Текст книги "Вода и Перо. Узел (СИ)"

Автор книги: Анна Пляка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Первым ориентиром был колодец. Рагнар полагал, когда-то их выкопали вдоль всей границы пустыни, поэтому любой беглец, где бы ни началась погоня, всегда выходил к колодцу. Однако полагаться на это не следовало.

Творение было похоже на орла лишь в общих чертах, небольшое, но зоркое. Рагнар указал пером направление, зашагал сам – северо-восток, напрямую от реки. Моргнул, привыкая к новому зрению – левый глаз смотрел птицей из поднебесья, правый оставался человеческим. Теперь он мог заметить следы беглеца намного раньше, убедиться, что выбрал верное направление.

Они всегда бежали напрямик, и Рагнар всегда их догонял. Двадцать одно выполненное задание, ни одного провала – в пустыне провал был бы равносилен смерти.

Умирать Рагнар не собирался.

***там же

Отектей думал, что долго не сможет уснуть. Думал, будет сниться пустыня, жажда, тот проклятый бархан, выскользнувший из-под ног. Пустой колодец, неряшливая перевязка. Одиночество. Как полз назад, беспомощный, словно раздавленная ящерица. Унизительные допросы.

Он провалился в сон, как в ловушку, и в ней была Цитадель. Та, старая, где на огромную крепость приходилось всего два десятка людей. Где он учился взахлеб, всему, и учил сам. Где его не боялись и не жалели, сначала все, потом она одна, которая брала за руки, даже когда Отектей только что смыл с них кровь.

Он проснулся, когда понял, что не может разглядеть ее лица. Церен, восточный род, значит маленький вздернутый нос, высокие скулы, вытянутые к вискам глаза.

Он перестал пытаться вспомнить, поняв, что скорее придумает ее заново, чем вызовет образ в памяти.

Побудка прозвучала очень вовремя, одновременно со звуком рога вошел монах, огляделся. Сикис шагнул ему навстречу.

– Письмо из Цитадели?

– От главы магнадзора Сугар, дочери Эрденэ, – кивнул монах. – Она прислала много голубей в ответ.

Передал кипу писем, откланялся и ушел. Сикис разложил бумаги по своей койке, бросил через плечо:

– Давайте быстрей.

Отектей уже был одет и подошел сразу, Эш присоединилась мигом позже.

– Ух ты, сколько! А почему?

– Потому что ваша Сугар – умная женщина и снимала с писем копии, – Сикис довольно улыбался. – Раскладываем по порядку, делим на трети, каждый читает свою часть.

Отектей развернул первое письмо. Ему досталось самое начало, Текамсех писал декану с вопросом, какая магия может влиять напрямую на тело человека. Ответ казался очевидным – никакая и ни при каких обстоятельствах, но во втором письме Текамсех сообщил, что декан, конечно, увиливает очень красиво, но ему все-таки нужна информация, а танцы он предпочитает в исполнении кого-нибудь помоложе, и приложил очень странный рисунок. Вроде бы человеческое тело, но искаженное, изломанное.

Эш заглянула Отектею через плечо, прикрыла рот ладонью.

– Так нельзя!

– Так еще и невозможно, – мрачно добавил Сикис, присоединяясь. – Он пишет, ребра не пилили, а вывернули. Хотя с другой стороны, писатель ведь любому объекту может приказать изменить форму.

– Любому неживому объекту, – уточнил Отектей. – Живая плоть магии неподвластна, это непреложный закон.

Разгладил лист, присматриваясь, перечитал. Текамсех утверждал, что таким образом людей убивали, а не изменяли мертвые тела. Декан ограничился небольшой запиской о том, что передает письмо девушке, занимающейся изучением истории, а второй ответ уже принадлежал руке Оуюн.

– Вряд ли это было его задание, – задумчиво сказал Сикис. – Это дела канцелярии, а не гвардии. В кабинетах работают они.

– Его команду чуть не убили, – голос у Эш дрожал, похоже, ее слишком впечатлил рисунок. – Конечно, он стал узнавать.

– Мы работаем не для удовлетворения своего любопытства, – отрезал Сикис. – Что у тебя в письмах?

– Оуюн писала, что находила в старых текстах записи о шестом даре, – добросовестно отчиталась Эш. – И они с Текамсехом думали, что это может быть.

– Разве не скульптура? – удивился Сикис.

– У даров нет определенной последовательности, – ответил Отектей, – но их пять. Рисование, поэзия, музыка, писательство, скульптура. Что может быть шестым, я не знаю.

– Это не ваш уровень доступа, – сказали за спиной. Сикис вскочил, поклонился.

– Да славится Император. Мы изучаем переписку пропавшего Текамсеха Пустынника, которого нам приказано найти.

– Вам всем? – короткостриженная женщина с алым поясом сложила руки на груди.

– Мне не ставили ограничений по использованию цитадельских магов, – быстро ответил Сикис.

– А она? – кивок на Эш.

– Из надзора, работает на тех же условиях, что и маг.

Офицер изучила их всех еще раз. Сказала:

– Вы обсуждаете то, что мало кто имеет право знать. Однако это связано с вашим заданием, и это уважительная причина. Вторая комната слева сейчас пуста. Займите ее.

В указанной комнате на столе еще лежали листы бумаги, силуэты птиц, ящериц и змей ясно давали понять, кто жил здесь до них. Эш осторожно сложила рисунки стопкой. Сказала рассудительно:

– Если он сюда не вернется, наверное, лучше забрать, – и спрятала в сухарку.

Отектей полагал, еще меньше надежды случайно встретить Рагнара в процессе работы, но говорить это не стал. Сикису тем более было все равно. Он закрыл за собой дверь, шагнул к столу, бросая на него только что распечатанное письмо.

– Пение. Текамсех написал, что это пение и что он лично слышал его. Если бы мне не поручили его найти, я бы предположил, что его убрала канцелярия. Потому что писать о таком в Цитадель, где письмо вдобавок скопировали…

Хмыкнул, видимо, не находя слов для точного описания своего мнения о подобном.

– Потом они еще переписывались, – Отектей указал на оставшиеся несколько писем.

– Не по делу, – отмахнулся Сикис. – Она с самого начала пыталась его соблазнить, а он игнорировал, даже манера обращений всегда подчеркнуто строгая.

– Она в него просто влюбилась, – запротестовала Эш. – И очень стеснялась!

Сикис фыркнул, сложил письма по порядку.

– Информации много, зацепок для нас нет, – подытожил. – Я сдам это канцелярии. Вы вдвоем идите в трактир. Встретимся там и отправимся к его дому.

***республика Магерия, город Варна

14-15 Петуха 606 года Соленого озера

– Дож Сотни Фриц Ройтер и леди Адельхайд Зальцман!

Она улыбалась и кивала, встречая взгляды знакомых. Некоторые делали удивленные лица, другие сочувственные. Грета улыбнулась и подошла знакомиться с женихом.

– Господин Ройтер, я так рада! Адель много о вас рассказывала.

– Взаимно очень рад. Дож Грета Мейер, я не ошибся? Давно хотел выразить вам восхищение, отвести треть земель под лекарственные растения – это был очень смелый ход. И он, как я понимаю, окупился?

– Ну конечно, окупился, иначе как бы я позволила себе это платье! Адель, как тебе?

– Восхитительно, Грета, чудесно.

Платье в самом деле было прекрасно: серебристо серое, строгих линий, с темным узором вышивки на растительную тему. Пожалуй, даже немного слишком хорошо – затмевать блеском Зару не следовало. Хоть она и была пока лишь новой фавориткой мэра, Адельхайд по сплетням и одному взгляду поняла – эта едва поднявшаяся из цветочниц леди своего не упустит. А хваткость часто сочетается с отменной злопамятностью и мелочностью.

Адельхайд поэтому выбрала одно из любимых платьев прошлого года. С одной стороны, красиво, с другой точно никого не затмишь, а с третьей неплохая насмешка над собой – старой деве старые наряды. Здешнее общество любит такие шутки, когда они не касаются их самих.

Вот только почему Фриц тоже нарядился по прошлогодней моде? Конечно, его ногам облегающие штаны шли куда больше завоевывающих все и вся шаровар на южный манер, но Аде такое совпадение вкусов совершенно не понравилось.

– А вот и мой друг. Адель, позвольте познакомить вас – Аластер Макгауэр Нейл.

– Очень рад знакомству, леди, – триверец старомодно склонился к ее руке. Сухощавый, с немного слишком длинным лицом, светло-рыжий – в Магерии такими волосами могли похвастаться только дети. Флягу с пером он носил открыто, не стесняясь.

– Взаимно, господин Макгауэр.

Ее, конечно, тут же попросили звать его Аластером. Разговор естественно перешел на тяготы путешествия по озеру, маг с приятной насмешкой над собой описывал, как не мог заснуть, пока десять раз не перепроверил дверь и окно каюты, а потом для верности заткнул все возможные щели собственным гардеробом.

– И как, после этого вы сумели заснуть? – Адель, пожалуй, даже могла ему посочувствовать.

– После этого ко мне постучал капитан и сказал, что пора завтракать!

Слушатели, которых вокруг иностранного гостя уже собралось немало, рассмеялись, Аластер улыбался. Добавил:

– Поэтому на следующий день я поступил умней.

– Сразу заткнул рамы своими рубашками? – предположил Фриц.

– Ты слишком хорошо меня знаешь, чтобы угадывать! – притворно возмутился триверец. – Конечно, я так и сделал. Поэтому простите меня за этот костюм – мне пришлось одолжить его у Фрица.

– Увы, – серьезно кивнул тот. – Тебе куда больше идет северная мода, чем наша. Думаю, это естественно – одежда соответствует людям, которые ее придумывают так же, как обработка земли соответствует самой земле.

– О птицы! Леди, я заранее сочувствую вам и преклоняюсь перед вашим терпением – это человек сведет к севу пшеницы и стрижке овец любую шутку.

Адельхайд вежливо спрятала лицо за веером. К счастью, проверить, что она улыбается, а не кривится, было невозможно.

Объявили танцы, Фриц уверенно повел ее к Бальдвину, который даже здесь спорил над какими-то бамагами.

– А, Ройтер! Отлично, теперь у нас есть четверка. Зара, ты ведь знакома с леди Зальцман?

– Еще нет, но рада познакомиться.

Они обменялись реверансами, Адельхайд сделала комплимент прекрасной прическе, выполненной в удивительной, а проще говоря – чрезвычайно странной манере, получила в ответ восхищение смелостью в выборе нарядов.

Ей всегда казалось, что танцевать с людьми, которые злы на тебя, особенно интересно, даже когда это не было запланировано. Впрочем, судя по обрывкам разговоров, слова, которые сама Адель даже не посчитала бы шпилькой, просто слишком удачно сошлись со всеобщим мнением и обилием “комплиментов”, уже выпавших на долю Зары.

Танец действительно удался на славу, и вполне соответствовал высокому званию ведущей четверки, однако после него Адельхайд, воспользовавшись тем, что всем следовало поменяться парами и Фриц наконец отцепился от ее локтя, подошла к Заре.

– Дорогая, вы не могли бы подсказать хороших портных в городе? Вы правы, мне давно пора обновить гардероб и то, что я не планировала выезжать из дома меня совершенно не извиняет.

Живая заинтересованность и еще несколько вопросов в русле разговора позволили сгладить первое впечатление и заодно показали слабое место новой леди Варны – она очень любила учить и помогать. Адель в целом понимала Бальдвина – Зара была уверенной, весьма неглупой, с острыми клыками, которые изящно прятала за улыбкой. А волосы, ну что ж. Если родился с мелкими горскими кудрями, приходится как-то с ними жить.

Прошло еще несколько танцев, Адель позволила Фрицу найти ее, потом снова извинилась, удалившись к подругам. Грета подговорила балмейстера, так что следующий танец оказался чисто женским, и Адельхайд с удовольствием составила тройку с самой Гретой и юной испуганной девицей в розовых илатских кружевах. Зара танцевать отказалась, и, на взгляд Адельхайд, правильно – женские тройки были все-таки весьма вызывающими, а той, кто собиралась ворваться в высший свет за счет мужчины, приходилось быть сдержанной. Объявили тривез – симпатичный простой танец, пришедший из Тривера и разом захвативший все бальные залы.

– Окажете мне честь?

Они с Аластером сказали это одновременно, протягивая друг другу руки. Адельхайд не знала, что именно двигало триверцем – возможно, Фриц подослал друга побеседовать с невестой, но сама она отказываться от намерения потанцевать с ним не стала. Во-первых, тривез с триверцем – это должно быть любопытно. Во-вторых, танцевать парный танец с иностранцем – оказаться в центре внимания публики. В-третьих, она знала все фигуры наизусть, и танец превращался в отличную возможность поговорить без присутствия Фрица. Конечно, тот узнает в общих чертах о разговоре, но вряд ли ему будут пересказывать все, так что Адель надеялась, ее расспросы пройдут незаметно.

Да и расспрашивать не пришлось. Несколько фигур танца, восхищение Аластера тем, как прекрасно у нее получается, и разговор завязался сам.

– Фриц говорил, вы приехали недавно?

– Только вчера! Не спал всю ночь, так что, признаюсь, мечтаю сейчас только о кровати и подушке.

– Снимаете комнату в городе? На Северной всегда пустует несколько симпатичных домов, – принадлежащих лично мэру и сдаваемых за совершенно баснословные деньги, но это уже можно было опустить. Зато престижно, и все до последней монетки шло в казну.

– Я больше люблю гостиницы, – признался Аластер, – но Фриц убедил меня съехать. Теперь делю с ним симпатичную квартиру, всего в нескольких шагах отсюда. Правда, приличный трактир я здесь пока не нашел, может, вы подскажете?

– Конечно!

Она рассказывала об интересных местах Варны и даже улыбалась. Приятно говорить с мужчиной, который не считает, что ты не должна знать о том, где подают лучшие колбаски, и где варят единственное в городе стоящее пиво. Такие жили в трущобах, такие встречались за озером, но среди дожей Адельхайд ни разу не видела никого подобного, а семья, увы, была согласна только на дожа, причем из Сотни.

Впрочем, насколько она помнила правила именования в Тривере, Макгауэр – один из родов-советников королевской четы? Тогда, возможно, Аластер брата бы устроил. На миг Адельхайд всерьез задумалась, не попытаться ли соблазнить триверца – не то чтобы он был ей симпатичен, но по меньшей мере не раздражал, однако столкнулась с тем, что просто не знает, как. Да и слишком они с Фрицем дружили, даже на удивление. Такой не станет вредить будущему семейному счастью.

– Спасибо за танец, Аластер.

– Что вы, спасибо вам, леди! – он задержал ее руку в своей. – Фриц тоже любит этот город. Вы похожи, и я искренне желаю вам счастья вместе.

Адельхайд мило улыбнулась, позволила снова поцеловать себе руку и ушла к окну. Веер в пальцах треснул.

Похожи? Ладно, может быть. Но это не значит, что она собирается мирно обменяться браслетами с этим человеком! Умен? Богат? Их было пятеро, умных и богатых, и еще пять десятков, слава птицам, не получили благословения отца или брата. Они хотели ее купить, сделать залогом сделки, дружбы, приобрести, как картину, которая будет украшать холл.

Ада не желала быть чьим-то товаром. Ни за что.

========== Глава 9 ==========

Южная Империя, город Пэвэти

15 Петуха 606 года Соленого озера

Канцелярша бегло просмотрела письма, соединила пальцы домиком.

– Вы уже знаете, куда исчез Текамсех?

– Он не выходил из дома и не мог покинуть его магией, – отчитался Сикис. – Полагаем, в доме есть тайный ход.

– Почему вы все еще не нашли его?

– Сейчас отправляемся на поиски, – оправдываться всегда бесполезно, он знал. Смотрел в стену и считал про себя.

Сушью проклятые письма! Нужно было отдать их потом, после выполнения задания. Но их увидели, Сикис подумал, что могут донести и стоит подготовить тыл.

Вот, подготовил. Теперь только стоять и молиться птицам, чтобы позволили довести поиски до конца.

– Вы взяли мага из Цитадели.

– Так точно.

Канцелярша еще несколько мгновений смотрела на него в упор, потом смахнула письма в сторону.

– Работайте, Сикис. Да славится Император.

– Да славится Император!

Перевел дух в коридоре, разозлился там же. Он работает и работает хорошо! Он, птицы возьми, имеет право не бояться.

Если бы не сестра, он бы и не боялся. Не было бы этого невидимого, но непробиваемого потолка, не было бы недоверия к нему. Он даже не знал тогда, от какого задания отказывается, просто действовал по правилам – сначала закончи текущее дело, потом берись за следующее. Но это посчитали слабостью.

Плевать. Он справится сейчас и все изменится.

Коляску Сикис взял сразу на троих, но вскоре пожалел об этом. Путь к баракам пролегал вдоль рынка, где на втором восходе творилось птицы знают что.

– Дорогу!

Дважды чуть не столкнулся с другими повозками, несчетное множество раз удержал коз, чтобы те не боднули полезшего под копыта прохожего. Одна польза в ворохе проблем – Сикис не сходя с повозки смог купить жареного цыпленка и тут же обглодать до косточек, наверстав пропущенный завтрак. Привстал, ища свободный путь, но заметил кое-что другое.

– Железные! Деревянные! Каменные! С клинком внутри! С головой козла! С роговой рукоятью!

Сикис подвел повозку ближе, шуганув носящихся с лотками детей. Изучил разложенный на циновке товар, спросил:

– Для человека на ладонь выше меня что подойдет?

– Для красоты, для опоры? – торговец, похоже, был из-за озера.

– Для опоры. Хромой, нога неправильно срослась.

– Ему бы к лекарю, – посоветовал торговец. – Сломать кость и заново сложить. А пока – на ладонь выше? Тогда вот эту или эту берите. Или эту, здесь если вот так ручку повернуть, вытаскиваешь и оп, оружие! Шпага, на севере все с такими ходят.

Сикис указал на простую гладкую трость:

– Эту.

Цена показалась разумной, как и советы, так что он решил заплатить. Положил покупку на дно коляски, тряхнул поводья.

– Пошли!

Солнца выжигали город, и Сикис, остановившись у трактира, зашел, взял кружку воды. Его уже ждали, девчонка мигом забралась в повозку, заняв любимое место впереди.

– Ой, трость! Это Отектею?

Сикис кивнул, посмотрел, как маг, замешкавшись, кланяется с негромкой благодарностью. Отрезал:

– Так будет быстрей и проще.

Он чувствовал себя неловко, хотя по сути ему просто надоело смотреть, как маг на каждом шагу привычно сдерживает боль. Но все же это был подарок. Когда Сикис в последний раз дарил что-нибудь? Кому?

Допил воду, оставил кружку на полке и сел рядом с магом на скамью. Эш свистнула козам, пуская бегом, коляску дернуло. Сикис откинулся на спинку, следя, как девчонка лавирует в потоке. Спросил:

– До надзора ты была возницей?

Она оглянулась, улыбаясь, как всегда.

– Нет! Просто путешествовала тут и там, – подвернула под себя босую ногу, серую от пыли. – Я из пустыни однажды пришла, из той, которая на юге. Впервые охотилась с племенем, как взрослая, и потерялась. Ужасно глупо. Но у меня папа был из Империи, так что я знала, что если идти на север, придешь к озеру. Вот я и пришла, познакомилась с людьми. Поселилась в Цитадели.

Ее руки словно работали сами, чувствуя, когда и что следует потянуть – или это козы, с таким трудом слушавшиеся Сикиса, сами угадывали, куда идти в потоке других повозок?

– Твоего отца угнали в рабство в последнем набеге? – уточнил он. Девочка кивнула.

– Ну да. Это по-вашему две засухи назад было.

– По-нашему?

– Ага, – она засмеялась, хотя Сикис в засухах совершенно ничего смешного не видел. – У нас засухи чаще. Но большую, когда все объединяются и идут на север за водой, я только одну застала.

– Ты участвовала в набеге? – заинтересовался Отектей.

– Нет, – расстроенно помотала головой она. – Меня не взяли! Я давно охотилась, но в племени считалось, что дети становятся взрослыми на шестнадцатые дни соловья. А в поход идут только взрослые.

Отектей невесело усмехнулся, Сикис сощурился.

– Ты тоже из кочевников?

– Да, – подтвердил маг. Рассказал без понуканий: – Изгнали, когда открылся дар, в племенах есть такая традиция.

– Разве у вас вожди не маги?

– Вожди?.. Искусные, те, кто прокладывают путь. Может быть, раньше были, но я никогда не видел, чтобы наша Искусная творила магию.

Истории о кочевниках были любопытны, но Сикис только кивнул, больше ничего не спрашивая. Они приближались к дому Текамсеха и нужно было сосредоточится на деле.

***магреспублика Илата, город Илата

15 Петуха 606 года Соленого озера

За спиной шагал монах, на удивление тихо для его комплекции, и это здорово успокаивало. Даниэле шел следом за Обри, искоса разглядывал заричанку. Откуда она взялась? Джейн предупреждала о подруге, но что ей окажется Ольга, знакомая по трактиру, стало неожиданностью.

Этой наемнице еще там почему-то захотелось перекупить контракт, причем только когда Эдвард его уже взял. Почему? Что могло случиться в тот момент? Конверт она видела раньше, а тогда… Возможно, рассмотрела печать?

Допустим, и что? Там же даже не герб одной из семей был, а непонятные никому постороннему черточки – слоговый размер ямба и хорея, выстроенные в кольцо.

Маг она, что ли? Да вроде бы нет, на поясе только меч, видавшая виды железка. В Илате давно предпочитали что-нибудь более изящное. И заодно более длинное, конечно.

Впрочем, сейчас Даниэле полностью устраивала любая дружественная и вооруженная компания. Обри, похоже, втравила их в совершенно безумную историю – в мясницкой лавке Даниэле всерьез собирался драться, но, к счастью, обошлось. Принято считать, что все художники отличные бойцы, но птицы с две. Когда у тебя специализация портретиста, что использовать в качестве оружия? Разве что вспомнить полузабытые учебные натюрморты и нарисовать у врага над головой вазу!

С учетом того, по каким трущобам они сейчас шли, Даниэле был почти уверен – идея с вазами ему пригодится. Главное, придумать достаточно вычурную, чтобы не оказалось, что миру надоело воплощать такие банальные штуки.

Обри остановилась так внезапно, что Даниэле едва не налетел на нее. Хотел спросить, что происходит, но девочка вскинула руку, призывая к тишине. Он прислушался, различил только спор в соседнем доме, да далекий гам рынка. Оглянулся на Ольгу, та развела руками. Зато монах тихо ухнул, очевидно что-то понимая. Обри крадучись подобралась к углу ближайшего дома, Даниэле пошел за ней, тоже стараясь не шуметь. Хорошо, девчонка была совсем невысокой, даже под нынешней маской можно было смотреть над ее головой.

На пятачке, куда выходили глухие стены местных хибар, сидел человек. Даниэле моргнул, протер глаза. Картинка не изменилась – здоровый мужик тихонько хныкал и равномерно бил кулаками в землю. О мостовую он давно бы кости переломал, но и здесь это был скорее вопрос времени. Кровь уже текла здорово.

Снизу присвистнули, Даниэле опустил взгляд. Ольга тоже решила посмотреть, и почему-то не перебежала на другую сторону переулка, а опустилась на четвереньки, выглядывая из-за ног Обри. От глупости сцены стало даже как-то немного проще. Они втроем выглядывают из-за угла, как на шуточном рисунке, мужик бьет кулаками землю, ну что ж, случается.

– Эй, ты куда?

Но вот подходить к нему Даниэле точно не собирался! В отличии от Обри.

– Привет. Что у тебя случилось?

Захотелось повертеть пальцем в ухе. Он никогда бы не подумал, что эта сердитая девчонка может быть такой мягкой. Вот когда она попыталась схватить мужика в три раза крупней себя за запястья, это уже было вполне в ее духе. Ольга рванулась вперед прямо с четверенек, но защищать никого не потребовалось – мужик просто не заметил, что его пытаются остановить, силенок Обри явно не хватало. Подошел монах, и Даниэле решил, что пора тоже прекратить изображать осторожность.

Количество столпившихся вокруг зрителей мужика смущало не больше, чем вцепившаяся в него пигалица. Тревожно закричал ястреб на голове монаха, тот опустил большие ладони на макушку мужчины, перебрал пальцами по лбу, сжал, сдвигая кожу, провел назад, вперед. Даниэле смотрел, как на странную магию. Впервые подумалось – поэта бы сюда. Роксана, например.

Подавил истерический смешок, представив брата, ныне молодого господина О’Тул, всего в черном и с кружевами, посреди этих трущоб. С чего он вообще вспомнился? Шефа сюда надо, вот кого! Мигом прояснил бы рассудок этому безумцу.

Однако монах справился не хуже. Мужик дернулся, пытаясь стряхнуть ладони, поднял взгляд, наконец перестав колотить по земле.

– Зачем ты это делаешь? – первой успела с вопросом Обри.

Он посмотрел на нее, как баран на бойне. Даниэле всерьез ожидал, что мужик сейчас заблеет, и здорово удивился хоть и невнятной, словно у запойного пьяницы, но вполне человеческой речи.

– Плохие руки, – заплетающимся языком объяснил мужик. – Плохие руки…

– Почему руки плохие? – это уже Ольга, села рядом на корточки и заглядывает безумцу в лицо.

– Руки убили. Плохие руки! – возглас заставил отшатнуться, мужик опять с тупым упрямством впечатал кулак в землю.

– И теперь ты их наказываешь, – закончил логическую цепочку Даниэле, чувствуя, что такими темпами сам сойдет с ума. – Охренеть. А кого убили руки?

– Макса, – тихо ответила Обри, встав. – Сида. Молли. Бренду.

– Бренда-а-а, – завыл мужик. Брызнула кровь.

– Пошли, – резко сказала Обри.

– Эй, – Даниэле – Кит, от маски тут давно одно лицо осталось – схватил девчонку за руку. – Нужно помочь ему. Он же так калекой себя сделает!

– Пусть делает. Отпусти.

Он в самом деле отпустил, оглянулся неуверенно. Ольга хмуро смотрела на мужика. Сказала:

– Идите. Я попробую ему помочь.

– Ты же не собираешься его добивать? – уточнил Кит. Она словно через силу оглянулась, улыбнулась.

– Нет, ну ты чего! У меня способ примерно как у Ястреба, только если смотрят, не получается. Идите. Я сейчас.

***там же

Напарники ушли, она подождала еще немного. Посмотрела на мужика.

Чем бы их ни сводили с ума, мясники говорили, это вроде дури. Значит, этот человек сам взял это и сам виноват в том, что с ним случилось. В каждой из смертей.

Так пусть осознает все ясно, а не винит собственные руки.

Перо выскользнуло из выреза рубашки, нырнуло в крохотный пузырек с водой. Замерло. Нужно было закрыть глаза, сосредоточиться, посчитать слоги. Прошептать стихотворение вслух, поправить. Лучше было бы с бумагой, но ее с собой не было.

Наконец получилось что-то относительно пристойное, такое, что мир должен был принять. Капли воды зависли в воздухе, словно размышляя, стоит ли воплощаться, потом все же исчезли.

Мужик поднял взгляд. Моргнул, глядя на наемницу. Завыл протяжно на одной ноте.

Перо и пузырек спрятались на места, Ольга вздохнула, тряхнула головой.

– Ну что ты смотришь, – спросила мужика. – У тебя дом есть, семья или еще кто. Не всех же ты убил. Вот иди, помогай им, а не вой тут.

Следить, что он послушается, не стала, зашагала вслед команде.

Ее ждали через два дома. Тут же спросил Даниэле:

– Ну что, получилось?

– Руки он разбивать перестал, – улыбнулась она, пожимая плечами. – А что дальше будет делать – это не ко мне вопрос. Может, в Илате утопится. Куда дальше идем?

– И много ли тут еще сумашедших? – дополнил вопрос Даниэле.

Обри вытерла кровь с подбородка – когда она успела так прокусить губу? – мотнула головой, но все-таки ответила.

– Идем туда, где эти плохие руки убивали. Сколько их, не знаю. Я тогда в мастерской была, у портних сейчас все время занято всегда из-за господского праздника.

Повела между домами в сторону старой рыночной. Даниэле пристроился рядом, тихо спросил:

– Ты магичка, да? Музыкантша, и нас прогнала, чтобы не беспокоиться о площади действия мелодии?

Ольга загадочно улыбнулась, толкнула напарника в тощее плечо.

– Много будешь знать – много будет бед, слышал поговорку?

– Не слышал, – смутился он. – Извини. Просто я подумал, если такие важные вещи друг про друга знать, работать будет проще.

Она фыркнула, на ходу оглянулась на Ястреба, прищурилась.

– Спорим, ты раньше наемником был?

Равнодушное, изуродованное шрамами лицо не изменилось, монах качнул головой. Подумал, положил ладонь в воздухе, второй ткнул намного выше нее.

– Что, бери выше? – угадала она.

– Магом? – тут же ткнул пальцем в воду Даниэле.

– Убийцей? – одновременно предположила Ольга.

Вот и гадай теперь, кому он кивнул. Не обоим же, магов в цергийскую гильдию не берут.

– То и другое по очереди? – фыркнула она, монах полез за пазуху, но написать ответ не успел. Обри остановилась в очередном узком проулке.

– Здесь, – сказала глухо, словно ей трудно было дышать.

Ольга огляделась. На земле и камнях еще можно было угадать впитавшиеся пятна крови, тонкая деревянная дверь ближайшего дома пробита насквозь. Обри с трудом сглотнула.

– Я пришла после работы. Еще на краю квартала все начиналось, кровь, раненые. Прибежала сюда, – шагнула к низкому порогу, погладила разбитую доску. – Это был дом Макса. Он с Молли и детьми приютили мою маму, потом не выгнали меня.

Отвернулась, прижавшись спиной к стене. Указала рукой.

– Его тело было дальше по улице. Наверное, пытался остановить тех, кто пришел. Сид выскочил на порог. Его головой пробили дверь, я его только по одежде узнала. Молли и Нэнси, ее старшая дочь, в комнате были. Младших они в подвале спрятали, их забрала потом Элис. У нее трактир, работа найдется и ложка каши тоже.

Она говорила и говорила, называла незнакомые имена. Ольга слушала, хмурясь.

Здесь убили стольких людей. Почему никто не остановил убийц? Почему на крики не пришла стража?

Потому что это трущобы. С трех сторон банды, с четвертой городская стена. Сосед держится за соседа и так выживают, но против толпы безумцев…

– Так не должно быть, – сказала громко. Ухнул сердито Ястреб, больно схватил за плечо. Расхохотался, захлебываясь смехом, Даниэле.

– И что ты сделаешь, чтобы так не было?!

– А все думают, разборки банд, – уже кричала Обри. – Посылают наемников, которых интересуют только деньги!

Ольга не запомнила, кто первым кого ударил. Поднырнула под кулак монаха, толкнула его в стену. Птица с клекотом вцепилась в волосы, пришлось кувыркнуться, чтобы сбить его.

Коса осталась на птичьих когтях, в одежду вцепилась Обри, тут же отлетела в сторону. Ткань треснула, вместе с рубашкой, рассеивая пух, шлепнулись на землю две подушечки.

– Роксан?!

Он встал, вытирая лицо: вода из спрятанного пузырька разлилась, повредила грим. Стучало в ушах – нет! Это чужая музыка лилась в них, злым частым ритмом ускоряя сердце.

Из ножен выдернули меч, Роксан не успел перехватить. Обернулся и замер.

Перед ним стоял невесть откуда взявшийся брат, указывал дрожащим острием в грудь.

Хлопнуть по плоскости лезвия, сблизиться, вырвать оружие, не встретив сопротивления. Ярость наполняла, требовала ударить, он вместо этого прорычал:

– Лучше бы герб разбили!

Уже однажды сказанное после совета, куда господин О’Киф явился в сопли пьяным.

– Так разбей!

Он едва успел отвести меч, чтобы бросившийся вперед Кит не насадился на него. Получил чувствительный тычок по ребрам, отскочил, разрывая дистанцию.

– Ненавижу тебя! – ударило вслед. – Лучше бы я умер, да?! Убей!

Музыка, значит, накрывают определенную площадь в прямой видимости мага. Роксан подхватил за шкирку Обри, кружащую вокруг Ястреба, швырнул как можно дальше в переулок. Увернулся от кулака монаха – почти, полетел на землю от силы даже вполовину смягченного удара. Откатился, рванул в сторону.