Текст книги "В плену Морфея (СИ)"

Автор книги: Анна Куртукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

– Ну, – выдыхает он тихо, прикрывая глаза и окончательно растворяясь в её трепетных объятиях, – помнишь те портреты, что ты нашла у органа? Это и есть всё моё детство – Мадлен и Саша, так звали мою собаку. Причём ближе из них двоих была именно вторая.

– Но как же мама? – задает Кристина отчаянно волнующий её с недавних пор вопрос.

– Она боялась и коснуться меня ненароком, – поясняет Эрик и прикусывает до боли тонкую губу, – ей было настолько противно, что она не решалась даже поднять меня с пола, когда я только-только делал первые шаги, что нацепила на меня проклятую маску, едва я появился на свет, и… Знаешь, будучи маленьким я мог оставаться спать на лежанке в обниму с собакой, потому что только она давала мне хоть толику той любви, в которой нуждается любой ребёнок.

– Это ужасно, – глухо шепчет Даае, прижимая мужчину к своей груди и бережно поглаживая его плечи, – она тебя била, да? Просто те сны…

– Не важно, – тут же прерывает её Эрик, стискивая до скрежета зубы и подавляя слёзы, готовые вот-вот политься по его лицу, укрытому неизменной маской, – я ушел из дома, едва мне исполнилось пять, устал отравлять жизнь матери. Она не заслужила всех этих страданий из-за меня. Я ушел и попал в место ещё более ужасное – в бродячий цирк цыган.

– И что же там? – спрашивает Кристина, глядя на него встревоженным взглядом, вспоминая о том, как Эрик задыхался во сне от удушья, сдирал отчаянно со своей шеи кожу, старательно пытаясь избавиться от несуществующей удавки.

– Это… Я не могу тебе рассказывать такое, – откликается он, и девушка замечает, как из-под острой каймы белоснежной маски скатываются одинокие слёзы.

– Я понимаю, – выдыхает Даае, сжимая пальцами его острое плечо и тихо всхлипывая.

Он утирает пальцами свободной руки слёзы, сползшие на его тощую шею, и тяжело вздыхает, понуро качая головой, а Кристина отчаянно желает его утешить. Утешить хоть как-то, напомнить о том, что теперь он не один в этом жестоком мире.

– Эрик, – ласково зовет девушка, – что бы там ни было, всё позади и, знаешь, тебе больше не нужно прятаться, слышишь?

Она неторопливо протягивает руку к лицу Призрака и мягко очерчивает пальчиками тонкие черты, не укрытые широкой маской, ласково ему улыбаясь. Он невольно теряет всякую бдительность, окончательно тая под её аккуратными прикосновениями.

– Позволишь? – мягко спрашивает Даае, чуть поддевая кайму его маски и вглядываясь в янтарные глаза, столь красиво переливающиеся в свете волшебных свечей.

– Не надо, – строго говорит он, в то время, как его взгляд буквально молит о пощаде, – не надо, Кристина. Я не смогу жить, вновь увидев, как твоё лицо кривится от отвращения или… вовсе страха.

Он резко отшатывается от неё и поднимается торопливо на ноги, едва не заваливаясь обратно на пол.

– Ты никогда не сможешь смотреть на меня без сожаления, – отчаянно шепчет он, и голос-предатель с головой выдает его неприкрытую боль, – не сможешь улыбаться мне так же, как сейчас, когда будешь смотреть в моё истинное лицо. Не сможешь, потому что никто еще не мог. Даже Антуанетта… Само время бессильно. К этому невозможно привыкнуть.

– Но я была рядом, Эрик! – твердо отвечает девушка, поднимаясь и становясь рядом с ним, – рядом с тобой, не сокрытым никакой маской… С таким искренним и настоящим. Мне не было ни страшно, ни противно. Мне было действительно хорошо!

Он тяжело опирается на могущественный орган, ища хоть какую-то опору для своего неокрепшего тела и только мотает головой, не желая её более слушать.

– Никогда больше, – отрешенно шепчет он, рвано выдыхая между словами, – никогда больше не смей снимать с меня чёртову маску, не смей даже думать об этом.

– Если ты так хочешь прятаться за ней, – зло откликается Даае, резко отступая в сторону одного из туннелей, – то тебе придется делать это в одиночку, Эрик!

Смахнув ладонью застоявшиеся в глазах слёзы, девушка разворачивается нарочито медленно, давая мужчине возможность передумать. Он остается неподвижен – ей не остается ничего, кроме как уйти. Уйти и скрыться во мраке лабиринтов обители Призрака Оперы.

Горечь пожирает её изнутри. Он подпустил её к себе. Подпустил и позволил заглянуть за тяжелую портьеру его души, но так и не поверил. Не поверил в то, что она потеряла всякий страх пред ним. Не поверил в то, что она способна его принять.

Не поверил в то, что она способна любить.

Девушка бежит по тёмным коридорам, не разбирая пути, и задыхается от беззвучных рыданий. Её сил не хватает на большее. Не хватает, чтобы показать Эрику, что с ней он может оставаться собой, а это… Это то единственное, что имеет для неё значение. И имело всегда.

Резко распахнув резную дверь в небольшое помещение на верхнем уровне подземелья, Кристина запирается на замок. Именно здесь она провела почти всё своё детство, говоря шепотом ночи напролет со своим невероятным покровителем, со своим Ангелом Музыки. Здесь она впервые услышала его волшебный голос, сидя у своеобразного алтаря.

Она падает, словно подкошенная, на холодный каменный пол и судорожно выдыхает, подтягивая к своей груди острые колени и обнимая их дрожащими руками. Обида накатывает с каждой секундой всё с новой силой, и Кристина до крови прикусывает губу, желая хоть немного заглушить ноющую в груди боль.

Спустя некоторое время мрак комнаты помаленьку начинает успокаивать. Успокаивать и вгонять в сон, и Кристина безвольно поддается, искренне надеясь, что хотя бы в объятиях Морфея она обретет, наконец, облегчение и, может быть, даже встретит там того самого настоящего Эрика.

***

Этой ночью Призрак даже не пытается заснуть. Он знает – кошмары сожрут его целиком, испепелив в пыль тонкую душу, знает – без Кристины каждый сон будет настоящим адом.

Он одиноко сидит на банкетке у органа, там, где его оставила Кристина, и почти не дышит, погруженный в свои мрачные мысли. Неуверенность в собственной правоте убивает, ведь Эрик не дал даже шанса Даае доказать свои слова.

Он испугался.

Испугался, что вновь потеряет её, едва обретя, что Кристина вновь отвернется от него, не силясь вынести его безобразного лика, не силясь стерпеть рядом с собой саму Смерть из адских преисподней.

Она хотела как лучше, а он всё испортил.

Поднявшись, чуть шатаясь, на ноги, Эрик торопливо накидывает на свои плечи тяжелую мантию и набрасывает на голову капюшон, скрывая под ним светлую маску.

Он должен найти Кристину, и всё исправить.

Неустойчивым шагом мужчина двигается к одному из многочисленных ходов, ведущих из дома у озера к разным частям театра. Он почти уверен, что его юная подопечная находится в своей гримерной или в общей спальне, а потому направляется сначала к такому до боли родному зазеркалью.

Ещё в середине пути до чуткого обоняния Призрака доносится отчетливый запах гари, и он ускоряет свой шаг, невзирая на свою сбитую напрочь координацию и хватаясь через раз за каменные стены, чтобы окончательно не потерять равновесие.

Такое навязчивое, ни на секунду не отпускающее предчувствие страшной беды сводит Эрика с ума и, когда он не обнаруживает Кристину в её же гримерной, ему кажется что он вот-вот потеряет рассудок.

Паника сковывает всё тело. Сковывает легкие, не позволяя вдохнуть полной грудью, а запах только усиливается, и Призраку начинает казаться, что помещения Театра постепенно заполняет жгучий дым.

Когда он выбивает одним резким движением дверь гримерной, причина его тревоги становится очевидной – по коридору Оперы, прямо по длинному ковру, пролегающему через многочисленные комнаты, ползёт огонь. Огонь, разожженный упавшей по чьей-то неосторожности керосиновой лампой. Огонь, поглощающий всё, что встречается ему на пути.

– Поднимайтесь скорее! – доносится до слуха Эрика такой знакомый строгий тон Антуанетты, и он всем сердцем надеяться, что Кристина находится где-то рядом с ней.

Наплевав на всю присутствующую в спальне труппу, он срывается с места на голос мадам Жири, мысленно молясь. Молясь лишь об одном… Чтобы Кристина была в безопасности.

– Нетта! – восклицает он, едва заметив, сквозь возвышающееся пламя, стройную фигуру дамы, и она тотчас оборачивается на него, сверкая перепуганными глазами.

Женщина торопливо бросается к Призраку, с осторожностью озираясь по сторонам, и сотрясается от охватывающего её страха.

– Боже, – тяжело выдыхает она, замерев рядом с ним, – я не могу найти Кристину… Может быть она вовсе не в Театре?

– А может не быть, – цедит строго Эрик, поджимая губы и отчаянно соображая о том, куда она могла пропасть, – как бы то ни было, я остаюсь и буду искать, а ты постарайся вывести всех остальных.

– Эрик… – отчаянно шепчет женщина, вглядываясь в его золотистые глаза, но Призрак лишь склоняется на миг, чтобы бережно её обнять за плечи, – ты же едва стоишь!

– Береги себя, – выдыхает он почти неслышно, отшатываясь от неё.

Не позволив Антуанетте сказать и слова в ответ, он срывается с места и почти мгновенно исчезает за тёмной пеленой отравляющего смога.

========== Девятая глава ==========

Он знает. Знает, как её найти. Знает почти наверняка, Кристина находится сейчас в самом святом для них месте, а, значит, и в абсолютной огненной западне, в смертельной опасности.

Поглубже вдохнув на лестничном пролете, ведущем к первому уровню подземелий и всё ещё не успевшем заполниться до конца огнём, он быстро сбегает вниз и едва не падает на последней ступени от уже привычного помутнения в сознании.

Нельзя останавливаться.

Всего один поворот, и вот она – та самая резная дверь, ведущая к скромному театральному алтарю. Он обхватывает кованную ручку и быстро тянет на себя, но та не поддается.

Сердце пропускает удар.

– Кристина! – зовет он громко, что есть силы, резко налегая на массивную дверь плечом, вынуждая её жалобно скрипнуть и податливо отвориться.

Девушка и правда оказывается там, обездвижено лежащая на полу и безвольно вдыхающая едкий, тёмный дым. Призрак падает перед ней на колени, тяжело дыша и не видя уже почти ничего от застоявшихся в глазах слёз.

– Боже… – шепчет он пораженно, бережно проскальзывая ладонями под её талию, чтобы затем осторожно поднять на дрожащие от напряжения руки.

У него нет даже времени, чтобы привести Кристину в чувства, чтобы наверняка убедиться в том, что с ней всё будет хорошо, – огонь расходится по зданию слишком быстро. Прижав бессознательную девушку к своей груди, как нечто невероятно ценное, он торопливо покидает комнату.

Нужно лишь выбраться. Выбраться и забыть всё это. Обратить в очередной ненавистный ночной кошмар.

Как только он оказывается в коридоре с Кристиной на руках, то понимает – пламя подобралось к ним невероятно быстро. Быстро стянув с себя мантию, Эрик торопливо кутает девушку в неё, тем самым укрывая от бушующего пожара.

В один момент Призрак осознаёт – они попали в ужасную западню: путь, которым он пришел сюда, оказывается полностью перекрытым. Конечно, есть ещё один, но риск столь велик, что надежда стремительно гаснет где-то глубоко внутри Эрика, оставляя за собой лишь животный, сумасшедший страх…страх за Кристину.

Иного выхода нет.

Он резко подается в противоположную сторону, отчаянно надеясь, что огонь не успел ещё охватить всё и там. Это единственная надежда на спасение.

Шатко двигаясь по длинному коридору, Эрик ощущает, как его начинает клонить в сон, а в горле – нестерпимо саднить. Понимание того, что Кристина провела в этом отравляющем дыме гораздо больше времени, заставляет сорваться в бег – её висящая на волоске от смерти жизнь лишь в его руках.

К счастью Призрака, второй ход ещё не поглощён целиком неконтролируемым пламенем пожара, а лишь стремительно заполняется им, неся за собой тяжелый, невыносимый смог. Голова мужчины кружится с каждой секундой всё сильнее, не позволяя толком разобрать собственного пути, и кровь жестко, почти оглушающе, стучит в его висках.

Нужно лишь отворить последнюю дверь. Последнюю дверь на пути к свободе от сжирающего всё на своём пути пламени. Последнюю дверь, оказавшуюся по ту сторону смертоносной стены огня, раскинувшейся перед ними.

Прижав к себе Кристину крепче, Эрик подавляет растущее внутри с бешеной скоростью отчаяние и рискует. Рискует шагнуть вперед, прямо в лапы разбушевавшейся стихии, прямо в объятия самой смерти.

Резкая боль охватывает всё тело Призрака, как только он оказывается в огне, словно сотни острых игл пронзают разом, а моментально накалившаяся маска почти нестерпимо обжигает тонкую кожу лица, заставляя Эрика глухо кричать, вдыхая густой дым.

Когда вся одежда на мужчине воспламеняется, то он машинально решает, что они обречены. Обречены на мучительную гибель, на такой глупый, совершенно нелепый конец, но…

Но вместо безвыходного тупика, они валятся на ту самую дверь, трещащую от стремительно сжирающего её пламени, и та под весом Эрика и Кристины моментально рушится, окуная их в почти нестерпимый уличный гам – повсюду раздаются перепуганные крики труппы, низкие мужские голоса спасателей и докторов.

В обнимку с Кристиной они безвольно падают на тротуар, окружающий Театр, следом за истлевшей дверью служебного хода. Призрак заходится болезненным кашлем, постепенно переставая чувствовать всякую боль и глядя рассеянным взглядом на, наконец, глубоко задышавшую девушку.

Он спас её.

Спас и теперь может позволить мраку завладеть своим разумом и телом, позволить себе провалиться во тьму, слыша на грани сознания встревоженный голос Антуанетты где-то над ними и все так же укрывая Кристину своим телом, будто бы опасность, которой они чудом избежали, так и не миновала.

***

Жуткая сухость в горле вынуждает Кристину проснуться от тяжелого кашля, истязающего его в кровь. Едва она приходит в себя, как всю её сковывает мучительная боль: голова идёт кругом, глаза невыносимо слезятся до рези, а тошнота нестерпимо сводит желудок.

Она желает позвать хоть кого-то, но с губ срывается лишь неразборчивый хрип, тотчас исчезающей в шуме, стоящем за дверью спальни. Тем не менее, в комнате очень скоро появляется подруга Кристины, малышка Жири, с аккуратным подносом в руках.

– Боже мой, – выдыхает она, опускаясь торопливо на кровать рядом с Кристиной, – как ты, дорогая? Мы так переживали за тебя.

– Что? – спрашивает едва слышно Даае, чуть приподнимаясь с пышной подушки. – О чём ты говоришь? И… Как я оказалась у вас?

– Неужели ты ничего не помнишь? – нахмурившись, спрашивает Мэг, глядя серьезно на подругу.

– Помню, – уверенно отвечает Кристина и тут же закашливается, – я помню, что заснула у алтаря в подземелье и… Всё.

– Ты даже не просыпалась, – понимает вдруг малышка Жири и опускает взгляд в пол, – не просыпалась, в то время, как в Театре бушевал пожар.

– Пожар? – выдыхает пораженно Кристина, резко усаживаясь на кровати.

Первая и единственная мысль, появившаяся в её голове, – Эрик.

– А как? Как я оказалась здесь? Я помню, что закрылась там прямо на замок, что не желала никого видеть, – шепчет растерянно Кристина, и слёзы в тот же миг начинают катиться по её бледному лицу.

– Мы тебя в этом нашли, – отвечает тихонько девушка, вытягивая из-под ног Кристины чёрную, до боли знакомую ей мантию Призрака, – еле вызволили из цепких рук Эрика…

– Господи, – вполголоса говорит Даае, торопливо выбираясь из кровати и натягивая на себя тут же мантию, – а где он, как?!

– В соседней спальне, – откликается Жири, – но…

Она не успевает даже договорить, как Кристина спешно покидает свою спальню, чтобы увидеться, наконец, с Ним.

Быстро проскользнув в другую комнату, Даае замирает на её пороге, резко накрывая губы ладонью, чтобы заглушить громкий всхлип. Тяжело вздохнув, она решается пройти вглубь комнаты, ближе к Эрику, обездвижено лежащему на постели.

Она оглядывает его сквозь стоящую в глазах пелену слёз и отрешенно качает головой, не веря в то, на какие жертвы он пошел ради её спасения: в то время, как на теле Кристины нет ни единого ожога, почти вся кожа Призрака покрыта небольшими волдырями и струпьями.

– Родной мой, – пораженно выдыхает Кристина, обессилено опускаясь рядом с ним, – прости меня…

Она осторожно прижимается к его оголенному торсу, рвано дыша, и невесомо касается влажными от слёз губами одного из многочисленных рубцов. Ей становится стыдно. Дико стыдно за своё беспардонное поведение, за свои слова, сказанные Эрику перед уходом, но как? Как ещё было показать ему, что ей больше не страшно. Не страшно даже сейчас, когда его лицо выглядит во сто крат хуже из-за ожога, растянувшегося по кайме отсутствующей маски.

Когда в комнату тихонько входит мадам Жири, Кристина даже не отрывает своей головы от матраца – только прикрывает нещадно слезящиеся глаза и сглатывает подступивший к горлу ком.

– Он приходил в себя, – тихо говорит Антуанетта, становясь рядом с кроватью, – ненадолго, конечно, но, всё-таки, последствия не так уж и страшны, как казались.

– Давно мы здесь? – спрашивает едва слышно Кристина, утыкаясь кончиком носа в пылающий от отёка бок Призрака.

– Уже как вторые сутки, – откликается женщина, глядя с нескрываемой жалостью на Эрика, – боялись, что вы уже не очнетесь вовсе.

– Снова я порчу ему жизнь, – шепчет виновато Даае, невесомо очерчивая пальцами грубый струп на его тощем запястье, – не пытайся я укрыться от него же… Боже, всё могло бы обойтись.

– Дорогая, не вини себя, – пытается успокоить её дама, – Эрик сам выбрал этот путь.

– Понимаю, – печально выдыхает Кристина, бережно обнимая мужчину поперек груди, – если бы и я могла выбрать, наконец, свой путь.

Женщина только разводит руками, совершенно не разделяя смятения девушки. Даже ей уже всё стало ясно о том, что творится в душе Даае.

– В театре почти всё сгорело, – говорит Жири внезапно, – но это ничего. Ты можешь остаться с нами на некоторое время, а Эрик отправится в скромный дом в черте города.

Девушка обдумывает слова мадам и осознаёт вдруг, что не желает оставаться в доме названной матери, напротив, желает поехать вместе с Эриком, куда бы там ни было.

– Думаете, он позволит мне пожить там с ним хоть немного? – спрашивает вполголоса Кристина. – Не в обиду Вам, здесь очень уютно, но я не могу оставить его без заботы, тем более, в таком состоянии.

– Лучше спроси у него, – ласково отвечает женщина, осторожно отступая к двери, – а я не буду мешать.

С замиранием сердца Кристина поднимает свой взгляд вверх на Эрика и сталкивается с его невероятными золотистыми глазами, выражающими столько чувств одновременно, что их невозможно разграничить за легкой пеленой сна.

– Эрик… – нежно шепчет Даае, торопливо подтягиваясь к нему, к его безобразному лицу.

– Ты в порядке, – дрожащим голосом говорит он, и его тонкие губы на короткое мгновенье трогает улыбка, – Слава Богу.

– Прости, – продолжает сбивчиво шептать Кристина и мягко обхватывает прохладными ладонями его горячую шею, – прости за то, что сказала тебе тогда. Я обещаю, что никогда и ничто тебе не придется делать в одиночку, сколько бы ты не желал скрываться, слышишь?

– Ты не боишься, – замечает Эрик, глядя на неё с искренним непониманием и смущенно прикрывая бледной рукой самую жуткую часть своего лица, – и правда не боишься меня…

Она только кратко кивает, нежно ему улыбаясь и не сводя с него своих светящихся счастьем глаз, – они оба уцелели в этой ужасной катастрофе, унесшей десяток жизней, уцелели и обрели, наконец, такое долгожданное понимание друг друга.

– Спасибо за всё, что ты для меня делаешь, – ласково говорит Кристина, аккуратно поглаживая пальцами быстро пульсирующую артерию на его напряженной шее, – я не знаю, как тебя благодарить.

– И не нужно, – сипло отвечает он, – всё это не ради благодарности, поверь.

– Знаю, – шепчет она, когда её руки замирают на его острой ключице, – Эрик, могу я остаться с тобой и дальше? Мне невыносимо будет после всего Ада, что мы прошли вместе, остаться здесь одной. Ты позволишь мне быть рядом?

Он в смущении отводит глаза и тяжело вздыхает, обдумывая её просьбу. Одновременно он и отчаянно желает видеть Кристину рядом всё время, и боится, что не сможет отпустить её затем, что ему просто не хватит на это сил.

– Я не знаю, – откликается он спустя некоторое время, – не знаю, будет ли это правильно, Кристина.

– Разве тебе было плохо всё то время, что мы провели вместе? – тихо спрашивает Даае, скользя пальцами по его исполосованной коже.

Она глядит на Призрака столь искренне и тепло, что сердце в его груди машинально пускается в бег. Конечно, Кристина права – последняя неделя оказалась особенной, невероятно нежной и чувственной.

– Если тебе так хочется, – шепчет он, глядя на неё покорным взглядом, – я не в силах тебе отказать.

Улыбка тотчас озаряет лицо Кристины, и она склоняется к его пугающему лицу, чтобы запечатлеть на его обожженном раскаленной гранью маски лбу трепетный поцелуй и прошептать затем тихо, не сводя своих глаз с его янтарных ни на мгновенье:

– Спасибо, Эрик.

От одного этого светлого взгляда Кристины тело Призрака бьет дрожь. Ему кажется, что в нём сокрыто нечто большее, чем простая благодарность, нечто гораздо более серьёзное, нечто чуждое самой Даае.

– Я хотел бы уехать как можно скорее, – уточняет он, не смея разорвать такой тонкий, едва уловимый зрительный контакт, – не хочу отягощать мадам своим присутствием.

– Мне всё равно, когда ты решишь поехать туда, – откликается девушка тихо, – лишь бы тебе не стало хуже от этой спешки.

– Со мной всё будет в порядке, – чуть улыбнувшись, отвечает Эрик, – а уедем мы сегодня же, так что можешь помаленьку собираться.

– У меня ничего не осталось, – печально отвечает Кристина, отводя в сторону взгляд.

– А… Это не страшно, – пытается её ободрить Призрак, – мы потом обязательно тебе что-нибудь купим. Тогда позавтракай пока и жди в гостиной.

Быстро кивнув, девушка неловко поднимается с постели Эрика, проводя нежно, будто невзначай ладонью по грубым струпьям на его груди. Встав на ноги, она чуть пошатывается и торопливо шагает за дверь, напоследок тепло улыбнувшись мужчине.

Оставшись в одиночестве в пустой спальне, Призрак приподнимается осторожно на локтях, тяжело вздыхая. Его состоянию и правда не пойдет на пользу излишняя расторопность, но находиться здесь и дальше, в компании трех женщин… безумие для него. Только лишь Кристину, своего Ангела, теперь он способен к себе подпустить. Только Её.

Собравшись с силами, Эрик поднимается с кровати. Ему необходимо показать Кристине, что его здоровью ничто не угрожает. Необходимо показать, что силы в нём достаточно для заботы о них двоих. Необходимо показать, что в нём нет и толики слабости.

Сегодня они обязательно покинут этот дом и будут вынуждены вместе строить жизнь с чистого листа, вдали от такой привычной и родной Оперы, вдали от всяких предрассудков и… жестокого прошлого.

Вдали от страшнейших кошмаров.

========== Десятая глава ==========

Звёздное небо кажется особенно красивым из окна неторопливо движущегося экипажа. Луна аккуратно заглядывает в кеб, освещая своим серебряным светом Эрика и Кристину, смущенно держащихся за руки друг друга, боящихся ненароком разорвать такой осторожный контакт.

Сонная девушка с нежностью вглядывается в глаза Призрака в прорезях изящной черной маски и бессознательно любуется ими, такими солнечными среди этой мрачной ночи, пока по её губам скользит невольная улыбка.

Его же никак не отпускают тяжелые, мрачные мысли. Мысли о том, в каком ужасном положении они оказались. Мысли о том, какая ответственность легла на него внезапно, когда Кристина пожелала отправиться с ним в дом на самой окраине города. Мысли о том, как теперь ему встать на ноги, как дать своему Ангелу всё, не имея, по сути, ничего.

– Ты в порядке? – спрашивает спустя некоторое время Кристина, бережно сжимая пальцами узкую ладонь мужчины, – Ты такой задумчивый сегодня…это из-за меня?

– Нет, – откликается он тихо, – вовсе нет. Просто думаю о том, как там будет сейчас… я столько лет не бывал в этом доме.

– Так это твой дом? – удивленно спрашивает Кристина.

– Вообще да, – кивает Эрик, – но я не думал, что когда-нибудь мне придется вновь там оказаться. Как видишь, я ошибался.

– И как там? – интересуется Кристина, чуть пододвигаясь к Эрику, чтобы хоть немного согреться в ужасно холодном экипаже.

– Мне очень нравится, – отвечает он вполголоса, – пускай дом там не так красив и уютен, но то, что его окружает… Это невероятное место, на самом деле, что самое важное – там почти нет людей.

– Я понимаю, – выдыхает Даае и легонько прижимается к мужчине, – Главное, что там будешь ты.

– Тебе нельзя простужаться, – чувствуя дрожь возлюбленной, строго говорит Призрак, стягивая со своих плеч плащ, чтобы накинуть затем на Кристину, кутающуюся всё в ту же его мантию, – хватит с тебя этого ужасного отравления.

– Какой всё-таки ты чуткий, – шепчет она в ответ, опуская голову на его костлявую грудь, – Эрик, спасибо.

– Это всё ерунда, – отвечает он так же тихо, поправляя грубую ткань плаща на её плече, – если бы я мог сделать больше…

– Замолчи, – усмехнувшись, отвечает Кристина, прикрывая глаза от такого долгожданного тепла, – разве можно желать большего?

Мужчина только растерянно пожимает плечами, с упоением глядя на нежащуюся в его неловких объятиях Даае и представляя лишь на мгновенье, что это не жалкая случайность, а единственно желанная ими обоими связь.

Каждый свежий шрам на его теле, Эрик уверен, полностью оправдан, ведь иначе он никогда бы не ощутил вновь мягкости её случайных прикосновений, тепла её счастливой улыбки. Одна только мысль о том, что он мог не увидеть больше света её прекрасных глаз, невероятно больно бьет прямо под дых, нарушая размеренное дыхание и вынуждая Призрака тяжело вздохнуть, пряча лицо в пышных, светлых волосах Кристины.

– Эрик? – тотчас обращается к нему Даае, испугано на него оборачиваясь.

Он только качает головой, в то время, как воображение рисует ему всё новые и новые, ужасающие своей реальностью картины. Он буквально слышит то, как отчаянно Кристина зовет на помощь, и никто не оказывается способным ей помочь.

Дышать становится всё труднее – легкие будто сдавливает колючей проволокой, царапает их в кровь. Слёзы сами собой скатываются из-под тёмной маски, неприятно разъедая едва обретенные струпья.

– В чём дело, родной? – взволнованно спрашивает Кристина, обвивая руками его напряженный торс и бережно проводя пальцами по костлявой спине.

– Я не могу, – начинает он севшим голосом, когда порыв заставляет его ответить на эти осторожные объятия, – не могу перестать думать о том, чем могло всё обернуться, не реши я извиниться перед тобой, не реши отправиться на твои поиски без промедления… Я лишился бы всего, потеряв тебя.

– Тише, – нежно шепчет Кристина, чуть улыбаясь, – всё ведь позади, Эрик, что же ты? Мы оба живы, целы, а, главное, что по-прежнему рядом. Откуда такие мрачные мысли? Это только мне нужно думать о том, что было бы со мной, не услышь я однажды голос самого Ангела Музыки.

– Кто знает, – отвечает он подавлено, – может быть, твоя жизнь сложилась бы куда лучше, Кристина.

– Разве я несчастна? – тихо засмеявшись, уточняет она, осторожно поглаживая острые позвонки Эрика, ласково глядя в его глаза.

– Честно говоря, не похоже, – откликается мужчина, понемногу успокаиваясь и бросая короткий взгляд на тёмную улицу, – кажется, мы приехали.

Девушка тотчас выглядывает из окна экипажа, чтобы поскорее увидеть то самое место, которое так любит Эрик, и теперь понимает, что готова разделить его чувства.

Они неторопливо подъезжают к небольшому одноэтажному дому, стоящего на небольшой опушке платанового леса прямо у узенькой речушки, торопливо протекающей вниз, под гору.

– Боже, тут просто сказочно! – восторженно восклицает Кристина, опасно прижимаясь к шаткой дверце экипажа, и Эрик её тут же одергивает.

– Прошу тебя, – выдыхает он перепугано, – будь аккуратнее.

– Прости, – мягко откликается Даае, когда они тормозят у почти полостью заросшей тропинки, ведущей к дому.

Отворив дверцу кеба, Кристина торопливо выбирается из него вперед Эрика, чтобы помочь ему затем спуститься, но тот только качает понуро головой, самостоятельно шагая вниз вместе с тяжелой сумкой и тихо шипя от резко охватившей тело боли.

– Я всё-таки считаю, что тебе нужно сделать перевязки, – обеспокоено шепчет Даае, аккуратно беря мужчину под руку, не позволяя ему ненароком завалиться, – иначе может попасть инфекция и…

– Кристина, – тут же обращается к ней Эрик, замирая на полпути, – всё со мной будет в порядке, тебе не стоит так сильно об этом переживать.

– Пожалуйста, – просит она, вглядываясь в его глаза, – позволь мне ответить хотя бы заботой на то, что ты сделал для меня.

Он только смиренно кивает, не силясь спорить с ней ни секунды больше, не силясь противится её помощи и ласке. Отныне ему некуда от неё бежать, негде прятаться, незачем укрываться. Теперь ему остается лишь окончательно открыться ей, впустить в самые дальние закрома своей тёмной души, которые он прятал. Всегда. И от всех.

Они вместе останавливаются на ветхом пороге у закрытой на тяжелый ржавый замок двери, и Эрик вынимает из кармана плаща, надетого на Кристину, небольшой ключ.

– Ну, – устало говорит он, – чувствуй себя, как дома…

Девушка первая шагает в отворенный Призраком дом и оглядывает его, освещенный лишь лунным светом, изнутри. Это место кажется ей довольно милым и приятным, несмотря на устойчивый запах пыли, скопившейся здесь за долгие годы.

За её спиной вдруг загорается теплый свет, и она оборачивается на Эрика, держащего в своей подрагивающей от ноющей боли руке аккуратную керосиновую лампу.

– Я сама всё приберу, – твёрдо говорит Кристина, оглядывая совсем маленькое помещение, – но, для начала обработаем эти жуткие волдыри, хорошо?

Призрак желает возразить, но, столкнувшись с хмурым взглядом Даае, решает промолчать и смиренно кивнуть, усаживаясь на пыльный диван и закатывая рукава рубашки, обнажая обожженную пламенем кожу взгляду девушки.

– И про маску не забудь, – спешит напомнить ему Кристина, вынимая из привезенной ими сумки бутылек с карболовой кислотой.

– А там я как-нибудь сам, – отвечает он, опуская голову и прикусывая губу от сильно щиплющего кожу раствора.

– Хватит уже, – вздыхает девушка, становясь перед ним на колени и бережно обматывая тонким бинтом обработанную руку, – ты и сам знаешь, что носить её тебе пока не стоит, ведь она только затянет лечение этого ожога.

Быстро перебинтовав и второе предплечье, Кристина поднимает на мужчину взгляд и мягко ему улыбается, протягивая руки к лицу.

– Пожалуйста… – шепчет она почти беззвучно, невесомо обхватывая ладонями его лицо.

Дождавшись едва уловимого кивка мужчины, она осторожно распускает ленты на затылке, удерживающие маску на его лице, и аккуратно снимает её, откладывая затем в сторону.