчас себе последним треплом на свете.
Она вообще решила, что стоит начинать отказываться от обмена воспоминаниями с матерью. Конечно, вместо того, чтобы долго и путано рассказывать, как прошел день, легче просто показать момент, где получаешь трояк за контрольную, к которой долго и нудно готовился. Легче, но излишне: с некоторых пор Юлга не была готова делиться с Селией всем на свете и не была уверена, что та просмотрит только то, что ей покажут. А главное, у Юлги не было раньше чужих тайн, которых Селии лучше было не знать.
– Виноватый, виноватый. – Склонил голову в шутовском поклоне Варт, – Больше не буду. Вру-вру, еще и лживый.
Он быстро набрал на домофоне какие-то цифры и втолкнул было зазевавшуюся Юлгу в черную пасть подъезда... но тут же вытянул обратно, закрыл дверь, расстроенно плюхнул сумку на плитки крыльца.
– Так дело не пойдет. – Сказал он спокойно. – Что нам делать с твой фобией, Панда?
Юлгу откровенно трясло. Когда она переступила было порог, она моментально почувствовала все пять этажей с людьми над свой головой, услышала, как трещат перекрытия.
