Текст книги "Одаренный проклятием"

Автор книги: Анна Минаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

– Ты чокнулся? – шипела Настя.

– Это риторический вопрос? – уточнил я, завешивая зеркала в квартире.

– Неужели нет другого способа…

Я смерил девушку взглядом, всем видом показывая, что это единственный выход из сложившейся ситуации.

– Я думаю, тебе стоит  уйти.

– Нет, –  тряхнула волосами Архаина.

– Ну почему я должен всё тебе объяснять, как несмышленышу? – прикрыв глаза, обратился я к подруге.

– Что ты сказал? – зашипела девушка, –  Ану повтори!

Готовясь к худшему, я произнес:

– Уйди. Ты не должна присутствовать при обряде.

         Подруга, ничего не сказав, усладила мои уши хлопком входной двери. Через два часа она даже забудет, из-за чего обиделась на меня. Она умеет прощать, и это один из немногих плюсов её тяжелого характера.

         Когда последнее зеркало в квартире было завешено, я зашторил окна, опуская помещение в объятия полумрака. На полу кухни  изобразил солью защитный круг, не знаю насколько это действенно, но попробовать стоит.   Три свечи заняли свои места, образуя треугольник в кругу. После зажжения последней, я ступил в безопасное место и стал нараспев повторять слова призыва, вплетая туда фамилию и имя друга.

         Я не был уверен, что делаю все правильно, так как все происходило на интуитивном уровне. Я просто знал, что нужно сказать и с какой интонацией. Будто кто-то за меня произносил неведомые формулировки на непонятном языке. Возможно, это была латынь, но  утверждать не буду.

         Порыв ветра распахнул окно в кухне, срывая с карниза занавеску,  и потушил свечи. Внутри что-то сжалось, как от холода. Мозг упрямо кричал об опасности, будто я сам этого не знал. Сам ввязался, в не пойми что.

 Ни смотря на то, что за окном был день, кухня утонула в темноте. Я не видел ничего дальше своего носа. Очередной порыв ветра попытался вытолкнуть меня из защитного круга.

– Покажись! – попытался я перекричать поток воздуха, который трепал моими волосами и распахнутой рубашкой.

         Ветер утих так же резко, как и появился. Я вглядывался во мрак, пытаясь разглядеть душу мертвого друга. Каково же было мое разочарование, когда пришло совершенно другое приведение.

– Давно не виделись, –  хохотнул мужик из катакомб.

– Ты? – не скрыл я удивления.

– Узнал, –  с тенью насмешки прогрохотал мой старый знакомый.

– А ты поднабрал сил, –  улыбнулся я.

Приведение что-то пробормотало себе под нос и пошло рябью, как потревоженная вода.

– Да, но не настолько что бы надолго уходить из места своего заключения. Я, вообще, в недоумении был, когда услышал твой призыв.

– Не тебя я призывал, –  виновато пожал я плечами.

         Приведение с сомнением опустило взгляд на пол и, хмыкнув, щелкнул пальцами. У обычного духа этот трюк бы не получился, но не у этого. Звонкий щелчок разлетелся по кухне, отражаясь от всепоглотившей темноты, которая с появление гостя все же чуть расступилась. Круг из соли  рассыпался в разные стороны, будто его и не было.

– А кого призывал?

– Ты же знаешь ответ на свой вопрос, –  хмыкнул я, вспоминая свой разговор со стражем несколько лет назад.

– Я многое знаю, –  понизил голос призрак, –  Но не здесь мне с тобой разговаривать об этом.

Я непонимающе посмотрел на нежданного собеседника.

– Приходи в лабиринт, –  ухмыльнулся он, –  Если не струсишь.

         Дух разорвался на множество белых струек и разлетелся в разные стороны, увлекая за собой тьму.  Полуденное солнце вновь захватило в плен квартиру и меня.

– Вот так призвал душу друга, –  хмыкнул я, отступая в коридор.

***

         Признаться честно, я струсил и не пошел в этот же день в катакомбы. Может быть позже. А может быть никогда. Логику стража я так и не понял. Тогда он мне запретил приближаться  к лабиринту под страхом смерти, а сейчас же сам приглашает в логово неизвестности. Но с другой стороны, он пришел на мой зов. Но ведь зов не для него был… Я, окончательно запутавшись, вышел побродить по, опустившимся в сумрак, улицам города.  Давненько я в заброшенном парке не был. Уже достаточно потеплело  и теперь там можно пробыть хоть всю ночь.

         Одернув белую футболку, я свернул в переулок. Несколько поворотов между серыми многоэтажками и я у дороги. С шумом проносятся машины, извергая из-под колес клубы пыли, а из себя запах бензина и выхлопные газы.

Перебежав на другую сторону, я  послушал сигналящих мне водителей и направился вглубь парка, протаптывая тропинку. Свежая трава уже пробилась сквозь землю и устилала ее плотным, живим ковром.  Ветви деревьев так и норовили запутаться в непослушных темных волосах.  Я, наконец, вышел за одну из основных аллей. Асфальт растрескался под напором растений, дождей и времени.  Кусты выше меня  на две головы закрывали гостей брошенного парка от посторонних глаз. Только гостей этих тут немного. Только сумасшедший решится на прогулку в «проклятом парке».

         Усмехнувшись, я свернул к одной из уцелевших лавочек. Местные вандалы мало что жалеют. Но даже они в этот парк предпочитают не соваться. Вот что значит – репутация.

Уже привычно затянувшись табачным дымом, я мысленно вернулся к сегодняшней встрече. Призрак не захотел говорить в моей квартире о Серёге. Но почему? Предосторожность? Или он специально хочет меня затащить в лабиринт. И опять же, какая ему выгода.

         Нахлынуло чувство дежа вю. Уже меня звали в неизвестность голосом друга. Уже я поплатился за свою неосторожность. Спина еще не зажила и временами беспокоила простреливающая боль. Неужели я пойду на поводу во второй раз. Видимо эта жизнь меня ничему не учит. Что я знаю про эти катакомбы? Нет, не из легенд, ходящих по городу, в особенности среди молодежи. А от ее коренного обитателя. Он обмолвился всего несколькими словами тогда, еще бы вспомнить, что именно сказал страж.

         «– Выведи нас отсюда, –  пробормотал я, –  Пожалуйста.

Призрак ухмыльнулся:

– Ты хоть знаешь куда попал, мальчишка? – в его голосе почувствовалась скрытая угроза, от нее внутри все замерло в предчувствии беды. Ноги приросли к каменному полу, а своды пещеры, казалось, вот-вот обрушатся на голову.

– Нет, –  из последних сил выдавил я из себя.

         В этот же момент все ощущения схлынули, будто их и не было никогда. Потолок поднялся выше, позволяя свободно дышать. Вот только поскуливание Насти в темном углу сбивало с мыслей. Надеюсь, умом после произошедшего  она не тронется. Хотя она всегда была немного со сдвигом.

– Хорошо, что не знаешь, –  с каким-то удовлетворением прогремел дух.

– И  куда же  я попал? – решившись на риск, повысил я голос. Но ту же пожалел. Потолок пещеры осел  еще ниже, заставляя инстинктивно клониться к земле.

– Меньше будешь знать, дольше проживешь, –  потешался страж, –  Скажу лишь одно, это не простые катакомбы. Поэтому никто не выходил из них живым.

– Но люди же возвращались и рассказывали, –  прохрипел я, на губах выступили капли крови.

         Приведение с недоумением уставилось на меня, а потом захохотало. Мне тогда безумно захотелось провалиться сквозь землю. Что-то было в этом смехе – убивающее. Медленно разрушающее психику. Я поймал себя на мысли, что хочу задушить себя собственными шнурками.  Это решение исчезло мгновенно, как только страж прекратил сотрясать стены.

– Они возвращались, –  отсмеявшись, продолжил мой собеседник, –  потому что за границу разрешенного не заходили. Их просто туда не пускала мелочь, –  пренебрежительно махнул рукой он. – А вас, точнее тебя, они испугались. Поэтому ты прошел так далеко и притащил с собой это, –  приведение брезгливо, как кисейная барышня, ткнуло пальцем в сторону темного комочка. Коим оказалась моя подруга. После сольного выступления стража, она уже не скулила. Девушка прижала к ушам ладони и старалась не выдать себя даже вздохом.

– Почему испугались? – кровь уже струилась по подбородку и тяжелыми каплями падала на одежду.

– Потому что ты другой. На тебе метка.

– Метка? – я схватился за слово, перебив призрака.

Он хохотнул, глядя на мое  обескураженное лицо.

– Метка Высших. Ты об этом узнаешь позже, но, увы, не от меня.

– Но вы же знаете! Скажите!

– Уже на «вы». Ты быстро учишься, –  растянул страж губы в улыбке.

         Я рукой вытер лицо, на белом рукаве остались бурые разводы. Они моментально впитывались, создавая причудливый узор.

– Скажите, –  просипел я сквозь сжатые зубы.

– Нет, –  вздохнул дух, как мне показалось  с сожалением. Хотя о чем тут можно сожалеть, –  Не моя ноша. А сейчас забирай это, –  он в упор не хотел видеть в Архаиной человека. Он так ко всем людям относится, не считая их достойными внимания и уважения, или только Насте повезло?

Мгновенно полегчало. Я в буквальном смысле слова ощутил на себе фразу «гора с плеч». Как мне показалось, даже кровь перестала сочиться. Хотя такими каплями она не сочится, а льется. Причем с губ, что до ужаса странно.

         Аккуратно подняв Настю на руки, я поспешил за парящим в воздухе призраком».

         Про какую метку он говорил? По словам духа, он знал обо мне всё. Что произошло и что произойдет. Значит ли это, что мне все равно не удастся проигнорировать его приглашение в лабиринт. Вполне возможно. Так что бежать от судьбы – смысла нет.

         Не могу сказать о себе, что я фаталист.  Каждый сам строит свою судьбу. Сам ее улучшает или губит. Но существование потустороннего заставляет задуматься, что мир безграничен. В нем возможно все. Только человек строит себе границы. Границы сознания, жизни и счастья. А счастья намного чаще, чем всего остального. Но сейчас не об этом. Я не фаталист, но от судьбы не уйдешь. Вот такой парадокс.

         Когда я вставал с парковой лавочки, ночь перевалила за половину. Все чаще себя ловлю на том, что живу в основном ночью. В такой момент мир чище. И от людей  в том числе. Скоро стану совершенно ночной тварью и мной будут пугать детей.

         Улыбаясь себе, как последний идиот, попытался найти выход из темного парка. Но, к сожалению, в отличие от тех же ночных тварей, я плохо ориентируюсь в темноте. И это меня, по правде говоря – смущало. Когда я убедился окончательно, что заблудился в зарослях, это смущение возросло в тысячу раз. Вот так невезение.  Так, надо вспомнить, откуда я пришел.

Поблуждав по аллеям и зарослям еще с полчаса, наконец,  увидел огни города.  Облегченно вздохнув, поспешил к цивилизации. Природа природой, но спать лучше в теплой и мягкой постельке.

***

         Блуждая между высотками, уже видел вдалеке свой дом. Моё внимание привлекла некая парочка, стоящая у самой дороги под уличным фонарем. Даже не сами люди на улице в столь позднее время удивили меня, а скорее мелькающая тень смерти вокруг молодежи.

         Девушка стояла ко мне спиной и что-то доказывала пареньку, отчаянно жестикулируя. Ветер играл ее легким платьем и светлыми волосами.  Ее собеседник повысил голос, и обрывки фраз долетели до меня.

– Но…не знаю…имя… я вроде бы…что хочешь…

         Девушка опустила руки, а в следующий момент толкнула мужчину. Не знаю, откуда в этом хрупком тельце столько силы, но парень вылетел на проезжую часть. Тень метнулась к нему. Я успел отвернуться как раз в то мгновение, когда из-за поворота вылетел неуправляемый КАМАЗ.

***

         Меня всего трусило, такого отвращения я не испытывал уже давно. Я как нервная барышня докуривал очередную сигарету, сидя на кухонном табурете.  То, что произошло на моих глазах, просто не укладывалось в голове.  На случайность не похоже, но и на убийство – тоже. В любом случае, смерть должна была появиться за мгновение. Лишь в тот момент, когда парень оказался на дороге. Но ведь тень крутилась вокруг парочки задолго до этого.

         Пепел упал вниз, пытаясь прожечь мои джинсы. Смахнув его на пол, повернулся к окну. Уже занимался рассвет. Горизонт окрашивался в желтые и розовые цвета. Подавали голоса первые птицы.

         А я ведь должен относиться  к этому спокойнее. Люди умирают  и неважно сами или от рук других людей. Смерть – это единственная вещь, от которой никому не удавалось сбежать. Взять отсрочку – да, но не более. Как бы ученые неи грезили о вечной молодости и нескончаемой жизни – это невозможно. Смерть не перехитришь. Она всегда на шаг впереди. Она не идет на компромиссы и договоры. Ее можно лишь обмануть, но и за это берется слишком высокая цена.

         Боюсь представить, что произойдет, когда она явиться за мной. Я столько раз уводил из-под ее носа людей. Столько раз обманывал ее. Сомневаюсь, что мне повезет при встрече со смертью. Моей смертью.

У каждого она своя. Я никогда не встречал идентичную тень. Возможно, это лишь мои  домыслы, но у каждой было что-то свое, что-то особенное. И я говорю не о внешнем виде. Кроме меня их все равно никто не видит, да  и не факт, что мне открываются их истинные формы и цвета. У каждой тени была своя сила и свой характер. Возможно, это звучит глупо, но смерть  может испытывать жалость и сострадание. Точно так же как и гнев. Смерть в состоянии облегчить муки умирающего, и в то же время она может усилить их в несколько раз.

         Но теперь поднимается следующий вопрос. Если у каждого своя посетительница, ей не должно быть дела до тех людей, которых я смог вырвать их костлявых рук неизбежности. Парадоксально, смерть одна, хоть и у каждого своя. Я не знаю, как это объяснить. Будто один целостный организм разделен на множество частей, которые не вместе, но единены.

Но та девушка…что-то здесь не чисто. Ну не могла она с такой силой вытолкнуть на проезжую часть парня выше ее на две головы и шире  в два раза в плечах. Откуда у нее могло взяться столько силы? Если только не ярость.

         Такие эмоции могут творить чудеса с человеческим телом. Они на какой-то миг растворяют границы возможного. Которых, по сути, не существует. Но у науки другое мнение.

         Страх может заставить тело перепрыгнуть трехметровый забор, уберегая своего хозяина от бегущей за ним собаки. Тревога за близкого, вытащить его одной рукой из напирающей толпы. Даже если и этот человек тяжелее вас в три раза. Эмоции управляют людьми, и с этим не поспоришь. Те, кто научился скрывать свои чувства от окружающих – очень сильные личности. Ведь это заложено  в нас на генном уровне, и спрятать такие вещи почти не реально. Но такие уникумы находятся среди нас. И так жить намного легче. Но со временем они забудут вкус эмоций.

         А это на самом деле страшно. Страшно, когда не радуешься за победу своего ребенка, потому что просто не можешь. Страшно, когда не испытываешь  нежность и теплоту к любимому человеку.  Эта пустота внутри пугает больше чем все фобии вместе взятые. Ведь из человека ты превращаешься в обычную оболочку для утерянной души.  В пустой и ненужный предмет, который требует немедленной утилизации. И тебя выбрасывают. Выбрасывают из жизни люди, которыми ты когда-то дорожил. Те, которые раньше занимали все место в твоем сердце. Но сейчас там так же пусто и холодно.

         Эмоции одна из основных причин считать человека личностью. Без них он – никто. И  с этим сложно поспорить.

         Что-то я задумался. Выкинув, давно истлевший бычок в пепельницу, встал на ноги. Тело затекло от неподвижности и теперь покалывало тонкими иголочками. Слишком много странного творится вокруг меня, намного больше чем обычно. Видимо, в этой жизни все же что-то меняется.  Вот только не успеваю я за этими переменами, или просто не замечаю, когда одно медленно перетекает в другое. В этом одна из загадок мира. Но что-то я опять не о том. Сейчас нужно с кем-то обсудить случившееся. К сожалению, для разговоров на такие темы у меня осталась только Настя. А она вряд ли одобрит мои ночные похождения.

         Будь что будет. Махнув на всё рукой, достал мобильник  и набрал уже заученные цифры.  Через несколько секунд услышал какую-то возню и заспанный голос подруги.

         – Чего тебе надобно, смертный?

         Я облегченно выдохнул. Почему-то ее звук ее голоса смог вернуть меня в нормальное состояние. Я только сейчас заметил что все это время мял в руке  салфетку, стянутую со стола. Отступило на второй план  и ночное происшествие.

– Ты на меня не обижаешься? – ляпнул я первое, что пришло в голову.

– За то, что ты вытурил меня из квартиры и не дал поучаствовать в обряде вызова души? – с сарказмом поинтересовалась она, –  Обижаюсь. Но не сейчас. Ты меня, свинья такая, разбудил в пять утра, что бы спросить о чувствах?!

– Ммм, да.

Архаина пробурчала что-то нечленораздельное и сбросила вызов.

Глава 7

Время, данное мне на написание дипломной работы, уже истекло. Давно я так не волновался. Сама работа на тему «Бухучет и аудит» дня три назад была отдана дипломному руководителю. И вчера я пришел домой с защиты.

         Захлопнув входную дверь, я как идиот начал прыгать по коридору и подбрасывать в воздух оказавшуюся под рукой папку. Я окончил этот опостылевший институт. Через два дня получаю корочку и в свободное плаванье. И вот тут я задумался. Куда дальше? И стоит ли вообще трудиться в поте лица. Родители оставили мне неплохое наследство, которого хватить лет на тридцать при жизни «на все сто». Если быть предельно честными, то  я даже не знаю, кем они были  в этой жизни. Либо слишком высокими людьми, либо извините, в обратном направлении.

         Ту автокатастрофу я не смог предотвратить. Возможно, они бы были еще живы. Но я тоже не всемогущ пред лицом смерти. На полочке у компьютера до сих пор стоит их свадебная фотография. Сияющий счастьем отец обнимает веселую маму. В глазах обоих задорные огоньки молодости. Такими я их не видел нигде, кроме той фотографии.

         В моей памяти отложились образы хмурого и вечно недовольного мужчины. Он никогда не уделял мне, как сыну, должного внимания. Вечно занятой, вечно не рядом. Мама старалась компенсировать это, но удавалось ей это крайне редко. Мне до сих пор во снах приходит ее улыбающееся лицо, обрамленное волосами цвета ночного неба. Все говорили, что я безумно похож на нее. На всех детских фотографиях, где мы вместе, наши ярко-зеленые глаза выделялись на фоне светлой кожи и привлекали к себе. Мама часто смеялась по этому поводу. Говорила, что у нас мистический взгляд.

По ней я скучаю больше чем по отцу.  Хоть ни один из них не считал своим долгом быть рядом в трудную минуту. Я мог не появляться дома неделями, и это оставалось незамеченным. Не потому что меня не любили, скорее наоборот. Мама твердила, что все, что они делают, это для меня. Это всё заключалось в деньгах. Не скажу, что я не рад факт, что могу прожить жизнь, работая лишь для своего удовольствия, но родные люди рядом в нужный момент – это гораздо  дороже. А тем, что родители были в частых командировках и разъездах я частенько пользовался. То сбор у друга, то очередная вылазка в места вроде катакомб. Один раз, собрав вещи, уехал на несколько дней  в другой город к другу по переписке. Тогда впервые столкнулся с «гнилыми». Не то чтобы я их до этого не видел, просто, тогда я в первый раз почувствовал, что оно такое и насколько опасно.

         Со Славиком я больше не виделся. Да и звонки стали реже. А последние два года от него, вообще, никаких вестей. Наверное, его напугало моё поведение. Я был первым, кто, схватив его за локоть, потащил от приличного на вид мужичка с дикими воплями о тьме внутри. Если бы я наблюдал эту сцену со стороны, то незамедлительно вызвал бы скорую.

         Институт окончен. Чем заниматься дальше? У меня очень давно было в планах сорваться с места и путешествовать. Всю свою недолгую жизнь. В то, что я доживу до глубокой старости, верилось с трудом. Такие стрессы не проходят без последствий. И всё те же потусторонние твари становятся все сильнее.

         Я, прислонившись к подоконнику, обратил свой взгляд в сторону печки. Между ней и рукомойником мельтешил неясный белый сгусток. Дух квартиры. Вот с ним мне повезло. Если бы не домовой, как его называли во времена язычества, мой дом кишил бы нечистью. А так, максимум две– три  в дом просочатся.

         Дверной звонок разразился громкой трелью. Вздрогну от неожиданности, я  поспешил открыть гостю. А точнее – гостье. В квартиру тут же вихрем ворвалась Архаина. Глаза девушки вспыхивали искорками и прямо с порога она выпалила:

– Рассказывай! Что тебе удалось узнать о Прохорове?

Я закрыл за подругой двери и потянул ее за собой ну кухню. Вновь заняв свое место у подоконника, безразлично пожал плечами:

– Он не явился на зов.

– Как не явился? – непонимающе протянула Настя, по-хозяйски распахнув холодильник.

– Вот взял и не явился.

– Но ты же говорил, что такое не возможно. Душа обязана явиться, если ее правильно призвали, –  брюнетка поставила на стол пакет морковного сока, –  Ты ведь все правильно сделал?

– Угу, –  ответил я девушке, следя за ее действиями, –  Ты же терпеть не можешь морковный.

Она махнула рукой:

– Разве в твоем доме можно найти что-то нормальное, приходиться довольствоваться тем, что есть.

         Она вылила содержимое в стакан, стоявший на столе, и выкинула пустую пачку.

– Говоришь, ничего не случилось? – Настя задержала взгляд на пепельнице, в которой горкой возвышались бычки.

– Ты спросила только про Серегу, –  пожал я плечами, замечая боковым зрением, как побагровела от злости девушка.

– Селезнев, –  она набрала воздуха  в легкие, чтобы разразить очередной скандал, но потом резко успокоилась и уже тише поинтересовалась, –  Ты ничего мне не хочешь рассказать?

Я отвернулся, именно для этого я ей  и звонил утром. Думаю, стоит ей все же рассказать про этот странный случай.

– Я знаю, как ты относишься к моим ночным прогулкам, но попрошу в этот раз табуретом не бить.

Настя хмыкнула, видимо, вспоминая, как обещала скрутить мне шею, если такие вылазки повторяться.

Я помолчал секунду, а затем продолжил:

– Этой ночью я стал свидетелем довольно жуткой сцены. Девушка вытолкнула под колеса машины своего приятеля. Или знакомого. Ничего точно сказать не могу, но они довольно громко о чем-то спорили. Но не это меня поразило. Всё  то время, что я за ними наблюдал, вокруг парочки кружилась смерть. Будто выбирая кем ей полакомиться. И выбор пал на мужчину. То с какой силой девушка толкнула собеседника – в  голове не укладывается. И тень, она должна была появиться за момент до трагедии,  а не так.

Я повернулся к Архаиной, девушка все это время увлеченно слушала меня, водя пальцем по запотевшему стакану.

– Я это уже сегодня слышала. В новостях передавали. Водитель КАМАЗа заснул за рулем. Парень погиб на месте от многочисленных травм. Да что там, я думаю, ты представляешь, что происходит с человеком, если он преграждает пусть груде железа, летящей на скорости сто километров в час.

– Списали на несчастный случай?

Девушка кивнула  в ответ, а потом добавила:

         – Якобы парень был нетрезв.

– И что за фигня творится в этом городе?! – зло стукнул я по подоконнику кулаком. А Настя подавилась соком.

***

         Проснулся я от дребезжания мобильника на тумбе. Что, опять?! Мои худшие опасения подтвердились, и на экране высветился номер Сереги. Ну  и зачем прикрываться? Я ведь все равно уже знаю, кто звонит. Ну, или хотя бы приблизительно знаю. Не суть.

– Да, –  отозвался я.

Из динамика послышался смешок, а затем голос друга:

– Отпусти его. Только так ты сделаешь лучше всем. Отпусти меня! – пророкотало из трубки.

– Отпустить? Что это значит? – обратился я к отключенному сотовому.

Но ответа не последовало.

– Отлично, –  буркнул я и вновь упал в объятия кровати. Опять этот бред со звонками начинается.  Убедились, что не грохнули и опять за старое. Знать бы кто стоит за этим. В бетон закатаю!

         Сон так и не соизволил опять до меня снизойти. Пришлось отбросить одеяло и, ежась от утренней прохлады,  выйти на балкон. Город только просыпался, вступая в новый весенний день. Уже зеленые деревья скрывали под своими кронами птиц, которые раздражали надоевшими трелями.  С каждым днем становилось все теплее, предвещая скорый приход лета. Самого ненавистного времени года.  Никогда не любил жаркий сезон. В такое время можно развалиться на диване  под кондиционером и смотреть очередной, ничего не значащий в моей жизни, фильм.

Вот во дворе многоэтажки появился первый, спешащий по своим делам, человек. За ним еще один. Город наполняйся сонными, от того и очень  недовольными, взрослыми  и жизнерадостными детьми. В этом и всё различие. Не возраст. Нет. Отношение к жизни. Просыпаясь утром, мужчина думает: «Опять пасмурно. Проспал на работу. Шеф уже неделю задерживает зарплату». И дальше в таком духе. А ребенок порадуется новому дню, красивой тучке и вкусному завтраку.

         Со временем мы разучились радоваться жизни и ее проявлениям. Мы существуем, но не живем. Лишь некоторые, взрослея,  смогли сохранить жизнелюбие. Но общество настроено против них. Про таких людей можно услышать, что они неадекватны и странны. А меня такие суждения раздражают. Личность  нельзя подвергать негативной критике. Если она такой сформировалась, уже никто и ничто на нее не сможет повлиять.

В памяти всплыло моё детство. Наверное, это самое счастливое время в моей жизни. Куча друзей, которые друг за друга горой. Никакого упоминания про тварей, живущих рядом. Я уже  и не помню когда впервые встретился с потусторонним.

Тогда не нужно было ни о чем волноваться и заботиться. Я бы всё отдал, чтобы вернуться назад. Но, увы, это не возможно.

         Половина друзей моего детства уехали из города. Некоторые посчитали лишним тянуть связи из далекого прошлого и просто отвернулись от, теперь уже чужих им, людей. И только небольшая группка поддерживает отношения. Но, к сожалению, судьба посчитала нас хорошей мишенью и забрала двух близких нам людей. Прохорова и Левенчука.  И оба погибли от одной твари, обоих не уберег я.

         А ведь я только сейчас понял, что так и не посетил могилу Вадима и не попрощался с ним. Надо исправить это. Нехорошо так с лучшими друзьями.

         Уже знакомый мне переполненный автобус на окраину города. Все тот же неизменный лесок, за ним болото и вновь черный забор. Надеюсь, что по ту сторону я больше не увижу ни одного своего близкого. Я устал от потерь.

Последнее пристанище друга я нашел довольно быстро. С черного мрамора смотрел на мир своими темными глазами Левенчук Вадим Алексеевич.  Чуть полноватое лицо  с выразительными скулами и орлиным носом. На голове, прикрывая волосы, милицейская фуражка. Под изображением две даты и тире между ними. Подумать только, жизнь длиною в палочку между наборами цифр. Время для жизни у каждого свое, но символизирует его один и тот же знак. В этот раз  белая полоска отмеряла  тридцать пять лет. Слишком мало для полноценной жизни, и слишком много для боли и переживаний человека.

Я положил не землю пакет с гостинцами и, глянув в глаза портрету, проговорил:

– Жаль, что видимся в такой ситуации, дружище. Ты погиб по моей вине. Расследуя убийство своего друга, ты навлек и на себя беду. Хотел бы я знать, что ты выяснил. Ведь те записи в твоем кабинете – подделка. Твой почерк я узнаю из тысячи, –  грустно улыбнувшись, я поднял голову вверх. Небо застилали серые тучи, обещая монотонный дождь до конца дня. – Они спалились в последней строчке, а так я бы поверил. Я надеюсь, что ты сможешь меня простить.

         Сейчас чувствовалась разница между энергетикой памятника Серёги и Вадима. Здесь пустота и спокойствие. Его душа ушла. И это единственный момент, который радует меня в данной ситуации.

Я спиной почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, узрел Валерию.

– Пришел навестить очередную свою жертву? – язвительно бросила она.

– Ты шла к Прохорову? Вот и иди, –  спокойно ответил я.

Лера за это время похудела и очень сильно. Обтягивающая синяя футболка являла взору выпяченные ребра, под глазами залегли черные тени. Если бы я не знал, как она меня сейчас ненавидит, пожалел бы девушку.

– Я бы с радостью пришла на твою могилу, –  зло прошипела она.

– Не сомневаюсь, –  хмыкнул я, –  Но думаю, это будет нескоро.

– Скорее чем ты думаешь! – улыбнулась она и побежала по тропинке, лавируя между надгробиями  за ограждениями.

– Угроза? – прошептал я,  направляясь к высоким черным воротам.

***

– Она окончательно свихнулась, –  фыркнула Настя, вгрызаясь в яблоко.

Я сидел в зале у подруги и допивал уже третью чашку кофе.

– Ты так ненавидишь Леру, –  в который раз удивился я отношению Архаиной к девушке, которую та видела два раза в жизни.

– Она мне неприятна, –  пожала та плечами, –  Ты ведь знаешь, что этого для меня достаточно.

         Вот с этим я поспорить не мог. Любой косой взгляд в сторону Насти приравнивался к вызову на дуэль. Архаина никогда не забывала своих обидчиков и  всегда мстила. Если честно, то не хотел бы я оказаться в списке ее врагов. Это чревато последствиями.

– Скорее чем ты думаешь, –  просмаковала она фразу, брошенную шатенкой, –  Как думаешь, что это могло значить?

         Я пожал плечами, хотя внутри поднялась нешуточная буря из волнения и любопытства.

– Нет, она точно свихнулась, –  вынесла вердикт Настя, –  По ней же видно, что с мозгами поссорилась давно и конкретно.

– Она потеряла любимого человека, не будем ее осуждать.

         Настя закусила губу и отложила в сторону недоеденный фрукт. В юношестве она,  как и Валерия потеряла любимого. Но то было преднамеренное убийство.

         Его звали  Глеб. Настя никогда не посвящала меня  в подробности их отношений. Но  я знаю, что чувства там были очень сильными. Да что там, девушка до сих пор его любит. В ее глазах сейчас отразилась нестерпимая боль. Они были вместе около трех лет. Параллельные классы в школе, один факультет в институте.

         Этот вечер девушка запомнила в мельчайших деталях. Я узнал лишь через три дня, когда подруга отошла от произошедшего.  Она еще сутки молчала и находилась в состоянии ближе к овощу, чем к человеку.

Парень   возвращался от друга поздно ночью, они готовились к показательному спектаклю. Банальная схема: в подворотне появились двое и попросили закурить. Когда узнали, что их жертва не курить, несказанно обрадовались. Эти мрази потом сами приползли к ментам и рассказали, что и как было. Можно сказать, подкрепили дело, ведь Глеба полуживого утром нашла бабулька и вызвала скорую. В больнице он прожил пять часов, а потом остановилось сердце. Девять ножевых ранений в область сердца, черепно-мозговая травма и сломанные ребра. Я не представляю, как он прожил столько после этого. Но умер он на руках Архаиной, она сразу же примчалась в больницу, как только узнала. Он говорил с ней десять минут, после чего парня не стало. Врачи, разводя руками, говорили, что его держала на этом свете лишь любовь  к девушке. Так как нормальный человек не вытерпел бы все это.