Текст книги "Дословный перевод (СИ)"
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)
– Ммммм? – ответить внятно она не могла, потому что именно в этот момент увлеченно покусывала его ухо, вызвав что-то среднее между стоном и рычанием. – Обещаешь?
– Угу. У тебя пять минут, – Власов полностью расслабился, с удовольствием рассматривая устроившуюся на нем девушку. Лёнка уселась на его бедрах, ничуть не смущалась пристального взгляда, хотя, у неё и повода-то не было. Красивая, гибкая, сильная… Но в то же время настороженная, как камышовая кошка. И сейчас эта самая кошка аккуратно, с лукавой улыбкой наблюдая за ним, активно когтила его живот, постепенно спускаясь все ниже. Но возмущаться совершенно не хотелось, особенно когда губы и язык тут же принялись зализывать следы ноготков, остановившись только у пряжки ремня. Однако, рисковать зубами, пытаясь расстегнуть этот аксессуар ртом, она не стала, доверив честь проворным пальчикам.
Чтобы полностью освободить его от одежды, девушке пришлось привстать, но продолжить активное исследование Женькиной топографии ей не удалось – стоило только ослабить внимание, как она тут же оказалась в наиболее уязвимой позиции. То есть, прижатой спиной к обивке дивана. Женька же устроился между её раздвинутых ног и начал медленно, наблюдая за выражением лица Алены, стаскивать её брюки, поглаживая каждый сантиметр обнажающегося тела.
– Время истекло, – это он пояснил такую немилость, когда она попыталась приподняться, чтобы прижаться к нему. Девушка фыркнула и откинулась на подушку, из-под полуприкрытых век наблюдая за тем, как у него с лица постепенно сходит это выражение вызова, сменяясь чем-то таким, от чего у неё ком в горле встал. Даже кожа мурашками покрылась. И стало не то жарко, не то холодно, но как-то очень уж чувствительно.
– Жень…
– Идем.
Но идти ей никуда не позволили, наклонившись, он поднял её, подхватив под поясницу, и прижал так крепко, что Аленке ничего не оставалось, кроме как обхватить его руками и ногами. Пока он перемещал её… куда-то – за направлением девушка как-то не особо следила, показалось почти жизненно необходимым уткнуться носом в его шею, провести губами по плечу. Да и просто от полноты ощущений легонько куснуть плотную кожу. Кстати, только сейчас она заметила, что намного смуглее его, на фоне её почти оливковой шкурки Женька казался аристократически-бледным.
Но и это замечание пронеслось и исчезло, когда её вернули туда, откуда сама девушка ушла совсем недавно.
"Хорошо, что ноут убрала, а то бы раздавили", – это было последней связной мыслью, перед тем, как её распластали на кровати лицом вниз. И хотя было немного даже обидно, что не может активно участвовать в процессе, разве что только постанывать и прогибаться под его руками, но это ощущение неги и заласканности заставляло ежиться и вздрагивать. Не от того, что какие-то касания не нравились, наоборот – кожа была слишком чувствительной, такой, что от малейшего движения и самого легкого поцелуя у неё дыхание перехватывало.
– Хватит…
– Я только начал, – чтобы она не смогла подняться, на спину, поперек лопаток, легла тяжелая рука, не давай не то, что перевернуться, а просто сдвинуться.
– Тоже хочу…
На это он только хмыкнул, но ладонь убрал. Аленка, пока он не передумал, повернулась, только на секунду задержавшись, когда его язык скользнул по совсем уж неприлично чувствительной точке за ухом, и сама приподнялась, жадно целуя его губы, скулы, кажется, даже раз в глаз попала, но он и не протестовал. Только все равно особой воли не дал – ни на спину уложить не позволил, ни завести свои руки за спину.
– Я же обещал, что ты доиграешься, – шепот почти обжег грудь, перед тем, как теплое дыхание сменили не менее горячие губы. – А обещания я держу…
В это момент она была, как никогда, согласна с тем, что обещания держать надо всегда, обязательно и безусловно. Особенно, такие, которые касаются настолько важных вещей.
И все равно изловчилась и, толкнув Женьку, завалила его на подушки тут же пытаясь прижать его своим телом. Не давая ему даже возможности что-то сказать, зажала рот губами, прекрасно зная, что у него преимущество в весе почти вдвое, и, стоит только захотеть, он её в любой блинчик свернет. А Власов вместо этого старался не прижать, не схватить, только бы больно не сделать. И от этого становилось не просто хорошо, а так, что хотелось сделать приятно, в первую очередь, ему.
От такой направленности мыслей, Алена даже отдернулась, как будто пытаясь оттолкнуть его.
– Что такое? – Женька не стал заваливать её на кровать, успев заметить какой-то растерянный, немного недоумевающий взгляд.
– Ничего, – торопясь прогнать на секунду мелькнувшую дурную мысль, что этот мужчина ей намного более дорог, чем она сама представляет, Лёнка снова вернулась к его губам, только теперь даже ещё более активно.
Почти агрессивно, как будто хотела не только себя отвлечь, но и его. Только этот номер не прошел – теперь Власов совершенно спокойно завалил её на кровать и уселся сверху, не давай двигаться, но не придавливая.
– Чего ты испугалась? – для убыстрения мыслительной деятельности, не иначе, ладони плотно обхватили её грудь, дразня напряженные соски большими пальцами.
И как тут можно отвечать?! Но Аленка все равно попробовала, хотя смогла выдавить из себя только что-то, в высшей степени невразумительное и малосодержательное, но с низкими горловыми нотками.
Кто знает, если бы Женька и сам уже не дошел до полной кондиции, может, и сказала бы все, но он, чертыхнувшись, решил больше не мучить ни себя, ни её, потому вместо продолжения допроса с пристрастием, потянулся к тумбочке за презервативом.
Переставшая думать о всяких глупостях Алена отобрала у него столь необходимый сейчас аксессуар и лично, медленно и проникновенно, помогла облачиться. Так старательно, что Женька что-то простонал сквозь зубы и прикусил её за плечо. И, как она ни старалась извиваться, чтобы выползти из-под него, все равно не дал этого сделать.
Хотя, очень скоро её как-то перестали волновать глобальные вопросы, типа – кто должен быть сверху. Да и зачем спорить, если ей и снизу было не просто хорошо, а замечательно. Особенно, когда Женька двигался именно так – медленно, но сильно, да ещё и, прихватывая зубами за шею, как будто, чтобы она не вырвалась. Угу, только об этом и думает… Лёнка прикрыла глаза, все громче постанывая и сжимая пальцы на его плечах, почему-то почти расстроенная, что не может поцарапать и дать понять, что это её мужчина. Но у Власова, видимо таких проблем не было, во всяком случае, пара следов укусов уже начала гореть, словно он не просто коснулся зубами, а поранил кожу.
А, черт с ним, лишь бы не загрыз. Хотя, может, именно так и стоит умирать…
– Уже поздно, мне нужно домой, – Алена лениво зевнула, пытаясь уговорить себя встать. Организм решительно отказывался, намекая, что ему очень даже комфортно, уютно и вообще, тут спинку чешут, а дома опять придется скособочиться перед ноутбуком.
– Останься, завтра утром тебя отвезу, – Женька, лежа на боку рядом с растянувшейся Лёнкой, ещё раз осторожно провел ногтями по лопаткам, на всякий случай, как бы невзначай, перебросив ногу через её обнаженные бедра.
– Мммм… – ей и самой совершенно не хотелось куда-то срываться, слишком уж была разморенной и приятно-уставшей. Но ведь надо… – У меня не во что переодеться, да и тебе придется утром такой крюк делать.
– Я тебе дам что-нибудь из своей одежды, – Власов начал потихоньку раздражаться. Вот что за манера такая – что угодно, лишь бы не так, как он сказал! – А утром чуть раньше встанем, по дороге доспишь. Все равно одну я тебя дома не оставлю, так что либо остаемся тут, либо едем к тебе.
Герман подложила ладошку под подбородок и чуть нахмурилась. Вообще-то он, конечно, прав. И оставаться сейчас в одиночестве совершенно не хотелось. Но и ночевать здесь – явное отступление от собственных правил…
Она тоже повернулась, отзеркалив его позу, разве что бедро на него не закинула, и то, потому что, учитывая их совершенно натуральный вид, это выглядело бы несколько провокационно.
– А тебе хочется ехать, или остаться здесь?
– Мне сейчас просто хочется полежать, – в противопоставление собственным словам Власов подгреб девушку ближе и, не обращая внимания на вялое сопротивление, уложил голову ей на грудь.
Н-да, а ведь это уже совсем лишнее… Но и отталкивать его Алена не стала, только напряглась всем телом. Хотя перебирать пальцами шерсть… тьфу, коротко стриженые волосы на мужском затылке начала. И ведь и самой так не хочется…
– Ладно, уговорил, – девушка чуть шевельнула плечом, намекая, что он её так может и расплющить. – Только я есть хочу…
– Никаких проблем, – мгновенно повеселевший Женька потянулся, вставая с кровати, и протянул руку Лёнке. – Идем.
– Прямо так?
– А что тебя смущает? – сам он в наготе не видел ничего предосудительного, все-таки не в толпе народа, а дома и наедине.
– Ничего, но предпочитаю иметь на себе хотя бы трусы – вдруг кто-нибудь в гости припрется, – девушка, хоть и с его помощью, но встала и заозиралась по сторонам. Из предметов гардероба в наличии были только носки, но оба, что уже хорошо.
– Я тебе свои дам.
– Спасибо, но не думаю, что ты носишь стринги, – припомнив, где она раздевалась, Алена направилась в сторону гостиной.
– Они неудобные и натирают, – Женька нашел себе в шкафу какие-то шорты. – Да шучу я, не надо так таращиться.
– Да чего уж там, они и, правда, иногда натирают… А ты дошутишься, что начну дразнить метросексуалом, – Герман, хихикая от тут же появившихся перед внутренним взглядом картин Власова в стрингах-"слониках", торопливо натянула свою одежду и шмыгнула на кухню, где хозяин терема уже вовсю чем-то гремел.
– Так что от тебя хотел отец? – Женька щелкнул кнопкой микроволновки и внимательно посмотрел на забравшуюся с ногами на диванчик девушку.
– Спрашивал, все ли у меня хорошо, – у неё даже аппетит немного пропал, когда вспомнила вчерашний разговор.
– Значит, уже донесли. Оперативно, – шикнув на приподнявшуюся, чтобы помочь Лёнку, он сам положил приборы на стол.
– Это Руслан. Он за мной присматривает уже некоторое время.
– Даже так…
Пока они, перебрасываясь незначительными фразами, ужинали, у Женьки окончательно оформилась одна мысль.
Если этот чернявый сосед, как утверждает Лёна, присматривает за ней, то как он это делает? Через дверной глазок? Глупо. Понятно, что он за ней день и ночь хвостом не ходит, но тогда справедливый вопрос – нахрена вообще такое наблюдение? В том, что её отец не оставил дочь без пригляда, Власов и не сомневался. Как бы ни ругались, а не каждый способен бросить собственного ребенка. Тем более, что, из всех источников дружно следовало – Николай Петрович Алену не просто любил, он ею гордился.
Из всего этого можно сделать только один вывод – Руслан обязан был установить за Лёнкой видеонаблюдение. И не факт, что дверь была закрыта – мог просто на записи заметить неучтенного человечка, покидающего интересующую квартиру. Но почему тогда не предпринял никаких шагов? Или предпринял и ждет грибников в ближайшей лесочке очередной сюрприз в разгар сезона?
Единственное, что можно утверждать точно – Герман-старший прекрасно знает, что именно происходит, но активных телодвижений пока не совершает. Потому как, если бы Алене грозила реальная опасность, никто бы не стал звать под отчую крышу, её бы тихо-мирно отвезли, не спрашивая мнения самой девушки.
И все-таки – что за хрень тут происходит?
– Он не сказал, почему приставил охрану? – Женька немного понаблюдал за задумчиво ковыряющейся в тарелке Лёной и, не дождавшись ответа, уточнил. – Домой звал?
– Да. Я отказалась.
С одной стороны плохо – значит, все чуть серьезнее, чем они думают, с другой – хорошо. Все не настолько хреново, чтобы идти на крайние меры. Но сам факт вероятного возвращения Алены во Владивосток вызвал какую-то даже не грусть, а злость. Ну, вообще-то, хорошего друга найти трудно, это да…
– Ясно, – Женька не стал продолжать допрос на тревожащую их обоих тему, решив, что хватит с них всякой бяки на сегодня. – А сейчас будет самое интересное. Ручки приготовь.
Герман сначала не поняла, при чем тут ручки, а потом страдальчески поморщилась. Кто бы мог подумать, что раздолбай Власов будет так пристально следить за предписаниями лечащего врача и менять ей повязки…
– Да они чистые совсем, – на всякие случай Алена спрятала означенные части тела под стол.
– Не вопрос, хочешь, чай на них пролью?
Идея получить не только порезы, но и ожоги девушку как-то не вдохновила, потому, тяжело вздохнув, она поднялась.
– Сейчас посуду помою и сменишь.
– У меня вообще-то посудомоечная машинка, так что хватит искать отговорки. Марш в ванную!
– А суров-то, суров… Да иду я уже! – Аленка увернулась от шлепка по попе и, чуть опустив плечи, поплелась в санузел.
– Нет, я освобожусь не раньше, чем через час, – окинув взглядом очередь в коридоре поликлиники, Алена исправилась, – А то и позже.
– У меня как раз будет перерыв, подъеду за тобой, – Женька вполголоса что-то сказал не в трубку. – Сама никуда не уходи, хорошо?
– Да поняла я, – Герман оперлась спиной на закрытую пластиковыми панелями стену и прикрыла глаза. – Дождусь. Только ты тогда пообедать не успеешь.
– Ничего страшного, не оголодаю. Ты поела перед тем, как идти?
– Нет, конечно, не хватало ещё, чтобы меня тут начало мутить, – Алена отвернулась, не желая пересекаться взглядами с недовольно поджимающими губы вездесущими поликлиническими бабками. Видимо, своим разговором она мешала им делить подробностями букетов своих заболеваний. Странно, ладно они под дверью терапевта сидят, тем паче – кардиолога, но что делает эта толпа у хирурга?!
– Один раз утром оставил без присмотра, и уже начались выбрыки. Когда снимут швы, завезу тебя куда-нибудь пообедать. Мне пора, позже увидимся.
– Угу, беги.
Спрятав телефон в сумочку, Алена, у которой от предстоящей процедуры нехорошо так что-то вертелось в районе желудка, сосредоточилась на рассматривании собственного маникюра. Футболки с длинными рукавами уже начинали реально бесить, но и являть миру свои травмированные конечности девушка не хотела. Это самые близкие знают, что произошло, а каждому не станешь объяснять, точно примут за сумасшедшую. Не то, чтобы её так волновало мнение окружающих, более того – чихала она на него, но и становиться парией, от которой, как от чумной, шарахаются прохожие, тоже не хотелось. Хотя, Женя не дал бы никому так с ней обращаться.
Как-то незаметно для самих себя они все эти две недели, пока Алена была на почти осадном положении, провели вместе. Да, естественно, расставались, работу никто не отменял, но так получалось, что вечером он приезжал к ней, и они либо оставались у самой Герман, либо ехали к нему. В последние дни Власов постоянно настаивал, чтобы ночевали у него. Конечно, это было разумно, учитывая, что он, в отличии от девушки, человек подневольный, утром ехать на работу, но все равно… Хотя, Алена не особо и протестовала, ей было без разницы, где спать, да и его квартира уже воспринималась не как неизведанная территория, а, скорее, место, где ей будут рады и всегда поприветствуют поцелуем или чем поинтимнее, но…
Вчера она осталась у себя, да и Женя уехал домой. И не поругались, а все равно было неожиданно и несколько обескураживающе, когда до Алены дошло, что последние шесть суток они расстаются только ради его работы. Все остальное время – постоянно вместе, и это казалось таким естественным и нормальным, что становилось страшно.
В салоне, скрипя зубами и скрепя сердце, больничный Герман признали, хотя и в таких выражениях, что впору обходить это место седьмой дорогой и сбегать к бабкам, "выливающим" порчу.
Женька же ничего предосудительного в том, что они все время вместе не видел, более того, выглядел вполне довольным жизнью вообще и данной ситуацией – в частности.
– Тебе со мной хорошо? Тогда в чем проблема? – это он спросил у хмурой Лёнки, которая полвечера пыталась понять, куда все это приведет.
И хотя с первой частью она согласилась, но все равно, сославшись на громадный объем предстоящей работы по переводу, трусливо попросилась домой. Не сказать, что Женька был рад этому решению, однако, спорить не стал, молча отвезя девушку по требуемому адресу, где и оставил, предварительно проверив все потенциальные места тайных злоумышленников. И созванивались они все пару раз. Ну, ладно – три. По полчаса каждый…
В результате Аленка проснулась злая и невыспавшаяся гораздо больше, чем если бы Власов остался у неё. И есть не хотелось, а ещё понимание того, что скоро идти к хирургу на снятие швов совсем уж не вдохновляло…
– Девушка, идемте, – молодой врач, почти полностью скрывший умное (наверное) лицо за маской и колпаком, поманил за собой Герман, не обращая внимания на мгновенно недовольно загудевшую толпу.
– Она за мной, – сухонькая старушка, опиравшаяся до этого на клюку, продемонстрировала чудеса мгновенного исцеления прыгнув к кабинету едва ли резвее самой девушки.
– Вас я приму следующей, – неизвестно успокоил этот ответ воинственную бабушку или нет, но Алена решила, что выходить будет осторожно – кто его знает, кто там за углом с клюкой наперевес ждет? – Присаживайтесь.
Герман закатала рукава и устроилась на прикрытой клеенкой кушетке, решив не сводить глаз со светильника-"таблетки" на стене. Ну её, эту храбрость, лучше она будет нерешительной, но в сознании, чем совсем наоборот…
– А почему вы позвали меня без очереди? – рассматривать предметы интерьера ей уже надоело, а процедура не перевалила ещё и за середину.
– Потому что большую часть тех, кто сидит в коридоре, я вижу с завидной регулярностью, – медик предельно осторожно потянул нитку одного из швов, заставив Алену поморщиться. – Насмотрятся передач о здоровье, и каждый день находят у себя новые болячки. Зато точно знаем, о чем вчера рассказывали – они косяком по всем специалистам ходят…
– Какая у вас интересная работа, – Герман сдалась и просто закрыла глаза, отметив про себя, что когда ранки обрабатывал Женька, ей было не то, чтобы приятнее, но спокойнее – точно.
– Не жалуемся. Да, кстати, вы вены неправильно вскрывали, кто ж так режет?!
– А вы хотите научить делать это правильно? – хотя сам разговор и возвращал к неприятным ассоциациям, но Алене стало смешно. Какой добрый доктор – все расскажет.
– Нет, но, как специалист, отмечаю, что такое у вас впервые, – врач хмыкнул и, протерев ей руки какой-то пахучей жидкость, кивнул медсестре, все это время просидевшей за столом, как памятник неизвестной секретарше. – Таня, наложите повязки.
Девушка в настолько туго натянутом халатике, что тот разве что не трещал на могучей груди, невозмутимо забинтовала обработанные порезы и вернулась на свое место. Все так же молча. Алена даже про себя восхитилась степени дрессуры. Поневоле начнешь ждать, когда же старательной работнице дадут кусочек сахара.
– Итак, Алена Николаевна, – врач мельком посмотрел в карточку, – как, чем и сколько раз промывать, вам написал, – робот-медсестра тут же положила на край стола бумажку, – если не будете царапать, даже шрамов не останется. Может быть. И больше такой фигней не страдайте, лучше сразу завещайте свое тело нашему мединституту, им всегда материал для обучения нужен.
– Я поняла, большое спасибо, – Герман натянула рукава водолазки на свежие повязки и встала. Предложение сдаться на органы в её душе явно отклика не нашло.
– На здоровье. Зовите ту бабушку…
Интересно, ей показалось, или доктор вместе с медсестричкой синхронно вздохнули и поморщились?
Решив, что все равно из салона придется уходить, чтобы не оказалось, что уволили её за какие-нибудь неведомые провинности, Алена созрела для желания закрыть больничный и написать заявление по собственному желанию. Хоть и немного тревожно, но на жизнь, пусть и не роскошную, но сытую, заработает.
Это даже если не касаться счета, на котором лежат остатки денег, оставшихся от продажи квартиры во Владивостоке. Удивительно, но мама в тот раз все-таки пошла навстречу, а отец не стал препятствовать. Алена же, купив двушку и оплатив обучение в одном из ВУЗов города, к остальному не притрагивалась. И не потому что была такой гордой – как ни крути, а первое жилье было куплено на средства родителей, просто хотела иметь какой-то запас, тем более, что помощи ждать было не откуда…
Мельком посмотрев на часы, Алена поняла, что освободилась всего через полчаса вместо анонсированных полутора. Так, теперь глобальный вопрос – звонить Женьке или нет? С одной стороны, ври себе или нет, а она по своему вредному рыжику соскучилась, да и он сам же попросил, хоть и в приказном порядке… А с другой – он же работает, не хочется срывать только из-за того, что попался понятливый медик.
В конце концов, здравый смысл победил, особенно, когда девушка поняла, что не представляет, какой именно врач открывал ей заветную зеленую бумажку.
– Привет ещё раз, не отвлекаю?
– Не-а, – Власов явно потянулся во время ответа. – Ты до сих пор в очереди?
– Нет, мне швы уже сняли, скажи, пожалуйста, у кого мне закрывать больничный? Все равно ведь уже в поликлинике, сразу и заберу, чтобы потом не бегать.
– Второй этаж, сорок восьмой кабинет. Я сейчас позвоню, она тебе все подготовит. Очень больно было?
– Да не особо, – от прозвучавшего сочувствия и какой-то нежности Алене захотелось свернуться клубком и замурлыкать. – Но как менял повязки ты, мне нравилось больше.
– Если хочешь, я тебя сегодня всю замотаю в бинты, – хохотнул Власов.
– Это такое приглашение поиграть в фараона и мумию? Так, я уже на втором этаже, звони, подожду в коридоре, – Герман остановилась перед дверью с указанной цифрой. – А после того, как заберу – сбегаю на работу, нужно кое-что уладить.
– Лён. Давай потом, не мотайся по улицам.
– Жень, в будние дни ты работаешь, а по выходным у нас отдыхает отдел кадров. Я ни в какие подворотни сворачивать не буду, честно, все на людях.
Власов немного помолчал, хотя и очень уж неодобрительно.
– Ладно, только, пожалуйста, осторожнее.
– Естественно. Предупреди врача.
– Сейчас.
Видимо, царственного вида дама, восседавшая за заваленным какими-то бумагами столом, была и в самом деле хорошей знакомой Жени, потому что без лишних вопросов написала нужную бумажку и отправила в соседний кабинет ставить печать. На завуалированное предложение Алены отблагодарить отзывчивую женщину, ответила фырканьем и предложила не маяться дурью. Да и в непонятного назначения комнате, где Герман, почти не глядя, шлепнули штамп на бумажке, к ней отнеслись со странным пониманием, что девушку даже немного насторожило – как-никак в России живет, а тут…
Освободившись от таких невеселых забот, Лёнка вышла на улицу, с удовольствием жмурясь от удовольствия, когда солнечные лучи коснулись её лица. Конечно, Власов её в подвале не запирал, да и вообще в черном теле не держал, но на свежем воздухе девушка последний раз была только на той самой даче. Эти выходные они провели у Женьки, непонятно чем занимаясь, но воспоминания остались самые хорошие.
И хотя к этой прогулке он отнесся со сдержанным недовольством, но Алену нужно было просто побыть одной, погулять, подумать, решить, что делать дальше с этой становящейся странно похожей на постоянные отношения "дружбой". И ни в какие авантюры она ввязываться не собиралась, хватит уже имеющихся непоняток. Но вот решить вопрос с работой стоило, нельзя откладывать дальше, иначе все накопившиеся вовремя вопросы вылезут в самый неподходящий момент.
Главный офис сети салонов находился в недавно открывшемся деловом центре, где Герман в простых джинсах, футболке и кедах смотрелась несколько чужеродно. Охрана, хоть и недовольно зыркнула на нарушительницу дресс-кода, однако, препятствовать не стала. На улаживание формальностей по уходу с работы ушло не так много времени – болезные сотрудники компании оказались не нужны, потому Алена пошли навстречу, разрешив написать ПСЖ без отработки с тем, чтобы не проводить больничный лист. Девушка не стала кочевряжиться – те жалкие копейки, который придут на счет за пропущенные семь дней работы ни в какой сравнение не шли с возможными проблемами, "случайно" возникающими с такими вот неугодными сотрудниками.
Прикинув по времени, что ещё вполне успеет забрать с уже бывшей работы свои мелочи, Герман устремилась по проспекту мимо бабушек, торгующих букетами из первых приусадебных цветов и кучки косплееной молодежи, разрисованной под героев любимых анимэ.
Почему-то сам факт, что она теперь не подчиненная Олега Николаевича вызывал если не бурную радость, то сдержанный восторг. Наверное, слишком долго терпела снисходительность этого козла. Но затевать какие-либо разборки, пользуясь уходом, она тоже не собиралась – не хотелось опускаться до его уровня.
Когда до салона оставалась пара сотен метров, мобильник снова подал признаки жизни. Один взгляд на определившийся номер заставил девушку замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.
Нет, она была совершенно не против поговорить, но такие активные попытки связаться после почти трех лет молчания серьезно настораживали.
– Привет.
– Ален, приезжай. Мама в больнице.
– Ничего не забыла? – Женька с тревогой наблюдал за мечущейся по комнате девушкой, прекрасно понимая её состояние, но не зная, чем помочь.
– Нет. Не знаю… – в какой-то момент Герман перестала мельтешить и, выронив куртку, села прямо на пол возле собранного чемодана. – Жень, мне страшно.
– Иди сюда, – он поспешил опуститься рядом, обнимая и прижимая Лёну лбом к своему плечу. – Ведь сказали же, что ей уже лучше. Подумай сама, зачем в этом обманывать?
Аленка окончательно отбросила скомканную тряпку, в которую превратилась одежда и сильно, до впивания ногтями в его кожу, обняла Власова, вжимаясь в теплое тело.
– Наверное, ты прав. У мамы давно больное сердце. Она всегда так скучала, просила приехать, а я…
– Тихо! – Окрик заставил её замереть и перестать до крови закусывать губу. – Не говори того, что только что собиралась.
Девушка глубоко вдохнула, пытаясь и успокоиться, и кивнула.
– Ты прав.
– Ален, даже если что-то забудешь, ничего страшного. Едем, отвезу тебя в аэропорт, – он потянул её за руку, принуждая подняться с ковра.
– Да, конечно, – в последний раз оглянувшись по сторонам, девушка вышла в подъезд. И уже спускаясь по ступенькам пыталась понять – почему сложилось впечатление, что она сюда уже не вернется? Или это расшатанные нервы выделывают такое с разумом?
Наверное, они о чем-то говорили, пока Власов вез её в аэропорт. Во всяком случае, вроде, не молчали, а вот темы совершенно не отложились. Все мысли были о больной маме. О том, что давно стоило засунуть свою гордость в… куда-нибудь глубоко и приехать повидаться. Только что теперь об этом говорить…
Времени до регистрации было не так много, потому Алена просто обняла Женьку и на пару секунд замерла, чувствуя, как такие знакомые руки стискивают её талию.
– Во время пересадок обязательно отзвони, что все нормально, хорошо? – Власов крепко сжал ладонью её затылок, запрокидывая голову и глядя в глаза. – Поняла?
– Да, – Алена приподнялась на цыпочках, чтобы максимально приблизиться к его лицу. – Я не знаю, когда вернусь.
– Но ведь вернешься?
– Обязательно, – она скользнула щекой по немного шершавой щеке, тайком вдыхая его запах.
– Хорошо, тогда обо всем и поговорим, – Женька неохотно убрал руки, прекрасно понимая, что до неё сейчас не совсем доходит происходящее, слишком сильно напряжена. – Иди.
– Угу.
Власов последил, как девушка прошла контроль и, пару раз оглянувшись и махнув на прощание рукой, затерялась в толпе, ждущей приглашение на посаду. Конечно, лететь прямым было бы удобнее, но из их города до Владивостока рейс был два раза в неделю, и ждать почти двое суток Лёнка не захотела. Вот и придется пересаживаться первый раз в Москве, а второй – в Хабаровске.
Женька прекрасно понимал, насколько она переживает за здоровье матери, да и, чего уж там – считает себя виноватой, только все равно были на этот счет нехорошие подозрения. Слишком все успокоилось. Их служба безопасности, которую Власов, беззастенчиво пользуясь положением руководителя отдела, припряг к расследованию всей той хрени, которая творилась с его девушкой, только развела руками. Ничего, что указывало бы на необходимость таких мер, не было. Алена никому не мешала, на пути к миллионам не стояла, потому так и осталось непонятно – кто и зачем пугал, а потом и откровенно вредил Герман. И все равно, пока она там – он как раз ещё раз покопается во всем этом дерьме. Конечно, есть риск измазаться, но оно того стоит.
Перелеты всегда давались ей с трудом. И не из-за боязни высоты – Алена ненавидела чувствовать себя зависимой. А тут Герман ничего не могла сделать, сиди себе в кресле и надейся, что не попадешь в ту графу статистики гражданской авиации, которую выделяют траурной ленточкой.
Ни есть, ни пить, ни спать не хотелось совершенно, но, чтобы отвязаться от бортпроводников, она прикрыла глаза и откинулась на кресле, делая вид, что задремала.
А мысли, одна другой дурнее и страшнее, так и лезли. Хотя уже и узнала, что маме немного лучше, но инфаркт – не самый хороший диагноз, неизвестно ещё, чем все закончится, так что расслабляться рано. Из речи позвонившей сестры она разобрала только, что маме стало плохо рано утром, когда все ещё спали. Хорошо, что отец проснулся от грохота, когда она, падая, уронила монитор компьютера.
Перед глазами слишком уж живое воображение прокрутило эту картинку, заставив Алену стиснуть губы и с трудом сдержать желание заорать от собственной беспомощности.
Несколько часов назад мамочку перевели из реанимации в палату интенсивной терапии. Что это значит, девушка не знала, но, наверное, стало лучше. Во всяком случае, Герман на это надеялась. Потому что больше ничего не оставалось – только сидеть в этом долбанном кресле, сжимать от напряжения кулаки и зубы и молиться.
Хотя сами часы перелета, казалось, тянутся бесконечно, Алена вздрогнула, поняв, что через несколько минут они сядут в её родном городе. Из которого сбежала, бросив, практически, все, и в который теперь так спешила.
Она даже не совсем помнила, как оказалась в здании аэровокзала, все время оглядываясь, стараясь поймать взглядом фигуру отца. Хотя, наверное, сейчас он рядом с женой, но все равно хотелось увидеть их всех – и папу, и маму, и даже Алину с Ильей. Плевать, как они расстались, и что при этом друг другу сказали, главное, чтобы были живыми и здоровыми.
– Алена!
Девушка резко повернулась на окрик, отчего её чуть повело. Наверное, не есть почти сутки – не самая лучшая идея…
