Текст книги "Опасайся дверных ручек (СИ)"
Автор книги: Аноним Эйта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)
Но он был настолько непредсказуем и непонятен, что у нее никак не получалось. Стоило ей укрепиться, возвести вокруг надежные стены здравого смысла, как он вваливался и делал что-нибудь, казалось, просто так, безо всякой причины и объявления войны. И стены шли трещинами и разваливались, приходилось строить заново. С каждым разом получалось все хуже.
Разве раньше она смогла бы утащить полузнакомого парня за гаражи поговорить? Конечно нет, она постеснялась бы, она подумала бы, что будет выглядеть полной дурой, да и вообще, о чем так говорить, что он-то сможет сделать, если Вако не умеет ухаживать? А тут даже мысли такой не возникло, она просто взяла и сделала, клокоча от переполняющей ее веселой ярости. Она вела себя с Яртом слишком вызывающе, слишком смело, хотя все, кто знал Яльсу, частенько говорили, что в ней нет ни смелости, ни вызова, и девочки послушнее не найти. Он что-то в ней сломал, а, может, поставил на место, как вправил палец, который, кстати, до сих пор не вернул прежней чувствительности.
И Яльса, обмирая от собственной новообретенной наглости, сказала:
– Но должна же быть причина, по которой ты не хочешь идти домой? Или ты проверяешь мою домашку просто потому, что нет ничего приятнее моего сиятельного общества?
Ярт глянул на нее с интересом.
– Какие смелые и далеко идущие выводы! Хотел бы я понять, что творится в твоей голове. В чем-то ты, конечно, права: у меня дома маленький ребенок, и он... орет.
– Братик или сестричка? Ты не думай, у меня бабушка – нянечка, я люблю детей. Вот и спрашиваю.
– Брат. – Буркнул Ярт.
Воцарилось молчание. Наконец Яльсе молчать надоело, и она спросила:
– А как зовут брата?
– Никак. Он все равно умрет. – Сухо ответил Ярт. – С даром не повезло. Так... бывает.
Яльса не ожидала, что ступит на такую скользкую дорожку. А, главное, совсем не знала, что тут можно сказать, чтобы как-то Ярта приободрить. Он не выглядел как человек, убитый горем. Бабушка говорила, что с такими нужно быть очень осторожными: другие показывают, что им больно, и прийти им на помощь можно, было бы желание, а эти молчат, пока не сломаются окончательно и непоправимо.
– А сколько ему?
– Три.
– Я...
– Тебе очень жаль? – Перебил Ярт и зашептал горячо, – Мне тоже. Сказать, почему я не хочу домой? Каждый раз, возвращаясь, я боюсь – нет, не его ора, я привык к его крику, меня это успокаивает. Того, что он перестанет орать. – Ярт запустил пальцы в волосы, скрючился, – Боги, почему я тебе об этом рассказываю? Окос, ты так точно... Извини. Забудь. Хочешь... я куда-нибудь тебя свожу, или что вы, девчонки, любите? Побрякушку какую-нибудь... Только забудь.
Он сидел на стуле чуть скособочившись, на Яльсу не смотрел – изучал ногти. Пальцы у него были изгрызены чуть ли не до мяса – и как Яльса не заметила этого раньше? Но при ней Ярт никогда не грыз ногтей, она даже представить такого не могла, вот и не замечала...
Она быстро оглянулась по сторонам: Ярт говорил тихо, но ей все равно не хотелось, чтобы кто-нибудь услышал, потому что вряд ли Ярт этого хотел. Нет, они сидели в достаточно тихом и темном углу, чтобы оставаться наедине и не бояться, что их разговор будет услышан.
Яльса старалась говорить тихо и успокаивающе, как с ребенком, она подбирала слова с той тщательностью, с которой сапер-дальтоник режет проводки на отсчитывающей последние секунды бомбе, установленной посреди жилого квартала, который невозможно эвакуировать, и после каждого слова ожидала взрыва.
– Мне не жаль, Ярт, потому что ничего еще не случилось. Когда ты вернешься домой, он будет орать, я уверена. Три года – опасный возраст, и даже у бабушки... угасали... на руках, хотя она умеет выхаживать детей. Вполне возможно, что так и случится с твоим братом.
Ярт дернулся, как от удара. Яльса положила руку ему на затылок, вспоминая, как успокаивают в фильмах испуганных лошадей: треплют по холке. Она не знала, как успокаивать людей, ее опыт ограничивался подружками и их не столь страшными проблемами, и сейчас действовала по наитию, жалея, что именно она случайно вскрыла этот нарыв. Больше всего она боялась напортачить, сказать что-то не то, понимала: кто-то взрослый и мудрый точно смог бы помочь гораздо лучше, чем она, но, к сожалению, именно она сидела сейчас в библиотеке рядом с Яртом. Отступить и ничего не сказать или сказать пустое – значило бросить Ярта наедине с его горем, а на это она пойти не могла, ей это казалось самой страшной трусостью и подлостью на свете.
– Но надежда, Ярт, она есть всегда. Поэтому сейчас ты скажешь мне, как зовут твоего брата, ладно? Не хорони его заживо.
– Варт. – Ответил Ярт после самой долгой минуты тишины в Яльсиной жизни, и она облегченно выдохнула. Бомба не обезврежена, но появился лишний часок на эвакуацию гражданских.
– Я запомню, ты меня еще с ним познакомишь, понял? И если ты еще раз попытаешься откупиться от меня побрякушками, я долбану тебя портфелем по голове, как окосова третьеклассница, осознал, не? Потому что это именно то самое, чем можно ответить на такое ребячество, которое я только что от тебя тут услышала.
– Ты все наглее и наглее! – Восхищенно присвистнул Ярт, – и где та овечка, которая блеяла что-то про спасение подружек, а?
– У овечек рога есть. – Улыбнулась Яльса, приняв возвращение Яртовой язвительности за хороший знак.
– Повтори это, когда выйдешь замуж – если сможешь таким же жизнерадостным тоном, то я позавидую твоему мужу. – Ярт предусмотрительно спрятался за Яльсиной тетрадкой, как за щитом.
– Пошляк! – Яльса попыталась изобразить возмущение, но по Яртовым хитрющим глазам поняла: не поверил.
Раньше Яльса всегда могла сказать, что чувствует. Все было просто: Мелле – подруга, противная Хитухира, которая вечно кривит нос и рассказывает, сколько зарабатывает ее папа-бизнесмен – не ее поля ягода.
Она жила в черно-белом мире, и этот мир был удобен: не было никаких моральных терзаний, не нужно было задумываться, что хорошо, а что плохо, потому что это было очевидно. Что не объясняла бабушка, то объясняла религия. Яльса прочла Книгу Живицы от корки до корки, и даже вынесла из нее что-то смутное, хотя бабушка и ворчала, что она слишком юна для таких чтений.
Когда Яльса была маленькой, она просто обожала цитировать Книгу к месту и не к месту. Но прошло время и от Книги осталось лишь ощущение, смазанное понятие о чем-то, что очень-очень плохо, что грешно.
Когда в ее жизнь вломился Ярт с его спором, она встала на скользкую дорожку. Наверное, если бы она вдруг решила перечитать Книгу, то провела бы параллель: ведь Яртовым покровителем, несомненно, был бог мудрости и смерти Окос, брат и муж Живицы, и отношения этих богов воспринимались в разных Храмах по разному, хотя никто и не рисковал напрямую говорить что-то осуждающее о паре самых могущественных богов в пантеоне.
Просто кристально-чистая репутация Живицы оставалась таковой только если служитель осторожненько опускал особенно животрепещущие подробности, излагая свою версию событий для непритязательной паствы, заглядывающей в Храм на каждый седьмой день скорее по привычке, чем по велению души. Однако из Книги слов не выкинешь: однажды черное и белое встретились и смешались, породив огромное разнообразие серых оттенков, от грязной Лаллей до стального Дарфла. Само это смешение было святотатством, и Дехх рыдал в раскаянии, ибо не уследил за своими детьми, и то была его вина, но даже потоп не смог смыть позора с лика Живицы-земли.
Так и Яльса внезапно столкнулась с тем, что жизнь не делится на черное и белое, на хорошее и плохое, что иногда приходится идти на компромисс. И невозможно было отступить, потому что никакой потоп не смог бы объяснить Мелле, почему ее подруга позволила ей схлестнуться с Вако, одним из опаснейших парней школы, да еще и сделала ставки на исход предприятия. Яльса и сама не могла этого объяснить.
Можно было, конечно, свалить все на Ярта. Мол, заморочил, окосово отродье, хитрец-некромант, вывернул все наизнанку, заставил увидеть белое в черном цвете. Мелле бы простила, потому что она доверяла подруге, зная, что Яльса не способна на плохое, зная, что она легковерна и наивна, зная, как скользок и изобретателен может быть Ярт.
Можно было... Но Яльса-то знала, как все было на самом деле, и она не хотела врать. Ярт был не при чем. Это она, она сама вступила на скользкую дорожку. Ярт увлек ее, да, но если бы она не поддалась, то и у него бы ничего не получилось, верно?
Она сама не захотела искать правильный выход из сложившейся ситуации, и выбрала простой. Яльса без труда себе в этом призналась, а потом и осознала, что ей, Окос ее забери, нравится на этой дорожке. До того она шла по проторенному пути: учеба, дом, дети, учеба, дом... Она знала, что случится завтра и послезавтра, все было просто и предсказуемо, и ее ум искал отдушину от ежедневной рутины в старинных историях, преданиях, легендах, религиозных текстах. В ее жизни красок не хватало, и она смотрела за чужими жизнями.
Ярт как будто протянул руку и показал, что она и сама может что-то делать, как-то разнообразить собственную жизнь и влиять на чужие, что сбегать в другие миры, чтобы посмотреть на краски, вовсе не обязательно.
И Яльса была благодарна Ярту за это. Она не собиралась валить на него вину за собственное прозрение, потому как нечего было валить.
Она все еще стыдилась того, что не рассказала Мелле о споре. А еще ей было интересно, что будет дальше, а еще в ее крови кипел азарт: она не испытывала такой уймы эмоций, наверное, никогда. Ей нравилось нынешнее положение вещей.
Ей нравилось собственное двойственное состояние, ее кипящий ум, пытающий разрешить неразрешимую дилемму. Она была влюблена в этот яркий мир, во всю его полноту и многообразие.
Ярт... Сначала она просто им чуть восхищалась. Чуть побаивалась, конечно, потому что он казался сильнее, но потом он ей раскрылся, и она поняла: в чем-то сильнее она.
У каждого есть слабости.
Нет ничего интереснее, чем шутливое, неопасное противостояние. Возможно, кому-то, как Вако, необходимо грызться не на жизнь, а на смерть, чтобы сохранить остроту ощущений, но Яльса не настолько полна энергии. А вот Мелле, способная за собственную свободу перегрызть глотку кому угодно, что бы ко не говорил, ему очень подходит.
А Ярт, Яльса чуяла, похож на нее. Он не бьется в полную силу, он играет.
Игра с Яртом захватила ее полностью: спор был даже не первым раундом, но гонгом к началу противостояния. Сначала она не понимала правил, но потом Ярт показал, что правил не существует, а очки невозможно подсчитать. Игра длится ровно до тех пор, пока доставляет обоим удовольствие.
Пока приятна обоим.
При такой игре выигрывают все, если, конечно, не делают роковой ошибки.
Яльса не знала, сделала ли она ошибку.
Сначала она просто восхищалась Яртом, ловила его взглядом на переменах, неосознанно пыталась копировать какие-то привычки, но быстро бросила это занятие. А потом это восхищение переросло во влюбленность, простую влюбленность, о которой Яльса раньше только читала. Она смотрела на него, и сердце билось чаще.
Это было не хорошо и не плохо. Это было очень просто, но и сложно одновременно.
Яльса попала в безвыходную ситуацию, запуталась окончательно, и решила разрубить этот узел единым движением: просто признаться. Однако она была робкой девочкой, не в ее характере было просто взять и признаться. Она боялась, что Ярт отстранится от нее, а вместе с ним исчезнет и тот сложный мир, в котором он пока вел ее за ручку, и не подозревая об этом. Ей не хотелось возвращаться обратно, в царство беспросветного черного и идеального белого.
Она малодушно откладывала признание, и откладывала, и откладывала, пока, наконец, не решила, что признается сразу после того, как выяснится победитель в их с Яртом споре – кем бы он ни был.
Яльса стала внимательно наблюдать за развитием отношений Мелле и Вако, и принимала в них живейшее участие. Далеко не все ее действия одобрила бы Мелле, их и сама Яльса про себя не слишком-то одобряла, но реакция Ярта не заставила себя ждать: он тоже приступил к активным действиям.
Результат этого странного перетягивания живого и мыслящего каната не заставил себя ждать. Все кончилось в один день, быстро и резко.
Как Яльса и хотела.
Глава 15
День "Х" должен был наступить послезавтра. Экзамены были сданы, контрольные написаны, даже оценки за модуль уже давно всем выставили, кроме совсем уж отстающих, и школа порядком обезлюдела.
Яльса ходила в школу потому, что учебный год все-таки официально еще не закончился, потому, что Мелле ходила в школу и ей нужна была поддержка, и потому что в школу ходил Ярт. Третью причину она не хотела признавать главной, но не признать – значило бы наврать самой себе. Ярт же ходил в школу потому, что дома у него орал брат; Яльса иногда смутно надеялась, что и из-за нее тоже, но отлично осознавала, что, скорее всего, это не так, и старалась не очень об этом думать.
В кармане юбки она зачем-то таскала мешочек с кофейными зернами. День Солнца, когда традиционно дарят зерна, это первый день одиннадцатого месяца, последнего месяца осени. В этот день Солнце выходит из-за туч и дарит последнее тепло накануне зимы, а потом еще семь дней делает так же. Дарить зерна весной идея глупая, как ни крути, время неподходящее.
А Яльса все равно их таскала. Просто перебирать их в кармане сквозь тонкую ткань мешочка ей нравилось, как-то... успокаивало, что ли.
Мелле тоже ходила в школу. В отличие от Яльсы, которая, благодаря Ярту ухитрилась закончить модуль даже без шестерок, у нее были проблемы с кеттским: учительница невзлюбила ее с первого взгляда и обещала поставить пять в модуле, что могло кончиться плачевно, и теперь Мелле брала ее измором.
Вот и сейчас уроки уже кончились, и Яльса ждала Мелле, пока та преданно пожирала мудрую Унрэ рода Мин взглядом и упрашивала дать переписать модульную контрольную. Яльсе надоело смотреть на эту эпическую битву, так что теперь она валялась себе на пригорочке и горя не знала.
То есть, конечно, знала, и когда к ней присоединился Ярт, тут же его и озвучила.
– Свах из нас не получилось.
– Как же так? – Деланно возмутился Ярт. – Казалось, все на нашей стороне: мне прямо таки на роду написано быть свахой, не будь я, конечно, парнем и некромантом, а ты девчонка с глазами прирожденной сводни!
– Что? Глаза прирожденной сводни – это как вообще? – Яльса даже приподнялась на локте.
– Они серые с карим ободком, похожим на брачный браслет, я был уверен, что у тебя все получится! – Пафосно выдал Ярт. – Но Окос раздери, похоже, желание сводимых сводиться таки что-то значит... Э-эх, не рассчитали мы.
– Прямо таки просчитались. – Легко согласилась Яльса. – А как поймем, кто выиграл?
Ярт задумался.
– Мда, вариант, когда никто ни в кого не влюбился, мы как-то и не обговорили... – Протянул он.
– Что, иногда твоя уверенность в себе все-таки становится губительной самоуверенностью? – Хмыкнула Яльса.
– Кто бы говорил, но не ты, поставившая на взаимность! Но я все равно до жути хорош и шикарен, а? Давай по очкам: один будет называть, что сделал, а второй – бить своим преступным деянием.
– Соглашусь только чтобы не ударить по твоей самооценке слишком сильно. – Рассмеялась Яльса, – А то я же тебя легко сделаю. Я начну: встреча в кино.
– Кое-кто забыл, что это была совместная операция? – Возмутился Ярт.
– Но моего в ней больше, чем твоего! Ты знаешь, чего мне стоило убедить отца Мелле, что то, что мы встретились с двумя парнями в центре – совершеннейшая случайность? Мелле со мной полчаса не разговаривала после этого, между прочим.
– Но кто знал, что отец за ней следит? Явно не я! Может, внимательная и любящая подруга могла бы об этом подумать?
Яльса села и ответила возмущенно:
– Внимательная и любящая подруга, знаешь ли, после этой встречи обрела статус подруги, влюбленной в совершеннейшего утырка, в друзьях у которого еще один совершеннейший утырок. И только большое и доброе сердце Мелле не дало ей развернуться и уйти прочь, заставив поддерживать подругу все кино. Без меня бы ничего не вышло. Она бы плюнула и на кино, и на вежливость, утекла бы водой сквозь пальцы, напоследок огрев Вако чем-нибудь тяжелым.
– Склоняюсь перед женским коварством. – издевательски протянул Ярт, но Яльса лишь вернула ему его же улыбочку, теперь ее было не так просто ущипнуть за совесть, – Твое очко. Хм-м-м... Уборка территорий.
– Согласна. – Яльса была немало удивлена, что Ярт пошел с козыря.
Он и вправду провернул нечто огромное, красивое и многоходовое, при этом сам нигде не засветившись. Там кому-то что-то шепнул, там – задержал человека, несшего списки, там – подтолкнул, и все завертелось так, что Мелле пришлось на пару с Вако убирать несколько классов. То, что в одном из классов их заперли вместе на три часа, Ярт тоже ставил себе в заслугу, но Яльса была уверена, что это счастливая случайность, вряд ли у Ярта были выходы на местного охранника. К тому же, такие истории просто не обходятся без запирания главных героев в одной комнате наедине, так что если бы это и сделал Ярт, то это была заслуга истории, а не его.
– Жужжание в уши, что Вако ничего, если вправить ему мозги?
– Я тоже жужжал! – Возмутился Ярт.
– Но тебя Вако заподозрил, а меня Мелле – нет. – Лучезарно улыбнулась Яльса.
– Все опять упирается в твое вероломство. – Буркнул Ярт. – Уборка территорий.
– Кто бы говорил! Уборка уже была.
– Но она явно весит больше, чем жужжание и кино вместе взятые.
Яльса подумала – в чем-то Ярт был прав. Махнула рукой.
– Окос с тобой. Встреча в столовке.
– В этом не было никакого изящества! – Нахмурился Ярт. – Невелика цена. Уборка территорий.
– Да сколько можно-то! – Обиделась Яльса.
– Пока не признаешь, что я круче.
Яльса вздохнула, отвернулась. Оторвала у какой-то травы метелку, вспомнив почему-то, что такое строение колоса вроде бы называлось мятликом... или сама трава так называлась? Она начала машинально ее ощипывать.
– Ну да. Вообще-то я и правда проиграла по всем фронтам. Я не врала Мелле.
В голосе Ярта слышалось недоумение:
– В смысле, она обо всем знала? Но тогда почему...
– Нет, не в этом смысле. – Перебила Яльса. – Включи свой архигениальный мозг и дотумкай, что тебе признаются в любви, пожалуйста, пока я тут не провалилась к Окосу от стыда.
Лицо у нее пылало, а последнюю фразу она сказала очень тихо и быстро, надеясь, что Ярт ее не расслышит, и ничего не поймет, и ничего не изменится.
Она вела себя эгоистично, когда использовала Мелле, чтобы оставаться поближе к Ярту. Пожалуй, это весомый повод в ней разочароваться. И даже то, что она изначально просто хотела помочь истории случиться, а подруге – перестать быть школьным чучелком для насмешек, человеком, на которого спорят, даже то, что ей удалось сделать хотя бы второе, ее не оправдывало. Да, Мелле больше не задирали после того, как Вако, которому Ярт предложил попробовать показаться к глазах девушки героем, порядочно нарычал на ее обидчиков, но это было лишь побочным эффектом, это давно перестало быть Яльсиной целью...
Благодаря этой истории со спором она оставалась с ним рядом, вот и все.
– Ты... – Выдохнул Ярт, и продолжил хрипловато, – ты... просто увлеклась. Просто заигралась. Просто...
– Нет. – Спокойно ответила Яльса.
Это спокойствие ей многого стоило. Она раскрыла кулак и уставилась на труху, оставшуюся от несчастного мятлика, на четыре кровавые лунки на ладони.
– Нет. – повторила она. – Я не заигралась. Я проиграла. Ты слишком крут, и ты мне не по зубам. Кто я? Я – домашняя. Я – сижу с детьми. Я – слабая школьница Яльса, и во мне нет изящества.
Она опускала голову все ниже, надеясь, что он возразит, и зная, что он ничего не скажет.
Он взял ее за руку и подул на ранки, и те перестали саднить. Зря он это сделал: пока она отвлекалась на боль, ей было не так сложно сдерживать слезы.
И она не смогла справиться со слезами, они потекли бурной рекой, глаза, нос, она терла лицо, но никак не могла остановиться, а Ярт никак ее не останавливал.
На краю сознания мелькнула мысль, что выглядит это мелодраматично и глупо, и что она же не любит такие истории, и не хочет никогда больше быть в них главной героиней, потому что это тяжело, тяжело и безнадежно. Она обязательно постарается никогда больше не влюбляться, она слишком слабая для этого. Слишком... жалкая плакса.
– Яль... Яльса, переставай плакать. Яльса-а-а, слышишь? Что я скажу Мелле, когда она выйдет из школы и такое увидит? Она же меня съест, слышишь? Услышь меня, ты просто... увлеклась. Я очень увлекательный. Потом я тебе надоем, правда.
Яльса подняла голову, села, скрестив руки на груди.
– Я знаю, что я чувствую! Я глупее тебя, это так. Но я знаю, что я чувствую, ясно тебе?
– А я нет. – Ярт отвел глаза, – Я – не знаю. Что делать?
– Значит, это отказ. – Яльса пожала плечами. – Я же говорю – проиграла. А ты... ты крут. Правда-правда крут.
И она улыбнулась как можно радостнее, и Ярт вздрогнул от этой гримасы, встала, отряхнув юбку, подхватила сумку, сунула обе руки в карманы и ушла.
Ей было жизненно необходимо побыть наедине с собой, поплакать, понять, кто же она теперь и как ей жить дальше, как – без Ярта?
Она была зависима от него слишком долго, и сейчас она уходила, не оборачиваясь, с корнем пытаясь вырвать из себя все лишнее. Не получалось, но немного времени...
Если у нее будет время – немного, чуть-чуть времени, она отдышится, она расправит плечи, она пойдет дальше, она забудет Ярта. Она не сможет стать ему другом, хватит, уже разок пыталась, а значит – надо забыть. Доучиться, выпуститься из школы и забыть.
Она была слишком эгоистична, и вот чем все кончилось.
Никогда еще у Юлги не было такого отходняка от ее видений. Может, в том был повинен Варт, которого Юлга утянула с собой. Может, то, какой временной промежуток Юлга ухитрилась ухватить, или то, насколько она растворилась в гостеприимной Яльсе.
Когда она вспоминала свое видение, она не находила там ни частички себя самой, своего отношения к ситуации, собственного взгляда на вещи. Она буквально побывала Яльсой. Такого полного погружения в чужую личность у нее не бывало даже во снах, потому что перед пробуждением она все же осознавала, кто она, и что то что происходит, происходит не с ней. А тут она просто вынырнула из видения, как только оно закончилось, и не могла долго понять, Яльса она или все-таки Юлга.
К счастью, сидящий рядом Варт спросил обессиленно:
– Панда, чтоб тебя, ты добить захотела?
Чем и разрешил ее сомнения.
Она ухватилась за гудящую голову, попыталась встать, опершись на Вартово плечо. Он завалился, и она завалилась вместе с ним.
– Никогда еще не бывало так погано. – Поделилась с Вартом Юлга. – Даже когда на дом смотрела, понимала в глубине души, что это не со мной происходит. Я тебя утянула?
– Угу.
– В Яльсу?
– В болото какое-то. Ничего не могу вспомнить. – Варт устроился на широкой скамейке поудобнее.
Рука ему, наверное, очень мешалась, потому что он завел ее куда-то за Юлгу, да так и оставил. Тут до нее дошло, как это, наверное, со стороны выглядит, и она вскочила на ноги. Зашаталась, оперлась на стену, но все-таки справилась. Глядя на нее поднялся и Варт.
– В следующий раз, – посоветовал он, – не пытайся победить магией...
– Разве плохо получилось?
– Неплохо. – Согласился он. – Но лучше бы рукопашка. Ты бы не порвала перчатки, кто-нибудь бы победил...
– В любом случае, я отспорила твое опоздание еще на твоей битве с Майей. – Перебила Юлга.
– Ты не поняла. – Варт покачал головой и глянул исподлобья. – Я хотел, чтобы кто-нибудь победил.
– Ты хотел? – Юлга определенно услышала, как Варт сделал ударение на слове "я", – ну, тогда давай как-нибудь потом попробуем еще раз, в чем проблема? Когда ты будешь чуть посвежее. Кстати, чем все кончилось? То, из-за чего ты был в таком состоянии... Керн?
Варт огляделся. Они были в подсобке спортзала, и из-за двери доносились звуки боя.
– Нас просто задвинули в угол, чтобы не мешались... – Пробормотал он. – К лучшему. Юлга, давай не будем о Керне? С ним все хорошо. Мы не разговаривали окосову уйму времени, и о чем говорим? О Керне? Да пропади он пропадом, он мне надоел. Сколько можно-то! Почему я никогда не могу помочь? Почему я... мешаю?
Юлга подхватила его, оседающего, и сама буквально свалилась на скамейку.
– Ты не мешаешь, Варт. Ты никому не мешаешь. Ты помогаешь. Вот, мы с Нией недавно обсуждали, что ты...
– Помогаю парочкам? Чего удивляешься, есть такое. Меня пару раз называли черной свахой, да только вот парней-свах не бывает. Но это, скорее, случайность, просто говорю, что вижу, когда меня спрашивают...
– Черной свахой? – Юлга вспомнила, как Ния говорила, что у нее в роду нет свах. – А чем черные от красных отличаются, кстати?
– Красные подбирают пару, черные испытывают. – Варт с готовностью уцепился за эту тему, она была не о Керне, наверное, поэтому. – Красные – выходцы из Храмов Лаллей и Живицы, а черные бывают только в Храме Живицы. Вот, предположим, одинокий мужчина никак не может найти девушку. Он не хочет серьезных отношений, а может и хочет, он и сам не знает, чего он там хочет, ему просто... одиноко.
Юлга понимающе кивнула. Голова Варта лежала у нее на плече, он сонно прикрыл глаза и говорил тихо и размеренно, вспоминая.
– Тогда он идет в Храм Лаллей и просит красную сваху помочь. Та что-то делает... понятия не имею, что именно... и мужчина на следующий день идет и ловит какую-нибудь девушку, например, которая случайно споткнулась о выбоину в мостовой. Дальше все зависит уже от него, может кончиться свадьбой, может – парой совместных ночей, а если человек пренебрежет подарком свахи, то и пощечиной. Всякое бывает.
– То есть, вроде как пересекают пути подходящего мужчины и девушки?
– Да. К красным свахам Живицы ходят, когда ищут жену.
– То есть они могут искать по большему количеству параметров, чем красные свахи Лаллей?
Варт задумался, Юлге даже показалось, что он заснул.
– Пожалуй. – Наконец сказал он, – но небольшое уточнение, они не могут найти девушку на пару ночей. Живица – не Лаллей, сама понимаешь, не стоит ждать от богини-матери того же, что и от богини случайных связей.
Юлга понимающе кивнула.
– А черные?
– Че-е-ерные... – Протянул Варт. – Черные самые бесполезные. К ним пары приходят, когда начинают сомневаться. Как правило – распадаются, конечно. Даже те, кого красные свахи Живицы вместе сводили. Потому что не созданы они друг для друга, а созданы для кого-то другого. Может, притерпелись, притерлись, привыкли на недостатки друг друга глаза закрывать, а черная сваха как вытащит что-то совсем страшное, с чем второй примириться не сможет, и все, прощай, счастливая семейная жизнь. Главное, говорят, им и делать-то ничего не надо. Хотят они или нет, а рядом с ними сплошные скандалы и разводы. Жуткая, должно быть, жизнь. И из Храма они редко выходят... Не пуска...
И Варт заснул на полуслове.
Юлга боялась пошевелиться. Не хотелось его будить: он выглядел даже хуже, чем в ее первое утро в доме Хинов, а ведь тогда, он признавался, он специально пытался сделать вид пожальче.
О том, что она увидела, думать не очень хотелось, но не думать не получалось. Похоже, она случайно хватанула Яльсин мешочек из-под кофейных зерен, вот и поплатилась. Да еще и Варта использовала в качестве усилителя, иначе видение не было бы таким ярким.
Яльса, конечно, зря убежала, если так подумать... Ярт был обескуражен. Яльса настроилась на отказ, вот и восприняла его слова как отказ, хотя Юлге казалось, что они звучали как банальное "мне надо подумать". Если бы у них было чуть-чуть времени, то они разобрались бы с этим, но сразу после вроде-бы-наверное-все-таки-отказа у Яльсы рухнул дом... и времени не оказалось.
Потом был диалог под дверью... Яльсу оставили потому, что Талина узнала о признании. Как Талина узнала о признании? У нее был слишком взрослый сын, чтобы ходить за ним в школу, вряд ли Ярт хоть раз звал Яльсу в гости, да и Яльса не знала, что Талина – мать Ярта. Окос, да причем здесь признание? Талина хотела женить сына, причем именно на Яльсе. И дело не в том, что Яльса смогла вытянуть Варта из его тьмы: Варт к тому времени прочно застрял в кризисе трех лет, провел там около года, к нему относились как к живому мертвецу, ждали, пока умрет! Никому кроме бессильного помочь Ярта не было до Варта дела!
Да и к Ярту Талина была на слишком внимательна, если уж на то пошло. Единственное, к чему она проявляла интерес – это к его женитьбе...
Юлга чувствовала, что сейчас, вот-вот, поймет в чем все дело...
– Юлга, так мило! – Прошептала Ния, ныряя в подсобку. – Вы уже очнулись?
Варт открыл глаза.
– Привет, маленькое водяное недоразумение.
– Ты всего на два года старше! – Нахмурилась Ния. – Вообще ты меня в той кафешке не узнал... Так что на "вы", пожалуйста.
– О боги милосердные, ты будешь мне это всю жизнь вспоминать? – Поморщился Варт. – Виделись-то до того пару раз в жизни, мне было девять лет, с чего я тебя буду помнить?
– Я подруга твоей... подруги!
– Вот и запомнил. – Варт пожал плечами. – Ладно, тащи Юлгу отсюда, а мне Майю позови, чтобы Витязь пришел. Ты-то не утащишь...
– Что, правда? – Ния округлила глаза.
– Что правда? – Не понял Варт.
– Что, если я сюда Майю позову, то Витязь придет?
Варт широко улыбнулся.
– А то. Не придет – прибежит огромными скачками.
– Неужели взревнует? – Прижала руки к щекам Ния.
Варт внимательно осмотрел ее с головы до ног, потом, чуть прищурившись, как он всегда делал, переходя на образное зрение – еще раз. Принюхался.
– Милая Ния, ты бы поговорила с женихом. – Сказал он. – Ты не сможешь вечно отвлекаться на чужие любовные истории. Ты чувствуешь то, что чувствуешь, и ничего более, ничего менее. Ты это хотела спросить? Не осмеливалась. Слушай, эмпат может понять все без слов. Маг воды – нет. Ты же и сама это понимаешь, верно? Так почему ждешь чего-то другого? Ты никуда не денешься от разговора. Бери Юлгу под белы рученьки и зови Майю. Он не взревнует, он несет за меня ответственность, если тебе так интересно. Он и так неплохо так рисковал с этими боями.
– Разве? Щиты-то все на месте? – Юлга попыталась незаметно перевести тему.
– Милая Панда, представь, что кто-то воспримет это слишком серьезно. Например, это будет кто-то, похожий на моего брата – на свете не так много сильных некромантов, но это ВГТУ, и здесь прямо таки кладезь диковинок. И кто-то, похожий на моего брата, выйдет один на один со стихийником: ни один нормальный стихийник не полезет первым делом в кокон, в защиту. И он просто щелкнет пальцами. Просто остановит сердце, милая Панда.
