Текст книги "Вода и Перо. Узел (СИ)"

Автор книги: Анна Пляка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– У меня есть другое предложение, – голос Сикиса звенел. – Мы знаем, ты выполнял личные приказы Императора. С твоей помощью мы сможем подобраться к нему вплотную.

Несколько мгновений тишины, Кадо отступила на шаг, словно специально отстраняясь от разговора. Текамсех посмотрел внимательно.

– И?

– И убить его, конечно! На нем держится система, а кто после него? У Императора нет детей, значит, кто-то из магов. Отектей?

– Трон унаследует декан Анаквад, – ответил он. – За ним его дочь Рейен, за ней ее старший сын Чагатай.

Сикис скривился, мотнул головой:

– В любом случае кто-то совсем другой! Мы можем заставить всю систему измениться, гвардию, канцелярию, все! Если ты придешь сейчас наверх, сразу к дворцу, потребуешь срочной аудиенции, потому что нашел что-то в подземельях…

– Меня не примут, – спокойно ответил Текамсех. – Я бежал в том числе потому, что заметил слежку.

Сикис прикусил губу, сжал кулаки. Вскинул голову тут же:

– Тогда мы тебя приведем. Как арестованного, но все еще потребуем аудиенции, потому что у нас есть тайные сведения. Да хоть этот аванпост, все равно вы снимаетесь! Или о певчих, не важно, главное оказаться рядом с Императором на длине клинка.

– С ним будут наложницы, – заметил Текамсех. Усмехнулся недоумению, пояснил: – Телохранительницы, у них хорошая подготовка.

– Но не гвардейская, – Сикис вскочил, взмахнул руками. – А тебя мы свяжем так, чтобы веревка легко свалилась при необходимости. Нас будет больше, мы справимся! Не обязательно бежать, прятаться в норах. Можно все изменить!

Отектей смотрел на него, и казалось, распускается узел внутри, напитывается водой земля. Это был безумный план. Они все могли погибнуть. Им могли не поверить. Но Сикис говорил так, что Отектей начинал надеяться – это возможно. Кто-то из магов на троне, изменения.

Жизнь. Открытые ворота Цитадели.

Церен. Она ведь все еще где-то там, живет в другой стране. Он может ее найти. Хотя бы просто увидеть. Спросить – почему она его не убила?

В этот миг казалось, он наконец поверил в изначально очевидный ответ.

– Хорошо, – ответил Текамсех. Сикис протянул руку, помогая ему встать, стало заметно, что бывший гвардеец сейчас хромает не меньше самого Отектея. – Ты прав. Мы должны хотя бы попытаться. У нас есть шанс.

***магреспублика Илата, город Илата

15 Петуха 606 года Соленого озера

– Сахар? – мясник скрестил руки на груди. – Ну-ну. Тащите этого торгаша туда, я им лично займусь.

Дверь выглядела так, словно должна была вести в подсобку, а вместо этого открывала путь в весьма обширный подвал. С потолка свисал внушительный крюк, инструменты на столе и стенах Кит увидел только мельком, и предпочел не приглядываться.

Роксан, кажется, тоже не горел желанием находиться здесь дольше необходимого. Пленника они просто оставили на полу, вышли наверх. Кит покосился на брата, все еще скрытого под маской Келли. Так непривычно было видеть это лицо не в зеркале, а на ком-то другом. Но Роксану как будто шло, встраивалось в ряд с Джейн и Ольгой.

– Сними это, – кажется, сам брат с мыслями Кита был не согласен.

– Странно будет, – ответил. – Вошли две служанки, а выйдут господа? Здесь ремесленный квартал все-таки, а не трущобы, заметят.

Роксан прикрыл глаза, коротко кивнул. Кит взял его за руку.

– Ты как? Ты же целый мешок этого сахара проглотил, зачем!..

– Я слышал музыку, значит, она на меня не влияла, – отрезал брат, отстраняясь. – И там была всего горсть. Если бы его съел ты, было бы намного хуже.

Кит опустил голову. Да, он тогда вообще не понимал, что рядом музыкант. Просто очень хотелось попробовать, казалось, это правда что-то совершенно особенное.

Мясник ушел в свой жуткий подвал, закрылась толстая дверь. Женщина – кажется, ее звали Жаннет – принесла им по кружке воды, пригласила сесть за стол. Спросила:

– Кашу будете? Сорговая, с мясом.

Кит только сейчас почувствовал, как ноет пустой желудок, засиял.

– Да, пожалуйста!

Роксан рядом сидел, закрыв глаза, словно дремал. Кит коснулся его плеча, потряс.

– Эй, ты чего?

Брат потер лицо каким-то странным, не своим жестом. Хотя, может, это из-за маски так казалось?

– Две драки и бессонная ночь. Думаешь, ты выглядишь лучше меня?

Зато интонации были до отвращения знакомыми!

И вообще не о Роксане сейчас надо переживать. Кит хотел обойти этот квартал к югу от трущоб, когда его остановил торговец. Не то чтобы Кит очень хорошо ориентировался, где тут территория какой банды, но уж сложить-то дважды два мог – где дом Обри, где мясники, и где тогда циркачи.

Живот выдал какую-то жуткую руладу, Кит нахмурился. Так он рискует себя выдать, если будет там прятаться. Значит, нужно все-таки поесть сначала, заодно рассказать, что он собирается делать. Вдвоем точно будет проще.

Роксан выслушал, не шевелясь, Киту даже показалось, что брат заснул. Но когда подошел к нынешнему плану – раз Обри нет у нее дома, она могла сама попытаться закончить дело с циркачами, и надо искать в их квартале, Роксан приоткрыл глаза, усмехнулся криво.

– Хочешь сказать, она скорее всего попала в плен, если вообще еще жива каким-то чудом. И ты жаждешь последовать за ней?

Кит сморщил нос.

– У меня маски есть. Увижу любого из местных, скопирую и все.

– Пароль и отклик ты тоже скопируешь?

– Да с чего у простой банды!..

– У мясников есть. Прекрати недооценивать противника. Они, судя по всему, подделывают лица магов на уровне не хуже моего, у них гениальный музыкант, которому еще пятнадцати не исполнилось, и с ними наша сестра, у которой и наследственно голова должна хорошо работать, и в монастыре она не только куриц считала.

– Слушай, – Кит аж схватил брата за руку. – Так давай найдем ее! Это же она стреляла? Хильда, значит? Она даже своего имени не знает, мы ей скажем!..

– Ей не с чего нам верить, – оборвал его полет Роксан, но Кит не собирался так легко сдаваться.

– Да я если без маски приду, у нас же лица будут почти одинаковые! Ну, кроме того, что я мужчина. Я же очень на маму похож, и она, ты говорил, тоже. Она поверит!

– Ох, страсти какие, – перед ними поставили две миски. – Едва на ногах держатся, а уже решают, как Илату спасать.

– Пока только Обри, – серьезно поднял голову Кит. – Но Илату тоже. Этот сахар, неизвестно, сколько людей его съели, и что теперь их руками можно сделать.

– “Всем будет лучше, когда вас не станет,” – процитировал Роксан, проглотил первую ложку каши. Поморщился так, что Киту даже обидно стало. Ну, не тушеный гусь по-магерийски, да, но все равно же вкусно!

А потом он понял.

– Они что, натравят людей на нас? То есть, на магов? Но это же чушь, там куча музыкантов, одна Меган легко толпу накроет!

– Надо доложить, – коротко сказал Роксан, посмотрел на Жаннет, устроившуюся на табуретке со ступкой и сухими травами. Женщина негромко засмеялась.

– Не беспокойся, я не буду пользоваться тайным знанием, что у меня на кухне сидела парочка аристократов и ела кашу.

И Роксан даже улыбнулся в ответ. Кит смотрел и не мог решить, то ли ему хочется широко и глупо улыбаться, то ли реветь в три ручья, как маленькому.

– Я ужасно по тебе скучал, – сказал все-таки. Был почти уверен, что сейчас получит если не неприятный комментарий, то по крайней мере удивленный взгляд, но Роксан только кивнул. А потом вообще сказал:

– Вероятно, я тоже.

И не разреветься стало еще сложней. Кит все-таки сумел, только носом шмыгнул. Быстро проглотил остатки каши, встал решительно.

– Обри надо спасти. Пошли, вместе мы справимся! Хотя бы узнаем, где она.

– Жива ли она, – вполголоса добавил Роксан, но тоже поднялся. – Ладно. Идем. Если встретим Иду, попробуем провернуть твой план.

***там же

Обри лежала и рыдала, уткнувшись в колено Ястреба. Тот тихо ухал что-то, наверное, пытался успокоить, но Обри просто не могла остановиться. Слишком было страшно. Она только поверила в чудо, но чудо оказалось кошмарным. Сид был…

Сида здесь просто не было. Было его лицо, его тело – Обри сначала испугалась жутким синякам и куче перевязок, а это оказалось мелочью. Потому что Сид ее не узнавал. Он вообще сидел на тюфяке, не шевелясь, и смотрел на них. Обри пыталась его звать, кричать, ругаться. Сначала ей чудилось, она видит, как он иначе смотрит, моргает, дергаются уголки губ. Теперь казалось, она все придумала.

Ее Сида не убили, да. Вот он, живой, в плену. Только все намного хуже. Они его сломали.

Она шмыгнула носом еще раз, вытерла лицо о сутану Ястреба. Пообещала:

– Я не оставлю тебя чужой вещью.

Обри бы предпочла умереть, чем жить вот так. И она точно знала – Сид был таким же. Нужно только вывернуться из веревок, а дальше, если он вообще ни на что не реагирует, она сможет его даже просто задушить. Чтобы не оставлять здесь. Не оставлять таким.

Пока она ревела, по-дурацки тратя время, руки онемели и теперь плохо слушались. Обри кусала губы, пытаясь извернуться и достать до узла, потом ее осенило.

– Ястреб, повернись!

Добраться зубами до его пут оказалось куда проще. Обри сосредоточенно жевала веревку, дергала, отплевываясь от колючих кусочков. Челюсти уже сводило и губы противно чесались, когда узел наконец поддался. Дальше пошло легче, Обри прислушивалась к происходящему внизу и снаружи – бандиты говорили, должен прийти их главарь. Но у того, похоже, были дела поинтересней. Вот и отлично.

По всему выходило, что верховодил у них сейчас Витам. У Обри это в голове не укладывалось – он же совсем мелкий еще, даже младше ее! Его что, только из-за магии слушаются? Как все слушаются Совет только потому, что они маги. Вот же глупость!

Ястреб тихо загудел, Обри постаралась отодвинуться. Веревки наконец упали на пол.

– Теперь ты меня!

У монаха руки тоже не слушались, все выходило жутко долго. Обри шипела сквозь зубы – путы затянули так, словно она была кровяной колбасой, попытки развязать их делали только хуже. Но все-таки у Ястреба получилось. Обри едва не взвыла от боли, когда попыталась шевельнуть уже свободными пальцами, вгрызлась себе в плечо. Опять навернулись слезы – не от боли даже, от злости. Ястреб возился с путами на ногах, потом потянулся что-то писать, но Обри не хотела ждать. Ни одного лишнего мгновения Сид не будет чьим-то рабом. Хуже, чем рабом, те хоть сбежать могут!

Встать не получилось, но подползти она сумела. Посмотрел в неподвижное лицо, положила руки на шею.

– Иди к птицам, – шепнула на ухо, надавила.

Ястреб схватил ее за шкирку, оттаскивая, сердито ухнул, тыча в лицо своей бумажкой.

– Не мешай, – тихо кричать – это странно, но у нее получалось. – Он бы для меня то же самое сделал!

Ястреб тряхнул ее. Обри вдруг подумала – он всегда был спокойным или улыбался. А сейчас казалось, он ее вот-вот ударит.

Это было так странно, что она даже взяла лист. Там должно быть что-то очень важное, наверное.

“Магию можно снять”.

– Ты хочешь сказать, – она замолчала, повернулась к Сиду. Это правда можно исправить? – Но как?

Ястреб усмехнулся, взял ее за руку, отошел к окну. Сид следил за ними, не отрывая глаз.

– Этот бандит сказал ему нас охранять, – какой дурацкий у нее сейчас был голос, словно она правда надеялась на что-то! Подняла взгляд на Ястреба, тот покачал головой. Открыл окно, выглянул осторожно. Указал наверх, помог Обри забраться на подоконник. Вылезти оттуда на крышу оказалось совсем не сложно.

Она посмотрела вниз, твердо решив, что если Ястреб предлагает просто сбежать, она не согласится, вернется, хоть свяжет Сида, но вытащит его тоже… Но друг сам сидел на подоконнике. Увидел ее, тут же глянул в комнату. Опять на нее.

– Следить, – выдохнула Обри, засмеялась в ладонь. Отползла по крыше. – Ну, иди сюда. Следи за мной.

И Сид правда перебрался через край. Только, вот дурак, встал во весь рост! Здесь же наверняка есть наблюдатели, сейчас их заметят!

Закричала вдали птица, как-то не так, как раньше. Ястреб, тоже вскарабкавшийся к ним, скривился, словно от боли, лег на солому. Достал из-под одежды целую связку свистков, Обри раньше не видела, чтобы он ими пользовался. Выбрал один, светлый, словно его вообще никогда не трогали.

Клич был пронзительным до звона в ушах. Ястреб встал, вытянулся, расправляя плечи. Махнул рукой, Обри проследила направление.

– К каналу? Зачем?..

Он покачал головой, махнул рукой еще раз. Подошел в противоположному краю, Обри на четвереньках метнулась к нему, ухватила за сутану, не давая спрыгнуть.

– Ты что, дурак! Сид же должен за нами обоими следить! Что будет, если он не сможет?!

Ястреб опустил голову. Кивнул.

Обри очень не хватало его слов. Хоть какого-то объяснения, что вообще случилось, почему он вдруг захотел их бросить. Но писать времени точно не было.

– Эй, куда они делись?!

Голос пробился сквозь солому, Обри осторожно отступила по крыше подальше от окна. Дома стояли совсем близко, как везде в бедных районах, чтобы поместиться в пределах городских стен. На соседний можно было просто перешагнуть. А потом еще на один. И еще…

– Вон они!

Ястреб толкнул ее в спину, они вдвоем спрыгнули в переулок – вовремя, над головой свистнул не то болт, не то метательный нож.

Только здесь их тоже ждали.

========== Глава 17 ==========

королевство Цергия, приграничная пустыня

17 Петуха 606 года Соленого озера

Рагнару казалось, чем внимательней он смотрит по сторонам, проверяя, что в этот раз не идет по кругу и не отстает сильней, тем чаще спотыкается. Никогда еще ему не было так тяжело идти, и он даже не понимал, винить за это пустыню, словно вознамерившуюся сбить его с ног, или самого себя за внезапную неловкость. Словно собственное тело предавало его, не желая идти туда, куда нужно было направляться вслед за Эриком.

Беглецом.

Эти сны мешали. Как будто прошлое могло что-то изменить. Глупость.

Один раз он все же не смог вернуть равновесие, сел, но, к счастью, на пологом склоне и не скатился вниз. Просто поднялся, твердо упер ноги в песок, осмотрелся, как планировал.

Понял, что, наверное, увидел это до падения. Однако теперь устоял. Медленно начал спускаться по обманчиво мягкому боку дюны.

Впереди на высоком каменном основании стоял дворец. Лестница поднималась из песчаных волн, вела под изгиб изящной арки, проработанной столь тонко, что казалось, ее можно разглядывать вечно, изучая перетекающие узоры, миниатюрную скульптуру.

Какие бы руины Рагнар ни находил прежде, они всегда были повреждены хоть немного. Здесь же казалось, это место возвели лишь вчера, резчики едва успели убрать инструменты. Разве время не должно было сгладить линии, уничтожить удивительно мелкий орнамент?..

Он замер, войдя под ярусный, пронизанный звездным светом свод. Оглянулся, быстро прошел сквозь ряды покрытых барельефами колонн, заменявших здесь внутренние стены.

Маленький фонтан был пуст, лишь на дне осталось немного влаги. Рагнар провел ладонью по лицу, сказал медленно, тщательно проговаривая каждое слово:

– Беглец использовал источник, чтобы восстановить это место.

Нельзя было думать ни о чем другом. Беглец. Приказ.

Но он не мог. Рагнар знал, как выглядел этот дворец на самом деле, помнил до мельчайших подробностей, хотя видел лишь раз в жизни. Взгляд невольно возвращался к одному и тому же пустому углу, хотя сейчас даже стены здесь были не такими, как тогда. Тем более не осталось праха убитой женщины. Все давно унес ветер, тот самый, что сейчас тихо свистел меж колонн, касаясь прохладным дыханием лица.

Рагнар осознал, что стоит на том же месте, что и тридцать три года назад, отшатнулся. Нужно было подойти к каменной чаше фонтана, напиться остатками воды. Обойти дворец, прислушиваясь – беглец мог прятаться здесь.

Как она.

Рагнар осел на колени, согнулся, цепляясь за плечи. Из груди словно рвалось что-то, но не могло выбраться и в ярости раздирало внутренности. Он смотрел на каменный пол и просто пытался дышать. Серо-голубые в звездном свете плиты, утром они будут желтоватыми. Утром сотворенное глупым беглецом чудо развеется, оставив выглаженные до неузнаваемости фигуры, и вскоре песок снова начнет заметать, уничтожать это место.

Рагнар закрыл глаза. У него приказ. Он должен сейчас же встать и продолжить погоню. Обыскать каждый закоулок, нарисовать птицу, взглянуть сверху ее глазами. Понять, ушел ли беглец отсюда или играет в прятки.

Он не мог.

Ветер ударил в лицо, словно перед бурей, но почему-то остался холодным и чистым. И принес странный звук.

Рагнар поднял голову. Медленно, чудовищно медленно, он не имеет права сидеть здесь, чувствовать все это! Если беглец…

Но это оказался не он. У творения была длинная морда с бархатной, как у крысы, шкурой, огромные темные глаза. Оно фыркнуло в лицо Рагнару, переступило стройными ногами. Вдоль шеи росла полоса более длинной шерсти, струилась, словно человеческие волосы.

Такое было на обелиске. Значит, Эрик здесь. Вряд ли он бросил свое ездовое животное.

Наконец получилось встать. Это случится прямо здесь, у фонтана, в углу, куда забилась женщина, желавшая свободы? Что ж, пусть так. По крайней мере, сейчас все закончится.

– Выходи, – сказал, оглядываясь, держа в руках перо.

Ему ответил только ветер да творение, удивленно склонившее голову. Шевельнуло похожими на козьи ушами, отошло к фонтану.

Рагнар моргнул. Потряс головой. Подошел ближе.

Нарисованное существо пило воду.

– Невозможно, – пробормотал он. Коснулся коричневой шкуры, погладил. Взмахнул пером – удлинил немного хвост, поменял цвет. Потрогал. Едва не получил копытом в грудь.

Это определенно было творение художника. Как оно могло поддерживать себя само? Эрик был талантлив, несомненно, но все же он не был гением!.. По крайней мере, до сегодняшнего дня Рагнар так думал.

Ветер шевельнул полы халата, словно зовя за собой. Рагнар решил считать, что просто следует приглашению. Он не хотел обыскивать это место. Он тем более не хотел оставаться у фонтана, в этом маленьком закутке, где она была убита.

Почему они вообще пришли сюда? Тогда ведь погоня началась от Цитадели, путь должен был пролегать совершенно иначе!..

Впрочем, что можно сказать точно, когда дело касается этой погони и этой пустыни?

Дворец был пуст. Рагнар обошел его весь, дважды, чтобы быть уверенным. Здесь жили лишь странные тени и большое ездовое животное. И память.

Рагнар вернулся к фонтану перед тем, как уйти. Небо уже светлело, но он решил, что лучше разобьет стоянку посреди песков, чем останется здесь.

Глупо. Еще глупей тратить силы на бессмыслицу.

Она рисовала деревья. Говорила, видела их дома, еще до племени, очень давно.

Узловатая тонкая ветвь вышла сама собой, одним движением, распустились на ней бело-розовые цветы. Рагнар сделал шаг к углу, второй. Опустился на колени, положил недолговечное творение на каменный пол. Лепестки едва заметно колебались.

Он забыл, как ее звали. Он почти не помнил лица, только что оно было не таким, как у всех вокруг. Остались ее цветущие ветки, такая красивая, совершенно бесполезная специализация. Осталось это место, и, должно быть, записи в цитадельском архиве.

«Беглая магичка признана мертвой. Засвидетельствовано со слов ее сына Рагнара и гвардейца Навчаа».

Если бы он не рисовал птиц, ему все равно бы велели тогда участвовать в погоне?

Рагнар встал. Нет смысла гадать о том, что было бы. Случилось так, ему приказали и он пошел. Он выследил ее для гвардии. Он стоял здесь, у стены, и смотрел, как ее убивали.

Нет смысла даже просить прощения. Не у кого. Незачем.

Показалось, фонтан начал журчать сильней. Рагнар поднял голову, увидел, как тает резьба.

Не его специализация. Как Эрик сумел это сделать, тоже не вполне понятно. Но если не с нуля, а просто подхватить рассыпающееся водой творение…

Когда он спускался по ступеням, дворец стоял надежно.

***республика Магерия, город Варна

18 Петуха 606 года Соленого озера

За весь день хорошим было только то, что Адельхайд наконец-то выспалась. Найти идеально подходящую бумагу не удалось, потом вообще пришлось обедать с женишком, утешать его. Она, конечно, извлекла пользу даже из этого – узнала, что договор писал Аластер еще в Тривере, и стража теперь озадачена тем, чтобы найти шкатулку едва ли не больше, чем собственно поимкой убийц.

Однако искали они излишне старательно и слишком близко к нужному месту. Гирей прислал записку, по которой выходило, что банда не просто залегает на дно, а рассыпается. Конечно, в надежде собраться после, но если смотреть правде в глаза, некоторые сбегут, как крысы с корабля! Даже сам Гир был вынужден покинуть свой район, договорившись с Юргеном.

Адельхайд надеялась, друг понимает, что едва гостеприимные хозяева почуют серьезность дела, его попросту сдадут. Не мог не понимать, правда? Значит, пути отступления у него есть.

Встречу с мастером по почерку Гир, тем не менее, назначил. Правда, Аде предстояло слушать разговор не из любимого сундука с дырочками для обзора и дыхания, а пробраться в один из трактиров Юргена и засесть там в кладовке, отделенной от кабинета тонкой стенкой. Не очень удобно и куда более рискованно, но второй вариант был вообще отчаяться, сложить руки и выйти за Фрица замуж. Это ее никак не устраивало.

Бумагу в итоге пришлось взять собственную, к счастью, у Адельхайд был запас и по качеству листы были похожи на триверские. По крайней мере, размер и обрезы такие же, а что плотность и оттенок не тот Фриц вряд ли заметит. А даже если вдруг перечитает, раскусит подделку, на Аду все равно выйти не сможет – той же бумагой пользуется весь свет Варны.

«Золотая подкова» – совершенно безвкусное название, таких в каждом городе по три штуки – стояла прямо у городских ворот. Ужасно неудобное место для тайных встреч, слишком людно и внутри, и на улице, даже задами подойти тяжело. Аде обещали, что раскроют калитки нескольких проходных дворов, но через один куцый заборчик все же пришлось перелезать. Подвернутая нога, которая благодаря выданным Беатой мазям не мешала при обычных прогулках, тут же напомнила о себе, заныла и остро стреляла болью в пятку весь оставшийся путь.

Ада злилась. Казалось, она бегает по трюму корабля и пытается заткнуть течи рубашками, но вода находит все новые и новые щели.

– Посторонись!

Она едва успела отодвинуться, пропуская грузчика с тяжелым мешком. Теперь еще ждать, пока он разберется с помощником кухарки и выклянчит монетку на брагу? Ну уж нет! Ада решительно ускорила шаг, вскинула подбородок.

– Семья без рода, – сказала, прервав проверку качества картофеля. На нее едва посмотрели.

– Обожди, – буркнула крупная женщина. Запустила руки поглубже в мешок, проверяя, что на дно не положили гниль, отсчитала грузчику два десятка мелких монет-колосьев. Ада думала, все уже сноп режут, а не с этой мелочью возятся.

Наконец ей кивнули.

– Давай бумагу и заходи. Да не к той двери, дура! Хочешь в общий зал выпереться? Туда иди.

Ада скрипнула зубами, но послушалась, нырнула в низкий проем. Окошко здесь было только под потолком, для кошки, но через неплотно сколоченные доски пробивался свет из соседней комнаты.

– Мастер Брент, не надо пытаться меня обобрать, – весело говорил Гир. Похоже, встреча началась раньше, чем планировалось. – У вас материала столько, что вы хоть книгу можете этой рукой написать. Бумагу вам предоставят… Да, Лотте, спасибо. Вот бумага.

– Она не соответствует оригиналу, – заметил мастер.

– Но заказчику подходит. Чернила монастырские, их качества будет достаточно. А вы мне называете цену стада овец.

– Если хотите дешевле, обратитесь к Этти, – спокойно парировал Брент. – С учетом бумаги, готов сбросить пять снопов. Не больше.

– Десять.

– Пять, иначе я уйду прямо сейчас.

– Брент, – голос у Гира стал совсем задушевный, – посмотри вокруг. Мы в Бараньем роге? Нет. Как думаешь, я могу сейчас так легко достать тебе полновесную копну?

Ада аж задохнулась в своей кладовке. По пять снопов за лист, что ли? Брент озерной воды нахлебался, столько просить?!

– Но если ты поможешь мне сейчас, – продолжал Гир, – я этого не забуду. Ты много берешь, сам знаешь, многие правда идут к Этти. Но я тебе слово даю, тринадцать моих будущих подделок – твои.

Повисла тишина, только доски поскрипывали. Ада поджала губы. Сволочи. Гирея уже сбросили со счетов? Хотят ободрать последнее и продать страже? Прижать бы Брента вместе с его Юргеном, напомнить, кто их вообще в люди вытащил!

– Ладно, – согласился наконец мастер. – Три крестца и три снопа. Кому отдать работу?

– Ребенку, который придет с этой шкатулкой, – пауза, звон монет. – Спасибо, Брент. Я не забываю тех, кто мне помог.

Ада вздохнула, коснулась лбом стены. Да, они сейчас не на позиции силы, но как можно позволять так с собой обращаться? Еще и благодарить за это! Нет, Гирей не прав. Если он покажется слабым, его здесь обмолотят, как колос, и выкинут.

Однако подделка у нее будет. Завтра, самое позднее послезавтра женишок должен разливаться дырявым кувшином о своем прекрасном прожекте, а через неделю он отправится в Гарн. И перспектива замужества развеется, словно озерный туман.

***Южная Империя, подземелья

16 Петуха 606 года Соленого озера

Живой. Живой. Казалось, вся боль, весь страх вытекают из нее по капле, хотелось танцевать и немножко ругаться. Ну почему ей сразу никто не сказал?

– Мы же не знали, что ты меня видела и вспомнила, – Айдан обнимал ее, и казалось, весь прошедший месяц был сном. Просто долгим кошмаром, от которого она наконец проснулась.

Но ведь…

– Кого же казнили? – Эш отстранилась, посмотрела в дорогое лицо. Прикусила губу, снова, как впервые, наткнувшись на черную повязку.

– Кадо нашла похожего на меня человека, – ответил Айдан серьезно. – Он был правой рукой главаря одной из трущобных банд, Кадо решила, он заслуживает смерти больше меня. Только глаза у нас оказались разные, у него были черные, как у всех. Давай сядем, я расскажу, как меня спасли. Только помоги дойти, пожалуйста, я еще совсем не умею без зрения ориентироваться, даже просто стоять сложно.

Эш подвела его за руку к столу, помогла сесть. Айдан нащупал кромку, осторожно вытянул ноги. Ему было ужасно неудобно, Эш видела. И больно. Он, наверное, уже привык, но все равно сразу понятно, что он сейчас как Отектей, каждую секунду сдерживает гримасу страдания.

Айдан собрался говорить дальше, когда к ним подошел один из андаварудцев, протянул чаранг.

– Это тебе подарок, – сказал. – От твоего палача, судя по всему, мы нашли на месте передачи записок.

Эш засмеялась, спрятав лицо в ладонях. Ну точно, им же мастерица сказала, Текамсех покупал инструмент! Они совсем про него забыли, не выяснили, куда потом делся. А оно вот как.

Ей хотелось знать, какова на самом деле Империя? Она думала, этот гвардеец воплощает ее?

Ей хотелось петь. Для него, для всех этих жестоких людей, которые оказались похожи на пустынные цветы. Они ведь тоже совсем сухие, жесткие, колючие. Но стоит пролиться дождю, и плотный высушенный шар разворачивается, подставляет листья солнцам, становится зеленым, прекрасным, мягким. Нужно только найти правильную воду. Дождь для этой земли.

Она сумеет. Теперь она обязательно сумеет.

– Айдан, – потянулась, накрыла его руки, бережно изучающие инструмент. – Давай я спою тебе. Твоим глазам. Я сейчас смогу.

Он улыбнулся, такой счастливый, но тут же стал серьезным.

– Они, наверное, ужасно выглядят. Тебе обязательно смотреть?

– Конечно, обязательно, – погладила его вместо улыбки, которую он сейчас не мог видеть. – Не бойся. Ну какая разница, как они выглядит? Ты живой, а у меня должно получиться вернуть тебе зрение.

Айдан вздохнул.

– Не зрение, – поправил. – Глаза. Их пришлось совсем выколоть. Я ведь столько всего выдержал, а простую слепоту как будто не смог? В это бы не поверили.

Мотнул головой, перебрал струны. Эш улыбалась, хотя опять хотелось плакать. Нет. Не месяц ей приснился. Всего неделя: его казнь и после. А до того он правда был в плену. Его правда мучили.

– Они меня из-за письма взяли, я же отправил тогда на фальшивое имя Кадо в Зарицу записку про разрывы в Цитадели. Доказательство не самое верное, а у Императора пунктик, что все должно быть точно. Так что добивались, чтобы я с одной стороны признался, с другой к птицам не ушел раньше времени, ну и вообще на казнь смог на своих ногах выйти. После того, как год бродил по Приозерью, неприятно, конечно, но выдержать можно. Я так подумал. Потом оказалось, что день можно, два, а к десятому стало понятно, что я скоро с ума сойду от боли. Но тут мне повезло, остальных гвардейцев куда-то отослали, остался только Текамсех. Я ему и выложил про разрывы, про певчих, про то, что засухи все чаще и дольше, что озерщики и рыбаки с возрастом становятся странными. В общем, что мир скоро умрет, если так продолжится. Не то чтобы Текамсех мне сразу поверил, я ему долго это все рассказывал, прямо в процессе, кхм, допросов. А потом еще пару дней отдыхал, молясь птицам, чтобы разрыв в трущобах никуда не успел деться – я Текамсеха туда послал посмотреть. Когда он вернулся, снова потащил меня в пыточную и сказал, что на месте дома руины, я решил, что все, конец. Надо признаваться во всем, что от меня хотят, умирать и не тянуть больше. Но Текамсех оказался дотошным. Он опросил там людей – гвардеец, в трущобах! Как его не убили, не понимаю. В общем, поверил.

– А как тебя подменили?

– Ну, – усмехнулся Айдан, – мне очень повезло с тюрьмой. Я сразу заметил, какой там пол, прямо в пыточной, сразу ясно, что есть лаз в тоннели, и что им не пользовались последние лет дцать. Показал Текамсеху, рассказал, где оставить записку для Кадо. Еще несколько дней мы вместо допросов просто сидели, разговаривали. Я про Приозерье байки травил, про Праздник имени спрашивал. Помнишь, я рассказывал, что он там тоже был, но упустил Кадо? Я так и не понял, как это вышло, она только хитро улыбается. Ну, ты ее знаешь.

Эш кивнула, сложила руки на столе, поставила на них подбородок. Ей всегда нравилось его слушать. В этот раз было жутко, но все равно.

– В общем, они с Кадо договорились, что она украдет человека на замену и приведет его прямо к спуску, только с цветом глаз проблема. Когда Текамсех вернулся и рассказал об этом, я даже не испугался, знаешь? Плясать был готов, музыку сочинил, «Избавление», потом сыграю. Целый город вдохновить можно! Ну, по крайней мере, целый рынок. Потом, правда, оказалось, что просто ослепить меня горячим железом нельзя, нужно именно совсем глаза выколоть, другого у них в списке пыток не значится. Я и не помню ничего, только подготовку, а дальше уже когда меня Кадо передавали. Несколько дней было совсем плохо, потом привыкать начал. У нее же получается обходиться без зрения. Я решил, что тоже смогу.

Эш ползком обогнула стол, обняла Айдана. Попросила:

– Покажи мне.

Он вздохнул, медля. Отложил чаранг, коснулся повязки, потянул вверх.