Текст книги "Вода и Перо. Узел (СИ)"

Автор книги: Анна Пляка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Сид сел у Обри в ногах, краем глаза можно было разглядеть Лору – она устроилась в кресле напротив и чуть взмахивала пером, словно на невидимой лютне играла. Вит совсем не так делал.

Обри его видела не раз: мальчишка ходил к скупщикам и иногда на главный рынок. Знала в общем историю – прибился такой к циркачам, еще когда совсем малышом был. На бандита Вит даже сейчас не тянул, но любой банде нужны не только громилы, так что Обри не слишком удивлялась. А вот что он станет главным, конечно, не ждала.

– Эй-эй, освобождай кресло!

Девушки принесли господинчика – получается, его звали Китом. Столпились вокруг, переглянулись, словно разговаривали, не разжимая губ.

– Шеф не сказал, когда вернется? – спросила Меган.

Ее подруги покачали головами и тут же стукнула дверь.

– Уже вернулся, – знакомый низкий голос и лицо знакомое! Ну да, наверное, можно было догадаться, что этот таинственный Ямб из господ. – Что тут у нас?

Наклонился над креслом, куда посадили Кита, потом подошел к Обри, посмотрел внимательно в лицо. Хмыкнул, глянув на Сида.

– Эбигейл, попробуй раскрутить сонет на нем, – достал перо, повертел в пальцах, словно кинжал. – Следи, чтобы то, что под сонетом, не заработало снова. Если что – перекрывай сразу, не рискуй.

Обри смотрела, как они водят перьями – не так, как когда колдуют, а словно угадывая сначала смысл в общем, потом ритм, потом отдельные слова. Меган погрызла губу и размашисто сыграла что-то, Обри не поняла, что. Ямб хмыкнул.

– Спасибо, но больше силы не трать. Найди мне настойку лучше и попроси у слуг воды.

Это было долго и скучно. Обри лежала, смотрела, как они распутывают стихотворения, и даже думать ни о чем не получалось.

– Ну здравствуй, друг мой Алан, – непонятно проворчал вдруг Ямб. Тряхнул пером, задумался ненадолго и написал такой стишок, что Кит мигом выпрямился в кресле.

– Шеф, у них Роксан остался! Я пойду…

– Сидеть и докладывать, – даже Обри вздрогнула от командного тона, хотя вроде бы еще не могла. Впрочем, через мгновение смогла – ей тоже написали стишок. Ямб отхлебнул из плоской фляги что-то, воняющее как травяная настойка Макса, коротко кивнул.

– Раз вы в моем доме, должен представиться – Шеймус О’Флаэрти. А теперь рассказывайте оба, где вы встретили Алана Макгауэра.

***там же

– В смысле, Макгауэра?..

Кит аж замер, словно на стену налетел. Да ну нет, не может быть! К ним что, опять Тривер лезет?

Все время, что Кит работал в тайной службе, Алан Макгауэр был просто страшилкой, иллюстрирующей что даже когда кажется, что ты все делаешь правильно и смотришь в оба, можно прошляпить убийцу главы совета. То есть, смотреть надо во все четыре, обмениваться информацией, и при любых подозрениях мчаться к начальству.

Макгауэр, то есть поэт. Прямой наследник своего рода, он был ровесником Ямба, но когда толпа юных тогда магов создала Илату, этот человек остался по другую сторону границы. И в одиночку провел единственную операцию Тривера, увенчавшуюся до отвращения полным успехом. Если бы не Дара, железной рукой перехватившая поводья после своей матери, и не то, что весь совет мигом объединился, прекратив ругаться по мелочам, Илата бы рухнула.

Кит это помнил. Ему было десять, уже два года как официально господин О’Киф в Совете. Он тогда мало что понимал на заседаниях, просто старался слушаться Эмму О’Хэллоран, голосовать, как она, и все равно постоянно получалось птицы знают что. Но в месяц после убийства леди Киарнет О’Доннелл все стало иначе. Совет собирался часто, Кит ужасно уставал даже просто сидеть среди взрослых, зато они разом стали какими-то другими. Как будто немного похожими на маму.

Потом все вернулось в прежнюю палитру, конечно.

Но если в городе Алан Макгауэр, если это он швырнул им в спину эпиграмму, если его имел в виду Роксан…

То есть целая тайная служба, чтобы с ним разбираться! А Кит должен спасти брата.

Его даже слушать не стали, отмахнулись. Кит молча рванул к дверям, но Меган поймала за шкирку.

– Пусти! Ты не понимаешь, там…

Глянул на начальство и заткнулся сам, уверившись, что сейчас на собственной шкуре испытает, что Шеймус О’Флаэрти умеет не только оды для повышения боевого духа писать. Однако тот лишь шумно выдохнул, покачал головой.

– Кит. Прямо сейчас ты не можешь спасти брата. Если он еще жив, его убьют, как только тебя заметят. Мы возьмем эту банду, но сначала мне нужен доклад.

От спокойного голоса еще сильней хотелось кричать, драться хоть со всеми тут. Кит заявил запальчиво:

– Вы меня вообще отстранили от дела, я не должен им заниматься!

– Хватит! – Он становился рекордсменом, раньше шеф никогда ни на кого не повышал голос. Даже на заседаниях Совета только лицо ладонью прикрывал при особенно странных предложениях. – Ты был отстранен, потому что это единственный способ заставить тебя взяться за работу всерьез, а не между двумя бутылками рейнарского! Ты часто все делаешь наоборот и в этот раз тоже меня не разочаровал. Но сейчас ни у Илаты в целом, ни конкретно у твоего брата нет времени на подобные выходки. Поэтому садись и работай.

Кит открыл было рот, но наткнулся взглядом на Обри. Она замерла на диване, сложив ладони на коленках, на вид девчонка совсем. Которая недавно потеряла вообще всех, но взялась за дело. И вот, благодаря этому ее друг сидит рядом, хоть и под поэзией, но живой. Обри вообще первой имела право потребовать, чтобы Кита отсюда убрали, да хоть вообще в тюрьму бросили. Но она сидела и ждала, пока он заткнется. Прекратит свои выходки, как сказал шеф.

Он никогда раньше такого не говорил. Вообще никогда. Наоборот же было, Кит ныл, а Шеймус рассказывал, что он хороший агент. Почему он всегда пропускал это мимо ушей?

Кит решительно плюхнулся на пол, обхватил колени, как в детстве. Начал доклад с того, что кивнул на Сида.

– Это его Роксан приложил. Шедевром, я такой никогда не слышал.

Эбигейл наморщила лоб, попросила:

– Перескажи, что запомнил.

Стихи были красивыми: о безнадежном пути к звезде, которой никогда не достичь, но все равно к ней нужно стремиться. Шеф проворчал что-то нелестное о Сагерте, Кит не понял, к чему это, а Эбигейл тут же вывернула сонет наизнанку, превратила в противоположность.

– Там еще была музыка, – подала голос Обри. – Витам приказал ему драться со мной.

– О, это по нашей части! – обрадовалась Меган. – Ты саму мелодию не слышала?

– Нет.

Девушки переглянулись, Кит тоже задумался. А это вообще как получалось? Всем известно, музыканты работают с толпами, потому что не могут контролировать площадь распространения магии – в центре бьет сильней всего, а дальше зависит только от силы дара. Мег, например, в куче-мале совершенно бесполезна, накроет и своих, и чужих. А этот пацан, получается, может то, чего вообще не бывает? И мало того, музыка – это ведь только про эмоции, как можно с ее помощью приказывать, это ведь не поэзия?

– Вслух рассуждай, пожалуйста, – подтолкнула его носком туфельки стоящая рядом Эбигейл.

Он рассудил, добавил:

– Не понимаю, кто вообще его учил. Он странно колдует, не скорописью и не как по струнам водят.

Обри кивнула, нахмурилась, изобразила пальцем рваный рисунок. Лора с Меган переглянулись еще раз, теперь обеспокоенно.

– Шеф…

– Обычным способом вы это не снимете, – предугадал он. – Ясно, значит, надо пытаться скомпенсировать. Думайте лучше, что эта банда во главе с таким гением и Аланом будет делать.

Все посмотрели на Кита, он опустил голову.

«Они уже внутри стен», хотелось сказать. Теперь они выбьют двери, выкатят бочки, упьются своей водой прямо над телами тех, кто пытался помочь им выжить… Только правда в том, что Илата не была замком О’Киф.

– Они кормят людей сахаром, – решил говорить о фактах. – То ли его зачаровывают, то ли просто одновременно музыка звучит и как-то цепляется. В общем, люди сходят с ума.

– Убивают, – тихо добавила Обри. Посмотрела в лицо шефу. – У нас в трущобах это не банды были. Просто пришла толпа безумцев и убила всех, кто подвернулся под руку.

– Это я уже знаю, – кивнул тот. – Сахар, значит. Кто такой музыкант, выяснили?

– Роксан выяснил, – Кит прикусил губу, ущипнул себя за руку, чтобы собраться. – Сказал, бастард О’Доннеллов.

– Кого конкретно? – резко уточнил шеф. Кит только плечами пожал:

– Не знаю. Зато он наверняка самоучка.

– Его Алан не мог учить? – уточнила Эбигейл. – Или у них в Тривере совсем жесткое разделение на типы дара?

– Среди циркачей есть простой музыкант, – вставила Обри. – Дядя Падди, на дудочке играет. Он и научил, наверное.

– А мальчишка перевел в магию? – уточнил предположение шеф. – Что ж, возможно. Важно не это. Зачем они это делают, в общем, довольно очевидно – армию собирают, чтобы воевать. Как именно они это собираются делать?

– Натравят людей под сахаром на нас, – предположил Кит.

– Это понятно, – фыркнула Эбигейл. – Но когда? У них уже достаточно зависимых, чтобы это сделать?

– Прием, – Кит повернулся на незнакомый голос, поймал взгляд Сида. Низко опустил голову, почти поклонился, только не вставая с пола. – Музыкант рисует чужие лица, а Питер им делал перья.

– Подменить детей О’Хили, – аж подпрыгнул Кит. Зачастил: – Роксан рассказывал, они ничего в ее доме не взяли, но заходили в комнаты детей. Она же верит, что они вернутся, и вот они бы вернулись!

– Зачем? – уточнила Меган между глотками настоя. На ней, да и на Лоре тоже, лица не было. Ничего себе у мальчишки магия!

– Опресненная озерная вода, – коротко ответил Сид.

Повисла тишина.

– То есть они, – севшим голосом начала Лора, – хотели…

– Лишить магического дара всех, кого смогут, – подтвердил Сид. – А потом устроить революцию руками зачарованных людей. Им всем говорили, это не магия, а просто сахар такой. Который есть у господ, а простым людям его не достать.

Словно к полу придавило пониманием, что должно было случиться. Представилась беспомощность – всеобщая, когда даже шеф не мог бы писать стихи. Обезумевшая толпа, которая растерзала бы растерянных, вмиг ставших безоружными магов.

– Но это должно было случиться позже, – Кит встрепенулся, услышав продолжение. – У них пока людей мало, а сахар кончился. Третьего Петуха я отказался идти с ними на дело, шестого безумцы разнесли трущобы. Циркачи меня подобрали, ну и уже не спрашивали, понятно.

– Я думала, ты умер, – едва слышно сказала Обри. Она все сидела, как каменная, только за руки они с Сидом держались. – Кого-то переодели в твои вещи и разбили лицо, чтобы не узнать было. Ненавижу.

Сид исподлобья глянул на шефа, тот отчего-то ухмыльнулся.

– Не бойся, я тебя насильно отцу возвращать не собираюсь. Это сейчас далеко не первый приоритет, да и вообще мы сбежавших из дома детей не ищем.

– Я давно не ребенок.

– Да уж вижу.

Кита утешало только, что не он один ничего не понимал – девчонки, даже Обри, тоже удивленно моргали. Сид вскинул голову жутко знакомым движением и тут Кита как молнией ударило.

– Сильвестр О’Тул! Я тебя помню!

В самом деле видел же, даже не раз, хоть и не общались никогда толком – в детстве пять лет разницы в возрасте это много, тем более когда ты уже господин О’Киф, а у собеседника еще даже дар не открылся. Потом Роксан как-то незаметно занял место наследника О’Тулов, и родный сын Сагерта и Софии стерся из памяти.

– Ты меня иначе должен помнить, – прошипел Сид. Кит искренне улыбнулся:

– Как того, кто набил мне морду, да, – коснулся пальцем шрама на губе. – Спасибо, что не убил. И простите меня. Я не имею права, я понимаю, но…

– Драматичные покаяния, – прервал его шеф, – откладываются до тех пор, пока мы не разберемся с угрозой переворота. Ясно?

Кажется, он смеялся, хоть и говорил с серьезным лицом. Обри щурилась злой кошкой, Сид просто показательно отвернулся. Меган вернула разговор в прежнее русло:

– Вряд ли эти бандиты такие дураки, что полезут на прием теперь – они же знают, что ты у нас. Тебя как называть, кстати?

– Сидом. Они не дураки, верно.

– У них вообще мало времени, – заметила Эбигейл. – Мы же должны постараться сегодня до приема их накрыть. Что они будут делать?

Переглянулись. Кит встал.

– Бунт, – озвучил шеф то, что подумали все. – Сид, извини, но ты сейчас сам пойдешь к отцу. Пусть поднимает свою армиеподобную стражу, на этот раз от нее будет толк. Кит…

– Маска и на рынок, – перебил он. – Они наверняка начнут там: толпа, музыканту работать удобно, и вдобавок прямая дорога в каналы. Я попробую им помешать.

========== Глава 20 ==========

Южная Империя, подземелья

17 Петуха 606 года Соленого озера

Она следовала за ними до развилки. Стук трости, уверенная поступь гвардейца, сбитый ритм шагов Текамсеха – настолько знакомый, что любую неправильность ощущаешь всем телом.

От поворота предстояло бежать. Соседний действующий выход был далеко, и хотя Кадо помнила сплетения тоннелей наизусть, это не сокращало расстояния. Особенно наверху.

Ночью этот город был немногим теплей подземелий, но всегда оставался куда более шумным. В каждом доме жило слишком много людей и они слишком старались быть тихими. Трущобы Империи отличались этой попыткой не шуметь, а еще – неровными узкими тропами и крохотными, в три циновки, домами.

Кадо предпочитала ходить здесь по крышам.

Направление на дворец она знала идеально – достаточно часто нужно было забраться хоть и не в покои Императора, но к его писарям или чиновникам. Вот и место, где должны были подняться Текамсех и остальные. Они не могли уйти далеко…

Запах крови был знакомым и острым.

– Да славится Император!

Вечная улыбка померкла, сползая с лица, Кадо поджала губы. Слишком просто было угадать, что происходит на улице – знакомые звуки, шорох, с которым ткань скользит по стали, стирая кровь. Влажный кашель.

Кадо вскинула голову.

Значит, все же не убит с одного удара.

Значит, есть шанс.

Перо уже было в руке, строчки рухнули на плечи предателей жестоким обвалом, сначала выводя из боя мага, а через пару мгновений и гвардейца. Кадо спрыгнула на землю, повела головой. Шагнула к убийце, который пытался отползти в сторону, схватила за длинные, как у всех имперцев, волосы.

Кинжал взрезал не только горло, но всю шею до позвоночника. Наступила очередь мага.

Он даже не пытался бороться или бежать, не человек – чужое безразличное оружие, не имеющее собственной воли.

Убивать его было не за что, но пощады он тем более не заслуживал.

Кадо подошла к лежащему на земле магу, сориентировавшись по тяжелому дыханию, прижала коленом. Два разреза по сухожилиям, короткое напутствие:

– Сбежать ты не сможешь, но шанс у тебя есть. Такой же, как у него.

Краткий миг потребовался, чтобы почувствовать направление, найти Текамсеха. Кадо скользнула пальцами по телу, нащупывая рану.

Наткнулась на широкую ладонь, всю в крови.

– Прижимай крепче.

Услышала смешок в ответ, подхватила Текамсеха на руки.

У него не было даже часа, а до аванпоста требовалось пройти намного больше. Она никак не могла успеть.

Но он имел право хотя бы умереть не в этих трущобах. Не у ног человека, которому поверил.

***королевство Цергия, приграничная пустыня

18 Петуха 606 года Соленого озера

Идти было легко. Казалось, ничего не изменилось – в лицо все еще летел песок, гребни барханов уходили из-под ног. Дважды Рагнар падал, вставал, и продолжал идти, пока порывы ветра сбивал песчинки с ткани плаща. Вороний глаз оставался справа, и хотя следов на песке не было и птиц он не рисовал, знал, что идет верно.

Бурдюк был еще наполовину полон, когда у подножия дюны показалась маленькая светлая фигура. Рагнар шагнул к ней, не глядя под ноги, и, конечно, тут же поплатился. Обманчиво мягкий песок ударил в бок, небо и земля завертелись, сливаясь в серое марево, затрещала двойная, надежно прошитая кожа. Рагнар скатился в ложбину, с трудом приподнялся, вытер обожженное солнцем и песком лицо. Сел на коленях, улыбаясь.

Эрик замер на фоне встающего солнца, перо в руке капало водой.

Мгновение затянулось, Рагнар, просто чтобы занять руки, передвинул бурдюк вперед, убеждаясь – порвал. Засмеялся тихо.

Ему все же не дали права выбора. Впрочем, и хорошо. Так он точно не мог ошибиться.

– Учитель?

Словно сбилось что-то, как бывает, когда смотришь глазами творения. У Эрика была вода, почему же он медлил? Один росчерк и все закончится. Убей или умри, Рагнар столько раз вырывал собственную жизнь из чужих мертвых рук, разве не должно сейчас все повториться, только сменив роли?

Эрик подбежал к нему, рухнул на колени напротив.

– Вы в порядке, учитель? Вы не сильно ушиблись?

Он смотрел и не мог понять. Убей или умри, день или ночь, приказ или смерть – такие ясные противоположности, управлявшие его жизнью, рассыпались перед обеспокоенным лицом светловолосого юноши.

– Ты сильно обгорел, – сказал, просто потому что это было единственным очевидным фактом. Эрик улыбнулся обметанными коркой губами.

– Ну да, я же часто днем шел. Простите! Я подумал, – запнулся, отвел взгляд. Высокий голос стал тише, как будто взрослей. – Я подумал, вы рисуете намного лучше меня. И если я вас просто сразу подожду, могу не успеть ничего сказать.

Рагнар кивнул. Улыбка была болезненной, как рана. Эрик протянул руку, за шнурок вытянул из-под накидки приказ. Рагнар склонил голову, позволяя снять его, но тут же перехватил коричневый тубус, с трудом поднялся – пустыня здорово намяла ему бока. Размахнулся и зашвырнул приказ так далеко, как только смог, а в верхней точке вдруг появилась птица, закричала торжествующе, подхватив петлю, унося ее в глубины песков.

– Идемте дальше вместе? – Эрик спрятал перо. Рагнар кивнул. Уточнил другое:

– Ты сотворил ее за долю мгновения. Все же научился…

– Упрощать? Нет, – такое шкодливое выражение Рагнар, кажется, никогда не видел на этом лице. – Просто научился рисовать очень-очень быстро! Иначе у меня бы тот дворец не вышел. Вы же его видели, правда?

Рагнар кивнул, отводя взгляд. Его тут же взяли за руку.

– Учитель? Все в порядке?

– Да, Эрик.

Удивительно приятно было осознавать, что лжешь. И в то же время – что эта ложь вскоре станет правдой.

***республика Магерия, город Варна

23 Петуха 606 года Соленого озера

Она устала. Фриц уехал и не подавал вестей, светская жизнь, которая раньше развлекала, казалась пресной. Это не отменяло необходимости посещать магазины, парки и дружеские ужины, конечно.

Обычно каждый месяц негласно принадлежал одному из дожей, живущих в окрестностях, но на этот раз все полетело вверх тормашками. Впрочем, Танкред Тилль, которого вообще только недавно перестали игнорировать в обществе, не опускал руки. Адельхайд по-своему восхищалась его упрямством: за двадцать лет, прошедших с тех пор, как вся Магерия говорила о его милой бастардке, Танкред сумел не только восстановить репутацию, но и заметно приумножить богатство.

Это вызывало уважение и одновременно безумно раздражало. После того, что он сделал, он заслуживал куда более глубокой ямы, такой, чтобы никогда впредь не подняться.

– Адель, дорогая, на тебе лица нет, – заметила Грета, когда не слишком многочисленные гости перешли из сада в гостиную. – Не верю, что ты так беспокоишься из-за своего Ройтера!

Адельхайд блекло улыбнулась.

– Конечно нет. Просто вся эта суета, убийство, облавы в городе. Еще и Курт совсем плох.

– Который владеет доходным домом, где ты снимешь квартиру? Но у него же есть наследники, – взмахнула рукой Грета. – Ужасно жаль его, конечно, но тебе ведь в любом случае не придется искать новое жилье?

– В том-то и дело, дорогая, что прямых наследников нет. Представляешь, сколько будет возни? А если за неделю никто не вступит в права, законники опечатают его имущество.

– Ужас какой!

Адельхайд выслушивала охи и заверения, что подруги обязательно помогут ей с новой квартирой, если потребуется, кивала. Сложно было не хлопать веером, не теребить платок. Жить, как ни в чем не бывало. Все семена посажены, полив не требуется, дожди идут в ее землях в соответствии со всеобщими пожеланиями.

В землях ее брата. Если план провалится, будут идти в землях мужа.

– Я слышал, стража поймала бандитов, которые забирались в доме, – донеслось от столика с напитками, вокруг которого собрались мужчины. Адель, вежливо улыбнувшись дамам, поднялась с кресла, подошла за бокалом.

– О да, – Ланге – к слову, в самом деле очень милый, но несколько более манерный, чем Аде казалось приятным – обернулся к хозяину дома. – Танкред, говорят, вы лично скрутили тех, кто пытался вас ограбить. Неужели это правда?

– Что вы, Вернер, – почти шестидесятилетний Танкред Тилль мог бы все еще считаться красивым, если бы умел улыбаться. – Слухи всегда преувеличивают. Мне помог случай, телохранитель и стража, которая подоспела вовремя.

– В самом деле? Жаль, Бальдвин не пришел, он был бы рад слышать, что хотя бы вы не жалуетесь на бедняг. Ройтер говорил, их всех следует заменить наемниками!

– И они бы точно так же разленились, – подал возвышенно-дрожащий голос седеющий дож Кайзер. – Постоянные выплаты, не зависящие от того, как хорошо ты делаешь свое дело, неугодны птицам.

Фыркнула подошедшая к ним Грета, Адельхайд тоже сдержанно улыбнулась. Когда Кайзер садился на любимую козу рассуждений о птицах и Создателе, можно было хоть незаметно удалиться из комнаты. Они проверяли пару раз – увлеченный дож проповедовал с закрытыми глазами, словно сверяясь с отпечатанной в памяти книгой, и мог вещать в опустевшей комнате добрые полчаса, прежде чем понимал, что паства давно удалилась музицировать или курить.

– Однако я думаю, – Танкред поставил опустевший бокал на поднос слуги. – Эти нападения были слишком хорошо спланированы, чтобы за ними стоял всего лишь один бандит.

– Разве он не признался во всем? – скучающе спросила Зара.

Адельхайд отступила к другому столику, опустила тонкий ломтик хлеба в мясной соус. Сложно прочитать что-то по лицу того, кто ест.

К счастью, ее и видели сейчас только слуги.

Однако это тоже было странно. Леди Зальцман должно быть любопытно, ведь ее квартиру тоже ограбили.

– Этот Гирей Безродный? – тем временем говорил Танкред. – Да, вы правы, леди. Однако вы недооцениваете стойкость и верность подобных существ.

“Существ”. Даже не преступников, не бедноты! Да хоть бы козлом обозвал, напыщенный индюк, но вот так вообще отказать им в человеческой природе!..

В висках стучала кровь, Ада мелкими глотками запила хлеб сидром. Обернулась с улыбкой.

– В самом деле? Я слышала, стража прекрасно умеет допрашивать воров, неужели это не так?

– Вот именно, – кивнула Зара. У нее брат или отец служит в страже, или почему она всегда так выступает за них? – Мне кажется, ваши сомнения беспочвенны.

– Возможно, вы правы, – Танкред говорил вежливо, но твердо и даже головы не склонил, как следовало бы в споре с первой леди города. – Однако я считаю, за ними стоял кто-то еще. Тот, кому была выгодна подобная шумиха.

– О, ну тогда начинайте подозревать дожей Триер-Иста, – засмеялся Ланге. – Я гостил там недавно и господа весьма обеспокоены быстрым ростом влияния Варны.

Адельхайд улыбалась вместе со всеми, когда встретила мимолетный взгляд Танкреда и едва сумела не вздрогнуть. В карих глазах, которые якобы всегда должны быть теплыми, ей почудилась спокойная ледяная ненависть.

Он не может ничего о ней знать. Даже за ту разорванную помолвку Танкред не мог винить свою невесту – он ведь сам отозвал просьбу раньше, чем матушка убедила отца, что им нельзя рисковать репутацией, выдавая дочь за так низко павшего дожа.

Тогда что это было?

Адельхайд позволила Грете заболтать себя сплетнями, рассыпалась во взаимных комплиментах с Зарой – знала бы та, что новое платье портные на самом деле перешили из готового и отнюдь не в самом дорогом магазине города! Однако потом нашла возможность столкнуться с Танкредом, в качестве вежливого пустого разговора отметила, что нынче над озером часто стоят туманы и это наверняка влияет на торговлю.

– Опытные капитаны справляются, леди, – ответил он. – Только маги боятся выходить на берег в сумерках.

– Разве не всем разумней держаться более безопасных районов? – заметила она. – Тем более в свете всех этих событий.

– Вы правы, Адельхайд, это намного разумней и безопасней. Особенно для леди.

Такой простой и естественный светский разговор, но возвращаясь к подругам Адель не могла отделаться от ощущения, что бежит с поля боя. Особенно когда за спиной начали громко обсуждать будущую казнь.

– Думаю, это будет весьма зрелищно, – с отвратительным энтузиазмом воскликнул Ланге.

– И поучительно, – добавил Кайзер.

– Адельхайд, дорогая, проводишь меня домой? – Грета смотрела внимательно. Адель безмятежно улыбнулась ей:

– Неужели ты уже хочешь уехать? Тилль ведь обещал танцы и этого милого менестреля, приехавшего из Зарицы.

Как в детской игре: тот, кто побежит первым, проиграет. Тот, кто покажет боль, выдаст себя.

Значит, нужно было терпеть.

***магреспублика Илата, город Илата

16 Петуха 606 года Соленого озера

Они бежали, взявшись за руки, и ранние прохожие отпрыгивали с их дороги. В голове вертелась куча мыслей – словно мусор, когда перетряхиваешь крупу. Как вышло, что Сид был господином. Почему все удивлялись магии Витама. Почему господа вообще решили, что обязательно будет бунт и прямо сейчас.

Только все это было не больше, чем мусором. А горсть зерна в руке – вот она. Широкая ладонь Сида, его плечо, темные волосы и дурацкие редкие усы – он оброс как бродяга, пока сидел в плену. Но он был живой и знакомый.

Сид затормозил, развернулся, замер, вскинув голову. Обри смерила взглядом дом, перед которым они стояли – широкий светло-зеленый фасад, белые узорчики повсюду.

– Залезть раз плюнуть, даже я бы смогла, – сказала, когда поняла, что Сид словно к мостовой прилип, просто, чтобы хоть что-то сказать.

Друг фыркнул, повел плечом.

– Даже двенадцатилетний пацан, думавший, что кошки это только пушистые твари, смог.

Но отмер наконец, шагнул к высокой двери, потянул на себя створку.

– Вход на кухню в левой стороны, – начал было слуга, едва взглянув на них, но его крепко взяли за пуговицу.

– Где Сагерт?

– В, в, в кабинете! – слуга отскочил, как только его отпустили, отряхнулся дрожащими руками. Обри помчалась следом за Сидом, который через две ступеньки пропрыгал по укрытой ковром лестнице, пролетел коридором. Замер на миг, словно споткнулся, но все же толкнул дверь. Обри прошмыгнула следом.

Здесь было не так, как в кабинете господина Ямба. У того были шкафы, черновики на столе, кресла для гостей и почему-то сразу было ясно – тут правда работают, и работают так много, что легко представить, как за этим же столом едят, а на этих креслах спят.

У О’Тула же проще было представить, как здесь в кости играют. Ну, или просто красиво сидят за столом, вот как сейчас.

Господин правда был похож на Сида, хоть и сильно старше – такие же темные волосы, широкие брови, раскосые, как у заезжих наемников, глаза. Только Сид был растрепанный, с щетиной, синяком на скуле, шрамом на подбородке, а этот лощеный, словно его жиром намазали, и разодет как петух.

– Роксан, ты утром пропустил, – начал было господин, вставая, но взглянул на них и тяжело опустился обратно в кресло. Поджал губы. – Ты смеешь являться сюда спустя столько лет?

– Твой обожаемый наследник пропустил твою жутко важную херню, потому что сидит в плену, – с места рванул в драку Сид, пропустив мимо ушей чужой выпад. – Он спас мою шкуру, на которую тебе было насрать семь лет. А ты сейчас оторвешь свой зад от кресла и спасешь этот гребанный город.

Они с Сидом смотрели друг на друга, как два уличных кота, даже вой точно такой же слышался. Обри шагнула вперед – должен же кто-то чуть понятней объяснить, что этому господину делать, помимо отрывания зада.

– На рынке будет бунт, – плевать, что она не понимает, почему так решили, сейчас это вообще не важно. – На восходе солнца, когда там соберется толпа. Шеймус О’Флаэрти сказал передать вам, чтобы вы поднимали свою армиеподобную стражу, от нее будет толк.

Господин надулся, как индюк, даже не взглянув на Обри.

– Если ты считаешь, что можешь притащиться сюда, еще и с какой-то уличной девкой…

Она оказалась рядом с ним даже быстрее Сида, перегнулась через стол и влепила пощечину со всего размаха. Друг одобрительно хмыкнул, обнял за плечи. Представил:

– Обри. Тоже спасла мою шкуру – шесть лет назад, когда меня чуть не насмерть отметелили за слишком красивую рожу и господские манеры.

– Ты думаешь, я поверю, – Обри очень хотелось съездить ему по еще раз, уже кулаком, но Сид удержал. Повысил голос, перекрывая противное квохтание:

– И даже если тебе совсем на меня похер, твой драгоценный молодой господин О’Тул сдохнет в лапах тупой банды, если ты продолжишь засовывать голову в задницу!

– Силь?

Обри не сразу поняла, как оказалась в чьих-то объятиях: мягких, пахнущих господскими нюхательными солями. Просто открылась дверь и женщина в черном платье вмиг оказалась рядом с ними, обняла сразу обоих. Похоже, Обри ласка перепала за компанию с Сидом.

– София! Как ты можешь, – это опять возмущался господин О’Тул, и Обри стало уже попросту неловко за него. Настолько, что она посмотрела поверх обвившей ее руки, попросила очень тихо:

– Вы бы помолчали, а?

Не поняла, почему, но он правда заткнулся. Отвернулся, вздернув подбородок – Сид делал точно так же, словно место для удара подставлял, слабо, мол, врезать, или нет. Закрыл глаза, на фоне светлого окна очень заметно поднялась и опустилась затянутая в синее сукно грудь.

– С чего Шеймус взял, что будет бунт? – спросил до странного спокойно.

– Я сидел у этой банды неделю, и еще расследование было, – в тон ему глухо отозвался Сид. – Мам, пусти. Там городу… Плохо, в общем, будет, если мы сейчас не пойдем.

Женщина отпустила их, вытерла глаза. Обри наконец рассмотрела ее – немножко нескладная, в траурном платье и с простой прической, словно у служанки. От нее в сыне был разве что аккуратный тонкий нос, который Сиду, правда, успели сломать пару раз, да яркие, словно подкрашенные, губы.

– Как будут организовывать?

Обри удивленно оглянулась на господина О’Тула. Его как подменили – только что квохтал глупый петух, а теперь даже на Ямба стал похож.

– Музыкант, – объяснил Сид. – Может просто накрыть толпу, может по вкусовому ощущению, х… То есть, непонятно, что он еще может.

– Они возьмут людей и поведут в каналы, – дополнила Обри.

О’Тул коротко кивнул, быстро написал что-то. Встал, протянул им бумаги.

– Передадите в восточную и центральную казармы, – велел, одновременно снимая с полки и затягивая пояс с флягой. – Западной я займусь сам, оттуда выдвинемся, оцепим рынок. София…

– Я буду в безопасности, но рядом, – женщина быстро поцеловала мужа, потом сына. Обри не поняла, почему, но ее щеки тоже коснулись. – Да пребудут с вами птицы.