Текст книги "Мострал: место действия Соренар (СИ)"

Автор книги: Анна Шилкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

– Изумительно. – Сделала я вполне искренний комплимент его мастеру. – А ваш?

– Да ты вежливая? – Нагло усмехнулся собеседник. – Я узнал от твоего мастера кое-что новое, – вкрадчиво ответил на мой вопрос он, сокращая расстояние между нами.

Краем сознания я уловила шорох, но даже до конца услышать его не успела: Лашок протянул ко мне руку, провел ладошкой по талии и притянул к себе за ягодицу. Я не обдумала действие: схватила за пальцы и вывернула руку к затылку через спину, попутно нанося сильный удар пяткой под колено и заваливая того животом в пол, приземляясь коленом между лопаток. Забыла о тонких длинных каблуках. Нанесла не те повреждения, которые должна была. Но не остановилась.

– Еще раз позволишь себе подобное, землю жрать научишься, понял? – Прошипела я ему в ухо, вспомнив самую страшную угрозу моего детского двора.

Под распластавшимся подо мной учеником традиции растекалась лужа крови, которую я не заметила пока не отпустила руку и не поднялась с него. Лашок сразу повернулся на бок и подтянул к груди здоровую ногу. Его сильно трясло, он тихонько поскуливал, теряя даже гипотетическую перспективу развития в моих глазах.

Я уже собиралась залечить ему рану, поборов свою брезгливость, как за спиной послышались аплодисменты. Короткие звонкие хлопки должны были заставить обернуться, но я не спешила с этим.

– Не ты должен был дойти до пятой ступени, Лашок. – Радостно, даже восторженно, проговорил Иерентак.

Я не стала оборачиваться – коротким пассом исправила оплошность в виде незапланированного ранения (парень сразу подтянул вторую ногу и стал ныть погромче), обошла случайную жертву по широкой дуге и отправилась обедать. Я шла, вбивая каждый шаг в каменный пол, с прямой спиной, поднятой головой и плескающейся на дне сознания злостью. Этот звук – стука каблуков о каменный пол знаменовал мою власть над любым оппонентом, но не помогал справиться со смятением, вызванным очередным доказательством того, что не все приверженцы традиции одинаковы.

***

– Не смотри вниз, я сказал! – В сотый, по-моему, раз крикнул на меня мастер Иерентак. – Не с обрыва прыгаешь!

Я без пояснений вернулась на вершину лестницы, чтобы снова попробовать спуститься.

После первого успеха с каблуками (в основном, из-за повреждений, нанесенных Лашку), мастер решил, что я и другие части его науки постигну так же легко. Оказалось, что он был глубоко не прав: все, что я делала не на волне злости так же легко мне не удавалось. Например, спуститься с лестницы. Казалось бы, что сложного: шагай себе и все, а нет: спину прямо, смотреть прямо перед собой, в перила «как в последнюю надежду» не вцепляться, выражение лица спокойное и «Убрать гузку, я сказал!». Когда все это пыталась сделать одновременно, напрягала все мышцы так сильно, что не могла шагать, а стоило какую-нибудь расслабить – поза переставала устраивать мастера.

– Ты вообще не понимаешь, о чем я?! – Практически проныл Иерентак. – Алаис тебя чему-то кроме боевки учил вообще?!

– Сам бы попробовал! – Воскликнула я и сама этому ужаснулась.

Никогда я не позволяла себе ничего подобного говорить учителю или мастеру Кемме. А тут…

– Спускайся. – Отрывисто бросил мастер и начал стремительно подниматься по лестнице.

Я как-то, не отдав себе отчет, сделала три шага вниз, громко роняя набойки на камень ступеней, и только потом опомнилась.

– Иди, давай! – Зло зашипел мужчина, продолжая свой подъем.

Когда мы, наконец, поменялись местами, Иерентак взял паузу для того, чтобы отдышаться, после этого откуда-то из ниоткуда вытащил туфли на каблуке выше моего (как мне показалось с моей позиции) и стал переобуваться. Когда и этот процесс был закончен, мастер замер на вершине лестницы, задумчиво глядя в даль, сохраняя величественную позу.

– Вот чего я хочу. – Утвердил он, ни на миг не сомневаясь в том, как выглядит.

Для меня же вид мужчины на каблуках, да еще и на таких, был совершенно диким. Не уронить челюсть стоило мне много, но зато я, наконец, нашла ответ на вопрос «чему учил меня Алаис кроме боевки».

Сумбур мыслей прервал «цок» каблука о ступень. Не меняясь в лице, не напрягая видимо не единой мышцы, Иеренетак начал свой спуск. Грузный, низкорослый, непривлекатнельный мужчина спускался с высоченной каменной лестницы как настоящая фея, оставляя после каждого шага ощущение таинства происходящего.

Второй день подряд я чувствовала себя ущербной: вчера, когда мы после обеда начали отрабатывать «грациозный спуск по лестнице», он позвал служанку. Обычную девушку из простолюдинов. Заставил ее надеть мои туфли и преодолеть этот спуск. И что? И она спустилась! Стоило мне попытаться после нее повторить подвиг, я запнулась каблуком и сверзилась с вортовой лестницы. Ущербная? Вот вроде и нет: такая обувь в последние десять лет была уделом исключительно знатных барышень. Но сегодня, когда сам мастер прямо на моих глазах осуществлял, не сказать – сотворял, спуск с грациозностью мифической лесной нимфы… Ну точно: ущербная я!

Пока я пестовала в голове упаднические мысли, Иерентак спустился ко мне.

– Никогда не опускай голову, ученица. – Тихо проговорил он. – Никто в этом мире не стоит твоей преклоненной головы. – Он замолчал ненадолго, и я уже хотела спросить про знать, как он продолжил речь. – Ни один родовитый выблядок не представляет того, какая школа за вашими плечами и чего требует дорога хранителя. Я сын такого – не спорь. – Горько пресек он на корню мои возражения. – И поверь мне на слово, ученица, ни один из них, даже сам король, не стоит и пылинки твоего дара. – Он смотрел перед собой с минуту и резко вскинул взгляд вверх. – Урок окончен. Свободна.

Мастер стремительно вышел из приходного зала с лестницей, где нас увидели, кажется, все разносчики и курьеры города. Дверь стеснительно скрипнула, а я так и стояла у подножия лестницы, которую никак не могла победить.

Долго думать мне не понадобилось: я полезла обратно наверх. Босиком. Решила, что сперва надо уверенно пройти этот жуткий путь без осложнений.

***

Даже если идея пригласить мастера Иерентака не принадлежала мастеру Алаису я была ему более, чем признательна. Мой первый прием запомнился мне только брезгливостью: ни один из приглашенных, даже целый герцог, по случаю посетивший мероприятие, не стоил ни одного вбитого мне наставником и мастерами правила этикета. Уже спустя неделю событие, которое должно было запомниться мне радостным и волнительным почти целиком истерлось из памяти, оставив после себя неприятие этого общества.

На мне было мое изумительное платье, цвет которого в приглушенно свете залы казался цветом грозового неба, прекрасные туфли на высоком каблуке, заставляющие держать спину ровно и приклеенная намертво вежливая полуулыбка.

Алаис вместе с Иерентаком представляли мне всех присутствующих в зале. Алаис хмурился, хотя и очень старался, чтобы никто не заметил, а Иерентак едко комментировал гостей:

– Мадам Варон – ты только посмотри, с каждым разом в ней все больше от сороки и все меньше от женщины, – провожал он взглядом знатную даму, на каждом предмете туалета которой сияло по несколько драгоценных камней. – Граф Бортик – мелкий жулик, за что и прижился при прошлом короле, – чуть более информативно пояснял о другом знатном господине.

К середине вечера все лица слились для меня в одно, а вниманием был способен завладеть только поднос с закусками. К нам подошел молодящийся напомаженный мужчина, на вид не человек, но кто именно я распознать не смогла, поклонился мне по всем правилам этикета, пахнув на меня в процессе исполнения алкогольным духом, и представился:

– Герцог Эрон Вальский, приближенный Его Величества Мартона третьего Лозоходца. – Исполненный собственного достоинства произнес он.

Герцог явно ожидал ответного жеста, положенного леди, но я вдруг осознала, что не хочу. Что я, деревенская девка, настолько недосягаемо высоко от моего собеседника, что ему и знать этого не следует. И я не исполнила реверанс, не склонила головы. Справа послышался одобрительный хмык мастера Иерентака.

***

– Поздравляю, ученица. – Утром после приема проговорил чуть пьяно учитель. – Ты – хранитель.

– Учитель? – Переспросила я, когда поняла, что ничего не поняла.

– Я провел ритуал накануне приема. – Неожиданно охотно поведал мне Алаис. – Выбери имя и начнешь собственный путь.

– Но мне казалось… – неуверенно проблеяла я.

– Умирать я не планирую, если ты об этом, и традиция не требует обязательной смерти мастера при становлении первого же ученика. – Еще более довольный проговорил мастер. – Все, свободна.

Я ничего на это не ответила, только озадаченная отправилась домой. По пути забрала из нескольких лавок свои заказы для ритуала, дома начала готовить сам ритуал.

После вкусного ужина от Иннет, осталась с Бадом наедине и осознала.

Хранитель. Большая часть моей жизни к этому вела. По меньшей мере двое отдали жизнь за то, чтобы я стала хранителем.

Всю ночь ворочалась без сна так и эдак обдумывая эту мысль. Рассвет я встретила даже не с уверенностью – со знанием:

– Имя мне Аяса. Я – хранитель традиции Ареады.

Часть 2. Хранительство. Глава 6. Бунт

После осознания нового статуса дела стали гореть в руках: ритуал по освобождению мамы Иннет прошел отлично, она легко и быстро восстановилась и даже брат девушки не пострадал. Через пару месяцев после ритуала, когда стало ясно, что жизни женщины ничто не угрожает, Иннет принесла мне клятву верности, не слушая никаких возражений. По сути, она сама навязалась мне в своеобразную собственность, гарантируя, что будет служить мне до конца жизни, не требуя ничего сверх необходимого, не смея вредить и мешать мне словом или делом, молчанием или бездействием, и магия такую клятву приняла. Если до этого Иннет очень старалась, но все же была вполне готова простить себе небольшие оплошности, то после стала старательной порой себе во вред.

С тех пор мы ни разу надолго не расставались, хотя отношения господин-слуга в дружеские так до конца и не перешли.

Я в статусе хранителя традиции уже десять лет.

Города менялись, брезгливость к живым не только оставалась, но и крепла. Бад так и остался своих исполинских размеров, распугивая всех встречных. По королевству пронеслась слава о хранительнице с барсуком-переростком, даже появилось несколько мошенниц, утверждающих что они – я, на поверку оказавшиеся средней руки наемницами.

Иннет за прошедшие годы приобрела свойственную экономке выучку. Сама попросила разрешить ей посещать Школу, как только там появились такие направления, а до этого несколько раз отпрашивалась в знатные дома – посмотреть, что там и как.

В отличие от меня, отказаться от привычки кланяться ей так и не удалось – в положенные моменты она всегда делал приличествующий случаю элемент, что меня раздражало, а в некоторых случаях даже заканчивалось для девушки взбучкой.

Алаиса я больше не видела, а вот с Иерентаком пару раз встречалась на приемах. Короткие десять дней, когда он занимался моим обучением, оставили очень глубокий отпечаток в моем восприятии себя и сформировавшихся по этому поводу привычек, так что я всегда была рада его видеть. Лашок так и остался при нем, три года назад, когда мы виделись в последний раз, он был учеником седьмой ступени и смотрел на меня эдак неприязненно.

По началу я еще пыталась разделять коммерческие заказы и те отпуски, что велит провести Путь, но быстро сдалась: в конечном итоге моя работа сводится к тому, чтобы дать душе уйти дальше, не обрекая ее на вечные страдания в энергетической клетке. Какая по большому счету разница отвечает этот отпуск чьим-то еще целям или нет?

В стране всколыхнулась очередная волна моды на убийц и наказания смертью, хотя только-только, казалось бы, пошла на спад. Это осложнило мне жизнь: жажда наживы часто затмевала живым все другие качества, и я доделывала за ними работу. Контакт с проводничими с каждым разом выстраивался все легче и легче, несколько раз они даже сами меня искали, чтобы помочь увести душу за собой.

Вчера мы приехали в столицу. Меня нашел заказчик, желающий избавления от призрака-скитальца, выбравшего именно его особняк для места не-жизни. Постановив, что в Урае мы еще не были и самое время взглянуть на город своими глазами, мы закинули вещи в частный грузовой переход и отправились покорять новые вершины.

Найти приличный постоялый двор, а лучше гостиницу, оказалось много сложнее, чем я ожидала: везде было очень много любопытствующих ко мне или к барсуку. В конечном итоге я сдалась и Иннет в считанные часы нашла для нас небольшой особнячок, где доживала свой век наследница обнищавшего знатного рода, почти всех представителей которого унесла с собой последняя эпидемия золотухи. Женщина в бантах, долгах и летах была рада приютить у себя хранительницу с ее «свитой», неустанно кланялась и бормотала что-то, вызывая у меня приступы глухого раздражения, а у Иннет – умиления.

– Вы стали слишком раздражительны, Аяса, – заметила за обедом девушка.

– А ты слишком смелой, как я понимаю? – Огрызнулась в ответ, отгоняя от себя мысли о ее правоте.

– Я всегда была смелой. – Ни мускулом не дрогнув, с достоинством сообщила собеседница. – А вам стоит пересмотреть свое отношение к живым. Не все мы одинаковы, сами знаете.

– Сама. – Мрачно буркнула я.

– Что? – Сбилась с нравоучительной мысли Иннет.

– Я тут в единственном числе, так что знаю не «сами», а «сама». – Развила мысль.

– А я вас с Баджером имею в виду. – Ловко выкрутилась Иннет.

– Баду-то с чего любить кого-то кто не я? – Подозрительно осведомилась. – Он даже не живой в полном смысле этого слова.

– Да, давно пора ему на бок заплату сделать. – Перевела тему экономка.

Лет пять назад мы с Бадом угодили в ловушку лихих орков, здраво рассудивших, что у хранительницы есть чем поживиться. Мы, конечно, всех четверых отпустили, но пока успокаивали их, чтобы не дергались в процессе, мне сломали руку в двух местах, а Баду выдрали огромный кусок шкуры и оторвали ухо.

Именно в тот период я выяснила, что барсук не совсем живой. То есть он мог дышать, мог не дышать – по настроению; боли не чувствовал, инстинкт самосохранения где-то потерял, а раны, полученные в результате предыдущего свойства, не зарастали. Однако, Бад имел собственный интеллект и свободу воли, отменный аппетит, любовь к долгому сладкому сну и довольно склочный характер.

Я не шучу, за последние десять лет мы с Баджером ругались множество раз. В прямом смысле. Он на меня шипел и рычал, я крыла его последними словами на повышенных тонах, а потом мы пару дней не разговаривали. Барсук демонстративно спал в это время на улице, выпрашивал у хихикающей Иннет еду с видом самой несчастной зверюшки на свете и поворачивался ко мне своим огромным задом, когда я проходила мимо. Потом, как правило, он находил самую грязную лужу в округе, вымазывался в ней как свинья и приходил ко мне мириться, то есть залезал в кровать, подваливался под бок и начинал сопеть. Утром Иннет заставала иделлическую картинку: вся спальня в грязи, я сплю на софе, а довольный Бад на кровати. Первые пару раз она умилялась, потом тоже начала ругаться с барсуком.

История нашей с барсуком встречи и описание его свойств и их динамики занимали два отдельных дневника, в целой череде моих записей и исследований.

В столице мне, понятное дело, не понравилось. Я ходила час от часу мрачнее, постоянно бурчала, находя у Бада поддержку, что и послужило толчком для этой беседы.

– Зачем ему заплата? – Вяло ковыряя овощи в тарелке поинтересовалась я.

– Чтобы меньше пугал окружающих. – Пожала плечами девушка.

– Серьезно? – Я даже встрепенулась.

– А что?

– То есть все остальное – от размера до запаха, тебя устраивает? – Усмехнулась я.

– Меня и вид на ребра с мышцами устраивает, а народ глядишь меньше шарахаться будет. – Отчего-то развеселилась Иннет.

– Прекрати меня соблазнять, а то я с него всю шкуру обдеру. – Улыбнулась я.

– Да спаси Богиня! – Всплеснула руками девушка и принялась наглаживать жесткую шерсть между ушами.

Нашу вялую беседу прервали крики с улицы.

– Не позволим беспредел! – Вопили на разные лады. – Долой с трона эту задницу!

– Это еще что? – Пробурчала экономка, двигаясь к окну.

– Не знаю, но меня ждет Гендейл. – Я поднялась и пошла за плащом. – Бад, мы уходим.

– Может переждать? – Осторожно предложила от окна девушка.

– Иннет, я надеюсь убраться из города к концу недели, нечего оттягивать. – Сообщила ей и отправилась за сумкой, с которой обычно ходила отпускать души.

Маркиз Гендейл жил в десяти минутах от дома, который нашла для нас моя спутница. Он с вечера закидывал меня вестниками с вопросами о том, когда я к нему, наконец, приду.

На улицах знатного квартала текла полноводная река из людей, возмущенно ропщущих что-то, что я не слушала, стараясь проскочить побыстрее. Рядом со скоплениями живых всегда есть проводничие и не отпущенные души. Стоило им понять, что я их вижу и способна с ними общаться – души сразу накидывались на меня, наперебой излагая просьбы, а проводничие кивали или еще как выражали почтение. Ничего против вторых я не имела, а первых частенько и сама разыскивала с известными целями, но в таких количествах слишком много сил они забирали. За прошедшие годы уже уцепилось несколько духов, следующих за мной неотступно и появился свой собственный проводничий, который ходил за нами и ждал, пока я смогу убедить душу отправиться дальше. Факт наличия этой теплой компании за моей спиной стремительно сокращал шансы проскочить мимо живых и мертвых незамеченной.

К середине пути я буквально бежала, спасаясь от навязчивых духов. Случайно наткнулась на одного из толпы, тот тут же попытался прижать меня к стене с самыми недвусмысленными намерениями, но шарахнулся. Кто угодно шарахнулся бы, когда увидел, что с миловидного личика сползает стремительно сгнивающая кожа, обнажая скелет, оставляя горящие алым светом глаза. На мужика недовольно зашипели те, в кого он врезался, но завидев от чего бежал товарищ тоже отшатывались, провоцируя эффект домино. Этому приему меня научил Алаис еще на четвертой ступени – даже не заклинание, а некий навык заставлять магию вблизи объекта искажать видимое пространство так как тебе нужно.

Бад тут же оскалился, намекая протестующим неизвестно против чего, что не стоит подходить ближе – тут не только я страшная. Толпа без дополнительных стимулов предупреждениям вняла и оставила между нами почтительные два метра. Мы продолжили бежать, но теперь кричащая лозунги толпа мне не мешала это делать.

Когда, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, я ввалилась в особняк маркиза, меня встретила чопорная экономка, не придавшая моему весьма жалкому для хранительницы виду никакого значения.

– Леди? – Уточнила она, будто сомневаясь в моей принадлежности к традиции.

– Аяса, хранитель традиции Ареады. – Представилась, когда ощущение, что я вот-вот выплюну легкие меня покинуло («Чаще надо тренироваться, Аяса!», – выдала себе мысленную оплеуху). – Прибыла по приглашению маркиза Гендейла.

– Следуйте за мной. – Пригласила она, кивнув пожилому слуге, чтобы тот принял мой плащ.

Мы пришли в бордовую гостиную, и я прямо сразу ощутила все несовершенство мира. Жуткая безвкусица. Бордовый ковер, кроваво-алые драпировки на стенах, красно-бордовые витражи окна, мебель из темного красного дерева и даже спокойный огонь в камине – все казалось совершенно друг другу не подходящим.

– Подать для вас что-нибудь? Вина? – Осведомилась женщина.

– Воды. – Хрипло попросила я.

Дама вышла, надменно качнув чепцом, оставляя нас с Бадом в ожидании.

Через несколько минут миловидная горничная принесла графин с водой и стакан для меня и внушительный тазик для Бада. Какая забота.

Сам маркиз заставил себя подождать. Только через двадцать минут он стремительно вошел в комнату. Высокий, моложавый, одетый в неуместный и на нем, и в комнате небесно-голубой камзол и синие штаны на несколько тонов темнее, шатен с усталым взглядом серых глаз.

– Простите, леди Аяса, не хотел заставлять вас ждать. – Покаялся мужчина. – Меня задержали происшествия на улицах.

– Что там, кстати, происходит? – Без особого интереса спросила я, видя явное желание мужчины поделиться.

– Народ бунтует. – С удовольствием от свежих ушей поделился мужчина. – Его величество в последние несколько лет повышал пошлины и налоги на производство и торговлю, теперь же надумал женить сына на дочери главы артели кожевенников и снизил им по этому поводу обременение чуть не вдвое, вот остальные и взбунтовались.

– Из ума что ли выжил правитель? – Безо всякого пиетета поинтересовалась я.

– Да что вы говорите! – Тут же дернулся собеседник. – Его величество Мартон милосерден и мудр.

– Ага. – Выразила скепсис я.

Король Мартон славился двумя вещами: во-первых, его не взяли в послушники традиции, потому как рос он хиленьким, к наукам интереса не проявлял, как и к служению, во-вторых, правителем он вырос уверенным, но глупым, потому что во-первых. Решения принимал странные и нелогичные, часто друг другу противоречащие, даже далекая от политики и двора я порой слышала критику в адрес правителя. Среди всех недостатков короля подданные уверенно выделяли самый существенный: жестокость. Не считаясь с потерями и последствиями Мартон отправлял на плаху всех, кто был ему неугоден. Поводов впасть в немилость было не счесть и перечень ежедневно пополнялся. Единственные, с кем правитель боялся связываться, были хранители традиции Ареады, да и то потому, что единственный гнев, которого он боялся – гнев божий. Конечно, с возрастом душкой он не становился, пристрастившись к богатым праздникам, знатно опустошавших казну, что в свою очередь повышало налоги и вызывало народный ропот.

– Прошу вас, не будем об этом. – Неожиданно вжал голову в плечи собеседник. – Давайте поговорим о делах.

– Скитальцы обычно идут за предметами. – С готовностью откликнулась я. – Какие предметы появились в доме тогда же, когда дух?

Заказчик надолго задумался.

– Тогда его величество пожаловал мне часы. – Определился он.

– Показывайте. – Велела я.

Конкретный заказчик мне понравился: никаких длительных расшаркиваний, приветствий продолжительностью в час и заверений в вечной дружбе – краткий обмен новостями и все, вперед работать. Он повел меня по лабиринтам особняка, не навязываясь с рассказами о том, что нам встречалось на пути, в отличие от большинства аристократов.

Пришли мы в комнату, обставленную в таких же бордовых тонах как предыдущая, только тут явно была библиотека: длинные ряды шкафов, не особенно густо наполненных книгами и свитками, выдавали назначение помещения. Внимание к себе привлекали огромные напольные часы, существенно выше меня и моего заказчика размером, из красного дерева с неуместно маленьким циферблатом. Это немного кособокое произведение столяра не имело «окна», где обычно видно маятник, вместо него была просто глухая стенка, будто и не часы, а вовсе шкаф, на который часы поставили.

– Эти часы? – На всякий случай уточнила я.

– Именно эти прекрасные часы в милости своей пожаловал мне наш правитель, что мудростью отметится в веках. – Завел песню дифирамбов Гендейл.

– Прекрасно. – Порадовалась я и двинулась к предмету интерьера.

Предмет никакого беспокойства по этому поводу не выказал: стояли себе часы равнодушно, отравляя мир своими жуткими пропорциями. Минут десять я ползала вокруг них, даже от стены отодвинула (под задушенный вздох хозяина), в надежде найти очевидное какое-нибудь место, где будет проклятье или еще что явно указывающее на скитальца.

Когда, практически касаясь гладкой поверхности дерева, пристально изучала большую поверхность под циферблатом, послышался скрежет.

– Леди Аяса, сделайте шаг назад! – Предостерегли меня из-за спины. – Сейчас они будут…

Тут произошло несколько вещей: во-первых, над моей головой распахнулись створки, из которых на огромной скорости с пронзительным воплем вылетела кукушка, на пузике которой я нашла искомое: два коротких слова на древнейшем языке мира, привязывающие скитальца к предмету. Пытаясь рассмотреть получше я даже шаг за деревянной птичкой сделала. Во-вторых, пока я стояла, задрав голову, рассматривая брюшко вопящей кукушки, раскрылись вторые створки (и как только не заметила шов?!), которые я изучала, пока часы не начали бить, и выпустили символ государства – росомаху, только огромную, которая всем своим чучельным телом сбила меня с ног. От чучела несло просто отвратительно, будто таксидермист схалтурил, и оно давным-давно гнило и этот смрад добавлял воплям кукушки особо мерзкий тон. В-третьих, маркиз все-таки закончил свою мысль:

– …бить. – Но закончил как-то обреченно.

Я приняла сидячее положение аккурат тогда, когда предмет моего визита в этот гостеприимный дом, так напоминающий дешевый публичный, материализовался из вонючего чучела росомахи. Скиталец был древним духом: он себя не помнил, не помнил почему не отправился дальше и поэтому черты его лица были размыты, практически до однородного плоского блина, что производило дополнительный эффект. Для меня это значило только то, что я не смогу его уговорить пойти дальше. Либо заставить, если смогу идентифицировать, либо развоплотить, рассеивая его энергию в пространстве нашего мира, навсегда забирая ее из Золотого Пути.

На моей совести уже было несколько душ, навсегда оставшихся в Мострале, причем одна из них чуть мою на Путь не отправила, и брать на себя новую не очень-то хотелось. С другой стороны, найти сведения о призраке, лицо которого уже не различить почти невозможно. Именно эта мысль помогла принять решение: пока я буду пытаться найти сведения, могут пройти годы, при этом права на ошибку у меня нет: если попытаюсь убедить его в том, что он является некой личностью и промахнусь, последствия могут быть крайне плачевны.

Пока я поднималась на ноги, вокруг происходили движения: Бад выскочил передо мной и звонко зарычал, чем напугал маркиза, который попытался выйти из комнаты, но наткнулся на запертую дверь, а дух-скиталец тем временем не спешил менять цель и двигался на меня.

В такие моменты я была благодарна Алаису за его методы: после того как он натравливал на нас умертвий, пару личей, огромных призраков существ, окончивших свой путь на магических источниках, я не боялась никаких духов, кроме совсем молодых, склонных к безумию. К тому же я очень хорошо знала, что скитальцы даже если очень захотят мне не навредят. Обычным людям – может быть, но не мне: те, кто видят проводничих в обычном мире им не по зубам.

На всякий случай оглядела помещение в серой грани – вдруг где-то притаился проводничий, который ждет эту душу, но так никого и не заметив добралась до сумки и не глядя вытащила алхимический порошок. Унция стоила золотой, зато не нужен ритуал, на подготовку которого уходит больше трех часов. Недавнее изобретение наших магов.

Сдула с ладони порошок прямо в «лицо» скитальцу, который как раз меня догнал и успел нагнуться, и прошептала короткое слово-активатор. Дух тут же замер, стремительно покрылся коркой, похожей на известковый кокон, и за секунды осыпался пылью прямо на темно-бордовый, в полумраке почти черный, ковер с коротким ворсом.

– Всё. – Сообщила я вжавшемуся в дверь маркизу Гендейлу.

– В смысле? – Опешил еще больше он.

– В прямом. Я закончила, дух вас больше не побеспокоит. – Ровно ответила ему.

Не объяснять же про порошок по стоимости небольшого земельного участка за такую порцию, как я на его духа истратила, прорывы в алхимии и моих способностях.

– Потрясающе. – Пролепетал как-то совсем уж жалко он. – Не желаете отобедать?

– Извольте. – Кивнула я, закрыла саквояж и выразила готовность следовать за хозяином.

Хозяин честно повернулся и дернул дверь – та не поддалась, потом попытался толкнуть – снова ни в какую, тогда маркиз разнервничался окончательно и просто расплавил замок, открыв нам тем самым свободный проход.

Ни слова ни проронив он вышел и повел меня за собой, чтобы через несколько минут прийти в небольшую столовую, где был сервирован стол на одного.

Заказчик тяжело опустился на стул, замер на мгновение прикрыв глаза, потом выпрямился и подал слуге знак. Тут же подали второй прибор и начали сервировку трапезы. Для Бада без всяких команд принесли миску отборного мяса, на что пришлось попросить принести ему что потухлее, вызывая праведный ужас на лицах слуг.

Похоже, до стухания в этом доме продукты не доживали: зверю принесли обычное свежее мясо, какое в моем детстве скупалось к праздникам в деревне – ничего менее свежего кухня не предложила. Баджер недовольно фыркнул, но к еде приступил.

– Тоже мне привереда. – В тон ему фыркнула я и приступила к своему обеду.

– А у вас всегда так просто получается, леди Аяса? – Вдруг спросил он.

– Не всегда. – Осторожно ответила я.

– Если быть хранителем так просто, – будто не услышав продолжал он, – то почему же это такое таинство.

– С чего вы взяли, что это просто? – Подозрительно уточнила я.

– Вы же дунули и все – порошок все сделал сам. – Недоуменно покосился на меня собеседник.

– Вы знаете сколько этот порошок стоит? – Усмехнулась я. – За эти деньги он или должен работать без меня, или не должен продаваться.

– Но…

– Без «но». – Жестко отрезала я. – Хранить традицию не просто. Сцена, свидетелем которой вы стали – продукт тяжелого пути, множества знаний и умений и огромной доли божественного внимания. Не романтизируйте.

– Приношу извинения. – Нейтральным тоном ответил он, но дурость из глаз не исчезла.

Совсем не бесит, правда?

Остаток трапезы прошел в молчании. Заказчик задумчиво жевал, не торопясь заканчивать мой визит. Мы с Бадом давно закончили и мне лично не терпелось убраться отсюда.

Толпа на улице продолжала бушевать и я была уверена, что в ближайшие часы они не разойдутся.

– Ваша оплата. – Будто бы очнулся Гендейл и выложил небольшой мешочек, в котором сиротливо болталась пара золотых.

В ответ я лишь кивнула и поднялась, окончательно устав ждать, пока хозяин насытится. Забрала свой мешочек и отправилась на выход. Хозяин за мной не пошел, но у двери мне предупредительно подали мой плащ.

Ожидаемо, человеческий поток на улице не сократился. Я попыталась обойти по соседней улочке поменьше, но и там оказалось слишком тесно.

В итоге я снова прижалась к высокому каменному забору, натянула капюшон поглубже и споро зашагала к арендованному дому. Конечно, за мной сразу уцепилась пара душ, которые просили помощи. Отмахнуться от них я не могла, так что отправила в дом к пожилой леди меня дожидаться – духи тут же испарились.

Им не нужны были пояснения о том, куда двигаться, они сами могли отследить мои перемещения. Порой я задумывалась о том, чтобы привязать к себе какого-нибудь призрака, некоторые даже были согласны задержаться на пару лет, но мне очень быстро становилось стыдно и я их отпускала.