Текст книги "Дословный перевод (СИ)"
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Дяденька-"агент" только успел высунуться из своего засадного куста, как спрятался обратно. То ли узнал Алену, то ли рассмотрел выражение её лица, но рисковать предусмотрительно не стал.
В послеобеденное время немногочисленных болезных разогнали по палатам предаваться здоровому сну, поэтому санаторий производил несколько странное впечатление одновременного присутствия и безлюдности. Но для Лёны эффекты в стиле Стивена Кинга были наименьшей из сложностей. Сейчас нужно успокоить маму, а потом сесть и хорошенько подумать, что делать дальше. Расставаться с Женькой не хотелось совершенно, но и его обвинения. Не считала она себя в этом грешной. Ну, если немножко, а не в том количестве и качестве, которые ей предъявили. Да, и утаила, и обманула, но… Черт, видимо, не всегда ложь во благо считается смягчающим обстоятельством.
Мама Ира сидела в кресле-качалке возле окна, что-то там тщательно высматривая. Если пыталась не проворонить дочь, то зря – вряд ли Алена подгребала бы со стороны моря, куда и выходили балконы корпуса. Наверное, просто глубоко задумалась, поэтому даже пропустила появление Лёны.
– Привет ещё раз, – девушка прошла в комнату и плотно прикрыла дверь, не желая посвящать в свои проблемы прочих постояльцев.
– Ох, я уже начала волноваться, хотела такси взывать, – женщина удивительно резво встала.
– Стоп. Мамуль, хватит скакать, ещё голова закружится, – Алена обняла и поцеловала маму, как бы невзначай подталкивая к кровати. – Давай присядем.
– Как ты, солнышко? – Ирина Леонидовна попыток усадить себя не оценила, больше занятая рассматриванием дочери. Умывание немного исправило ситуацию – припухлость с лица ушла, но вот глаза все равно остались красными, а нос – немного сопливым. – Что у вас случилось?
– Да все будет хорошо, обычная ссора. Извини, что расстроила, – Лёнка все-таки смогла усадить её и устроилась рядом. – Как бассейн?
– Ален!
– Что? Серьезно, это все ерунда, просто ты позвонила, когда я была обижена на весь белый свет, – девушка, повинуясь нажиму материнской руки, легла на кровать и устроилась головой на коленях Ирины Леонидовны.
– Помнишь, лет пятнадцать назад мы отдыхали на Русском? И местные ребята дразнили тебя коломенской верстой, – теплые пальцы нежно прошлись по темным волосам, расправляя чуть спутаны ветром пряди. – Там ещё был мальчик Рустам, который называл тебя медузой, из-за того, что у тебя были всегда холодные руки.
– Да, помню, – Аленка невольно улыбнулась. Она рано вытянулась, поэтому оказалась почти на полголовы выше сверстников. Естественно, те этому жутко завидовали, вот и дали обидной прозвище. Это было именно то самое золотое детство. Никому не нужно ничего доказывать или хвастать – все вместе загорелой до черноты гурьбой носились по пляжу, доводя родителей до нервного тика своими выходками.
– Это был последний раз, когда ты плакала из-за того, что сказал какой-то мальчик. Во всяком случае, так, что это кто-то видел. Так что у вас произошло?
– Мам… – девушка замолчала. Конечно, как-либо дерзить и одергивать она не собиралась, но и рассказывать правду нельзя – тогда придется начинать сначала, а вряд ли здоровье Ирины Леонидовны сильно поправится от осознания масштабов происходящего.
Но вот тут Алена оказалась совершенно не права.
– Доча, если ты не желаешь рассказывать, потому что просто не хочешь – это одно. А если из-за проблем папы, то зря – я в курсе всего.
– Это сейчас такой еврейский ход, чтобы я покаялась вообще во всех грехах? – она прикрыла глаза от удовольствия. Все-таки Лёне очень не хватало матери. Вроде, давно уже выросла, самой пора семью заводить, но вот этой щемящей нежности, от которой хочется зажмуриться ещё плотнее и прижаться к маминой груди, сильно недоставало.
– Что за выражения? – в отместку Ирина Леонидовна чуть дернула её за мочку уха.
– Ай! Я больше не буду, правда!
– Смотри у меня… А насчет откровенности – Коля рассказывает мне если не все, то очень многое. И про эту дурацкую проверку я тоже знаю. Хотя, по мне это просто идиотизм чистой воды, он на них работает уже больше десяти лет, а теперь – это…
Алена проглотила ещё более резкое высказывание, чем то, за которое ей надрали ухо. Вот уж никогда бы не подумала, что мама в курсе таких интимных подробностей отцовского дела. Для всех он был просто очень удачливым бизнесменом, пользующимся поддержкой власть имущих на уровне федерального округа. И крайне мало кто знал, что большая часть предприятий, входящих в состав консорциума, на самом деле принадлежит не Николаю Петровичу, а чиновникам высокого ранга. И отнюдь не боязнь этой псевдоборьбы с коррупцией, кумовством и прочими прелестями российского бытия заставила их сделать Германа кем-то, вроде очень высокооплачивого топ-менеджера. Просто у него получалось зарабатывать деньги в тех направлениях, на которых прогорало большинство его конкурентов. Вот и создали что-то, типа великосветского литературного кружка. Только вместо свежих поэм и виршей тут обсуждалось несколько иное. И оно, это иное, исчислялось суммами, от которых у рядового человека мог бы случиться удар и пожизненный нервный тик.
– И давно ты в курсе?
– Если ты о его делах, то Коля рассказывал, ещё, когда это все начиналось. А про именно этот случай – вчера вечером. Он ведь ночует здесь. Боится, что и меня могут вмешать. Наивный он, кому я, кроме него, нужна… Да и потом – все, что хотели, уже выяснили, поэтому тебя точно больше трогать не станут. Но все равно будь осторожна, хорошо?
– Мне нужна. И Илюше с Алиной. Ты нам очень нужна, поэтому больше никогда так не говори, – Алена перестала стоить из себя разомлевшую от хозяйской ласки кошку и приподнялась, обнимая маму за шею. – Я и не знала, что он тебе все это рассказывает. А осторожность… Акций у меня уже нет, поэтому я теперь тоже никому не нужна. Ну, из врагов, – тут же исправилась девушка, заметив, как Ирина Леонидовна нахмурилась.
– Это был больше психологический ход – посмотреть, что он будет делать, если возникнет угроза для его ребенка, а отлучиться, да и вообще как-то проявить эмоции, нельзя, это сразу сочтут слабостью, и тогда все станет намного хуже. А может, заодно пытались окончательно настроить против нас, кто знает. Когда ты уехала, у меня сердце было не на месте, все время боялась чего-то похожего. Ты же совсем одна была, беззащитная. Вот он и старался про тебя вообще не упоминать, чтобы постепенно забыли. Только не получилось…
– Мам, это не папина вина, и, уж тем более – не твоя. Просто людская подлость и жадность. Все элементарно и незамысловато. Можно сказать, вечные человеческие ценности…
– Ты говоришь, совсем, как он, – мама, вроде, и улыбнулась, но как-то совсем не весело. – У меня сейчас по расписанию массаж, сходи, пожалуйста, в двадцать восьмой кабинет, предупреди Наташу, что меня сегодня не будет.
– Да, конечно, – Алена сразу поняла, что её хотят на несколько минут убрать из палаты. Правда, зачем именно – не совсем ясно. Ладно, мать имеет право на капризы, а немного отвлечься им обеим не повредит.
Наташа, оказавшаяся маленькой жизнерадостной толстушкой в белом халате, предупреждению вняла, и, в свою очередь, заверила, что готова принять Ирину Леонидовну в любое удобное для неё время после пяти – все равно на работе сидеть до половины восьмого, а по записи никого нет.
Раскланявшись с мануальным терапевтом, Алена вернулась к маме, которая уже ждала её на балконе, пристроившись на самом солнцепеке.
– Может, перейдем в тень? Обгоришь же, – девушка чуть передвинула стоящий тут же небольшой зонтик, типа пляжного.
– Нет, мне хочется погреться. А теперь рассказывай, из-за чего поругались с Женей. Кстати, он мне понравился.
– Я знаю. Он вообще хороший…
– Тогда внимательно слушаю. – Алена хотела было закатить глаза от такой настойчивости, но не стала обижать маму. Да и, кто знает, может, и самой станет легче, если рассказать… – Давай по порядку, с чего все началось? Несколько часов назад у вас точно все было хорошо…
– Началось все с Алины. Только, пожалуйста, не волнуйся, её проблему мы решим.
Все ещё думая, как бы сформулировать все так, чтобы не причинить ненужных волнений, Лёнка постепенно рассказала почти все. Единственным, что она упустила, было гостевание у Астахова. Вряд ли об этом нужно упоминать. Да и о личности того, кто поможет с фотосессией младшей сестренки, Алена тоже сообщила очень уклончиво. Просто старый знакомый, который должен услугу. Говоря по существу, девушка и не соврала, но в этот момент умение вот так уклончиво и не врать, но и правды не говорить как-то не особо радовало.
– … вот тогда ты и позвонила.
Как оказалось, рассказывать ничуть не легче, чем копить в себе, но хотя бы от слез смогла сдержаться.
– А ты говорила ему именно по этим причинам? Ничего другого не было?
– Это ты осторожно спрашиваешь, не стала ли я снобом? Нет, мамуль. Я не хотела его обидеть, но, похоже, что получилось…
Они замолчали на несколько минут. Алена пыталась понять, зачем только что добавила седины на виски матери. Ирина Леонидовна же о чем-то напряженно размышляла.
– Ален. Естественно, я на твоей стороне, но… И его тоже понимаю. Ты когда-нибудь думала, почему я вышла замуж за твоего отца?
– Не раз и не два.
– Я люблю его. И тридцать лет назад любила, и сейчас. Да, не так, как тогда, по-другому, но все равно. Он и в молодости был таким же – властным почти до диктатуры, упрямым.
– Нетерпимым.
– Да. Как и ты. Любить таких, как вы с папой, сложно. Вы очень ответственные, стараетесь все взять на себя, только иногда нужно дать себе расслабиться. Не пытайся тащить все одна, дай ему возможность быть ведущим. Просто, если будет нужно – немного корректируй направление.
– Поверить не могу, что ты учишь меня, как правильно вести себя с мужчинами, – Лёнка даже рассмеялась.
– Этому ты и сама научилась. Я советую, как не обидеть любимого мужчину. А это большая разница.
– Почему ты раньше мне этого не говорила?
– А ты бы поняла? – Ирина Леонидовна тихо рассмеялась, заметив выражение досадливого согласия на Аленкином лице. – Вот именно. Я очень старалась не давить на вас, этого и со стороны папы хватало.
– Ага, только мы же самые умные, на чужих ошибках не учимся, только исправно делаем свои…
Девушка сразу поняла, о чем идет речь. Когда она была подростком, шли девяностые. Середина и конец десятилетия. Это сейчас она знает, что тогда происходило, и смутно представляет, чего стоило отцу не потерять бизнес, а развиваться и идти вперед. Не скатиться в откровенный криминал, удержаться на плаву. Они тогда могли его не видеть целыми днями, о каком уж суровом воспитании могла идти речь. А мама… Такое впечатление, что она винила себя за то, что не смогла им быть одновременно обоими родителями. Вот детки этим и пользовались. Когда же папа попытался приструнить, оказалось, что поздно уже – порка не поможет, а поганые характеры уже сформировались. Единственным из них нормальным ребенком был Илья. Спокойный, нелюдимый мальчик с явным художественным талантом. Интересно, отец полностью задавил в нем эту жилку, или хоть что-то осталось?
– Мам, а Илюша сейчас чем занимается? – стыдно признать, но она ничего не знала о жизни брата… Да, мама что-то упоминала в телефонных разговорах, но Алена всегда пыталась от этого абстрагироваться, чтобы не чувствовать себя совсем одинокой.
– Он полгода назад переехал жить в Уссурийск, работает дизайнером в рекламном агентстве. Говорит, что очень нравится.
– Это хорошо. А как к этому отнесся папа?
Ирина Леонидовна только махнула рукой.
– А от вас с ним реакции все равно не дождешься. Кивнете с каменными лицами и все. Он не обрадовался, но и не противился. Главное, что Илюше там хорошо, да и недалеко, мы часто видимся. – На это девушка не ответила, понимая, что мама, может, и не хотела подчеркивать, насколько далеко уехала Алена, но все равно не сказать это не могла. – Я же знаю, что ты вернешься туда. Хотя бы за Женей.
– Спасибо, что понимаешь это.
– А кто же ещё поймет, как не мать? – женщина чуть задержала дыхание и зажмурилась, сдерживая уже появляющиеся слезы. – Сиди, я открою, – Ирина Леонидовна встрепенулась от стука в дверь. – Это Коля.
Глядя, как мама целует вошедшего отца, Алена поймала себя на мысли, что, думая, почему родители до сих пор вместе, несмотря на такую разницу характеров и темпераментов, упускала, что дело не в детях или чем-то другом. Просто они были… на своих местах, что ли. Другая женщина не смогла бы жить рядом с Николаем Петровичем, а другой мужчина окончательно подавил бы Ирину, приняв её мягкость и уступчивость за слабость. Все должно быть в равновесии, вот только как эту самую точку найти?
Пока Алена отстраненно смотрела на родителей, те о чем-то вполголоса говорили, причем, тема беседы отцу точно не нравилась. Он пару раз что-то резковато ответил, не переставая упрямо качать головой. Наконец, похоже, мама его уломала, потому что она, легко улыбнувшись, поцеловала мужа и снова вышла на балкон.
– Ален, пообещай, что скоро приедешь к нам хотя бы на пару недель.
– Конечно. А почему ты говоришь об этом сейчас?
– Я все-таки пойду на массаж, а вы пока поговорите с папой, – Ирина Леонидовна неожиданно сильно обняла дочь. – Я тебя люблю, солнышко наше.
– И я тебя, только мне уже страшно – что вы задумали? – покосившись на хмурого отца, не сводящего с них взгляда, девушка нежно поцеловала мать в лоб и, так, в обнимку, они покинули балкон.
– Ничего особенного. Папа тебе все расскажет. А мне пора, – подхватив какой-то сверток, лежащий в изножье кровати, Ирина Леонидовна улыбнулась немного дрожащими губами и вышла за дверь.
– Пап?
Николай Петрович прошелся по комнате, тронув листья какого-то огромного экзотического лопуха, кадка с которым приткнулась в углу за туалетным столиком, и только после этого посмотрел на дочь.
– Ты точно хочешь уехать с ним?
"Начинается…"
Вслух она этого не сказала, даже выражение не поменяла, но появившееся глухое недовольство заставило сжать пальцы в кулачки.
– Я понимаю, что ты не одобряешь ни то, как я живу, ни с кем. Но это мой выбор. Пожалуйста, давай не будем снова ругаться из-за этого.
– А разве я сказал, что не одобряю?
– Иногда говорить не нужно, и так все понятно, – Алена встала напротив него, одернув себя, когда руки, словно сами по себе, попытались скреститься под грудью.
– Просто скажи. Ты хочешь ехать с ним или нет?
– Да.
– Документы с собой? Тогда вставай, и идем, – он повернулся и пошел к выходу.
– Подожди секунду. Ты хочешь…
– Не хочу. Знала бы ты, насколько не хочу. Но в аэропорт отвезу. Вещи потом пришлем, не волнуйся. – Вот как раз это её волновало меньше всего, барахла у неё и дома хватит. Но такое заявление от отца… – Для меня будет намного лучше, если ты останешься, но если хочешь уехать, мешать не стану.
Сказать, что Алена была удивлена, было бы слишком мягко, поэтому она ответила первое, что пришло в голову:
– Рейс отправляется через пятьдесят минут. Я не то, что не успею на регистрацию, мы физически не сможем попасть в Артем до вылета. Уеду завтра. Но за предложение – спасибо.
– Тоже мне, нашла проблему, – Николай Петрович вынул мобильник и, быстро найдя нужный контакт, все с тем же недовольным выражением лица перевел взгляд на вид за окном. – Миш, привет, это Герман. Да, я тоже рад. А звоню по делу – минут через сорок пять по расписанию должен быть вылет в N***. Задержи на часик-полтора. Ну, скажи, что решили перепроверить самолет перед отправлением. Кстати, лучше его, в самом деле, ещё раз посмотреть, этим рейсом полетит моя дочь. Нет, Алена. Да знаю, что обнаглел, сделаешь? Хорошо, буду должен, – мужчина убрал телефон в карман и повернулся к Лёнке. – Едем?
Честно говоря, это был тот редкий случай, когда у Лёнки дар речи пропал полностью. И даже не от этого поступка, а от выражения, с которым папа на неё смотрел. Да, досада никуда не делась, но… Он её понимал. Не одобрял и внутренне скрипел зубами, а сам при этом помогал, потому что прекрасно все сознавал.
Так и не дождавшись ответа, Николай Петрович, как маленькую, взял её за руку и, прихватил лежащую в кресле сумку, повел за собой.
– Паспорт хоть с собой, или это тоже нужно решать?
– С собой. Пап…
– Потом.
Именно так, молча, они вышли на парковку санатория, где уже ждал неизменный водитель.
– Леш, нужно попасть в аэропорт не больше, чем за час, – усадив дочь, Николай Петрович и сам устроился рядом.
– Сложно. Но можно, – Алексей плавно тронулся с места, и тяжелый автомобиль начал набирать скорость.
– Ты делаешь это, потому что попросила мама? – Алена специально понизила голос, стараясь говорить так, чтобы услышал только отец.
– Честно? Да, – Николай Петрович с на редкость невозмутимым видом смотрел вперед, словно все происходящее для него было совершенно привычным и обыденным. – Но и мешать уехать тебе завтра не стал бы.
– Спасибо, что не стал обманывать.
– Приезжай чаще, Ира скучает по тебе.
– Мне тебя тоже не хватает, пап, – она прекрасно поняла окончание фразы, которое он опустил.
Герман кивнул, словно она сказала какой-то ничего не значащий пустяк. А Алена только усмехнулась. Это же отец. Который многое ради неё сделает, но совершенно не умеет выражать чувства вслух.
Черт, снова какие-то слезы на глаза полезли… Наверное, день у ней сегодня такой. Рыдательный. Но окончательно разреветься ей не дал Астахов, которому, учитывая, насколько интенсивно его поминала про себя Лёнка, сегодня должно было полдня икаться.
– Здравствуй, Даниил Александрович.
– И тебе моё уважение, Алена Николаевна, – похоже, что и он куда-то собирался, во всяком случае, на заднем фоне четко различался свист набирающих обороты лопастей вертолета. – Ну, все, принимай работу. Задание выполнил, виновного наказал.
– И кто это был? – девушка упорно делала вид, что не замечает повернувшегося к ней отца. Надо будет сменить телефон, а то, правда, динамик так орет, что никаких тайн и сплетен не обсудишь.
– Не был, а есть. И это дама. Твоей сестре нужно внимательнее выбирать подруг. Все, что у неё было, доставят к тебе вечером. Материалы полные, не переживай, нигде ничего не появится.
– А эта девушка?
– Она жива и здорова, но делать гадости точно больше не станет. И пытаться увести чужих женихов – тоже.
– Спасибо. Только маленькая просьба – я сегодня улетаю, можешь передать все моему отцу?
– Уже соскучилась по дому? Передам. И счастливо добраться. А в гости все-таки приезжай, буду рад видеть, – рядом с ним что-то зло проговорил женский голос. Из-за шума слов Алена не разобрала, но его владелицу узнала.
– Я подумаю. А можно ещё кое-что спрошу?
– Ну, давай, только быстрее.
– Почему ты называешь её Золотцем?
– Потому что если посчитать причиненные мне Сонечкой экономические потери, можно сказать, что она обошлась в памятник даже не из платины, а из родия, весящий столько же, сколько и она сама. Но "Золотце" звучит лучше.
Несмотря на не совсем хорошее настроение и ситуацию, Алена, нажав "Отбой", невольно рассмеялась. Похоже, что скука Даниилу в ближайшее время не грозит.
– Все в порядке? – Николай Петрович взглядом показал на телефон.
– Да. Сегодня тебе от Астахова привезут пакет, там все, что было на Алину.
– Что ты ему пообещала за помощь?
– Ничего. Даниил должен был услугу. Теперь мы в расчете, – Лёнке стало почему-то немного неудобно смотреть на отца. Да и обсуждать с родителем порнодебют своей сестры тоже было как-то не особо приятно…
– Ты молодец. И я тебе это не из-за Алинки говорю. – Девушка тихо ойкнула, когда он обхватил её одной рукой за плечо и как-то неловко обнял. – Наверное, и к лучшему, что уезжаешь. Там ты стала человечнее.
Алене было физически некомфортно так сидеть, но она даже и не подумала отодвинуться. Более того, пересела чуть ближе, прижавшись щекой к шее отца. Это сейчас, пока никто не видит, они могут вот так обняться, стараясь без слов показать насколько дороги друг другу. Алексей уже давно почти член семьи, перед ним не стыдно. А вот другим это видеть ни к чему – есть такие минуты, которые нужны и важны только для двоих.
Вдохнув запах туалетной воды отца, Лёнка вспомнила, что её насторожило ещё во время первой подставы с открытой дверью.
– Пап, когда первый раз попытались меня истеричкой перед полицией выставить, у меня дома пахло тобой.
– Ален, меня там не было.
– Знаю, – она повернулась, чуть царапнувшись подбородком о край жесткого воротника его рубашки. – Просто захотелось рассказать.
– Правильно сделала. Только если решите жениться, не надо делать это тайком, ладно? Я хочу сам тебя замуж выдать.
– Об этом пока рано говорить, – девушка не смогла сдержать быстрый нервный вдох. – Сначала помириться надо…
– Помиритесь. А если нет, значит, он не такой умный, как я думал, и тебя не заслуживает, – Николай Петрович как-то почти боязливо коснулся Аленкиного виска губами.
На это дочь промолчала, но ощутимо напряглась, глядя в окно. Обычный участок дороги, ничем от прочих не отличающийся, если бы не одна деталь – искореженное ограждение и закопченные, кое-где обгоревшие ветки кустов со скукожившимися от жара листочками.
– Пап, если не захочешь отвечать, я пойму и переспрашивать не буду. Это был твой приказ?
В ожидании ответа она немного отклонилась, пристально глядя на отца.
– Нет, не мой. Если бы мне стало известно, что у него задание тебя забрать, Михайлов бы до аэропорта не доехал, – Николай Петрович знал, что она догадается если не обо всем, о чем он умолчал, то о многом. – Может, Астахов, но тоже сомневаюсь – он не любит с трупами связываться. Гораздо проще сделать так, чтобы человек просто исчез. А это больше похоже на демонстративную казнь. Скорее всего, свои же сначала подставили, а потом убрали.
Алена кивнула, испытывая одновременно и облегчение от того, что он не брал на себя такой грех, и внутренне исходя нервной дрожью. Понятно, что если бы распоряжение исходило от папы, сам бы он не стрелял, но тут разница небольшая – убийцей был бы именно он. Хоть понимание серьезности дел, в которых участвует отец, пришло намного раньше, ещё несколько лет назад, только до сих пор девушку от этого как-то передергивало.
– Сорок две минуты, – молчавший все это время Алексей включил поворотник и вклинился в узкую щель между припаркованными машинами.
– Молодец, – Герман ещё сильнее сжал ладонь на Лёнкином плече, так, что она даже тайком поморщилась от боли, а потом отстранился. – Можно я тебя кое о чем попрошу?
– Конечно.
– Если будет настроение, позвони. Я буду рад поговорить с тобой.
– Обязательно, – не обращая внимания на уже придерживающего для неё дверь Лешу, Алена поцеловала отца в твердую щеку. – Ну, раз замуж пока не берут, хоть на рейс проводишь?
– Естественно, – с удивительной для своего возраста прытью Герман выскочил из машины. – Ну, посмотрим, совсем твой Власов дурак, или надежда ещё есть…
В здании аэровокзала витали эманации настороженности, нервного напряжения и нарастающего желания сдать билеты и ехать поездом. Останавливало только стойкое понимание, что альтернатива грозит тряской в "голубом вагоне", как минимум, неделю. То, что перевозчик озаботился проверкой летающего корыта в самый последний момент, вызывало дополнительные подозрения, медленно формирующиеся в твердую уверенность – все это не просто так.
Алене стало даже неудобно – из-за неё столько народу страдает… Но разглядев сидящего в зале ожидания Женьку, который со спокойствием Далай-ламы слушал музыку через наушники и выглядел расслабленным и почти довольным, муки нечистой совести пропали полностью.
– Давай паспорт, схожу за билетом, – отец придержал её за локоть.
– Не хочешь поздороваться?
– Не хочу видеть, как вы будете обжиматься. Документы отдай.
Забрав требуемое, Герман растворился в блуждающем разрозненными стайками народе. Лёнка, глубоко вздохнув напоследок, целенаправленно пошла к Власову, злобно зыркнув на какую-то белобрысую девицу, которое как раз хотела занять свободное место возле Женьки. Блондинка, похоже, впечатлилась, потому что сбилась с шага, а потом и вовсе отвернулась, мол, не очень и хотелось.
Присев рядом с ним, девушка на секунду задумалась. Нет, что она ему скажет, продумала, пока они с папой молчали в машине и делали вид случайных попутчиков, вынужденных нанять одно такси. Но вот наушники не учла. Правда, раздумывала недолго, просто протянув руку и убрав его гарнитуру.
– Привет, – похоже, Женька ничуть не удивился, заметив Алену в непосредственной близости. Или, вероятнее всего, он просто делал вид, что ничего не замечает, сам же сквозь полуприкрытые веки внимательно наблюдал за территорией.
– Пока я была здесь, постоянно пыталась бодаться с отцом за право решать самой, как мне жить, на кого учиться… А после того, как переехала, и вовсе привыкла быть одна. Я совершенно не считаю тебя неспособным решать проблемы, просто для меня все это настолько ново и странно… – Он не ответил, но плеер убрал и перестал строить из себя персидского кошака, развалившегося на стащенном с вешалки хозяйском пальто. – И немного страшно доверять.
– Это я и так понял.
– Жень, для меня, правда, трудно вот так сразу перестроиться. Последний пару лет у меня была тихая и размеренная жизнь, наверное, просто привыкла к ней, поэтому сейчас, когда снова все это вернулось… Я иногда просто не знаю, что делать и как поступить. Поэтому невольно начинаю пытаться подстроить все под себя. Мне так комфортнее и безопаснее. И меньше всего я хотела тебя этим обидеть.
– Почему ты не сказала, что позвонила ему? – Власов потянулся за её рукой, переплетая их пальцы.
– Не хотела, чтобы ты ревновал. Я же вижу, что тебя при одном только упоминании об Астахове передергивает.
– Этот урод несколько суток держал тебя в заложницах. Вот как-то это не способствует появлению горячей братской любви. И с чего он кинулся тебе помогать? Совесть заела?
– У него её, наверное, с рождения нет. Просто за то, что я отдала ему акции и ввела в совет директоров, он пообещал мне помочь, если будет нужно. Понадобилось очень скоро…
– Это точно не он все затеял? – скорее всего, Женька и сам не отдавал в этом отчет, но, по уже сложившееся привычке, пока говорил, поглаживал её ладонь и пальцы.
– Нет, не он. Тут вообще все, одновременно, сложно и просто. Не было никакого предательства, просто те, кому на самом деле принадлежит большая часть бизнеса, решили проверить, в силах ли отец справиться с очень не вовремя навалившимися со всех сторон проблемами. Или уже пора готовить ему приемника…
– Ты хочешь сказать, это работа своих же?
– Ага, – припомнив выражение Даниила, позаимствованное у Киплинга, девушка улыбнулась одним уголком губ. – Но Акелла и на этот раз не промахнулся…
– С одной стороны – бред полнейший, а с другой… Никакой тебе переаттестации, сразу виден уровень профпригодности. Ален, все это понятно, а теперь послушай меня. Какая бы дурная или светлая мысль тебя не осенила, рассказывай. Не для того, чтобы я контролировал тебя, просто не хочу снова такой лажи, как была сегодня.
– Хорошо. Прости меня, пожалуйста.
– Иди сюда, горе мое…
– Не-а, – Алена не дала пересадить себя к нему на колени. – Скоро придет папа, а ему не нравится смотреть, как ты меня тискаешь. Он сам сегодня сказал.
– Наверное, ещё сильнее похолодает… А куда он пошел?
– Купить мне билет.
В это время по громкой связи, наконец, объявили, что страдальцы, уже больше часа ждущие начала посадки, могут строиться и двигать в заданном направлении.
– То есть, рейс задержали из-за нас? – Женька с каким-то странным весельем посмотрел на электронное табло. – А зачем тебе билет?
Вот этого она не ожидала, честно. Ну, обида как раз понятна – ей было бы очень неприятно узнать, что он сам от неё что-то скрывает, но одно дело просто попсиховать, а потом успокоиться, а вот заставлять, на глазах и ушах половины пассажиров аэропорта признаваться в любви, и это при том, что он прекрасно знает, как Алена ненавидит такую публичность… Вообще-то это подло!
И теперь в девушке отчаянно сражались гордость и здравый смысл. Ладно, один раз можно и поддаться, в конце концов, именно Женя все время был инициатором всего. Он предложил им встречаться, настаивал, чтобы все свободное время проводили вместе. Да и сюда за ней прилетел, как жена декабриста за мужем. Хоть и с некоторой её подсказкой, но Лёнка прекрасно понимала, что мало кто бросит все и, наплевав на свои дела, отправится выручать подругу. Поэтому, хоть и приходилось немного внутренне себя ломать, но он заслужил хотя бы один шаг навстречу с её стороны.
– Потому что хочу вернуться с тобой домой. Мне тебя не хватает. И я тебя люблю.
– Я в курсе. И это взаимно. Я спрашиваю, с чего ты решила, что мы летим этим рейсом? У меня на него билета все равно нет.
– То есть, как это нет?!
– Я не хотел улетать без тебя, поэтому сдал его ещё три часа назад. Собирался ждать тебя здесь, – Власов, понимая, что его сейчас будут убивать, крепко обнял Аленку, превентивно зафиксировав руки.
– Зараза рыжая, я тут прилюдно в любви признаюсь, а ты издеваешься! – вопль получился хоть и тихим, но в полной мере выдавал всю гамму эмоций.
– Я не издеваюсь, – он попытался ещё теснее прижать её к себе и, одновременно, сдержать рвущийся наружу хохот, но Лёнка демонстративно щелкнула зубами, поэтому допускать тесного контакта девушки с собственной шеей не стал. – Но мне понравилось. Я даже спущу, как ты меня назвала. Кстати, вон твой папа идет, если не перестанешь дуться, положу руку тебе на попу.
– Я же отомщу.
– Буду ждать, – Власов решил не добавлять почти тестю лишнего невроза, поэтом Алену отпустил, но когда тот подошел ближе, поставил её чуть за себя, прикрывая плечом. Герман внешне никак не прореагировал, потому узнать, что он подумал на такую демонстративную попытку показать с кем она, осталось неизвестным. Наверное, этому способствовал переминающийся с ноги на ногу молодой человек, судя по бейджу – один из служащих аэропорта.
– Здравствуйте, – Женька сделал шаг навстречу и протянул руку. Самое смешное, что и познакомились они, мало того, что именно здесь, так почти на этом самом месте. Служивый удостоился кивка, на который ответил сдержанным приветствием и попыткой слиться с пейзажем.
– Добрый день, – мужчина, задержавшись на секунду, ответил на рукопожатие. – Держи, – Николай Петрович отдал Алене паспорт и билет. – Все хорошо?
– Да, пап, – девушка, тронув Власова за локоть и улыбнувшись в ответ на его взгляд, вышла вперед. – Спасибо тебе.
– На здоровье, – Герман, погладил дочь по запястью и повернулся к Женьке.
– Только тут такая проблема – билет не нужен, я свой уже давно сдал. Но благодарю за участие.
