Текст книги "В ожидании зимы. Черный ельник (СИ)"
Автор книги: Анна Лерн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
27
Времени на размышления у нас не было. Поэтому мы сняли с кровати стеганое покрывало и приготовились к нападению.
– Давай, зови старуху, – подтолкнула я Зинку к двери.
– А почему я? – она недовольно воззрилась на меня.
– Ты самая горластая! – я толкнула ее сильнее. – Танька, хватит кочевряжиться!
Продавщица подошла к двери и заорала:
– Эй! Мы трапезничать желаем! Неси-ка почки заячьи верчёные! Да головы щучьи с чесноком!
– Гля, царевна разошлась. Головы ей щучьи подавай, – засмеялась Марьяша.
– А что еще говорить? – проворчала Танька. – Из фильма меню вспомнила.
Послышались шаркающие шаги и дверь приоткрылась.
– Вы чего орете? – старуха подозрительно посмотрела на нас единственным глазом. – Ась?
– Точно! И карась! В сметане! – добавила продавщица. – Нет! Четыре карася! Откушать мы хотим!
– Ты смотри… – одноглазая зацокала языком. – Оголодали что ль?
– Оголодали! – огрызнулась Танька. – Так что, принесешь?
Старуха что-то прошипела и закрыла дверь.
– Думаете, притащит что-нибудь? – с надеждой спросила Зинка. – Если нет, тогда все, шанс потерян.
Но не прошло и пяти минут, как дверь снова открылась и в комнату вошла наша «надсмотрщица». В ее руках был поднос, на котором стоял глиняный кувшин, и лежала четвертина черного хлеба.
– Пожалуйте, – ехидно произнесла старуха, ставя поднос на сундук. – Щук нету. Не наловили еще. Хлеб жрите, царевны.
– Какая вы хамоватая женщина! – возмущенно воскликнула Марьяна и накинула на голову старухи одеяло. – Нельзя же так!
– А так можно? – прошептала я, кивая на одеяло, которое одноглазая пыталась скинуть.
– Так можно, – подруга зло улыбнулась. – Сами виноваты. Нечего нас взаперти держать!
Старуха долго вырывалась, но скоро выдохлась. Мы положили ее на кровать, и пока Зинка держала руки, я сняла с ее пояса ключи.
– Не смейте ключи брать, окаянные! – завыла она, пинаясь ногами. – Я за ключи вам бошки поотрываю!
– Видали? – я засунула ключи в карман. – Еще угрожает!
Совместными усилиями мы завернули старуху в одеяло как младенца и засунули ей в рот край рушника, которым был накрыт поднос.
– Отдыхай, бабуля, – я поправила под ее головой подушку. – Вздремни маленько, пока хозяева твои не явятся.
Мы вышли из комнаты и уже за дверью изучили деревянные плашки на ключах.
– Кладовая… сундук с каменьями, сундук с серебром и златом, сундук с исподним… – читала я, с трудом различая мелкие буквы. – Как она одним глазом все это видит?! Комната с травами и кореньями… Колдовская комната с заговоренными вещами… Вот!
– Главное чтобы на Дормидонта не нарваться! – Танька посмотрела по сторонам. – Или еще на кого!
– Как мы найдем комнату волшебную? – растерянно спросила Марьяна. – На ней ведь не написано!
– Сколько вас учить нужно?! – Зинка замахала руками и прошептала: – Колдуй баба, колдуй дед, покажи к двери нам след!
Перед нами появилась сначала одна стрелочка на полу, потом вторая, третья и Зина радостно побежала за ними. Недолго думая мы помчались следом, подметая полы длинными шубами.
Дверца была спрятана за ковром, и я еще несколько минут не могла открыть ее, потому что от волнения не попадала ключом в замочную скважину. Но все-таки мне удалось справиться, и мы ввалились в… огромный зал, заставленный всяким барахлом.
– Ого… – ахнула Танька. – Да тут добра столько…
– Девочки, к украшениям нужно! – Марьяна показала на стол, заставленный шкатулками. – Ищите перстенек! Только ничего брать не вздумайте! Ясно?
– Ясно! – ответили мы с Зиной, а Танька молчала, делая вид, что рассматривает древнюю прялку.
– Танька! – угрожающе протянула Марьяша и та, наконец, кивнула.
– Да не буду я ничего трогать!
Мы принялись рыться в украшениях, ища заветный перстенек, и тут где-то в глубине дома послышались громкие голоса.
– Вернулись! – испуганно всхлипнула продавщица. – Все, не успели! Не уйти нам!
– Нашла! – Марьяна показала нам малюсенький ларчик, в котором лежал неприметный серебряный перстенек.
– А вдруг это не он? – засомневалась Зинка. – Здесь вон сколько колец!
– На ларчике написано: «Надень на перст и поверни»! – Марьяна засунула свою находку за пазуху. – Куда теперь?
– Девки… смотрите… – Зина остановилась перед красивыми санями с мягким сидением. – Может…
– Найду, не помилую! – раздался гневный рев где-то совсем рядом, и она запрыгнула в покрытое пылью средство передвижения.
– Быстрее! Что вы встали?!
Мы залезли следом за ней, не особо понимая, что будет происходить дальше. Но Зинке я уже доверяла, ведь ее «сказочные» познания уже не один раз помогали нам.
– Вот саночки шустрые, самоходные, путеводные! Сами едут, сами правят, сами нас прям в Явь доставят! – крикнула подруга, и сани взмыли вверх. И тут от сильного удара вылетела дверь, после чего в комнату ворвались братья.
– А ну, стой! – рявкнул Мороз, но сани вдруг понеслись вперед и невероятным образом пройдя сквозь стену, понесли нас над заснеженным лесом.
– Урра-а-а! – кричала Марьяна размахивая шапкой. – Урра-а-а-а! Домо-о-ой!
Волшебные сани летели так быстро, что у меня через минуту рот и нос были полны снега. Глаза тоже залепило снежной кашей, а в ушах свистел ветер. Я вцепилась в спинку, чтобы не вылететь где-нибудь по дороге, и стараясь засунуть голову в меховой воротник. Как же хорошо, что мы надели эти шубы!
Удар обо что-то твердое был настолько сильным, что у меня чуть не вылетели зубы. Сани прыгали по земле, цепляясь полозьями о кочки и коряги, и когда я открыла глаза, из моего рта вырвался крик. Мы неслись прямо в толстую ель. Ударившись в нее, сани остановились, а мы вылетели из них как сопли в платочек.
Потирая ушибленное колено, я огляделась. Да это же черный ельник! Мы дома! Снег растаял, с ветвей капало, а наш тарантас лежал на боку в грязи.
– Вот это поездочка… – Зина оперлась о дерево, чтобы не упасть. – Хорошо хоть целы остались…
– Потом разговаривать будем! – Марьяна рылась за пазухой, ища ларчик. – Нужно перстенек повернуть, чтобы нас найти не могли!
Через несколько минут дело было сделано. Каждая из нас повернула кольцо на пальце, сказав заветные слова:
– Невидимы для выходцев из Нави вовеки!
Дело было сделано.
28
Домой мы плелись со странным чувством. Вроде бы как все прошло удачно, но на душе все равно было неспокойно. Погода тоже испортилась, и такой красивый пушистый снег, выпавший намедни, превратился в грязное месиво. Пасмурное небо брызгало дождем, на деревьях тоскливо каркали мокрые вороны, и вообще все казалось каким-то муторным.
– Ну что, может, обмоем счастливое завершение нашего вынужденного путешествия? – предложила Зинка. – Я бы сейчас чего-нибудь сладкого захомячила. Душа требует.
– Запросто, – поддержала ее Марьяша. – Сейчас я вино достану, и пирог в духовку поставлю. У меня, кстати, мороженое есть. Танька, ты с нами?
– Я домой, – отказалась продавщица, задумчиво глядя себе под ноги. – Отдохнуть хочу. Набегалась так, что пятки горят.
– Ну, смотри, – мы не стали ее уговаривать. – Если что, заходи.
Она завернула в проулок, а мы пошли дальше. Танька несколько раз обернулась, перед тем как скрыться за высоким забором и мне показалось, что она ведет себя как-то странно.
– Вы заметили, что продавщица наша, будто не в себе? – спросила я у подруг. – Что-то здесь не так.
– Она просто в себя прийти не может, – предположила Зина. – Наверное, ей кажется, что все это дурной сон. Ничего, к завтрашнему утру очухается.
– Ну, может и так. А сейчас Евпатия Гурьевича вызвать на разговор нужно, – я вспомнила, с чьей помощью мы оказались в Нави. – Я из него душу вытрясу.
– Я следующая на очереди, – проворчала Марьяна. – Всю их компанию нужно наказать! Провести так, сказать воспитательную беседу!
Мы ускорились, горя от нетерпения устроить «теплую встречу» чердачному квартиранту.
В доме было холодно и неуютно. Поэтому мы первым делом растопили печь, а уже потом разделись. Хорошо хоть нас никто не видел в этих царских нарядах, а то разговоров было бы до самого Нового года.
– Ой, не было ветров,
Вдруг нагрянули!
Ой, не было гостей,
Вдруг наехали!
Ой, полная ограда,
Вороных коней!
Ой, полное застолье,
Дорогих гостей!
От неожиданности мы чуть не заорали. Возле печи стоял домовой с кривым караваем и затягивал свою песню с одухотворенным выражением лица.
– Угощайтесь пирогами! Ой!
Заплетайтесь-ка ногами! Ой!
От вина, от пива,
Чтобы в рот, не мимо! Ой!
Гости дорогие! Ой!
Распрекрасны-ы-ы-ыя-я-я!
Зинка схватила его за шиворот, и его песня оборвалась на самой высокой ноте.
– Ах ты, гад лохматый! Ты что это наделал, а?!
Но Евпатий Гурьевич вдруг растворился в воздухе и появился уже на самом верху буфета.
– Ну, ведь возвернулись же! Чего злиться?! И вход закрылся, мы проверяли! Молодцы, клюковки!
– Слазь оттуда! – рявкнула Зина. – Иначе сама достану, хуже будет!
– Не слезу! – домовой показал ей кукиш. – Охолонули бы вы! Дело сделано, не воротишь!
– Ой, ладно… – устало вздохнула Марьяна. – Оставь его. Главное мы дома. Пусть чешет к себе на чердак и не высовывается. Предатель и брехло!
– Нет, так не честно! – мой запал еще не прошел. Хотелось хорошенько проучить Гурьевича. – У меня руки чешутся его отоварить!
– Все одно не поймаете, – обижено протянул домовой. – Только зря пыль поднимаете!
– Я в душ, а потом пирогом займусь. – Марьяна отмахнулась от него. – А этого в игнор.
Мне что-то тоже перехотелось гоняться за Гурьевичем. Я опустилась на стул и спросила:
– Зин, неужели все? Теперь нас никто не потревожит?
– Не знаю. Но если перстенек действительно так работает, то, наверное, уже нет. Мы скрыты от глаз Морока и его братьев, – ответила подруга, ставя чайник на печь. – И, слава Богу.
– А я вам каравай испек… – снова раздался голос Гурьевича. – Творожной… С коскою плетеною…
Мы не обращали на него внимания, и он замолчал.
Вернулась Марьяша, и в душ пошла Зина, бросив на домового злой взгляд.
– Я вот что подумала… А как же с санями быть? – вдруг спросила Марьяна, доставая муку из шкафа. – Так и будут в ельнике валяться? Жалко все-таки… Вещь хорошая…
– А куда их? Сюда все равно доставить не на чем, да и вместо снега теперь грязища, – мне тоже было жалко наше волшебное средство передвижения, но, а что делать?
– Вы что ли на самоходных санях прибыли? – домовой не терял надежды поговорить с нами. – И в ельнике их бросили? Зря… Они ведь пригодиться могут…
– На горбу их, что ли переть? – недовольно проворчала я, вступая с ним в диалог.
– Дык, зачем? – удивился Гурьевич. – Сядьте в них и заветные слова произнесите. Вы же как-то сюда доехали!
– И правда, нужно ночью сходить за санями, – сказала Марьяша. – Спрячем их в гараже.
Зина согласилась с нашим решением, что сани нужно забрать из ельника. Она даже похвалила домового за сообразительность, и от радости он тут же сполз с буфета.
– Может измиримся уже, али как?
– Измирилась бы я тебе! – прошипела я, показывая ему кулак. – Да ладно, поживи еще!
Но Гурьевич уже понял, что его простили, и уселся за стол, радостно потирая ладошки. В одной из них появилась деревянная ложка и он с довольным видом облизал ее.
– Так что с проходом в Навь? – Зинка недовольно покосилась на него. – Решена проблема?
– А то! Все закрылось и пылью покрылось! – радостно заявил Гурьевич. – Тепереча за этим домом глаз да глаз нужен! Туды бы кого-то из наших подселить!
– С мужиками городскими что? – меня этот вопрос интересовал не меньше. – Они в Нави на живую воду посягнули. Неужели накажут их?
– А как же! Еще и как накажут! – закивал головой домовой. – За такие дела по головке не погладят! Навсегда в Нави останутся. На темной ее стороне.
– Перстенек точно нас от Морока скроет? – еще раз спросила я. – Или опять нам приключения на мягкое место обеспечены?
– Скроет, скроет… Все, избавились вы от внимания Морока, – успокоил нас Гурьевич. – Живите спокойно.
Чистые и довольные, что все проблемы решились самым распрекрасным образом, мы принялись праздновать. Пирог вышел чудесный, от вина внутри потеплело, и вскоре мы уснули под шум дождя, который припустил к вечеру с новой силой.
Домовой же доел пирог, сожрал свой каравай и допил вино. Пошарил в холодильнике в поисках колбасы. Запихнув в себя два толстых «кружальца», он громко проглотил их улыбнулся. После чего вывалился на буфете, свесив вниз босую ногу с волосатой пяткой. Дом погрузился в сонную тишину, разбавленную его урчащим храпом…
29
Танька закрыла двери на замок, потом подумала, вышла на улицу и закрыла все ставни, чтобы уж наверняка никто не узнал, чем она занимается. После чего она выключила свет, зажгла свечу и уселась на пол у теплого печного бока. Дрожащей рукой продавщица развернула тряпицу алого цвета и восхищенно ахнула. В свете дрожащего огонька драгоценные камни засияли всеми своими гранями. Такой красоты Танька еще никогда не видела в своей жизни.
– Какая красота… – прошептала она, осторожно беря в руки серьги. – Ну, вот как вас не взять было! Никто и не узнает!
Она продела их в уши и взяла зеркальце, чтобы полюбоваться на такую красоту. Подумаешь, в сокровищнице Мороза и так полно всякого добра. Подумаешь одни серьги!
– Динь-дилинь! Звон-перезвон!
Жизнь твоя как сладкий сон!
Загадай желание,
Например свидание!
Или бабью красоту,
Если прям невмоготу!
Можно денег два мешка!
Не бывает их лишка!
Торопись, скорей проси!
Или локоть укуси!
– Кто это говорит?! – испуганно воскликнула Танька, подскакивая с места. Она завертелась в поисках хозяина странного дребезжащего голоска. – Кто здесь?!
– Серьги! – прошептало почти на ухо. – Динь-дилинь! Звон-перезвон!
Продавщица сдернула с себя украшение и швырнула его обратно на тряпицу. Сердце колотилось от страха, а дыхание перехватывало. Собравшись с духом, Танька завернула серьги и сунула их в ящик комода. Включила кругом свет, загремела чайником, успокаивая себя, но ее взгляд все равно возвращался к заветному ящику.
Прошло около часа. Никаких голосов она больше не слышала, но то, что говорили серьги, не выходило у нее из головы. Что значит загадай желание? Неужели они могут исполнить всё, что не пожелаешь? Вот прям всё-всё?
Теперь продавщица не могла думать ни о чем другом. Ей ужасно хотелось попробовать! Хоть что-нибудь незначительное загадать! Так сказать проверить, как это работает.
Не выдержав такого искушения, Танька достала тряпицу и, волнуясь, надела серьги. Тут же задребезжал уже знакомый голосок:
– Динь-дилинь! Звон-перезвон!
Торопись, скорей проси!
Или локоть укуси!
– Хочу торт с вишнею! – прошептала продавщица и сдернула серьги, сердцем чувствуя, что делает что-то не очень хорошее. Но останавливаться было уже поздно.
Едва уловимый коньячный аромат коснулся ее ноздрей, и Танька медленно обернулась. На столе стоял настоящий торт, на вершине которого гордо переливалась сахарная вишня. Она достала ложку, сунула ее в торт и поднесла ко рту. Сладкий, ни с чем, ни сравнимый вкус заставил Таньку блаженно зажмуриться. Как же вкусно… Божественно! Ну что может случиться из-за такого малюсенького желания? Это ведь капля в целом море мироздания.
Танька успокоилась и принялась с наслаждением поглощать торт, запивая его холодным молоком. Ведь каждый заслуживает свои маленькие радости. Но никто не думает в такие моменты, что если ты перешагнул черту, то обязательно перешагнешь и другую, а потом и третью и так пока не дойдешь до конца.
* * *
Я проснулась от того, что жутко хотелось пить. Вино и жара сделали свое дело. Печь горела словно сумасшедшая, отбрасывая на потолок красное зарево.
– Наверное, будет мороз, – прошептала я, поднимаясь с дивана. Напившись воды мой организм начал по чуть-чуть просыпаться и в голове промелькнула мысль: «Сани! Мы должны идти за санями!».
– Эй, красотки, подъем! – я включила свет, и подруги недовольно застонали.
– Ну, ты чего?
– За санями в ельник пора! – громко сказала я, натягивая спортивный костюм. – Или долежимся, что их найдет кто-нибудь!
– Кто? – проворчала Марьяша, опустив ноги на пол. – Думаешь, полно желающих по ельнику ночью шастать?
– Нет, Оля права, – вздохнула Зинка, а потом широко зевнула. – Надо идти. Это тебе не шутки, а сказочное средство передвижения!
Одевшись потеплее, мы накинули на себя дождевики, и вышли из дома. Гурьевич даже не пошевелился, похрапывая на буфете.
Дождь не прекращался, дороги развезло и чем ближе мы подходили к ельнику, тем тяжелее было идти. К подошвам прилипали комья грязи, из-под пяток летели брызги, и мы уже походили на трех грязновиков с горящими в темноте глазами.
Сани так и лежали на месте. Они имели жалкий вид, а передок, разбитый о дерево вызывал во мне чувство вины.
С пятого раза нам удалось перевернуть их и поставить на полозья. Забравшись внутрь, мы несколько минут переводили дыхание, а потом Зинка гаркнула на весь ельник:
– Вот саночки шустрые, самоходные, путеводные! Сами едут, сами правят, сами нас в гараж домой доставят!
С ужасным скрежетом сани поднялись вверх, их начало кренить в сторону и мы завизжали, хватаясь друг за друга.
– Сломали транспорт! – с горечью воскликнула Марьяша. – Криворукие!
Тем временем сани понеслись между елями, ударяясь о них своими расписными боками. Я даже перестала считать, сколько тумаков мне досталось от локтей и коленей любимых подруг.
Наконец их вынесло из леса и стало немного полегче. Оставалось надеяться, что мы не сломаем соседские заборы и приземлимся намного мягче, чем в первый раз.
– А ворота в гараже открыты?! – я вспомнила этот маленький нюанс, но было уже поздно. Сани завернули во двор Марьяны и со всей дури влетели в закрытые ворота. Хорошо хоть они были деревянные, а не железные.
Кувыркнувшись, я вывалилась из саней и, проехав по полу пятой точкой, шмякнулась о стену. Где-то рядом раздалось «гыканье» Зинки, а потом и громкий «ой» Марьяши.
Наше транспортное средство остановилось, зависнув на одном из полозьев, а потом с грохотом опустилось и на второе.
– Все живы? – спросила я, чувствуя, как что-то стекает с волос за шиворот. Прикоснувшись к ним, я понюхала руку и выругалась. Да это же автомобильное масло! Просто отлично!
– Живы… – выдохнула Марьяна. – Но мне кажется, я вляпалась во что-то.
– Не ты одна… – подала голос Зина. – Я в солидоле…
– А я даже боюсь представить в чем! – Марьяша зашуршала, поднимаясь. – Девочки, посмотрите какая луна полная…
Мы повернули головы и увидели в небольшое окошко круглую желтую луну, которая действительно была сказочно огромной.
– Жуть какая… Пойдем домой, – я тоже поднялась. – Нам еще отмываться.
Мы вышли из гаража и испуганно заорали, услышав мужской голос:
– У вас все в порядке?
– Ой, мамочка… – всхлипнула я, хватаясь за сердце. – Я чуть кони не двинула!
Из темноты, подсвеченной колдовской луной показался сначала один силуэт, а потом и второй. Вовкулаки!
– Все у нас нормально! – быстро сказала Зинка, а Марьяна принялась закрывать ворота, с которых слетел замок. Хорошо хоть створки целы остались. – А с чего вы решили, что не в порядке?
– Грохот услышали, – один из оборотней рассматривал нас с плохо скрываемым любопытством. В его глазах вспыхнули желтые огоньки. – Я смотрю, у вас здесь что-то странное происходит…
Я бросила взгляд на подруг и мысленно застонала. Даже в сумраке было видно, что наши дождевики свисают жалкими лохмотьями, штаны порваны у всех трех. Причем у Зинки одна штанина вообще держалась на честном слове. От нас исходило амбре из масла, солидола и, по-моему, солярки.
– Ничего странного. – Марьяна засунула вместо сломанного засова лопату. – Мы мотоцикл ремонтировали.
– И как? Получилось? – второй оборотень оскалился в белозубой улыбке.
– Получилось! – огрызнулась Марьяна. – Приходите завтра, посмотрите!
Я в ужасе уставилась на нее. Что значит «приходите завтра, посмотрите»?!
30
Волки отчалили, а мы помчались домой, желая как можно быстрее оказаться в тепле.
– Интересно, а что ты собралась им показывать? – первая поинтересовалась Зина у хозяйки гаража. – Какой мотоцикл мы ремонтировали?
Марьяша угрюмо хмурила брови, снимая грязную и испорченную одежду. Она с сожалением посмотрела на штаны, после чего подняла глаза на Зину.
– Нужно как-то повнимательнее быть. У меня в гараже «Урал» милицейский стоит. На нем еще мой дед ездил, когда в органах служил. А потом ему его и подарили, когда он вышел на пенсию. Так что ваши сомнения в моих словах неуместны.
– И что, он рабочий? – удивилась я. – Столько времени прошло.
– Рабочий. Я постоянно прошу нашего тракториста, чтобы он осматривал его и смазывал на зиму цепь и подвижные детали. И вообще он под чехлом стоит. Память о дедушке как-никак, – гордо ответила Марьяна. – Показать есть что, девочки.
– Ишь, ты… – протянула Зинка с уважением. – Ты еще скажи, что ездить на нем умеешь.
– Дед меня учил. Помню немного, – подруга совсем по-детски показала нам язык. – Будто нас кто-то будет заставлять ездить на нем.
– А что с вами такое? – домовой появился как всегда неожиданно. Его сонные глаза удивленно расширились. – Вы что, поле пахали? Маковками?
– За санями ходили, – проворчала я. – Будто не знаешь.
– Дык, я не думал, что вы всю грязь соберете… – Евпатий Гурьевич почесал бороду. – Болотник чище… Ё-маё… титька поросячья…
– Я в душ. – Зинка отмахнулась от него. – От меня амбре как от того самого тракториста…
На следующий день мы очень надеялись, что волки не придут. Вдруг ребята-зверята пошутили и забыли. Но все-таки сходили в гараж и спрятали сани под огромным куском брезента. Ну, мало ли…
Надеялись мы зря…Зубастые явились после обеда, похрустывая замерзшей грязью. Они вошли в дом и деловито раздевшись, потопали на кухню. Домовой, с хрустом жрущий яблоки с медом моментально испарился, будто и не было его.
Я заметила, что у того, что с надкусанным ухом в руке большой непрозрачный пакет и показала на него глазами. Марьяна лишь закатила глаза.
– Мы с гостинцами, – оборотень достал из пакета три бутылки вина, коробку конфет и апельсины в красной сетке. – Штопор дадите?
– Как мило… – я кисло улыбнулась, подумав, что в их случае кусок сырого мяса был бы уместнее.
Он шустро откупорил бутылку, разлил вино по бокалам, которые уже поставила на стол Марьяша и сказал:
– Давайте за знакомство? Меня Вячик зовут, а брата Твердик.
Я чуть не рассмеялась. Оборотни, блин!
– Вячик и Твердик? – недоуменно переспросила Зинка. – Это точно имена?
– Вячеслав и Твердислав, – почти обиделся волк. – Вы что никогда таких имен не слышали?
– Марьяна, – быстро представилась подруга, чтобы не развивать эту тему. – А это Зина и Оля.
– Очень приятно, – буркнул Вячик, поднимая бокал. – Тверд, ты что?
Второй волк задумчиво рассматривал вино в бокале, а потом вдруг сказал:
– Может, заодно и за мотоцикл выпьем? Он ведь после ремонта теперь?
Зараза. Точно попадемся с этим враньем!
– Конечно. Могу показать. – Марьяна поджала губы. – Отремонтировали и на зимовку отправили.
– Удивительные женщины, – как-то странно произнес Вячик. – Даже на такое способны. Наверное, и водить можете?
– Можем, а чего там уметь? – хмыкнула Марьяша, а потом прикусила язык, испуганно взглянув на него. Она тут же сменила тему, понимая, что может опять ляпнуть лишнего: – Ну, в общем, за знакомство! Апельсины в нашем магазине покупали? Видимо утром привезли! Давно в наш магазин такие крупные не привозили! Точно в лесу что-то сдохло!
Наша компания выпила и, закусив конфетами, замолчала, глядя друг на друга.
– Что это такое? – вдруг нахмурилась Марьяна и подошла к окну. – Пожар что ли?
* * *
Танька съела торт, восхищаясь насыщенным ароматом и вкусом. С каждым куском она все больше убеждалась, что ничего страшного не происходит, поэтому можно пожелать что-нибудь еще. Потом, чуть позже. Продавщица не могла видеть, что на одной из ее белоснежных ягодиц уже расплывалось красное пятно. Оно пока было небольшим и никак себя не проявляло, но процесс уже был запущен.
Ночью, лежа в кровати, она долго вертелась, крутилась, а потом не выдержала и поднялась. Комод манил ее со страшной силой. Вернее то, что в нем лежало.
– Я просто загадаю волосы пообъемнее и все, – прошептала в ночной полумрак продавщица. – Что с этого приключится? Ничего, абсолютно! С тортом ведь прокатило. А хвостик жиденький сам Бог велел в копну превратить!
Надев серьги, Танька с блаженной улыбкой послушала их чудесную песенку и громко сказала:
– Хочу, чтобы мои волосы стали объемными! Особенно на макушке!
После этого она бросилась к зеркалу, но прическа оставалась такой же. Ни грамма лишних волос. Продавщица сняла серьги, тяжело вздохнула и вернулась в кровать. Может два желания в один день нельзя?
Заснула Танька почти мгновенно, стоило ее голове коснуться мягкой подушки. Когда зазвенел будильник, она вскочила на ноги, побежала на кухню, поставила чайник и бросилась к шкафу, чтобы достать вещи. Проходя мимо зеркала, продавщица краем глаза заметила нечто странное. Ее макушка стала выше…
Танька резко остановилась, потом «сдала назад» и уставилась на свое отражение.
– Что это? – испуганно произнесла она, трогая голову. – Что это?!
Из-под волос торчали небольшие рога, придавая им объем. Такой желанный объем…
– Мамочки-и-и-и! – Танька рванула к комоду, вытащила серьги, но не услышала знакомое: «Динь-дилинь! Звон-перезвон!». Серьги молчали. – Я хочу, чтобы рога исчезли! Пусть рога исчезнут!
И тут серьги запели, но в этот раз их голос был не приятным и мелодичным, а сухим и холодным:
– Динь-дилинь! Звон-перезвон!
Остальных околесиц,
Ждем через месяц!
Глазами ты не хлопай,
Отселя ты топай!
– Нет! Не-е-ет! – чуть не завыла Танька и бросилась к кладовке. Она с грохотом вывернула на пол инструменты из ящика, в котором они хранились. Среди давно устарелого «добра» продавщица нашла напильник, которым тут же стала водить по рогам. Они испускали жуткий звук, похожий на скрежет и… становились больше…
Танька зарыдала и тут почувствовала ужасный зуд на пятой точке. Через секунду она с ужасом рассматривала в зеркальце ужасную припухлость, которая имела алый цвет и чесалась все сильнее.
Теперь на пол посыпались все препараты из аптечки. Продавщица искала хоть какую-нибудь мазь, чтобы избавиться от зуда. Засвистел на плите чайник, она схватила его, обожгла руку, заметалась по кухне, перевернула бутылку с маслом и та вспыхнула на плите ярким пламенем. Оно перекинулось на полотенце и недолго думая, Танька выбросила его в открытое окно. Тяжело дыша, она остановилась посреди кухни и расплакалась, глядя, как выгорает масло на печи. Оно тянулось в окно темными клубами дыма, распространяя жуткий запах гари…
