Текст книги "В плену Морфея (СИ)"

Автор книги: Анна Куртукова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

И хотя его переполняет счастье, он все еще смущается будучи без маски быть столь раскрепощенным на эмоции как его любимая невеста, но он старается. Старается не замыкаться в себе и показывать ей, как сильна его любовь, как пылко его стремление меняться ради нее… Как заветно его желание радоваться мелочам и быть открытым всему новому. Ведь она смогла измениться ради него. Смогла повернуть всю свою жизнь вспять, сбежать из отчего дома.

И… хотя Эрику верится в это с трудом, Кристина ни секунды не жалела о своем решении.

========== Двадцать четвертая глава ==========

Обтянутые кожаными перчатками пальцы бережно удерживают ничем не примечательный конверт. В строке адресанта значится известное лишь единицам имя – Эрик Дестлер.

Детектив Бьёрк, последнее время все чаще появляющийся во французской прессе, не может сдержать улыбки. Он и подумать не мог, что однажды будет приглашен на свадьбу этого удивительного человека. Однако он всегда искренне верил, что Эрику воздастся за все страдания, выпавшие на его нежную и трепетную душу. Этот миг не заставил долго ждать.

«Дорогой друг!

Всё, что ты сделал для нас с Кристиной, бесценно. Я никогда не смогу вернуть тебе этот долг… Ты спас мою жизнь, спас наше с ней будущее. Как никого другого, мы желаем видеть тебя на нашей свадьбе в церкви всех Святых одиннадцатого июня.

В самом деле, нам бы хотелось, чтобы ты и семья Жири погостили у нас пару ночей. Если будет желание, будем счастливы тебя видеть!

Читал, что ты лично занялся делом о пожаре… Александр, я искренне верю в тебя и твои возможности. Ты уникальный человек. Уверен, ты идешь по верному следу. Я верю в тебя.

Твой преданный друг,

Эрик»

Старший Бьёрк бережно откладывает письмо на кофейный столик и откидывается на спинку кресла. Дело о пожаре в Опере оказалось действительно странным. Особенно сильно детектива удивляет полное бездействие жандармов. Они не просто наотрез отказываются содействовать следствию, они изо всех сил мешают ему. Никто не желает даже на мгновенье усомнится в вине Призрака Оперы. Никто не желает проявить хоть каплю человечности к гонимому и ненавидимому всюду маэстро в маске.

Несмотря на сопротивление со стороны горожан и французских жандармов, Александр не без помощи младшего де Шаньи, охваченного страхом за свою возлюбленную, получил допуск к театру Гарнье.

Осмотр места преступления позволил ему сделать вывод о том, что это был спланированный поджог. Детектив знал об этом задолго до начала следствия – кто-то желал подставить Призрака, вытурить монстра, держащего сотрудников Оперы в холодящем кровь ужасе долгие годы.

Очаг возгорания был обнаружен Александром с помощью команды пожарных, спасавших жизни людей в ту злополучную ночь пожара. То оказался небольшой закуток на первом уровне подвала театра, по одну сторону от него располагался длинный коридор, ведущий к многочисленным гримерным и спальням, по другую же спуск на более низкие уровни… к дому у озера.

Детектив уверен: кто-то намеренно разлил керосин в этом неприметном месте и поджог его. Однако пламя стремительно поползло прямо по ковру, тянущемуся вдоль всего коридора, а не вниз по деревянным сводам подземелья, как планировалось преступником.

Все, кто по мнению Бьёрка могли быть свидетелями начала пожара, хранят тяготящее молчание, будто намеренно покрывают кого-то. Эта мысль никак не отпускает его. Что-то в этом деле кажется нечистым.

***

Девушка не может оторвать глаз от своего отражения в зеркале. Она выглядит словно настоящая принцесса прямиком из сказок детства, что рассказывал ей Эрик перед сном каждый вечер. Она засыпала тогда, убаюканная его нежным голосом, и видела дивные сны… Сны, где она выглядела точь-в-точь как сейчас, где ждала своего принца у Алтаря небольшой часовни. Лишь сейчас Кристина осознает, что даже в её снах лицо такого желанного принца было надежно скрыто от глаз посторонних аккуратной белоснежной маской. Её фантазия сама дополняла его образ неотъемлемым атрибутом Призрака Оперы.

Невеста улыбается своему отражению и оглядывает себя с ног до головы. Выполненное из шелковой тафты платье идеально обрамляет точеную фигуру Даае. Умелый портной, выполнявший его по заказу Эрика с того самого дня, как они прибыли во Флоренцию, сделал изящный акцент на осиную талию девушки, усыпав её мелкими драгоценными камнями, красиво сверкающими теперь под солнечными лучами, пробивающимися через тонкие шторы.

– Тебе нравится? – слышит она тихий вопрос со стороны входа в спальню. – Кажется, я все сильнее влюбляюсь в свою невесту.

– Эрик, – смущенно обращается к нему Кристина, неторопливо покружившись на месте, – оно словно из моих самых сладких грёз…

– Когда-то давно малышка Даае поделилась со своим Ангелом одним прекрасным сном, – ласково отвечает мужчина, подходя к Кристине, – особенно сильно она была восхищена своим нарядом и все это время я не мог об этом забыть.

Щеки девушки вмиг багровеют и она укрывает лицо ладонями, заливаясь счастливым смехом.

– Я тебя люблю, Эрик Дестлер, – заявляет с придыханием Кристина, поднимая глаза на восторженно глядящего на нее мужчину, – ты мой принц.

– Ну, хватит, – скромно отвечает Эрик, поправляя светлые локоны, выбившиеся из небрежного пучка, – я лишь хочу видеть улыбку моей дорогой невесты.

– Я так волнуюсь, знаешь, – шепчет Даае, оглядывая мужчину без маски со ставшим уже привычным протезом на лице, – стать твоей женой… Это нечто особенное. Это не как быть супругой виконта или какого-то приятеля из детства.

– Что ты имеешь в виду, Кристина? – спрашивает Эрик и девушка отчетливо слышит нотки страха в его голосе. – Если тебя что-то гложет, ты можешь со мной поделиться этим. Вместе мы все решим.

Если бы только она могла ответить на этот вопрос. Интуиция никогда не обманывала Кристину и вот она вновь истошно кричит из глубин её подсознания, предостерегает и молит об осторожности.

– Я очень хочу выйти за тебя, – говорит Кристина прежде, чем Эрик успевает окончательно додумать недосказанные ею слова, – это неизменно. Просто… Какое-то плохое предчувствие никак не дает покоя. Чем ближе день свадьбы, тем сильнее оно распаляется внутри. Осталось лишь две недели и я боюсь, что что-то пойдет не так.

Призрак тяжело вздыхает и притягивает девушку к себе, заключая в крепкие объятия, укрывая её от всего мира и от её собственных, сжигающих изнутри чувств. Он хотел бы утешить её, заверить и пообещать, что все обойдется, все будет хорошо, но ощущает всем своим нутром то же, о чем говорит Кристина. Ощущает беду, крадущуюся к ним изо дня в день и вот-вот готовую настигнуть.

– Мы всё преодолеем, мой Ангел, – вместо этого говорит Эрик, крепко прижимая Даае к своей груди, и невесомо целует ее в белокурый затылок, – верь мне.

Девушка согласно кивает и прикрывает глаза, наслаждаясь ощущением тяжелых рук Призрака на своей хрупкой спине. Он медленно ведет ладонью от тонкой шеи девушки к её талии, очерчивая пальцами острые, выступающие из-под бледной кожи позвонки. Его осторожные движения убаюкивают Кристину. Она льнет щекой к его крепкому плечу и расплывается в сладкой улыбке, когда он вдруг подхватывает её на руки, чтобы уложить затем в их уютную постель.

– Давай я помогу тебе раздеться, – шепчет Эрик едва слышно, не желая рассеивать охватившую Кристину дрему, и бережно приподнимает её бедра, чтобы спустить к ногам изящное платье.

Он не может устоять от восторженного взгляда на нее… На такую беззащитную сейчас в одной лишь струящейся шелковой сорочке, задремавшую среди многочисленных подушек на широкой кровати, кажущейся для неё слишком большой.

Призрак накрывает невесту пуховым одеялом и запечатлевает целомудренный поцелуй на её лбу, подбирая с простыни подвенечное платье. Убрав его затем в шкаф и еще раз с упоением взглянув на Кристину, Эрик покидает комнату, позволяя возлюбленной немного отдохнуть.

Едва мужчина оказывается в гостиной, как раздается короткий стук в дверь. Сегодня они не ждали гостей, однако Лука иногда наведывался к ним без предупреждения.

Отворив дверь дома, Эрик обнаруживает там именно младшего Бьёрка, отчего-то выглядящего очень взволнованным.

– Что-то случилось, Лука? – спрашивает Призрак, склоняясь к мальчику. – Только тише, Кристина уснула…

– Месье, – выдыхает Бьёрк, поднимая на него полные страха глаза, – матушке передали это письмо сегодня утром на рыночной площади… Какой-то незнакомец, лица которого невозможно было разглядеть за капюшоном, всучил ей конверт и ушел прочь через толпу людей.

Призраку очевидно, что ничего хорошего в письме нет, и он, нахмурившись, вчитывается в переданный мальчиком лист пергамента.

«Я хотел бы дать тебе шанс начать новую жизнь вдали от дома. Ведь каждая тварь имеет право жить, не так ли? Я крайне великодушен.

К твоему несчастью, один очень прозорливый детектив вышел на верный след и не оставил мне иного выбора…

Я даю тебе неделю, чтобы прийти с повинной к тосканским карабинерам. Ослушаешься – один очень дорогой тебе человек пострадает. Надеюсь, твоя любовь к ней достаточно сильна, а ее жизнь важнее твоей свободы.

Время пошло. Действуй.»

– Это же безумие… – зло цедит Эрик, сминая пальцами жалкий кусок пергамента.

– Они убьют Вас, если Вы сдадитесь, – шепчет подавленно младший Бьёрк.

– Но какой у меня выбор, Лука? – усмехается печально Призрак. – Я не могу подвергнуть Кристину такой опасности.

– Доверьтесь Алексу, – откликается он с толикой надежды в голосе, – он успеет… Он найдет истинного виновника пожара и тогда все эти угрозы будут пусты!

– Что ж, – тяжело выдыхает Эрик, – я буду тянуть до последнего дня и буду надеяться, что ты прав, мой юный друг. Только прошу, не давай понять Кристине, что что-то идет не так… Я не хочу, чтобы она тревожилась о чем-то.

– Я все понимаю, – кивает понуро Лука, – я пойду, месье, но обязательно еще навещу вас на неделе.

Мальчишка шагает на улицу и Эрик провожает его печальным взглядом, тихонько закрывая дверь. Это письмо ранит его глубоко в сердце, врывается в душу и разбивает её вдребезги на сотни крошечных осколков.

Кто мог совершить такое злодеяние? А главное зачем?.. Ответов на эти вопросы Призрак найти не может. Он был уверен, что случившийся пожар лишь случайность, в крайнем случае, поджог по неосторожности, но никак не четко спланированное преступление. Это кажется Эрику дикостью… Дикостью, по иронии судьбы ассоциирующейся лишь с ним, с теперь уже бывшим Призраком разрушенного святилища музыки, с бывшим Призраком Оперы.

========== Двадцать пятая глава ==========

Тонкие пальцы Эрика бережно перебирают золотистые локоны сладко спящей Кристины. Он глядит на ее расслабленное лицо, на застывшую на губах нежную улыбку, на длинные ресницы, бросающие тень на фарфоровую кожу, и тоска резко сковывает его сердце. Он не желает мириться с мыслью о том, что их едва начавшуюся сказку ждет скоропостижная смерть. Не желает мириться, но осознает сколь ничтожен шанс на спасение.

– Эрик, – выдергивает его тихий шепот из мыслей, – ты чем-то расстроен?..

Он нехотя сталкивается взглядом с затуманенными сном глазами Кристины и натягивает на лицо кривоватую улыбку вопреки рвущей его душу на куски горечи, вопреки сжигающей изнутри боли.

– Нет, родная, – отвечает он, ненавидя себя за эту страшную ложь, – все хорошо. Ты выспалась?

– Да. Ты знаешь, мне снился такой чудесный сон, – начинает Даае, обхватывая аккуратно запястья мужчины и притягивая его в свои объятия, – будто бы не происходило той страшной катастрофы, будто я не допускала ту фатальную ошибку на крыше Оперы. Мы были вместе на сцене театра, ты и я, как единое целое и… Это было невероятно. Жаль, нам не суждено испытать этого наяву.

Ее нежные руки проскальзывают под рубашку Эрика и очерчивают еще совсем свежие шрамы, а губы невесомо касаются чувствительной шеи. Мужчина рвано выдыхает, машинально стискивая пальцами ее тонкую талию.

– Быть может когда-нибудь ты сможешь вновь взойти на большую сцену, Кристина, – отвечает ласково Эрик, вглядываясь в ее сияющие обожанием глаза, – сможешь покорять сотни сердец искушенных слушателей, очаровывать их своим неземным голосом.

В это мгновенье Призрак думает, что его смерть освободит Кристину, позволит ей показать себя и свой талант всему миру. Сейчас же… Его прошлое, допущенные им ошибки делают их жертвами злой шутки судьбы, чьего-то коварного замысла, страшной подлости.

– Мне не нужно ничье признание, если рядом не будет тебя, – с укором говорит Даае, – мне вообще, кроме тебя, ничего не нужно.

Мужчина неуловимо вздрагивает от сказанных ею столь искренне слов, а к горлу подступает ком. Его будто обдает ледяной водой и он возвращается из далекого прошлого, где Кристине был безразличен он и его судьба, в настоящее, где она отчаянно жмется к его острому плечу и грезит лишь им одним, их только-только зарождающейся семьей и таким желанным, но все еще очень далеким счастливым будущим.

***

Детектив нервно постукивает пальцами по деревянному столу, задумчиво глядя на Фирмена, меряющего комнату быстрыми шагами.

– Ришар, – наконец устало вздыхает Александр и делает глоток бургунди, – Вам не удастся обмануть меня. Я вижу, Вам что-то известно о той злополучной ночи.

– Я сказал уже сотню раз! – нервно откликается мужчина и резко проводит ладонью по выбившимся из прически темным волосам. – Мне ничего неизвестно!

– Неужели Вам столь безразлична судьба невинного человека? – спрашивает детектив, презренно прищурившись.

– Призрак Оперы вовсе не невинен, – цедит сквозь зубы мужчина и замирает напротив Бьёрка, облокачиваясь всем весом на столешницу, – он должен поплатиться за годы тирании, царящей в театре!

– Я говорю вовсе не о Призраке, Ришар, – спешит его перебить Александр, – а о Кристине Даае. Мне известно, что человек, совершивший преступление, угрожает теперь и ей… Готовы ли Вы подвергнуть ее такой опасности? Хранить молчание, зная, что преступник, покрываемый Вами, продолжит свои злодеяния?

Детектив замечает сомнение, блеснувшее в карих глазах, и продолжает давить на мужчину:

– Неужто Вы сможете спать спокойно, когда прочтете в газете заголовок о смерти некогда Оперной Дивы Кристины Даае? Чем же Вы тогда лучше Призрака Оперы? Да ничем, Ришар, Вы такой же!

– Нет! – восклицает чересчур громко для этого тихого кабинета Фирмен. – Это был Филипп де Шаньи! Именно его я заметил тогда в непривычно позднее время в театре, но… Месье Бьёрк, я не хочу стать жертвой тоже. Этот человек властен сделать со мной все, что угодно, словно с жалкой дворнягой. Он способен разрушить мою жизнь.

– Он заставил Вас молчать, не так ли? Много пообещал?

– Сотню тысяч франков, месье, – едва слышно пробормотал Фирмен, стыдливо пряча глаза.

– Благодарю Вас за содействие, – отвечает с нескрываемой радостью Александр, протягивая обтянутую кожей перчатки ладонь замершему мужчине, – я позабочусь о сохранности Вашей жизни, как ценного свидетеля.

Бывший директор нервно улыбается детективу и кротко пожимает его руку в ответ, чтобы затем торопливо покинуть его кабинет, испуганно озираясь по сторонам.

Александр вновь наполняет вином опустевший бокал и тяжело вздыхает, устраиваясь удобнее в своем кресле. Ему совершенно не понятен мотив, движущий Филиппом де Шаньи, ему слишком многое нужно проверить за оставшиеся жалкие пять дней.

Пойдет ли Рауль против собственного брата? Позволит ли детективу копаться в грязном белье своей семьи?

Александр качает головой и прикрывает глаза, залпом опустошая бокал. Каждое последующее решение может оказаться роковым для Эрика и Кристины, для Ришара, вдруг решившегося заговорить, да и для него самого.

***

Пронзительный крик возлюбленной сводит Призрака с ума. Он бежит на ее голос по запутанным лабиринтам незнакомого замка, находящегося на окраине Флоренции. Ему кажется, что еще совсем немного и она замолкнет навсегда, что он не успеет, что не сможет спасти ее.

Ее голос эхом разносится по многочисленным коридорам, отражаясь звоном от стен, сбивая Эрика с толку, путая его. Глухой удар и снова вскрик – Призрак взбегает вверх по винтовой лестнице и с разбегу выбивает дверь плечом, тут же попадая в комнату.

– Эрик! – восклицает сквозь слезы Кристина.

Она привязана толстой веревкой к стулу, сорочка, в которой она была похищена из дома, разорвана и едва прикрывает самые сокровенные места, но ее тело… Оно сплошь покрыто кровоточащими ссадинами и чернеющими синяками.

Ненависть и ярость застилают разум Эрика и он кидается на человека, облаченного с ног до головы в мантию, но тот лишь выставляет перед собой револьвер.

– Эрик, нет! – срывается на визг Даае, изо всех сил пытаясь разорвать удерживающие ее на месте веревки.

– Эрик! – доносится до его слуха совсем близко.

Кристина резко встряхивает спящего мужчину за плечи и он, наконец, распахивает полные испуга глаза.

– Милый, – выдыхает с облегчением Кристина, прижимаясь к его высоко вздымающейся груди, – я надеялась, эти кошмары остались в прошлом…

Осознание того, что увиденный кошмар совсем скоро может обратиться реальностью, пугает Призрака и он невольно ежится, стискивая Кристину в своих крепких объятиях. Он не может допустить этого. Он непременно сдастся жандармам, едва взойдет солнце в последний отведенный ему день… Лишь бы Александр успел.

– Все позади, – шепчет успокаивающе девушка, растеряно оглядывая испуганного Призрака, – слышишь меня? Это всего лишь сон, все в порядке.

Пелена отчаянных слез застилает глаза Эрика и он тяжело сглатывает подступивший к горлу ком, изо всех сил борясь с навалившимся на него животным ужасом. Ни один кошмар, увиденный им ранее, не шел в сравнение с этим…

– Боже, – выдыхает обессилено Кристина, стараясь поймать его бегающий по комнате взгляд, – что тебя напугало, Эрик?

– Не важно, – отвечает как можно спокойнее мужчина, стараясь унять накатывающую панику, – это всего лишь сон.

Девушка тяжело вздыхает, аккуратно укладывая голову жениха на свои стройные ноги. Бережно поглаживая его по волосам, она шепчет:

– Как бы мне хотелось, чтобы тебя никогда больше не беспокоили эти сны. Ты заслужил, наконец, быть свободным от них.

Призрак заставляет себя как можно искренне улыбнуться ей и прикрывает глаза, желая раствориться в ее нежных прикосновениях и ласковых словах.

– Знаешь, – начинает она чересчур осторожно. Эрик чувствует как голос девушки едва уловимо дрожит и как тщательно она подбирает слова, – я хотела бы, чтобы мы поскорее сходили к матушке Бьёрк.

– Конечно, – соглашается мужчина, невольно напрягаясь от ее интонации, – ты чем-то взволнована?

Кристина отводит взгляд от внимательных золотистых глаз и бессознательно стискивает простынь под свободной ладонью.

– Не хочу пока спешить с выводами, – вполголоса продолжает девушка, – но вероятно… У нас будет малыш, Эрик.

========== Двадцать шестая глава ==========

– Вероятно… У нас будет малыш, Эрик.

На мгновенье Призрак выпадает из реальности: все потаенные страхи, гложущие чувства, сжигающие изнутри эмоции отступают, позволяя сумасшедшему счастью завладеть его разумом.

Ребенок… Его и Кристины Даае – сущего ангела, сошедшего на землю в качестве извинения самого Бога за все его страдания. Его и Кристины Даае – некогда юной балерины, страшащейся чувств своего незримого покровителя. Его и Кристины Даае – отчаянно влюбленной женщины, решившейся бежать вместе с ним – холоднокровным убийцей, гонимым отовсюду. Каким может быть ребенок столь необыкновенных людей, чей брак был заключен на небесах, чьи судьбы были кропотливо сплетены самой кудесницей Судьбой?.. Призрак с трудом осознает слова, сказанные его милой Невестой. Это кажется ему какой-то сказкой, где он лишь сторонний наблюдатель, лишь свидетель чудес, происходящих наяву.

– Эрик, – ласково обращается к жениху Кристина, глядя на бессознательную, совершенно искреннюю улыбку, осветившую его безобразное лицо, – я бы очень хотела знать это наверняка.

Её тихий голос вырывает его из круговорота светлых мыслей и он нехотя вновь окунается в тревожный омут. Призрак едва успевает взять себя в руки и не показать Кристине своих сомнений в их идеальном, сказочном будущем, кажущимся отныне таким нереальным и далеким.

– Да, да, – откликается он, всеми силами контролируя голос, в любой момент способный выдать его с потрохами, – мы обязательно навестим матушку Бьёрк, мой Ангел. Сегодня же. Нельзя медлить, мы должны это знать наверняка.

Он всегда был непоколебимо уверен в Александре. Безусловное мастерство, исключительная интуиция, совершенно поразительная проницательность – бесценные качества, сделавшие его детективом, о котором с восхищением и толикой страха говорят как в аристократических кругах, так и среди простолюдинов. Но… Именно сейчас в сердце Эрика волей-неволей закралось сомнение.

«Да как же это возможно? – промелькнуло у Призрака в мыслях. – Как бы не был умен Александр, ему не хватит времени, чтобы доказать мою невинность…»

Даае жмется, словно крохотный котенок к костлявой груди, поднимая на мужчину светлые, светящиеся любовью глаза. Эрику кажется, что он вот-вот сойдет с ума от всех чувств, распирающих его изнутри в эти секунды. Он с благоговением заключает девушку в свои объятия и невесомо целует ее в обнаженное сползшей сорочкой плечо.

– Боже, Кристина, – шепчет он ей на ушко, когда его ладони опускаются на ее тонкую талию, – ты не представляешь насколько сильно я желаю, чтобы ты стала моей законной супругой, чтобы твои догадки оказались истинными, чтобы мы стали, наконец, счастливой семьей.

– Так и будет, осталось лишь несколько дней, – мягко отвечает Даае, осторожно отстраняясь от мужчины, – идем же к матушке, Эрик! Мне не терпится узнать поскорее…

– Мне тоже, родная, – откликается он вслед удаляющейся в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, – мне тоже…

Оставшись наедине с собой, Эрик до боли сжимает кулаки, позволяя коротким ногтям вонзиться в тонкую кожу ладоней. Боль, пожирающая его изнутри, требует выхода.

Его жизнь обрела смысл, лишь когда он впервые увидел маленькую, испуганную малышку Кристину, которую он возжелал оберегать до самой своей смерти.

«И даже после нее, – рассуждал Эрик. – Если это будет возможно.»

Ничто из его мрачного прошлого не ранило столько сильно, как мысль о том, что Даае останется совсем одна с его ребенком на руках. Его хрупкая, ранимая, маленькая Кристина.

Призрак желает избавиться от всех этих мрачных мыслей. Он не понимает, почему вдруг его покинула вечная спутница – надежда. Он обращался к свету даже в самые темные времена. Искал луч, за который возможно было бы ухватиться. Искал шанс, чтобы сделать хотя бы глоток воздуха в сгущающихся клубах едкого, убийственного дыма. Он никогда раньше не опускал рук и не сдавался до последнего, а боролся, боролся, боролся…

«А теперь главную битву проиграть?.. – усмехнулся мысленно Эрик и, покачав головой, резко подскочил на ноги. – Мы так просто не сдадимся, нет.»

***

Впервые Александр считает, что его план безрассуден и, по большому счету, безнадежен. Впервые всей душой он надеется на благосклонность фортуны, а не на четкие и продуманные действия, просчитанные до мелочей. Впервые он держит столь сильное зло на себя и свою опрометчивость, но… Выбора нет. Нет времени и нет надежды, что появится хоть какая-то зацепка, способная разрушить завесу лжи, кропотливо выстроенную Филиппом де Шаньи.

Стоя у холодной стены невысокого здания в двух кварталах от руин, некогда бывших знаменитым театром, детектив делает глубокий вдох и считает до десяти, прежде чем покрепче перехватить пальцами неизменный револьвер и навести мушку на замершую в нескольких метрах фигуру.

– Давай же, Ришар, – сквозь зубы шепчет Александр, не сводя дула с утомившегося ждать графа.

Вскоре издалека к старшему де Шаньи быстрым, дерганным шагом приближается некогда директор «Оперы Гарнье». Он испуганно озирается по сторонам, то ли страшась лишних свидетелей, то ли надеясь удостовериться в собственном тылу. Долю секунды детектив даже желает выстрелить прямо в глупого мужчину, ставящего своим подозрительным поведением под угрозу весь и без того неэффективный план.

Наконец, мужчины замирают друг напротив друга и Фирмен нехотя начинает разговор:

– Я хотел бы получить деньги, – говорит он достаточно громко, чтобы услышали Александр и несколько жандармов, привлеченных им в качестве свидетелей и подкрепления, – мне надоело ждать! По Вашей вине я лишился всего!

– Тише же, глупец! – цедит сквозь зубы де Шаньи, резко шагая вплотную к побледневшему сию секунду Фирмену и хватая его за ворот сюртука.

Детектив бессознательно напрягается, опуская палец на курок револьвера и готовясь стрелять, если ситуация вдруг окончательно выйдет из-под контроля.

– Неужто нельзя было найти менее укромного места? – продолжает зло шептать граф, сурово глядя на подрагивающего от страха мужчину.

– Месье де Шаньи, – лепечет ломаным голосом Ришар, – честно говоря, я не хотел бы оставаться после случившегося наедине с Вами…

«Так, продолжай! – ликует в мыслях Александр, глядя на багровеющее от злости лицо графа. – Выводи же его на чистую воду!»

– Ни слова больше! – срывается на крик Филипп, отталкивая от себя Фирмена столь сильно, что тому едва удается устоять на ногах. – Забирай свои чертовы деньги и проваливай!

Пока де Шаньи склоняется к чемодану, оставленному им на тротуаре, Ришар решается задать, наконец, прямой вопрос:

– Лишь сотня тысяч франков за сгоревший дотла театр… Мелочитесь, Вам не кажется? Если я решу вложиться в его восстановление, этого будет недостаточно, месье!

Граф усмехается такой наглости и с кривой ухмылкой оборачивается на бывшего директора:

– Я столь великодушен, что даю тебе шанс подзаработать и забыть все, что ты видел, и… Не сдохнуть, как помойный пес на окраине Парижа, – граф подступает вплотную к Ришару и Александр замечает, как он протягивает руку под плащ, нащупывая оружие.

– Тогда… – Фирмен запинается прежде, чем произнести слова, заранее заготовленные Бьёрком на крайний случай, – тогда весь Париж узнает о том, что Вы, а не несчастный Призрак Оперы, подожгли «Оперу Гарнье»! Что Вы лишили жизней десятки невинных, совсем юных людей!

Едва он успевает договорить, как острый клинок с усыпанной драгоценными камнями рукоятью взметывается к его шее. В ту же секунду раздается выстрел из-за угла, за которым все это время прятался детектив. Он решительно покидает свое укрытие и кидается к упавшему на землю графу.

– Мерзавец! – восклицает, стиснув зубы от боли, старший де Шаньи.

Он делает попытку подняться, но терпит неудачу – Александр попал точно в колено и теперь граф едва ли мог куда-то уйти. Начальник местной жандармерии спешно опускается к раненному мужчине и сковывает его руки за спиной тяжелыми наручниками, с нескрываемым отвращением заявляя:

– Граф де Шаньи, Вы арестованы!

***

Ожидание сводит Эрика с ума. Он сидит под дверью спальни матушки Бьёрк, напряженно глядя на свои сцепленные замком руки. Отчего-то он чувствует, что подозрения Кристины не напрасны, что вот-вот она выйдет окрыленная счастьем, неся радостную весть о том, что ждет ребенка, но… Завтра наступит последний отведенный им день и надежда, теплящаяся в сердце мужчины, стремительно угасает.

– Все будет хорошо, – утверждает тонкий голос младшего Бьёрка и Эрик поднимает на мальчика глаза, – Алекс ни за что не подвел бы Вас, месье Дестлер.

Лука присаживается перед Призраком на колени и внимательно вглядывается в его лицо. В этом городе Эрик совсем позабыл о том, как выглядит. Он привык ходить в мантии, тяжелый капюшон которой скрывал его от посторонних глаз не хуже маски, а редкие люди, видящие его истинное лицо, никогда не показывали ни страха, ни отвращения. Сейчас он отчего-то почувствовал себя голым и уязвимым под не по годам серьезным взглядом мальчика.

– Это зависит не только от него, – с нескрываемой печалью отвечает мужчина, опуская глаза в пол, и тяжело вздыхает.

– Он сделает даже невозможное, – уверенно заявляет Лука, накрывая маленькой ладошкой костлявую кисть Эрика, – никогда не сомневайтесь в нем. Если этот человек считает Вас другом, то он умрет за Вас, я знаю.

– У него лишь день, – шепчет Призрак, встречаясь взглядом с горящими решительностью глазами младшего Бьёрка, – но да, он справится. Я верю.

Мальчик кивает и поднимается на ноги, победно улыбаясь. Он протягивает Эрику руку, шепотом говоря:

– А теперь сделайте все, чтобы у Вашей невесты ни на секунду не возникло сомнений в том, что Вы будете жить долго и счастливо.

Призрак криво усмехается и, приняв протянутую руку, поднимается следом. Он с удивлением отмечает, что Луке удалось убедить его. Убедить, что не все еще потеряно, что есть еще едва уловимый, но все-таки луч надежды на справедливость.

– Эрик! – раздается звонкий голос из-за его спины и Кристина бросается на него с объятиями. – Эрик, у нас будет ребенок!

Он подхватывает невесту на руки с такой легкостью, будто бы она совсем ничего не весит, и шепчет между многочисленными поцелуями:

– Я безумно люблю тебя, Кристина. Люблю до остатка своей черной души. До последнего вздоха.

Она беззвучно смеется, прижимаясь к его груди и откровенно наслаждаясь этими мгновениями. Последние пару дней Эрик казался ей совсем мрачным и отстраненным. Будто бы мыслями он был где-то далеко, не с ней, не рядом. Ей было начало казаться, что его лишь огорчит новость о ее беременности, но сейчас… В его янтарных глазах плещется нескончаемое, необъятное обожание. Именно с таким восхищением он смотрел на нее всегда и теперь её сердце может быть спокойно.

========== Двадцать седьмая глава ==========

Битый час Флоран Пеллетье нарезает круги вокруг стоящего посреди пустой комнаты стола, за который этим утром усадили обвиняемого в поджоге театра графа де Шаньи. Все это время он пытается выбить из мужчины хоть слово, но тот сохраняет молчание, лишь изредка бросая в ответ бессмысленные фразы.

– Месье, я прошу Вас, – устало выдыхает он, опускаясь на стул напротив заключенного, – я не смогу защитить Вас в суде, если Вы продолжите молчать.

Дверь в комнату распахивается резко и с противным скрипом. На пороге оказывается детектив Бьёрк, сжимающий в руке стопку документов. Он шагает к замершему в полуметре адвокату и кривовато усмехается.

– Боюсь, месье Пеллетье, никаких Ваших навыков не хватит для того, чтобы месье де Шаньи вышел сухим из воды.

Мужчина вопрошающе глядит на Александра, суетливо одергивая элегантный костюм. Тогда Бьёрк спешит объяснить:

– Признаться честно, я совсем не ожидал такой сговорчивости от Вашего брата. Стоило ему только узнать обо всем… – Александр бросает насмешливый взгляд на Филиппа и качает головой. – Он был в ярости.