Текст книги "Хозяин Тьмы. Сбежать от бывшего (СИ)"

Автор книги: Анна Солейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Он кивнул на повисшего поперек забора зомби. Бургомистр кивнул и скрылся в доме. Спустя несколько минут он появился в дверях особняка, на ходу накидывая пальто.

– Диксон! Будьте добры, позовите могильщиков. Им заплатят как за похороны. Лорд Тенербен, очень рад, – бургомистр с широкой улыбкой потряс руку Рейвена. – Зайдете на чашку чая?

Рейвен нахмурился, и у меня кольнуло внутри. Мне кажется, я могла дословно угадать его мысли – странно, что я настолько хорошо до сих пор знала этого человека.

С одной стороны, Рейвен терпеть не мог светские рауты и пустопорожние разговоры. С другой – бургомистр был бесценным источником сведений.

Наконец разум в Рейвене возобладал над чувствами – как и всегда.

– Не откажусь, господин бургомистр. Но для начала – я не закончил. – Рейвен обернулся, и на секунду мне показалось, что он смотрит на меня.

Все внутри замерло от страха, от обиды, а потом только до меня дошло, что он говорит о призраке, зависшем рядом со мной.

– О, мистер Финч, – устало кивнул бургомистр. – Прискорбно видеть вас таким.

Призрак степенно кивнул.

– Я бы тоже не отказался от чашки чая.

Что?

Я удивленно моргнула и оглянулась на призрака.

Конечно, призраки были, пожалуй, самым часто встречающимся видом нечисти. В целом, довольно безобидные, но слегка занудные. Зомби могли тривиально сожрать кого-нибудь, но были глупы, как пробка, умертвия – вытягивали из людей силу, иссушивали их до смерти и действовали хитроумно, как самые настоящие хищники. Они были опаснее всего, если не считать демонов. Ну а призраки… кажется, их даже дети не боялись.

Так что ничего удивительного не было в том, что сейчас, при виде полупрозрачного мистера Финча разволновался и разразился праведным гневом разве что принципиальный проповедник.

Потому что Всевышнему все равно, призрак ты, зомби или умертвие, приносишь ты зло или добро. Ты – дитя Тьмы, а значит, под солнцем тебе делать нечего. Хотя все-таки странно, что призрак впервые появился днем. Еще одно непонятное событие в копилку.

– В фигуральном смысле! – возмутился призрак. – Это традиция!

Я не могла с ним не согласиться. Когда ты мертв, традиции иногда – единственное, за что можно зацепиться. Потому я каждую ночь ложилась в кровать и потому – спустилась сегодня к завтраку.

– А я не должна вас… упокоить? – вопросительно подняла брови я.

– Я думаю, еще не сейчас, – подумав, ответил мистер Финч. – Я соскучился по светской беседе и нужно проконтролировать, чтобы моей жене выплатили все долги.

Его взгляд стал тяжелым.

Я бросила вопросительный взгляд на бургомистра. Тот дернул плечом, что, должно быть, стоило оценивать как «Ну, пускай пока остается».

Что ж, раз всех все устраивает… Кто я такая, чтобы просто так упокаивать миролюбивого, кажется, призрака?

– Присоединитесь? – спросил бургомистр у проповедника. – Для вас мы добавим полынь в чай – я помню, вы любите с горчинкой.

Юное совсем лицо проповедника побелело от гнева.

– Вы, должно быть, не понимаете, что делаете! – воскликнул он. – Пригласить к себе в дом Тьму!..

Бургомистр закатил глаза, но тут же взял себя в руки.

– Потому я приглашаю в дом слугу Всевышнего! – откликнулся он. – К тому же, мне стоит обсудить с мистером Финчем некоторые важные бумаги – вы непозволительно не вовремя скончались, строго говоря.

– В следующий раз попрошу сердечный приступ подождать, – с убийственной серьезностью кивнул призрак.

Бургомистр крякнул.

– Ну, хотя бы воскресли вы своевременно. Пойдемте.

Он вернулся в дом, а призрак нахмурился.

– Меня как будто что-то позвало, – растерянно прошептал он, и я вздрогнула.

– Позвало?

Призрак кивнул.

А вот это уже интересно.

Что значит – «позвало»?

Пока я раздумывала, к упокоенному трупу мистера Финча подошло трое могильщиков и, накрыв его белой тканью, принялись спорить, кто понесет тело до кладбища.

– Есть в этом что-то унизительное все-таки, – философски заметил призрак и поплыл вперед.

Демонстративно поморщившись и выставив вперед распятье, проповедник двинулся следом.

Рейвен обернулся и подошел ко мне.

– Леди Элизабет? – он протянул мне руку, как леди. Как человеку. – Вы позволите?

От удивления я не смогла сказать ни слова.

– Рейвен, – выдавила я. – Что?..

– Чай. Не думай, что мне так хочется идти его пить, но… – Рейвен многозначительно поднял брови.

– Я не думаю… что мне там будут рады, – выдохнула я.

Наверное, я бы покраснела, как помидор, если бы могла, а так только хлопала ресницами.

– Ты сотрудник НекроС, Лиз, – жестко сказал Рейвен. – Ты здесь по праву. Ты хочешь, чтобы к тебе относились не как к умертвию, а как к человеку – ну так веди себя как человек!

– Знаешь, что…

– К тому же – неужели ты думаешь, что я кому-то позволю тебя обидеть? Пойдем. Нам нужно работать.

12.1

Жесткие слова Рейвена отрезвили меня.

В самом деле! Развела здесь… сантименты.

Как минимум, мне нужно узнать у призрака мистера Финча, что же его сюда позвало.

Я шагнула вперед, расправив спину и демонстративно не заметила направленные на меня кончики горящих факелов, шепотки и недовольные взгляды горожан.

Стоило мне подойти к калитке, как проповедник, который уже успел зайти во двор, обернулся и поднял повыше крест.

Я невозмутимо подошла ближе, не отводя от него взгляда фиалковых глаз.

– Как вам спалось, преподобный? – как можно более приветливо улыбнулась я. – Кошмары не мучили?

С бледного лица сошли оставшиеся краски.

– Меня не проведешь! – отчеканил он. – Я не позволю тебе причинить горожанам зло, дитя Тьмы!

Дитя Тьмы! Как поэтично.

Все-таки лучше, чем мертвячка.

Чаепитие в доме бургомистра, которое последовало за этой сценой, по праву можно было отнести к самым странным в моей жизни. Во-первых, призрак мистера Финчера, который отчаянно делал вид, что сидит за столом, и даже попросил для себя чашку чая. Во-вторых, проповедник, который не выпускал из рук крест и смотрел на меня с плохо скрываемой неприязнью.

В-третьих, жена бургомистра, высокая тучная женщина в лиловом платье с кучей оборок. В руках она держала кружевной зонтик. Когда-то среди столичных дам считалось верхом изыска носить с собой повсюду зонтик, даже в помещении. Кажется, это было лет пятьдесят назад, во времена молодости моего дядюшки.

– Арчибальд! – возопила жена бургомистра. – Кого ты притащил в наш дом⁈

Рядом с ней стояла девица лет пятнадцати, и не нужно было иметь много ума, чтобы догадаться, что это ее дочь: выглядела она как миниатюрная копия матери. Ну, относительно миниатюрная. И такая же недовольная.

– Кларисса! – предупреждающе произнес бургомистр.

– Я не сяду с этим за один стол! – заявила Кларисса.

Но она все-таки села.

В центре стола красовалась тарелка клубничных кексов. Поджаристые тосты, розетки с вареньем, кружевная скатерть, чайник с узором из синих цветочков – все было просто, идеально и обычно.

Кроме компании.

Светская беседа, которую кое-как удалось начать, текла своим чередом.

Я не спешила вмешиваться, Рейвен – тоже.

Он сидел напротив меня. Почувствовав мой взгляд, он посмотрел на меня и улыбнулся краешком губ.

Не ответить на эту улыбку было сложно. Я сама не заметила, как провалилась в воспоминания.

«Никогда не спеши начинать допрос, Лиз», – разглагольствовал Рейвен много лет назад, лежа головой у меня на коленях.

Мы отдыхали после обеда в парке, сквозь зеленые листья ярко светило желтое солнце и заставляло Рейвена щуриться.

До нашей свадьбы оставался месяц.

«Почему это?» – спросила я.

«Причины могут быть разными, – серьезно ответил Рейвен. – Иногда – нужно дождаться того, чтобы человек расслабился – тогда лучше будет, если допрос вовсе не будет похож на допрос. Иногда, наоборот, стоит заставить человека понервничать и как следует себя накрутить».

Кто бы знал, что мне это пригодится!

Отведя от Рейвена взгляд, я закусила губу. Что он делал эти пятнадцать лет? Когда мы встретились в первый раз, Рейвен был служащим НекроС, затем – некромантом, состоящим на службе его величества. Хозяином Тьмы. Рейвен не любил говорить об этой стороне своей жизни, по крайней мере, со мной. Не хотел, чтобы я сталкивалась с Тьмой и со смертью. Но я все равно знала, что Рейвен перемещается по всему королевству по приказу его величества и имеет дело с самыми опасными и самыми чудовищными порождениями Тьмы. С теми, с кем никто другой не может справиться.

Он называл это «командировками».

После каждой «командировки» Рейвен возвращался ко мне как будто помертвевший, одеревеневший снаружи. Пустые жесткие глаза, скупые жесты, мало слов. Оттаивал он постепенно и в какой-то момент превращался в моего любимого Рейвена.

Сейчас я смотрела на шрам на его щеке, на то, как Рейвен себя держит, и думала: что же с ним случилось за эти пятнадцать лет, что он до сих пор не «оттаял»?..

Из мыслей меня вырвало радостное восклицание бургомистра:

– Вы все-таки исключительно вовремя вернулись, мистер Финч! – он потер руки. – Видите ли, мы так и не смогли найти на ваше место толкового юриста. Я так и не смог разобраться в накладных, по правде говоря. Оставалось уповать только на волю Всевышнего.

Призрак кивнул.

– Меня как будто что-то позвало, – растерянно сказал он.

Его слова повисли в воздухе.

Вот он, мой шанс!

– Должно быть, это ощущалось странно, – сочувствующе проговорила я.

Рейвен едва заметно одобрительно кивнул.

– Вам ли не знать, леди… – призрак нахмурился. – Признаться, до меня дошли кое-какие слухи… О том, кто вы… Это ошеломительно!

– Леди Элизабет Фортескью, сотрудник НекроС. И – умертвие. Я не причиняю зла людям и прибыла сюда, чтобы помочь, – представилась я и тут же смягчила тон: – Так… необычно слышать, что вас что-то… как вы сказали? Позвало? Я никогда о таком не слышала.

Призрак кивнул.

– Как вы знаете, я никогда не собирался быть привидением. Ах да, вы не знаете. Так вот, я родился двадцать шесть лет назад… Нет, уже двадцать семь.

Я едва удержалась от того, чтобы закатить глаза.

Призраки. Чего только не сделают, лишь бы остаться в центре внимания. Мы узнали про детство мистера Финча, про его свадьбу, про рождение первого, второго и третьего ребенка и, наконец, про внезапную и трагическую смерть от сердечного приступа. Бургомистр зевнул, и даже пастор, кажется, подустал гневаться. И добавил в свой несладкий чай ложку варенья! Думал, никто не видит, но я-то все замечаю.

– И вот, я парил в абсолютно темном нигде – крайне уютное место, скажу я вам, ощущается как отпуск, – и меня оттуда как будто что-то выдернуло.

– Выдернуло? – подхватила я.

– Да. Что-то… странное, – призрак снова осекся и замолчал.

Странное? Как это понимать⁈

– Это потому, что вы мне накладные не разобрали, – удовлетворенно заявил бургомистр. – Все знают, что призраков на этой земле удерживают незаконченные дела.

– Не обязательно, – с нарочитым безразличием откликнулся Рейвен и налил себе еще чаю. – Иногда – дела, бесспорно. Но порой держат места, с которыми призраки не могут расстаться. Иногда – сильные… чувства.

– Чувства? – повторил призрак.

– Да. Ярость. Боль. Жажда мести. – Рейвен пожал плечами. – Темные чувства. Обычно – последнее. Многие цепляются за месть. Жажду крови. Желание причинить боль.

После его слов за столом стало очень тихо.

«Тебя, Элизабет», – вспомнила я надпись на замерзшем окне моей комнаты и поежилась.

Это совпадение. Наверняка.

– А вы много призраков упокоили, лорд Тенербен? – с придыханием спросила дочь бургомистра.

Она была уменьшенной копией матери, с точно такими же черными глазами, маленьким носом, пухлыми щеками и короткой шеей.

Ее звали Анжелика, она изо всех сил пыталась «играть в леди»: следила за разговором, кивала в нужных местах и смеялась там, где это уместно. Ну, ей так казалось. Светское чутье пока еще ее подводило.

– Достаточно много, мисс Стэнли, – откликнулся Рейвен.

Ее щеки залил румянец – ей было приятно, что настоящий лорд обратился к ней, как к равной.

– А умертвий? Ну… – Она покосилась на меня. – Настоящих.

– Анжелика! – возмутилась ее мать.

– Ничего, – хмыкнула я. – Это даже лестно.

Я обняла руками кружку со все еще теплым чаем. Этак они меня и за живую признают. Постепенно.

– Разумеется, мне приходилось иметь дело и с умертвиями. Пока я здесь, ваш город в безопасности. Я клянусь вам.

Глаза Анжелики зажглись любопытством.

– А демонов вы побеждали?

Я сжала чашку так сильно, что побоялась раздавить. Отдернула руки, слишком резко. Фарфор оглушительно громко звякнул, когда дно кружки ударилось о блюдце.

– Простите, – выдавила я.

– Приходилось, – спокойно ответил Рейвен.

И по его тону даже Анжелике стало понятно, что с расспросами лучше завязать.

– Что ж, – откашлялся бургомистр. – Чудная погода сегодня. Не правда ли?

За окном в это время сгибалось от сильного ветра голое тонкое дерево.

Погода – на любителя.

Но слишком суровая даже для этой поры года.

Еще одна странность.

– Всевышний испытывает нас, – высокопарно сказал проповедник. – Перед праздником Воскрешения.

Ну разумеется.

Иронизируя про себя над словами пастора, я не сразу заметила, что в комнате стало ощутимо холоднее.

Подняв взгляд, я встретилась с глазами Рейвена.

– Тебе нехорошо, Элизабет? – перегнувшись через стол, спросил он.

Я покачала головой.

Ощущение было таким, как будто кто-то или что-то дотронулось до меня.

Как ночью, в комнате.

Вдруг этот кто-то… хочет мне что-то сказать? Или – это угроза? Как бы то ни было, оставаться в комнате не стоит. Люди могут пострадать.

Я осмотрела стол, а затем… опрокинула на себя кружку и вскочила.

– Ах, я такая неловкая! – воскликнула я. – Вы позволите воспользоваться вашей уборной, чтобы я могла замыть пятно?

Бургомистр кивнул, даже Рейвен, кажется, ничего не заподозрил.

Отлично.

Самое время осмотреть дом.

Здесь было что-то не так. Что-то… витало в воздухе. Пряталось в уголке глаз служанок, таилось за дружелюбной улыбкой бургомистра, скрывалось за оборками платья его жены.

Я привыкла доверять своей интуиции, потому что твердо запомнила, что бывает в тех случаях, когда я не обращаю внимания на внутренний голос. Ничего хорошего.

Глава 13

Когда я училась в МагАк, у нас с Уиллом была такая игра, называлась «Найди странное». Мы прятали друг от друга всякие предметы и от души забавлялись, пока их искали.

Например, однажды я спрятала от Уилла его карманные часы, поместив их на самое видное место: прицепив кончик цепочки к маятнику тяжелых напольных часов с боем, которые стояли в холле МагАк.

Уилл украл мою ленту и повязал ее на верхушку высоченного флагштока, который располагался во дворце МагАк, так что лента развевалась на ветру параллельно флагу королевства. Этой игре Уилла научил отец.

«Когда мы поженимся, – уверенно говорил Уилл, – ты будешь играть в эту игру с нашими детьми. Я уже все придумал: мы поженимся сразу после окончания МагАк, я куплю участок земли подальше от столицы, на юге».

Несмотря на то, что отец Уилла занимался торговлей пряностями и был купцом, который почти жил на своем корабле, Уилл по его стопам идти не хотел. Он считал, что в жизни важна серьезность, степенность и стабильность, потому у него все было продумано: свадьба, четверо детей, своя земля на юге, где будет расти хлопок, я в роли жены.

Уилл бы и в МагАк не пошел, но у него обнаружился магический дар. Довольно слабый, но даже таких людей законы обязывали пройти обучение. Уилл попал на факультет архивариусов, куда поступали адепты со слабым уровнем силы. В основном они занимались тем, что изучали книги и трактаты, систематизировали их, учились составлять каталоги и описи. Главной задачей архивариусов было стать хранителями магических знаний. Потому они изучали не столько основы магии, сколько то, где можно добыть ту или иную информацию. Если мне учиться нравилось и я мечтала быть целителем, то Уилл годы обучения отбывал, как срок наказания.

«Остался всего год – и ты станешь моей. Свадебное платье моей старшей сестры тебе подойдет. Нет смысла тратиться на одежду, которую ты наденешь только один раз за всю жизнь, возьмешь старое, оно всего лет пять провисело в шкафу. Это экономно».

«Уже придумал, кто сможет отдать старую одежду четырем нашим детям?» – с убийственной серьезностью спрашивала я.

«Первенцу – моя сестра. Я попросил ее ничего не выбрасывать».

Так мы и шутили друг над другом. Ну, тогда я думала, что это шутки. Не мог же Уилл в самом деле думать, что я выйду за него замуж? Он ведь даже меня не спрашивал, а если бы спросил, я бы ответила – нет.

Во-первых, я не собиралась выходить замуж за того, кого не люблю, благо, дядюшка матримониальными планами в отношении меня тоже озабочен не был, ему хватало проблем с двумя уже взрослыми сыновьями. Во-вторых, я мечтала работать целителем в столичной больнице, что явно не совпадало с планами Уилла уехать в какую-то южную глушь и растить там хлопок.

Но шутить о нашей будущей «жизни в браке с благословения Всевышнего» было весело.

Пока не выяснилось, что Уилл не шутил.

Я поняла это окончательно только в тот момент, когда рассказала ему о том, что лорд Тенербен (сам лорд Тенербен, в которого я влюблена до безумия!) сделал мне предложение и мы поженимся уже осенью.

«Ты изменила мне», – сжал губы Уилл.

Мне показалось тогда, что он снова шутит. Ну какая измена? Мы были друзьями. Ни разу не целовались, не держались за руки и уж тем более не уединялись!

Но Уилл не шутил.

«Променяла любовь на позолоту, деньги и титул. Я думал, ты не такая. Думал, ты настоящая. А ты такая же девка, как все остальные, кто готов из юбок выпрыгнуть, лишь бы попасть к нему в постель. Ты от него понесла? Потому вы женитесь, в этом лорде еще осталась порядочность?»

Не успев дослушать, я залепила Уиллу пощечину и отшатнулась.

В мгновение ока годы дружбы обернулись катастрофой.

Во время выпускных экзаменов в МагАк мы уже не говорили друг с другом, и я осталась один на один с теми сплетням и молчаливым (а иногда и не очень молчаливым) осуждением всего столичного общества, с которым я сталкивалась, стоило мне появиться где-то без сопровождения Рейвена.

Как ни странно, тогда я легко все это переносила: близость Рейвена, его любовь, то, что он всегда был рядом и был готов на все, лишь бы меня порадовать, с лихвой окупало любые неприятности. Мы любили друг друга и собирались быть вместе всю жизнь. Я была так счастлива, что почти боялась поверить в то, что все это правда.

Я даже не видела смысла в том, чтобы говорить Рейвену о том, что происходит: с него бы сталось объявить бойкот всей столице или решить все простой дуэлью (что, учитывая силу Рейвена, было бы просто избиением младенцев). Я решила, что должна быть достойной супругой лорда Тенербена, так что жаловаться считала ниже своего достоинства.

– В-в-вам чем-то помочь, леди? – прозаикалась служанка, рывком возвращая меня из воспоминаний.

Я в доме бургомистра. Со дня нашей с Рейвеном не состоявшейся свадьбы прошло много лет. Я здесь на работе. И, оставив мысли об Уилле, должна сыграть в игру «Найди странное».

Молоденькая русоволосая служанка в сером платье, которую я встретила при выходе из гостиной, смотрела на меня с ужасом, но все же осмелилась задать вопрос. Я улыбнулась, надеясь ее успокоить хоть немного.

– Покажите, где я могу вымыть руки? – деликатно спросила я, намекая на уборную. – Не нужно меня провожать, я сама найду.

В глазах служанки явно появилось облегчение, и она махнула рукой направо.

Отлично.

– А вы всегда ходите босиком, преподобный? – услышала я голос Рейвена из гостиной, и, остановившись за углом коридора, прыснула в кулак.

Для всех остальных вопрос звучал серьезно, но я знала Рейвена и уловила в тоне тщательно скрытую издевку. К проповедникам Всевышнего Рейвен относился снисходительно, как к неразумным детям. Ну а как человек, постоянно имеющий дело с самой настоящей Тьмой, может относится к тем, кто считает, что от умертвия можно защититься крестом?..

– В это время года – да, – церемонно ответил проповедник. – Это приближает меня к Всевышнему.

– О! Он презирал обувь? – заинтересованно спросил Рейвен.

Я закашлялась.

– Он терпел мучения ради нас! Спустился во Тьму, чтобы вернуть душу возлюбленной и воскресить ее! – с жаром откликнулся проповедник. – Он показал нам, что Тьма – не всесильна, что ее можно победить! Благословил нас и дал силы бороться. Поэтому мы празднуем каждый год Воскрешение и поэтому Тьма еще не поглотила нас! Вы разве не знали, что ваш дар к некромантии – это подарок Всевышнего? Именно он вашими руками бережет нас!

Я почти увидела, как Рейвен поморщился.

– Правда? – невозмутимо сказал он. В тоне сквозил сдержанный уместный в светской беседе интерес. – А что вы об этом думаете, мистер Финч? Вы говорили, что вас что-то позвало в этот мир и, я так понимаю, это «что-то» каким-то образом подняло и ваше тело.

– Я понимаю, к чему вы ведете! При всем уважении, лорд Тенербен, Всевышний не призывает духов и не поднимает зомби! – перебил проповедник. – Не якшается с Тьмой и ее созданиями!

Я поморщилась. Проповедник отчаянно мешал допрашивать призрака мистера Финча, как будто нарочно.

Стоит присмотреться к нему повнимательнее. И поделиться своими подозрениями с Рейвеном. Вдруг он знает больше?

Ведь не просто так он затеял этот разговор?

Встряхнувшись, я направилась в ванную. Добросовестно помыла руки, оглядела пятно от чая на темной ткани платья и уставилась в зеркало.

Затем – осмотрела комнату.

Мне нужно быть очень-очень внимательной. Искать странное.

Комната была обычной на первый взгляд. Ровный ряд полотенец, раковина с покрытым бежевой эмалью краном, ванна на ножках-лапах за деревянной ширмой, темно-зеленые стены.

Я осмотрелась еще раз и замерла, увидев что-то красное под комодом у стены. Наклонилась и удивленно подняла брови.

Детский деревянный мячик? Откуда он здесь? Анжелика уже слишком взрослая для того, чтобы играть в мяч.

В доме есть еще ребенок? Но почему его не слышно и не видно?

13.1

Нахмурившись, я взяла в руки красный мячик и встала. Снова оглядела ванную. Больше ничего необычного здесь не было.

Я выглянула в коридор и тихо притворила за собой дверь. Из гостиной раздавались приглушенные голоса. Девушка-служанка куда-то отлучилась – это было мне на руку. Я вернулась в холл и осмотрелась. Начищенный до блеска паркет, деревянные обшивки на стенах, уходящая на второй этаж узкая лестница. Светло-голубые обои, украшенные пейзажами в золоченых и деревянных рамах. А напротив входной двери – пустое место, которое смотрелось… странно. Как будто его нарочито не замечали, даже картину здесь повесить не пожелали.

Я подошла поближе и нахмурилась.

Мне кажется, или стена здесь немного темнее, чем в других местах? Из-за непогоды и сгустившихся снаружи туч в доме не хватало света, так что сказать наверняка было нельзя.

Я поежилась и обхватила себя руками. Как же холодно!

Отвернулась от стены и еще раз осмотрела холл. Мне кажется, или здесь холоднее, чем в гостиной?

От злости я сжала зубы. Мне нужен был Рейвен! Пусть я была умертвием и владела силой Тьмы, но до Рейвена мне было далеко. Он… однажды он сказал, что нечисть он буквально чувствует, как другие чувствуют запах гнили или, например, тепло солнечных лучей. Потому он лучший в том, чем занимается. Я ничего такого ощутить не могла, как ни пыталась.

Конечно, мне казалось, что в этом доме что-то не так, вся моя интуиция буквально вопила об этом! К тому же – этот деревянный мячик в ванной. Разве не странно? В доме, где нет ребенка – красный деревянный мячик.

Но это все было совершенно не то, я бы ни за что не могла сказать, чувствую ли я присутствие нечисти или просто лезу туда, куда не следует.

Провались оно все во Тьму!

Необходимо найти способ поговорить с Рейвеном с глазу на глаз. Он должен осмотреть этот дом как следует.

Кто-то в этом городе призвал демона. Зачем? Кому это может быть выгодно? И, главное, как этого кого-то вычислить?

Над моей головой что-то тихонько стукнуло, я запрокинула голову и, вскрикнув, отшатнулась.

В дюйме от меня об пол ударилась тяжелая фарфоровая ваза и разлетелась миллионом осколков.

Это еще что⁈

Я подняла голову и ничего не увидела, кроме проблеска чего-то светлого между столбиков перил на верхнем пролете лестницы.

– Леди? – выглянула из гостиной служанка и удивленно моргнула.

– Лиз, ты в порядке? – Рейвен оттеснил служанку и подошел ко мне.

– Она разбила вазу! – звонко возвестила Анжелика, выбежав вслед за Рейвеном.

– Лиз? – Рейвен нахмурился и схватил меня за плечи.

От его прикосновения все внутри вздрогнуло, уже почти привычно, так что я едва не забыла о том, что вообще вокруг происходит.

– Там что-то было.

Я оттолкнула Рейвена и подбежала к подножью лестницы.

– Элизабет!

– Леди Фортесктью!

– Что за возмутительная наглость!

Я взбежала вверх и оказалась в узком коридоре, по обеим сторонам которого располагались двери. Я открывала одну за другой, пока наконец не добежала до конца коридора. Дернула на себя ручку двери – и оказалась в детской.

Разбросанные по полу игрушки, деревянная лошадка, деревянная сабля и – крохотная фигурка, спрятавшаяся на кровати под коричневым одеялом. Топот и голоса бургомистра и остальной компании, звучащие за моей спиной, затихли.

Подавив улыбку, я подошла ближе. Все-таки в доме был ребенок, но держали его в ежовых рукавицах: не разрешали разбрасывать игрушки и мешать старшим во время приема гостей. Я лично считала такие правила воспитания чересчур строгими, но многие со мной могли бы не согласиться.

– Кто это у нас здесь прячется? – спросила я вслух, подходя еще немного ближе.

Фигурка не двинулась с места, и я присела на корточки у кровати.

Потянула одеяло на себя и увидела мальчика лет пяти с пушистыми светлыми волосами. От одеяла волосы наэлектризовались и встали дыбом, как одуванчик. Одет малыш был по-взрослому: в просторную рубашку, брючки и крохотную жилетку из мягкой синей ткани.

– Тебя родители не учили, что сбрасывать вазы на гостей – нехорошо? – пожурила я.

Мальчик не пошевелился. Он по-прежнему сидел на коленях, смотрел вниз, как будто меня здесь не было. Крохотные кулачки были сжаты, и я подумала: как такой кроха смог поднять тяжелую вазу, донести до края лестницы и сбросить вниз?.. Должно быть, он очень сильный. Детские шалости! Дядюшка рассказывал, что его сыновья как только ни чудили в детстве (да и во взрослом возрасте тоже).

Хорошо, что под лестницей стояла всего лишь я, а не живой человек. Конечно, я после смерти не разучилась чувствовать боль и раны на мне больше не заживали вовсе, так что упавшая на голову ваза – не то, с чего бы я хотела начать день. Но смерть живого человека – намного хуже, чем неудобства какого-то умертвия.

– Как тебя зовут? Я – Элизабет. Это я стояла под лестницей, когда ты решил проверить, что будет, если сбросить с нее вазу.

Никакой реакции. Ох, Тьма! Кто-то должен объяснить малышу, что так играть – опасно. Продолжая его рассматривать, я заметила, что правое запястье малыша наливалось краснотой – наверное, ударился, пока нес вазу.

– Болит рука? Хочешь, помогу? Я умею лечить.

Мальчик вздрогнул и бросил на меня короткий взгляд исподлобья. Глаза у него были серо-голубые, совсем как у бургомистра.

– Леди Фортескью, – прозвучал за моей спиной взволнованный, испуганный и разозленный мужской голос. – Встаньте и немедленно отойдите от моего сына!

Глава 14

Я вздрогнула и обернулась.

Бургомистр смотрел на меня со смесью страха и злости, его руки были опущены по швам, тонкие губы дрожали, то ли от страха, то ли от попыток сдержать рвущиеся наружу слова.

За его спиной стояли жена и Анжелика, чуть поодаль, в коридоре, – проповедник. Призрак, пользуясь своей бестелесностью, занял место в первом ряду и таращился на меня с большим интересом.

– Арчибальд! Я не знал, что у тебя есть сын.

Что⁈ Это как понимать? То есть, наличие у бургомистра сына – это секрет?

Рейвен протиснулся мимо всей этой толпы и встал рядом со мной.

– Ты цела? – спросил он, пристально взглянув на меня.

Меня окатило огнем после этого вопроса.

Он прозвучал… обычно. Как будто я была живой. Как будто у нас с Рейвеном все было… как раньше.

Глупости.

Ладно, обо всех странностях можно поразмышлять позже. Пока – пора уже ответить что-нибудь, пока меня в очередной раз не попытались упокоить!

– Я… я прошу прощения. – Я встала и посмотрела на малыша. – Я не знала, что у вас есть ребенок. Кто-то сбросил на меня вазу с верхнего этажа, я подумала – вдруг в доме… нечисть.

Когда я сказала это, прозвучало совсем глупо.

– Возмутительно! – воскликнула жена бургомистра и всплеснула руками – кружевной зонтик в правой от этого жеста мотнулся вправо-влево. – Этот ребенок совершенно невыносим! Когда-нибудь он убьет нас. Я говорила тебе, Арчи!

Анжела приложила ладошку ко рту.

Лицо бургомистра побелело.

– Кларисса! – рявкнул он, обернувшись. – Не при гостях!

Воцарилась тишина.

– Я не думаю… – откашлялась я. – Не думаю, что… Это ребенок! – наконец нашлась я. – Уверена, он просто заигрался. Правда, малыш? Как тебя зовут?

Я снова присела, чтобы было удобнее с ним разговаривать. Мальчик никак не отреагировал на мои слова, так и продолжал смотреть вниз, рассматривая свои руки.

– Мой сын не говорит, леди Фортескью, – звенящим голосом объявил бургомистр. – И я снова прошу вас отойти от него и впредь не вламываться без приглашения в комнаты моего дома!

Ох, Всевышний!

От стыда мне захотелось провалиться сквозь землю.

– Господин бургомистр, – низким угрожающим голосом начал Рейвен, но я перебила:

– Прошу прощения, господин бругомистр. Я подумала… – Я замерла. – Это же вы! Вы говорили, что в ваш дом пробралась нечисть! Когда я только прибыла в город!

Лицо бургомистра стало еще бледнее.

– Этот город кишит нечистью! – воскликнул он. – Сегодня зомби пытался сожрать мои петунью, вчера что-то стучало в стенах, а за неделю до этого – кто-то выл под окнами!

– Пес? – предположил Рейвен.

– Вот и выясните! А сейчас – немедленно покиньте детскую!

Ничего себе! Ни разу не видела бургомистра таким злым и испуганным.

Впрочем, ничего удивительного. Умертвие, которое прикасается к его ребенку – чем не повод для паники?

– Разумеется, – я отошла. – Но… У мальчика ушиблена рука. Разрешите, я осмотрю?

– Нет! Для этого есть лекарь!

Да, разумеется. Лекарь. Но…

– Если я не ошибаюсь, Арчибальд, – медленно произнес Рейвен, – то мисс Янг на днях уехала к тетушке и вернется к Воскрешению. Так что ближайший лекарь – в сотне миль.

Бургомистр поджал губы.

– Я не позволю…

– Это умертвие туманит ваш разум! – восклкнул проповедник. – Сопротивляйтесь!

Какой же он… активный.

Я поморщилась.

Если мне сейчас запретят вылечить мальчика – кому от этого будет лучше? Никому.

– Послушайте, я понимаю…