Текст книги "Мой муж - маньяк?"

Автор книги: Анна Малышева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

– Видишь ли… – Дима отодвинул от себя пустую, вымазанную кетчупом и горчицей тарелку и закурил. – Видишь ли, ты для меня представляешь интерес не только как жена.

– А, вот оно что? – поразилась Катя. – Какой же еще интерес для тебя имею я – скромная, консервативная и занудная женщина без фантазии?

– А, брось… Ты для меня – образец той женщины, твоих лет, с твоими запросами, которая будет покупать мой тур. Как угодить этой женщине?

– Да, как? – поддержала его Катя. – Если эта женщина, к тому же такая белокожая, как я, а таких много по Москве… Тогда тебе придется туго. Пойми, для меня все эти экзотические страны – только мучение! С одной стороны, очень красиво, интересно и все такое прочее… А с другой… Обожженные плечи, несчастное лицо, которое становится красным и болит, наконец – естественная брезгливость… Мне милее старая Европа, где нет ничего непредсказуемого, где на каждом шагу урны для мусора и маленькие кафе, где знакомая музыка, белые лица и тишина… Восточные страны для меня – это прежде всего солнце, вопли торговцев и чьи-то руки, которые стремятся меня пощупать… У тебя же – чисто мужская тяга к неизвестному, экзотическому, чему-то непредсказуемому… И тебя можно понять. Но тогда не пытайся, чтобы все это нравилось и мне в той же степени, что тебе самому.

Дима задумался. Дымок от его сигареты вился и исчезал в сумраке потолка. Только над столом, где они сидели, горела маленькая уютная лампа, ее оранжевый абажур пропускал мягкий свет, и все в нем казалось апельсиновым, будто в комнату был налит густой оранжевый сироп. Катя тоже притихла, спорить ей расхотелось. Наконец Дима очнулся и взглянул на нее несколько неуверенно.

– Так что же ты предлагаешь мне делать? – спросил он. – Отказаться от своей затеи?

– Зачем спрашивать, ведь все равно ты не откажешься, – вздохнула она. – А насчет того, чтобы я поехала с тобой… я не против, ты не думай… В конце концов, меня волнует только одна сторона дела… деньги.

– Там все решает взятка, – пояснил он, немного оживившись. – Я бы не брался за такой проект, если бы не разузнал все как надо. Все обойдется нам раза в полтора дороже, чем обычное устройство банального тура.

– Неужели? – удивилась Катя. – Всего в полтора раза? Кто же сделал такой расчет?

– Я сам. А, ты мне не веришь… – Он поймал на себе ее взгляд и покачал головой. – Знаешь, я не буду с тобой спорить. В конце концов, женщину не переубедишь, пока не сунешь факт ей под нос. А я тебе его суну!

Катя рассмеялась:

– Пошло звучит! Давай-ка приберем тут и подумаем, что делать завтра. Я согласна с тобой. Поеду на Бали, в Джакарту, к черту на рога. Мне так надоело тут сидеть… Но послушай… – Ей вдруг пришла в голову одна мысль. – А нас выпустят из Москвы?

– Почему нет?

– А следствие…

– А какое это имеет отношение к нам? – Он пожал плечами. – Пусть ищут маньяка, пусть трясут хоть Шороха, хоть кого хотят… Кстати, как следователь принял твою идею? Забыл спросить…

– А ты бы стал меня слушать тогда? Был какой-то сам не свой… Знаешь, он очень внимательно меня выслушал. По-моему, он сам думал над этим. Кстати, я молчала про Игоря. Обмолвилась только, что что-то подозреваю про его отношения с Ирой. Правильно сделала?

– Наверное… Кто его знает… Может быть, он ни в чем не виноват, просто несчастный мужик… Хотя я не представляю себе, как он мог быть несчастным с тобой…

– Очень даже мог, – вздохнула Катя. – Ладно, слушай, мне тут пришла в голову одна мысль… Я ведь с тех пор, как все это случилось, никому не звонила… Ни матери Иры, ни Тимуру, ни родственникам Лены… Это просто безобразно. Почему-то не могу себя заставить взять трубку. Мне все кажется, что, пока я не звоню, им не больно. Лишний раз напомню о беде…

– Давай-ка позвони, – согласился Дима. – Это, конечно, свинство. Друзья мы были или нет? Ну, я-то ни при чем… Но я учился с ними. Может быть, мы им чем-то поможем?

– Вот и я так думаю.

Первый номер, который набрала Катя, был номер Тимура. К телефону подошла женщина. «Мать Лики? Мать Тимура? – пыталась быстро сообразить Катя. – Голос что-то очень молодой… Или кажется?» Она попросила Тимура, и тот вскоре подошел.

– Здравствуйте, – осторожно сказала она. – Тимур, это звонит Катя, подруга Лики. Я хотела узнать… про похороны.

– Завтра, – мрачно ответил он. – Если хотите, приезжайте. Вынос тела в три часа.

– Вот как… Да, я приеду… К вашему дому?

– Куда же еще… – Тимур говорил как с того света, в голосе звучала едва скрытая неприязнь, и Катя спросила себя, почему он говорит с ней, как со своим кровным врагом. Впрочем, это тут же разъяснилось. Тимур, помолчав немного, спросил: – А если не секрет, кто рассказал следователю про Алину?

– Про кого?! – поразилась Катя.

– Да вы не бойтесь, скажите… – Тимур как будто усмехнулся. – Я же вам ничего не сделаю. Мне просто интересно – кому это было надо? Вы хоть знаете, что тут мне устроили?

– Нет, – убито сказала Катя. Она уже поняла, что речь пошла о его любовнице. – Я ничего не знаю. Тимур, никому я ничего не говорила. Вы можете мне не верить, но это так.

– А мне все равно! – отрезал тот. – Кто-то сказал, а кто – мне безразлично. Теперь меня тягают каждый день на допросы – на кого была записана квартира, усыновлял я Борьку или нет и все такое прочее… Они думают, я убил Лику из-за квартиры.

– Ужасно… – пробормотала Катя. – Тимур, поверьте мне, я ничего подобного…

– Да мне какое дело! Если хотите – приезжайте! Все. Уже поздно. Я кладу трубку.

Катя услышала гудки – быстрые, нервные, как голос самого Тимура. На душе у нее снова воцарился полный мрак. Она уже забыла, как чувствовала себя, когда узнала о смерти подруг, но сейчас ей было еще хуже. «Ведь никому, если подумать, нет дела до того, что они погибли. Все озабочены только тем, как это отразится на них. И Тимур, ну, это еще понятно… Мужик гулял, и Лика ему осточертела. И мать Иры… Вот это ужасно, особенно потому, что ребенок остался у нее на руках… А отца нет. У Лены, наверное, все по-другому…» И она набрала номер Лены.

Гудки она слушала с замиранием сердца. Слушала долго, у нее даже возникла абсурдная мысль, что квартира, где жила Лена, вымерла и никто там больше не живет. Время было позднее, тут Тимур был прав, и она собиралась уже было положить трубку, как вдруг гудки прекратились и ей ответил женский голос. Она узнала Наташу.

– Здравствуй, – робко сказала Катя. – Ты меня, наверное, не узнаешь… Я – Катя, Катя Фомина… – Она почему-то назвала свою девичью фамилию, хотя тем самым снижала шансы на то, что Наташа поймет, с кем разговаривает. Но Наташа ее узнала:

– Катя, ты… А я тебе звонила…

– Когда? – Катя ухватилась за возможность оттянуть разговор собственно о Лене.

– Сегодня вечером. Но никто не подошел.

– А, ты звонила мне домой… Я сейчас там не живу. У меня, знаешь, обстоятельства изменились… Но это не важно. Наташа, я хотела узнать… Может, надо что-то сделать? Помочь?

– Мы ее хороним через два дня, – тихо ответила Наташа. – Если ты приедешь…

– Конечно. Конечно, приеду… Но может быть, мне приехать пораньше? Я помогла бы…

– Нам помогут… – отозвалась Наташа. – У Лены на работе женщины помогут и ее знакомые… У нее их очень много было. Только сейчас я поняла, как много… Звонят, звонят и приходят… Она такая была…

Катя ничего на это не ответила. Какая была Лена, она и сама знала. И говорить об этом не было ни сил, ни мужества. Она только сказала:

– Я приеду на похороны. А как… – Она не решилась сказать «муж и дочка», но Наташа все схватила на лету.

– Плохо, Катя… Очень плохо… Сергей как мертвый. Я просто с ума сошла, когда его успокаивала… Да разве успокоишь… У него была настоящая истерика… Похоже было на эпилепсию… Упал на пол и трясся… И задыхался. Да что я тебе говорю… Это так, наше…

«Ваше, – сказала про себя Катя. – Вашей семьи. Да, ты можешь сказать – „наша семья“. И Лена могла так сказать. У вас была настоящая семья, в отличие от всех нас. И теперь этой семьи нет…»

А Наташа продолжала:

– А Лера все поняла. Не спрашивала, где мама, ничего. Как взрослая. Молчит и молчит. А была такая веселая. Я боюсь. Я за нее больше боюсь, чем за Сергея. Знаешь, он все же выплеснул свое горе. А она затаила в себе. И мне страшно – что в ней происходит, когда она молчит и сидит в углу?

– Сколько ей?

– Три года всего. – Наташа вздохнула. – Моя дочка теперь. Я так Сергею и сказала: будет наш ребенок. Я считаю, что теперь она моя дочь. Он мне ничего не говорит. Я знаю, он думает – я молодая, не смогу ухаживать за ребенком, воспитывать его… Конечно, как Лена, не смогу…

– Сможешь, – уверенно сказала Катя. – Ты все сможешь. Только держись. Я не знаю, что тебе сказать. Принято говорить, что соболезнуешь. Тут я ничего не скажу. Уж ты прости. При чем тут соболезнования? Тут все по-другому… Лена и мне была дорога, хотя с твоей потерей это не сравнить.

– Я держусь, – ответила Наташа. – Спасибо тебе. Я смогу это вытерпеть. Сейчас, конечно, очень тяжело. Очень. А я даже поплакать не могу. Раз они такие убитые – как я буду плакать?! И еще родители… Там тоже кошмар… Следователь ничего тебе не говорил – его ищут?

– Ищут. Я сегодня была у следователя. Так, по делу. Может быть, скоро найдут…

– Знаешь, мне ведь тоже пришлось давать показания, – сказала Наташа. – В первый же день. Конечно, что я могла тогда вспомнить… А сегодня я следователю звонила. Понимаешь, ведь Лене кто-то звонил и назначал встречу. Она мне сказала. И было это буквально за день перед ее смертью. Какой-то незнакомый мужчина… Она, конечно, отказалась пойти на эту встречу. Мне сказала – какой-то странный тип. Хотел увидеться, причем скрывал, зачем ему это надо. Она ответила, что не будет с ним встречаться. Она ведь уже боялась маньяка. А он сказал ей – что она потом об этом сильно пожалеет.

– Ничего себе! – воскликнула Катя. – А она что же, совсем не знала этого мужчину?

– Совсем. Он не захотел представляться, а голос был незнакомый…

– А возраст?

– Не определить… Лена долго думала об этом, но я-то забыла… И вспомнила только сегодня… Поздно, наверное… Позвонила следователю, все ему рассказала… Но сам он мне ничего не сказал – как продвигается следствие, подозревают ли кого-то… А я места себе не нахожу… А тебе? Тебе он ничего не сказал?

– Ничего… Знаешь, Наташа, я думаю, очень-очень скоро он будет найден. Почему-то есть у меня такая уверенность.

Видимо, Наташа поняла, что Катя недоговаривает сознательно, и решила больше ее не расспрашивать.

– Хорошо. Ты приезжай, простишься с ней, я буду ждать.

– Приеду.

Они попрощались, и Катя положила трубку. Прошлась по кухне. Посмотрела на черное окно. Сердце у нее сжималось. Телефон казался чудовищем, адской машиной, скопившей в себе боль. Она долго думала, прежде чем снова поднять трубку и набрать номер матери Иры.

Через несколько минут она вышла из кухни и прошла в кабинет Димы. Он поднял голову от каких-то бумаг:

– Ну, что?

– Как я и думала… – Катя подошла и уткнулась лицом в его плечо. – Иру похоронили сегодня утром.

Глава 12

– Благодарю вас, – сказала Катя, улыбаясь и складывая бумаги в папку. – Приятного путешествия.

И молодая пара вышла из ее крохотной комнатки – как ей подумалось, прямо на берег океана. Внезапно Катя поймала себя на мысли, что ей тоже хотелось бы выйти за ними и оказаться там же, где вскоре окажутся они, – на белом песочном пляже, среди лохматых, иссиня-зеленых пальм, под отвесным экваториальным солнцем. «Дождалась! – подумала она. – Наконец-то и мне это понравилось… Лучше поздно, чем никогда…» Еще она подумала, что поедет в Индонезию вместе с Димой. И еще что сегодня в три часа надо подъехать к дому, где жила Лика. Дима обещал ее отвезти. «А я буду в светлом костюме… Все мои вещи у Игоря. В том числе и моя жуткая автобусная маскировка. И если она попадется ему на глаза…» Она устала от этих мыслей, ей было невмоготу думать об этом дальше. «Наплевать! – сказала она себе. – Все устроится, все уже устроилось…»

Дима заглянул к ней в комнату с каким-то расстроенным видом. Его черные волосы были взлохмачены, круглые глаза смотрели грустно. Катя удивилась:

– В чем дело?

– Тебе звонит следователь.

– Да? Странно… – Сердце у нее сильно стукнуло несколько раз. – Что-то говорит?

– Говорит, что хочет срочно с тобой переговорить, – так же уныло ответил Дима. – Мне это надоело. Почему тебя-то не оставят в покое?!

– А мне не надоело. – Катя торопливо бросилась в кабинет Димы. – Я – лицо заинтересованное…

Она взяла трубку и заметила, что Дима никуда не ушел – он стоял рядом, напряженно вытянув шею и вслушиваясь. Она сердито подняла бровь, но он не двинулся с места. Тогда она смирилась и заговорила:

– Я слушаю. Василий Андреевич?

– Да… – услышала она знакомый, несколько измененный телефоном голос. – Вы можете подъехать ко мне? Прямо сейчас?

– Могу… А что случилось?

– Я вам все расскажу на месте. Мне нужно с вами поговорить. Так вы приедете?

– Конечно!

– Я вам оставлю пропуск. – И он положил трубку.

Катя растерянно взглянула на Диму:

– Он хочет, чтобы я приехала…

– А я должен тебя отвезти? Ладно, только я думаю, что тебе стоит пореже туда наведываться.

– А почему? – Катя мучительно старалась понять, зачем она понадобилась следователю, и вопрос Димы пропустила мимо ушей, уловила только интонацию. – Почему?

– Да потому, что ты можешь к этому привыкнуть, – заявил Дима. – И кроме того, давай выбирай: или я везу тебя к следователю, будь он неладен, или на похороны Лики?!

– В самом деле… Я уже не успею к ней, если поеду к следователю…

– Так давай выбирай!

– А чем ты так взволнован? – спросила она, пристально глядя на него. – Прямо можно подумать, что ты ревнуешь меня к следователю?!

– А, слушай! У меня просто паршивое настроение! Могу я чувствовать себя паршиво?!

Катя притихла. Дима редко чувствовал себя паршиво, зато, если уж такое случалось, вел себя непредсказуемо. С этой особенностью его характера она уже успела познакомиться и только надеялась, что не она тому причиной.

– Знаешь… Лучше я доеду своим ходом, – сказала наконец. – Раз у тебя все так скверно.

– Нет нужды, я тебя довезу.

И он ее довез. По дороге они молчали, и Катя старалась даже не смотреть в его сторону. Дима тоже не предпринимал никаких попыток объяснить свое дурное настроение. Высадив ее у здания следственного управления, он сказал:

– А уж дожидаться я тебя, прости, не буду. Ты сама на работу приедешь?

– Конечно. – Катя захлопнула за собой дверцу и, не оборачиваясь, скрылась в дверях.

Состояние следователя тоже ее не обрадовало – он держался как-то отстраненно, всякие признаки дружелюбия исчезли. Сегодня он был просто вежлив. «Что с ними со всеми?! – удивилась Катя. – Мужики точно взбесились…» Но, по крайней мере, следователь хотя бы объяснил ей, что случилось. Он сказал:

– Екатерина Сергеевна, мне нужно, чтобы вы вспомнили, где находился ваш муж вечером пятого мая, шестого мая и по возможности в середине дня восьмого мая.

Катя онемела. Она тут же поняла, что ей были названы числа, когда были убиты ее подруги. Спустя минуту она смогла выдавить из себя:

– Я… Не знаю…

– А вы постарайтесь!

– Но я… – Она решилась: – Василий Андреевич, скажите мне прямо – зачем этот вопрос? Вы что же, подозреваете в чем-то Игоря?

На это ей не ответили. Следователь закурил, повернул голову к окну и стал смотреть на мутное стекло, забранное между рамами редкой решеткой. Катя тоже посмотрела на решетку и содрогнулась.

– Вечером пятого мая… – начала она, чтобы как-то прервать молчание, – вечером пятого мая я пришла домой довольно поздно. Он пришел еще позже. И где он был – мне неизвестно.

– Во сколько именно он пришел?

Вопрос поставил ее в тупик. Соображала она плохо, потому что уже чувствовала неладное, и еще потому, что с ней стали разговаривать не о Шахове, как она сперва предполагала, а о муже.

– Я не помню… Честное слово, не помню… Во всяком случае, после десяти… Да, я еще высказала ему, что он пришел поздно…

– В таком случае он пришел около одиннадцати? – уточнил следователь. – Если уж вы сказали – «поздно»?

– Я не могу определенно сказать… – повинилась она. – Я могла забыть… После десяти, но ничего более конкретного не могу…

– Хорошо. А шестого мая?

– Вечером? – слабо улыбнулась Катя. – Вас интересует, не пришел ли он домой приблизительно после девяти часов?

Она встретила хмурый взгляд его голубых глаз. «Ну, это конец… – подумала она. – Они подозревают Игоря… А я? Я…» Ей было страшно что-нибудь говорить. Она чувствовала, что любое ее неосторожное слово может подставить мужа, даже если сама Катя этого не захочет. И все же говорить было необходимо. «Молчать – хуже!» – сказала она себе и решилась:

– Да, он пришел поздно, и не помню когда. Но точно – вечером.

– А еще точнее?

Она замялась.

– Вы были, когда он пришел домой?

Его взгляд невыразимо смущал ее. Ей казалось, что он видит ее насквозь. Она заставила себя быть спокойней, хотя бы с виду. И ответила как могла тверже:

– Я дома была. Я видела, как он пришел. И я могу даже сказать, что он насквозь промок под дождем. Это вас убедит, что я действительно его видела?!

– Вполне. Да вы не волнуйтесь так…

– Я не волнуюсь. Мне просто хотелось бы знать – в чем цель ваших вопросов? Вы что же, выясняете алиби моего мужа на те дни, когда были убиты…

– Ваши подруги, – закончил он за нее. – Да, секрета тут нет. Мы выясняем его алиби. И вы пока ничем не подтвердили, что оно у него было…

– Значит, вы его подозреваете?

Он не ответил и вместо этого спросил ее:

– Как часто вы живете у вашего друга?

– Часто, – с вызовом ответила Катя. – Особенно в последнее время.

– С чем это связано? Я имею в виду то, что чаще обычного вы живете там в последнее время?

– Ах, да оставьте эти церемонии! – Катя уже не могла сдерживаться. – Спрашивайте прямо – я отвечу. Почему в последнее время? Да просто потому, что именно в последнее время решила уйти от мужа. И это никак не связано с теми событиями…

– Ясно. Но может быть, как-то изменилось поведение вашего супруга? – Он говорил подчеркнуто вежливо. – Почему именно в последнее время явилось такое решение – уйти от него?

– Да ничего не изменилось, только мое решение изменилось! – резко ответила она. – И давайте не будем углубляться.

Но углубиться пришлось. И углубиться именно в этот неприятный для Кати вопрос – почему она решила уйти… Она наконец поняла, что скрыть что-либо не удастся.

– Он был болен… Он и сейчас болен… – Она мучительно искала нужные слова. – Он… словом, был несостоятелен как мужчина… И если хотите, это и есть его алиби. Ведь Лика была изнасилована?!

Следователь молча смотрел на нее. Катя на миг смутилась и продолжала:

– А почему именно сейчас… Просто накопились какие-то чувства… Не к Игорю. Он ни в чем не виноват. Просто я решила, что хватит так жить. Ведь это совершенно ненормальная жизнь.

– Хорошо. – Он наконец нарушил молчание. – Значит, вы не можете утверждать, что находились дома в те вечера, когда он поздно возвращался? А именно – пятого и шестого мая?

– Как? – ошеломленно спросила Катя. Сейчас она и сама потеряла уверенность, что была дома в те дни. Но, немного собравшись с мыслями, опровергла предположения следователя: – Неправда! Я была дома! Я не стала бы вам лгать! И скажите, наконец, к чему весь этот разговор?! Ведь чтобы подозревать человека, нужны какие-то основания?!

– Ну, мы его не подозреваем в совершении этих убийств, – холодно ответил некогда симпатичный следователь. – Мы просто сделали некоторые выводы… Что ж, придется вас с ними ознакомить…

– Да, прошу вас! – Катя едва владела собой. – Неужели этими основаниями послужили вам мои слова, что Игорь как-то общался с Ирой?! Но я сказала это, не подумав… Я не знала…

Она кривила душой, но не могла упрекнуть себя в этом – ей было очень страшно, и еще страшнее ей стало, когда она услышала следующее:

– Я думаю, для вас не будет большой неожиданностью то, что я вам сообщу… Ведь вы сами в прошлый раз обмолвились насчет женской интуиции… Нет, вы не правы в том, что мы арестовали его только из-за ваших слов…

– Арес… – Слово застряло у Кати в горле. Больше она ничего сказать не могла, прижала пальцы к накрашенным губам и сидела, превратившись в мраморную статую, мысли в голове у нее тоже сделались мраморными – тяжелыми, твердыми, холодными… Она молча слушала его.

– Видите ли, когда мы обыскивали квартиру Ардашевой, опрашивали ее соседей, мы выяснили следующее… Она близко общалась с неким человеком – и были сведения, что он был ее любовником… Были найдены их совместные фотографии. Не нужно было много времени, чтобы установить, кто был на них изображен… Я сделал следующее: оставил эти фотографии там, где они были, и установил слежку за домом Ардашевой. У меня было предчувствие, что убийца – если это тот самый человек, который изображен на фото, – явится за этими уликами… Мне было странно то, что он не избавился от них заранее, позволил обыскать квартиру Ардашевой… В сущности, это вроде снимало с него подозрения. Но были у меня и другие предположения. Одним словом, мы ждали. И в один прекрасный день дождались – он пришел, отпер квартиру, пустую, своим ключом, забрал свои фотографии и уничтожил их… Мы его допрашивали ранее, и он категорически утверждал, что не имел никакого отношения к Ардашевой. Мы допросили его еще раз… Выяснилось, что отношение он все-таки имел…

Следователь сделал паузу. У Кати сильно стучало сердце. Она не услышала ничего нового, но ее поразила одна мысль: Дима и следователь одновременно следили за ее мужем, подозревали его.

– У вашего мужа и у Ирины Ардашевой был общий ребенок, – закончил следователь. – Вы об этом знали?

– Мишка?!

– Значит, не имели понятия?

– О нет!.. – Катя отняла от губ руку, измазанную помадой. Бессмысленно посмотрела на нее. – Это просто невозможно.

– И все же это так. Что вы можете нам сказать сейчас?

– Я вас не понимаю…

– Я вас спросил: что вы можете мне сказать в свете того, что сейчас узнали? Вам больше нечего прибавить?

– А, вы думаете, что я вам лгала… Выгораживала его… Нет, мне прибавить нечего… Не знаю, что тут сказать. Значит, я была обманута. И давно. – Катя вдруг рассмеялась. Смех вышел нервный, придушенный. Следователь внимательно на нее посмотрел и налил ей воды. Она покачала головой: – Не надо! Что вам сказать… Я не думала, что она на такое способна…

– Она?

– Да. Я обвиняю только Иру. Постойте, помолчите… – Она забыла всякую вежливость. – Я хочу сама во всем разобраться… Значит, она хотела его увести… Я что-то чувствовала… Но я не понимала ничего… А все эти годы… Сколько лет Мишке?

– Три года. – В голосе следователя появились сочувственные нотки. – Может быть, нам стоит прерваться?

– Не стоит, – грубовато ответила она. – Не надо, не жалейте меня! Вообще не стоит тут никого жалеть. Я понимаю, что все получили по заслугам.

– О ком вы говорите?

– Да не о ней, не вообразите, пожалуйста… Я говорю только о себе… И может, отчасти о нем… Постойте… – Она недоуменно посмотрела на него. – А как же его болезнь?!

– Он не болен.

– Вот как… – тупо повторила она. – Не болен… Значит, все на свете обман.

– Ну, не надо так мрачно… – В его глазах мелькало что-то неуловимое, но что – Катя понять не могла, да и не пыталась: слишком велико было потрясение. Она в этот миг вспоминала все последние годы их совместной жизни с Игорем и говорила себе, что ожидала чего угодно, но не этого… «Впрочем, чего же я ожидала? – спросила она себя. – Ведь того, что он – автобусный маньяк, я тоже не ожидала… Сколько сюрпризов он мне преподнес под конец… Да, это конец. Дальше – ничего».

– Скажите… – донесся до нее голос следователя. – Скажите, в тот день, когда вы встретились с Еленой Напалковой в кафе, вы не заметили нигде Игоря?

– Где?

– Ну, где-то… – Он неопределенно помахал в воздухе рукой. – Поблизости? Случайно?

– Нет. Не заметила… Но послушайте, разве этого достаточно, чтобы обвинять его в убийстве? – Она несколько пришла в себя. – У него мог быть ребенок… Да что я говорю – у него и есть ребенок от Ирины… Но разве это мотив, чтобы ее убить?!

– Мы поговорили с ним, и он откровенно все нам рассказал, – пожал плечами следователь. – Возможно, вы не знали, но Ирина хотела, чтобы он развелся с вами. Заставила его симулировать импотенцию. Из ревности. Он слушался ее беспрекословно – боялся, что она сама все расскажет вам. Надо сказать, что ваш образ для него – свят. Он говорит о вас с трепетом. И считает, что вы не заслуживали, чтобы узнать об этой связи подобным образом. Словом, ведет себя как провинившийся муж. Но не как преступник. Но есть один момент! Он очень боялся разоблачения со стороны вашей подруги.

Катя подняла голову и уставилась на него.

– Согласен, это слово здесь не подходит, – поправился он. – Вашей знакомой, идет? И я пока не буду ничего утверждать, но боюсь, что это как раз и могло послужить основанием для того, чтобы избавиться от нее… кроме того, характер у нее был не из легких, это говорят все.

– Да, да… – кивнула она. – Но… Как же вы объясните, что были убиты еще и Лика и Лена?! К Лене он прекрасно относился…

– В самом деле?

– Вы из вежливости слушаете меня, я понимаю… Вы думаете, я его стремлюсь выгородить… Но это не так… Мне, наверное, стоит все вам рассказать…

– Что именно? – Он так и подался вперед.

Катя решилась:

– Знаете, совсем недавно я случайно обнаружила, что он занимается… Словом, он – маньяк. Нет, вы меня не поняли! – Она увидела, как страшно расширились его глаза. – Вы послушайте… Это даже смешно рассказывать… Но я все же расскажу. Я ехала в автобусе. Вдруг я обратила внимание, что он стоит впереди меня – неподалеку… Тогда я стала следить за ним. И обнаружила, что он… щупает женщину, которая стояла перед ним. Сперва одну, потом другую… Потом я вышла. Вот и все.

– И вы только сейчас сочли нужным рассказать мне это?! – Он говорил то ли ласково, то ли сердито – она не могла понять. – Вы не понимаете, насколько это важно?

– Я все понимаю… Раз он маньяк, тогда не стоит искать мотиваций для остальных двух убийств? – переспросила она. – Но я все же не стала бы его подозревать всерьез.

– Тогда предположим, что мы его подозреваем не всерьез, – предложил он. – В этом свете – что вы еще можете нам сообщить?

– Теперь уже ничего.

– Как же вышло, что он не обратил внимания на то, что неподалеку находится его жена?

– А, вы про автобус… – замялась Катя. – Видите ли, я была в тот раз в темных очках, которые он никогда на мне не видел… Я купила их утром. Что ж, он слишком был увлечен своим делом, чтобы обращать на меня внимание… Впрочем, я и не старалась попадаться ему на глаза. Этого вам хватит?

– Вы уверены, что это вышло случайно? – ответил вопросом на вопрос следователь. – То, что вы встретились в автобусе?

– Совершенно случайно, – твердо ответила Катя. Она решила ни словом не упоминать о слежке, которую вели она и Дима. – Это была случайность. Роковая, можно сказать, ведь иначе я бы не стала говорить, что мой муж – маньяк. И не дала бы такого права вам. Но раз дело зашло так далеко…

– Оно зашло довольно далеко, – подтвердил он. – А скажите-ка, вам не думается, что он занимался этим и раньше?

– Когда – раньше?

– До того, как вы это обнаружили? Поймите, это очень важно – как давно он стал этим заниматься. В последние годы? Или только в последние дни?

– О, откуда же мне знать. Спросите у него, – обиженно ответила Катя. – Мы давно уже не откровенничали на подобные темы… Да и какие темы?! Я все узнала только что, только на днях… Кстати… – Ей в голову вдруг пришла блестящая идея. – Только не говорите, что я снова пытаюсь его выгородить.

– Я молчу. Так что там – кстати?

Она посмотрела, как он выбивает из пачки сигарету – его характерный жест, и решилась:

– В те вечера, когда вам нужно было его алиби… Ну, в те вечера, когда они были убиты… Возможно, он тоже ездил в автобусах… Мне только сейчас пришло это в голову. Поймите – это было бы алиби!

– Каким образом? Кто его заметил? Кто может сказать, что в данное время он был там-то и там-то? Для этого надо по крайней мере обратить на него внимание. И еще – мы должны найти этих людей. Как же мы определим – кто именно ездил в автобусах?!

– А вы поспрашивайте водителей… Автобус номер 325.

– Понимаю ваше желание спасти мужа, но это чистой воды утопия…

– Нет, не утопия! – умоляюще сказала Катя. – И вовсе я не хочу его спасти! Но должна же быть справедливость! Почему вы полагаете, что он – тот самый убийца?! Мне страшно даже предположить такое… Я не могу… Не могу… Он не такой! Ну можете вы мне поверить, я прожила с ним довольно долго! И я могла убедиться в том, что на такое он не способен!

– Ваше замечание насчет характера вашего мужа, конечно, ценно… – Он пожал плечами. – Но мы не можем им руководствоваться. А насчет свидетелей… Что ж, теперь мы поговорим непосредственно с ним. Спасибо.

– Это все? – растерялась Катя. – А про Шахова вы ничего мне не скажете?

– Про кого?

– Как же… Я рассказывала вам…

– А, вы про своего школьного учителя… Нет, ничего вам сообщить не могу… Ничего утешительного для вас и вашего мужа.

– Понятно. – Катя резко встала. – Спасибо за приглашение. Надеюсь, я вам смогла чем-то помочь.

– Вы на меня рассердились?

– О, ничуть! За что мне на вас сердиться?! Я только поняла одну вещь…

Катя сделала шаг в сторону двери, но он остановил ее:

– Хотелось бы узнать – какую именно?

– Только ту, что вы сознательно наваливаете всю вину на моего мужа и так же сознательно не желаете замечать ничего другого и никого другого… Вы очень изменились. В прошлый раз мне было показалось, что будете объективны.

– Я объективен, – довольно мягко сообщил он ей. – А вот ваш пропуск, до свидания. Мы с вами еще увидимся.

– Может быть. – И Катя вышла.

Все в ней кипело, и она шла быстро, ни на кого не глядя. Даже пару раз сильно толкнула кого-то плечом, пару раз ее кто-то толкнул. В конце концов она заставила себя смотреть под ноги и по сторонам. Это ее немного отрезвило. Она подумала: «Я взбесилась, хотя он говорил только то, что когда-то говорил мне Дима. И на Диму я так не сердилась. Почему? Может быть, потому, что Дима – обыкновенный болтун, его слова можно пропустить мимо ушей, не принимать всерьез… Но если следователь всерьез уверен, что мой муж… Нет, тут не пошутишь, не пропустишь мимо ушей… Тут все серьезно, а я не верила! Не думала! Боже мой! И значит, Мишка – его сын… Что теперь будет?! Наверное, мать Иры уже все узнала… Или нет? Нет, не должна была узнать, с какой стати…» Катя совсем запуталась и пожалела, что нет Димы, которому она могла бы все рассказать. Но в то же время она отдавала себе отчет, что и Дима ей в этой ситуации ничем не поможет, только подольет масла в огонь. «Я уже слышу его! Он скажет: „Я так и думал! Он маньяк, а следующая ступень – убийца! Ты просто не замечала этого!“ О, я все знаю, все знаю, я знаю, что все они могут мне сказать… Нет, я так не думаю. Делайте со мной, что хотите, – я так не думаю!»