Текст книги "В ожидании зимы. Черный ельник (СИ)"

Автор книги: Анна Лерн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

4

Закрыв за собой калитку, участковый принялся буравить нас грозным взглядом. Он внимательно осмотрел меня, потом Зинку, словно мысленно сравнивал со всем каталогом «Их разыскивает полиция». Потом он повернулся к Марьяне и спросил:

– И что это было, Марьяна Николаевна?

– Я не знаю, что здесь произошло, но Евлампий Сидорович действительно лежал на земле и не подавал признаков жизни! – возмущенно воскликнула подруга. – Неужели вы действительно думаете, что мы, взрослые женщины стали бы дурью маяться?!

– Я уже не знаю, что и думать! – Павел Игоревич достал из пачки сигарету и с удовольствием закурил. – Ладно, идите, куда вы там шли. И постарайтесь больше не вызывать меня по пустякам и когда вам что-то померещилось!

Он раздраженно передернул плечами и пошел вниз по проулку.

– Ничего с тобой не случилось. Один хрен сидишь в своем кабинете, и самогон хлещешь! – прошипела ему вслед Зина. – Дурдом какой-то!

– Пошли домой, я уже ничего не хочу. – Марьяна подхватила свою корзинку с ягодами. – Потом сама за геранью к бабе Любе схожу.

Мы тоже медленно пошли по проулку, молча размышляя над тем, что произошло.

– Нет, но что все-таки это было? – я вопросительно взглянула на подруг, когда мы уже чистили картошку, сидя на теплой кухне. – Даже если предположить, что я ошиблась и этот агроном был жив, то все равно очень много странностей! Во-первых, он не мог вести себя как ни в чем не бывало, придя в себя, во-вторых, у него не было шишки на лбу, а в третьих я прекрасно помню, что потушила костер!

– Согласна, здесь что-то нечисто, – кивнула Зинка. – Марьяш, что думаешь?

– Думаю, что мы все равно ничего не узнаем. Поэтому предлагаю забыть этот неприятный инцидент, – ответила она, подхватив кастрюлю за ручки. – Так что, варим или жарим?

– Жарим, – в один голос протянули мы, переглянувшись. Жареную картошку мы любили больше всего на свете.

* * *

– Да ты что?! Неужто так и сказал, что ты тиной воняешь?! – баба Шура нахмурившись, смотрела на Агапу Корниловну. – Ну, зараза! Какой же вредный мужик!

– Так и не мужик он вовсе! – фыркнула Агапа, наливая чай в красивые цветастые кружки. – Полевик! А они противные и упертые! Всю жизнь мы с ним на ножах! Перетянула его по лбу граблями, чтобы не умничал и ушла!

– Ничего с ним не случится… Глядишь мозги на место встанут! – хмыкнула баба Шура. – Значит и он ничего о рубахе не знает?

– Не знает, – тяжело вздохнула Агапа. – Орать начал, ногами топать, а толком ничего не сказал.

– Странно это все. Кто же мог ее взять? Времени у нас мало, нужно объединить усилия, – старушка щелкнула пальцами, и на столе появилось блюдце с вареньем. – Угостись-ка вареньицем, ароматное страсть.

– Слушай, Яга, а что если к водяному сходить? Может он чего слышал? – кикимора подвинула к себе блюдце с вареньем.

– Сходить-то можно, только сама с ним говорить будешь. Мы уже лет сорок не разговариваем, – баба Шура вздернула подбородок. – И начинать я не стану!

– Хорошо, хорошо, поговорю, а ты в сторонке постоишь, – быстро сказала Агапа, намазывая варенье на булку. – Сейчас чаю попьем и на мельницу.

Старая водяная мельница стояла у реки, но давным-давно не работала. О его колесо бились упругие струи воды, а оно лишь тяжко со скрипом вздыхало, вспоминая добрые времена. Сама мельница потемнела от времени и влаги, на ее стенах кое-где виднелись подушечки мха, но маленькие окошки сияли чистотой, а на крыше виднелись свежие заплаты.

– Лукьян Степанович! Лукьян Степанович! – позвала Агапа, сложив ладошки у рта. – Ты дома?!

Скрипнула дверь и на пороге мельницы показался тучный старик с копной седых волос на большой голове. Он увидел, кто к нему пожаловал и недовольно поджал толстые губы.

– Чего надо?

– Разговор есть серьезный! – Агапа подошла к крыльцу, а ее спутница даже с места не сдвинулась. – Лукьян Степанович, дело важное!

Старик тяжело спустился и сложил на груди руки, хмуро поглядывая на стоящую в стороне бабу Шуру.

– Ну, раз Яга явилась, значит точно дело серьезное. Говори, чего приключилось?

– Рубаха Морока исчезла, – прошептала кикимора, двигая длинным носом. – Украл ее кто-то!

– Что? – водяной булькнул и его глаза стали похожими на блюдца. – Как это украл?!

– Да вот так! – Агапа придвинулась к нему и зашептала. – Мне сестра моя рассказала, что вчера была она в черном ельнике и сама лично видела, что под камнем пустота! А от него чернота рассеивается! Открыты врата и как только день Карачуна настанет, в них войти можно будет! Завтра Морок как увидит, что рубахи нет, разозлится и догадайся, кто под горячую руку попадет?

– Так, а мы здесь причем? – Лукьян Степанович побледнел. – Я рубаху не брал! Мне она не нужна! Живу себе спокойной жизнью, никого не трогаю!

– Думаешь, он разбираться станет? Рубаха пропала? Пропала. Нечисть в деревне рядом живет? Живет. – Агапа Корниловна нервно заморгала, закатывая глаза. – Ведь было уже такое, что домовой и дворовой спьяну рубаху спёрли и на чердаке спрятали! Им, видите ли, пошутить захотелось! Помнишь, чем закончилось? Развеял их Морок!

– Ах, ты ж камыши да ряска! – испуганно прошептал водяной. – И что делать-то теперь?!

– Искать надобно рубаху! Может у тебя какие мысли имеются, кто ее взять мог? – кикимора с надеждой уставилась на него. – У полевика я уже была. Не знает он ничего.

– Ладно, идите в библиотеку, а я по домовым пойду. Авось, кто из них чего слышал… – вздохнул водяной. – Вот же наказание мне! Тут бы к зиме готовиться, все бочаги проверить да омуты! Старый сом меня ждет, чтобы помог я ему нору утеплить… Нет же, теперь вместо этого мне придется по деревне бегать!

– Спасибо тебе, Лукьян Степанович! – Агапа крепко обняла его, и он возмущенно забулькал.

– Не прижимайся ко мне! Не прижимайся, окаянная! Не люблю я этого!

Яга насмешливо фыркнула и отвернулась, сложив на груди руки.

* * *

К вечеру погода начала портиться. Подул холодный северный ветер, понес жухлые листья, закружил их в вихре вместе с пылью. А потом пошел дождь. Он начался мелкой неприятной моросью, а потом припустил сильнее, заливая струями чисто вымытые Марьяшины окна.

– А ведь не передавали дождь! – Зина стояла у окна, глядя на улицу. – Вот и верь после этого синоптикам!

– Осень ведь… К зиме дело идет, – улыбнулась Марьяна. – Подумаешь, дождь! Зато сколько впереди праздников! Может, камин растопим? Мне недавно его почистили, наверное, гудеть будет!

– Можно, – я посмотрела на темную топку небольшого камина. – Уютно станет.

– Только за дровами в сарай нужно сходить, – подруга вышла из комнаты, а мы за ней.

– Вместе пойдем. Наберем побольше. – Зинка натянула старый плащ. – Может в погреб за вином?

– Эх, гулять так, гулять! – засмеялась Марьяна. – Устроим посиделки!

Мы нырнули из уютного тепла в промозглые сумерки, и пошли к дровнику, старательно обходя серые грязные лужи.

Марьяша посветила фонариком на дверь сарая и удивленно протянула:

– Странно… вроде бы я ее закрывала… Неужели ветром открыло?

– Да вполне возможно. Вон как дует губастый! – я заглянула в дровник. – Может сюда, какое животное забралось?

– Нет здесь никого. – Зина протянула руку, чтобы взять чурбачок, но вдруг замерла. – А это еще что?

– Где? – Марьяна шагнула к ней. – И, правда, что это?

Я раздвинула подруг в стороны и тоже вошла в сарай. В самом углу, на куче дров лежало нечто и испускало слабое свечение.

– Что-то мне страшно… – прошептала Зинка. – Есть какие-то предположения, что может светиться в темноте?

– Нет, – прошептала я в ответ. – Не паникуйте. Давайте посмотрим.

Пока подруги раздумывали, я оперлась на дрова и, протянув руку, схватила странную светящуюся вещь. На ощупь это была какая-то ткань.

Через минуту мы удивленно рассматривали мужскую рубаху, от которой исходило непонятное красноватое свечение. Она была большой, с искусной вышивкой по вороту и удивительно белоснежной, будто и не лежала в пыльном сарае.

– Марьяна, ты знаешь что это? – Зина повернулась к подруге.

– Нет… Но теперь и мне страшно, – тихо ответила она. – Почему эта вещь светится? И откуда она здесь взялась?

– Не нравится мне все это! – Зина приподняла рубаху тонкой сухой веткой. – Давайте выбросим ее!

– Нет. Погоди ты! – Марьяна сняла с гвоздя старую сумку. – Сюда положим и спрячем. Мало ли…

5

Странную рубаху мы побоялись оставлять в сарае и занесли в дом. Положив ее на журнальный столик, я заметила, что она светится даже сквозь плотную ткань сумки.

– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? – Зина не сводила с нее настороженного взгляда. – Какого черта она светится?! Это ведь невозможно, да?

– Невозможно, – согласилась я, пытаясь понять, в чем дело. – Может это ткань такая? Ну, знаете, как на светоотражающих жилетах…

– Они в темноте светятся, а из этой свет исходит! Он словно живой! – воскликнула Зина. – Нет, что не говорите, а это какая-то мистика!

– Ты серьезно? – Марьяна отошла от камина, в котором уже пылал веселый огонь. – Сама ведь говорила, что не веришь в такое.

– Говорила! Но я ведь не сталкивалась с колдовством раньше! Это у меня первый раз! – возмущенно заявила Зинка. – Понимать надо!

– И как узнать, с чем мы имеем дело? – я посмотрела на подруг. – Что вы знаете о рубахах? О колдовских рубахах?

– Так я вам сегодня утром местную легенду рассказывала, – вдруг сказала Марьяна, испуганно поглядывая на сумку. – О рубахе Морока.

– Точно! – я вспомнила о рубахе, на которой по идее должен сидеть этот персонаж славянской мифологии. – Не хочешь ли ты сказать…

– А почему нет? Если мы уже взялись обсуждать мистическую сторону происходящего, то все сходится. Рубаха со славянской вышивкой, завтра тот самый день, когда нельзя ходить в ельник… Морок… Было бы удивительнее, если бы здесь появился молот Тора или плащ Одина…

– Какой-то сюрреализм, ей Богу… – покачала головой Зина, но потом вдруг радостно воскликнула: – Стоп! Я поняла! Нас кто-то разыграл! Это чья-то дурацкая шутка! Я вам точно говорю!

– Кто? – скептически поинтересовалась Марьяна. – Агапа Корниловна?

– Хорошо. Допустим, – я старалась мыслить логически. – Допустим, что этот бред правда, и мы нашли рубаху Морока. Чем нам это грозит?

– Не знаю, – пожала плечами Марьяна. – А должно чем-то грозить?

– Ну-у-у… думаю да… Не зря же она в ельнике лежала, – я говорила это, а внутри меня все восставало против бреда, льющегося с моего рта.

И тут за окном раздался грохот. Что-то упало и задребезжало с таким неприятным звуком, что у меня похолодели пальцы на ногах.

– Что это?!

– Старый таз упал! – прошептала Марьяна. – Он на крючке, на стене висит! Только вот сам он упасть точно не мог!

Не сговариваясь, мы помчались к двери и через минуту уже стояли на крыльце.

– Вот он! – крикнула Зинка, тыча пальцем в темноту, до которой не доставал свет фонаря. – Держи!

Я тоже успела заметить, как от угла дома отделилась чья-то тень и бросилась к калитке. По телосложению можно было догадаться, что это мужчина.

– А ну, стой! – Марьяна схватила полено, со стопки дров, которую мы оставили на пороге, и швырнула его вслед убегающему. Раздалось громкое «ой», а потом заковыристые проклятия.

Недолго думая мы понеслись за ним, не обращая внимания на дождь и холод. Но злоумышленник бежал очень быстро, и до нас доносилось громкие шлепки его ног по лужам. Когда мне показалось, что мы почти догнали его, мужчина словно растворился, шмыгнув в сторону.

– Всё, упустили! – разочарованно протянула Зина, тяжело дыша от быстрого бега. – Ушёл гад!

– В проулок заскочил! – выдохнула Марьяша. – А там по огородам можно уйти!

Но бежать по огородам у нас уже не было сил, да и холод пробирал насквозь. Пришлось возвращаться домой не солоно хлебавши.

– Неужели вор? – предположила я, когда мы вошли в дом.

– Никогда у нас по дворам не лазили, – недоуменно протянула Марьяна. – Да и что брать у меня?

– Тише! – вдруг прошептала Зина и показала на пол. – Смотрите!

Мы опустили глаза и увидели на чисто вымытом деревянном полу грязные следы. Они вели в комнату.

С гулко бьющимися сердечками, мы осторожно пошли по этим следам, ожидая увидеть все, что угодно. И кого угодно.

Но в комнате никого не было. В открытое окно врывался холодный ветер, и весь подоконник залил дождь, капли которого отскакивали от него словно мячики-попрыгунчики.

Марьяна быстро закрыла створки и, повернувшись к нам, испуганно сказала:

– Девочки… это точно воры… Небось в паре работают! Нужно к участковому бежать!

– Не нужно… Не поможет он. Знаю я, зачем они приходили. – Зина кивнула на столик. – Рубаху спёрли.

– Как?! – в один голос воскликнули мы с Марьяной, поворачиваясь к столику. Сумки не было…

Все становилось еще запутаннее.

Вымыв пол и переодевшись, наша троица устроилась у камина с вином и сыром.

– Итак, что вы думаете по этому поводу? – спросила я у подруг. – Есть какие-то версии?

– Версий нет, но теперь я уверена, что рубаха действительно не простая, – ответила Зина. – Потому что в дом влезли именно за ней.

– Согласна, – кивнула Марьяна, а потом неуверенно добавила: – Может это и к лучшему? Черт его знает, что за вещь мы нашли, а теперь и думать об этом не надо.

– Главное, чтобы она в другом месте не вылезла, – мне почему-то было тревожно. – С неприятными последствиями для нас.

– Умеешь ты в медок дёгтя подлить! – фыркнула Зина. – Ну, ее на фиг, эту рубаху! Все, забудьте!

– Поддерживаю! Выпьем за это, – Марьяна подняла бокал и проворчала: – Нужно на окнах шпингалеты заменить… проходной двор.

* * *

Притихшую после ночного дождя глубину леса наполнял плотный молочный туман. Темные очертания елей были словно растворены в нем, наполняя загадочностью и без того таинственный ельник. Между густыми хвойными лапами показалась мужская фигура, и туман моментально расступился, пропуская его бархатную тьму.

Мужчина сделал несколько шагов и вдруг резко остановился. Гневно вспыхнули его черные глаза. Он громко свистнул и тут же перед ним появился старичок с длинной бородой, в которой запутались шишки, грибы и тонкие сухие веточки.

– Гой еси, Морок! – он поклонился мужчине, а потом спросил: – Зачем кликал?

– А то ты не знаешь! – рявкнул Морок. – За дурака меня держишь, а, леший?! Рубаха моя где?!

– Знать не знаю! Не ведаю! – старичок испуганно попятился. – Злодейства этого я не совершал!

– И не видел ничего? – недоверчиво прищурился Морок.

– Истинно тебе говорю! Не видел! – леший кивнул в сторону деревни. – Туды тебе надобно! Вот там точно знают!

– Вот и сходишь туда. Узнаешь, что там творится. Там ведь не только люди, но и ваши живут, верно? – Морок угрожающе нахмурился. – Вечером расскажешь, что узнал.

– У тебя, батюшка, уж вернее получится! – испуганно произнес леший. – Я-то что, так, блоха лесная супротив тебя!

– Если я туда пойду, то камня на камне не оставлю! – процедил Морок. – Так и передашь своим сородичам. А теперь исчезни!

6

На следующий день мы уже почти не вспоминали о странной находке в дровнике. И без этого было полно дел. Марьяна затеяла уборку на чердаке.

Наша троица с трудом забралась туда по узкой лесенке, осторожно наступая на поскрипывающие ступени. Они вполне могли не выдержать наших пышных форм. Чердак был темным, потому что небольшое круглое окошко закрывало дерево, а еще ужасно пыльным. Мы по очереди чихали, пока Марьяна не открыла окно.

– Ты когда здесь последний раз порядок наводила? – поинтересовалась Зина, приподнимая домотканый половик, прикрывающий темный комод.

– Ой, давно… Наверное лет пять точно сюда не заглядывала, – ответила подруга. – Все руки не доходили. Маленькая я вообще боялась этого места. Да и родители старались держать чердак закрытым.

– Почему? – я с интересом рассматривала пыльный альбом со старыми пожелтевшими фотографиями.

– Вход, а точнее порог на чердак, это путь в другой мир. Или граница между мирами… – улыбнулась Марьяша. – Опять же, так говорил мой папа. Разве вы не замечали, что на чердаке всегда другая энергетика? Она отличается от энергетики остальных комнат.

– Согласна. Я тоже всегда ощущала нечто такое… – я оглянулась. Мне показалось, будто за моей спиной кто-то стоит. – Бррр…

– Может здесь обитает домовой? – усмехнулась Зинка. – Сидит сейчас в уголке, наблюдает за нами, а сам думает какую бы пакость сотворить.

– Не знаю как вы, а я в домовых верю, – я присела на аккуратную стопку одеял из верблюжьей шерсти. – Однажды ночью мне на грудь запрыгнуло нечто мягкое, похожее на кошку и сразу же стало трудно дышать. Он ушел, когда я выругалась, как меня учила бабушка.

– Может, это был сонный паралич? – недоверчиво протянула Зинка.

– Не знаю, но все казалось очень реалистичным, – я вспомнила историю своей тетки и решила поделиться ею. – А еще был случай с маминой сестрой. К ней жених приходил после двенадцати, когда все в доме засыпали, а уходил рано утром, еще до рассвета, чтобы не застукали их. Ну и вот рассказывает, значит, она: «Валерка через окно ушел, а я лежу и думаю, что еще есть время до училища подремать. Закрываю глаза и слышу, как в соседней комнате кто-то ходит. Шаги приближаются. Самое страшное, что комната эта последняя. Дом наш по типу вагона был построен, и в ней никого не могло быть! Меня словно парализовало от страха. Смотрю, из-за штор мужчина появляется. Невысокий, симпатичный, почему-то в современном темном костюме и с галстуком. На голове копна русых волос. Подходит, значит, он ко мне, присаживается на кровать и кладет руку на грудь. И тут я ка-а-ак дернулась, как поползла назад на подушку, а крикнуть не могу! Он усмехнулся мне и так язвительно говорит: «Нужна ты мне, корова тощая»…

После этого странный гость поднялся и скрылся в той же комнате. Я же вскочила с кровати и побежала к бабушке. Рассказала ей все, а она смеется: «Домовой это был. Предупреждал тебя, что в твоей жизни что-то изменится».

Так и случилось. Валера сватов заслал, и к осени они поженились. Вот так вот.

– Вы знаете, со мной тоже история была… – вдруг сказала Марьяна. – Не хотела вам рассказывать, все себя уговаривала, что это просто сон. В ту ночь не спалось мне. Лежала в темноте с закрытыми глазами и слушала музыку. Потом мне показалось, что сквозняк рядом с моим лицом пронесся, и я открыла глаза. Надо мной склонился чей-то темный силуэт. Из окна в комнату попадал свет уличного фонаря, и когда я закричала, существо резко выпрямилось. Оно доходило головой почти до люстры. и как мне показалось было абсолютно лысым, с длинными руками!

– Инопланетянин, что ли? – Зина скривилась. – Хотел зубы как у Кати Лель изъять?

Мы не удержались и расхохотались, отчего вверх взметнулись струйки пыли.

– Нет, думаю тоже домовой. Кто знает, какие формы они могут принимать, – сказала Марьяна, после того как перестала смеяться. – Так что и со мной приключалось необъяснимое.

– Брехня! Чистая брехня! – непонятно откуда прозвучал недовольный, скрипучий голос. – Кажное слово!

Мне показалось, что мое сердце сжимается до размеров птичьего, а душа стремительно улетает в пятки. Зинка замерла, вытаращив глаза на Марьяну, а та с перепуга упала с колченогой табуретки.

– Кто это?! – прошептала она, оглядываясь по сторонам. – Кто здесь?!

– Я здесь! – между комодом и детской кроваткой появилось нечто непонятное. – Хозяин!

Существо было невысокого роста, с лохматой головой и длинной бородой, которая доставала до самых колен. Зеленая рубаха в заплатах, серые штаны с торчащими коленками, заправленные в начищенные сапоги и жилет, расшитый рябиновыми гроздьями.

– Мне это мерещится? – Зинка швырнула в него клубком шерстяных ниток, но он ловко пригнулся.

– Не я это был! Мы, домовые, никогда в такое не обращаемся! – заявило лохматое нечто, осторожно приближаясь к нам. – Так что неча на меня напраслину наводить! Кадушку я спёр, от сего не отрекаюсь, уж очень я яблоки с клюквой моченые люблю! А то к тебе, Марьяна Николаевна, не домовой приходил, а матох! Нравится им беспорядки, беспокойства различные наводить… Или же явиться в непотребном виде любят. Зуб даю, что пришел он с голыми чреслами, а ты сего не оценила!

Мы тупо наблюдали за бородатым дедком с розовыми щечками и наши челюсти медленно, но верно съезжали вниз.

– Вы… домовой? – наконец, выдавила из себя Марьяна.

– Дык, сказал же, – недовольно фыркнул он. – Евпатий Гурьевич меня величать.

– Я точно сплю… – Зинка ущипнула себя. – Черт, больно!

– Вот что я вам скажу, голубы… – домовой присел на табурет, на котором до этого сидела Марьяша. – В нашем доме дух стоит морочий. Ибо туточки его рубаха побывала. А сие значит, что ежели он кинется ее искать, первым делом сюда явится.

– Так ее у нас нет… – растерянно произнесла я, не в силах поверить, что это происходит со мной на самом деле.

– Знаю. Ее этот… эх, голова дубовая, позабыл, как его кличут! – Евпатий Гурьевич ударил себя ладонями по коленям. – Ну, этот… колдун… зараза… Марьяна Николаевна, подсоби! Тот, что пасечник!

– Илья Петрович что ли? – удивилась подруга. – Колдун?! Ха!

– Вот тебе и «ха»! А Агапа ваша, которая Корниловна – кикимора! Паскуда болотная… Не люблю я их, – домовой почесал бороду. – Так что делать будем, молодачки? Ежели Морок явится, развеет тут же… И клочка от нас не останется. У него разговор короткий. Хлопнул, дунул, да в Навь засунул! Такие дела, клюковки.