Текст книги "Одаренный проклятием"

Автор книги: Анна Минаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Из сторожки опять показался мужчина.

– Ну, ты на. С утра пораньше, –  и набрав в легкие воздух, крикнул, –  Ты тут что ночевала, красавица?

Лера даже не вздрогнула.

– Эй, я  к тебе обращаюсь, –  вновь повысил голос мужик.

Девушка медленно повернула голову, и сторож узнал ее. Та чокнутая, что появлялась на кладбище каждую ночь. Та, которая разговаривала с покойником. Может, не стоило трогать психов?

– Ладно, ладно, ничего. Не простудитесь! – открестился сторож и поспешил к себе.

         Мертвых он не боялся. Живые пугают намного больше. Кто знает, что взбредет им в голову. Какой адекватный человек будет постоянно говорить с могилой? Она явно двинутая. А от психов надо держатся на расстоянии.

Мужик перекрестился, и запер за собой дверь в сторожку. Пусть хоть до вечера там сидит. Ему все равно. Могилу не разрывает, значит, его совесть может оставаться чистой.

         И всё же живые пугали его намного больше. Мужчина знал, что ни одно зомби не сможет так навредить ему, как человек. Може,т именно из-за своей социофобии он и пошел  работать на кладбище. Ведь все твои подопечные просто лежат в деревянных коробках под трехметровым слоем земли и точно никуда не денутся. Да и претензий к его работе у них никаких быть не может. О чем волноваться? Главное сильно не напиваться на ночном дежурстве, а то мало ли что привидится. Вот тогда не только мертвяков шугаться начнешь.

         Рассуждая подобным образом, Саныч откупорил бутылку водки и для успокоения души, сердца и совести –  бахнул пятьдесят капель, не закусывая. Ну вот, теперь точно волноваться не стоит. Алкоголь сделает свое дело – отгонит все беды и несчастия от мужичка.

 А Лера, тем временем, поглаживая портретик парня, повторяла вслух лишь одну фразу:

– Ты рядом. Ты будешь рядом. Рядом. Вместе. Рядом.

Ее руки мелко дрожали. Ногти, выкрашенные в красный цвет – обломались. Под глазами, от недосыпа, появились мешки.  Складывалось впечатление, что девушка перестала заботиться о себе. Хотя это было и не далеко от истины. Смысл ее жизни перерос в одно. Месть. За любимого человека. Одному из его друзей.

         В том, что Селезнев был виноват в смерти Сергея –  она даже не сомневалась. Он мог его спасти. Он мог. Но не спас. В этом его вина. И за это он поплатится.

          Улыбнувшись, Лера мягко вскочила с земли и, не обращая внимания на покалывания в ногах от долгого сидения на холодном грунте  – побежала к остановке.

Глава 15

…Спустя неделю…

          Из– за тучек выглядывало и припекало яркое солнце. Ветер сегодня не захотел посетить мой город. И именно сегодня Архаина решила устроить себе день шопинга. И потащила с собой меня. Нет, не сестру, которая может что– то посоветовать. А меня, который сейчас сдохнет от жары и тяжести Настиных пакетов.

– На– а– астя, –  жалобно протянул я, –  Почему не Люба, почему я?

– Мне сестру жалко, –  отозвалась девушка, параллельно просматривая витрину магазина и увлекая меня вовнутрь, –  К тому же она не любит ходить за покупками.

– А я что, люблю? – все на той же жалостливой ноте продолжал подвывать я. Руки уже отрывались от награбленного Архаиной. Она же все равно половину из этого наденет раза два.

– А что, нет? – искренне удивилась эта язва.

– Я тебя удушу, Архаина!

– Низя, –  погрозила она мне пальчиком и прикрывшись вешалкой с шмотками, добавила, –  Кто тогда с тобой по местам с призраками шастать будет, а? Вот видишь, тебе нечего мне ответить. Поэтому не отвлекай, чем быстрее я куплю то, что хочу, тем быстрее ты уйдешь домой.

– Уползу, –  поправил я ее и упал на пуфик, обтянутый розовым бархатом.

         – Не суть, главное что освободишься, от моей надоевшей персоны.

Спорить с ней не было уже никаких сил, и я смирился.

– Как тебе? – как черт из табакерки, из примерочной выскочила Архаина в чем– то ядовито– зеленом.

– Ужасно.

– Да? – скуксила мордашку девушка.

Я в ответ кивнул головой, пытаясь разобрать, что она на себя напялила.

– Ладно, пойду, поищу что– то другое, –  воодушевилась она и исчезла среди вешалок и манекенов.

         Вот он мой промах. Надо было сказать, что все просто прекрасно и был шанс свалить. Домой. В теплую и мягкую постельку. И плевать, что сейчас полдень.

– А это? – через полчаса нарисовалась передо мной подруга в жутко неприличном ярко– желтом платье.

– Вот это лучше, –  отгоняя сон, отозвался я.

– А мне не нравится, –  фыркнула она и ураганчиком опять исчезла в примерочной.

 Я выпустил воздух из легких через стиснутые зубы. Моя бедная нервная система. Крах ей. Полнейший.

– Ладно– ладно, пойдем уже, –  за руку тянула меня Архаина. И о боги! В сторону выхода.

– Домой? – в надежде  уточнил я.

– Нет, конечно, –  отозвалась она, как будто я сморозил глупость, –  Сейчас еще заглянем в обувной, потом продуктовый, а уже потом можно пойти погулять.

– Погулять? – не веря своим ушам, переспросил я.

– Ну да, а что?

– Настя! Я тут с тобой с самого утра! Мы были в десяти магазинах! Ты перемеряла сотни шмоток! Погулять?

– Ты что устал? – фыркнула она, –  Селезнев, я тебе поражаюсь. Шопинг расслабляет. Это, как медитация. Ты спокоен и свободен. Ты счастлив. Разве нет?

         От удушения ее спало лишь то, что мои руки были заняты покупками.

А через двадцать минут, развалившись на парковой лавочке и поедая подтаявшее мороженое, я уже  и забыл думать о доме.

– Какие у тебя планы на это лето? – спросила Настя, наблюдая за белыми облаками.

– Пока никаких. –  Глухо ответил я. –  Как только разберусь со всеми делами – устрою себе отпуск. А, может, и вообще уеду из города или страны.

– И куда?

Я пожал плечами:

– У меня от родителей домик в Кронштадте остался. Можно наведаться.

– Да, я помню, ты рассказывал, –  хмыкнула Настя.

– А у тебя что?

– Хочу провести это время с сестрой. Она говорит, что ненадолго приехала. Мы с ней больше десяти лет не виделись.

– А где она все это время была?

– Лучше у нее спроси, потому что мне она всей правды не говорит, –  вздохнула Архаина, –  Ну что, Никит, спасибо, что составил мне компанию в такой нелегкой прогулке.

 Я фыркнул:

– У меня просто не было выбора…, –  пробормотал я.

Настя обиженно отвернулась, произнеся что– то наподобие:

– Неблагодарный.

***

          Распрощавшись с Архаиной у ее дома и сгрузив там же все пакеты, поплелся к себе. Желание было только одно – спать.

– Ну, здравствуй, Никита, –  тихий, почти шелестящий голос долетел до моих ушей.

Возле моего дома под раскидистой ивой сидела девушка. Темные волосы спутанной волной закрывали худое бледное лицо.

– Вот мы снова и встретились, –  Валерия поднялась с травы.

– Здравствуй, Лера. Как жизнь?

– Жизнь, –  просмаковала она слово. – Какое интересное название жалкого существования. А звучит то, как гордо. Скажи, Селезнев, что для тебя жизнь? Что может держать тебя тут? Ведь ты погубил друзей! Они умерли из– за твоего идиотского дара! Сережа был совершенно ни в чем не виноват! Но из– за тебя стал бояться темноты. Шугаться шорохов. Ему мерещились звуки! Я этого не слышала! А он – да. И все из– за тебя. Ты втянул его, не пойми во что! Как ты теперь можешь существовать и называть это жизнью?

– А Сережа тебе не рассказывал, что лишь благодаря мне дожил до такого возраста?

– Не надо оправдываться, –  мотнула головой девушка, –  Ты не сможешь загладить свою вину. За свои поступки нужно нести наказание. И я уже говорила, что ты поплатишься за всё.

– Лера, ты  извини, но у меня нет времени на пустые разговоры.

– Я просто пришла предупредить и попрощаться, –  улыбнулась она.

– И что же ты сделаешь?

– Превращу твою жизнь в ад, –  пообещала она и, развернувшись спиной, побежала в направлении автобусной остановки.

– Отлично. Давно хотел там побывать, –  пробормотал я, топая к подъезду.

***

         Утро следующего дня началось с дребезжания стен. Как я люблю ремонт у соседей. Визг перфоратора медленно доходил до ультразвука, и это была невыносимая пытка.

          Первой мыслю было конечно найти рано проснувшегося мужика и набить ему лицо. Но я все же сдержал себя и с бутербродом в зубах выскочил за порог квартиры. Захлопнув дверь, я уже собирался выходить на озаренную летним солнцем улицу, но мой взгляд привлек наличник входной двери.

– Что за? – из деревянного косяка на уровне моих глаз торчали три иголки.

         Интересно, Лера ничего эффективнее, чем порча, не придумала?

 Аккуратно, чтобы не поранится, выдернул их из наличника и отшвырнул в сторону. Интересно чего еще от нее ожидать? Куклы вуду?

         Дожевывая колбасу, я подставил свое бледно лицо лучам ультрафиолета.  Пора приобретать нормальный человеческий загар, а не ходить как упырь из детских страшилок.

         Сегодня меня радовал прохладный ветер, срывающийся резкими порывами. Он заставлял танцевать облака на небе и мелкий мусор на земле.

 Изменив курс, я отправился в сторону заброшенного парка. Чувство беспокойства спало, и умиротворение поселилось где– то внутри меня. Все тот же знакомый путь до дороги, тропинка среди высоких деревьев. Чьи зеленые кроны тянутся к небу, разрушенные вандалами парковые лавочки и урны, поржавевшие от времени.

          Если уйти чуть глубже, то найдешь местечко для себя или скорее для своей души. Я же уже говорил, что люблю находиться наедине с собой. Это помогает разобраться в мыслях и проблемах, найти верное решение. Не делать то, что навязывает общество, а прийти к своему выходу. Уникальному и неповторимому.

– Я знала, что ты придешь, видящий, –   раздался за моей спиной звонкий голос.

         Развалившись на лавочке, сидела Олеся, собственной персоной. В руках девушка держала книгу, а на коленях у нее лежала открытая пачка чипсов.

– И тебе привет, говорящая, –  ответил я ей тем же тоном и подошел поближе, –  Что читаешь?

– «Цитадель» Грацкого.

– Демоны, –  протянул я, –  Тебе нечисти в жизни не хватает, что ты о ней еще  и книжки читаешь.

– Тут не столько о демонах, сколько о людях, которые становятся ими.

Я фыркнул:

– Ты что– то хотела?

Она подняла на меня свои карие глаза:

         – Не совсем. Это же ты хотел многое узнать. И я тебе предоставлю такую возможность.

         – Да– да, я помню, –  перебил я Нильскую, –  Но для начала я должен выполнить одну твою просьбу.

– Совершенно верно, –  одарила меня улыбкой девушка, –  И представь себе, эту просьбу я уже придумала. И выполнять ее мы будем завтра.

– Можно поподробнее?

– Я вижу, ты заинтересовался, –  она подпрыгнула на лавочке от нетерпения, –  Но расскажу я тебе все завтра по пути.

– По пути куда?

– И это тоже ты узнаешь завтра, –  разжигала она мой интерес, –  А сейчас пойдем отсюда, небезопасно нынче в этом парке. Я в недоумении глянул на Олесю.

         – А ты что не чувствуешь? – заглянула девушка мне в лицо, –  Правда не чувствуешь?

– Нет.

– Скажи, а какие у тебя возможности? Ну, твоего дара? –  перевела она тему с одного на другое.

– Я вижу смерть, я вижу нависшую угрозу над человеком. Я вижу. Я просто вижу. Это не передать словами. Я вижу, если человек связан с потусторонним.

– Этим мы и отличаемся, –  печально вздохнула Олеся и спрятала книгу в сумку, –  Я не вижу, я слышу. И это страшно.… Сейчас не так, а вот поначалу я решила, что схожу с ума.  А всё оказалось намного хуже.

– Ты тоже не рада этому дару?

– Проклятию, –  поправила меня говорящая, –  Это проклятие. Таким не одаривают, таким наказывают. Но сейчас не об этом. Пойдем отсюда, мне давно хотелось обсудить с кем– то, эту строну жизни.

– Ты сказала, что в этом парке стало опасно, почему?

– Я слышу ее, –  тихо объяснила девушка, поравнявшись со мной и подстроившись под шаг.

         Мы медленно брели по дороге покрытой асфальтом. Сейчас она была вся в буграх и трещинах, а во многих местах разлезлась, выпуская на волю траву и цветы. Зелень переплеталась между собой, покрывая землю живой циновкой. Ветви клонились вниз и ветер медленно, словно играясь, шевелил ими. Солнечные блики, пробиваясь сквозь листву,  танцевали на волосах Олеси, а она в свою очередь продолжала объяснять мне свои ощущения.

– Еще недели две назад это место было спокойным. Но сейчас.… Сейчас в его границы проникает что– то новое. Неизвестное и страшное.

 Что могло измениться за две недели?

– Где– то недели две назад из этого места ушли сотни призраков, могло это повлиять? – задумчиво обратился я к девушке.

– Вполне, –  уверенно ответила она, –  Но откуда тут столько душ?

– Много лет назад власти построили парк аттракционов, думаю, его остатки ты видела?

Олеся утвердительно кивнуло головой.

– Один… Я не знаю, как цензурно о нем отозваться. Одна мразь подорвала основание Колеса Обозрения. Погибли сотни людей, детей. Именно их души на протяжении этих лет населяли заброшенный парк. Возможно, защищали, если конечно было от кого.

– Было, –  заверила меня девушка, –  Мне много что рассказали. В черте нашего города лежит артефакт, место силы, именно туда направляется это новое.

– Ты про Лабиринт?

– Ты тоже знаешь?

– Я там был. И именно туда направились призраки.

– Хм, –  задумалась Олеся, –  Они сужают свои границы. Ничем хорошим это не светит.

– Они?

– Создатели, –  пояснила говорящая.

– Все же твой дар приносит больше информации, чем мой, –  позавидовал я.

– Проклятие, –  вновь поправила меня она, а потом добавила, –  А толку от этой информации? Если знаешь и ничего не можешь сделать?

– Ты хотя бы знаешь, что происходит. А вокруг меня обычно много суеты и ноль информации.

         Девушка улыбнулась. Парк закончился.

– Ну вот, ощущения опасности  схлынули. Скажи, а ты и днем и ночью одинаково можешь пользоваться своими способностями?

– Не замечал разницы, –  признался я, –  А что?

– Днем Смерть активнее, –  шепотом произнесла Олеся и резко повернулась на сто восемьдесят градусов.

– Все хорошо? – я прикоснулся к ее правому плечу.

– Д– да, –  выдавила из себя девушка, –  Пойдем, –  схватив за руку, она потянула меня в сторону жилых кварталов.

 К полудню спасительный ветерок исчез, предоставив палящему светилу полную свободу.  На улице появлялось все меньше людей. Они предпочитали или сидеть дома под кондиционерами и вентиляторами, или в кафешках поедая мороженое тоннами.

– Может к фонтану? – предложил я, сдувая со лба уже мокрые от пота волосы.

– Поддерживаю, –  оттягивая от тела майку, пробормотала девушка.

 Фонтан обнаружился в центре небольшого скверика в трех кварталах от моего дома.  Но, к нашему сожалению его уже оккупировала молодежь. Визг и удары по воде были слышны еще при входе в  сквер.

– Ну что, присоединяемся?

– Конечно, –  хмыкнула Нильская.

– Это была шутка, –  как– то неуверенно начал я.

          Но девушка уже завязала волосы в высокий хвост и уверенно потянула меня к воде. Через две секунды нас уже обрызгали, а через пять – говорящая стала «своей» в этой компании. Ей  хорошо, она в шортах.  А мне в джинсах не особо удобно скакать по фонтану. Но после того, как один из парней окатил меня ледяной водой из ведра, я плевал на всё и присоединился к Олесе.

***

– Хватит уже с ним возиться, –  девушка, чья фигура было не различима в темноте комнаты, топталась возле большого зеркала.

         Окно в комнате было плотно зашторено. В ее руках огоньком блеснула зажигалка, а после и две свечи возле зеркала обзавелись своим светом.

– Явись, –  она хлопнула  в ладони.

За гладью стекла мелькнула неясная тень, а потом отражение девушки пропало, изменившись на непроглядную тьму.

– Давненько не виделись, –  с издевкой пронеслось в ее голове.

– Вы не выполнили свою часть договора, –  зашипела ведьма.

– Разве были временные рамки? – все так же отозвалось существо.

– Уничтожение видящего – не моя забота!

– Тебе то, какое дело до то, как скоро он умрет?

– Не важно! –  взвизгнула девушка.

– Ты еще не заплатила мне душой!

– А как Вы думаете, кто держит его душу? – обратилась она к зеркальной глади.

– Не в его власти удерживать душу мертвеца.

– Зачем тебе вторая душа?

– Только так можно нанести ему вред.

– Он просто человек. Убить его можно и без особенного обряда.

Существо за границей стекла фыркнуло и спарилось, на последок проронив:

– Мечтай о том, что бы ты оказалась права.

***

– Это было весело, –  выжимая волосы, делилась со мной впечатлениями Олеся.

– Не могу не согласиться, –  засмеялся я.

          Мокрая одежда остужала кожу и спасала от жары. Вода все еще струилась по телу, но это было приятное ощущение.

– Что насчет завтра? – уточнил я у девушки.

Она замялась:

– Завтра часов в десять я заеду за тобой, видящий.

 – Ты знаешь, где я живу? – я не особо удивился этому факту, но все же.

         – Я много что о тебе знаю, не забывай, кто мой информатор, –  улыбнулась блондинка.

– А твой информатор ничего не имеет против того, что я спасал людей от смерти?

– Нет. Она не злопамятная, –  фыркнула девушка, –  Да и к тому же, тем, кому действительно пора, ты бы ни за что не смог помочь.

– Это радует, –  спокойно выдохнул я, –  Значит в десять?

– Да. И думаю, что это до вечера, так что выспись хорошенько.

– После сегодняшнего батла, –  я кивнул головой в сторону фонтана, –  я буду спать как убитый.

Олеся засмеялась:

– Да, давно я так не сходила с ума.

Глава 16

Проснулся я ровно в половину десятого. Все тело покалывало, и не удивительно, я проспал около пятнадцати часов. С трудом спихнувшись с кровати, поплелся в ванную приводить себя в человеческий вид. Олеся попросила перед сегодняшней поездкой выспаться?  Миссия выполнена.

 Девушка уже ждала меня под подъездом в красном «Форде».

– Ты всегда опаздываешь, видящий? – фыркнула она, когда я закрыл за собой переднюю дверь машины.

– Я задержался всего на пять минут.

– Это тебя и спасло от моего гнева, –  пробурчала она, а потом, смягчившись, бросила –  Пристегивайся.

         Я послушно потянулся за ремнем безопасности, машина взревела и дернулась с места.

– Убиться хочешь?  –  пыхтел я, пытаясь пристегнуться.

– Сейчас выедем за город, всё объясню, –  будто не слыша моего вопроса, пообещала говорящая.

– Мне уже страшно, –  елейно протянул я в ответ.

– Не язви, видящий!

 Она упорно не  хотела называть меня по имени. Завидная черта характера.

         Преодолев несколько кварталов, мы въехали в полосу леса. По обе стороны от дороги великанами возвышались столетние деревья. От скорости автомобиля, складывалось впечатление, что они  высажены сплошной стеной. В глазах рябил коричневый и зеленый цвет. Сквозь приоткрытое окно свистел ветер, иногда захватывая с собой голоса птиц. Фауна в нашем лесу наверняка богатая. Но с некоторыми экземплярами я точно не хочу заводить знакомство. Животные животными, но не одни они могут населять эти прекрасные дебри. Там, где много лет не ступала нога человека, рано или поздно надорвется материя между мирами.

         И мне искренне жаль лесничих, которые проводят в этом «заповеднике» большую часть своей жизни.

          Хотя я слышал и о таких сорвиголовах, которые забирали свою семью и уходили жить сюда. Якобы им не хватало единения с природой. Интересно с чем они там еще объединились, с чьим желудком?

– Вот теперь мы можем и поговорить, –  отозвалась, наконец, Олеся, –  Лес закончится минут через пятнадцать – двадцать, думаю, этого вполне хватит.

– Начинай.

– Не веди себя так, будто одной мне надо тащиться в несусветную даль, –  вспылила она.

– А кому же? – мне безумно захотелось вывести ее из себя.

– Ты же хочешь узнать больше о своем даре, –  фыркнула она, –  Ты там тоже сможешь получить ответы.

– Там? Тоже? – Выхватил я из контекста два слова.

          Говорящая вздохнула и, впившись ногтями в кожаный руль, заговорила:

– В возрасте пяти лет мне поставили диагноз – злокачественная опухоль головного мозга. Мои родители были в отчаянии. Они всеми силами старались вернуть меня к жизни. И болючие уколы и дорогостоящие операции. Даже химиотерапия, которая  в то время была ноу-хау. Но ничего не помогало. Ничего не могло убрать из моего мозга, опухоль, размером с грецкий орех. Мама поседела за те два года, которые прошли для семьи, как  в аду. Я была тогда слишком мала, чтобы понимать, почему мама рыдает каждую ночь. Почему отец начал курить. Мне было всего семь, когда ночи стали бессонными, когда боль стала спутницей жизни. Когда за каждый день приходилось бороться. И каждая минута жизни могла стать последней. Я лежала в клиниках, наблюдалась у лучших врачей страны. Но тщетно. Они все разводили руками. Я была обречена.

          Ты знаешь, я до сих пор помню тот судьбоносный разговор родителей. Слово в  слово. Папа тогда вернулся  домой очень поздно. На столе стояла бутылка водки. Мама зашла вовремя, чтобы отобрать алкоголь у папы.

«...– Юр, соседка посоветовала бабку, может, съездим?

– И вновь разочароваться?

– Это лучше, чем смотреть, как она угасает…»

         Маме тогда удалось уговорить папу. И на следующий день мы сели в машину и под мои крики доехали до деревеньки той «бабки». «Бабкой» оказалась пятидесятилетняя уроженка Сибири. К нам она попала во время Второй Мировой, да так и осталась. В ее силе никто не сомневался, к ней приходили за помощью. Будь то бытовая мелочь или серьезная проблема. Откуда соседка о ней узнала – ума не приложу. Но четырнадцать лет назад мы ехали к ней по этой самой дороге, только на заднем сидении меня держал отец. Я кричала и вырывалась. Адская боль. Я и сейчас иногда ее чувствую. Но приступы на минуту-две ничто, по сравнению с годами муки, –  Олеся замолчала.

– Ты продолжишь? – тихо спросил я.

– Да, конечно, –  встрепенулась девушка. – Как видишь, я жива. И за это нужно благодарить ту «бабку». Но я бы не благодарила. Кто же знал, что за моё спасение придется заплатить так дорого.  Хорошо, что мама не дожила до этого этапа моей жизни. Наверное, так говорить нельзя, но это правда, хорошо. А отец… Отец никогда не узнает, что я стала монстром.  Но, я слишком забежала вперед, –  говорящая облизала пересохшие губы и немигающим взглядом уставилась на дорогу, быстро исчезающую под колесами ее машины, –  «Бабка» правда помогла. Мы поездили к ней всего неделю. А врачи хватались за головы и вопили, что это чудо. Опухоль рассасывалась, буквально, на глазах. И уже через месяц я была абсолютна здорова. Но никто  и представить не мог, чем это обернется для меня в будущем. Мама светилась от счастья. Отец, я помню, купил мне большого плюшевого медведя. Я стала полноценным ребенком. Я вернулась к жизни. Меня выдернули из могилы. Из цепких рук Смерти. Именно она попросила отплаты.

          Олеся ударила по тормозам, из ее глаз струились слезы, а вот голос даже не дрогнул:

– Это началось весной этого года. Первым звоночком был приступ головной боли. Боли из детства. Я не придала этому особого значения. Такое случалось. Не часто, но случалось. А потом я услышала Ее. Она много что мне говорила в тот вечер, я так заслушалась, что чуть не попала под машину. С того дня за свое здоровье я должна дорого платить, иначе опухоль вернется. Платить жизнями. Чужими жизнями. Я отдаю ей души, она оберегает меня. Симбиоз. Как я уже и говорила. Ты спас много людей, именно такое же количество должна была погубить я. Довольно грязная работенка, –  хмыкнула девушка, –  Но равновесие, должно быть, сбережено иначе неизбежно наступит хаос.

– Но сейчас я не вижу ее рядом с тобой, точно так же как и вчера, –  непонимающе пробормотал я Олесе.

– Она появляется лишь тогда, когда нужно установить баланс. Когда один из смертников избежал своей участи. Именно тогда в игру вталкивают меня. Я выбираю любого. Это мое условие. Я могу сама выбрать следующую жертву.

– И на кого падает жребий?

– Я не разбиралась, кого убивала. Я не задумывалась об этом. Наверное, ты хотел бы услышать, что я поступала благородно и жертвовала душами насильников и преступников. Но это не так. Я выбирала человека на улице. И говорила Ей, что скоро его душа освободится. Каждый раз я сдерживала своё обещание, до того случая в парке. Ты помешал мне. И за это поплатилась я. Я – говорящая со смертью. Я – ее помощница. Я – ее орудие убийства, –  она хохотнула, –  Знаешь, традиционно смерть изображают в черном балахоне с косой. Вот я и есть та коса.

– Ты единственная говорящая?

– Думаю, что да, –  блондинка утвердительно кивнула, –  Спасаешь души только ты, видящий. Отправляю их обратно только я.

– И зачем мы едем в деревеньку?

Олеся улыбнулась, впервые за весь рассказ, искренне и счастливо:

– Я надеюсь найти эту женщину. Пусть вернет все на место. Пусть обратит вспять четырнадцать лет. Я лучше умру от опухоли, чем буду уничтожать  людей.

– Ты уверенна, что именно этого хочешь? – уточнил я у девушки.

– Да. Я не могу так больше. На моей совести больше пятидесяти смертей. И самое страшное, что я знаю про них все. Имена, фамилии, истории из детства, семью. Я узнаю это все о них в момент их кончины. Вся их память передается мне. Это больно. Это больнее рака.

– Скажи, –  вдруг осенило меня, –  среди них есть Левенчук и Прохоров?

 Говорящая на секунду задумалась:

– Нет, таких нет.

– Хорошо, –  я набрал воздух в легкие, –  А я зачем с тобой еду?

– Ну, во-первых, если в моем проклятии виновата эта «бабка», то есть шансы, что она даст ответы и на твои вопросы о даре. Или тебе просто есть, что узнать у человека с такими способностями, –  а потом чуть тише добавила,  –  Да и страшно мне одной к ней ехать.

Девушка задумавшись, продолжила:

 – У тебя есть возможность сейчас отказаться от всего и выйти из машины.

– Ага, именно для этого ты увезла меня от города, хрен знает куда, остановила машину посредине леса и предлагаешь выйти? Ну, уж нет, дорогуша, я еду с тобой.

Победно улыбнувшись, Олеся сразу переключила на третью передачу и вдавила педаль газа.

– Олесь, если ты умрешь, то появится другая говорящая. Ведь так?

Девушка вздрогнула от моих слов:

– С чего ты это взял?

– Ты же сама сказала, что кто-то должен поддерживать баланс. Души спасаю я. А кто их восстанавливать будет?

 Говорящая вздохнула:

– Веришь, мне тогда будет уже все равно, –  она улыбнулась, –  Главное, что это буду делать не я.

– Ты хочешь сказать, что живешь с этим всего пять месяцев? – на пальцах подсчитал я время.

– Да.

– И ты уже готова отказаться от жизни?

– Ты хочешь сказать, я поступаю хорошо? – процедила она сквозь зубы.

 – Это ведь не твой выбор…

– Вот именно! За меня решают! Ненавижу, когда за меня принимают решения!

– Я живу с этим почти с детства, –  заговорил я, а девушка притихла, –  Я не помню, когда впервые столкнулся с потусторонним. Кажется лет в десять. Может, и раньше, я не помню. С тех пор я стал другим. Видящим, как называют меня. … Даже не знаю, как вас всех обозвать. Те, кто связан с тем же с чем и я. И я смирился. Я принял это, как часть себя. Да, не спорю, я бы хотел жить обычной жизнью, я бы хотел отказаться от всего этого. Но для меня важнее то, что я могу принести кому-то пользу. Я могу кого– то уберечь от опасности. Для меня сейчас важнее всего, понять, что случилось с моими друзьями.… Даже не так! Мне важно знать, кто их убил. И отомстить. Даже если я слабее, даже если у меня шансов ноль, я буду бороться. Несомненно, я хочу знать, откуда у меня этот дар, это проклятие. Но это не самое важное на данном этапе жизни. Я должен помочь им, а уже потом себе. Понимаешь разницу?

– Да. Только разница в том, что ты можешь нести пользу. А я нет.

– Можешь.

– Нет! – почти выкрикнула она.

         Лес мгновенно отступил назад, выпуская машину на залитые солнцем поля.

– За поворотом уже деревня, –  спокойным тоном сообщила блондинка, будто ничего не произошло, и никакого разговора не было.

         Ничего, Нильская, я тебе еще вправлю мозг, только дай мне время.

 Олеся вывернула руль вправо, машина послушно свернула с трассы на грунтовую дорогу. Подпрыгивая на кочках, мы добрались до небольшого колодца. Низкие ветки, растущих по бокам от дороги деревьев, царапали окна, стараясь пробиться в салон автомобиля. Свернув влево, машинка поспешно покатилась по пыльной неасфальтированной дороге. В поле зрения появились первые дома. Разница между ними была грандиозная.

 Вот перед тобой каменный трехэтажный дом, даже скорее усадьба, с небольшим садиком, за высокими коваными воротами. А рядом покосившаяся от времени избушка с проломленной соломенной крышей и низкими, почти вросшими в землю, оконцами.

          Нильская притормозила возле двух старушек, сидящих на лавочке под раскидистой березкой.

– Я сейчас, –  хлопнув дверью автомобиля, она подбежала к бабулькам и что-то, отчаянно жестикулируя, им втолковывала.

 Плюхнувшись обратно на сидение, с горечью пробормотала:

– Старушка эта сейчас при смерти почти. Можно, конечно, к ней наведаться, но хорошая ли это идея?

– Ты ехала сюда именно за этим. Если ты не придешь к ней, то никогда не узнаешь правды.

– Да, наверное, ты прав, –  вдавив педаль газа, говорящая отправила «форд» вглубь деревеньки.

 Миновав еще десятка три домов, мы выехали за околицу.

– Ты куда?

– А это как в старых детских сказках, –  хмыкнула девушка, –  Ведьма живет за людским поселением.

 Через сто метров показался небольшой домик, выложенный из белого камня. Красная черепичная крыша, большие окна.

– Ставен не хватает, –  фыркнула Олеся, останавливая машину.

         Полукругом, будто оберегая постройку, высажены яблоньки. Они склонялись к земле под тяжестью сочных наливных плодов. В их кронах гнездились соловьи, весело перекрикивая друг друга.

– Почему никто не соберет яблоки? – удивленно спросила у меня девушка.

– Нельзя, они несут беду, –  пробормотал я, наблюдая за тенью, которая укутала  весь участок «бабки».

– Значит, не все так просто, как казалось. Идем.

 Я последовал за говорящей. Девушка приотворила тяжелую деревянную дверь и зашла в сени. Потоптавшись на месте, потянула на себя вторые двери, уже в хату. В доме находилось две женщины и девчушка.

– Скажите, –  обратилась к ним Олеся,  –  Я могу поговорить с Ней?

– Нет, девушка, что вы! – встрепенулась одна из сиделок умирающей, –  Вы бы видели в каком она состоянии. Никаких посетителей!

– Пусть войдет, –  словно ветер зашелестел.

 Олеся, улыбнувшись, победно прошагала мимо, скрипящих зубами, теток.

         Не скажу, что комната ведьмы была бедной. Убранная, чистая. На широкой кровати, среди мягких перин и подушек мечется в горячке женщина. Серые волосы рассыпаны по белой наволочке, на лбу выступила испарина. Высохшая рука тянется к вошедшей говорящей.

– Сядь, –  вырывается из губ «бабки».

 Нильская поспешно хватает стул и ставит его перед кроватью умирающей:

– Он со мной. Вы не против? – даже не кинув в мою сторону взгляд, прошептала девушка.