Текст книги "Мой муж - маньяк?"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Глава 19

Она была мертва – тут и сомневаться было нечего. Прибыла милиция, приехала «скорая». Кате пришлось отойти подальше – место столкновения оцепили. Она пыталась прислушаться к разговорам вокруг машин и трупа (водитель рефрижератора, бледный как мел, стоял рядом), но поняла все то же: Оля проехала на красный свет на большой скорости и врезалась. По своей вине? «Чепуха! – сказал какой-то голос в голове у Кати. Какой-то давно забытый голос. Но все же она его сразу узнала. Это был голос отца – это он говорил с ней в трудную минуту. Но слишком давно этот голос молчал. – Чепуха! Оля не была пьяна, реакция у нее была нормальная. Она была очень взволнована – это правда, только что исповедалась тебе. Вспомни ее лицо, когда она проехала мимо ресторана. Вспомни его и подумай: что было в этом лице?» – «Непонимание, – тут же ответила Катя. – Она не понимала, что происходит. И еще – какой-то напряженный взгляд в мою сторону. Она как будто не волновалась, просто ничего не понимала. Может быть, еще не успела понять…» – «Что не успела? – ухватился за оброненное ею слово голос. – Значит, у ресторана она вдруг что-то обнаружила, а понять не успела? И посмотрела на тебя, как бы ища объяснений? Что же это было? Что ей надо было понять? И почему она поехала дальше, почему не тормозила у перекрестка?»

– У нее тормозов не было, – вдруг сказал кто-то над самым Катиным ухом.

Она вздрогнула и повернулась. Мужчина, который сказал это, оказался довольно симпатичным, средних лет, с русой бородкой и озабоченными глазами. Он только что отошел от оцепления, за которым милиция осматривала машину, что-то промеряла и зарисовывала.

– У нее не было чего? – спросила его Катя. – Как вы сказали?

– Тормозов, – спокойно ответил мужчина, даже не взглянув на нее толком. – Тормоза вышли из строя. Она, наверное, сама этого не знала. Иначе не села бы за руль. Набрала скорость, а скинуть не смогла, так и влетела в фургон. Да, страшное дело! Она, наверное, так ничего и не поняла…

– Значит, у нее испортились тормоза? – Катя все еще ничего не понимала. – Но почему вдруг так сразу?

– А кто их знает, но вообще-то дело нехорошее… Ни с того ни с сего тормоза не испортятся.

– Значит, кто-то должен был их испортить? – продолжала расспрашивать Катя. – Так получается?

– Значит, должен был… – меланхолично отозвался мужчина. – Да уж, влетел я… Теперь тут и через час не проедешь. Пробочка. А вы тоже застряли?

Катя пожала плечами. Он продолжал:

– Уже два часа почти. Может быть, в объезд попробовать? Через тротуар выбраться?

– А милиция? – машинально ответила Катя.

– А что милиция? Мне тут не ночевать… А вам куда?

– Мне далеко… – Катя едва шевелила губами.

В голове у нее постепенно наступало прояснение, и странное это было прояснение, какое-то последнее, окончательное. В глупой надежде она оглядывалась по сторонам, но серого «Вольво» среди машин, попавших в пробку, не увидела. И сама усмехнулась: «Как же, будет он ошиваться тут, поблизости! Значит, он все же выследил меня… Когда и как? Ну, мог просто выйти за мной, увидеть, как я сажусь в машину, завести мотор и рвануть следом. Я его вряд ли заметила бы – не в том настроении была. Да и не верила тогда, что он будет следить за мной. Ни во что я тогда не верила и ни о чем не догадывалась. Хотя история с притоном в Джакарте и исчезновением того парня мне тоже не понравилась. Но я просто думала, что Дима его шугнул, чтобы тот больше не показывался… А шугнул он его, наверное, неслабо! И Дима видел, как я подошла к машине Оли. Видел, как мы немного отъехали и вошли во дворик. Может быть, даже пошел следом за нами… Нет, это невероятно, ничего он не слышал. Я же ясно видела подворотню, видела освещенную улицу… Это он не смог бы найти нас в темном дворе, да еще во время дождя, а мы-то его увидели бы сразу, когда он входил с освещенной улицы в темный двор. Значит, он не подходил к нам. И зачем ему подходить? Он обо всем, буквально обо всем догадался. Знал, что сейчас Оля рассказывает мне обо всем, буквально обо всем. И не мог ей помешать. И зачем бы ему вбегать во двор? Что бы он мог сделать? Убить нас обеих? Обеих – потому что я уже успела что-то узнать? А если бы не успела – как бы он убил Олю на моих глазах? Как бы объяснил мне это?! Нет, все объяснения кончены, больше он ничего не смог бы мне объяснить, выкручиваться было поздно. Он мог только удержать меня, когда я выходила из дому, но он этого не сделал. Наверное, догадался, кто меня вызвал на свидание, хотел выследить Ольгу. Потому что уже знал, что Оля опасна, все про него знает и скрылась – ее не найти… Это был единственный выход – найти ее, чтобы она назначила мне встречу. На этом он и настаивал, когда велел звонить ей. Я была приманкой. Приманка вышла из дому, поехала куда-то, явно соврала, что к маме… Он поехал следом. Увидел меня с Олей. Мы вошли во двор. Понял, что все кончено. Понял, что ему осталось только убить нас… Нас двоих. Вот его любовь! Вот она! Пока мы разговаривали, он испортил ей тормоза. В машинах он здорово разбирается, это я знаю… Как он отключил сигнализацию? А включала ли ее Оля? Не помню, нет, кажется… Она сразу вышла и заперла машину… Значит, он спокойно портил машину, пока мы говорили, и был уверен, что нам потребуется немало времени, чтобы объясниться, мог не торопиться, не нервничать. Знал, что мы выйдем вместе и вместе сядем в машину. Вместе поедем куда-то и вместе погибнем на первом же перекрестке, при первой же потребности затормозить… Или не погибнем, а здорово покалечимся? Это промашка… Кто-то мог остаться в живых, фургона он не мог предусмотреть… Автокатастрофа – не слишком надежный способ, чтобы все погибли, нужны многие причины, стечение обстоятельств… Тем более ночью, когда движения мало. На что он надеялся? Или уже ни на что? Может быть, туго соображал… Во всяком случае, он выбрал машину как способ убийства. Но он не мог предусмотреть, что в машину мы сядем не вместе. Где он был в то время, когда Оля тронулась с места? Он следил за ней или нет? Если решил скрыться, тогда он думает, что я уже мертва… А если следил, тогда сейчас видит меня и знает, что я уцелела. Я – ходячая опасность, живой свидетель, который знает все, все. И в любую минуту он готов меня убрать. Где он?! Где он?! Он должен торопиться, ведь я могу прямо сейчас обратиться к милиции. Вот она – милиция, прямо передо мной. Он должен действовать быстро, очень быстро, у него совсем нет времени…»

Движение на перекрестке возобновилось – с помощью милиции мало-помалу был расчищен проезд. Машины уже трогались с места, осторожно объезжали место катастрофы и исчезали… А мужчина с русой бородкой и озабоченным взглядом все стоял рядом с Катей, курил и смотрел на белый расплющенный «Москвич». Потом он громко вздохнул и снова обратился к Кате.

– Странное дело! – повторил он. – У меня точно такой же. Вот стою и смотрю… Как будто я сам там внутри…

– У вас богатое воображение, – откликнулась Катя.

– Профессия обязывает.

– А вы кто?

– Сказочник.

Кате показалось, что она ослышалась. Она наконец посмотрела на мужчину и подняла брови:

– Кто вы?

– Сказочник, – мрачно повторил мужчина. – Да, я не шучу. Я член ассоциации детских писателей. Пишу детские книжки, там всякие детективчики и прочее…

– Вот оно что… Ну и как вам эта история? – Катя кивнула на машины. – Похоже на сказку?

– Похоже на бойню, – вздрогнул он.

– Нет, вы ошибаетесь… Эта самая настоящая сказка… Знаете, с таким обычным началом: «Жил-был добрый старичок, и был у него внучок… Хороший мальчик, только уж очень изобретательный. И вот он изобрел способ разбогатеть. А для этого придумал, как ему убить дедушку… И вот мальчик его убил…» Заметьте. – Катя чувствовала, как ее трясет с ног до головы. – Заметьте, прошу вас, что мальчик любил дедушку! Ну, а потом он убил трех красавиц, трех принцесс. У одной были белокурые волосы, у другой – рыжие, у третьей – черные…

– Зачем же он их убил? – спросил сказочник, мгновенно включаясь в игру. – Несчастная любовь?

– Вы правы, тут замешана любовь… Только не к этим девушкам. К чему-то другому. Наверное, к самому себе. Уж очень тот мальчик боялся, что кто-то узнает, как он избавился от любимого дедушки. Ну, он убил их… У всех красавиц были маленькие дети, но это к сказке не имеет отношения… Потом он убил еще одного рыцаря… Рыцаря, который когда-то расплатился за его вину, за то убийство… Рыцарь исчез, растворился в сказочной стране, среди прекрасной черной ночи, без свидетелей…

– С ума сойти! – воскликнул сказочник. – Может быть, пойдемте в мою машину, расскажете там?

– Я никуда не пойду! – резко сказала Катя.

– О, простите… Вы только не подумайте, что я к вам пристаю и всякое такое… Просто вы так рассказываете…

– А, вам нравится! Тогда слушайте дальше! Осталось совсем немного. Рыцарь был убит. Тот самый рыцарь, которого долгое время и считали убийцей… И была убита еще одна девушка… Принцесса с длинными волосами, в розовом дождевике…

Мужчина обалдело посмотрел на белый «Москвич», перевел взгляд на Катю… В его глазах отразилось что-то странное. «Он сомневается в моей нормальности, – поняла Катя. – Ну и пусть. Я сошла с ума, тем лучше. Стою здесь и рассказываю все Бог знает кому, вместо того чтобы пойти и взять за рукав первого попавшегося милиционера».

– Да, посмотрите, посмотрите на нее! – резко сказала Катя. – Это она. Я о ней говорю.

– Она… Вы что же, думаете, это не несчастный случай?

– Вы сами мне сказали – тормоза кто-то должен был испортить!

– Но я только предположил…

– В данных обстоятельствах только это и надо предполагать! Наш мальчик следил за ней и за мной тоже. В машине должны были быть мы – мы двое. Но вот она – там, а я пока еще здесь… Я – последняя жертва.

– Вы ужасные вещи говорите… – Сказочник, судя по выражению глаз, все еще не верил. – А как же милиция? Столько убийств, по вашим словам, а следствия не было?

– Было, и не одно. По убийству старика был осужден тот парень, что погиб, как я вам рассказала. А за убийство трех женщин еще один человек… Но он невиновен. Он сидит за чужую вину. А она – вот та, что в машине, – погибла на наших глазах… Несчастный случай!

– Почему же вы молчите?! – воскликнул он. – Надо все рассказать!

– Да, я расскажу… Но есть дело и поважнее. Надо поймать убийцу.

– Того мальчика? – сообразил он. – Но получается… Простите, ведь получается, что это вас он должен ловить.

– Роли часто меняются… Кстати, говоря со мной сейчас, на виду у всех, вы подвергаетесь большой опасности. Он, наверное, думает, что я вам все рассказываю. Не боитесь?

– Я за вас боюсь. Вы сами-то себя слышите?

– А что? – Катя нервно провела рукой по растрепанным волосам, огляделась по сторонам. – Что, я вам кажусь сумасшедшей?

– Во всяком случае, очень возбужденной. Вам надо срочно уехать отсюда, если, конечно, вы не собираетесь давать показаний.

– Не собираюсь.

– Но почему?!

– Не ваше дело, – грубо сказала Катя. – Ладно, замнем для ясности. Вы мне не поверили?

Мужчина с сомнением посмотрел на нее, потом неуверенно покачал головой:

– Поверил. Но… Вы уверены, что он за вами следит? Сейчас?

– Ни в чем я не уверена.

– Но вы сказали только что…

– Не слушайте меня. Бред пьяной бабы.

– Вы трезвы, насколько я могу унюхать… А вот я немножко пьян от всего этого… Послушайте, давайте адрес, по которому вас надо отвезти, и дело с концом. А потом позвоните мне и расскажете всю вашу историю до конца.

– Конца пока нет, – отозвалась Катя. Она к этому моменту была уже почему-то совершенно уверена, что Димы поблизости нет. Не стал бы он так рисковать, вокруг столько милиции. – Конец будет потом. Послушайте, я вас, наверное, чем-то обидела, не берите в голову. Вы меня можете отвезти отсюда?

– Только что это предлагал. Ну, поедем? Куда вам?

– Я вам скажу. Вы один в машине?

– С мишкой.

– С каким таким Мишкой?

– Это не человек, это плюшевый медведь, или там не плюшевый, не знаю, из чего их сейчас делают. Везу подарок одному парнишке. Ну, не боитесь вы моего медведя?

– Не боюсь. Я вообще вас не боюсь. Можно было бы предположить, что вы его сообщник, но не буду этого делать. Я вам верю.

Они подошли к его машине, стоявшей у обочины неподалеку от места столкновения. Действительно, «Москвич» был точно такой же модели и того же цвета, что у Оли. Катя уселась рядом со сказочником, окинула взглядом здоровенного медведя на заднем сиденье, и они тронулись. Сказочник спросил:

– Так вам куда?

– Куда?.. – Катя задумалась, а потом, махнув на все рукой, сказала адрес матери.

Уже подъезжая к ее дому, она снова обратилась к сказочнику, который всю дорогу молчал, только покачивал головой, видимо обдумывая ее рассказ:

– Знаете, я вам рассказала столько, что уже все равно. Давайте договоримся!

– Охотно. Чем могу помочь?

– Пока только не мешайте. Вы моих слов никому не передавайте. Никому, ни единой живой душе, даже этому медведю. Когда поедете домой, следите, не едет ли за вами кто-то. Сейчас движение слабое, сможете заметить, если кто-то будет. Особенно обратите внимание на серые «Вольво», если такие окажутся поблизости. Он может следить за вами.

– Ну хорошо, – нервно сказал он. – А что потом? Вы что же, так и будете молчать? Хотите, чтобы убили еще одну принцессу?

– Я думаю, что он уже спрятался где-то. И думает, что я уже донесла на него. Не такая уж я дура. Точнее, он думает, что я дура, но я умная… Короче, его уже нет. Наверное, уже успел смотаться куда-то. Возможности для этого у него богатые, у него турфирма. Свободный и быстрый выезд в любую часть света… И поймать его могу только я. Ну и еще Интерпол.

– Круто, – отозвался тот.

Машина остановилась перед домом Катиной матери. Катя выглянула в окошко. В окне кухни горел свет – мать ждала гостей.

– Так давайте договоримся об одной вещи, – сказала она. – Я исчезаю. Прямо сейчас. У матери долго не пробуду. Разве что переночую. Разумеется, забудьте, куда вы меня привезли. Меня уже завтра не будет в Москве.

– Вы будете его ловить? – поразился он. – За границей?

– Посмотрим, куда он мотанет. Одним словом, у меня нет времени разбираться со следствием. Они не дадут мне даже прикоснуться к этому делу и в результате его упустят… Я его могу поймать, только я!

– Вы храбрая женщина, но разве в вас сейчас говорит рассудок? – спросил он. – Не надо брать на себя такую страшную задачу…

– А вы помолчите! Уж простите меня, но эта задача и так на мне лежит, с самого начала… Я оказалась в самом центре этого дела, я – единственный свидетель и единственный человек, который его прекрасно знал. Одним словом, молчите про мою сказочку. Но вот что… Мне нужен человек, такой человек, который в случае опасности для меня или в том случае, если он от меня ускользнет, подал бы знак тревоги. Мать не годится. Больше у меня никого нет. Это будете вы.

– Я?!

– Испугались? – спросила она, вглядываясь в его лицо. – Тогда мерси, что подвезли, и забудьте вообще обо всем! Езжайте домой, супруга беспокоится!

– Постойте, так неожиданно… Вы меня во что-то такое втянули… – Он постучал ладонями по рулю, откинулся на спинку сиденья и замолчал на минуту, потом вдруг резко сказал: – Я согласен.

– Согласны? Прекрасно, тогда давайте ваш телефон. Все ваши телефоны давайте, рабочие, домашние, ваших любовниц, словом – все!

Он испуганно продиктовал ей несколько номеров, а также назвал свое имя – Александр Семенович Заборков.

– Я вам позвоню, – сказала Катя. – Не знаю, когда и откуда, но если понадобится, чтобы обо всем узнал следователь, я вам позвоню.

– Вы делаете большую ошибку… – прошептал он, не сводя с нее глаз. Теперь в этих глазах был страх – он ей поверил. «Струсит, – подумала она. – Струсит, но не выдаст меня, потому что некому ему меня выдавать. Диму он не знает. Так пусть трусит! Может быть, мне еще повезет… Больше мне не на кого рассчитывать… Не на кого, кроме себя!»

Она попрощалась и вышла из машины. Возле двери подъезда обернулась и сделала ему знак рукой – «уезжайте!». Он послушался и уехал.

Мать не спала. Прежде всего она накинулась на Катю – как та могла…

– Мама, я тебя прошу, не будем ни о чем говорить! – Катя сидела в своей бывшей комнате, на своей бывшей девичьей постели, и устало смотрела на нее. – Я больше не могу. Я должна поспать. Мне плохо, понимаешь ты или нет?

– А где твоя подруга?

– Ее нет. Она не смогла приехать. Мама, я тебя прошу, не задавай вопросов, так будет лучше.

– Но как ты можешь! – Мать бралась за сердце и не уходила. – Ты хочешь остаться совсем одна?! Разрушила первую семью, ушла от жениха… Ты ведь сама сказала, что Дима твой жених?

– Мало ли что я сказала… Он не звонил, кстати?

– Нет. Я сама чуть ему не позвонила, хотелось бы узнать, что у вас там случилось…

– Но ты, надеюсь, не позвонила?!

– Да нет… Господи, ты меня в гроб сведешь… Как ты умудряешься выкидывать такие штуки! Мы с твоим отцом прожили вместе двадцать пять лет, и никогда ничего подобного не было!

– Так это с моим отцом, – пробормотала Катя. – Есть большая разница между папой и всеми остальными…

– Ну не скажи! Твой отец тоже был не подарок во многих отношениях!

– Да? – Катя сбросила туфли, стянула плащ – она так и вошла в свою комнату, не раздеваясь, и начала стягивать джинсы. – А мне казалось…

– А, что ты могла понимать… – Мать присела рядом с ней на постель, продолжая всматриваться в Катино лицо. – Он был такой твердолобый, такой принципиальный! Мне с ним совсем не сладко приходилось… Такой человек… Ради своих убеждений готов был перешагнуть через кого угодно.

– Мама, через кого же он перешагнул? – спросила Катя и забралась под одеяло. – Ты что-то выдумываешь…

– Ну хотя бы через тебя!

– Через меня?

– Да! Он мог бы побольше заниматься твоим воспитанием! Но он почему-то считал, что разумней будет ни в чем тебя не стеснять… Вот ты и выросла такая… Себе на уме. Ты мне все-таки скажешь, что у тебя вышло с Димой?

– Не скажу… – пробормотала Катя и накрылась одеялом с головой.

– Вся в него! – Мать встала, поправила одеяло и тихо вышла из комнаты, спросив уже от двери: – Во сколько тебя разбудить?

– Рано-рано утром, – послышалось из-под одеяла, и мать погасила свет.

Как ни странно, все случившееся в этот долгий день совсем не помешало Кате засыпать. Но одновременно с сонными мыслями у нее в голове вертелись самые реальные. Она думала о Диме: «Он где-то спрятался или готов спрятаться… Если он знает, что я жива, то должен бежать… Или убить меня. Он способен меня убить? Что я спрашиваю! Конечно, да. Испорченные тормоза… Оля. Не думать об Оле. Придет время, когда я вспомню и о ней, и обо всех остальных… Но сейчас не надо. Сейчас надо думать только о нем. Итак, если он хочет меня убить, где он меня ищет? У мамы? Наверное, он подумал, что я ни за что не спрячусь у нее… Раз я сама ему сказала, что еду к ней. Наверняка он решил, что у Оли было какое-то убежище, и туда мы собирались ехать, и теперь я там… Какая-то разрушенная дача под Москвой. Ему ее ни за что не отыскать, но пусть ищет, раз хочет… Есть еще дом Игоря. Но это исключено, он это знает. Слишком много было сказано и сделано. Возврата нет. Итак? Мои подруги? Их больше не осталось. Никого нет. – Вдруг Катя выругала себя и постаралась сосредоточиться на одной мысли. – Да не ищет он меня! Не будет нигде искать! Он ведь уверен, что я уже сижу у следователя и все ему рассказываю! Или рассказываю всем подряд! Разве он мог подумать, что я буду молчать после всего, что узнала, и после того, как Оля погибла на моих глазах? Нет, сейчас он срочно ищет место, где бы ему спрятаться, такое место, чтобы никто не знал, никто даже подумать не мог. Наверняка за границей. Наверняка в тех местах, где я не бывала, а не бывала я во многих. За время своих одиночных поездок он мог свободно подготовить себе разные убежища во всех частях мира! Для того чтобы сбежать в такую даль и жить там, ему нужны деньги. Было у него столько денег? Сколько нужно для этого? Много, очень много… Еще ему нужны связные с Россией. Какие-то люди, которые могли бы передавать ему новости и деньги… С фирмой покончено, конечно. Пропал наш начальник! Исчез! Растворился! Зина безработная… Зина. Зина что-то знала?! Про его убежища? Про деньги? Нет, не должна была, они друг друга ненавидели. Тогда кто знал? Человек из фирмы? Человек просто из его окружения? Кого я толком могу назвать? Я никого не знаю. Я полная идиотка, ведь он столько раз предлагал мне познакомиться с его приятелями, а я всегда отказывалась. Теперь бы это так пригодилось! Нет, друзьям он ничего бы не сказал. Он никому ничего не скажет. Дима не так прост. Он просто исчезнет, он сможет это сделать. А я не смогу ему помешать… И никто на свете не сможет. Но что можно сделать? Догнать его и вернуть на родину – в руки правосудия? Так он и вернется… А если… – Катя похолодела и свернулась в клубок. – А если… самой совершить это правосудие? Как там в „Алисе в Стране чудес“? „Я и суд, я и следствие, – Цап-Царап ей ответствует. – Присужу тебя к смерти я, тут тебе и капут…“ Глупости, так он мне и дался в руки. Как его убить? Боже, о чем я думаю… Но ведь он виновен, виновен в смерти шестерых, шестерых людей! Но как мне его убить! Я никогда не убивала, не задушить же мне его, как он всех задушил… Впрочем, нет. Оля погибла в катастрофе, а что с ее другом случилось, этого вообще никто не знает… Где же сейчас Дима? Наверное, в своей хате. Собирает деньги… Вещи… Документы… Заметает следы и уходит, куда-то исчезает. Наверняка он уйдет оттуда немедленно, потому что думает, что я его заложила и к нему сейчас нагрянут! Уйдет и больше не вернется. На работу он тоже не пойдет. У него есть кредитная карточка, он может расплачиваться ею во всех частях света. То есть деньги у него с собой. Еще ему нужна наличность – хотя бы на билет… Билет – куда?»

Ей внезапно вспомнился остров. Безобидный, мирный остров с журчащим источником, текущим по выветренному граниту, эти яркие трепетные цветы, шорох океана, закат и стремительно темнеющее небо и стук пальм на ветру…

«Нет, это немыслимо! – сказала она себе. – Конечно, остров – убежище идеальное, но только при том условии, что он действительно необитаемый и никому не известен. Но про него знаю я, знаю еще лучше Димы, ведь я сама его нашла! Значит, остров отпадает, и слава Богу… Это место вовсе не заслужило того, чтобы стать ареной мести, убийства или еще чего-то в этом роде… И пусть даже наша фирма уже не построит там ни бунгало, ни причал… Пусть там вообще никто не живет! Пусть…»

И с этой мыслью она уснула. Утром ее растолкала мать:

– Вставай! Надеюсь, хоть на работу ты пойдешь?

– На работу? – Катя захлопала ресницами и вдруг поняла одну вещь, такую простую, что раньше она даже не приходила ей в голову. Чтобы преследовать Диму на таких расстояниях, нужны большие деньги. У нее в кармане почти пусто, какая-то мелочь дела не спасет. Занять не у кого. Не у Димы же! Свои запасы, которые он хранил дома, Дима наверняка уже унес с собой. Больше у нее ничего и никого в денежном плане нет. Оставалась только работа. Кате пришла в голову противозаконная, но удивительно четкая комбинация: сесть на свое рабочее место, продать несколько туров, прихватить денежки и смыться с ними на поиски Димы. Туры у них дорогие, некоторые за две тысячи долларов, и при условии, что утро будет насыщенное, она наберет себе денег на вполне оснащенную погоню. Во всяком случае, океаны вплавь переплывать не придется…

– И обязательно помирись с Димой! – настаивала ее мать. – Слышишь?! Обязательно! Чтобы этого больше не было! Ты уже не девочка! Пора серьезно подумать о семье!

– Мама, я сейчас серьезна как никогда… – Катя порылась в сумке, убедилась в отсутствии косметики, расчески, вообще самого необходимого… Мать кое-что выделила ей из своих старых запасов, и Катя впервые за последние годы накрасилась помадой не от Диора, а от «Дзинтарс». Вздохнула и побежала ловить машину.

В агентстве никто не обратил внимания на ее встрепанный и необычный вид. Зина бросилась к Кате и, сияя глазами, начала ее с чем-то поздравлять. Нина Ивановна тоже сдержанно ее поздравила и вернулась в свою клетушку. Катя схватила Зину за руки и потребовала объяснить, что все это значит. Та изумленно ответила:

– Как… Разве ты не знаешь?.. Ты же теперь глава фирмы!

– Что?! – Катя села на первый попавшийся стул, иначе бы не устояла на ногах. – Что за глупая шутка?!

– Как, ты не знаешь?! – вторично возмутилась Зина и бросилась в кабинет Димы – открытый, как заметила Катя. Оттуда она вернулась с фирменным бланком, на котором виднелись ровные компьютерные строчки. Она сунула листок Кате под нос: – Читай!

«Дорогие мои коллеги! Возможно, состояние моего здоровья было не так хорошо, как я всю жизнь думал. Словом, мне пришлось срочно уехать на лечение, куда я давно собирался. Настоящим приказом назначаю на свое место Екатерину Сергеевну Булавину, а попросту Катю. Слушайтесь ее, потому что она – женщина умная. Кстати. В моем состоянии здоровья она не виновата. Виноват я сам. Меньше курить надо. Катя в курсе всех дел фирмы и успешно продолжит начатое мною дело. Наверное, я вернусь не скоро, но не спешите меня хоронить. Всех целую, а если перед кем виноват – простите… Ваш Дима Мищенко, в чем и подписываюсь…» Число – вчерашний вечер, и подпись…

Катя смотрела на листок и ничего не понимала. Он болен? Уехал… Куда давно собирался? Куда это он собирался? Не сошел ли он с ума? Почему вчерашнее число?! Ведь он обо всем узнал только этой ночью, а значит, любые решения должны быть приняты сегодня, этим числом. Она повернулась к Зине и показала ей листок:

– Где он был?

– В его кабинете, на столе, – с готовностью ответила Зина, глядя на Катю с каким-то восторгом. Казалось, что назначение нового начальника доставило ей огромное удовольствие. – Мы пришли и заглянули туда, думали, он там, вернулся… И увидели записку. Наверное, оставил вчера вечером. А разве ты не в курсе?

– Абсолютно. – Катя снова посмотрела на листок. Она все еще ничего не понимала. Не такого конца она ожидала. – Я ничего не знала. Он ни о чем подобном не говорил.

– Наверное, не хотел, чтобы ты знала о его болезни, – предположила Зина. – Вот и сбежал! Ну, ты хоть рада?

Катя встала и, ничего не ответив, вошла в кабинет Димы. Выдвинула поочередно все ящики его стола, порылась на стеллаже, включила компьютер, добралась до того файла, где обычно печатал свои приказы Дима. Вот она – копия приказа. Слово в слово. Значит, он ночью сюда приехал. И принял такое безумное решение. Или это ловушка? Чтобы Катя никуда не убегала, а была на виду, чтобы ее спокойно можно было убить? «Нет, риск слишком велик… – ответила она себе, глядя на голубой мерцающий экран. – Ведь у него нет никаких гарантий, что я уже никому не рассказала. Он сбежал. Но что-то тут есть странное… Какая-то недосказанность… Зачем этот трюк с моим назначением на его место? Подставка? Зачем записка, зачем просит всех его простить? Не покончил же он с собой? Нет, кто угодно, но не Дима, такие с собой не кончают, такие кончают с другими… Так что же это значит? Куда он давно собирался? Никуда… Или…»

Она выключила компьютер и резко повернулась к Зине:

– Зиночка, проверь, пожалуйста, никто из наших сотрудников не заказывал себе билет за бугор?

– То есть кто? – озадачилась та. – Ты про Диму говоришь?

– И про него, и вообще про всех нас… Проверь даже мою фамилию. Ладно?

– А зачем?

– Да хочу я поймать нашего артиста… – призналась Катя. – Что же он так – умотал и даже не попрощался! А вдруг с ним что-то случилось?

– Ну так я проверю только его фамилию!

– Нет, все, – ласково, но твердо ответила Катя. – Сама знаешь, как это бывает, – кто-то заказывает билет просто для сотрудника агентства, а приехать и взять его может кто-то другой… Ну что тебе стоит?

Зина ушла, а Катя тем временем отперла сейф – ключи нашла в ящике стола – и с трепетом туда заглянула. Как она и ожидала, сейф был пуст. Ничего, ни одной бумажки. «Так, – злобно подумала Катя. – А как насчет нашего банковского счета? Ведь не мог он ночью взять с него деньги?» И она по селектору вызвала Нину Ивановну. Та вошла и неприветливо кивнула:

– С назначением еще раз.

– Спасибо, – небрежно ответила Катя. – Нина Ивановна, вчера в конце дня вы переводили деньги на наш банковский счет?

– Да, конечно.

– Прошу вас, проверьте, есть ли на нем деньги сейчас.

– Как… Что случилось? – Нина Ивановна страшно изменилась в лице.

– Ничего ровным счетом. Я хочу знать, сколько у нас денег на текущем счету. И срочно.

Та почти выбежала из комнаты. Тут же вошла Зина:

– Ну, подруга, я не поняла юмора… Он заказал себе билет в Джакарту. Ему что, там понравилось? Сколько можно туда ездить? Какие там больницы?!

– В Джакарту? – Катя с минуту молча смотрела на нее, потом сказала: – Сделай еще один запрос. Да! На какое число был заказан билет?

– Вылет завтра.

– Иди и сделай еще один запрос.

– Но, Катя… Зачем?!

– Затем! И не забудь про собственную фамилию. Иди быстрей!

В дверях Зина столкнулась с Ниной Ивановной. Та тяжело дышала, но вид у нее был счастливый.

– Катя, как ты меня напугала… Я думала, что-то случилось… Деньги все на месте.

– Нина Ивановна, поезжайте в банк и снимите все.

– Как?

– Слушайте меня внимательно! Откройте другой счет и положите деньги на него. Номер счета сообщите только мне. И снимите тысяч пятнадцать, привезите их сюда.

– Катя, но зачем все это?!

– Нина Ивановна, нет времени объяснять. Так надо. Для нашего общего блага.

Та удалилась, а Катя злорадно подумала: «Все, Димочка, теперь ты фиг что снимешь со счета… Этих денег тебе не видать!» В дверях снова появилась Зина. Вид у нее был взмыленный, грудь высоко вздымалась под ядовито-оранжевой маечкой. Она растерянно сказала, не дожидаясь вопроса:

– А теперь я вообще ничего не понимаю. Получается, что я заказала себе билет в Гавану?!

– Куда?.. – Катя почувствовала, что стул под ней исчез. – Куда-куда?

– В Гавану…

– На какое число?! На чье имя?!

– На сегодня… Вечером… А имя никакое… – Зина от волнения прижимала пальцы к горящим щекам и сбивалась: – Но, Катя, я никогда… Получается, что я заказала для себя билет…

– Для себя или просто для сотрудника фирмы? – Катя вышла из-за стола и вплотную подошла к растерянной Зине. – Говори!

– Да говорю же я – просто билет… – Зина отняла руки от лица и вдруг расхохоталась: – Катька! Как он нас обдул! В Гавану! Конечно! Там же классные врачи! Лечиться! Вот куда он поехал, а не в эту сраную Индонезию!

«Куда давно собирался, – простучало у Кати в висках. – Он давно собирался на Кубу! Тот самый неудавшийся тур! Черт меня возьми!»