Текст книги "Замок ледяной розы. Книга 2 (СИ)"

Автор книги: Анна Снегова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Кажется, я догадалась, кто это пожаловал. Молодой король Хьюго VIII Стратагенет, собственной недавно коронованной персоной.

Я хотела было осторожненько протиснуться назад и смыться с площади на всякий случай, тем более, что видела уже достаточно, – но как бы не так. Толпа стояла плотно, как огурцы в бочке, народу прибыло ещё раза в три больше, как только показался король. Пришлось сделать глазки в пол и изо всех сил изображать из себя незаметную семинаристку в сером платьице. Но из-под ресниц я всё же поглядывала. Я никогда в жизни не видела живого короля. Да и вообще никакого не видела.

Хьюго оказался молодым статным мужчиной лет тридцати со светлыми коротко стриженными волосами и небольшими, слегка завитыми усиками. Белый мундир, пышные золотые эполеты, высокие чёрные сапоги лаковой кожи, простой повседневный венец без драгоценных камней вместо парадной короны. Выражение лица совершенно невозможно прочесть – как будто человек годами тренировался носить маску.

Король легко спрыгнул с лошади и степенно прошёл ближе к ограде. Даже не поморщившись преодолел незримую «черту». Остановился у самой решётки, коротко кивнул вытянувшимся в струнку стражниками, а потом заложил руки за спину и принялся смотреть.

Он смотрел, и смотрел, и смотрел… Я недоумевала – и чего он там высмотреть хочет? Куда пепел подевался? Очень надеюсь, что этого он высмотреть не сможет.

– Где собака?

Это были первые сказанные им за всё время слова. Стражники немедленно поднесли к нему ящик и поставили у ног. Переломился бы он, что ли, если бы сам подошёл? Хьюго склонился над ящиком и заглянул в него. Скулёж прекратился.

– Ваше величество, просим прощения – собака грязная, не успели помыть. Достали как была…

Не обращая внимания на предупреждение, Хьюго опустил обе руки в ящик и выудил оттуда на свет… нет, не собаку. Скорее большого щенка. Лопоухого, большеголового и ужасно чумазого – его свалявшаяся длинная шерсть была неопределённо-серого цвета.

И тут я подумала, что, наверное, этот король неплохой человек, если в своем белоснежном мундире не погнушался взять в руки перепуганное несчастное животное.

Щенок посмотрел в лицо держащей его коронованной особе, принюхался… а потом снова завозился. Он дрыгал висящими в воздухе задними лапами, вырывался, вертел головой и скулил. Как же мне было жаль беднягу! Словно плач маленького ребёнка – просто на физическом уровне невозможно спокойно выносить. А он всё никак не желал успокаиваться и куда-то рвался.

И тогда случилось странное.

Король повернул голову и посмотрел на меня.

Из всей пёстрой толпы – прямо мне в лицо своими невероятно спокойными голубыми глазами. Окинул быстрым изучающим взглядом, а потом поставил щенка на землю.

Тот замолчал от неожиданности, отряхнулся, потянул носом воздух… и неуклюже посеменил прямо ко мне. Уселся у моих ног, поднял морду – а потом испустил громкий отчаянный вопль. Адресный такой вопль. Целенаправленный.

Люди в толпе стали шушукаться громче. Король с острым прищуром смотрел на меня и по всей видимости ждал, что я буду делать.

Ну а я дура, ага. Давным-давно знаю. Нет бы прикинуться веником и не реагировать на провокации – но плач собаки переворачивал всё внутри меня, и я поскорее склонилась, подхватила щенка и прижала к груди. Он оказался страсть какой тяжеленный.

– Всё, маленький, всё… теперь всё хорошо! Я тебя не обижу…

Очень хотелось сказать, что его больше никто не обидит, но я не могла дать собаке лживых обещаний, даже несмотря на то, что она всё равно меня не поймёт. Я не могла защитить этот пугливый комок грязной шерсти – даже если бы хотела. Кто бы мне позволил забрать пса!

Щенок притих, согревшись у меня на руках, и только продолжал перепугано сопеть мне в шею. А у меня слёзы навернулись на глаза от жалости и беспомощности.

– Что ж… я увидел здесь всё, что хотел. Котлован засыпать землёй, – невозмутимо бросил Хьюго, обращаясь к придворным, развернулся и сделал шаг от решётки. Ко мне немедленно подскочил один из охранников…

Но король, поравнявшись со мной, бросил промеж делом:

– А пса оставьте себе. Мисс?..

– Кэтрин Лоуэлл, Ваше величество… – ответила я, оторопев.

– Замечательно. Значит, мисс Лоуэлл…

И, не удостоив меня и взглядом, венценосец покинул площадь. Толпа осталась, гудя как потревоженный улей.

Я тоже замерла на месте, осмысливая происшедшее. Это что сейчас было?! Щенок лизнул меня в щёку – видимо, чтобы побыстрее соображала.

И тут я пришла в себя.

Занятия уже начались!! А мне нужно пронести к себе в комнату собаку – мимо привратника, учителей и толпы учеников!! Ещё помыть её, кормить, выгуливать, каким-то невероятным образом сделать так, чтобы она не скулила и не обнаружила тем самым своё присутствие, к тому же убедить Аврору смириться с присутствием пса и не выдавать нас…

Проще убиться.

Я смиренно потащилась в Школу. Хочешь – не хочешь, а возвращаться надо. Понадеемся на везение.

Везение настигло меня уже в холле первого этажа в виде Оскотта, который замер, не донеся ногу туда, куда планировал, и уставился на меня выпученными глазами.

– Мисс Лоуэлл!! – прогремел на весь этаж его рык. – Почему вы не на занятиях?! И куда, скажите на милость, вы несёте это?!

«Это» немедленно зарычало и показало зубки. Должна сказать, удивительно внушительные для детского возраста.

Оскотта затрясло. Он молча ждал хоть каких-то оправданий. А у меня, хоть ты тресни, не находилось подходящих слов для объяснения своего возмутительного поведения.

И тут за моей спиной хлопнула высоченная створка входной двери и раздался поражающий весёлостью голос моего ангела-хранителя.

– Мисс Лоуэлл по моему поручению донесла до здания новый талисман нашей Школы. Между прочим, Оскотт, это подарок самого короля! Можете спросить кого угодно, все видели этот величественный жест нового владыки по отношению к нашему учебному заведению. Ни от одного монарха мы не удостаивались ещё такой чести! И спасибо, Кэти, что помогла донести – моя старая спина бы не выдержала такой тяжести.

Надо было слышать то воодушевление, с каким леди Темплтон «радовала» учителя географии этим известием. И с какой «радостью» побагровевший Оскотт его воспринял.

Мы с щенком сделали невозмутимые лица… то есть морды… то есть лицо и морду, и с гордым видом прошествовали мимо него.

Вот так вот! Талисман школы. Королевский подарок. Пусть теперь попробует выгонит! Кого-то из нас. А то у него на лице написано, что он с удовольствием бы обоих…

Уже на лестнице мы со старой леди заговорщически переглянулись. Всё-таки, мировая у меня бабуля!

Когда щенка отмыли, он оказался удивительного золотистого цвета, как солнечные лучи. Я назвала его Светлячок. А ещё выяснилось, что пёс вполне молчалив – если чесать его за ухом круглые сутки и давать спать у себя в ногах.

Аврору, правда, чуть удар не хватил, когда она его увидела. Но я пригрозила, что если она будет возмущаться новым соседством, я начну возмущаться ее ночными отлучками. Она покраснела, потом побледнела, потом позеленела, но возмущаться не стала. А ночные отлучки немедленно прекратились.

И снова потекла своим чередом размеренная школьная жизнь.

Ровно до того момента, как на уснувшую землю выпал первый снег и пришла новая зима.

Глава 11

На стол передо мной плюхнулась книжка. Немного послюнявленная, правда, и с отметинами зубов, но всё равно приятно. И как Светлячок каждый раз угадывает, что мне нужно? Надеюсь, мистер Оскотт не вздумает озаботиться проверкой состояния учебника по своему предмету, в противном случае его ждёт сюрприз.

Я благодарно почесала за ухом здоровенную лохматую башку. За восемь месяцев мой маленький талисман превратился в гору золотистой шерсти размером с мамонта. И ведь он наверняка ещё растёт! Страшно подумать, что будет дальше. Уже сейчас непонятно, кто из нас кого выгуливает – и я уверена, что если он вдруг решит сорваться с поводка, я никогда в жизни не смогу затормозить. Счастье, что мой друг слушается меня беспрекословно, а иногда вообще появляется отчётливое ощущение, что читает мысли.

Вот как сейчас.

Светлячок прекрасно понял, что во время зубрёжки мне мешать нельзя, поэтому ходит по комнате тихо, как мышка. Мышка-переросток. Иногда только начинает хулиганить, если уж слишком заскучает. Например, его любимое развлечение – это отобрать домашние туфли у Авроры, и не отдавать, пока она не расплатится с нахальным шантажистом вкусняшкой. Впрочем, все её возмущения по этому поводу наигранные – уж я-то прекрасно научилась различать. На удивление, моя соседка очень быстро примирилась с присутствием в комнате пса. Мне кажется, это потому, что она по-настоящему одинока в столице – оторванная от семьи, которая отправила её одну на Острова, и без друзей, которых она так и не соизволила завести. Внимание Светлячка хоть как-то её одиночество скрашивает. Мне кажется, мой добрый мальчик тоже каким-то образом это почуял.

Хотя, если честно, мне одиноко тоже. Здесь есть люди, которые стали мне по-настоящему дороги, но они не в состоянии заполнить пустоту в сердце. Последнее письмо от Рона пришло в начале осени.

Я изо всех сил стараюсь утопить свою тревогу в учёбе.

Подготовка к выпускным экзаменам в разгаре.

Далеко за полночь я наконец-то закрываю книжку, задуваю свечу и забираюсь под одеяло. Ноги немедленно приминает тушка моего питомца. Я долго пытаюсь заснуть, но в голове беспрестанно крутятся попеременно то сухие строчки учебника, то тревожные мысли, и у меня ничего не выходит.

А потом я слышу сдавленные всхлипы.

Приподнимаюсь в постели, спихнув с ног недовольно ворчащего пса, поскорее снова зажигаю свечу и вижу, как вздрагивает одеяло на кровати Авроры.

Соседка много раз давала понять, что не считает меня себе ровней и не намерена позволять приближаться, а в нашей комнате словно проведена незримая черта на полу, разделяющая её на две половины. Свободно пересекать границу может только контрабандист Светлячок. Вот только в этот раз у меня не получается просто пройти мимо – быть может, потому, что я сама на взводе.

Поэтому подхожу, сажусь на краешек постели и молча глажу по спине накрытую одеялом с головой Аврору.

Всхлипы на секунду прекращаются, а потом она начинает реветь с удвоенной силой, больше не таясь. Я молчу и просто сижу рядом. Иногда человеку нужно с кем-то выплакать боль.

В конце концов она замолкает, но так и не вылезает из-под одеяла. У меня ужасно затекла спина и замёрзли ноги, но я не ухожу. Светлячок подходит и плюхается рядом на пол, греет.

Наконец, из-под одеяла доносится тихое:

– Они забирают меня домой после выпуска.

Теперь понятно.

– Мне жаль…

– Да что ты понимаешь? Разве ты знаешь, каково это – найти единственную родственную душу в этом сборище ничтожеств, а потом потерять?

Мне правда так жаль её, что даже сердиться не хочется.

Тяжело вздыхаю.

– Человек, которого я люблю, был обручён с другой девушкой семь лет.

Аврора сбрасывает одеяло и смотрит на меня удивлённым взглядом огромных заплаканных глаз.

Я встаю.

– Знаешь, соседка – я тут подумала, как же я сегодня много зубрила! Просто ужас. Сейчас как лягу – сразу усну. До самого утра. Очень-очень крепко. Меня, наверное, из пушки будет не разбудить. Пойдём, Светлячок!

Ровно через пять минут Аврора накидывает халат и выскальзывает из комнаты.

Экзамены я сдала на отлично – все на десять баллов, кроме семерки по теории искусств. Видимо, всё-таки я недостаточно уродина. Или недостаточно сильно старалась не улыбаться, расхваливая мазню Фиеропонте. А вот Оскотт так и не нашёл, к чему придраться – и тут мне особенно помогли пометки в учебнике Рона.

Ученики ходят по коридорам бледные от недосыпа, преподаватели тоже уставшие, а некоторые ещё и злые. Но, по крайней мере, они хоть спят по ночам – у них у всех в Школе есть персональные апартаменты на первом этаже, так что они могут никуда не уезжать и восстанавливать нервную систему после общения с нами.

Но вот самое сложное позади. Осталась всего неделя – моя последняя неделя в Эбердин. В конце этой недели нас ждёт подведение итогов, вручение дипломов и памятных значков, радость и слёзы, а потом всех развезут по домам. Лучшей ученицей этого выпуска неожиданно становится моя соседка, Аврора де Меритон, но и я оказалась в первой десятке. Мне есть чем гордиться, а этот год дал мне очень и очень много такого, что навсегда останется в моём сердце. И я знаю, кого благодарить за это – но он слишком далеко, а мои руки немеют, так сильно хочу обнять пустоту.

Занятия окончились, и теперь мы можем гулять по городу сколько угодно, к огромной радости Светлячка. Я еще не спрашивала у старой леди, но надеюсь, мне разрешат забрать его с собой.

Вот только меня прогулки не успокаивают. Скорее наоборот – ведь на главной площади то и дело проходят военные построения. Марширует пехота, отрабатывает манёвры кавалерия, топот множества ног сотрясает мощёную булыжником землю, а морозный воздух дрожит от резких команд – и у меня душа уходит в пятки от тревоги.

В лавках то и дело пропадают некоторые товары – из тех, что привозили с Материка. Парнские ленты для шляпок, тембрильское кружево, бумага для писем с мануфактур Долины Шёпота, южные фрукты и орехи… множество обыденных и незаметных мелочей, к которым мы привыкли, но отсутствие которых лучше всяких других признаков неожиданно даёт понять – что-то происходит.

Утром прогулка выдалась особенно тоскливой. Старая леди уехала – её младшая дочь подарила ей девятого внука. Она обещала вернуться к выпускной церемонии, которая уже через три дня, но мне всё равно отчего-то тревожно в её отсутствие.

Светлячок сегодня тоже беспокойный – то и дело тянет меня куда-то.

Мы гуляем по большому пустырю, тут и там утыканному чахлыми тонкими деревцами, в которое превратился засыпанный землёй котлован. Король приказал разбить здесь городской парк. Стражу сняли, а по осени сюда навезли саженцев, но ни один не прижился, и сейчас это просто едва присыпанная снегом бесполезная проплешина посреди города. Ну хоть собаку есть где выгулять.

Светлячок то и дело нюхает воздух, бросается взад-вперёд и принимается рыть лапами снег. Вот только какой-нибудь таинственной магической ерунды мне не хватает для полного счастья! Как же мне хочется хотя бы одну спокойную зиму… Я не выдерживаю и увожу его домой пораньше.

И весь день меня грызёт какой-то червячок. Смутное сомнение, догадка – где-то на краешке сознания, которая никак не может до меня достучаться. Как будто тогда, той ночью, которой я развеяла пепел Замка пурпурной розы, я что-то упустила. Не заметила. Какую-то очень важную деталь.

Наступает вечер. За окном метель, угрюмо завывает ветер, гоняет пригоршни снега по площади.

Я читаю перед сном. Аврора сидит в постели в ночной сорочке, чешет кудри и напряженно о чем-то размышляет, глядя в пустоту. Последнее время она очень бледная, хотя и не ревёт больше по ночам. Ну просто ночами её не бывает в комнате.

А я, наконец, набираюсь смелости спросить – раз уж это мой единственный источник возможной информации.

– Аврор… Почему тебя отправляют домой? Я думала, тебя хотели оставить здесь у родственников.

Она так долго молчит, что я почти уже уверяюсь, то она не удостоит меня ответа. Но королева, наконец, бросает сквозь зубы:

– Не у родственников. Меня просто хотели получше выдать замуж после выпуска.

– А теперь?

– Теперь перехотели.

Это не моё дело, но я должна узнать.

– Почему? Что-то изменилось?

Аврора смотрит раздражённо, но всё же снисходит.

– Я мечтала, чтобы меня оставили в столице. Хотела даже стать учительницей в Эбердин. Это меньше того, что я заслуживаю, но я готова была пойти на это – лишь бы не уезжать. Мне почти удалось убедить отца – тем более, что у нашей семьи есть какие-то давние родственные связи с Королевством, и эта страна для нас не совсем чужая. Но тут неожиданно воспротивился дед. Старый хрыч до сих пор держит семью в ежовых рукавицах, и его голос оказался решающим.

Соседка откладывает щётку, встаёт и вдевает ноги в домашние туфли. У меня спина покрывается мурашками.

– Почему, Аврора? Почему твой дед против, чтобы ты оставалась?

Она колеблется, но бросает на меня взгляд искоса:

– Из письма мамы я поняла, что скоро в Королевстве станет небезопасно.

Аврора уходит в ванную комнату, а с меня окончательно слетает сон. Сжимаюсь в комок на кровати, обнимая Светлячка за шею.

Ну где же ты?.. Где ты…

Этой ночью Аврора уходит, уже даже не прячась. А я сижу в темноте, прислушиваясь к отголоскам зимнего ветра, заблудившегося в оконной раме, и всё не могу уснуть.

Что же я упустила? Что не заметила?

И тут замечаю, что в комнате уже не так темно, как раньше. Слабые бордовые сполохи пробиваются из-под моей подушки – оттуда, где храню прощальный подарок Замка пурпурной розы. Откидываю её и вижу, что камень горит изнутри тревожным пламенем, оно бьётся в нём, как маленькое сердце.

А потом к бордовому свечению добавляется мягкий золотистый свет – и я оборачиваюсь на него, всё ещё не веря в происходящее.

Светится шерсть моего пса. Он сидит на полу посреди комнаты, неподвижно как каменное изваяние, и смотрит в сторону двери, которую уходящая Аврора оставила приоткрытой.

На золотистых боках начинают проступать чёрные полосы – как у того южного зверя, тигра, которого я видела в учебниках. И кажется, Светлячок увеличился в размерах.

А потом мой пёс открывает пасть, клыки в которой удлинились и стали теперь совершенно ужасающих размеров, и рычит так, что у меня кровь стынет в жилах. Рычит в сторону тьмы за дверью.

Глава 12

Та-а-а-ак…

Выдохнули… Уже лучше.

Судя по всему, мой пёс – немножко не совсем пёс. Или даже совсем не пёс. Но с этим будем разбираться потом – в конце концов, раз он меня до сих пор не сожрал, видимо и не собирается. По крайней мере, теперь ясно, чего он так ко мне привязался тогда, на площади – раз он существо волшебное, наверняка узнал, что это именно я его тогда из камня «разморозила», а значит, именно мне лучше всего жаловаться на некомфортные условия пребывания в ящике.

         А вот что действительно не терпит отлагательства – так это вопрос о том, что же такого он учуял за дверью.

         Может, мне раз в жизни проявить благоразумие? В конце концов, до выпуска считанные дни остались… Хорошо бы хоть выпуститься без приключений на пятую точку.

         – Светлячок, я туда не пойду! – шепчу я как можно более убедительным страшным шёпотом.

         Мой пёс, действительно светящийся ещё похлеще того самого жука, поворачивает тигристо-окрашенную башку и смотрит на меня. Внимательно так смотрит. Я бы даже сказала, проникновенно. А учитывая, что он сейчас уже размером примерно с телёнка, и зубы у него с пол руки моей, от проникновенности этого взгляда мне хочется спрятаться под одеяло.

         И тут он поднимает гигантскую пасть, принюхивается к воздуху – а потом издаёт нетерпеливый скулёж.

         – Да что там такое? – машинально спрашиваю я. Как будто пёс может мне…

         …Аврора. Её смеющееся лицо. Протягивает печенье. Я вижу её немного снизу – так, будто сижу на полу…

         Ну вот. Приплыли.

         Хотела, называется, спокойно выпуститься!

         Со мной уже псы разговаривают. Только что Светлячок, кажется, предельно чётко дал понять, почему он так рвётся наружу. Где-то там Аврора. И судя по всему, мы должны её спасать. От чего только?

         – Что там? Что ей угрожает?

         …темнота. Просто темнота перед глазами… Ничего не видно и очень страшно…

         Мда. Не густо. Я совершенно ничего не поняла из этого видения, кроме того, что мне совершенно туда не хочется. Но идти надо.

         Да тут ещё эта мысль дурацкая, что грызла весь день – я почти-почти её уловила… но снова никак. А самое неприятное, что я понятия не имею, как подготовиться к неизвестному. Единственное, что приходит в голову – это захватить с собой на всякий случай подарок Замка пурпурной розы.

         Засовываю руку под подушку, вытаскиваю камень. Сжимаю его в ладони, тороплюсь к выходу – скорее, пока продолжающий пухнуть на глазах Светлячок ещё помещается в дверной проём…

         И тут ощущаю в ладони странную пустоту. Разжимаю пальцы – в них действительно ничего! Странно. Камень исчез.

         Проверяю внезапную догадку и опять бросаюсь к кровати.

         Так и есть! Камень каким-то образом снова очутился под подушкой. Вторая и третья попытка донести его до двери планомерно проваливаются.

         Великолепно! Кажется, камень боится выходить наружу. Он решил, что ему безопаснее отсидеться под подушкой. А я, значит, должна идти?!

         Но времени удивляться у меня совершенно нет, я оставляю в покое трусливый камень, встаю плечом к плечу с псом и осторожно выглядываю за дверь. Беспокойство Светлячка передаётся мне, и на кончиках пальцев загораются голубые искры. Надеюсь, никто не вздумает в этот ночной час выглянуть в коридор – заикаться будет до конца жизни при виде меня и собаки, сияющих как взбесившиеся новогодние ёлки, утыканные свечами.

         В коридоре темно – намного темнее, чем обычно, как будто даже луна и звёзды спрятались в испуге. А я ведь понятия не имею, куда уходила Аврора по ночам – и где же я должна теперь её искать?

         – Светлячок, след! – упрашиваю я напарника, в надежде, что он как всегда поймёт. И пёс срывается с места, несётся в сторону лестницы, по дороге сшибая здоровенным хвостом напольную вазу с букетом засушенных хризантем.

         Я, конечно же, за ним. Не хватало ещё потерять единственный источник света – мои-то искры освещают в лучшем случае ладони. Не задерживаясь, пёс проскакивает второй этаж – значит, учебные аудитории и старый корпус отметаем. Первый этаж – и мы несёмся почему-то мимо перехода в соседнее здание. Но я думала…

Столовая. Здоровенная комната с длинными рядами столов и стульев, которые стоят… стояли аккуратно возле них. Следом – смежная кухня с огромными кастрюлями и здоровенной плитой. И в самом углу – ещё одна неприметная дверь. Кладовка?

         И тут меня сшибает осознание. Настолько оглушительное, что я просто останавливаюсь как столб посреди комнаты.

         Кажется, меня опять тащат в подвалы. И кажется, я начинаю понимать, что к чему, и что именно не давало мне покоя так долго.

         Замки ведь добрые! Я знаю уже из дневника той девушки, который нашла когда-то в библиотеке Замка ледяной розы, что они создавались как печати, призванные оберегать наш мир от того, что должно было прийти из мира другого. Я подумала тогда, что речь о шелкопрядах… но что, если есть не только они?

         Не мог Замок пурпурной розы обращать в камень живых существ – особенно после того, как увял и рассыпался в пыль, потеряв всю свою магию без остатка. У него просто не было сил для этого – да и причин.

         Какая же я глупая! Должна была догадаться раньше. Ведь снова повторяется одно и то же – как только сила замков слабеет, из недр земли появляется что-то, несущее смертельную угрозу. Шелкопряды оказались вполне милыми существами, если знать, как с ними обращаться. Но с чего я взяла, что остальное, что придёт оттуда, окажется таким же?

Я уже не маленькая девочка и должна понимать, что не всегда зло – это страдающее добро, которое постигла когда-то неудача. Иногда зло – это просто зло. Без всяких оговорок. Не со всяким монстром можно договориться. Наверное, мне просто повезло, что я не встретилась с чем-то по-настоящему ужасным в детстве, когда была слишком наивна.

Вот только понимание всего этого никак не облегчает мне задачу – преодолеть страх и открыть-таки дверь этой кладовки. Обнадёживает лишь одно – я же сумела как-то «разморозить» и пса, и голубей. Значит, оружие против того нового неведомого врага у меня есть. И судя по всему, не такой уж он всемогущий – ведь, как только король приказал засыпать котлован Замка пурпурной розы землёй, нападения прекратились. Даже головные боли у людей прошли – они снова стали безбоязненно приближаться к этому месту, а стражу просто-напросто сняли за ненадобностью. Значит, этому злу нужен непосредственный контакт, и в случае чего, у меня появляется надежда убежать.

Почему именно сюда привел меня Светлячок, тоже теперь понятно. Судя по всему, это неведомое, что пугает нас с ним и угрожает Авроре, является откуда-то снизу. А ведь Школа находится совсем рядом с местом, где стоял Замок пурпурной розы! Наверняка подвалы сообщаются.

Я вспомнила о жилах чёрной породы, уходящих вглубь белого камня Ледяных Островов, и вздрогнула.

Камень. Снова и снова на моём пути. Камень живой и камень… мёртвый.

Я увидела Аврору сразу же, как только распахнула двери кладовки. За моей спиной Светлячок разрывался от угрожающего рычания. Мой пёс был уже слишком велик, чтобы протиснуться следом, но его света с лихвой хватало, чтобы осмотреться.

…Она стояла, вперившись в пустоту, посреди этой небольшой комнаты, заставленной шкафами, стеллажами и мешками, и у неё были красные глаза. А по ногам её взбиралась всё выше чёрная грязь, застывая и превращаясь в камень. Поток этой грязи выплёскивался из ещё одной неказистой двери, что была в противоположном углу кладовой и вела, по всей видимости, в те самые злосчастные подвалы. Живой текучий камень взбирался по стенам, медленно заливал потолок – словно где-то там, за дверью, у злобного великана убежало смертоносное тесто.

И тут я, наконец, отмерла. Надо срочно что-то делать! Ведь у меня получалось уже!.. Правда, кажется, голодный камень усилил свои способности за истекшие месяцы. Если раньше он мог приманивать только животных, а люди избегали даже подходить к опасному месту, то теперь получается, у него хватило сил, чтобы справиться с целым человеком. Вот только к счастью, он не смог «заморозить» Аврору так же быстро, как голубя. Это обнадёживает.

Я потёрла ладони друг о друга, вызывая знакомое ощущение покалывания и жжения в коже. Направила их в сторону девушки, которая уже почти до пояса превратилась в каменное изваяние.

Едва потоки голубых искр коснулись черноты, живой камень дрогнул и пошёл рябью. Даже те его складки, у самых ступней Авроры, что уже затвердели, сейчас снова стали мягкими, как глина, и поплыли. Я зачерпнула больше сил, призвала всю свою ярость и негодование – злость на эту гадкую тьму, посягающую на мир живых – и поток искр усилился, превратился в снопы жидкого синего пламени. Его языки обожгли остатки камня и он, словно в испуге, отпрянул, освобождая ноги Авроры. Я не останавливаясь гнала его всё дальше, смывала со стен, пола, потолка, загоняла обратно в пустоту подземелий, откуда этот ужас и явился к нам – неведомо из каких миров.

Глаза Авроры побледнели и снова стали голубыми. Она покачнулась. Я бросилась к ней, чтобы подхватить.

Светлячок снова уменьшился и протиснулся в кладовую, метнулся мимо нас в угол.

– Фу! Сидеть! – крикнула я, но было поздно. Со злобным рычанием мой пёс бросился в чёрный провал двери и скрылся за ней. Кажется, он хотел отомстить врагу, который напугал его когда-то.

И я уже собиралась осторожно усадить Аврору на пол, чтобы скорее вернуть бедового пса, пока он не наделал глупостей… Как за моей спиной тишину вспорол ледяной голос:

– Рор, отойди от неё немедленно!

Я оглянулась и увидела профессора Оскотта, который с фонарём в руках смотрел на меня с ненавистью и страхом.

Аврора вскрикнула, оттолкнула мои руки и бросилась к нему. Упала ему на грудь и прижалась, всхлипывая.

– Девочка моя, что эта ведьма с тобой сделала? Я всегда знал, что это ничтожество тебя ненавидит, но чтобы такое…

А она плакала, вздрагивала и ничего не могла сказать.

– Иди в мою комнату, а с этим отродьем тьмы я сам разберусь!

Аврора не заставила себя просить дважды. Кивнула и выбежала из кладовой. А я осталась – чувствуя, как руки наливаются свинцом, кружится голова и темнеет перед глазами. Всё-таки слишком много энергии израсходовала. Кажется, сейчас самым позорным образом хлопнусь в обморок. У меня не хватало сил даже удивляться.

Так вот оно что, оказывается… На первый этаж Аврора бегала вовсе не потому, что там переход в корпус юношей, как я подумала. Просто-напросто, здесь апартаменты преподавателей. А учитывая, что почти все они – семейные люди и пользуются ими лишь чтобы передохнуть между уроками, сейчас занята наверняка лишь парочка комнат, такими одиночками как Оскотт. Ночью на этаже наверняка очень пусто и очень тихо.

Значит, «единственная родственная душа в этом сборище ничтожеств», да, Аврора? Что ж… они и в самом деле похожи.

– Так это вы? Вы с ней…

Оскотт изменился в лице и подскочил ко мне. Прошипел, хватая за запястье:

– Ты никому об этом не скажешь, ведьма!

– Я и не…

– И я позабочусь, чтобы тебе никто не поверил! Завтра же утром сдам тебя королевской страже. Думаю, в Сенате найдутся дальновидные люди, которые постараются дознаться, откуда снова взялось мерзостное колдовство, что мы уже уничтожили много веков назад. А они найдутся, поверь!

Я сцепила зубы, чувствуя, как подступает паника. Я ведь слышала, что у Оскотта обширные связи в Сенате. Леди Темплтон рассказывала мне по секрету, что этот орган, который объединяет виднейших представителей дворянства, за годы дряхления предыдущего монарха, по сути, подмял под себя власть в королевстве. И он не собирался так просто с ней расставаться даже при новом владыке. Меня могут разменять как пешку в игре для усиления влияния.

А ещё я смотрела в глаза своего преподавателя и видела там иррациональный ужас. Страх перед магией, который закладывается в нас с детства – с тех самых «Легенд эпохи Завоевания», что детям читают перед сном. Оскотт не остановится, не попытается со мной договориться или как-то запугать. Он хочет просто-напросто меня уничтожить, как зловредное насекомое.

Изо всех сил я дёрнула руку, но Оскотт держал крепко. И тут меня осенило.

– Светлячок, ко мне!!

На мой крик откуда-то из глубины подземелий раздался слабый отголосок рычания. Вот только его услышала не я одна.

– Какая удача! Одним махом избавлюсь от обоих исчадий тьмы.

Оскотт сделал несколько широких шагов, таща меня за собой, и захлопнул дверь в подвал. Несколько раз повернул ключ, торчавший в двери, а потом положил его себе в карман.

Я отчаянно вырывалась и попыталась ударить Оскотта, но тщетно. Почему в книгах маленький, но добрый, всегда побеждает большого и злого? Почему в жизни побеждает сила?

Только оказавшись снова в своей комнате, услышав, как щёлкает замок и снаружи звенит ключ, я, наконец, по-настоящему осознала всю серьёзность своего положения.

Я заперта в комнате одна до рассвета. А на рассвете за мной придут. С третьего этажа я не спрыгну – слишком высоко, а под окнами каменная мостовая, разобьюсь насмерть. К тому же, даже для того, чтобы устроить какое-нибудь сумасбродство с простынями, потребуется выбить прочные оконные рамы, которые на зиму запирались. А окна Оскотта почти под моими, он непременно услышит. Леди Темплтон нету в школе. Мой пёс закрыт в подвале, и еще счастье, если он выберется оттуда живым, учитывая, какая дрянь там обитает. Единственный человек, который знает, что на самом деле произошло – Аврора – на стороне моего врага. А он в отсутствие старой леди и ректора – единственная власть в Эбердин. Где сейчас Рон и что с ним, я даже думать боюсь. Магию исчерпала до дна, и как долго она будет восстанавливаться, понятия не имею.