Текст книги "Опасайся дверных ручек (СИ)"
Автор книги: Аноним Эйта
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Юлга подумала, что сам этот платок – уже повод для волнений, а Жаннэй достала откуда-то из за корсажа своего ажурного платья еще более ажурный и невесомый на вид платочек и протянула Ярту, беззаботным тоном осведомившись:
– А как зовут "дедулю"? Он же работает в той же больнице, что и Керн?
Юлга напряглась, надеясь, что Ярт умолчит, но тот не понимал, что именно кроется за безобидным, в общем-то, вопросом. Его-то мама не отводила в сторонку после обряда принятия в род и не рассказывала все в красочных деталях.
Ярт платочек принял, повертел в руках.
– Он же его учитель, конечно. Ош, мудрый Ош, он таких как Варт разводит легко и непринужденно, и я не могу сказать, что я не восхищен, он...
Юлга перебила, пока Ярт не выложил еще и имя рода:
– А почему ты кашляешь?
– Я не очень хороший некромант в классическом смысле этого слова. – Охотно откликнулся Ярт, – У меня непревзойденные врачебные навыки, как ты могла понять, только взглянув на меня, гениального юного врача, но вот как заставить целый морг нападать на одного маленького человечка с даром льда, которому просто необходимо выплеснуть накопленное, я догадался не сразу. Одного мертвого поднимет даже младенец, но за такое количество мне пришлось платить: каждый раз, когда очередному мертвому милый, воспитанный мальчик Керн сносит голову сосулькой, между нами рвется связь – весьма болезненно, но не смертельно, не беспокойтесь, Юлга, Жаннэй, Варт.
– и не собирался. – Огрызнулся Варт.
– А хорошо бы. – Протянул Ярт. – У тебя ведь проблемы, насколько я понимаю? Ты же скрывал от Ведомства свою возможность манипулировать эмоциями именно по этой причине? Не хотел всю жизнь таскать по кризисам больших шишек, верно?
– Не знал, что это так работает.
– Теперь знаешь. – Сухо сказал Ярт, как-то сразу посерьезнев. – и, к сожалению, знаешь не только ты. Варт, в этот раз, я уверен, обойдется. Я договорился с Ошем...
Юлга краем глаза заметила, как Жаннэй расслабленно откинулась на подушки. Нет, все-таки стоит с ней поговорить на эту тему, однозначно, а то однажды она сделает и жалеть не будет. К сожалению, Селия тоже не способна будет на сочувствие, она не просто так обещала, если что, ее сдать с потрохами. Малейшая ошибка Жаннэй и Селия откажется рисковать, у нее сейчас слишком много недолетков рода Есса, которых она тоже должна защитить.
– ...и он не собирается ничего никому говорить. Мы нашли общий язык, думаю. – Ярт улыбнулся так, что Юлга наконец вспомнила, что едет в одной машине с некромантом.
Повеяло загробным холодом.
Варт закатил глаза.
– Но будь осторожнее? Понимаю, Ярт, но Окос меня забери, что еще можно было сделать?
– Отвезти Керна в чисто поле и позволить выплеснуть силу. Я же как-то справился. – Ярт пожал плечами. – Всего-то надо было включить мозг и чуть-чуть подумать.
Он снова закашлялся, уже в платок Жаннэй.
В машине воцарилось тяжелое молчание, которое в конце концов прервала Юлга, надеясь, что не смажет Ярту воспитательный эффект.
– А у Варта права есть?
– Ученические. – Ответил Варт. – Нужно, чтобы рядом был опытный водитель, так что все нормально.
– Ну... ладно. – Юлга вымученно улыбнулась. – Честно говоря, меня немного укачало. Это не из-за тебя, просто я устала и со мной всегда так бывает, когда я устаю – лучше в машинах не ездить. Я вижу автобусную остановку; до дома недалеко, да? Я лучше пешком.
Варт безропотно остановился. Ярт запротестовал:
– Куда ты в таком состоянии?! Головокружение, слабость, тошнота – упадешь в обморок, кто тебя до дома дотащит?
– Жаннэй дотащит. – Просто сказала Юлга и прежде, чем Ярт возмутился, добавила, – Ты промыл брату мозги? Моя очередь.
– Вот наглая девочка! Видишь, Варт? Нельзя быть таким непослушным, – Ярт поцокал языком, – а то поступишь в ВГТУ и будешь работать на Ве... ой, точно, кому я это говорю.
Варт скривился, совсем как недавно Юлга. Она ободряюще ему улыбнулась, вытаскивая Жаннэй из машины – держись, мол. Варт склонил голову набок и высунул язык, изображая висельника, за что получил от брата легкий подзатыльник.
Одно сходство у братьев Хин точно было: привычка дурачиться даже тогда, когда дела были плохи, чтобы не показать, насколько они плохи. Юлга поняла из разговора в машине только то, что Варт чуть не попал, и лишь чудом избежал милой квартирки для одного в ведомственном Учреждении, хоть бы и научном. Но даже понятого ей хватило, чтобы очень сильно за Варта забеспокоиться. Однако она не могла ничего поделать, не сейчас. Может, лет через шесть уже будут хоть какие-то возможности, да и те будут минимальны. Это была не ее проблема, но она почему-то немало Юлгу беспокоила.
Вторым поводом для беспокойства стало поведение Жаннэй. Возможно, Юлге показалось, но та была готова убить Оша, стоило речи зайти о том, что он может быть опасен для ее новой семьи. Хотя, казалось бы, Хины не были ее семьей, а Варта Жаннэй откровенно недолюбливала, хотя Ярта очень уважала и относилась с искренней доброжелательностью.
Юлга решила просто спросить, благо на улице никого не было, сгущались сумерки, было уже поздно и они с Жаннэй казались двумя серыми тенями посреди пешеходной дорожки. Юлга сняла туфли: день был солнечным и земля охотно отдавала ей накопленное тепло. Скоро время ходить босиком придет для Нии, есть у нее в прическе и белые пряди, хотя она почему-то тщательно их прячет, а Юлге придется обуться в что-то тяжеловесное и неудобное – она терпеть не могла любую обувь.
– Жаннэй, – Спросила Юлга мягко. – Что ты хотела сделать с мудрым Ошем, там, в машине?
Жаннэй отвернулась.
– Ничего. – Бесстрастно сказала она.
– Мне плевать на Оша, я с ним даже не знакома, для меня это просто имя, – искренне сказала Юлга, – в первую очередь я волнуюсь за тебя. Я не знаю, как ты относишься ко мне; возможно, не будь мы сокружницами, ты бы не стала со мной водиться. Я не так умна как ты и тебе, наверное, кажусь слишком эмоциональной, порывистой, не способной проанализировать последствия своих де...
– Это такой намек?
– Тоньше не бывает, Жаннэй. – Не стала спорить Юлга. – Ты же понимаешь: то, что однажды сошло тебе с рук, возможно, сойдет во второй раз. В третий. В четвертый. Но Окос побери! Оно не сможет сходить тебе с рук вечно. Ты подведешь Селию, ты подведешь меня – и почему? Потому что считаешь это лучшим выходом?
– Я не...
– Было бы хорошо, если бы все, кто мешают нам жить, просто умерли. – Вздохнула Юлга. – Я так думала... хм-м-м... мне было лет семь, и был отвратительный, противный мальчишка, он постоянно дергал меня за косички и называл безродным вы... безродной. Он был дурак, Жаннэй, ему такие вещи нашептывала мама, а я ему просто нравилась, по-детски, знаешь, такая глупая детская влюбленность, когда не знаешь, что бы такое сделать, чтобы на тебя хотя бы обратили внимание.
– Не знаю. – Жаннэй пожала плечами. – Никогда не чувствовала и...
– Не чувствовали к тебе? Жан, я не могу представить, настолько тебе было плохо там. Я понимаю, что, скорее всего, это был единственный выход. Да в истории были люди, которые делали гораздо худшие вещи просто ради власти, старшинства в роду, но не ради свободы, как ты!
– Ты пытаешься меня оправдать для самой себя?
– Нет. Пытаюсь объяснить, почему тебе не надо передо мной оправдываться. – Юлга вздохнула. – Мы и сами больные, Жан, такой уж у нас дар. Мы с мамой отлично знаем, насколько страшным бывает самый обычный богобоязненный человек, стоит лишь чуть копнуть. Он сам не замечает своей жестокости. Ты же, Жаннэй, хотя бы понимаешь, что то, что ты сделала – плохо. То, что ты сделала, Жан – ну, объективно, это ужасно. Это страшно. Это отвратительно. Несмотря на смягчающие обстоятельства. Но у тебя появился шанс.
Юлга потянула Жаннэй за рукав в сторону увиденной скамейки и усадила ее рядом. Жаннэй согласно кивнула.
– Да. Я благодарна вам.
– Понимаешь, это не купля-продажа. Нам не нужно платить, устраняя всех на нашем пути, пока не проколешься. Ты не орудие, чтобы служить, пока не сломаешься или не сломают, ты человек. С тех пор, как мне было семь лет, случилось много всего: например, тот мальчик сгорел в подростковом кризисе. Так бывает, люди просто... умирают. Он задирал меня всю среднюю школу, так и не решившись признаться. Сначала мне казалось, что я виновата в том, что он сгорел, и мне потребовалось много времени, чтобы понять, что я не несу ответственности за чужие эмоции и мое чувство вины уж точно не вернет его обратно. Стало ли мне легче после его смерти? Конечно, нет.
– Он перестал тебя задирать. – Резонно возразила Жаннэй.
– О, да. Он перестал меня задирать. Но лучше бы он продолжал. Живой. Если бы он не умер, у меня была бы возможность обыграть его честно, понимаешь? Я так ни разу и не смогла найти, что ему сказать, и уже не смогу. На свете нет ничего более простого, чем просто умереть. Это может даже младенец. Убить – того легче. Обыграть – тут уже надо... как там Ярт говорил? Включать мозг. Убийство – крайняя мера, убийство – признак бессилия. – Юлга постаралась отогнать мысль, что аналогия с игрой появилась у нее из ее последнего видения, сейчас это было неважно, – Подумай, даже если мудрый Ош решит сдать Варта – хотя зачем ему это делать, Варт же вытащил Керна на собственном горбу и подарил ему способности, о которых тот и не мечтал, а Керн, насколько я понимаю, Ошу как сын или типа того, иначе Ош бы так не рисковал – играть с эмпатом в поддельные эмоции когда эмпат вымотан и зол может лишь тот, кому некуда отступать... так вот, если решит, то есть гораздо более простой способ разобраться с проблемой. Просто навсегда о ней... забыть.
Юлга сняла и без того драную перчатку и пошевелила пальцами.
Жаннэй кивнула.
Юлга надела перчатки обратно и взяла Жаннэй за руку.
– Жан, ты мне правда как сестра. Я рада, что ты в моем роду. Правда, рада: я не знаю, сказать тебе так, чтобы ты поверила. Моя мать взяла тебя под крыло ради усиления рода, я думаю. И ты это отлично понимаешь. Но я – твоя сокружница. Я – твоя подруга. Я никогда не мечтала о сестре, и когда ты появилась, я понятия не имела, что с тобой делать, и, наверное, называть тебя моей сестрой сейчас – немного кривить душой. С остальными своими новыми родственниками я даже не знакома, знаешь же. Я еще ко многому в тебе не привыкла, и я уверена, что я тоже не подарочный подарок в розовой упаковке. Я эгоистична.
Жаннэй хотела было что-то сказать, но Юлга не собиралась давать ей вставить свое слово, повысив голос.
– Я эгоистична! Я наконец нашла место, где мне нравится жить, людей, с которыми мне нравится общаться, и признала, что мне реально нравится учиться тому, чему меня всю жизнь научить пытались. И я хочу сохранить все то, что я нашла. Понимаешь? Я. Тебе не надо пытаться защитить меня, Жаннэй, я справлюсь сама. То, что ты хотела сделать губительно для тебя. Жан, ты – часть моего нового мира. Ты не менее важна, чем все остальное и все остальные. Я не хочу тобой жертвовать, я не хочу, чтобы ты собой жертвовала. Ты поняла?
Жаннэй долго молчала, глядя куда-то в сумрак.
– Да. – Наконец сказала она. – Я поняла.
– Точно?
– Да.
– Если Селия попросит тебя о чем-то таком, Жан, что ты сделаешь?
– Я сделаю так, чтобы ты об этом узнала. – Жаннэй подняла на Юлгу глаза, и той показалось, что ее губы тронула слабая улыбка, наверное, причудилось в сумерках. – Потому что первой просьбой Селии было защитить тебя, а так я смогу послушаться вас обеих одновременно. И, спасибо. У меня никогда еще не было укороченного имени.
– Серьезно? – Юлга рассмеялась.
Почему-то ей казалось, что Жаннэй была искренна. Юлга не собиралась расслабляться и переставать присматривать за Жаннэй после одного-единственного задушевного разговора, понимая, что вряд ли это сможет разом поменять взгляд Жан на жизнь. Но теперь ей было как-то спокойнее.
Глава 17
Юлга была как никогда рада новому дню. Во-первых, это был внезапный входной: Ярт вчера оформил по каким-то своим каналам официальную справку о перенапряжении, так что сегодня она могла в институт с чистой совестью не ходить, отработками ей это не грозило. Во-вторых, она истратила последний резерв на очень интересный сон, и мало того, что узнала или, скорее, вспомнила новую-старую информацию, которая могла поставить жирную точку в истории Яльсы и Ярта, так еще и чувствовала себя в магическим плане выжатым лимоном, и по этому случаю даже решила не краситься и не надевать перчатки – зачем, если ничто и никто и так не отзовется и не швырнет ее в омут чужих воспоминаний? Да и из дому она выходить сегодня не собиралась.
Солнышко на улице светило, иногда скрываясь за быстрыми облачками, яблоня за окном кухни уютно шелестела ветвями, и выспавшаяся Юлга любила весь мир вокруг, а тот отвечал ей взаимностью. Хотя окно Юлга все-таки прикрыла, а то сквозняк до костей пробирал – на дворе стояла глубокая осень.
На кухне стоял одуряющий аромат кофе. Возможно, запах был столь силен потому, что Варт залил кофе плиту и теперь одновременно чистил ее и варил еще одну подозрительно побулькивающую в турке порцию. Казалось, вот-вот и эта сбежит – обычное поведение для любой еды, которую варил Варт.
Впрочем, Юлге было не до такой ерунды, как Вартовы тщетные попытки готовить, она сразу взяла быка за рога.
– Ты знаешь, что мне сегодня снилось? Боги, ты заляпал рукав!
– Нет. Да.
Варт рассматривал рукав рубашки с немалым интересом, как будто рубашка наделась сама, без его на то дозволения и он вообще не очень понимает, как он здесь оказался. Юлге казалось, что эту рубашку она видела на Ярте – в отличие от младшего брата, предпочитавшего майки, футболки и прочие виды одежды, в которых можно сорваться в поход на байдарках вот прямо сейчас, Ярт их носил ежедневно, а не только по большим праздникам.
– У тебя перекиси нет? – Юлге было достаточно взглянуть на отрешенное лицо Варта, чтобы понять, что если и есть, то он не имеет ни малейшего желания ее доставать.
Ярт как-то упоминал, где именно в доме хранится аптечка, но Юлга не слушала, и теперь расплачивалась. Ярт же Варту за рубашку голову снимет, а это уже совсем не ерунда! С чего это вообще Варт решился проводить свои кулинарные эксперименты в парадной одежде? Хотя ему действительно шло. Еще бы расстегнуть пару пуговиц...
Она поймала себя на том, что отвлеклась, чего делать было категорически нельзя: вот-вот сон забудется, и они будут ломать голову над загадкой еще целую кучу времени, пока Ярт не сжалится и просто все не расскажет. А такого не случится никогда – Ярт воистину безжалостен.
– Варт, слушай! Я сегодня вспомнила, кто такая Тянно!
– Куратор Яльсы, приведшая ее к фольклористике. – Без особого энтузиазма откликнулся Варт. – Тут не надо быть Окосом, это все знают.
– Да нет же! Тянно выпустила сборник, в который была включена та самая "сказка о Фениксе"! В лагеря ездил?
– Ну?
– Страшилки у вас по ночам травили?
– Было такое. – Кивнул Варт без особого, впрочем, энтузиазма.
Юлга почувствовала себя чуть обескураженной таким безразличием, но не сдавалась:
– Помнишь, ходила байка про книжку, от которой огневики взрываются? Я вернулась из лагеря и спросила у матери, правда ли или врут все... поспорила с одной девчонкой, неважно, в общем. А мама сказала, что и вправду было такое. Мол, некая фольклористка, взявшая себе имя Тянно, выпустила сборник сказок в своей обработке. Не просто сборник, Варт. Это были сказки Круга.
– Хорошо иметь мать, которая рассказывает тайны Ведомства. Кому другому пришлось бы смотреть криминальную хронику или познавательные передачи. Хоть спор выиграла? Забей, это был риторический вопрос. – Варт пожал плечами. – Хочешь сказать, она написала сказку... Воды, и Огня, и Земли, и вообще... В книжку? Разве это не те сказки, которые должны быть услышаны в свое время? Передаваться из уст в уста?
Юлга развела руками.
– Ты же знаешь этих фольклористов. Это же даже не наука! У них все на интуиции, опыте поколений, таланте. Чутье. Теоретически да, но фактически – кто же знал, что так обернется.
– Никто. – Кивнул Варт. – Как "так"? Кофе хочешь?
– Нет, спасибо. – Отмахнулась Юлга, – А вот так вот. Книгу опубликовали пробным тиражом в тысячу экземпляров. Был оптовый заказ от начальной школы огненного квартала, около ста экземпляров для чтения на школьных продленках. Книги остыть не успели, а были проданы. Это был беспрецедентный сборник, далеко не все фольклористы знают и умеют рассказывать сказки Круга... Пресса не то чтобы бурлила, но следила за этим. И многие дети, начитавшись стихийных сказок Круга, повторно вошли в детский кризис. Не то чтобы все взорвались...
– Но парочка. – Перебил Варт. – Понятно. Точно не...
– Поднялась буча. Родители были возмущены, пресса тоже почуяла свежее мясо... в Ведомстве просто не знали, что делать: никто вообще не ожидал, что...
– Все так обернется. – Варт закатил глаза. – Тянно осудили?
– Конечно. Я уверена, что осудили не только Тянно, но всех, кого только могли осудить. Как можно громче, строже, публично, чтобы родителям было кого распинать. Мама приводила это как эталонный пример того, как прекрасно Ведомство машет шашкой после проигранного боя, лишь бы сделать вид, что хоть какие-то меры были предприняты. Очень, помнится, горячилась. Я еще удивилась, что она приняла это так близко к сердцу. – Юлга взглянула на настенные часы, – Ты сегодня не учишься, что ли?
– Майя взяла Витязя, как она выразилась, на долг, так что у меня и всех, кто ее об этом попросил – официальная справка о перенапряжении. Мы взяли с собой Ярта, так что Витязь не смог отговориться отсутствием возможностей. – Варт улыбнулся. – Всего-то надо было сыграть парня, неожиданно потерявшего свои эмпатические способности и не знающего, что теперь делать с этим миром. Спасибо за сладкие моменты кататонии. А ты думала, одна такая?
– На долг? – Юлга поймала себя на том, что смотрит Варту на слишком туго застегнутый воротник рубашки и почувствовала себя созданием Окоса, возжелавшим крови.
Как там было в том дешевом романе? "Она не могла противиться своему низменному, порочному, страстному желанию расстегнуть пару пуговиц"? Ну нет, что за бред, причем здесь пуговицы, там, наверное, были артерии и вены на шее. С кровью. Главная героиня же питалась кровью, хлестала ее из горла, как запойная пьяница. И не было в том романе никаких пуговиц.
У Юлги даже кончики пальцев зудели, так хотелось поправить... и что с ней творится? Ну не умеет Варт полностью использовать весь потенциал рубашек старшего брата, почему она не может не обращать на это внимания? Нет, так и хочется подойти поближе, привстать на цыпочки... Юлга сглотнула и сделала шаг назад. Нельзя отвлекаться. Нельзя.
– Юлга? Все хорошо? – Голос Варта казался обеспокоенным, – что-то ты побледнела. Касательно Майи... Она говорит с акцентом и частенько портачит в сложных словах и фразеологизмах; но, как ни странно, лишь делает их более подходящими по смыслу – не замечала? Здесь именно "на долг", а не "на понт" или что-то вроде того. Она воспользовалась тем, что он какой-никакой, но служащий силовой структуры, и его кодекс чести чем-то похож на этот странный кодекс огневиков. То есть она так сказала. Она в этом уверена. А что Витязь повелся только потому, что по ней сохнет, не мне говорить, не хотелось разочаровывать девочку в любимом преподавателе раньше времени. – Варт развел руками. – Да и в кодексе ей рано разочаровываться – если жить не по кодексу, то как?
Юлга зачарованно проследила за плавным движением его кистей – Окос, да что с ней сегодня творится! Ну точно, кофейное пятно привлекает внимание, оно – и криво, наспех застегнутые манжеты еще. И Вартовы плавные жесты, вечно он руками в воздухе целую картину рисует.
– Почему...
– А, просто. Майя умнейшая девушка, но до каких-то вещей еще не дозрела. И подобное отношение Витязя, узнай она о нем сейчас, примет как оскорбление. – Варт разлил кофе из турки по кружкам. – Все хорошо в свое время. Переоценка ценностей тоже. Хочешь кофе?
– Нет, спасибо.
Варт очень тихо поставил чашки на стол, подвинул табуретку и решительно полез в кухонный шкаф. Табуретка шаталась, она была не рассчитана на то, чтобы на нее вставали.
– Подержать? Выглядит опасно. – Юлга не понимала, что на него нашло.
– Опасность горячит мне кровь. Не трогай. – Резко ответил Варт. – Правда, не подходи, стой на месте.
– Ну... как скажешь. Так что ты думаешь насчет Тянно?
– Ничего. А должен? – Варт даже на секунду отвлекся от поисков, чтобы обернуться и удивленно на Юлгу посмотреть.
– Ну, так вот, Тянно-то в Учреждении, а Яльса, как ее ученица, наверняка помогала ей с книгой, вот ее и выслали из столицы. Без права переписки. Хаш – ведомственный городок... я знаю, так делают, это распространенная практика. Это объясняет, почему она мне так ни разу и не позвонила. И почему мама тогда так волновалась: под репрессии попала ее двоюродная сестра, все-таки...
– Угу.
– Ты меня не слушаешь!
– Ну что ты, Панда. – Варт достал наконец откуда-то из глубин верхней полки ящичек, который Юлга опознала как аптечку, – слушаю. Очень интересно. Очень своевременно у тебя это воспоминание всплыло. Сказки Круга, ссылка... думаю, мы припрем Ярта к стенке.
Юлга несмело улыбнулась: она все еще не слышала особого энтузиазма в голосе Варта.
– Ты думаешь?
Варт намотал уже несколько кругов по кухне, потом хлопнул себя по лбу и устремился в гостиную, буркнув оттуда:
– Ага.
– Нет, все-таки ты меня не слушаешь! – Крикнула Юлга, чтобы он точно расслышал, как она обижена, и забормотала себе под нос. – Я же ломала над этим голову несколько месяцев. Ты же просил помочь, просил же... – Она совсем перестала понимать Варта и то, чем он сейчас занимался. Судя по звуку, что-то отдирал.
Потом вошел, широким жестом отодвинул с центра стола чашки и положил на стол настенный календарь. Достал из аптечки зеленку-карандаш.
– Ты представить себе не можешь...
– Говорю, мама была в ярости, когда рассказывала. Дело точно в этом. Наверняка в этом...
Варт схватил Юлгу за плечи.
– Отвлекись пожалуйста на пару секунд, ладно? Мы решим один-единственный вопрос и вернемся к Тянно, договорились?
Юлга поняла, что тонет в этих испытующих карих глазах, как бы глупо это не звучало, и что если Варт попросит, она кивнет, подпрыгнет или станцует с ним танго. Она даже пожалела, что закрыла окно – ей вдруг стало очень жарко.
– Д-договорились.
– Следи за руками. – Варт тут же отпустил ее плечи, посмотрел на свои ладони и спросил – хотя это было похоже скорее на утверждение. – Ты же сегодня не красилась? И перчаток нет...
– Я как лимон. – Юлга не понимала, как он мог не заметить. – На то, чтобы связать Тянно и Сказку о Фениксе я потратила последние силы, теперь придется восстанавливаться.
– Понял. Так вот, следи за руками. – Почему-то просиявший Варт взгромоздился на жалобно скрипнувший стол, открыл зеленку-карандаш, и, держа колпачок в зубах, начал старательно обводить в календаре какое-то число. Потом он украсил кривой кружочек кучей направленных на него стрелочек. Потом, чтобы до Юлги точно дошло, подписал: "сегодня".
– Правда, похоже на зеленое солнышко? – Спросил он, закрывая зеленку и любуясь получившейся каракатицей.
– Ой-ой-ой-ой-ой... – Выдала Юлга на выдохе.
До нее только сейчас дошло, что сегодня – день солнца и она уже дважды отказалась от кофе. Все-таки Варт хорошо ее знает: мог обидеться, а не догадаться, что она просто об этом дне забыла.
– Почему-то так и думал. Тебе была нужна перекись?.
Юлга много чего хотела сказать. Например, что кофейное пятно уже высохло, и перекись не поможет. Или что она не специально забыла про день Солнца. Или что он мог бы и предупредить как-нибудь, намекнуть. Что она не ожидала, что он застал ее врасплох, что она, наверное, не так поняла, что он мог бы взять ручку вместо зеленки, все равно ведь ходил за календарем. И чего она тут как дура про Тянно распиналась, если он все равно ее не слушает и какую-то ерунду... и чего это он... то есть как? Когда? Почему и за что?
Хотела сорваться и куда-нибудь убежать, спрятаться в шкаф и сделать вид, что ее тут нет. Но вместо этого получалось только беспомощное:
– Ой-ой-ой-ой...
– Знал бы тебя чуть хуже – спросил бы третий раз, не напомнив, – беззаботно продолжал Варт, спрыгивая со стола и делая шаг вперед, ближе-ближе-ближе к замершей, как кролик, Юлге, – а потом целый год бы мучился, дожидаясь следующего шанса.
– Ой-ой...
Она почему-то этого не ожидала. То есть, конечно, догадаться, что ее будут целовать, было бы не сложно, если бы ее мозг не отказался анализировать ситуацию наотрез. Поэтому она осознала себя целующейся на кухне уже тогда, когда у нее начал кончаться воздух. До этого она неплохо проводила время в розовом тумане: сердце билось как бешеное, кожа горела, руки самостоятельно расстегивали пуговицы, мучившие ее все утро. Стоило туману чуть рассеяться, она тут же убрала руки и попыталась отстраниться – не получилось. Если Варту было что-то нужно, хватка у него становилась просто каменной. И Юлга почему-то была не против такого ограничения ее свободы.
Варт уткнулся носом в ее плечо.
– Я понятия не имею, ветреный ли я, так что целый год ходил бы буквально по лезвию ножа, знаешь ли, боялся бы смотреть на шатенок. А все потому, что кое-кто забыл дату.
– Ты – боялся?!
– Естественно. У тебя есть дурная привычка отвлекаться на все подряд, а я не настолько хорош, чтобы привлекать внимание снова и снова.
– Ты же вечно рвешься в центр внимания! Все эти твои жесты, представления...
– Грешен.
– Ярт будет отпускать шуточки про жениха и невесту целую вечность! – Юлга не знала, почему спорит, просто... увлеклась. – и не надо про дату, такое ощущение, признаваться можно только на день Солнца!
– Угу. Ярт будет, признаваться на день Солнца – добрая традиция... У меня тоже есть право бояться, Панда. Даже если знаешь, что можешь сделать первый шаг и почти уверен в результате – всегда остается это маленькое, незаметное "а вдруг я ошибся", которое очень страшно преодолеть. Но тут все так совпало – смог подготовиться, свободный день... День Солнца просто создан для того, чтобы можно было перешагнуть через страх. К тому же, можно целовать тебя без риска нарваться на защитную реакцию и провалиться в воспоминания, как я мог такое упустить? Так что скажешь? Хочешь кофе?
Юлга снова попыталась отступить – на этот раз получилось. Поправила волосы, выигрывая себе время.
Ния говорила... Все-таки, она самая проницательная из их Круга, когда дело касается такого рода вещей... Юлга не ожидала... Поверить не могла... надо все тщательно обдумать, однозначно. Походить из угла в угол, просчитать риски, разобраться в себе, понять, чего именно она хочет... Ее собственный страх никуда не делся, наверное, на нее не действует магия дня Солнца, вот она про него и забыла...
Рука как будто сама потянулась к кружке, и Юлге оставалось только глотать слишком крепкий напиток, стуча зубами по краю. Варт старался. Он положил слишком много сахара, и зачем-то плеснул молока, но кофе был вкусным – вкуснейшим кофе, которое Юлга когда-либо пробовала.
– Как давно ты... – Начала она, допив.
– Ну, не с первого взгляда, не мечтай. С первого взгляда ты была страшная, как Окосово царство, вот такие потеки туши и двухметровые иголки во все стороны. – Хмыкнул Варт, разводя руки в стороны размашистым жестом.
Юлга не очень поняла, что именно он показывал – потеки или иголки.
– Но потом ты осталась, хотя перед тобой был испуганный сопляк, который удерживал тебя чуть ли не силой. Прости.
– Это была не жалость, уж будь уверен. Я испугалась этого сопляка. Когда чего-то боишься, надо попытаться понять. Так я скатилась до сочувствия. – Юлга вздохнула, – Все-таки к плите тебя лучше не пускать. Хороший кофе.
– Знаю. Спасибо за это.
– Тебе тоже. За все.
Они как-то очень естественно переплели пальцы.
Ничего на самом деле не решилось. Они всего лишь узнали друг о друге чуть больше, стали чуть ближе, но каждый из них понимал, что кофе этот мало что значит, это всего лишь очередной шаг к чему-то бесконечно далекому.
Оглядываясь назад, они видели, какой длинный путь проделали, а впереди не было ничего, кроме неизвестности.
Однако Юлге очень нравилась то, что она сможет пройти – хоть бы и совсем немного – вот так вот, как-то совершенно естественно держась с Вартом за руки.
Это была плохая идея.
Варт признался, потому что думал, что иного случая ему не представится. Потому что Юлга отдалялась с какой-то катастрофической скоростью и в какой-то момент он понял, что ее ему не хватает. Что, вроде бы, не было никакой ссоры, но выросла стена отчуждения, которая складывалась по кирпичику из случайных сиюминутных решений. Вроде бы все так же было общее дело и общая тайна, но она внезапно оказалась единственным, что их связывало: Керн сорвался, Селия вспылила и полопались те тоненькие ниточки летних разговоров ни о чем, которые они несмело протянули друг к другу. Они все еще были друзьями, но теперь это было просто слово и просто статус.
Бой с Юлгой – бешеный, в который Варт выложился до самого донышка, вернул ему частицу того, что он и не заметил, как почти потерял. Это было неописуемо вкусно, ярко до рези в глазах и боли в носоглотке, он купался в собственных и ее эмоциях и как никогда ясно различал малейшие их оттенки, хотя и знал, что потом это обернется жутчайшей головной болью.
До этого момента он не позволял себе заглядывать в Юлгу, блюдя давным-давно возвращенное ему обещание, а тогда не смог удержаться.
Ее влюбленность пахла яблоневым цветом – без той тошнотворно-сладковатой нотки, которая так раздражала его в детстве, да и сейчас порой заставляла морщиться рядом с влюбленными парами.
И осознание этой влюбленности сделало его уязвимым, заставило раскрыться, наверное, поэтому оба провалились в воспоминание, стоило им соприкоснуться кожа к коже.
Он мало что запомнил из того, что увидел. Сказав "болото" он не покривил душой. Это была мешанина запахов, образов и звуков – как будто какой-то ребенок взял разноцветный пластилин, множество ярких цветов, и смял весь в огромный грязно-зеленый волосатый ком. Все, что он смог уловить – это страх.
Страх сделать шаг.
Боязнь перемен.
И этот чужой страх угнездился в его голове, и Варт полночи пытался его выгнать, пока не понял, что это и его страх тоже. Понял и решился на отчаянные меры.
Он предложил Юлге встречаться. Ценой заляпанной кухни, настенного календаря, потерянного в общей суматохе зеленки-карандаша и рубашки старшего брата, которую было проще закопать на заднем дворе, чем отстирать, что они с Юлгой и сделали, хихикая, как малолетние преступники.
