Текст книги "Мой муж - маньяк?"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

– Он же признался?

– Он признался только в том, что вещи – его. Но что убил – это он отрицал с первой же минуты.

– Он у меня закатил такую истерику на полу, что я боялся, что он мне руку откусит, – заметил эксперт. – Совершенно разрушенная личность… Нет, у нас это случиться не могло. Он такой и был, просто после ареста процесс пошел очень стремительно… Скверное положение, ничего не скажешь…

– Я уже могу сдать дело, только суд признает его невменяемым… – как бы про себя проговорил следователь. – И отправит опять же в психушку…

– Ну так давай сделаем так, – кивнул эксперт. – Какая тебе разница?

– Большая. Я хочу, чтобы он сам признался. Кроме того… Ты же в курсе…

Эксперт тоже закурил и с тоской посмотрел в окно. Вздохнул. Пепел упал на полу его белого халата, он стряхнул его и сказал:

– К сожалению, знаю… Он отрицает, что эти трусики из его коллекции. Да?

– Да, но отрицать он это стал только тогда, когда я ему сказал, кому они принадлежат… Он может отрицать сколько угодно, я все равно его засажу – мне все равно куда, в психушку или в зону, или вообще на вышку его пошлют… Мерзкий тип. Но что-то мне тут не понравилось. Слишком естественно удивляется, понимаешь? Впрочем, для такого артиста это неудивительно. Может изобразить все, что угодно… Жан-Жак Руссо!

– Понятно, он и тебе проел мозги со своим Руссо, – заметил эксперт. – Слушай, Вася, а пошлем-ка мы его вообще! Сдавай дело, сколько можно его держать! Он и мне устроил с этими трусами. Целый час вопил – это не его, ему подкинули, его хотели подставить враги… У него типичная паранойя. Что с таким возиться? Он ничего никогда не признает. Разве что подловить его на чем-то…

– Вот и подлови, – проворчал следователь. – Я с сумасшедшими разговаривать не люблю.

– А я люблю? Просто мы слишком с ним возимся. Я даю тебе гарантию, что он мог это сделать. Тормозные реакции отсутствуют почти полностью, есть признаки регрессивной амнезии. Самооценка чрезвычайно слабо выражена.

– За это не сажают.

– А за что сажают? Вася, ведь это он убил.

– Ты мне это рассказываешь? Я лично вытащил у него из шкафа пакет с этими проклятыми трусами, лично ему предъявил, лично его допрашивал… Он мерзавец, но что-то тут не то…

– Да ну тебя! Сам с ним поговори, если хочешь! – Эксперт поднялся с места. – Я могу устроить тебе свиданку. Но мой тебе совет: перестань с ним возиться! У тебя всегда так: сперва все раскопаешь, всех уличишь, а потом начинаешь сомневаться – а правильно ли ты сделал то, а правильно ли подумал это? Кончай эту достоевщину, и поехали ко мне на дачу. Будет шашлычок. Маньке подарили половину сайгака. Везли в рефрижераторе из самого Казахстана. Ну, добро?

– Половину сайгака? – рассеянно переспросил следователь. – Да ну?

– Ну да. Встряхнись, я тебя прошу! Совсем ты тут загнил! На Клязьме знаешь как сейчас хорошо! Надо срочно выехать на природу! Манька уже мясо маринует на даче, я ее там бросил с пацаном и бутылкой уксуса… Гости будут, все наши… Ну Вася! Я тебя придушу, если ты скажешь, что тебе некогда!

Следователь снова посмотрел в окно – с еще большей тоской, закурил очередную сигарету и виновато сказал:

– Прости, Леха, но мне правда некогда… Давай-ка лучше устрой мне встречу с Шаховым.

Эксперт только развел руками.

Шахова привезли через пятнадцать минут. За это время следователь успел сварить две чашки кофе. Из одной прихлебывал сам, другую поставил перед собой. Эксперт, который кофе в жизни не пил (он предпочитал водку), удивленно посмотрел на приятеля:

– Это кому?

– Ему.

– Шахову? Запрещаю. Он почти невменяем. Получишь в морду кипятком, и только. Убери эту гадость.

– Ничего. В морду-то получу я, а не ты. Сядь в углу, ладно? И не вмешивайся.

– Ты орангутанг, вот ты кто… – заметил эксперт. – А вот и наш красавец!

Шахов был в серой потертой пижаме – так одевали тех, кто сидел в судебном отделении психиатрической больницы. Больница была рядом с управлением, где обитал следователь, и при желании он мог бы беседовать с Шаховым каждый день. Однако такого желания у него не возникало. После заключения эксперта и перевода Шахова в больницу он встречался с ним в первый раз.

– Садитесь, – сказал следователь, глядя, как Шахов столбом стоит перед ним. – Садитесь же.

Он молча присел на стул – бочком к следователю. Смотрел себе под ноги, на затоптанный пол.

– Как вы себя чувствуете, Шахов?

– Плохо. Я спал.

– Можете спать – уже хорошо.

– Мне что-то вкололи… Это ужасно…

– Ничего особенного, просто успокаивающее, – заметил из своего угла эксперт. – Он совсем не мог спать.

– А вы могли бы? – спросил Шахов, не глядя в его сторону. – Послушайте, я никого не убивал! Поймите, я не мог бы убить! Просто не мог бы!

– Успокойтесь, – сказал следователь. – На эту тему мы уже с вами говорили. Тогда объясните мне, как к вам попали эти трусики?

– Я их не брал.

– Это не ваши?

– Не мои. Мне их подкинули. Вы подкинули во время обыска!

– Не говорите глупостей, Шахов, – примирительно заметил эксперт. – Отвечайте по существу.

– Я вас очень прошу, не надо так со мной говорить! Не надо! – Шахов вдруг опустил голову еще ниже, уткнувшись подбородком себе в грудь. Он молчал довольно долго, перед ним дымилась чашка остывающего кофе.

Следователь окликнул его:

– Шахов! Вы меня слышите? Выпейте кофе, я сварил специально для вас.

– Не надо мне вашего кофе.

– Не беспокойтесь. Это вас ни к чему не обязывает. Выпейте.

Шахов вдруг поднял голову, покосился на эксперта и прошептал следователю:

– Пусть он уйдет.

– Кто? Наш эксперт? Что вы имеете против? – удивился следователь.

– Пусть он сперва уйдет, потом я вам скажу… Иначе он снова скажет, что я сумасшедший.

Следователь посмотрел на эксперта таким взглядом, что тот окончательно обиделся и вышел, прикрыв за собой дверь. Тогда Шахов выпрямился и взял чашку с кофе. Его рука слегка дрожала, он пил сосредоточенно, мелкими торопливыми глотками. Следователь терпеливо ждал, глядя в окно.

Шахов допил кофе и поставил чашку на стол. Руки у него перестали дрожать, да и вид стал куда уверенней. Он вытер губы тыльной стороной ладони и проговорил:

– Я вам хотел сказать, только вам. Я не сумасшедший.

– Я это знаю.

– Знаете? Тогда почему вы допустили, чтобы надо мной так издевались?

– Над вами не издеваются. Вас обследуют.

– Этот человек… Ваш эксперт. Он же не врач, он коновал! Он прямо мне сказал, что я ненормальный!

– Он не мог вам так сказать. Наверное, он сказал что-то другое, а вы его неправильно поняли.

– Защищаете друг друга? – горько усмехнулся Шахов. – Что я слышал, то слышал. Но это не важно, в конце концов… Вы в самом деле думаете, что я убил этих трех девушек?

– Все факты против вас. Вы сами знаете. Если вы не сможете мне ничего объяснить, тогда я буду вынужден…

– Что объяснить?! Как попали ко мне эти трусики?! Я не знаю, повторяю вам! Но это не мои!

– Это не ваши, это тех трех женщин. Меня интересует, почему вы не сразу признали, что эти трусики не из вашей коллекции?

– Я был слишком подавлен тем, что вы нашли пакет… Вы бы тоже были подавлены и ничего не смогли бы сказать…

– Я бы не стал собирать подобной коллекции, – заметил следователь. – Но это не важно.

– Знаете… – Шахов говорил быстро, возбужденно, его глаза блуждали по лицу следователя, так что тому стало очень неуютно. – Знаете, я все обдумал… Кто-то мог проникнуть ко мне в квартиру…

– Каким образом? Зачем?

– Ах, я не знаю, каким образом! А зачем – это ясно. Чтобы подставить меня!

– Вы что же, думаете, это кто-то из ваших недругов по школе? Учительница, на которой вы не захотели жениться?

– Не знаю!

– Но откуда у ваших коллег могли взяться эти трусики? Вы понимаете, что они могли принадлежать только одному человеку – тому, кто убил…

– Ах, Господи! Но не мне же! Зачем мне было убивать моих учениц?!

«Эксперт знает зачем, – подумал следователь, глядя на Шахова. – Он выстроил целую теорию. Что-то там про маниакальный комплекс…» А вслух он сказал:

– Шахов, послушайте, если вы назовете нам имя той девушки, с которой у вас была назначена встреча днем восьмого мая, она даст нам показания. Может быть, у вас появится какое-то алиби. Пока вас может спасти только алиби. Но у вас его нет. Трусики были обнаружены среди вашей коллекции. Все против вас.

– Я не могу назвать эту девушку… – Шахов занервничал еще больше. – Не могу! Не надо! Если она еще и узнает, что мне приписывают убийство… Не могу! Не просите!

– А разве в школе еще не знают, что вам приписывают? – заметил следователь.

– А разве я говорил, что она из школы?

– Значит, не из школы?

– Нет же. О, я не могу больше… Я вас прошу! Это слишком!

– Шахов, я вас прошу по-человечески. Не губите себя. Это вас может спасти. Скажите, кто эта девушка, и, может быть…

– Нет! Нет! Нет! – Шахов внезапно начал кричать. – Мерзавцы! Вы меня топчете ногами, ногами! Я вас всех ненавижу! Мерзавцы! Сволочи! Негодяи!

Он кричал так громко, что в кабинет просунулась голова эксперта. Он быстро оценил ситуацию и вошел, шурша полами халата.

– Так, Шахов, кричать мы не будем. Кричать не надо.

Он положил руку на плечо Шахову, тот дернулся несколько раз, с ужасом посмотрел на эксперта и затих. Его трясло, следователь даже чувствовал эту дрожь через стол.

– Я хочу продолжить, – сказал он эксперту. – Все в порядке.

– Не все в порядке, – возразил тот. – Шахов, пойдемте. Бай-бай. Хватит на сегодня.

– Я не пойду! – снова завизжал тот, вертясь и пытаясь сбросить руку со своего плеча. – Я к вам не пойду! Убийцы! Сами вы убийцы!

– Спокойно, Шахов, тихонечко… – ледяным голосом говорил эксперт, бросая зверский взгляд на следователя. – Если мы будем кричать, это будет хуже для нас. Мы сейчас поедем обратно в больницу. Спать.

– Я не хочу спать! Меня убивают, а я должен спать! Я не буду спать! Не смейте колоть мне вашу гадость! Есть права человека!

– Есть, есть, – успокоил его эксперт. – Вот мы поедем туда, и я вам все расскажу про ваши права, Шахов.

– Алексей! – укоризненно произнес следователь.

Но эксперт был непроницаем. Он рывком поднял Шахова (тот безвольно обвис на его сильных руках) со стула и почти вынес в коридор. Через пару минут в дверь снова просунулась его голова. Он торопливо сказал:

– Ну, получил? Много ты вынес из этой беседы? Говорю тебе, с ним больше нечего возиться! Его не пошлют на вышку, он невменяем. Тебе этого мало?

– Уйди, Леха, я тебя прошу! – резко откликнулся следователь, и эксперт исчез за дверью.

В конце рабочего дня приятели снова встретились и помирились. Дружили они уже давно – с тех пор, как работали вместе – Алексей уговорил друга поехать к нему на дачу, не заезжая домой. Следователь, не обремененный семьей, согласился. И через час они уже катили по шоссе, мимо лесов и перелесков, мимо зеленых майских полей… Эксперт даже запел, выставив в открытое окошко машины незагорелый локоть. Следователь подхватил, и так, с песней, они вкатили на дачу.

Весь вечер они просидели у мангала, установленного позади белого деревянного домика. Маня, жена эксперта, тоже психолог по образованию, носилась в дом и из дома с чашками, тарелками, шампурами, а мужчины сидели рядышком и благоговейно ворочали над угольями шампуры с мягким сайгачьим мясом. Время от времени сын эксперта – мальчишка лет восьми – энергично махал над угольями дощечкой, раздувая жар. Пепел летел во все стороны, мальчишка получал от отца поджопник – легкий, незлой – и с визгом отбегал прочь. Маня смеялась и рассказывала про то, как ее отец, живущий в Казахстане и тоже работающий в суде, получает взятки в виде дичи. Муж шутливо запрещал ей говорить про взятки, иначе Вася не будет есть оскверненное мясо. Вася мирно смотрел на уголья и пытался ни о чем не думать. Шашлык пах одуряюще. Вкус у него был божественный. Следователь остался ночевать на даче, так как они с другом изрядно выпили.

Наутро им пришлось возвращаться на работу. Алексей по дороге нещадно проклинал свое занятие, при котором даже воскресенье, святой день, приходится проводить среди этих грязных психов. Следователь молчал. У него болела голова.

У себя в кабинете он первым делом повозился с кондиционером, убрался на столе, вымыл кофейные чашки и поставил вариться новую порцию кофе. В это время зазвонил телефон. Он поднял трубку и узнал голос приятеля.

– Похмеляешься? – спросил его следователь. – Завидую…

– Да тут не до опохмелки… – И Алексей выругался. – Слушай, Вася, тут такое дело… Короче, этот наш красавец сегодня ночью повесился.

– Кто?!

– Да Шахов, твой пациент. Такой вот попался тип…

– Да как же он мог повеситься? – закричал в трубку следователь. – Его что, никто там не охранял?!

– Он в сортире повесился, – хмуро ответил Алексей. – Разодрал зубами одну штанину на полосы, связал себе петлю и повесился на батарее. Короче, финиш. У меня тут будут крупные неприятности… За это полугодие – второй случай. А они давали бы полный комплект санитаров, не мне же самому за ними в отделении ходить! Может, мне еще и срать вместе с ними садиться?! Главный меня уже вызвал, сейчас пойду к нему… Черт меня дернул ввязаться! Я этому Шахову и врач, я ему и эксперт! Все сразу! Я же мог отказаться!

– Да шел бы ты! – проорал следователь и бросил трубку.

Глава 16

Дима шел впереди с чемоданом. Катя имела при себе только маленькую сумочку – как раз такую, чтобы поместились деньги и документы. Они подошли к зданию аэропорта, поднялись по бетонной лестнице на террасу второго этажа и вошли в раздвинувшиеся перед ними двери. Катя увидела хорошо знакомый огромный зал, и у нее вдруг сладко забилось сердце. «Уезжаю! – поняла она. – Слава Богу!» Только тут, в аэропорту, ей стало ясно, насколько ей хотелось уехать из Москвы. И уехать одной – почти невозможный вариант. Пусть в самую жаркую страну, пусть к туземцам, куда угодно! Она с благодарностью посмотрела на Димину спину. Он живо оглядывался по сторонам, пытаясь сориентироваться.

– Слушай, постой пока здесь, я сбегаю посмотрю, где регистрация…

Чемодан он хлопнул ей под ноги и мгновенно умчался куда-то. Катя осталась одна. Она еще раз проверила замки и ремни на чемодане. Там лежала видеокамера, которую дал ей Дима, объяснив, как следует ею пользоваться. Понравившиеся острова она должна была заснять и потом предъявить ему материалы. Сама она в этом смысла не видела – ведь все равно аренда будет оформлена прежде, чем Дима увидит эту кассету, но он так настаивал на этом, что она согласилась. Ей подумалось, что во время длинного перелета ей будет совершенно нечем заняться. Спать? Смотреть в окно? Книгу она забыла взять с собой, а слушать музыку из плеера, взятого напрокат, не хотела. Она оглянулась и увидела совсем неподалеку от себя киоск с книгами в ярких обложках. Подтащила чемодан к киоску и стала изучать предлагаемое чтиво.

В основном здесь были детективы, а также карты Москвы, путеводители и журналы. Журналы Катя сразу отвергла – сплошная реклама, читать нечего. К детективам присмотрелась повнимательнее. Ей бросилось в глаза знакомое название. «Грязь на снегу». Жорж Сименон. И сразу вспомнилась Оля. Совершенно безумные глаза Оли, когда та вырвала у Кати книгу и швырнула ее об стену. Катя достала деньги и протянула их в окошечко. Книга оказалась у нее в руках. Так, с книгой в руках, ее и застал запыхавшийся Дима.

– Помчали! – воскликнул он и рванул с пола чемодан. – Там уже толпа народа! Это совсем рядом!

Катя, торопливо стуча каблуками, пошла за ним. Они встали в хвосте длинной и широкой очереди, двигающейся через небольшой проход. За высокими пластиковыми щитами виднелись компьютеры и таможенники. Очередь состояла из толстых теток, насквозь обесцвеченных перекисью, нескольких импозантных пар, разодетых хоть на выставку, и парочки ничем не примечательных личностей. Катя кивнула Диме:

– Посмотри! Это наши потенциальные клиенты. Сейчас-то они едут по путевкам других фирм… А будет ли у нас такой поток?

– У нас потока не будет, – среагировал Дима. – У нас будут избранные единицы… Говори тише, на тебя смотрят.

– Кто? – Катя обернулась, посмотрела по сторонам. Книгу она прижала к груди, в сумочку она не влезла бы, скорее уж сумочку можно было положить в книгу. Когда она снова посмотрела на Диму, ничего особенного не увидев, выражение его лица ее поразило. Он стоял красный как рак и смотрел на нее ничего не видящими глазами. – Что с тобой? – забеспокоилась она. – Тебе плохо?

У Димы был такой вид, словно его вот-вот хватит удар. Наконец он открыл рот и невнятно сказал:

– Это что?

– Детектив, – ответила Катя, удивленно протягивая книгу Диме. – На, посмотри. По-моему, как раз прочту до Джакарты.

Дима взял книгу, посмотрел на обложку, потом на заднюю страницу и вернул Кате. Краска немного отлила с его лица, но вид по-прежнему был нехороший.

– Где ты его взяла? – спросил он, с отвращением глядя на книгу.

– Да вот тут же и купила, – недоуменно ответила Катя. – Ой, слушай, мне же надо задекларировать доллары! Постой тут!

Она бросилась к стойке неподалеку от очереди. Там никого, кроме нее, не было, и она расправилась с декларацией быстро. Когда вернулась в очередь, Дима уже был почти нормален. Во всяком случае, дышал ровно. Катя снова вгляделась в его лицо.

– А что с тобой только что было? – поинтересовалась она. – Прихватило сердце?

– У меня здоровое сердце, вообще на здоровье не жалуюсь, – ответил он. – Слушай, дай мне книжку почитать.

– Ничего себе! А что я буду читать в самолете?

– Я тебе другую куплю. Давно хотел прочесть этот роман.

– Может быть, и я давно хотела, – отрезала Катя. – Слушай, пойди и сам купи там эту книгу. Стоит она пятнадцать тысяч. Твердая обложка. Красивая картинка. Видишь, какой парень нарисован? Дело того стоит. Вот только проводи меня сперва, а то сразу кинешься покупать. Не думала я, что ты так любишь детективы.

– И я не знал, что ты их читаешь, – ответил Дима. – Катя, а кто тебе посоветовал ее прочесть, если не секрет?

– Никто. Я сама решила. А что такого? Я что, не могу купить себе книжку по собственной воле? Странный ты какой-то… Если хочешь знать, мне не только никто не советовал ее читать, мне даже отсоветовали…

– Кто?

– Да не бросайся ты на меня! – возмутилась Катя. – Теперь на тебя уже смотрят. Одна женщина, ты ее не знаешь. Судя по всему, это ее любимый роман. И вообще, хватит об этом, давай прощаться. Скоро мне туда входить.

Дима подтащил чемодан к самому проходу. Перед Катей проходил контроль всего один человек. Она повернулась к Диме:

– Ну что ж… Пока! Я найду там самый лучший остров. Клянусь! Ну, давай поцелуемся…

Дима, как во сне, прикоснулся губами к ее щеке и снова странно посмотрел на нее. Глаза у него были какие-то совсем чужие, будто незнакомые Кате. Эти-то смешные черные глаза навыкате показались ей незнакомыми! Она рассмеялась своим мыслям и снова обняла его:

– Пока, мой Кай… Я тебя все-таки люблю…

– Что? – откликнулся он, словно издалека. – Что ты сказала?

– Я тебя люблю… – еще тише повторила она. – Мне что, закричать об этом на весь зал? Ну, все! Я иду!

– Отдай книгу! – вдруг прошептал он, хватая Катю за руку. – Отдай!

– Сумасшедший! – Она резко вырвала у него пальцы. Он сжал их так сильно, что они онемели. – Дурак!

И после короткой заминки Катя оказалась перед таможенниками. Предъявила декларацию, паспорт, билет. Ее чемодан досматривать не стали. Она взяла его и пошла к выходу. Оказавшись за очередным заслоном из прозрачного толстого пластика, она оглянулась. Дима все еще стоял там, где она его оставила. Катя подняла руку и помахала ему. Он не ответил, повернулся и исчез за стоявшими в очереди людьми.

Дима шел к выходу из зала. Двери раздвинулись перед ним и пропустили на террасу – на пустую террасу – его, опустошенного. Он подошел к барьеру, достал сигареты, закурил. Его слегка подташнивало, во рту был металлический привкус. Он сплюнул на плиты террасы, посмотрел на женщину в желтом сарафане, стоявшую рядом с тремя огромными чемоданами. Женщине было лет сорок на вид. Сильно нарумяненная, в ушах бриллиантовые массивные серьги. Вид – как из русского народного ансамбля. Рядом с женщиной появился мужчина в белых одеждах шейха – видимо, муж. В другое время эта картина братства народов позабавила бы Диму, и он обратил бы на нее внимание Кати. Та бы тоже посмеялась. Но Кати больше не было рядом с ним, и ничто не могло позабавить его сейчас, когда он стоял тут, на террасе. В голове его была совершенная пустота, в висок стучал крохотный острый молоточек пульсирующей боли. Он курил и высматривал на стоянке свою машину. Увидел, выбросил сигарету, повернулся, чтобы идти вниз. И тут он не увидел – нет, почувствовал, – что из-за стеклянной стены на него кто-то смотрит. Чей-то взгляд. Чей-то неотступный взгляд. Прямо ему в лицо. Он заставил себя всмотреться туда, откуда, по его мнению, исходил этот взгляд. Но за стеклами зала было трудно что-то разглядеть, особенно теперь, когда на улице светило яркое солнце. В зале же было сумрачно, да и человек этот вполне мог стоять не вплотную к стеклу, а подальше… Но он стоял там и смотрел, Дима был уверен, хотя он его и не видел.

«Повернуться медленно и осторожно и уйти», – была его первая мысль. За ней явилась другая: «Никуда не уходить. Только не убегать. Быстро пройти в зал. Он не успеет убежать далеко. Тогда я его догоню. Припру к стене. Он у меня узнает!» Но кто «он» – Дима не мог себе ответить. Это и было хуже всего. Можно догонять конкретного человека, которого знаешь в лицо, но как догнать призрак? Как догнать чей-то взгляд?

Он решился. Рывком двинулся с места, быстро подбежал к раздвигающимся дверям, чуть не прошиб головой стекло, ворвался в зал как оглашенный… Под пальмами, на пуфиках, сидело семейство загорелых немцев. Семейство их чемоданов стояло рядом – как будто стадо овец паслось вокруг них. Около таможенных стоек толпился народ, сияли витрины магазинчиков… Со всех сторон несло духами, потом, жареными сосисками и еще чем-то промозглым и холодным, чем всегда пах этот зал. По лестницам поднимались и спускались люди. Множество людей. Никто на него не смотрел.

«Это бред, не надо сходить с ума, – сказал он себе. – Мне показалось. Как это может быть?! Нет, нет… Она случайно, совершенно случайно… И здесь никого нет».

Он еще раз огляделся по сторонам и подошел к киоску, торговавшему книгами. Сунулся в окошко.

– Мне роман Сименона «Грязь на снегу», – сказал он. – Вот деньги.

– У нас нет этого романа, – кокетливо ответила ему перезрелая девушка, очень бледная блондинка. – Могу вам посоветовать новый роман Незнанского…

– Как это у вас нет Сименона? – вспылил он. – Пять минут назад у вас его покупали!

– Так это было пять минут назад. – Девушка сразу перестала кокетничать, увидев его раздраженное лицо. – Был и нету. Кончился.

Он выругался, сунул деньги в карман и пошел прочь. На террасе его снова ослепило солнце. Он посмотрел вниз и сквозь стиснутые зубы прошептал:

– Катя, Катя… Неужели это возможно?..

Катя выпила принесенный стюардессой сок, откинулась в кресле и достала из сеточки книгу. При посадке она сунула ее туда, чтобы не держать в руках, потом долго смотрела в иллюминатор, прощалась с землей… Ей предстояло провести в воздухе почти четырнадцать часов. Сосед слева уже мелодично похрапывал. Это был тучный мужчина, сильно потевший. На Катю он едва взглянул, и она была этому очень рада. Она ненавидела дорожные знакомства. Открыла книгу на первой странице. Стала читать и читала часа два без остановки.

– Вам курицу или рыбу? – раздался над нею голос стюардессы.

Катя выбрала рыбу, и перед ней поставили аккуратный лоточек, запакованный в фольгу.

Сосед тоже проснулся и накинулся на обед. Обед состоял из салата с ломтиком ветчины, картофельного пюре – очень горячего, сочного кусочка великолепно приготовленной рыбы и диковинной зелени к ней. После Катя выпила кофе со сливками и с нетерпением стала ожидать, когда лоток уберут. Ей хотелось скорее вернуться к роману.

«Итак, снова Франц… – подумала она. – Удивительная книга! Никогда бы не подумала, что это написал Сименон! Не ожидала от него!»

Действие романа происходит в некоей стране – наверное, вымышленной. Страна чем-то напоминала Германию времен фашизма и в то же время была оккупирована немцами. Речь шла о молодом парне – Франце. Совсем молоденький, симпатичный, хорошо одетый, сытый паренек на фоне общей страшной нищеты. Вокруг все голодают, а он каждый день ест мясо. В доме, где он живет с матерью, никто не может топить свою квартиру, а у них всегда жарко. Все это благодаря матери – она проститутка, впрочем, бывшая, и теперь содержит так называемый маникюрный салон. А на самом деле это публичный дом. У нее живут несколько девок для нужд офицеров. Франц ненавидит и презирает мать. Сам он спекулирует всем, что попадется: валютой, продуктами, одеждой… В него влюбляется бедная девушка – соседка. А он продает ее своему приятелю, которому захотелось переспать с невинной девушкой. И еще совершает много разных вещей… Теперь Катя снова читала тот отрывок, который попался ей на глаза в квартире Оли. Один офицер захотел купить часы. Любые и за любую цену. Франц говорит приятелю: «Я их достану…» В детстве он воспитывался не у матери, которая тогда сама жила в публичном доме, сама была рядовой проституткой, а не бандершей. Его воспитывали милые старички в маленьком городке неподалеку от того места, где живет теперь Франц. У этих старичков была большая коллекция старинных редкостных часов. Франц берет машину, шофера. Едет ночью в тот городок. Старичок открывает ему дверь, узнает его, радуется: «Франц приехал! Франц приехал!» Его старушка радуется тоже, бежит готовить Францу кофе с молоком и доставать пирожные… Франц убивает их и забирает коллекцию. Потом Франц попадает в гестапо…

Катя закрыла книгу и сунула ее обратно в сетку. Роман ее взволновал. «Это реальный характер? – думала она. – Или он выдуманный? Может ли молодой парень, в общем-то неплохой парень, сделать такое? Бросить подонку влюбленную в него девушку, убить людей, которые любили его, как родного? И все это почти без эмоций, хладнокровно… Просто потому, что он подонок? Нет, все было бы слишком просто! Он хотел отомстить всем за свой позор, за свою мать, но кому он отомстил в конце концов? Только самому себе… Ох, не знаю, не знаю…».

Она откинула голову на спинку кресла. Сосед вдруг очнулся (после обеда он долго и крепко спал) и спросил ее, нельзя ли ему почитать эту книжку.

– Пожалуйста, – ответила Катя и сама постепенно уснула.

Стюардесса разбудила ее еще раз – на ужин. Катя поела, посмотрела в окно. Они летели над белыми, ослепительными облаками, словно над какой-то снежной страной с таинственными пропастями, с огромными вершинами… Катя загляделась. Она всегда любила воображать себе, какие люди могут населять такую страну. Какие-то удивительные люди, а может, и вовсе не люди! Жители затонувшей Атлантиды… Теперь они же переселились сюда, на облака, и вот-вот покажутся из-за какого-то белого утеса, который смотрится совсем как каменный… Она смотрела долго-долго, а потом снова уснула и спала уже до конца полета.

В аэропорту она заполнила иммиграционную карточку, задекларировала видеокамеру и протащила свой чемодан через таможенный контроль, впрочем не слишком строгий. Сразу у выхода ей бросился в глаза мужчина лет пятидесяти. Седой, краснолицый, полный, одетый в белые брюки и рубашку с короткими рукавами, он держал табличку с большими красными буквами: «Катя». Она подошла к нему и поздоровалась по-английски. Мужчина опустил табличку и пожал ей руку:

– Очень приятно. Меня зовут Ричард.

– Мне о вас рассказали… – Катя огляделась по сторонам. – Я здесь в первый раз.

– Вы быстро освоитесь. Вы хорошо говорите по-английски.

– Вы тоже, – пошутила Катя. Ричард поднял седые кустистые брови, внимательно посмотрел на нее и произнес:

– Извините. Не хотел вас обидеть.

– Вы меня не обидели. Я говорю и по-французски, если вам будет угодно.

– Это мне не будет угодно! – улыбнулся он. – Потому что как раз я по-французски не говорю. Пойдемте? Моя машина у выхода.

Он не понес ее чемодан, как думала Катя, а нанял носильщика. Они вышли из аэропорта, и Ричард направился к стоянке. Возле малинового джипа он рассчитался с носильщиком, дав ему несколько монет, и пригласил Катю вовнутрь. Она села на заднее сиденье. Он уселся за руль и захлопнул дверцу. В салоне было невыносимо душно, и он тут же включил кондиционер.

– Вы долго намерены пробыть здесь? – осведомился он, лихо выруливая со стоянки и проносясь мимо грандиозного здания аэропорта.

Катя только покачала головой, забыв, что это невежливо. Она во все глаза смотрела по сторонам. «Природа у них потрясающая, – подумала она. – Да и здания ничего себе… А народ-то весь коричневый…» Она заставила себя оторваться от местных красот и обратилась к Ричарду, снова замолчавшему:

– Простите! Я не расслышала, вы что-то сказали?

– Я спросил – как долго вы здесь пробудете?

– Пока не найду что-то подходящее. Я имею в виду остров. Вы ведь знаете, зачем я сюда приехала?

– Конечно! – Ричард слегка обернулся, чтобы взглянуть на нее. – Я думаю, вы быстро найдете то, что вам нужно. Больше хлопот будет с оформлением аренды… Но это тоже вполне устранимо…

– Вы бы так мне помогли, если бы взяли на себя труд… отблагодарить чиновников.

– А, вот вы о чем! – Ричард широко улыбнулся, глядя в зеркальце заднего обзора, и Катя увидела, что зубы у него ослепительно белые, ровные. «Протез», – поняла она. – Хорошо, я могу пройти с вами по нужным кабинетам… Только я вам ничем не помогу. Тут все решат только ваши деньги. А кто их будет давать – безразлично.

– Разумеется, деньги, – кивнула Катя. – Но вы лучше знаете их психологию…

– Их – что?

– Психологию, их характер… Я могу их ненароком чем-то обидеть…

– Это будет трудно сделать. Главное, не признавайтесь, что вы атеистка, коммунистка и держитесь с большим достоинством…

– Я не атеистка и не коммунистка, – ответила Катя. – Тут бояться нечего. А меня не могут обвинить в даче взятки?

– Тут нет такого понятия. Это в порядке вещей. Они очень дисциплинированный народ, что касается денег. Деньгами их тут не обидишь… Давайте смело, но не слишком щедро. Иначе они запросят больше. Я могу вам помочь только тем, что прослежу, чтобы вы никому не дали больше, чем они всегда берут.

– Я буду вам очень благодарна, – отозвалась Катя.

И они молчали до самого города. К отелю «Аркадия», располагавшемуся в самом центре города, они подъехали уже в сумерках. Темнело очень быстро, как всегда темнеет в странах, близко расположенных к экватору. Ричард вышел, помог выйти Кате и жестом подозвал отельного носильщика. Тот с готовностью подхватил чемодан и бросился с ним к стойке администратора. Администратор – тучный индонезиец, очень смуглый, очень важный – нашел заказ на номер для Кати и выдал ключ носильщику, предварительно показав его Кате. Они с Ричардом вошли в объемистый лифт и вознеслись на пятый этаж. В лифте было жарко, в коридорах еще жарче, но номер у Кати был прохладный, просторный, и он ей понравился. Никакой ложной роскоши. Широкая кровать, жалюзи, телевизор, телефон, холодильник, два кресла и стол. Стенные шкафы. Прекрасно оборудованная ванная. Ричард тоже, казалось, остался доволен.