Текст книги "Невинная вдова"

Автор книги: Анна О’Брайен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Выпей вина, Анна. И поешь.

– Я не хочу…

– Да, он уехал. И ты должна с этим смириться. Еда не поможет твоему горю, но сейчас тебе, как никогда прежде, необходимы сила и присутствие духа.

Я остро ощутила безнадежность своего положения.

– Он меня оставил…

Я почувствовала, что мой голос вот-вот сорвется и я разрыдаюсь.

– Да, оставил. – В мамином голосе не было сострадания, лишь непреклонная воля. – Пойми, Анна, у Ричарда нет выбора. Долг требует от него преданности и повиновения королю.

– Он мне нужен, – только и смогла ответить я.

– Нет, не нужен. Ты должна научиться жить без него, и ты этому научишься. Зато мне нужна ты. И ты не допустишь, чтобы расставание с Ричардом тебя раздавило. Ты меня поняла?

– Да.

Я вытерла лицо рукавом.

Графиня встала, но остановилась и обернулась, чтобы взглянуть на меня.

– Если нам придется расплачиваться за действия моего господина, мне потребуется твоя поддержка. Я не могу позволить тебе оплакивать Ричарда. Поэтому ешь!

Напоминание о чувстве долга и фамильная гордость придали мне сил. Я начала есть, стараясь не подавиться. Убедившись, что я повиновалась и взяла себя в руки, графиня ушла. Но прежде чем выйти из кухни, она склонилась надо мной и поцеловала мои волосы. Она меня понимала. Ей были знакомы и сердечные страдания, и боль расставания и потери.

– Ричард покинул тебя не потому, что разлюбил. Это было написано на его лице, когда он вышел из часовни. Он страдает так же сильно, как и ты.

Эти слова бальзамом пролились на мое израненное сердце, но особого облегчения не принесли.

В конце концов нам пришлось спасаться бегством.

Мы собрали все необходимые вещи, а также наполнили мешки золотом и фамильными драгоценностями Невиллей. Один Господь ведал, вернемся ли мы когда-нибудь в наше гнездо, и в наших скитаниях нам вполне могли понадобиться все ценности, которые мы только могли унести с собой. На башнях замка по-прежнему гордо развевались наши стяги, но во дворе уже ожидали экипажи. Последние несколько ночей мы почти не спали, и наши нервы были напряжены до предела. В отсутствие Изабеллы у меня не было даже возможности поупражняться в язвительности и остроумии.

– Мы уходим на юг! – провозгласил объявившийся наконец Уорик. С ним был мрачный и озлобленный Кларенс. У нас не было времени на обмен приветствиями. – У вас есть час на сборы. Успеете? За нами гонится Эдуард. Мы потерпели поражение. Нас ждет корабль, мы отплываем в Кале.

Я видела, что отец обессилен и едва стоит на ногах.

– Быть может, Эдуард проявит милосердие? – с надеждой в голосе спросила графиня.

– Нет. – Отец не старался подбирать слова и смягчить удар. – Видишь ли, я отверг требование Эдуарда предстать перед ним. Он располагает такой армией, что у нас недостаточно сил, чтобы сражаться. Эдуард объявил нас предателями, и если мы попадем к нему в руки, он поступит с нами соответствующим образом. Мы вторично подняли оружие против короля и потерпели неудачу… – Он пристально посмотрел маме в глаза. – У нас нет выбора. Мы все направляемся в Кале. И кто знает, когда мы сможем вернуться в Англию?

Итак, мы не стали тратить время на бесполезные разговоры. Перед лицом такого несчастья я не могла даже спросить отца о Ричарде. Выжил ли он в состоявшейся битве? Спустя час мы уже были в пути. Так началось наше долгое и трагическое странствие, приведшее к неожиданному отказу принять нас в гавани Кале, к тяжелым родам и появлению мертвого ребенка, к горькому и безрадостному существованию с клеймом предателей английской короны.

Глава седьмая

Май 1469 года

Но жизнь продолжалась, и нам следовало найти себе пристанище. А пока мы ожидали прилива у берегов французского порта Онфлер, я пыталась привыкнуть к мысли о том, что отныне мы беглецы, всецело зависящие от доброй воли или жадной заинтересованности французского короля Людовика. Ветер трепал мои волосы и уносил в море обрывки нашего разговора. Моего вопроса:

– Нам будут рады при французском дворе?

И непостижимого ответа отца:

– Во всяком случае, тебе, дочь моя, там точно будут рады.

Я этого не поняла. Но что было ясно даже мне, так это то, что все будет зависеть от договоренности между графом и Людовиком. Захочет ли французский король иметь дело с лишенным всех прав и имущества английским лордом?

– Людовик примет нас в Амбуазе, – произнес граф. – Но он ничего не делает просто так. За все нужно платить.

«За все нужно платить». Эта фраза не шла у меня из головы. Какова будет цена договоренности? И кто будет платить? Поразмыслив, я пришла к довольно очевидному ответу. Первым, что придется принести в жертву, станет гордость моего отца.

– Добро пожаловать, мой бесценный кузен Уорик! Я счастлив видеть вас и его светлость Кларенса, разумеется. Входите, милорд, и представьте мне вашу семью. После чего вы отобедаете за моим столом.

Я ожидала, что королевский замок Амбуаз окажется великолепным, похожим на крепость Уорик. Мое воображение рисовало низкие потолки и большие окна, а также обширные жилые помещения, пристроенные к первоначальным оборонительным башням и донжону. Все годы, проведенные отцом на королевской службе, он подталкивал Эдуарда к объединению сил с Францией для создания самого могущественного союза в Европе. Для меня это означало то, что Людовик должен жить в богатстве и пышности.

Поэтому Амбуаз стал для меня полной неожиданностью. Это и в самом деле была по-своему величественная цитадель, как и любая великолепно защищенная крепость вроде Миддлхэма. Круглые башни, толстые и высокие стены, глубокий ров, узкие бойницы… И все! Разглядывая все это, я вспомнила лондонский Тауэр. Вот уж местечко, где я ни за что не хотела бы жить! Неужели эта огромная, внушающая трепет крепость станет моим домом? Только не это! Я мысленно вознесла молитву творцу, умоляя Его избавить меня от такой участи.

Нас проводили в отведенные нашей семье покои. Расположенные в одной из башен комнатки были маленькими и весьма скудно меблированными. Даже в нашей крохотной пограничной крепости Пенрит жить было удобнее, чем здесь. Вслед за нами в комнаты прибыл и наш скромный багаж.

Мы представляли собой на редкость печальное зрелище. Изабелла была очень бледна и все еще переживала смерть своего ребенка. Она часто плакала и никому не позволяла себя утешать. Кларенс также яростно сетовал на гибель, только не ребенка, а своих надежд на английскую корону. Теперь ему оставалось лишь уповать на чудесные способности моего отца. Сам граф источал язвительность в ожидании приглашения на аудиенцию к королю. Среди этих разнообразных эмоций и переживаний графиня являла собой изумительный образец спокойствия и самообладания.

Не успели мы перевести дух и оценить свой потрепанный долгими скитаниями внешний вид, как за нами явился важного вида вельможа в строгом черном облачении. Нас ожидал король. Мне не давали покоя мысли о морской соли, выступившей на подоле моей юбки, о ее пыльных складках и о заношенной вуали. Мама, тщетно пытавшаяся отряхнуть платье ладонями, застонала, заметив пятна чего-то жирного на одном из рукавов. Я также обратила внимание на то, что она тут же гордо вздернула подбородок. Я поняла, о чем она думает. Главное – это наше благородное происхождение, все остальное не имеет значения. А наша родовитость такова, что позволяет с достоинством держаться даже в королевском обществе. Мне не удавалось скопировать ее гордую и независимую осанку. Да, мы потомки древнего рода и знаем себе цену. И несмотря на все это, мы остаемся нищими и бездомными попрошайками, всецело зависящими от благосклонности человека, принимавшего нас в Государственной палате.

– Добро пожаловать, кузен Уорик!.. – его высокий и звонкий голос был отчетливо слышен во всех уголках просторной комнаты.

– Это король Франции? – шепотом спросила я у мамы.

Я изумленно смотрела на человека, сошедшего с расположенного рядом с огромным камином возвышения и с распростертыми объятиями направившегося к графу. Мое знакомство с коронованными особами начиналось и заканчивалось рослым, широкоплечим и обожающим показную пышность королем Эдуардом. Я считала, что все короли должны быть похожи на Эдуарда и демонстрировать такие же царственные манеры.

– Неужели это Людовик? – еле слышно повторила я, шокированная внешностью приближающегося к нам человека.

– Тсс!

Губы графини подергивались.

Я слышала, что Людовика часто называют Пауком. Что ж, он и в самом деле был уродлив. Его крупный крючковатый нос выделялся на лице, и от него было очень трудно отвести взгляд. Глаза французского короля были прикрыты тяжелыми веками, скрывая от окружающих монаршие мысли. Опущенные уголки рта повторяли форму глаз и, казалось, демонстрировали отвращение ко всему миру. Впрочем, сейчас Людовик милостиво улыбался моему отцу. Одним словом, его внешность не была ни красивой, ни царственной. Простые, непритязательные одежды Людовика призваны были скрыть его тщедушное телосложение. Волосы были спрятаны под фетровой шляпой. В Лондоне такие шляпы носили торговцы. Ни следа царственной внушительности и значимости. И тем не менее именно от этого человека зависело мое будущее.

– Милорд Уорик! Как давно мы с вами не виделись! Я наслышан о ваших злоключениях… – Слова утешения прозвучали мягко и сочувственно. Мне показалось, это говорит о его доброте. Жестом король пригласил нас приблизиться к пышущему жаром камину. – Надеюсь, ваши комнаты пришлись вам по вкусу. Я готов сделать все, лишь бы облегчить ваше положение.

Меня очень заинтересовало то, что он подчеркивал свою близость к графу. Несмотря ни на что, Людовик называл моего отца кузеном. Этот могущественный монарх принимал нас так, словно мы были ему ровней.

Граф представил нас королю. Мы присели в изящных реверансах. Выпрямляясь, я поймала на себе цепкий взгляд Людовика. От столь пристального внимания мне стало не по себе, и я посмотрела на его необычайно крупные ступни.

– Ага… – Он сделал несколько шагов и остановился передо мной. – Поднимите глаза, моя дорогая. Леди Анна… Так вы говорите, Уорик, это и есть ваша незамужняя дочь?

– Да, в настоящий момент она не замужем.

– Но ее возраст уже позволяет это изменить?

Повинуясь приказу, я подняла глаза. На мгновение за благодушной внешностью Людовика мне почудился кот, поймавший мышь и предвкушающий вкуснейшую трапезу. Его самодовольная улыбка стала еще шире.

– Леди Анна! Вы очаровательны!

Я нервно сглотнула.

– Вы не замужем, но, быть может, у вас уже имеется жених? – поинтересовался он. – Быть может, в Англии есть какой-нибудь юный лорд, мечтающий о том, чтобы жениться на вас?

Ричард! Я не должна о нем думать. Иначе я сейчас разрыдаюсь.

– Нет, ваше величество, у меня нет жениха.

– Отлично. В таком случае придется нам поразмыслить, что тут можно сделать.

Я не поняла ничего, кроме того, что мне в мужья прочат отпрыска какого-нибудь благородного французского рода. Меня это не особенно заинтересовало. Мой мозг был занят решением другой, гораздо более важной задачи. Что именно этот необычайно уродливый, но могущественный человек потребует в обмен на скользкую руку дружбы, протянутую сейчас моему отцу? Нам не пришлось долго ломать себе голову. Людовик пригласил нас за стол так ласково и радушно, словно граф и в самом деле приходился ему любимым кузеном, и тут же перешел к главной цели нашей встречи. Он сделал это очень хитроумно, и все же я сумела разгадать его замыслы.

– Садитесь рядом со мной, милорд Уорик. Выпейте вина. И пусть графиня и ваши красавицы дочери также присаживаются за стол и чувствуют себя как дома. – Король сделал знак слугам налить в кубки вина и подавать первую перемену блюд. И только после этого он небрежно махнул Кларенсу, указывая ему на один из стульев, как будто зять отца не приходился братом английскому монарху. – Это и вас касается, ваша светлость. Думаю, вам будет небезынтересно послушать наши дебаты. – Людовик поудобнее устроился на крепком стуле во главе стола и потер ладони тонких ручек. – Нам многое предстоит обсудить, о многом договориться. Где еще поработать мозгами, как не над блюдом жареного мяса?

Вот так, лакомясь сладкой кашей с олениной, он открыл переговоры с моим отцом, как будто они были совсем одни. Не обращая внимания на остальных присутствующих, Людовик так решительно устремился к цели, что я обомлела от изумления. Я никак не ожидала такой дипломатичности и изворотливости от человека столь жалкой внешности. Французский король фехтовал своей властью столь же искусно, как самый изощренный дуэлянт обращается с рапирой.

– Скажите, кузен, – первый укол его безжалостной рапиры пришелся в самое сердце, – каким вы видите ближайшее будущее своей семьи? Каковы ваши планы?

Ключевой вопрос. Жестокий вопрос, вынудивший отца с самого начала оценить наше шаткое положение. Граф устремил взгляд в кубок с вином, но затем поднял глаза на Людовика и ответил ему на удивление откровенно.

– Ближайшее будущее? Оно неопределенно. Я не вижу, что может помешать Эдуарду восстановить контроль над Англией. Поэтому я предпочел бы вернуться как можно скорее, пока он окончательно не захватил все в свои руки. Очень многие готовы встать под знамена Невиллей, если я смогу продемонстрировать достаточную мощь.

– Но как вы оцениваете свои шансы на успех, милорд? – поинтересовался Людовик, ковыряя фаршированного цыпленка.

Я прислушивалась, пытаясь понять, что кроется за этими безобидными словами. Я заметила, что то же самое делает сидящая справа от меня графиня. Ее внимание было приковано к мужчинам, а не к изысканным деликатесам у нее в тарелке. Неужели мы и в самом деле можем вернуться домой, в очередной раз изгнав Эдуарда? Пока отец обдумывал ответ, Кларенс запальчиво вмешался в разговор:

– Мы смело можем рассчитывать на успех, сир! Стоит нам вернуться, и мое появление в Англии воодушевит всех, кто разочаровался в Эдуарде.

Я изумленно обернулась, шокированная его бесцеремонностью, но Людовик на него едва покосился. Он по-прежнему не сводил глаз с лица графа.

– Итак, милорд Уорик? – повторил он. – Каковы ваши шансы?

– Они не слишком велики, сир.

– Значит, вы обращаетесь ко мне за помощью, – расплылся в самодовольной улыбке Людовик, откидываясь на спинку стула с непринужденностью, которой, кроме него, в этой комнате не мог похвастать больше никто.

– Да, сир, это действительно так, – признал граф. – Я не вижу возможности одолеть Эдуарда, полагаясь лишь на собственные ресурсы.

Несмотря на попытку беспристрастно, объективно оценить ситуацию, я почувствовала, какой удар был нанесен гордости моего отца этим признанием. Впервые в жизни он был вынужден обращаться за помощью. Я знала, что признание собственной слабости подобно яду разъедает его внутренности.

– Итак, вам понадобится… А что, собственно, вам понадобится? Флот? Финансирование? Войска? Вы хотите, чтобы я поддержал ваше вторжение? – Людовик крепко сжал губы, что придало ему еще более желчный и недовольный вид. – Это очень рискованная затея, милорд. И обойдется она недешево. Я рискую потерять все свои вложения. А вы рискуете головой. В лучшем случае вас ждет тюрьма.

– Нет! – Отстаивая свою позицию, граф оттолкнул стоявшее перед ним блюдо и, сложив перед собой руки, навалился на стол. – Тут не может быть и речи о неудаче, сир. Я добьюсь успеха. С тех пор как Эдуард взошел на престол, ситуация очень изменилась. Он уже не пользуется популярностью. Народ ненавидит его жену и стонет под тяжестью непомерных и все повышающихся налогов. Если я докажу, что представляю собой силу, способную низвергнуть Эдуарда, английские лорды, не раздумывая, примкнут ко мне. Давая мне людей или деньги, вы ничем не рискуете.

Он излучал уверенность! Из-под ресниц я взглянула на маму. Она сидела неподвижно, но суставы ее стиснутых на коленях пальцев побелели. Она тоже забыла о цыпленке. Рядом с ней хранил молчание Кларенс, из-под насупленных бровей извергая молнии в главных действующих лиц развернувшегося за столом действа.

– Итак! – Людовик широким жестом призвал слуг очистить стол от остатков пиршества, и те проворно взялись за дело. Вскоре перед нами возникли серебряные чаши с всевозможными желе, засахаренными орехами и прочими деликатесами, которые привлекли мое внимание несмотря на окружающую меня напряженную атмосферу. – В таком случае предположим, что вам удастся свергнуть короля Эдуарда. Что дальше? – Людовик широко открытыми и удивительно невинными глазами смотрел на собеседника. – Быть может, вы сами хотите примерить корону, кузен Уорик?

– Нет, – отрезал отец. – Я не имею и никогда не имел видов на трон.

– Тем не менее вы могли бы претендовать на него в качестве принца крови. Кроме того, вы достаточно могущественны и обладаете всеми необходимыми качествами для того, чтобы управлять страной.

– Нет, сир, мне трон не нужен. Я считаю подобные притязания неправомочными.

Моя ложка замедлила движение ко рту, а затем и вовсе зависла в воздухе. Отец имеет право претендовать на трон? Я этого не знала. Одно дело быть близким родственником короля, и совсем другое – претендентом на трон. И хотя граф решительно отказался от этого права, я целиком переключилась на разговор, и думать позабыв о великолепном десерте с пряной яичной начинкой.

Похоже, такой ответ полностью удовлетворил Людовика.

– В таком случае кого вы желаете сделать королем вместо Эдуарда? – поинтересовался он.

Французский король отлично знал ответ. Это было видно по наклону его головы и блеску в глазах. Но если он знает, зачем спрашивает? И вдруг в моем мозгу молнией мелькнула догадка. Озарение пришло, когда я вспомнила нарочитое пренебрежение Людовика в отношении Кларенса. Он не хотел видеть Кларенса в качестве английского короля и поэтому подталкивал графа к отказу от этого плана.

Он желает, чтобы отец публично отрекся от Кларенса! Но если не Кларенс, то кто? Кого готов поддержать этот французский паук? Кого придется поддержать моему отцу в обмен на предоставленную Людовиком армию?

– Так кто же станет королем Англии, мой дорогой кузен Уорик? – повторил свой вопрос француз.

Под этим медленным, но упорным нажимом терпение Кларенса лопнуло. Он опять вмешался в разговор:

– Разумеется, Уорик отдаст корону мне. Я являюсь законным престолонаследником дома Йорков, ваше величество. Я и буду носить корону. Мы договорились об этом с милордом Уориком еще тогда, когда я женился на леди Изабелле. Кто, кроме меня, имеет право на английский престол?

– Я полагаю, ваша светлость, что вы этого права не имеете, – заметил Людовик, с трудом скрывая раздражение.

Воцарилась тишина. Мы все смотрели на Людовика, а он устремил желчный взгляд на Кларенса. От французского короля повеяло таким холодом, что я поежилась. Нить переговоров вновь перехватил мой отец.

– Это действительно так. Первоначально мы планировали посадить на трон Кларенса.

– Нет, – извлек очередную карту из рукава Людовик. – Сожалею, Уорик, но я этого плана не одобряю, – заявил он хладнокровно и совершенно не двузначно, как будто рядом не сидел разъяренный объект его антипатии. – Мои агенты доложили мне, что Кларенса в Англии не примут. Для этого у него слишком мало сторонников.

– Я могу опровергнуть подобные слухи! – вскочил Кларенс. – У меня есть права на английский престол. Ни для кого не секрет, что Эдуард – ублюдок, незаконнорожденный плод недостойной связи моей матери, герцогини Йоркской, и простого лучника. Он вообще не должен был становиться королем…

Я с отвращением слушала, как мой зять поливает грязью своего брата. Даже Изабелла смущенно опустила глаза. Как смеет он подобным образом очернять имя своей матери! Ни для кого не секрет… Лишь благодаря ядовитому языку Кларенса, распустившего эти гнусные сплетни. Неужели кто-нибудь поверит в то, что герцогиня Йоркская способна на подобные отношения с лучником своего супруга? Я в этом сомневалась. Но Кларенс без зазрения совести размахивал собственноручно изготовленным политическим оружием, стремясь запятнать сияющую чистотой репутацию Эдуарда. Меня охватила жалость к Изабелле, вступившей в брак со столь беспринципным человеком.

– Я готов поклясться, что это действительно так! – завершил свою обличительную речь Кларенс.

Людовик опять уставился на него. Король разглядывал его правильные черты так, как будто пытался разглядеть существо, скрывающееся за этой впечатляющей внешностью. Напряжение за столом заметно усилилось.

– Меня не убедило то, что я услышал. – Эта фраза Людовика была обращена непосредственно к Кларенсу. Мне показалось, что ему не понравилось то, что он увидел.

Кларенс грохнул кубком о стол.

– Я не допущу, чтобы меня отодвигали в сторону… Я наследник своего брата!

– У вашего брата нет наследника. Зато есть наследница – его трехлетняя дочь. Правомочность ваших притязаний на английский трон, ваша светлость, ничем не подтверждена. – Людовик развернулся к графу. Я поняла, что он уже принял решение. – Милорд Уорик, я не предоставлю вам ни денег, ни кораблей, ни войск, если объектом моей щедрости предстоит стать его светлости Кларенсу.

Я ожидала, что отец изменится в лице, что он не сумеет скрыть от царственного собеседника гнев, негодование или разочарование. Но я не увидела ничего, кроме ничем не прикрытого интереса, и это в свою очередь заставило меня задуматься. Возможно, он ожидал, что Людовик отвергнет Кларенса, тем самым разрушив его планы? Кажется, он что-то об этом сказал в Онфлере… Ну-ка, ну-ка… За все нужно платить. Возможно, это и есть та цена, которую ему придется заплатить, тем самым положив конец притязаниям Кларенса? Судя по всему, так и было. И еще я поняла, что отец нисколько не удивлен. Граф был готов к такому повороту событий с самого начала торга с Людовиком.

– В таком случае я должен поинтересоваться у его величества, – произнес граф, как будто исполняя очередную фигуру замысловатого танца, – если не Кларенс сменит Эдуарда на троне Англии, тогда кто? Кого вы предлагаете на роль английского короля?

Людовик расплылся в широкой улыбке.

– Я полагаю, дорогой кузен, что вам следует побеседовать с Маргаритой Анжуйской.

Стул Кларенса отлетел в сторону и с грохотом рухнул на пол. Сам Кларенс уже стоял, вцепившись в край стола и не обращая внимания на то, что выстроившиеся по периметру зала королевские стражники опустили руки на эфесы мечей и приготовились к усмирению нарушителя спокойствия. Его лицо побелело и исказилось от ярости, глаза сверкали. Кларенс угрожающе наклонился над сидящим рядом с ним графом.

– Нет! Вы слышите меня? Нет! Вам не удастся лишить меня моих законных прав. Я женился на вашей дочери. Вы поклялись меня поддерживать.

– Поклялся.

Ни один мускул не дрогнул на лице графа.

– Мы вместе шли к этому моменту, когда я смогу взять то, что по праву принадлежит мне.

– Его величество говорит правду. Климат в Англии изменился, и теперь очень многие поставят ваши права под сомнение, – мягко произнес граф.

– Богом клянусь, он и в самом деле изменился, если вы готовы рассматривать возможность союза с французской шлюхой!

– Я буду рассматривать его, если у меня не останется выбора, – не колеблясь ни секунды, ответил граф.

– Вы предали меня, Уорик.

– Нет. Я еще не принял решения.

– Да что вы? – резкий смех Кларенса гулко разнесся по огромному залу. – Вы только что от меня отреклись. Вы предали меня ради кошелька с французским золотом. Будьте прокляты! – Он оттолкнулся от стола. – Пойдем отсюда, Изабелла. – Он широким шагом пересек комнату, а за ним семенила Изабелла, робко оглядываясь через плечо.

Несколько минут мы все приходили в себя после этой вспышки. Этого следовало ожидать, и все же всем было не по себе. Возможно, Кларенс повел себя не лучшим образом, но в его словах была доля правды. Отец действительно променял его на французское золото. И пусть граф оправдывает свои действия тем, что у него нет другого выхода, мне все равно было за него стыдно. Неужели он действительно заключит союз с Маргаритой Анжуйской? Я и представить себе такого не могла. Мама медленно положила ложку на тарелку и сложила руки на коленях. Мне показалось, что она переживает такой же шок, как и я.

Один Людовик был невозмутим.

– Итак, – продолжал он, словно не произошло ничего, что могло бы нарушить приятный тон беседы, – вам придется включить в свои планы Маргариту Анжуйскую.

Брови графа сдвинулись в одну негодующую черную линию.

– О Господи!

Но ведь ты знал это с самого начала! Ты вовсе не удивлен. Ты знал, каков будет исход этой встречи, а также то, что тебе придется принять выдвинутое тебе условие. Я видела это в угрюмых, но решительных складках, залегших на лице отца.

Имя Маргариты Анжуйской было знакомо мне так же хорошо, как и мое собственное, потому что она была нашим заклятым врагом. Жена Генриха Ланкастера, некогда короля Генриха VI, Маргарита удалилась в ссылку при французском дворе и одолевала всех, готовых выслушать ее назойливые мольбы, просьбами предоставить ей деньги и войска, необходимые для ее воцарения в Англии. Поскольку к свержению ее мужа и ее собственному изгнанию привели именно действия моего отца, она ненавидела Невиллей всеми фибрами души. С этой ненавистью могло соперничать разве что омерзение, которое испытывал к ней сам граф. Одним словом, те еще союзники! Чего будут стоить ему одни переговоры с этой женщиной, больше известной под именем Французской Шлюхи? Этого я и представить себе не могла.

– Вы только подумайте о преимуществах, мой дорогой кузен, – тем временем увещевал его Людовик. – Ведь это кратчайший путь к осуществлению вашей мечты. Разве вы не мечтаете вернуться в Англию и восстановить былые привилегии и могущество? Самой подходящей пешкой, которую вы могли бы разыграть в равной партии между вами и королем Эдуардом, является сын Маргариты, Эдуард Ланкастер. Ему семнадцать лет, он сын короля Генриха VI, а значит, его права на престол никто не сможет подвергнуть сомнению. Вам необходимо кого-то посадить на английский трон, и лучшей кандидатуры вы не найдете. Он весьма привлекателен, и я уверен, что его можно научить держаться по-королевски. А еще… – глаза Людовика заблестели, – мальчик во всем будет слушать мать. Маргарита держит сына на коротком поводке, и вам нетрудно будет им управлять.

– Эта женщина была моим заклятым врагом с того самого времени, когда я впервые появился при дворе. – Пальцы отца стиснули ножку кубка. – Я не собираюсь вступать с ней ни в какие переговоры.

Нисколько не обескураженный Людовик только усмехнулся.

– Увы, она видит вас в столь же непривлекательном свете. В свержении мужа она винит именно вас. Но вы необыкновенно способный и обаятельный человек, Уорик. Вы можете построить совершенно новые отношения с Маргаритой.

– Я мог бы… но не желаю этого делать.

– Послушайте, милорд. – Людовик протянул руку и обхватил тонкими пальцами запястье отца, как будто пытаясь приковать его к своей идее. Он понизил голос и принялся рисовать привлекательную и очень убедительную картину. – Похороните былую вражду. Поговорите с Маргаритой. Объедините ваши усилия. Вернитесь в Англию под стягом Ланкастеров, свергните Эдуарда и вызволите из Тауэра Генриха. Снова посадите его на английский трон. Он не вечен. Когда он умрет, престол унаследует Эдуард, рядом с которым в качестве доверенного лица и советника будете находиться вы. Вы вернете себе земли и утраченное влияние. Вам это сулит куда бóльшие выгоды, чем сомнительная преданность Кларенса.

Но граф не сдавался.

– Рядом с юным Эдуардом будет Маргарита Анжуйская, а не я.

Это было слабое место всего плана. Подергивание губ Людовика указало на то, что он это понимает. Но он упорно гнул свою линию.

– Если вы добудете трон для ее сына, Маргарита сумеет достойно вас отблагодарить.

– Возможно. И все же мне это не нравится.

Я увидела, как дрогнули губы французского короля. Запас его терпения иссяк. Он отнял руку и повернул ее ладонью вверх, как будто делая окончательное предложение.

– Взгляните на это вот с какой стороны. Я дам вам все, что потребуется для вторжения, но лишь при одном условии: это произойдет в интересах Ланкастеров и вы возьмете в союзники Маргариту. При невыполнении этих условий я отказываюсь иметь с вами дело, несмотря на сочувствие, которое испытываю к вашему затруднительному положению. – Маленькие глазки блеснули из-под тяжелых век. – Или вы желаете провести остаток жизни в изгнании, не располагая ни средствами, ни властью, и всецело полагаясь на мою милость? Что скажете на это, милорд Уорик?

Собеседники пристально, не мигая смотрели друг другу в глаза, но было ясно, что места для маневра у графа не осталось.

– Вы не оставляете мне выбора, сир.

– Вы это верно подметили. Но у меня есть кое-что, способное смягчить удар. Маргарите необходим опытный в военном искусстве человек, способный возглавить вторжение. И я предлагаю сделать это вам, милорд. Как видите, тут имеет место обоюдная зависимость. – В улыбке Людовика отчетливо читалось злорадство. – У нее тоже нет выбора, несмотря на то, что все эти годы она усиленно предавала ваше имя анафеме. Так вы согласны? Имея таких союзников, как я и Ланкастеры, вы обречены на успех.

– Я вынужден принять эти условия, сир.

Крепким рукопожатием они скрепили договоренность, одновременно выразив глубокое взаимное уважение.

– Я договорюсь о вашей встрече, – произнес Людовик. – Маргарита будет упираться, но у меня есть весомый аргумент.

Людовик замолчал, и я подняла голову, пытаясь понять, что привлекло его внимание. Оказалось, что он смотрит на меня. Его взгляд был внимательным и задумчивым, а не случайным и мимолетным. Мне даже почудилось, что его что-то забавляет. Я поспешила отвернуться, но мои щеки зарделись.

– Подумайте об этом, милорд Уорик, – продолжал тем временем Людовик. – У вас есть козырная карта, и только от вас зависит, как вы сумеете ею распорядиться в ожидающей вас дипломатической игре с нашей анжуйской леди. Я думаю, вы меня понимаете.

– Да, сир, полагаю, что понимаю, – медленно произнес граф, как будто ему удалось прочесть смысл, скрытый за лукавыми словами Людовика.

Козырная карта?

Содержание переговоров вихрем закружилось у меня в голове, образуя самые неожиданные и тревожные узоры. Я успела перехватить выражение глубокого самодовольства на лице графа, которое он поспешно скрыл, но я знала, что мне это не почудилось. Речь шла о чем-то, на что он рассчитывал с самого начала: альянс с Ланкастерами, гарантирующий наше возвращение и восстановление в правах, как имущественных, так и политических. Время Кларенса миновало. Если пришла пора расстаться с Йорками и объединиться с Ланкастерами, значит, так тому и быть. Это была самая настоящая победа. Людовик был хитроумным политиком, но в лице моего отца он встретил достойного противника.